***
Война — это... Война! Вопреки радужным прогнозам Анхеля Пахарито боевые действия начались не двадцать третьего июня, а тринадцатого мая 1930 года. Ни поспать, ни пообедать парагвайский диктатор в тот злосчастный вторник не успел, а у границ на сухую почву Гран-Чако уже лилась первая кровь... Едва весть о войне разнеслась по миру, как пошатнулись торговые индексы на фондовых биржах, привычно подскочили доллар и нефть, а популярная кубинская газета «Гранма» занялась анализом вооруженных сил сторон, чтобы помочь определиться азартным любителям ставок на спорт. Знаменитые казино Варадеро начали принимать ставки из расчета 1 против 2,2 за Боливию. В пользу этого говорили несомненные преимущества боливийской армии как в количестве, так и в новизне оснащения. Сравнивались и военные таланты германского генерала Ганса фон Кундта*, работавшего за солидный оклад плюс премиальные на Боливию, и генерала Ивана Беляева*, бывшего офицера-врангелевца, получавшего гроши в Парагвае. Оба оказали существенное влияние на формирование облика своих армий. Иван Беляев, прошедший всю Гражданскую Войну на вороном коне с шашкой наголо, всяким ненадежным новинкам предпочитал хорошо зарекомендовавшие себя бронепоезда, вооруженные 190-мм орудиями «Виккерс», модернизированные бронеавтомобили «Остин», легкие, но безотказные минометы Стокса-Брандта, канонерские лодки и гидропланы итальянского производства. Вдобавок ко всему, Беляев еще до начала войны успел изучить и картографировать район Гран-Чако, что давало парагвайской армии определенные преимущества. Ганс фон Кундт сделал ставку на модные цельнометаллические трипланы «Фоккер-Футура» с роторными двигателями и тремя синхронными пулеметами, отравляющие газы «супер-иприт», грозился первым в Южной Америке использовать в бою танки и даже пригнал из Германии боевой дирижабль типа «цеппелин». Известие об этом повысило шансы Боливии до 3,5 против 1, ибо танки и дирижабли в глазах обывателя выглядят куда более весомыми, чем хорошее знание местности и легкие минометы. Война внесла в коэффициенты букмекеров свои коррективы. Дьябло Пахарито, страстный любитель казино и азартных игр, даже поставил крупную сумму золотом на победу вверенного ему народом государства в этой, в какой-то мере братоубийственной войне. Чтобы быстрее получить прибыль, он первым решился применить против врага «вундерваффе».* В конце мая боливийский «цеппелин» совершил налет на железнодорожную станцию, после чего ночью атаковал Асунсьон. Боливийские аэронавты сбросили около пятидесяти фугасных бомб разного калибра и пропагандистские листовки. Были жертвы. На помощь парагвайцам, сумевшим только пару раз поймать дирижабль в паутину лучей прожекторов, пришла стихия. Начавшаяся гроза и шаровая молния уничтожили эту «летающую сосиску» со всем экипажем... Ущерб городу оценивался приблизительно в сто тысяч долларов. Бразильская газета «Глобу», чей корреспондент по причине бессонницы оказался очевидцем событий, опубликовала богато иллюстрированную статью «Последний полет боливийского «цеппелина», ударившую не только по имиджу доселе непобедимой боливийской армии, но и снизившую ставки с 3,5 до 2,5 к 1. Рейд «цеппелина» сильно задел самолюбие Анхеля. Безусловно, обгоревший железный скелет, оставшийся от вражеского дирижабля, радовал глаз, став любимым объектом фоторепортеров для съемок. Но ведь столица подверглась бомбардировке! Лишь счастливая случайность уберегла президентский дворец от бомбы. По шифрованному каналу связи Анхель обратился к своему европейскому партнеру Муссолини, и уже спустя месяц на неприметном пароходе в разобранном состоянии в Парагвай прибыл гигантский шестимоторный бомбардировщик фирмы «Капрони», способный нести до десяти тонн бомб. К несчастью, до конца войны парагвайцы так и не смогли его собрать. Стойки шасси и один из двигателей по ошибке были отгружены и затерялись где-то в Аргентине. Раздосадованный Анхель отправил в рейд по боливийским тылам своего фаворита — барона кавалерии дона Рауля Хорхе во главе сотни всадников. Неожиданной фланговой атакой они застали противника врасплох, взяв восемнадцать пленных. Потерь не было, только один из кавалеристов сломал ногу, упав с лошади. Позже он погиб от осложнений на руках хирургов, что позволило не включать его в статистику боевых потерь. Барон дон Рауль Хорхе за этот подвиг получил небольшой орден, почетную грамоту и право носить золотые пуговицы на мундире. Все восемнадцать пленных были помещены в зоопарк Асунсьона. Парагвайцы ходили туда семьями и делали памятные фотографии. Посрамленный Дьябло не остался в долгу. Боливийская конница атаковала кокаиновую плантацию рядом с границей, где кровожадные боливийцы саблями порубили троих мирных фермеров и повесили священника-иезуита, грозившего отлучить их от божьей благодати. Все насаждения были преданы огню. А в верхнем течении реки Парагвай диктатор приказал вылить токсичные отходы с фабрики по производству взрывчатых веществ, тем самым планируя нанести непоправимый ущерб вражеской экологии. Но здесь уже Анхель переиграл брата. Бунта недовольных отсутствием клева рыбаков он избежал, отправив их на фронт копать траншеи, а в ООН накатал заявление о применении Боливией незаконного химического оружия, что, наряду с «добрым именем», должно было перетянуть симпатии мировой общественности на его сторону.***
Для недавно созданной Организации Объединенных Наций Чакская война оказалась первым достаточно крупным конфликтом, который по замыслу она должна была разруливать. Первым главой ООН стал бывший президент США Калвин Кулидж. Его много критиковали, считая, что он больше спит, чем работает; что лоббирует интересы США, но тем не менее Кулидж, как обладатель американского паспорта, придавал определенный вес этой организации, заставляя с собой считаться. На войну между Парагваем и Боливией ООН, согласно уставу, отреагировало жесткими ограничительными санкциями. Но для того и существуют законы, чтобы их обходили. Производители вооружений не могли упустить шанс избавиться от залежавшегося на складах неликвида, а также опробовать новинки в этой обещавшей быть интересной войне. Дьябло Пахарито первым пробил брешь в стене санкций. С присущей ему наглостью он пообещал применить химическое оружие (что подтвердил инцидент на реке Парагвай), если ему не продадут обычное, а также национализировать все предприятия в стране с американским капиталом. В желтой прессе пошли известно кем распускаемые слухи о порнографических вечеринках, устраиваемых Кулиджем в свободное от президентства время, а также о связи с большевиками. Анхель вместо кнута решил применить метод пряника, пообещав в случае отмены санкций дать зеленый свет международному капиталу на своей территории. Обещание он подкрепил множеством ценных подарков членам комиссии; главе ООН обещал гражданство Парагвая и пожизненное освобождение от налогов, а также переименовал площадь Национального Единства в Асунсьоне в Площадь Калвина Кулиджа. Братья-диктаторы добились своего. Искушаемый ангелом и дьяволом богобоязненный Кулидж сдался и в августе подписал секретный пакт Кулидж-Пахарито о подпольной торговле оружием. Деньги оказались превыше принципов. Официально для мировой общественности все осталось, как было, — санкции, эмбарго на поставки оружия, но в реальности существовали «тайные тропы», по которым можно беспрепятственно получить любое вооружение, главное вовремя оплачивать счета.***
Саблин крутился около большого, до потолка, викторианского зеркала в кабинете военного атташе в парагвайском посольстве. Впервые после Парижа он испытывал некое удовлетворение своей жизнью. Мундир, сшитый по специальному заказу на Сэвил-Роу, сидел на нем как влитой. В карманах приятно позванивали серебряные кроны первого аванса, которые он собирался спустить в дорогом ресторане. Ведь впереди будут еще деньги! — Господин Саблин, доводилось ли вам читать боливийскую прессу? — спросил его сидевший позади дон Севилья. — Я еще плохо понимаю испанский и не читал даже парагвайскую. Что пишут супостаты? — Боливийцы пишут о непроницаемой «линии маршала Лопеса». Америка шлет им в подмогу отряд добровольцев «Росомаха». Идиотизм... Неужели думают, будто этот жмот Дьябло им заплатит?.. Германия отправляет второй «цеппелин». Под форт Бокерон стягиваются крупные силы для решающего сражения. Будет бойня... Говорят, что война может перерасти во всеобщую латиноамериканскую... — Что ж, вполне возможно... — зевнул Саблин, равнодушный к сухопутным проблемам. — А что наши, парагвайские, пишут? — На южных участках фронта огнем полевой артиллерии превращен в металлолом очередной боливийский танк... — вслух прочитал выдержку из парагвайской «Эль Диарио» дон Севилья. — Майор Корнелио Перальта сбил над Лас-Мерседес свой девятый самолет. Вражеский пилот выпрыгнул с парашютом и был взят в плен. — Скука... — О! Вот это должно вас повеселить! Послушайте вот... Вчера крупное подразделение боливийских дельфинов-камикадзе атаковало группу парагвайских канонерок, поддерживающих свои войска огнем по форту Болливиан. Дельфинам не удалось преодолеть сетевой барьер. От взрыва загорелся лишь маленький танкер-теплоход. После чего дельфины были контратакованы специально обученными патрульными акулами парагвайского флота. Все дельфины были уничтожены... Парагвайцы потеряли одного дрессировщика, в азарте сожранного опьяневшими от крови акулами, за что последних перебили глубинными бомбами. — Пресса всегда пишет какую-нибудь чушь... — скептично отнесся к услышанному Саблин. — Наверняка все было гораздо проще: пьяный матрос попал под винт, упав за борт. А глубинные бомбы кому-нибудь продали... — По мнению боливийцев, — продолжал тему дон Севилья, — мы потеряли минимум два крупных монитора и две или три канонерские лодки. Пытавшихся спастись парагвайских солдат, разумеется, совершенно не умевших плавать, сожрали стаи расплодившихся пираний... — Смешно-с!.. А что-то серьезное про войну есть? Про чертов броненосец? — Сейчас... Где-то было... Вот! По-прежнему ничего не известно об исчезнувшем где-то в бассейне реки Амазонка боливийском броненосце «Боливар Либертадор». Последний раз его видели рыбаки в районе Манауса... — В прятки, значит, играют... Темная лошадка... — прокомментировал Саблин, закуривая сигарету. — То ли гении, то ли дебилы... Вскрытие покажет! — Кстати, об этом пишет даже «Таймс». Послушайте... До сих пор бразильская пограничная служба ввиду неравных сил закрывала глаза на чужой корабль в своих территориальных водах. Страну по прежнему сотрясают многочисленные забастовки и митинги оппозиции, отвлекая внимание правительства Бразилии на себя. В связи с неопределенной ситуацией с боливийским броненосцем нашим представителем в ООН внесено предложение об отправке к устью реки Амазонка нескольких военных кораблей для обеспечения безопасности мирного судоходства! — Понятно... Что-то еще? — Нет, похоже, больше никаких новостей. — Раз больше ничего нового, то аdiós, сеньор Севилья! Мне надо подумать об экипаже, — попрощался Саблин. — Интересно, что эти бульварные газетенки напишут о вас? — Главное, чтобы это не был некролог! Выходя из стен парагвайского посольства, Саблин подумал, что если ООН направит к Амазонке корабли, то тем самым избавит его от смертельной миссии. Эта мысль его приободрила. Но все это потом... В будущем. А сейчас нужно как-то осуществить набор экипажа. Те двое, которых нанял дон Севилья, никуда не годились. Поискать в русских землячествах? Разместить объявление в газетах? Распустить в портовых барах слух, будто миноносец идет искать сокровища? Он улыбнулся. Тогда понабегут одноглазые да одноногие джентльмены удачи... А может... Лысый человек индийской национальности, подметающий улицу здоровенной метлой, вдруг стал уговаривать Саблина: — Отправляйтесь на поиски приключений! Риск одного приключения дороже тысячи дней благополучия и комфорта. Саблин остановился и на несколько секунд задумался. Странный дворник. — Вся моя жизнь — клубок рискованных приключений, — ответил он индусу, закуривая сигарету. — Так что я предпочту рискнуть тысячами днями приключений ради одного дня комфорта и благополучия. — Нет в мире совершенства... — вздохнул индус и вновь погрузился в работу. — А почему бы вам не бросить эту метлу и не отправиться на поиски этих самых приключений? — А кто подметать будет? Как зарабатывать себе хлеб насущный? — Значит, вы любитель просто порассуждать? — Я человек маленький, и потребности у меня маленькие. Жалование дают вовремя, хоть и не всегда, и я доволен. Саблин понял, что несколько минут своей жизни он потратил зря. Этот индийский дворник — попросту дурак. И Саблин тоже дурак, что разговаривал с ним. «Форменный дурак!», — как сказал бы черноморский адмирал Зеленый. Индус вздохнул с облегчением, когда незнакомец свалил с доверенной ему территории. Просто чудо, что этот тип ничего не понял. Не понял, что он, дворник, всего лишь кусок дерьма, не способный более ни на что, кроме как мести улицы.