***
Увлеченные подглядыванием за жизнью аристократов в родной среде, советские разведчики не заметили, как к ним со стороны заходящего солнца крадущимся шагом приблизился чернокожий жандарм с голодными глазами и увесистой дубинкой в потных руках. Негр с подозрением уставился на московские номера фургона. Потом на большие буквы «HLEBЪ», украшавшие его борта. Первые четыре были ему знакомы, но последняя «Ъ» вызывала вопросы. Жандарм был не дурак: недаром он стал первым негром, принятым на службу в жандармерию Ниццы. Он понял, что машина принадлежит иностранцам, но кому именно? Американцам? Немцам? Японцам? На каком языке к ним обращаться? Изношенный брезент, закрывавший кузов грузовичка, вдруг немного распахнулся, и оттуда на тротуар со свистом вылетела пустая бутылка из-под «рыковки». Жандарм вздрогнул. Два шага влево, и она могла бы травмировать ему колено! А это уже нападение! Повод придраться был найден. — А-а! — вскричал он на ломаном французском, дергая ручку двери кабины и пытаясь разглядеть кого-нибудь внутри. — Вы нарушили закон! Здесь запрещено сорить! Платите штраф! Кравчук чуть не подавился, увидев из кузова через узкое заднее стекло кабины негра в фуражке жандарма, но суровая школа внешней разведки подготовила его к любым неожиданностям. К счастью, со своей позиции представитель французского закона не имел возможности разглядеть в фургоне спаренный станковый пулемет. Стараясь не показывать своего лица, Кравчук быстро прилепил к нему фальшивые усы соломенного цвета и только потом, выбравшись из кузова, повернулся к представителю закона. Кочергин, позаботившийся об изменении внешности еще до операции, последовал за ним. Прекрасно зная французский язык, он перевел простые требования жандарма. Кравчук мгновенно разочаровался в африканцах. До сих пор он считал, что белые колонизаторы нещадно эксплуатируют их, и любой негр — потенциальный большевик, борец за свободу трудового народа, а тут перед ними нарисовался предатель, защитник буржуев. — Не нарушили закон, а расширили! — нагло ответил Кравчук на английском. Кочергин перевел на французский. — Платите штраф! — не унимался жандарм, размахивая палкой с надписью «garantie à vie».* Кочергин хотел было замять дело, заплатить требуемую сумму, но Кравчук уверенно остановил движение его руки к бумажнику. Пол-литра «рыковки» сейчас диктовали ему агрессивную манеру ведения переговоров. — Ты хоть знаешь, с кем говоришь?.. Думаешь, слез с пальмы, надел фуражку и все? Теперь ты король?.. Да пошел ты, макака резус! — Кравчук подобрал на русском максимально оскорбительный, как ему казалось, термин и показал негру неприличный жест, олицетворяющий причиндал впечатляющих размеров. Кочергин вначале завис, но потом перевел максимально близко к оригиналу. Глаза негра от удивления округлились, он потянулся к свистку. Глаза Кравчука, напротив, хищнически сощурились, а правая рука привычно и ненавязчиво достала из-за спины вороненый наган. — Вмажу — рассыпешься 50 на 50! — сказал он угрюмо, кивнув на ствол. — Заряжен серебряными пулями! — неожиданно для себя поддакнул Кочергин. Жандарм оказался сообразительным. На редкость сообразительным. Если эти белые джентльмены ведут себя столь уверенно и даже угрожают ему оружием, то, возможно, он чего-то не знает... Может, это важные люди, работающие «под прикрытием», и у них секретное задание, а он им помешал... Негр вспомнил, что при всей любви к французским законам, дома его ждет жена и четверо голодных детей. — Пардон, мусье! — откозырнул он, силясь сохранить самоуважение. — Ошибочка вышла! — Бывает! — панибратски похлопал его по плечу Кравчук, быстро огляделся по сторонам, подождал, пока негр, уходя, развернется к нему спиной и изо всех сил треснул его по голове невесть откуда оказавшейся под рукой чугунной сковородкой. Жандарм бесшумно повалился на дорогу. Разведчики живо затащили бесчувственное черное тело в грузовик. — Нахрена ты это сделал?! — Он бы нас сдал! А это провал задания! Кочергин быстро раскинул мозгами и согласился, что оглушить негра в данной ситуации — наименьшее зло. А его униформа могла пригодиться после выполнения задания. — Свяжем его!.. Разобравшись с негром, разведчики вернулись к основной миссии. Кочергин скосил взгляд на напарника, соображающего, что можно использовать вместо кляпа: — У тебя низкая культура русского языка! — упрекнул он его. — Сам-то... — Кравчук добродушно огрызнулся и прильнул к окуляру перископа. — Ну что там? Стол уже накрыли? — Отсюда плохо видно, — пожаловался Кравчук. — Деревья мешают и оптика слабая. — Надо подъехать поближе, с утра ничего не ел, кроме этих проклятых булок. — Это негр виноват, — выдвинул версию Кравчук. — От него пончиками несло, вот аппетит он тебе и раздразнил. Хорошая, кстати, идея! Кравчук достал из корзинки один из багетов, разломил его на несколько кусков и затолкал один из них в пасть чернокожему представителю закона. — Он же без сознания! — На всякий пожарный! — пояснил Кравчук. На несколько минут воцарилось молчание. — Каждая профессия имеет свой запах, — философски заметил Кочергин, возвращаясь к теме еды. — Полицейские в любой стране пахнут пончиками... — Каждый человек тоже. Как отпечатки пальцев. Был у меня случай весной, взяли одну контру в Киеве... — вдруг ударился в воспоминания Кравчук. — Извращенец редкостный. Долго гнида прикидывался своим, пролетарием, а стихи, понимаешь ли, втайне писал супротив советской власти! Так было у него в тетрадке что-то про запахи... — Извращенец? Про запахи? Фетишист, что ли? — Да, нет, никакой он не фашист, говорю ж — контра! Ентелегенция!.. Сейчас вспомню! — Стоит ли? — испугался Кочергин. — Не боись!.. Тут все свои, — успокоил его Кравчук, попутно роясь в своей памяти. — Так... Вот... Вспомнил!Коля Романов пахнул портвейном, Керенский пахнул женским бельем, Красным террором несло от Бронштейна, В могиле теперь они пахнут дерьмом.
— Бронштейн — это он про Троцкого, понимаешь? — активно жестикулируя, начал пояснять Кравчук. — Всех уже грохнули... Колю, царя, расстреляли. Керенского с Эйфелевой башни сбросили, Бронштейна в Норвегии ледорубом... И вовремя! В кармане подлеца билеты в Мексику нашли. — Так это ж про врагов наших написано, — справедливо заметил посольский. — Это про врагов! А были у него в тетрадке и другие стишки записаны! Тетрадку он эту как-то в столовой забыл, а я мимо проходил...У МАВЗОЛЕЯ Пахнет Володька секретным бальзамом, Благоухает Буденный конем, Феликс Дзержинский пахнет наганом, А Джугашвили — грузинским вином.
— Там еще что-то было про сеновал, про Крупскую и Коллонтай,* — добавил Кравчук, — но я уже точно не помню. — Наверное, порнография? — предположил Кочергин. — А кончилось-то чем? — Как чем? К стенке его, естественно, да пулю в лоб. За непотребное творчество с клеветой на вождей Октябрьской Революции. Кравчук вздохнул и задумчиво прислонился к пулеметному станку, положив руку на кожух «максима». Кочергин покачал головой, проверил время на часах и прильнул к перископу. — Кажется, ужинают! — Начинаем? — привстал Кравчук. — Ждем! Согласно плану — ровно в пять!***
Внутреннее убранство дворца не слишком впечатлило капитана Саблина. Живя в Париже и Лондоне, он, чтобы не опуститься на самое дно жизни, нередко бывал в тамошних музеях и дворцах, во многом превосходивших розовый замок Батлеров по роскоши и убранству. Но были детали, обращавшие на себя внимание. К примеру, бронзовый бюст и многочисленные портреты самого хозяина замка говорили о его нарциссизме. Саблин быстро порылся в голове. Нет, за его дочерью таких «повадок» он, к счастью, не замечал. А еще в замке почему-то странно пахло, будто специально жгли ароматические свечи. Саблин не стал задерживаться надолго в выделенной ему комнате для гостей. «Интересно, чем кормят в этой обители розового цвета? Бифштексами из розовых пони? — думал он, спускаясь вниз. — Пусть так, лишь бы не вегетарианское, как в Физиополисе!» Как ему показалось, этот Батлер не походил на фанатика здорового образа жизни, и ужин вполне мог оправдать гастрономические надежды капитана. Так и случилось. Фантастический для голодного организма запах жаркого почище иного компаса вывел его прямо к столу, где уже шла оживленная беседа между хозяином замка и доктором Банкрофтом. Лорд Батлер жаловался своему старому другу с медицинским образованием на участившиеся нелады со здоровьем. Беспокоили нервы, беспокоило сердце, беспокоили суставы... А таблетки, которыми снабжал его секретарь, словно не желали работать согласно описанию в инструкции. Доктор Банкрофт, одолеваемый грехом чревоугодия, слушал лорда вполуха, уделяя основное внимание роскошному столу. При этом Батлера раздражала совершенно ужасная манера доктора вести себя за столом: тот предпочитал пользоваться не специально придуманными для этого приборами, а голыми руками, да еще облизывая пальцы. Но ради дельного совета это можно было стерпеть. — Неужели медицина по-прежнему пребывает в средневековье? — восклицал лорд. — В прошлом году, помнится, вы привозили мне замечательное средство от кашля... — Если вы о героине, то это не то… — замахал руками доктор. — К тому же он попал в список запрещенных препаратов, и свободно купить его можно только в немецких аптеках. Впрочем, как и кокаин... — на этом слове доктор Банкрофт непроизвольно шмыгнул носом. — Я всем сердцем любил его... — Какая досада! Что же мне делать? — Вы знаете, Валентайн, с недавних пор я скептически отношусь к медикаментозному лечению... — А есть альтернатива? — Займитесь спортом! — предложил доктор, бросив обглоданную куриную ножку прямо на стол. — Например, бегом. Это несложно. Я пробовал. Сегодня пробежите одну минуту, завтра — две, послезавтра —три... — А через год мне придется бежать до Норвегии? — саркастично усмехнулся лорд Батлер. — О, нет, Ориджинал, профессиональный спорт не для меня! У меня много работы — нужно что-то простое и быстродействующее! — Увы, дорогой Валентайн, волшебных пилюль не существует. Появление Саблина прервало разговор старых друзей. Обменявшись парой-тройкой слов с хозяином замка, Саблин приступил к трапезе. Как всякий военный, он без пиетета относился к персонам из высшего общества, считая все эти расшаркивания и любезности идиотской тратой времени. В беседе он предпочитал прямые вопросы и столь же прямые ответы на них. Молчаливость гостя смутила лорда Батлера. Воспользовавшись тем, что дочь еще не спустилась к столу, он надеялся побольше узнать про него и его планах относительно Хеди. Мало ли, вдруг это охотник за приданым? Саблин же, ловко орудуя ножом и вилкой, казалось, был совершенно к ним безразличен. — Мы говорили о медицине... — попытался разговорить лорд Батлер гостя. — Да? — отвлекся от бифштекса Саблин. — И что нового в медицине? — Ничего хорошего. Я узнал, что не все пилюли одинаковы. Оказывается, существует какое-то плацебо! Неслыханная дерзость со стороны фармацевтических компаний! Саблин промолчал. В этой теме он не разбирался, так что сказать ему было нечего. А на столе было так много вкусного. Прямо королевский обед! — Расскажите нам о Парагвае, капитан, — вдруг попросил доктор, почувствовав, как под столом его кто-то лягнул. — Я никогда там не был, — пожал плечами Саблин. — Знаю лишь, что он в Южной Америке и там говорят на испанском языке. А что это за блюдо? Неужели морской еж? — Именно! — подтвердил лорд. — Доктор считает его мерзким, но вы попробуйте, возможно, вам понравится. — Если выбирать из экзотических блюд, то меня больше занимает другое, — вновь встрял доктор. — Фугу. Слышали об этом? Рыбу готовят в Японии особым способом. Если допустить хоть малейшую ошибку, то попробовавший это блюдо рискует умереть от отравления. — А что именно вас занимает? — Как люди вообще додумались употреблять их в пищу? Кому после всех смертельных отравлений пришла в голову светлая мысль приготовить ее «особым» образом, чтобы она вдруг стала съедобна?.. Не возражаете, если я закурю? — Нисколько. Лорд Батлер наконец перестал ходить вокруг да около и спросил напрямую: — Мистер Саблин, как вы познакомились с моей дочерью? — Совершенно случайно. Однажды в Лондоне она вдруг завела разговор на религиозную тему с первым встречным. Им оказался ваш покорный слуга. — Как это на нее похоже... — Кстати, не могу понять ее интереса к этой теме. Иногда она цитировала мне по памяти целые куски из Библии. И в то же время непохоже, что она желала бы посвятить свою жизнь богослужениям. — Хеди и богослужения? Я вас умоляю!.. Нет, это скорее интерес грешницы, — объяснил лорд Батлер, — ищущей лазейки в законе. Какие у вас намерения в отношении моей дочери? — Э-э... Признаться, мне сейчас не до всего этого... — Чего «этого»? — Любви... Женщин... У меня контракт с парагвайским флотом до конца боевых действий. — Вот как... — В Ницце я волей случая. Уже завтра я покину ваш гостеприимный дворец, мне необходимо быть в Барселоне. — А что за дела у вас в Испании? — Лорд Батлер вдруг решил, что Саблин планирует в обход него обсудить там с сеньором Кастильо поставки испанского оружия, что противоречило интересам самого лорда. — У меня забронирован билет на «Конте-Верде» до Бразилии. — Ах, вот как... — успокоился лорд. — Кстати, он сейчас стоит на рейде Ниццы. Если вы поднимитесь на верхний этаж, то сможете его наблюдать. — Морское путешествие... — вдруг мечтательно закатил глаза доктор Банкрофт. — Дорогой Валентайн, я настоятельно рекомендовал бы вам совершить подобный круиз. Уверяю вас, ваши нервы придут в совершенное спокойствие! А если с вами будет еще и знойная женщина... Саблин воспользовался предложением лорда Батлера и, вооружившись десятикратным биноклем Kershaw Monarch, поднялся вместе с ним на террасу. На лестнице они встретил Хеди, успевшую переодеться к ужину. — Мы на минутку! — сказал ей Саблин. С террасы верхнего этажа прекрасно просматривалась вся бухта. Саблин прильнул к биноклю. Огромный белоснежный корпус, увенчанный двумя желтыми трубами, полностью соответствовал картинке на рекламном проспекте, который он носил в своем кармане. Увидев рядом с лайнером трехмачтовое парусно-моторное судно, Саблин вздрогнул. На кормовом флагштоке развевалось большое красное знамя. — Я приметил их еще днем, — произнес лорд, безуспешно пытаясь закурить. Свежий ветер с моря задувал огонь прежде, чем он успевал поднести спичку к сигаре. — Это «Бескомпромиссный», адмиральская яхта. — Что вообще делает в Ницце советский адмирал? — Я навел справки. Официально — русские здесь, чтобы наблюдать за предстоящими гонками на Кубок Шнейдера. Но есть сведения, что это не единственный их корабль на Средиземном море. Что вы об этом думаете, как профессиональный моряк? — Большевики что-то замышляют... — немного подумав, ответил Саблин. — Им становится тесно на Балтике и Черном море. Но пока это простое бряцание оружием. Демонстрация флага.* Океанские просторы требуют иных кораблей, которыми Советы пока не располагают. Лорд Батлер обрадовался. Похоже, что капитан Саблин не только хорошо разбирается во флотских делах, но также умеет делать верные выводы. — Возможно, что мы недооцениваем их, — решил поделиться он своими опасениями. — Скорость, с которой русские восстанавливают свою экономику после гражданской войны, впечатляет! Говорят, концерн Polykarpoff* проектирует новый истребитель для Сталина. Не говоря уже о слухах, что они хотят запустить ракету на Луну! — Хотите узнать, что я думаю по этому поводу? Ничего. Сегодня состоялся мой первый полет на самолете, и это было... Было рискованно! — Русские хотят потеснить нас на международном рынке вооружений, — продолжал лорд Батлер. — Они заключили контракт с Генри Фордом. Теперь у них будет конвейер! Они скупают и крадут передовые технологии по всему миру! Учитывая массовое производство и низкую себестоимость оружия, клеймо «Made in USSR» вскоре можно будет встретить в любом уголке планеты. — Британцы и американцы сами виноваты, — ответил Саблин. — Будь ваша помощь Белому движению существеннее, большевики остались бы только в истории. И вам не пришлось бы беспокоиться о конкуренции. — Пожалуй, вы правы... А что скажете о миноносце, который они показали в Спитхеде на коронации Итана Первого? — «Гнев Бедняка»? Да, я читал о нем в справочнике «Джейнс».* Выглядит устрашающе, но сама концепция кажется мне абсурдной, — высказал свое мнение Саблин. — Возвращаясь к теме оружейного рынка, — если нет возможности сделать оружие дешевле, вы могли бы взять качеством. На террасу поднялся незнакомый Саблину человек, оказавшийся Робертом, секретарем лорда. Он хотел получить от босса дополнительные инструкции касательно дневных переговоров с немецкими представителями. Саблин обратил внимание на усиливающийся ветер с моря. Со Средиземного моря на Ниццу надвигался тяжелый грозовой фронт. «К ночи грянет... Ботанический сад Батлеров вдоволь напьется воды...» — подумал Саблин. Подошел еще один человек с беспокойным видом. Его Саблин уже видел ранее. Слуга по имени Хьюго. Капитан решил больше не деликатничать и приблизился, чтобы послушать, о чем там они говорят. Хьюго доложил хозяину о каком-то подозрительном грузовике, минут десять назад вставшем у ворот замка, тем самым перегородив из него выезд. — На нем написано «Hleb» и еще какая-то непонятная буква... Предполагаю, сэр, что это сербы или албанцы. Прикажете вызвать полицию? «Хлеб?!.. — удивился Саблин. — Или мне это послышалось?» — А где охрана? Клод, Микеле? — Микеле, сэр, в уборной. Сказал, что дело в просроченном молоке. Клод отпросился по семейным обстоятельствам. Ему жена изменила с почтальоном. — Значит, мы остались без охраны?! — Я все улажу! — вдруг вызвался секретарь лорда. — Ты, Роберт?.. — удивился лорд. — Хорошо! Саблин перешел на другую сторону террасы, чтобы взглянуть через бинокль на тот грузовик у ворот замка, надпись на котором вызвала у него неприятные предчувствия. «Уж не по мою ли душу?..» — мелькнуло в голове. Вместо торопливо удалившегося Роберта, на террасе появилась Хедвига, которой стало скучно за столом с доктором Банкрофтом. Ориджинал затеял совершенно непотребный во время ужина разговор о покойниках. — Сейчас мы спустимся к столу! — пообещал ей отец и, кивнув на Саблина, сообщил с ухмылкой: — У него здоровый аппетит, не то, что у твоего бывшего вегетарианца! Капитан быстро вернулся к ним. — Господа, у нас соглядатай! — объявил он. — Вы так полагаете? Сербы или албанцы? — Нет. Это или большевики, или кто-то хочет нас заставить думать, что большевики. — А о чем речь? — поинтересовалась Хедвига. Саблин подал ей бинокль. — На машине надпись «HLEBЪ», — начал делиться он своими наблюдениями. — Для англичанина или француза надпись совершенно бессмысленная, но для русского сразу понятная — «хлеб». Далее — на крыше фургона торчит перископ. Как на подводной лодке. — Нам стоит опасаться? — Сложно сказать... В порту яхта советского адмирала, у въезда в ворота — грузовик с надписью, понятной только для русского. В прошлом году они убили Керенского. В январе снова в Париже средь бела дня они похитили генерала Кутепова, судьба которого до сих пор неизвестна... — Но вдруг это совпадение? — И вы в такое верите?.. С другой стороны, они не могли знать, где я буду, утром даже я сам этого не знал... У вас есть враги, сэр? Этот вопрос поставил лорда в тупик. Саблин, не дожидаясь ответа, забрал у Хеди бинокль и стал наблюдать сам. — Сейчас все станет ясно. Ваш секретарь подходит к машине... Постучал... Так... Он что-то передал внутрь!.. — Господи! Я все понял! — гневно воскликнул лорд Батлер. — Вот кому с яхты подавали световые сигналы! Он с ними заодно! — Не торопитесь с выводами... — предостерег его Саблин. — Он идет назад... Похоже, у него в руке багет... О, черт!!!***
Кравчук уже был на грани от вынужденного бездействия, чуть ли не лез на стенку, когда посольский вдруг предупредил его, что к машине кто-то идет. Тут же выяснилось, что это завербованный еще в марте секретарь лорда Батлера. Он постучал по кузову сзади. Кочергин отодвинул край тента. Роберт быстро сунул ему в руки папку, полную бумаг, и прошептал: — Вы раскрыты! Они хотят вызвать полицию! Взамен, чтобы не вызвать подозрений, он забрал у посольского хрустящую французскую булку и конверт с денежным вознаграждением. Ведь что может быть естественнее, чем возвращаться с хлебом от машины с надписью «хлеб»? — Почему я узнаю об этом только сейчас? — спросил Кравчук у коллеги. — Потому что твоя задача в другом. — Да?.. Задача у нас одна — борьба с врагами Советской Власти! Он предал своих хозяев за тридцать серебренников, предаст и нас!.. А мы, — тут Кравчук вдруг вынул из-за пояса свой наган и взвел курок, — сэкономим деньги трудового народа! Секретарь лорда, успевший отойти всего на несколько шагов, услышал за спиной холодящий душу щелчок и бросился бежать со всех ног. Эстетически его смерть была прекрасна. Если бы человек мог записывать воспоминания, словно кинопленка, а затем просматривать их в своей голове с замедлением, то это убийство, как и все последующие события, стали бы несомненным хитом по числу просмотров. Кравчук прищурился, тщательно прицелился в спину бегущему и нажал на спусковой крючок. Бум! Пуля попала двуличному Роберту точно между лопаток. Из одной руки предателя вылетела, развалившись надвое и разбрасывая вокруг крошки, хрустящая французская булка, из другой — заветный конверт со столь же хрустящими банкнотами с начертанным девизом «In God We Trust».* — Сакральная жертва! — вдруг произнес Кравчук, вряд ли полностью понимая смысл своих слов. И, обернувшись к Кочергину, скомандовал: — Вылезай из машины, начинаем концерт! Выстрел Кравчука будто стал сигналом для стихии. В небесах загрохотало, и к земле полетели первые капли дождя. Смерть Роберта повергла свидетелей в ступор, но еще большим шоком для них стало, когда тент грузовичка откинулся вверх и по замку с противным грохотом и свистом заработали установленные в нем пулеметы. Кравчук не стал сильно затягивать побоище: водяное охлаждение стволов позволяло не прерывать стрельбу. Первые пули изрешетили входную дверь и окна столовой. Саблин при первых же выстрелах повалил на пол стоявшую рядом Хедвигу, прикрыв ее собой так, что они оказались на полу лицом к лицу, в двух сантиметрах от поцелуя. Несомненно, если бы угроза тут же миновала, парочка реализовала бы внезапно возникшее желание, но пальба продолжалась, и посыпавшиеся от мраморной колонны осколки мигом их отрезвили. Лорд Батлер сломя голову бросился вниз, к стене, на которой висел подлинный штуцер* Westley Richards. Саблин с девушкой, пригибаясь, последовали за ним. Столовая была полностью разгромлена. Одна из пуль разбила бутылку ценнейшего коньяка времен Наполеона, которую лорд планировал сегодня опробовать на вкус. Другая убила несчастного доктора Банкрофта, оставив в его большой голове аккуратное отверстие. Зря он затеял разговор о покойниках. — Хьюго будет убирать этот бардак до Рождества... — пробормотал потрясенный лорд. Распаленный Кравчук тем временем решил поработать над верхними этажами, украшая стены непрекращающимся ни на секунду свинцовым ливнем. Внизу теперь стало относительно безопасно. Лорд Батлер бросил заряженный штуцер Саблину, а сам побежал к сейфу, крикнув дочери, чтобы они уходили к потайному ходу в подвале. Саблин, недолго думая, разрядил в кузов грузовичка оба ствола и, бросив ставшее бесполезным ружье на пол, последовал было за Хедвигой. К его удивлению, стрельба внезапно прекратилась. Капитан остановился. Неужели он в кого-то попал?! Но радость оказалась преждевременной. У Кравчука попросту перекосило ленту в одном из пулеметов. Тогда он бросил в ботанический сад «македонку», которая разорвалась там с оглушительным грохотом. Один из гвоздей, которыми он начинил бомбу, даже сбил с его головы бескозырку. — Вот это мощь! — обрадовался Кравчук, на всякий случай проверяя, не ранен ли он сам. После чего быстро устранил возникшие неполадки и через несколько секунд дострелял оставшиеся патроны. На этом задание Центра можно было считать выполненным. Прежде чем покинуть грузовик, Кравчук приковал уже очухавшегося негра наручниками к пулеметам, а под задницу подложил неиспользованную лимонку с выдернутой чекой, дабы тот не проявил ненужной физической активности. После чего, оставив улики, необходимые, чтобы направить следствие по ложному пути, советские разведчики, на бегу, переодеваясь под усиливающимся дождем в неприметную одежду, скрылись с места преступления в сторону порта. — Никакой у них не королевский ужин! — жаловался Кравчук посольскому, крутя педали угнанного велосипеда-тандема. — Ни сала, ни вареников, ни пельменей...***
В это же время через тайный подземный ход, ведущий к морю, бежали трое. Лорд Валентайн Батлер, весь обливающийся потом, с огромным чемоданом из кожи африканского буйвола, набитым разными бумагами, деньгами и ценностями из сейфа. Капитан парагвайского флота Николай Саблин, в руках которого были восьмизарядный автоматический револьвер Webley-Fosbery, переданный ему лордом, и саквояж с самым необходимым для морских путешествий. И, наконец, Хедвига Батлер-Каминская, дочь лорда, в руках которой были только расшитая камнями сумочка с документами и фонарик «винчестер», освещавший им всем путь. В конце тоннеля сквозь пелену дождя виднелся серый силуэт «Конте-Верде»...