Вы никогда не знали нас

      Прошёл сентябрь. И Грейнджер соврёт, если скажет, что он не был сложным. Возвращаться к прежней учебной рутине было проблемно. Лекции, практики, кучи домашнего задания, постоянные эссе, проекты и доклады. После скитаний по лесам Великобритании и стараний сохранить собственную жизнь это всё казалось таким жалким и абсолютно бессмысленным.       Гермиона терялась в рутине.       Она не тянула руку, чтобы ответить на каждый вопрос, как это было раньше. Грейнджер обычно садилась на задворках, на последнюю парту, скрываясь за спинами своих однокурсников. Изредка записывая длинные монологи профессоров, Грейнджер в основном рассматривала осенние пейзажи, наблюдала за тем, как природа приобретала мрачность. И это дарило ей умиротворение. Но, очевидно, ставило в тупик многих профессоров. Они ожидали большей активности на своих уроках от неё.       Грейнджер не интересовало это. Более того, её бесило сострадание в их глазах.       Благо новоявленные профессора и понятия не имели о том, какой она была раньше, поэтому не изливали на неё тонны слезливого милосердия.       Учительский состав действительно потерпел изменения. Из-за того, что Минерва Макгонагалл стала директором Хогвартса её должность занял новый преподаватель — миссис Клаверт. Она же стала деканом факультета Гриффиндор.       Снейп стал заместителем директора, но решил сохранить своё место декана Слизерина и профессора зельеварения. В этом году он отказался вести ЗОТИ, но учеников даже не интересовала причина этого. Сейчас главной целью был загадочный профессор Бэккерс. Он сразу сумел заработать кучу симпатий женской стороны Хогвартса. Гермионе он нравился исключительно в роли преподавателя. Мистер Бэккерс был образован, грамотен, являлся достаточно хорошим дуэлянтом и обладал глубокими познаниями в Тёмной магии. Этим и цеплял. Не каждый второй прохожий маг знает то, чему он учит. Некоторые заклятия редкие, а некоторые через чур сложные.       Несомненно, хочется задержаться после одной из пар и задать компрометирующий вопрос. Откуда он набрался этих умений. Но Гермиона сдерживается. И продолжает ходить на пары, взахлёб слушая его, но не забывая иногда включать хладнокровие.       Утро субботы было таким же паршивым как и четыре утра субботы до него. Оно вновь не приносило ей заветное облегчение. Сон давно не давал ей бодрости, а она так хотела хотя бы на миг почувствовать энергию в своих жилах. Раньше эта искра жила в ней постоянно, но сейчас её не спасают даже выходные дни. Грейнджер чувствует как её голова медленно просовывается в петлю. Это невыносимо убивающее чувство тоски и безысходности.       Лениво потянувшись, новоявленная слизеринка встала с кровати, отодвигая тяжёлый балдахин. Сквозь окно пробивался мутноватый свет из глубин озера, который отражался от поверхности водной глади. Часы показывали шесть утра. Секундная стрелка медленно описывала круг на циферблате.       — Вновь раньше будильника, — обречённо выдохнула Грейнджер, переводя взгляд с часов на свою обувь. Шатенка ненавидела свой организм за такие ранние пробуждения.       Девушка одела на себя маггловскую тёплую кофту. Огромный серый свитшот, который был ей не по размеру, но в нём было комфортно. До одури комфортно. Натянув спортивные чёрные штаны и кеды, Гермиона встала с кровати. Еле передвигая ногами, девушка прошмыгнула в коридор, плотно закрывая за собой дверь. Бесшумно направляясь в гостиную, Гермиона размышляла о возможности выбраться сегодняшним днём на свежий воздух. Кажется, она нуждалась в прогулке.       Вчера Гарри и ей пришло письмо о том, что им нужно посетить банк Гринготтс для того, чтобы решить проблемы со счетами. Родовыми счетами Поттеров и Блэков, которыми теперь распоряжался Гарри. Гермиона сразу же приняла его предложение отправиться с ним. В её глазах это расценивалось как возможность вырваться из рутины хотя бы на время. Кипа документов уже ожидала их на столе. Перебирание и подписывание бумаг не вселяло в Грейнджер и капли позитива. Но зато укрепляло её зарождающуюся идею о кратковременном спасение.       Утро выходного дня она решила скоротать в гостиной за чтением книги. Любой книги.       Грейнджер добралась до гостиной. Камин уже давно потух. На месте огня остались лишь сгоревшие остатки поленьев. Взмахом палочки она заставила пламя вновь воскреснуть.       В левом углу гостиной можно было наблюдать высокий стеллаж, заставленный фолиантами и книгами. Указательный палец прошёлся по кожаным переплётам, останавливаясь на «Тёмная Магия. Зарождение» автора Бенериты Спелнас. Усевшись за стол, Гермиона подогнула ногу под себя. Направила свет настольной лампы на книгу. Она бережно коснулась медных застёжек фолианта, отщёлкивая их. Страницы были пожелтевшими, невероятно тонкими. Удивительно, что они не осыпались от одного прикосновения. На первых страницах её встречало оглавление. Глава под названием «Всё ли едино?» привлекла внимание Гермионы, потому, посмотрев на крайнюю правую колонку, где указаны номера страниц, она уже перелистывала двенадцать глав. Сто семьдесят седьмая страница.       Впервые за долгое время она ощущала предвкушение перед началом чтения. Мозг уже готовился впитывать новую информацию, словно губка несмотря на недавнее пробуждение. Глаза лихорадочно бегали по строчкам, поглощая всё новые буквы, слова, предложения. Внутри неё разгорался конфликт с собственным голосом в голове.       — Солнце даже не успело взойти, а наша заучка уже грызёт гранит науки своими огромными передними зубками, — издевательски протянул голос из темноты. Гермиона была так поглощена чтением, что не заметила Малфоя, которому судя по всему тоже не спалось.        — И тебе доброе утро, Малфой, — она развернулась к нему полубоком, и сотни вариантов оскорблений, приправленных плохим утренним настроением, застряли на полпути к своему получателю.       Гермионе показалось, что он состроил самодовольную гримасу в ответ на её ступор. Он...он выглядел непривычно. Совсем непривычно. Серые пижамные штаны на резинке сидели на его бёдрах. Широкие плечи обтягивала белая футболка. Чуть помятая в некоторых местах после сна. Волосы растрёпаны — Малфой выглядел так неестественно без идеальной укладки и чёрного костюма. Гермиона неприлично долго рассматривала его лицо, его глаза. Глубоко серые радужки отражали рыжее каминное пламя, словно два алмаза на свету. Слизеринец не выглядел враждебно. Кажется, он недостаточно бодр. На его губе промчался блик. Гермиона прищурила глаза, пытаясь рассмотреть сквозь толщу мрака странный дефект его нижней губы. Но потерпела полный крах.       Малфой тут же нарушил затянувшуюся тишину, прерывая тем самым её увлечённость его лицом.       — Знакомство с тёмной магией через Бенериту Спелнас не самый удачный вариант, — он всмотрелся в текст, вставая позади Гермионы. Девушка почувствовала тепло, исходящее от его тела. Чуть повернув голову в сторону, Грейнджер заметила его руку, упирающуюся в край рабочего стола, за которым она сидела. — Абсолютный провал, Грейнджер.       Гермиона замешкалась, от чего он громко хмыкнул.       — Не тебе решать.       — Возможно, — он оттолкнулся от столешницы, отдаляясь. Грейнджер тихо выдохнула, когда почувствовала растворяющееся тепло.       Она молчала. Между её бровей залегла морщинка.        — Бернард Ротти «Verum tenebris», — сказал Малфой, усаживаясь на кресло — самое ближнее к рабочей зоне.       Гермиона опешила, но пока название крутилось в её голове, она обмакнула перо в чернильницу и воспроизвела его на клочке пергамента. Драко, игнорируя её присутствие, тоже взял какую-то книгу и принялся за чтение. Он был неожиданно многословен этим утром, если сравнивать его поведение с тем, что обычно присутствовало каждый день — тихий, безличный, местами грубый. Похоже, он тоже хотел залечь на дно, и у него это выходило. Как и у всех слизеринцев в целом. Они все были молчаливы, достаточно незаметны для окружающих, по её мнению. Но самые неугомонные представители трёх факультетов могли найти их всегда, словно иголку в стоге сена, и выплеснуть тонну словесного дерьма, на которое слизеринцы реагировать были не вправе.       Гермиона окунулась в эту историю с другой стороны. Это была несправедливость. Самая настоящая. Крепкая. Устойчивая. Они подстрекали их на необдуманные действия, лишь бы те сорвались. И Грейнджер наблюдала за этим, видела всё до мельчайших деталей и тихо ненавидела. Они люди со своей историей, страхами и переживаниями, и они были, чёрт, детьми. Они все были детьми. Для всех было своё понятие плохого и хорошего, тёмного и светлого. Так почему же они осуждают их за иное видение этого мира.       Гостиная медленно наполнялась учениками. Этот процесс сопровождался многочисленным шарканьем подошв. Свет, льющийся из окна, стал на пару тонов светлее. Грейнджер перевела взгляд на часы — стрелка остановилась на резной римской цифре семь. Она так и продолжала сидеть на стуле с пододвинутым фолиантом авторства Бенериты Спелнас. Когда буквы начали сливаться в единое чёрное пятно, Грейнджер потёрла глаза, осматривая учеников, расположившихся в гостиной. Большинство из них старшекурсники — младшие спали дольше, потому как их сны не тяготились криками ужаса и многочисленными смертями.       При достаточном освещении Гермиона смогла рассмотреть Малфоя детальнее, он выглядел намного болезненнее, чем в утренней мгле: тёмные круги под глазами, впалые скулы, тёмно-фиолетовые вены, и губа, она была разбита. Он откинул голову назад, размял затёкшие мышцы. Раннее взятая им книга уже валялась на журнальном столике. Была непригодна, потому что к нему подсел Блейз, начав беседу, полностью перенявшую его внимание — она так думала. Мулат вяло двигал губами. Его лицо было пустым.       Слизеринцы были слишком мёртвые для живых.       — Ты теперь профессиональный сталкер, Грейнджер? — холодно прозвучал Малфой, не оборачиваясь в её сторону. Он массировал шею в районе седьмого шейного позвонка, не позволяя себе разворачиваться к ней лицом. Гермиона начала теребить рукав своего свитшота, не зная что ответить.       Малфой — человек крайностей. Либо он молчит, не открывая рта, будто ему язык отрезали, либо он трещит без умолку, доставая её, пока его словесный порыв не прекратится.       — Ты преувеличиваешь со званием. Едва ли я пропустила бы твоё избиение, будь настоящим профессионалом.       Он замер. Опустил руки.       Все затихли. Никто не ожидал, что диалог этих двоих зайдёт дальше типичных оскорблений.       — Хотела бы посмотреть?       — Хотела бы поучаствовать.       — Очевидно, это бы противоречило твоим раннее совершённым действиям, — искусно парировал Малфой.       Гермиона встала со стула, неспешно продвигаясь к ванной комнате. У неё не было особого желания хоть как-то разговаривать с ним. Точнее, продолжать именно эту тему: её помощь ему на судебном разбирательстве. Она не желала это обсуждать. Кажется, он был зол. Холодная ярость. Малфой так и не развернулся. Но этого не требовалось, потому что все его эмоции отражались на лице Забини, словно в зеркальном отражении. Мулат предупреждающе зыркнул в её сторону. Грейнджер закусила губу, моментально обрывая зрительный контакт. Она столкнулась с Теодором, который выходил из соседней двери, ведущей в ванную мальчиков. Проигнорировав недовольное ворчание, Гермиона толкнула рукой дверь, подбегая к зеркалам.       Грейнджер сжала края раковины, тяжело дыша. Включила краник, плеснула ледяной воды в лицо. Девушка подняла голову, рассматривая отражение. Она была разбита. В глазах стояло выражение боли. Она не...не могла позволить себе сломаться в такой момент. В момент, когда всё закончилось.       Грейнджер, в голове зазвучал снисходительный голос, похожий на голос Малфоя, перестань ныть. Ведёшь себя, как слабачка.       Было ли безрассудно помогать ему? Им всем. Они ненавидят её, презирают таких, как она.       Грейнджер, они не просили тебя. И ты знала, что не получишь благодарности.       Её нутро было слишком искренне и милосердно. И она ненавидела это. Ей хотелось верить, что всё светлое в себе она давно убила, уничтожила, сожгла. Но всё наивное чистосердечие осталось, обманчиво потухло, чтобы она не уничтожила эти крупицы.       Она ещё раз взглянула на себя.       Сломана.       Её приговор — сломана.       Грейнджер сделала последний тяжёлый вздох и выскользнула из ванной, сразу прошмыгивая в сторону комнат. Там, захлопнув дверь, не позаботившись о сне Паркинсон, она прижалась к гладкому дереву спиной, скатываясь на холодный пол. Её грудь начала поддрагивать от приближающейся истерики — кажется, только сейчас её настигло осознание тех бед, на которые она себя обрекла. События последних лет мелькали картинками перед глазами.       — Грейнджер? — Панси осторожно подошла к ней, села на коленях рядом. Гермиона убрала ладони от лица. Она не плакала. Лишь плечи подрагивали. — Ты в поряд...?       — Я в порядке.       Грейнджер встала на ноги. Подойдя к шкафу, она достала оттуда куртку. Воспроизведя согревающую руну, Гермиона немедля просунула в рукава свои руки. Панси недоумённо глядела на неё.       — Я прогуляюсь.       Она вновь хлопнула дверью. Темп ускорялся. Её шаги были шире, быстрее с каждым разом. Выйдя за пределы гостиной, Грейнджер сорвалась на бег. Замок спал, потому никто не имел и крошечного понятия, что сейчас, она бежит прямо к Чёрному озеру, на улицу.       Ледяной утренний воздух неприятно бьёт по лёгким. Волосы развивает ветер. Гермиона делает глоток свежего воздуха. Бредёт по тропинке к берегу водоёма. Оттуда веет неприятным холодом. Подходит прямо к кромке, проводит рукой по водной глади. Вода ледяная. Её пальцы тут же становятся онемевшими. Грейнджер делает один шаг назад и беспомощно приземляется на землю. Крепко прижимает колени к груди и утыкается в них, делая несколько глубоких вдохов. Внутри всё колит прохлада. Гермиона вспоминает о наличии палочки и достаёт её из кармана. Прокручивает палочку в пальцах, запускает Бомбарда в рядом стоящее дерево. Щепки почти долетаю до её лица.       Она встаёт.       Наверняка кто-то мог наблюдать за ней в этот момент, но Грейнджер это не останавливает. Она ещё раз прокручивает палочку, задумчиво хмыкая. Подметив, что куртка мешает свободе действия, девушка сбрасывает её, откидывая в сторону. Покрепче перехватив гладкое древко, Гермиона запускает Остолбеней в другое дерево, меньшее по размерам, потому ствол ломается пополам. Вялая листва осыпает землю под ним.       После этого яркие искры непрекращающимся потоком разрезают окружающую местность. Заклинания сами соскальзывают с кончика палочки. Гермиона безжалостно уничтожает всё, что находится вокруг неё. С каждым заклятием из неё выходит накопившаяся злость и боль. Она чувствует себя лучше. Пот выступает на лбу, но она спешно вытирает его рукавом кофты.       Последняя искра непроизвольно вылетела в сторону, и она услышала как кто-то чертыхнулся. Резко развернувшись всем корпусом, Гермиона смогла наблюдать стоящего в боевой стойке Малфоя. Она вновь начала дрожать, только не от боли. Нет. Она тряслась от раздражения, от обиды на него за то, что он такой, и от сожаления. Её одолела буря неразборчивых эмоций при виде его наглого лица. Он стоял в паре метрах от неё. В образе не осталось и следа от непривычного Малфоя — теперь он полностью соответствовал себе: чёрные брюки, белая рубашка с чёрным жилетом и наспех накинутая мантия.       — Какого чёрта ты вытворяешь, Грейнджер, — гневно прошипел слизеринец, убирая палочку во внутренний карман мантии, надменно оглядывая созданные ей руины. Приподняв подбородок, слизеринец посмотрел ей в глаза, с отвращением разглядывая растрепавшиеся волосы и кусочки земли, оставившее после себя ряд пятен на кофте.       — Что ты тут делаешь?       — Увидел, как ты громишь здесь всё и решил спасти остатки природных ресурсов.       — Ох, это так добросердечно с твоей стороны, Малфой, — стиснув зубы, ответила Грейнджер, ища взглядом куртку. — Спасти Матушку природу от свихнувшейся Грейнджер.       Малфой сделал шаг назад, отстраняясь.       — Уберёшь сама, — безэмоционально кинул он напоследок. Гермиона сдержалась от идеи ударить заклинанием прямо в его удаляющуюся спину.

***

      Она брела по коридору Хогвартса, ведущему в Большой Зал. Замок кишит учениками. Постоянно разговаривают, постоянно перешёптываются, смеются, тыкают пальцем. Девушка ускорила темп, проходя мимо группы перешептывающихся когтевранок. Они захихикали, когда она заходила в зал. "Эйлин рассказывала мне, что вчера она и Гарри Поттер покидали замок вместе. Макгонагалл дала им разрешение. Думаете, они ходили на свидание?" Грейнджер закатила глаза, успев захватить обрывок фразы брюнетки: "Не глупи, Бэль, вчера утром она была вместе с Малфоем..."       Грейнджер плечом задела какого-то парня по своей невнимательности.       На неё опять все смотрели.       После вчерашнего похода в Косую Алею, Гермиона едва ли переносила излишнее внимание к своей персоне. Пока они пешком добирались до банка, Гарри практически растерзали на кусочки. Эти люди, они все идеализировали его, обожали. И Грейнджер было тягостно видеть в их глаза слепую благодарность. Гарри заслужил её, но не она. По крайней мере, не от этих людей.       Ища наиболее отдалённое ото всех место за столом Слизерина, Гермиона раздумывала о том, где бы ей скоротать вечером время. Домашняя работа рано или поздно закончится, но свободное время останется. Она не хотела видеться с людьми. Они её раздражали. Где в Хогвартсе можно остаться в одиночестве? Грейнджер старательно начала разрезать куриный стейк на маленькие кусочки.       Выручай-Комната.       Её будто током прошибло. Как же она не вспомнила о ней раньше? Широкая улыбка появилась на её лице.       Она стала с особым энтузиазмом поедать свой обед, нанизывая на вилку больше овощей, чтобы быстрее выбраться из-за стола и направиться на восьмой этаж. Гарри озадаченно смотрел на неё, но ничего не решался говорить.       Наконец расправившись со своей порцией, Гермиона подорвалась с места, но её остановила стая залетающих сов. Она раздражённо вздохнула. «Почему именно сейчас?» Она видела как ученики с удвоенным интересом начинают читать «Ежедневный Пророк», искоса поглядывая на неё. Снова. Некоторые издавали смешки. Она выхватила газету у сидящего неподалёку слизеринца. Глаза её расширялись до размера галеона. "...Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер встречаются? Действительно ли у них все эти годы был тайный роман? И какие ещё тайны скрывает наша самая умная ведьма столетия?.." — на последних словах Гермиона сглотнула."....были замечены в Грингротс....Теперь наш с вами Гарри Поттер носит титул лорда двух родословных..Он переоформлял на кого-то счета...Неужели мисс Грейнджер станет миссис?...все мы с вами знаем ещё с "Турнира Трёх Волшебников", что Грейнджер любит "звёздных" парней...Всем было известно, что себе в жёны лорд Поттер должен был взять Джинни Уизли, а Гермиону в жёны должен был взять Рональд Уизли...ведь у этих пар была такая любовь.." "....Неужели развалу этой, не побоюсь данного слова, трагической истории любви, поспособствовала мисс Грейнджер?..."       Дочитав до конца, Гермиона вернула газету обратно в руки возмущающегося слизеринца. Что ж, это было весьма ожидаемым. Почему-то ей в голову сразу закралось предположение о том, что их выход в свет не останется незамеченным. Она проследовала навстречу к дверям. Поттер хвостиком проследовал прямо за ней.       Но выйти за пределы Большого Зала им так и не позволили. За Грейнджер кинулась девчонка Уизли, не робея вытягивая палочку, из которой вырвался Остолбеней. Все присутствующие ахнули. Гермиона ожидала этого. Уизли читать было намного легче, чем та думала.       Грейнджер незамедлительно отбила заклинание. Они встали в боевые позы. Рука Джиневры подрагивала от накатившего прилива магии.       — Если бы не ты со своей умной головкой, то всё было бы хорошо. Всё шло бы по плану. Но тебе надо было всё испортить! — воскликнула Джинерва. Грейнджер ухмыльнулась. Сейчас эта рыжая даже не поймёт, как сама выкатит всю информацию. — Мерзкая, отвратительная грязнокровка! — выплюнула Уизли.       Сжав палочку сильнее, девушка пыталась успокоиться. «Помните, мисс, в бою никогда нельзя поддаваться эмоциям. Никогда. Это сбивает с толку. Эмоции вас дезориентируют. Вы становитесь слепы». Она глубоко дышала, пытаясь успокоить своё нутро, требующее пролития её крови. Грейнджер опустила руку с палочкой, прижав её к себе. Её одолевали сомнения.       — Как ты хочешь умереть больше, Джинерва Уизли?       — Что? — голос Уизли-младшей дрогнул. Вот и развалился весь образ смелой девушки на кусочки. На лице медленно начала разливаться паника.       — Экспелиармус!       — Протего!       Джинерва отбила его.       — Вердимилус! — теперь нападала Уизли. Зелёные искры врезались в невидимый щит Протего максима.       — Остолбеней.       — Импедимента.       — Экспульсо! — заклинание полетело за спину Джинервы, никак не задев её, но луч врезался в учительский стол, повреждая его.       Ученики сбежались к выходу.       Гермиона слышала приближающийся топот со спины. Уизли испуганно взирала куда-то за неё. Это означало только одно.       — Прекратите, мисс Грейнджер! — строго крикнула Макгонагалл. — Мисс Уизли, это возмутительно! Ко мне в ужасе подбегают младшекурсники и сообщают о том, что вы устроили дуэль в Большом Зале. Чем вы думали, юные леди! — женщина начала отчитывать их. Её очки крепко засели на переносице, и она гневно взирала на них через стёклышки. — А если бы вы покалечили первокурсников. Минус пятьдесят баллов с каждого и месяц отработок у профессора Стебель и профессора Снейпа, — разъярённо закончила она. Грейнджер сохранила стальное выражение после того, как Макгонагалл попыталась прожечь её взглядом.       — Извините, директор.