Imagine. Winx club. Сборник имейджинов

Плотная, тугая повязка закрывает тебе глаза и не дает говорить. Твои руки связаны за спиной, ты сидишь на стуле, который скрипит каждый раз, когда ты пытаешься освободиться. Но даже когда лишаешься повязки, не сразу понимаешь, где находишься. В этой комнате практически нет света, ровно как и окон. Вокруг сыро, какие-то трубы. Ты сидишь в самом центре, на старом разваливающемся стуле. В общем-то, ты вообще не понимаешь, где находишься. — Кто вы такие и что вам нужно? — твой голос звучит грубо и резко, отчего стоящий за тобой человек сдавленно смеется. Это случилось прямо в ресторане, куда ты зашла поужинать: по пути в туалет тебя прижал к стене крепкий мужчина, лишил чувств, а очнулась ты уже здесь, в сырой маленькой комнате. Легкое пудровое платье-сорочка помято, прическа такая, словно ты проснулась после бурной вечеринки, коих у тебя уже не было несколько лет, на одной из туфель поломана застежка. — Твой мужинек нам хорошо заплатит, — все тот же голос смеется, но как бы ты не крутила головой, не можешь увидеть его обладателя, словно тот нарочно прячется. На тебя словно ведро кипятка выливают, и ты вздрагиваешь от его слов. Твой муж занимается бизнесом, вертится в высоких кругах, и неудивительно, что тебя решили похитить: он выложит любую сумму, чтобы тебя спасти. Но затеяв эту игру, похитители еще не знают, что это обернется против них. — На вашем месте я бы бросила эту затею, — говоришь ты негромко, совершенно беззлобно. — Мой муж найдет вас и заставит за это заплатить. На твои плечи ложатся грубые мужские руки, и стул наклоняется назад. Отклонив голову, ты сталкиваешься маской, какие обычно покупают по случаю Хэллоуина, и человек, который прячется за ней громко смеется. Хотя смеяться должна ты. — Если бы тебя так любили, уже бы вышли на связь, — все еще смеясь, говорит похититель. — Не будь такой наивной, миссис Картер. Он грубо отпускает руки, и ты чуть не падаешь вперед. Стопу сковывает резкая боль, которую ты глотаешь молча, не теряя контакта глаз с похитителем. — Я хочу пить, — выдыхаешь ты. В горле пересохло скорее от волнения, чем от жажды. Ты понимаешь, что они не будут тебя убивать, но кто знает, что придет им в голову. Громкий смех снова наполняет комнатушку, и похититель уходит, причитая. Тебе остается только ждать: скоро тебя освободят. — На, держи, — похититель ставит на пол простую белую кружку, наполовину наполненную водой, у твоих ног. — А, ты же не можешь ее даже взять, — и, смеясь, уходит опять. А где-то в глубине ты слышишь его крик. — Гел, разберись с ней. Не хватало нам еще, чтобы эта сучка грохнулась в обморок. Ты фаркаешь, ведь уже давно никто не обзывал тебя так по-ребячески. Уже очень давно, а сейчас у тебя и вовсе не тот статус. В комнатушку заходит другой. Он держит бутылку воды и сэндвич. Заходит спиной, толкнув дверь. И тормозит в дверном проеме, увидев тебя. Его лицо скрыто за белой маской. Он подходит к тебе ближе, берет кружку и садится на корточки рядом. С виду он моложе, худее, но также крепко сложен. Прочистив горло, второй похититель произносит: — Я сейчас развяжу тебе руки, чтобы ты могла поесть, — говорит он негромко, и ты замечаешь, как дрожит его рука. Из глубины первый похититель кричит, что ему нужно уехать, ведь твой муж вышел на связь и готов все обсудить. Дверь хлопает, и вы остаетесь вдвоем. Второй похититель снимает маску. Твое сердце подпрыгивает и ударяется о ребра. — Г-гелия, — шепчешь ты, словно боишься, что вас услышат. — Т/И, клянусь, я не знал, что это ты, — бормочет он, спешно развязывая тебе руки. Оправдывается, будто это действительно важно для него. — Ты так и не завязал, — не повышая тона, говоришь ты. В глазах твоих застыл укор. Гелия опускает глаза. Ты раздраженно забираешь у него кружку и сэндвич. Ты не можешь понять, от чего тебя коробит больше: от того, что один из твоих похитителей — человек, которого ты любила больше жизни, или от того, что именно эта работа стоила ему ваших отношений. Прошло уже пять лет. В конце концов ты говоришь себе, что это могло случиться с каждым. Но простить его даже спустя пять лет не готова. — Я ненавижу тебя, — бормочешь ты горестно, а Гелия сидит на корточках напротив. Он знает, каково было тебе, когда ему пришлось уехать: он пережил ровно то же. — Ты знаешь, что я сделал это для тебя, — качает Гелия головой. Ты цокаешь, ведь он сказал ровно то же, что в тогда, пять лет назад. — Они бы нашли и убили тебя. — Если бы вы меня чем-то не накачали, я бы влепила тебе хорошую пощечину, — отвечаешь ты резко, но понимаешь, о чем он говорит. Это и правда было лучшим решением. Если бы ты его еще так не любила… — Ты работаешь с ним? — Нет, — отвечает Гелия. — Я здесь перебиваюсь и к твоему похищению вообще не причастен. Просто попросили посмотреть за тобой, вот я и приехал, — и, недолго думая, добавляет: — Давай я развяжу тебя. Тебя не тронут, а я скажу, что ты начала истерить и орать. А когда я тебя развязал — стала тихой и покладистой. — Ты несешь какую-то чушь, — ты улыбаешься, а Гелия тянется к веревкам и правда тебя развязывает. — Я не могу тебя отпустить, отсюда просто так не уехать, — говорит он, пока ты разминаешь затекшие ноги. — Но обеспечу тебе хоть какой-то комфорт. Он сидит перед тобой, не отрывая глаз, и в его синеве ты потихоньку начинаешь захлебываться. Тугой хвост, острый подбородок, длинные пушистые ресницы. Гелия словно проекция из твоей памяти. — Знаешь, я все еще люблю тебя, — вдруг произносит он. — Я тоже, — рвано выдыхаешь ты. Один вдох, и Гелия прижимает тебя к себе так крепко, будто не было этой пятилетней разлуки. Его пальцы зарываются в твои шелковистые волосы, нос трется о щеку. Ты теряешь туфлю. — С тобой все будет хорошо, — бормочет он, целуя твое лицо, сантиметр за сантиметром. Глаза, горбинка на носу, ямки на щеках, маленькая родинка над губой. Ты скучала по его крепким рукам, тонким пальцам и привычке жевать мятную жвачку. Настолько, что готова расстаться со скучными вечерами с селебрити, дорогими ресторанами и новенькой «Ауди». Потому что никогда так не любила своего мужа. — Он убьет тебя, если подумает, что ты причастен к моему похищению, — отвечаешь ты. И в глазах стоят слезы.