Murder Most Horrid

– Заключённая, шаг вперёд! – скомандовал азкабанский охранник, как только Беллатрикс выпрыгнула из камина, расположенного прямо на крыше волшебной тюрьмы. Ведьма послушно шагнула вперёд, и за её спиной тут же с лязгом опустились стальные решётки. С затянутого облаками неба лился дождь, холодный ветер трепал волосы. Впрочем, в Азкабане всегда была плохая погода. Где-то далеко внизу волны бились о серые стены тюрьмы. Краешком глаза Беллатрикс заметила пролетавшего в отдалении дементора. Всего несколько минут назад ей пришлось вытерпеть довольно унизительную прогулку по Департаменту. Её заковали в цепи и провели по коридорам у всех на виду. Беллатрикс бы солгала самой себе, если бы сказала, что её это не задело. Она чувствовала себя так, словно Департамент предал её. Департамент, которому она верой и правдой служила более тридцати лет... Единственным позитивным моментом было то, что её отправили в Азкабан рано утром, когда Гермионы ещё не было на работе. Хотя Беллатрикс и понимала, что её жена будет переживать из-за того, что не успела нормально попрощаться, она не хотела, чтобы Гермиона видела её в таком виде. Это было слабым утешением, но тем не менее. – Заключённая, ваш номер – шесть-один-два-два, – сказал охранник. – Проследуйте в коридор. Шесть-один-два-два. Как ни странно, Беллатрикс почему-то понравилось, что ей присвоили личный номер, хотя это и было всего лишь средством подавить волю заключённого. Она шагнула к огромным металлическим дверям. Двери медленно открылись, зловеще скрипнув петлями. Внутри Азкабан оказался таким же серым, как и снаружи. Беллатрикс, которую сопровождали два плотно сбитых охранника, шагнула внутрь. Азкабан был зачарован, поэтому внутри было намного больше места, чем казалось снаружи. Повсюду лежали строительные материалы, которые предназначались для всё ещё строящегося центра для посетителей, место для которого было выделено в одном из огороженных коридоров. На полу были нарисованы светящиеся разноцветные линии. – Следуйте за жёлтой линией, – приказал стоящий за спиной Беллатрикс охранник. Его голос был металлическим и безэмоциональным. Черноволосая ведьма невольно подумала, что парню явно нравится его работа. Она послушно шагнула вперёд. Жёлтая линия вела к секции, в которой выдавалась одежда, но так как Беллатрикс и так уже была одета в серую тюремную робу, её провели мимо. Они долго спускались по лестнице, пока не оказались около камер с заключёнными. Хотя Беллатрикс должна была дожидаться суда на верхних уровнях Азкабана, ей предстояло пройти мимо камер, в которых сидели преступники с длительными сроками заключения. Это явно было попыткой запугать её, но брюнетка лишь гордо вскинула подбородок и уверенно зашагала вдоль жёлтой линии. Она не собиралась демонстрировать ни капли страха. К сожалению, её не только заметили, но и узнали. Чей-то женский голос в отдалении выкрикнул слово «коп!». Остальные заключённые тут же оживились и принялись кричать оскорбления, некоторые даже швыряли в неё какие-то предметы. Чаще всего повторялось слово «коп». Гул быстро нарастал. – Коп. Коп. Коп. Коп! Коп! Коп! КОП! КОП! КОП! Да уж, полицейским здесь явно были не рады. Беллатрикс яростно глянула на камеры, и заключенные тут же зашумели ещё сильнее. Впрочем, ей было всё равно. Некоторые мужчины принялись выкрикивать, что они сделали бы с ней, если бы у них была такая возможность. Брюнетка равнодушно пожала плечами. Откуда-то сверху спикировало несколько дементоров, и шум тут же прекратился. Ненависть к полицейским была явно слабее страха перед дементорами. К счастью, вскоре жёлтая линия снова нырнула вниз по лестнице. Они прошли по коридору, через окна которого было видно бушующее Северное море, и оказались в крыле, предназначенном для тех, кто дожидался суда или совершил мелкое правонарушение. Эта часть Азкабана была намного больше, чем нижние уровни, на которых содержались действительно опасные преступники. Здесь было намного меньше дементоров, кроме того, у заключённых были маленькие привилегии, например, право посещать тюремную библиотеку. В некоторых камерах даже были нормальные кровати и туалеты. Беллатрикс провели в большую комнату, в которой были столы и небольшая книжная полка возле одной из колонн. За столами сидели несколько заключённых, которые не обратили на черноволосую ведьму никакого внимания. У каждой стены было оборудовано по восемь камер, а с противоположной стороны комнаты находился ещё один коридор, который был перекрыт решетчатой дверью. Рядом с этой дверью располагалась небольшая будочка, в которой сидела скучающая охранница. По идее, её задачей было наблюдать за заключёнными, но вместо этого она читала какую-то книгу. На мостике, опоясывающем комнату, дежурили ещё два охранника, прохаживающиеся туда-сюда. Беллатрикс подумала, что «минимальный уровень безопасности» было чертовски точным описанием. Её отвели в камеру, которая находилась в трёх дверях от будочки охраны. Камера была маленькой, словно чулан для мётел, и в ней едва хватало места для кровати, туалета, умывальника и маленького шкафчика, привинченного к полу. Вместо стекла на окне была решётка, поэтому внутри было холодно и сыро. Охранники сняли с черноволосой ведьмы кандалы, и Беллатрикс тут же потёрла затёкшие запястья, поморщившись от боли. – Заключённая 6-1-2-2! – сказал один из её конвоиров. – Вам разрешается гулять по территории и разговаривать с другими заключёнными. Отбой в десять вечера. Подъём в семь утра. Еду подают в восемь, двенадцать и шесть вечера. Душ без пятнадцати семь утром. Прачечная доступна в девять вечера. Почту доставляют один раз в сутки, в два часа дня. Если вам придёт письмо, вашу фамилию объявят. Буклет с правилами находится в вашем шкафчике. Осваивайтесь и помните, что каждое нарушение правил повлечёт за собой дисциплинарное наказание. Есть вопросы? – Только один, – качнув головой, ответила Беллатрикс. Монотонный голос охранника действовал на неё усыпляюще. – Где моё фото? Охранник распечатал конверт, в котором была единственная личная вещь, которую она взяла с собой в Азкабан. Колдографию, на которой были запечатлены её жена и дети. Смеющаяся Гермиона сидела за столом, держа Феликса на коленях. Касс и Шарлотта обстреливали друг друга горохом с помощью ложек. Беллатрикс невольно улыбнулась. Она сама сделала это фото, и прекрасно помнила тот день. Этот снимок должен был не дать ей сойти здесь с ума. Охранник протянул ей фото и маленький кусочек зачарованного скотча. Как только он вышел из камеры, Беллатрикс тут же приклеила снимок к стене над своей кроватью. Несколько следующих секунд она стояла и внимательно его разглядывала. Ей предстояли долгие два месяца вдали от дома, и это фото было единственным напоминанием о том, что её любят и ждут. Черноволосая ведьма покачала головой, глубоко вздохнула и вышла из камеры. Кроме неё в общей комнате было примерно двадцать других заключённых. Как женщин, так и мужчин. На новенькую никто не обращал внимания, и Беллатрикс это вполне устраивало. Она села за самый дальний стол и задумалась. Настроение было далеко не радужным: изначально Беллатрикс не думала, что окажется здесь. Она так долго проработала в Департаменте, но ей даже не дали шанса оправдаться. О да, Максин Кобблфрост сделала всё, чтобы упечь её за решётку, но неужели все действительно ей поверили? Язык тела Беллатрикс буквально кричал: «не подходи ко мне, не садись рядом со мной, не говори со мной, даже не смотри на меня!». Тем не менее, какой-то тощий волшебник с крысиной мордочкой проигнорировал всё это и уселся рядом с ней. – Привет! Я Мэйсер. Мэйсер Харди, – приветливо сказал он. Взгляд Беллатрикс был невероятно красноречив. Впрочем, он ушёл в молоко. – Меня засадили сюда за растрату, – беззаботно продолжил Мэйсер. – Но клянусь, я просто неправильно заполнил форму! Беллатрикс сузила глаза и мысленно представила, как сворачивает этому придурку его цыплячью шею. – Ты здесь новенькая, да? – дружелюбно спросил Мэйсер. – За что тебя упекли? – Обвинение в убийстве, – неохотно ответила Беллатрикс. Не было никакого смысла держать это в секрете. Всё равно через неделю все были бы в курсе. – О, убийство! – чуть громче, чем следовало, сказал Мэйсер. Он подмигнул Беллатрикс и ухмыльнулся своей крысиной мордочкой. – Большая «У»! Знаешь, я никогда раньше не встречал убийц. Через несколько секунд на черноволосую ведьму таращилось с десяток любопытных пар глаз. Беллатрикс покачала головой и тяжело вздохнула. Только этого не хватало. – Сочувствую, – угрюмо проворчала она и отвернулась. Мерлин. Два месяца этого? Она попала в ад!

***

Гермиона потёрла виски. Она сидела дома в одиночестве. Заняться было нечем: волшебница пыталась почитать что-нибудь, но быстро поняла, что просто не может сосредоточиться. Сейчас она могла думать лишь о Белль и о событиях сегодняшнего утра, когда она пришла на работу и обнаружила, что её жену уже отправили в Азкабан. Сказать, что она пришла в ярость, означало бы ничего не сказать. Ей стоило огромного труда взять себя в руки и подавить желание немедленно отправиться в Отдел Внутренних Дел и растерзать Максин Кобблфрост голыми руками. Гермиона сумела удержаться лишь потому, что именно этого Максин и хотела. Нет, она не могла позволить себе сорваться. Нельзя было дать себя скомпрометировать. Остаток её дня прошёл в попытках дозвониться до Пия Тикнесса. В конечном итоге это дало свои плоды: Пий пообещал ей, что подаст в администрацию Азкабана специальный запрос, направленный на то, чтобы Гермиона могла навещать свою жену. Но до тех пор у неё были связаны руки. Сейчас настроение Гермионы было таким же, как во времена её лечения от наркотической зависимости. Она чувствовала себя так, словно в её жизни больше никогда не будет счастья. Именно поэтому Касс и Феликс сейчас были у её родителей. Сейчас они нуждались в ком-то сильном и уверенном, ком-то, кто позаботился бы о них в это сложное время и помог через всё пройти. Гермиона совсем не чувствовала себя сильной и уверенной. По крайней мере, не сегодня. Она знала, что должна взять себя в руки, прежде чем депрессия накроет её с головой, но это было слишком трудно. И то, что она сейчас осталась одна, делало всё ещё более сложным. Шарлотта... Она не вернулась домой прошлым вечером, и Гермиона не видела её с момента их ссоры в коридоре Департамента. Она отправила ей Патронуса, но всё, что получила в ответ, так это почтовую сову с краткой запиской, в которой сообщалось, что некоторое время Шарлотта поживёт у подруги. Справедливо или нет, но сейчас её дочь явно была слишком сердита на неё. Впрочем, учитывая её гордый характер, это было неудивительно. Гермиона вздохнула и поднялась на ноги, собираясь пойти на кухню, чтобы сделать себе чая, но в этот момент гостиная озарилась вспышкой зелёного света. Это было неожиданно, так как сегодня гостей не ожидалось. Гермиона удивлённо нахмурилась и повернулась к камину, чтобы взглянуть, кто решил её побеспокоить. Незваными гостями оказались две её подруги: Джинни и Панси. Они обе были одеты в клубный прикид, и Гермиона тут же с ужасом поняла, что именно они задумали. На Джинни была мешковатая красная футболка и белые шорты, а на Панси – чёрное вечернее платье и чёрные же перчатки, достающие до самых плеч. Перчатки не были сюрпризом: Панси вынуждена была скрывать ужасные шрамы на её левой руке. Тем не менее, вечернее платье и золотое ожерелье были тревожным знаком. – Нет! – Гермиона решительно покачала головой. – Я никуда сегодня не пойду! – А вот и пойдёшь, – весело сказала Джинни, обняв её рукой за плечи. – Просто смирись с этим. – Не упрямься, – кивнув, сказала Панси. Гермиона почувствовала, что её подталкивают к камину. – Сначала заглянем в Малфой-мэнор, и ты переоденешься в самое откровенное платье, которое я смогу найти. А потом зажжём по-взрослому! – Тебе это нужно, и ты сама это знаешь, – добавила Джинни. – Что мне действительно сейчас нужно, так это остаться дома и как следует подумать о том, как мне прожить следующие два месяца, – возразила Гермиона. Джинни и Панси переглянулись, а потом пристально посмотрели на неё. – Помнишь, как я страдала от послеродовой депрессии, когда родилась Гера? – спросила Панси. – Я не хотела никуда выходить из мэнора, но вы двое просто вытащили меня за уши. – Или тот случай, когда Гарри был ранен и лежал в Мунго? – спросила Джинни. – Нам-то всё равно, а вот тебе это сейчас необходимо! Но сначала нужно тебя привести в порядок. – Потому что сейчас твои волосы выглядят ещё хуже, чем обычно, – хихикнула Панси. Гермиона нахмурилась и посмотрела на своих подруг. Она хорошо их знала. Она знала, что они всё равно не отстанут, пока она не согласится. Проще было сразу сдаться и пойти с ними, чем пытаться их переубедить. Гермиона взъерошила волосы и обречённо кивнула. – Ладно, – вздохнула она. Всё равно терять уже было нечего. – Замечательно! – Панси весело хлопнула в ладоши. – Пошли, подберём тебе какой-нибудь сексуальный костюмчик. – У нас очень плотный график, – ухмыльнувшись, сказала Джинни. – Сначала идём в сауну, потом в клуб. Ну а потом... –... сначала мы хотели пойти в мужской стриптиз, – перебила её Панси. – Но потом вспомнили, что парни – это немного не твой профиль. Поэтому... –... поэтому мы заказали для тебя танец на коленях в Китти-клабе, – кивнув, закончила Джинни. Когда Гермиона осознала, что её подружки собираются вытащить её в волшебный стриптиз-клуб, её брови улетели куда-то в стратосферу. – Что?! Нет! – воскликнула она. – Да! – торжествующе заявила Панси. – Да ладно, тебе же нравятся такие штуки. Помнишь твой девичник? Тогда ты была совсем не против. – Тогда были совсем другие обстоятельства! – возразила Гермиона. Впрочем, в глубине души она знала, что Панси права. – И вообще, что бы сказала Белль, если бы увидела, как у меня на коленях танцует стриптизёрша? Сказав это, она тут же замолчала. О, она прекрасно знала, что бы сказала Белль! Её Белль смеялась бы, как сумасшедшая, наблюдая за тем, как она сидит с прямой, как доска спиной, краснея от смущения, пока у неё на коленях извивается полуголая танцовщица. – Знаешь, когда Драко узнал, что мы собираемся отвести тебя в Китти-клаб, он сказал, что тоже придёт. Чтобы лично убедиться в том, что с тобой всё будет в порядке, – хихикнула Джинни. – О, я в этом и не сомневалась! – Гермиона фыркнула и закатила глаза. – Да уж, – Панси коварно улыбнулась. – Не переживай, я, скажем так, отговорила его от этой идеи. Гермиона снова почувствовала, что две руки подталкивают её к камину. – Давай, подруга, время не ждёт, – сказала Джинни. – Стриптизёрши уже без нас скучают. И вечер начался. Сначала они отправились в Малфой-мэнор и выбрали для Гермионы наряд. Слишком откровенный по её мнению. Затем сауна. Затем Китти-клаб... Как только Гермиона переступила порог и услышала насколько здесь громкая музыка, ей тут же захотелось выкопать глубокую нору и забиться туда подальше от всех. Стриптизёрши встречали посетителей, танцуя на летающих платформах, которые освещались магическими прожекторами. Потом был алкоголь, алкоголь и ещё много алкоголя... До тех пор, пока Гермиона не набралась храбрости, чтобы решиться на то, что они изначально запланировали. Волшебница, которая отвела её в приватную комнату, была вдвое младше её. Большая грудь, светлые волосы... Её явно выбирала Панси. Как ни странно, девушка быстро заметила, что Гермиона испытывает явный дискомфорт и прекратила танцевать. Она села рядом и спросила, в чём дело. Возможно из-за алкоголя, а может быть по другой причине, но... Гермиона рассказала ей абсолютно всё, что с ней случилось за прошлую неделю. Девушка оказалась хорошим слушателем, и приватный танец быстро превратился в доверительную беседу. К удивлению Гермионы у них с юной стриптизёршей оказалось много общих интересов, например, современная литература и история магии. Было очень приятно поговорить с кем-то о своих проблемах, даже если этим кем-то была случайная незнакомка. Когда их время закончилось, девушка пожелала Гермионе удачи и отвела её обратно к её подругам. В конечном итоге, Гермионе действительно понравился этот вечер. Джинни и Панси оказались правы: Беллатрикс явно не хотела бы, чтобы она сидела дома и предавалась унынию. По крайней мере, ей удалось немного расслабиться.

***

Беллатрикс искренне надеялась, что Гермиона сейчас проводит время лучше, чем она. Первый день её личного ада закономерно перетёк в первую ночь. Черноволосая ведьма вертелась на неудобной кровати, безуспешно пытаясь уснуть. Но, к сожалению, это было практически невозможно: мысли о семье, ужасно твёрдый матрас, постоянный сквозняк из зарешеченного окна... Она поджала ноги, прижалась к стене и попыталась полностью укрыться издевательски коротким одеялом. После первого дня у неё в голове был лишь один вопрос: как, чёрт возьми, она сможет терпеть это целых два месяца?! Еда была ужасной, люди – идиотами, и если бы не тюремная библиотека, она бы уже сошла с ума. Отсутствие элементарного комфорта и невыносимая скука. Впрочем, в этом и заключалась суть тюрьмы. По крайней мере, ей не поставили одну из этих уродливых азкабанских татуировок с номером – они предназначались только для осуждённых. Ночью в Азкабане было тихо, как на кладбище. Беллатрикс слышала, как где-то далеко внизу волны разбиваются о стены старой крепости. Как ни странно, это успокаивало. Брюнетка ещё раз перевернулась и попыталась взбить свою подушку. Как сказал ей Мэйсер, первая ночь для всех оказывалась самой трудной. Конечно, он наговорил много всякой ерунды, но здесь был прав на все сто процентов. Сейчас Беллатрикс могла лишь мечтать о том, чтобы вновь оказаться в большой мягкой тёплой постели, с Гермионой, лежащей в её объятьях. Два месяца. Два ёбаных месяца! Она уже почти уснула, когда случилось кое-что странное. На неё словно кто-то уставился. Это было довольно неприятно и абсолютно бессмысленно: дверь была заперта на замок, а за окном никого быть не могло. Кроме этого, температура в комнате резко понизилась. Беллатрикс сбросила с себя одеяло и принялась потрошить подушку, намереваясь использовать её набивку для того, чтобы заткнуть чёртово окно. Когда она повернула голову, то испугалась так, как никогда в жизни: за окном парил в воздухе дементор. Его когтистые руки держались за решётку, словно он намеревался выломать её и ворваться внутрь. Из-под капюшона был виден жадно приоткрывшийся рот, а тьма, клубившаяся вместо лица, внимательно смотрела на неё. Беллатрикс никогда не видела дементора так близко... Ей хватало ума, чтобы держаться от этих тварей как можно дальше. Но она прекрасно знала, на что они способны. Она вскочила с кровати и прижалась спиной к холодной металлической двери. Без палочки у неё не было никаких шансов. Если дементору удастся пролезть в окно... Черноволосая ведьма вздрогнула, почувствовав, что её ментальная защита слабеет. Она попыталась собраться, но её силы таяли на глазах. Чёртов дементор! Он уже начал её есть! Беллатрикс отчаянно забарабанила в дверь, надеясь, что какой-нибудь охранник услышит её, откроет камеру и даст ей сбежать от этой ужасной твари. Бесполезно. Она обмякла, почувствовав, как её захлёстывает всепоглощающее чувство печали. После печали пришёл иррациональный страх. Тени. Тени везде. Кто-то прячется в тенях. Они здесь. Они ждут. Беллатрикс развернулась, чтобы встретить дементора лицом к лицу и тут же пожалела о том, что она это сделала. Было ли это храбростью? Была ли она храброй хоть когда-либо? На мгновение ей показалось, что она больше никогда не ощутит ни единой крупинки счастья. Пропасть... Она падала в бездонную тёмную пропасть, отчаянно цепляясь за стены, чтобы замедлить падение. В её голове раздался голос Гермионы. Все жестокие слова, которые её крошка говорила ей в прошлом. Ненависть, презрение, безразличие... Гермиона вновь говорила, что собирается найти себе ведьму помоложе. Она вновь собиралась уйти и забрать с собой детей. Её сёстры говорили ей, что она больше никогда их не увидит. Она навсегда застрянет в этой вонючей дыре. Департамент бросил её, наплевав на её преданность. Женщина... дети... как же их звали? Почему она не помнит их имена?! Она попыталась вспомнить, но мысли расплывались... Её семья... Они никогда не любили её. Обуза. Она всегда была обузой. Бесполезной грязью. Как вообще кто-либо мог любить такую жалкую дрянь, как она?! Это же просто нелепо. Она должна сделать своей семье одолжение, повесившись на простынях. Её семья... Беллатрикс осознала, что не помнит их лиц. Кто? Кто эти люди? Кто они? КТО ОНИ?! Ты умрёшь здесь, в страхе и одиночестве. Ты умрёшь здесь, в страхе и одиночестве. Ты умрёшь здесь, в страхе и одиночестве. Ты умрёшь здесь. Никто о тебе даже не вспомнит. Никому до тебя нет дела. Ты умрёшь здесь. Никто не придёт. Одна. Одна. Одна. Одна. Одна. Одна. Сейчас она чувствовала лишь страх, ненависть и отчаяние. Но неожиданно всё закончилось. Насытившийся дементор отпустил решётки и взлетел в ночное небо. Беллатрикс обняла себя руками за плечи, сползла на пол и тихо разрыдалась. Её память понемногу возвращалась. В камере стало теплеть. Черноволосая ведьма глубоко вздохнула, прекратила плакать и заставила себя встать. Она оттолкнулась от стены, шагнула к кровати и упала на неё. Всё её тело тряслось, а из глаз по-прежнему катились слёзы. К чёрту гордость... всё равно её сейчас никто не видел. Беллатрикс закусила губу и попробовала убедить себя, что всё это было лишь иллюзией. Что та жалкая и бесполезная личность, которой она себя только что чувствовала, на самом деле не имеет с ней ничего общего. Она дрожала, но не от холода и не от страха. Теперь было понятно, почему на окнах нет стёкол. В конце концов, дементоров нужно было как-то кормить. Неужели, это её судьба? Застрять в этой дыре, чтобы дементоры крали её память кусочек за кусочком? Беллатрикс внезапно осознала, как наивно она поступила, доверившись клеркам Департамента и этому придурку Забини. Она была абсолютно уверена, что Визенгамот её оправдает, весь её многолетний опыт просто кричал об этом... но что если она ошибалась? Два месяца здесь ещё можно вынести, но что если её признают виновной? Тогда она останется здесь на целых тридцать лет. При одной мысли об этом она невольно вздрогнула. Нельзя было так рисковать! Нужно было брать всё в свои руки! Она должна была сама оправдать себя. Ради Гермионы. Ради детей. В голове Беллатрикс осталась одна-единственная мысль, которая полностью вытеснила все остальные. Она должна любой ценой вырваться из этого проклятого места!