Завтра будет солнце

Онегин не до конца понимает, что здесь забыл, но в голове план звучал хорошо. После обидного фиаско с кофе его головушку посетила гениальная мысль сходить в ближайший книжный, дабы найти там орфографический справочник, фирма по выпуску которых закрылась в 1978 году. Как и ожидалось, оттуда его попёрли с перебивающимися смешками, мол, во даёт, чудак. Лучше бы этой гениальной мыслью оказался отказ от алкоголя, конечно, тогда бы и кофе терпеть не пришлось, и справочники искать. Уже было отчаявшись, хотел послать всё к чертям, но по пути наткнулся на неприметное, даже ветхое здание, зданьице, скорее. Маленькое, аккуратное и всем своим видом обличающее слово «старина», именуемое библиотекой. О нет, ни в коем случае мысли Онегина не свелись к тому, что бумажные книги ничего не стоят и превратились уже в пережитки минувших эпох, отнюдь, всего-то здание старое. Но, стоит отметить, довольно мило, хоть и неуместно, смотрелся цветочный горшок на низком подоконнике с внешней стороны. Почему-то в голову Евгению сразу пришло сравнение с самим собой, пусть милым его назвать довольно затруднительно, уместным он не мог найти себя нигде, что, должно быть, довольно печально, однако того в силу привычки нисколько не тяготило. Ну-с, что терять, попытка — не пытка. На удивление, в помещении царит спасительная прохлада, будто за окном нет палящего солнца и проклятой жары, слишком свойственной маю. Потом разгадка всё-таки находится и оказывается довольно простой — кондиционер здорово выполняет свои обязанности. Мельком оглядевшись вокруг, Онегин пустился на поиски человека, который должен заниматься этим уютным, но ужасно пыльным местом, и которого почему-то не наблюдается там, где он должен быть. — Есть кто-нибудь? — тянет он, лениво оглянувшись назад, но в ответ только глухая тишина, — Да уж. Всё сегодня против меня. Вот Евгений уже порывался уйти и бросить все свои идеи, но из-за стеллажей показывается озадаченная фигура в наушниках, уткнувшаяся в книгу. А заметив Онегина, тут же одергивает себя, округлив глаза и захлопнув своё чтиво. — Простите, — лепечет юноша, поспешно и совсем неловко вытаскивая наушники, — Вы долго тут? Я прошу прощения, что заставил ждать, это жутко некомпетентно, извините. — Ничего, — ворчит Онегин, тем временем цепляясь взглядом за каждую деталь внешности горе-библиотекаря, — Я минуты три тут. — Боже, мне так неловко, — тот, явно обеспокоенный, оставляет на столе книгу, отдавая все своё внимание недавно прибывшему, — Вы хотели что-то взять? Могу я помочь? — Да, я..– Евгений, слегка позабыв полное название излюбленного справочника, призадумался, привычно запустив руку в волосы, — Мне нужен справочник один. Автора забыл, но он такой, знаете, как журнальчик, в синей обложке. Пособие по основам грамматики французского языка. Там ещё таблички на форзацах. — Ох, – растерянно выдохнул тот, — Я, если честно, стеллаж с научной литературой не жалую, но идёмте, может, найдём. Начать решили с самых верхних полок. Пока юноша, на вид не больше двадцати годков, пытался устоять на лестнице и не упустить нужную книгу, Онегин смотрел на того с поднятой головой и глупым потерянным взглядом, коим смотрят пятилетние дети на матерей в магазине, когда те выбирают что-то очень важное для выпечки, и чего понять не могут сами дети. Позже пришлось держать лестницу, чтобы единственный лучик надежды Евгения не упал и, не дай бог, не расшибся, пока спускался. В итоге же нужная книжка была найдена, а Онегин рад настолько, как позволило ему вечно недовольное лицо, изменить выражение которого удавалось только усилием воли. Проще говоря, слегка улыбнулся, довольный, что череда вселенских сложностей на этом моменте прервалась. Но пришлось задержаться, чтобы заполнить библиотечную карточку, коей у него не наблюдалось в силу своей ненужности. — Итак, надеюсь, я верно всё записал, — пробормотал всё тот же горе-библиотекарь, сосредоточенно перечитывая свой труд, — Проверьте на всякий случай. Онегин только кивнул, не вчитываясь особенно, ибо мысли сейчас были заняты совершенно не тем. — Послушайте, а мы..– когда уже собрался уходить, всё-таки обернулся, как-то растерянно толкая речь, — С вами нигде раньше не пересекались? — Знаете, — тот усмехнулся, заправляя за ухо выбившуюся смоляную кудряшку, — Мне, когда мы встретились, почему-то показалось, что я вас знаю. Вы мне не знакомы, но знакомо это чувство, когда видишь на улице кого-то, кто, кажется, мелькал в рекламе шампуня или за прилавком булочной. — А мне показалось, мне знаком ваш голос, — задумчиво протянул Евгений, — Что ж, во всяком случае, грех упускать такую возможность. — Владимир, — уловив намёк, юноша улыбнулся, протягивая руку. — Меня вы уже знаете, очень приятно, — тот пожал чужую руку, непроизвольно выдавив некое подобие улыбки, что для него самого по ощущениям оказалось непривычным. Только на выходе до Онегина дошло, почему было несколько неловко находиться в обществе этого милого и опрятного парня. Евгению стало жутко стыдно перед ним за свой внешний вид. Тот, как с иголочки, в глаженных брюках и рубашке, с аккуратным хвостиком и бодрой улыбкой, когда сам Онегин опухший, красноглазый, с налётом трехдневной щетины и, к тому же, счастливый обладатель ощутимого душка перегара вокруг себя. Если коротко, первым красавцем не назовешь. Хорошо хоть, глаженные рубашки всегда висят на шкафу, чтобы утром время не тратить, хоть здесь не прогадал. Первым, что пришло ему в голову после осознания данного факта, стало весьма самокритичное «дурак». Время уже довольно позднее по стандартам рабочего дня преподавателя. Шестой час пошёл, а Евгений, лелея немую надежду застать Таню на рабочем месте, прокручивал в голове всё произошедшее. И правда, кажется, тот парень из библиотеки принёс ему какую-то удачу, потому что подругу он нашёл на своём месте, сонно перебирающей отчёты. Снова, впрочем, заявившись без стука и какого бы то ни было предупреждения. — Хорошо, — выдохнул он, вальяжно падая на своё негласное место, — Допустим, ты права. — Мм, — протянула та, дочитывая последнюю бумажку и лениво переводя взгляд на друга, — В плане? — В плане, что я живу, как одинокая собака, — фыркнул Онегин, искренне стараясь принять факт, что идёт к кому-то за советом. Пусть кем-то была лучшая и единственная подруга, не суть. — Я этого не говорила, но предположим, — та, сложив руки в замок, заинтересованно уставилась на Онегина. — Что мне сделать, чтобы не выглядеть, как помойный бомж? — выдаёт тот на одном дыхании. — Довольно самокритично с твоей стороны, — удивлённо отметила она, теперь намеренно разглядывая Евгения, — Не знаю даже, попробуй побриться для начала. — Это и так ясно, допёр уже, не идиот, — недовольно буркнул объект наблюдений, ещё раз почесав щетинистую щеку. — А, ты об этом. Ну, можешь попытаться расчесать своё гнездо на голове и больше улыбаться, — неуверенно произнесла Таня, зная, как реагирует её приятель на комплименты вроде «мрачно выглядишь, старик» и советы об улыбках. Но на своё же удивление в ответ получила только открытое молчание. — Я могу позволить себе маленькую наглость? — Смотря какую, — тот поднял на неё глаза, слегка прищурившись. — У тебя кто-то появился? — с ноткой надежды в голосе предположила девушка. — Нет, но, — Онегин отвернулся, на момент задумавшись о чём-то своем, — Просто подумал, что ты, может быть, дело говоришь. — Милый хотя бы? — Ага, — легко усмехнулся он, всё так же изучая взглядом ламинат. — Ох, ну как скажешь, — со стороны Лариной послышался облегченный вздох, подкрепленный доброй улыбкой, — Мне приятно, что ты прислушивается к моему мнению. — Вот ещё, — буркнул Онегин, — Мне тридцать, Таня, я способен самостоятельно принимать решения. — Двадцать девять, самостоятельный ты наш, — насупилась та, но с наигранно-победным видом продолжила, — Не звони мне больше из торговых центров в десять вечера, чтобы узнать, какие трусы удобнее и какой цвет тебе больше пойдёт. — Это другое, Таня, — возмутился Евгений, тут же резко обернувшись, дабы лицезреть на чужих губах усмешку, — Ну тебя. — Что за ребёнок..– выдохнула та, когда дверь демонстративно громко захлопнулась, и принялась дальше разбираться в своих бумажках. Онегин же толком не мог определиться, что ему стоит делать на данный момент. То ли действительно побриться и умыться, чтобы не выставлять себя в невыгодном свете перед понравившимся человеком, то ли пойти наконец написать конспекты к своим парам. Второй день он уже откровенно валяет дурака, так и распустить своих бестолочей можно. Они-то не идиоты в плане изворотливости, смекнут, что с преподом что-то не так, и на шею сядут. Данная перспектива Евгения не радовала совершенно, потому было принято решение отложить заботы о своей внешности до более удобного момента. Хотя скоро конец года, можно было бы и расслабиться, но Онегин в этом плане лёгких путей не ищет. А зря. Из двух зол, конечно, выбирают меньшее, только столкнуться почти лоб в лоб с тем, кого собирался избегать из-за собственной неряшливости, все равно такое себе развлечение. Выползая из универа, до невозможности довольный собою и своими преподавательскими навыками, он уже хотел не спеша направиться домой и приступить к наведению порядка хотя бы на своём лице, но не тут то было. Пришлось немного отдохнуть за деревом, чтобы Владимир, вероятно, пришедший забрать Ольгу, наговорился с последней и сообразил уйти. Забыл, бедняга, что мир тесен и Владимир вполне может иметь знакомых в этом ВУЗе, проживая в этом городе и работая неподалёку. После же завалил бедную, измученную тяжёлым днём Таню звонками, поскольку сам оказался крайне озадачен выбором бритвы и шампуня. Тогда, к слову, узнал, что у него, оказывается, жирные волосы. А сразу бы и не подумал, больше на солому походят. Но ставить под сомнение слова Лариной сейчас не лучший для него вариант, поэтому, кинув в корзину набор лезвий, шампунь и кондиционер, поплёлся к кассе, мечтательно заглядываясь опухшими глазками небесными на отдел с выпивкой. Оставалось, разве что, сделать что-нибудь со своим родным и близким душе шлейфом перегара, но было решено, что тот сам выветрится. Когда-нибудь. Возможно. Этот день для Онегина вообще оказался перенасыщен гениальными идеями и прогрессивными решениями. В такие моменты невольно начинаешь чувствовать, что внутри целый источник бьёт прохладным ключом и оживляет все, от взгляда вплоть до разума. Деловито прошагав мимо случайного заросшего прохожего с пакетом, содержимое которого сделает Евгения тем ещё красавчиком, тот поймал себя на одной крайне интересной мысли насчёт, судя по всему, неплохих отношений между Владимиром и Ольгой. Но это уже завтра, когда он, сверкая щёчками, гладкими, аки попка младенца, поразит всех своей неотразимой красотой и неоспоримым великолепием. Пока же оставалось следить за корявыми руками, чтобы эти самые щёчки ненароком не порезать с непривычки. Сколько себя помнит, не на отвали брился только на университетские мероприятия и пару-тройку свиданий. И всё-таки что-то обязательно должно было пойти не так, как бы тот ни старался. От неожиданности дергается рука, заставив Онегина шипеть от резкой скользнувшей царапины. — Твою мать, Таня! — крикнул он прямо в трубку, только-только успев принять вызов и прижимая к щеке полотенце. — Как грубо, — надулась та. — Чего тебе? Я бреюсь, — пробурчал Онегин в трубку, между тем обдумывая, что делать с порезом. — На сайте выложили, что первых двух пар не будет, сан-инспекция приезжает. Ты ж эти наши интернеты не жалуешь, вот, говорю. — Здорово, а теперь скажи мне, чем обрабатывать порезы, вездесущая ты наша, — прошипел он, дослушав объяснения. — Даже не буду спрашивать. Сначала промой, потом обработай йодом, — тяжко вздохнув, начала та, поспешив добавить, — И не три его ни в коем случае! — Ага, — хмыкает Онегин, убирая от щеки полотенце, коим старательно вытирал её с минуту. — Потом, если есть, намажь пантенолом и налепи пластырь, когда высохнет. — Панте-чего? — нахмурился тот. — Штука, которую используют врачи для лечения повреждений кожи. Я тебе пару месяцев назад в аптечку кидала, посмотри на кухне. — Да плевать, — отмахнулся Евгений на добродушные советы от чистого сердца, — Помою, заклею пластырем, и нормально. — Женя, ты неисправим, — протянула Ларина прежде, чем демонстративно отключиться, — Не знаю я, кто твоя любовь всей жизни, но вряд ли он посмотрит на твою кривую изрезанную морду. Онегин, выслушав поток любезностей, ополоснул небольшую ранку и продолжил деловито и обиженно возить бритвой по лицу. Ещё чего баба удумала, указывать ему будет. Да где это видано. Советчица великая нашлась, вы смотрите. Любовь всей жизни полюбит его и кривого, и порезанного, а Таня увидит ещё, вот тогда и прекратит умничать. Дело набирает обороты: теперь это, ко всему прочему, вопрос чести.