Parasite Eve

      Палящее солнце, ровно такое же, как и все предыдущие четыре дня, раскалило кузов машины и стоило Оливеру слегка задеть его, как он зашипел от боли.       — Что? Дай посмотрю! – тут же подорвался Фиш, хватая его за предплечье. – Чёрт, сильно больно?       Сайкс выдернул руку и слегка встряхнул кистью. Боль ощутимая, но недостаточно, чтобы заставлять Джордана переживать по этому поводу. Вместо ответа он дотронулся прохладной ладонью до лба Фиша и уголок его губ напряжённо дёрнулся. Горячий. У Джордана уже третий день поднималась температура до такого состояния, когда пот тёк градом, а дыхание пересыхало настолько, что его хрипами можно было изображать чудовищ в фильмах ужасов. Разумеется, если бы эти фильмы все ещё снимали. Каждый раз, несмотря на слабые сопротивления Фиша и попытки уверить Оливера, что с ним все в порядке, тот делал по-своему и искал место в тени для небольшого отдыха.       Но сегодня с самого утра всё пошло наперекосяк. Сначала Сайкса, пока он ходил в… по делам, ужалила какая-то непонятная муха, и теперь у него на заднице образовалась внушительного размера шишка. Затем оказалось, что вода неожиданно закончилась и у них осталось полбутылки, которые Оли в свою очередь мужественно уступил другу, хоть тот и отказывался. От ходьбы по жаре у Сайкса закладывало уши, а в горле пересохло до боли, и он лишился возможности говорить. Но когда Фиш пробормотал «кажется, мне не хорошо» и плавно опустился на землю, закрывая глаза, усталость моментально покинула Оливера. Он бросился к парню и рухнул рядом с ним на колени, хватая его за плечи. Однако на все попытки быстро привести Джордана в чувство никакой реакции не последовало, поэтому Оли мысленно взмолился, чтобы силы его не покинули, и с кряхтением поднял Фиша, едва не упав сверху на него. Некогда оживлённая эстакада, по которой они ползли с черепашьей скоростью, пустовала, и лишь местами виднелись автомобили. В одном из них, ближайшем к месту их незапланированной остановки, находилось два трупа в не самой приятной стадии разложения. Сладковато-гнилостный запах распространялся далеко за пределы салона, и Оливер порадовался, что не ел со вчерашнего утра — его бы точно стошнило.       С тяжёлым рюкзаком наперевес и Джорданом на руках, он тащился ещё примерно полкилометра, пока не нашёл пустую машину, без трупов, насекомых и звериных жилищ. Он усадил Фиша на пассажирское сидение и откинул спинку в горизонтальное положение. Едва Сайкс захлопнул дверь, намереваясь обойти машину и сесть за руль, как голова закружилась и в глазах резко потемнело. Его повело в сторону и Оли ударился боком о кузов. Замерев на месте и прикрыв глаза, парень рассмеялся — это так нелепо, что его организм решил показать свою усталость только после того, как он обеспечил Джордану какую-никакую безопасность. Ноги предательски задрожали, и, не дожидаясь, пока они подкосятся, парень сам присел на корточки, опуская голову вниз. Горячее дыхание обжигало грудь, а мокрая футболка, прилипшая к спине, неприятно натянулась, сдавливая шею. Боже, как он устал…       С момента, как они убежали все только стало ухудшаться. Сайксу каждый день приходилось сталкиваться с зараженными, которые, словно пчёлы на мёд слетались на его запах. Происходящее уже даже не пугало — чувство страха очень изматывает, и организм Оливера просто отказался от ненужной траты ресурсов. Отточенными движениями в рукопашном бою и прицельными выстрелами он решал проблему, стараясь не показывать Джордану своей усталости. Но все это были мелочи по сравнению с моментами, когда парень закрывал глаза: он каждый раз видел Бирсака. Как он с нежностью говорил о своей жене и с мольбой обращался к ним за помощью, а после отказа — жестко требовал их вернуться, без тени страха и сомнения, как упал от его выстрела, не ожидая, что Сайкс решится на подобное. Видел, как Фиш держал его перед смертью, а тот смотрел на него умоляющим взглядом, словно Джордан смог бы что-то исправить. И «спасибо» ему за это — Фиш действительно страдает и винит себя. Он практически перестал есть и пить, делает это нехотя и только по указке Оливера. Он словно наказывает себя за произошедшее. Хотя ни в чем не виноват.       Но пусть Джордан и корчил из себя великомученика, призванного искупить чужие грехи (коих у Сайкса несметное количество), тем не менее хуже ему становилось не только из-за его собственного поведения. С момента, как они вышли из-под контроля Фрэнка, состояние Фиша стремительно ухудшалось. Оливер надеялся, что, покинув территорию и оставшись наедине, он и дальше может успешно блокировать своим присутствием развитие его заболевания. Но, видимо, все самые худшие его опасения подтвердились — пока они находились на территории базы в окружении других людей, которые подавляли способности Оливера, процесс стал необратимым. Теперь даже Сайкс не мог эффективно подавлять вирус, медленно расползающийся по всему телу.       По раскрасневшейся на солнце коже потекли горячие слёзы, оставляя светлые борозды на грязных щеках. Больше всего на свете Сайкс хотел, чтобы Фиш не очнулся в эту секунду и не увидел того, как ему плохо. Потому что он не позволял себе проявлять слабость при Джордане. Если не он будет сильным, то кто? На нём лежит ответственность за двоих человек, и он не должен раскисать, но чёрт побери!.. С каждым днём двигаться к заветной цели все труднее, запас продуктов на исходе, а силы Джордана покинули его ещё будучи на военной базе. И страх того, что с ним что-либо случится постоянно давил на Сайкса. Рано или поздно это должно было случиться — у него просто кончились силы. Не физические — моральные.       В тишине его всхлип прозвучал слишком оглушительно, пугающе громко, и Сайкс зажал рот ладонью. Хотелось кричать в надежде избавиться от всех чувств, от всей боли, давящей на плечи, сжигающей его разум, уничтожающей Оливера Сайкса и превращающей его в кого-то другого. В незнакомца, который пугал его до безумия. Оли видел, что теряет себя и уже давно, но за последние несколько дней он особенно остро почувствовал, как стирается его личность. Забавно — поначалу ему было страшно потерять жизнь, а теперь страшно потерять себя.       Внезапно дверь распахнулась, и взволнованный Фиш столкнулся с ним пронзительным взглядом. На фоне его бледной кожи, блестящей от капель пота, глаза казались кристально-голубыми, отражающими небо, незапятнанное ни единым облачком.       — Оли? – тихо спросил он, и Сайкс едва сдержал в себе истерический смех. Он переспрашивает, потому что тоже сомневается, кого видит перед собой?       — Я в порядке, – ответил парень, мгновенно рукой утирая слёзы, уничтожая улики проявления слабости. Хотя, разумеется, его красные глаза и хлюпающий нос не скроются от внимательного глаза Джордана. Но даже после того, как Фиш, очевидно, увидел всё это, он не сказал ни слова, оставив Оливеру хоть какую-то гордость.       — Садись в машину. Не хочу, чтобы ты опять обгорел на солнце и ныл триста лет.       Он захлопнул дверь и вместе с этим звуком отсёк мысли Оливера. Сайкс знал, что Фиш не дурак и понимает, что с ним происходит, но пока что терпит, не пытается вывести его на диалог. Но после этой сцены, свидетелем которой Джордан невольно стал, всё это лишь вопрос времени. В самом ближайшем времени Фиш прокатится про его мозгу дорожным катком.       Скривившись от боли в затёкших ногах, Оливер невесело рассмеялся и поднялся. Привычно оглянувшись по сторонам, он почувствовал некую тревогу, ощущение чьего-то присутствия, отдававшегося где-то в уголке сознания. Но все попытки увидеть хоть кого-то не увенчались успехом. Он с подозрением вглядывался в дорогу перед собой и позади, подошёл к краю эстакады, к другому, но нигде не заметил ни присутствия людей, ни не людей.       Потоптавшись на месте минут пять, Сайкс все же соблаговолил составить компанию Фишу и устало откинулся на сиденье, закинув руку на лицо. От тела друга распространялся жар, нагревая и без того жаркий воздух в салоне, но опустить стёкла возможности не было, да и желания тоже, потому что едва положение тела Оли приблизилось к горизонтальному, как глаза тут же стали слипаться.       — Я подремлю час, ты не против? – обратился он к Фишу больше с целью предупредить, а не получить разрешение. Тот согласно кивнул и демонстративно вытащил из рюкзака свой пистолет. Нахмурившись, Оливер посмотрел на его руку, сжимающую ствол, но ничего не сказал. Не то, чтобы он не доверял Фишу, но, если за ними придут люди, только у него рука не дрогнет. Джордан не сможет убить человека.       И вот сейчас Оливера резко вырвало из сна самым неприятным способом — болью. Рука горела огнём и даже полить её холодной водой возможности не было, потому что этой самой воды не было ни холодной, ни горячей.       — Да в порядке я, – отодвинулся Фиш и снова схватил Оливера за руку. Он осмотрел красную кожу с волдырём, стремительно увеличивающимся в размерах. Глядя в глаза Сайксу, он склонил голову и, вытянув губы, подул на его руку. Кожа Оливера моментально покрылась мурашками, и он судорожно вздохнул, сжимая зубы и заодно вторую руку в кулак.       — Больно? – спросил Джордан, и Оли едва не рассмеялся — дурачок, решил, что его реакция связана с ощущениями в руке. Конечно, наверное, такой человек, как Фиш никогда не догадается, что за мысли возникли в голове у Сайкса в этот момент. И Оливер бы сказал, что ему тошно от себя, но нет, ему было плевать.       — Не умру, – буркнул парень и вытянул свою руку из его, отворачиваясь к окну. Солнце уже начинало садиться, и Сайкс с неудовлетворением отметил, что друг его опять не разбудил. На Джордана можно было всегда положиться, он стеной стоял позади, оберегая и поддерживая его, что до конца, что после, но в таких вопросах доверять ему не следовало. Впрочем, Оливер и не удивился тому, что проспал добрых три часа вместо часа; можно сказать, что ему повезло проснуться. Не дотронься он до машины — проспал бы до утра в столь небезопасном месте. Беспечность Джордана по части мест их остановок поражала Оливера до сих пор, поэтому он даже не стал ему ничего говорить — все равно не поймёт претензий.       — Сможешь идти? – поинтересовался Сайкс. Не то, чтобы развалившийся рядом парень выглядел лучше, чем когда Оливер затолкал его в машину, но он в принципе давно выглядел не очень. Но Джордан отозвался неожиданно бодрым голосом и заявил, что готов идти дальше. С подозрением окинув его взглядом, выискивая признаки лжи в его лице, Оливер, так ничего и не найдя, кивнул и подхватил рюкзак. И, неожиданно даже для самого себя, вытащил пистолет и снял с предохранителя.       — На всякий случай, – пояснил он вопросительно глядящему на него парню.       Они выбрались из автомобиля, и Оливер тут же пригнулся, рукой махнув Фишу, чтобы делал тоже самое. Рука, сжимающая пистолет, неприятно ныла, но от этого парень только крепче стиснул пальцы — если понадобится стрелять, то он не имеет права на промашку. Безмолвно указывая Джордану, чтобы следовал за ним, Оливер, всё ещё пригибаясь к земле, бросился вперёд, к спуску с эстакады. Открытое пространство, окружённое со всех сторон высокими домами и ещё одной эстакадой сверху вызывало у него приступ паники, граничащей с агорафобией, коей он до этого никогда не страдал. Хриплое дыхание позади подсказывало Оливеру, что Фиш не отстаёт и с трудом, но двигается.       Тихие удары подошвы кроссовок об асфальт казались Оливеру громким топотом. Сейчас он порадовался, что отказался от берцев, предложенных ему Джеймсом, хотя в обычное время всё же жалел. Сбежав вниз, ловко прячась за редкими машинами, Оливер забежал за ближайшее здание в переулок и, перехватив пистолет, обернулся к Джордану.       Перед взором Сайкса разворачивалась сцена, от которой у него перехватило дыхание — на расстоянии приблизительно пятидесяти метров от него Джордан замер на месте. Он стоял боком к Оливеру, вытянув руку вперёд перед собой. Стеклянными глазами парень смотрел на что-то за пределом поля зрения Оливера и едва слышно бормотал пересохшими губами слова, разобрать которые не представлялось возможным. Пальцы вытянутой руки подрагивали, и он нерешительно то тянулся вперёд, то отклонялся назад, словно борясь с самим собой.       Замерший на месте, шокированный непонятным поведением Джордана Оли, встряхнул головой, возвращая контроль над телом, так некстати решившим впасть в ступор. Он стиснул скользкую рукоять пистолета и прижал его к груди, выглядывая из-за здания в ту же сторону, куда смотрел Фиш. В светлых сумерках близорукие глаза подводили Оливера, однако он всё же разглядел куда смотрит Джордан, и едва не закричал от ужаса, а руки дрогнули от увиденного.       Как он и предполагал, Джордан столкнулся лицом к лицу с заражённым. Удивительно, что он вообще обратил внимание на него, обычно они сразу же бросались к Оливеру, не замечая никаких преград на своём пути. Однако в этот раз Сайкс явно не представлял особого интереса. Но больше всего парня поразило не это: Оливер смотрел на ребёнка, мальчика, не старше семи лет, одетого в местами разорванную, окровавленную одежду. Белые глаза, не моргая, смотрели на Фиша, пока из приоткрытого рта с острых зубов стекала вязкая слюна, окрашенная в красный цвет. Ребёнок, если его можно было так назвать, тянул ладошки к Джордану и что-то невнятно шипел. Заворожённый этим странным действом, Оливер пытался понять, что происходит. Он инстинктивно оглянулся, решив, что ребёнок, как детёныш животного, вряд ли будет один и, возможно, где-то поблизости уже облизывается, глядя на них, взрослый заражённый, но нет — Оли так никого и не увидел. Зато хорошо видел, как нога Джордана сдвинулась с места — он шагнул по направлению к мальчику. Сайкс поморщился — интересно, конечно, наблюдать за подобным, но недостаточно, чтобы рисковать безопасностью Фиша. Парень вскинул руку и выставил пистолет, перехватывая рукоять.       Он выстрелил и от звука вздрогнули все — сам Сайкс, Джордан, пребывавший в каком-то трансе, и ребёнок, перед носом которого выбило осколки каменной кладки. Оливер выругался и снова склонил голову, теперь уже точнее целясь, но поздно — заражённый уже забыл про Фиша и переключил внимание на куда более интересного для него Сайкса. Несмотря на маленькие ноги, он проворно бросился к своей добыче, чем несказанно удивил Оливера — обычно они не были такими быстрыми, но и детей они ранее не встречали, возможно они отличаются от взрослых.       Боковым зрением Оливер видел, что Фиш всё ещё не пришёл в себя и лишь безвольно наблюдает за этим. Глупо было даже надеяться на его помощь — он просто не сможет бороться с ребёнком, даже с таким, как этот. Поэтому Оливер в очередной раз вынужден рассчитывать только на себя. Он попятился, отступая назад от шипящего малыша, и выстрелил, практически не целясь. Первая пуля прилетела под ему ноги, звонко отскакивая от асфальта, а вот вторая нашла цель и пробила ногу чуть ниже колена. К счастью, это остудило пыл мальчика, и тот упал навзничь, хлопнувшись лицом о землю с оглушительным хрустом — инстинкт самосохранения у них отсутствовал напрочь и руки для защиты лица он не выставил.       Но стремление ребёнка к нему было сильнее возможностей тела — он яростно зашипел, брызгая кровью, оттолкнулся от земли и попытался встать. После провальной попытки он предпринял ещё одну и ещё, а потом просто уперся руками в землю и широко распахнув глаза смотрел на идущего к нему Сайкса и злобно скалился. Когда их разделяли всего пара шагов, он взмахнул рукой, пытаясь схватить Оливера за ногу, но не дотянулся и едва снова не отполировал асфальт лицом. Стоя над ним, Сайкс видел отросшие волосы, сбившиеся в ком, некогда светлые, а теперь покрытые грязью и кровью. Лицо, когда-то озаряемое счастливой детской улыбкой теперь, лишь скалилось острыми зубами, хаотично разбросанными во рту и выступающими за его пределы. Стекающая кровь из разбитой головы, и губ, и носа, угрожающе съехавшего набок, придавали облику ребёнка ужасающий вид, а белые глаза безумно бегали по лицу Сайкса, словно что-то видели.       — Мне жаль, – сухо бросил Оливер, выставив пистолет перед собой. Дикий визг мгновенно стих, едва он спустил курок. Алые брызги попали на джинсы, навсегда впитываясь в ткань, так же, как и очередное убийство в душу Оли. Он судорожно вздохнул, возводя глаза к небу. Рука задрожала, и парень прикусил губу, чтобы не закричать — теперь он ещё и детей убивает! Возможно ли после всего этого вернуться к обычной жизни и сохранить человечность и здравый рассудок?       Наверное, он бы ещё долго мог смотреть на лежащее на темном асфальте тело со стремительно расплывающейся под ним лужей, но Оли вдруг вспомнил про Джордана и обернулся к нему. Тот стоял, глядя на ребёнка, и всё ещё шевелил губами, беззвучно обращаясь к тому, кто его уже не слышал. В голове Оливера моментально вспыхнул страх вперемешку с диким гневом — вот как значит, пока он в очередной раз переступал через свои моральные принципы, которые и без того никогда не были высокими, Фиш абстрагировался от происходящего и даже не планировал оказать ему какую-то поддержку. Более того, вместо того чтобы уделить внимание Оливеру, он продолжал пялиться на труп так, словно Сайкс убил кого-то, кого Джордан знал.       Перепрыгнув через тело, Оливер бросился к Фишу, стоящему на том же самом месте, где он и увидел заражённого в той же позе, с безвольно висящими вдоль туловища руками и поникшей головой. Оливер схватил парня за плечи и со всей силы встряхнул, привлекая внимание к себе.       — Ты совсем сдурел? – заорал Сайкс ему в лицо. – Только не говори, что теперь понимаешь их!       Джордан перевёл на него глаза и от его взгляда, растерянного и напуганного, Оливер невольно вздрогнул. Парень открыл рот, закрыл, снова открыл. Казалось, он не может даже мысли собрать воедино, не то, что обличить их в слова. Но после очередного вопросительного зова Сайкса он перевёл на него глаза:       — Оли, я их понимаю, – трагичным шепотом подтвердил Джордан. – Они… Они зовут меня, ты что, не слышишь?       — Не пори чушь! – процедил Сайкс, прекрасно понимая, что, скорее всего Джордан не врёт. Кто знает, как работает чёртов вирус в его крови, может быть он действительно начинает их понимать и чувствовать. Но признать этот факт — значит признать и то, что ему уже не помочь, и Фиш медленно, но верно превращается в такое же бесчувственное кровожадное чудовище, живущее только мыслью об убийствах.       — Но Оли, – жалобно произнёс парень, ища поддержки в его бесстрастном лице. – Неужели ты не слышал?       — Нет, Джордан, – покачал головой Сайкс. – Я не слышал ничего. Тебе показалось — он не звал тебя. Это всего лишь игры твоего сознания.       Недоверчиво поглядывая на лежащего ребёнка, как будто бы тот мог подняться и сказать что-нибудь, Фиш шумно вздохнул и закрыл глаза. Жилка на шее сопровождала своим биением каждый его вдох и выдох, пока он старательно пытался взять себя в руки. Сайксу было мерзко от себя и того, как он грубо заткнул Джордана, не дав ему даже шанса объяснить, что и как он слышал. Газлайтинг в худшем его проявлении, но он был необходим, по крайней мере Оливер так себя оправдывал — им нужно было срочно уходить. Сумерки быстро сгущались и вот уже его глаза напрягались сильнее прежнего, но видели всё равно паршиво. Ночь, так любимая Оливером когда-то за приступы вдохновения стала их злейшим врагом. В темноте, даже не смотря на абсолютную тишину и отличную слышимость было тяжелее защищать себя в случае нападения, приходилось подпускать зараженных на близкое расстояние к себе, тогда как при свете дня Оли мог «снять» метров с сорока, то сейчас не больше, чем с десяти, и то — если повезёт.       Прервав его размышления, Джордан открыл глаза и, старательно отводя взгляд от трупа, сжал зубы и кивнул Сайксу. Напряжённые плечи выдавали в нём все те эмоции, которые он старательно скрывал на своём лице — ему было страшно от того, что он не понимал, что с ним происходит. Собственное тело, в котором Фиш прожил больше тридцати лет теперь казалось чужим, оно удивляло его странными способностями и пугало периодическим отсутствием контроля. Но признавать свои переживания парень не спешил. Вместо этого он протянул руку и схватил Оливера за ладонь, отвернув голову в сторону.       — Уведи меня отсюда, мне кажется, я сейчас сойду с ума.       Вместо ненужных слов Оли понимающе стиснул его руку и, немедля ни секунды, потянул Джордана за собой во тьму неосвещённых улиц города, название которого они даже не знали.