***
— Ты уверен, Гарри? — тихо прошептала Гермиона, откладывая в сторону пергаменты со своей домашней работой. — Да, Гермиона, абсолютно. Гостиная Слизерина пустовала. Большинство учеников отправились на ранний ужин, захватывая с собой всю суету. В камине спокойно догорали крупные поленья. Единственный источник естественного тепла в подземельях. Гарри осмотрелся по сторонам, убеждая себя, что их не подслушивают те три слизеринца с пятого курса, которые лениво растянулись на диване. — Ты уверена, что мы смогли убить Волан-де-Морта? — Грейнджер округлила глаза, шикая на Поттера. Конечно она была уверена, что они с корнями ликвидировали этого монстра. Почему же у Гарри появились сомнения на этот счёт. Они втроём смогли найти и уничтожить все существующие крестражи. Ошибки быть не могло. — Я уверена, Гарри, что Волан-де-Морт мёртв, — решимость в её голосе совершенно не помогла Поттеру расслабиться. Казалось, он ещё более настороженно начал вглядываться в лица новоприбывших в гостиную учеников, пододвигаясь к Гермионе ближе, чтобы быть уверенным, что получателем его слов станет только она. Его шрам. Ровно неделю назад он начал незначительно покалывать. В конце следующего учебного дня его начало подташнивать. Поттер отправился к мадам Помфри за обезболивающей мазью, но так и не дошёл до Больничного крыла из-за вибрации во всём теле. В ту же ночь усилились ночные кошмары. Как будто кто-то переключил тумблер с «щадящего» до «ад» без промежуточного варианта. Всё происходило так, будто он вернулся на шестой курс. Будто Волан-де-Морт всё ещё жив и пытается свести его с ума, выпотрошить все мозги. — Ты рассказывал об этом ещё кому-нибудь? — Нет, только ты знаешь. Девушка задумалась, перебирая у себя в голове разные мысли. — Поговори со Снейпом. Я не до конца уверена, что он поможет тебе в полной мере, но это определённо единственный, кому можно доверять, — Гермиона сложила пишущие принадлежности. — Попробую поискать что-нибудь в библиотеке на счёт твоих болей, — Гарри благодарно кивнул. Его плечи перестали подрагивать. — Спасибо за помощь, Гермиона, но на счёт идеи со Снейпом я подумаю. Грейнджер не собиралась спорить с ним и силком тащить к профессору. Если он действительно того захочет, то обратится к нему. Ранее пережитые издёвки Снейпа всё ещё играли в Гарри свои сонаты. Поттер и Грейнджер достаточно вовремя закончили разговор, потому что в эту самую минуту к ним подошёл Тео. — О чём шепчетесь? — спросил Нотт, вальяжно рассиживаясь на кресле, стоящим по бокам дивана. Девушка цокнула. — О своём, Нотт, — мило пропела шатенка и вернула своё внимание проекту по травологии. Закончив дописывать последнюю строчку, Гермиона победно ухмыльнулась, ставя перо в чернильницу. «Наконец-то». В последнее время учёба была для неё слишком тягостным бременем, но она помогала ей отвлечься от суетливых мыслей. Гермиона убрала своё рабочее место и уже хотела скрыться в своей комнате за сто замками, чтобы закрыть глаза и направиться в мир грёз, но появление Блейза и Панси, а вместе с ними и воспоминание о сегодняшнем уроке чар, не дало закончить ещё не начатое удовольствие. — Только не говори, Грейнджер, что пятничным вечером после учёбы ты делала домашнюю работу на следующую неделю, — насмешливо протянул мулат, занимая второе кресло рядом с Теодором, который уже не так внимательно вчитывался в строчки какой-то пьесы. — О, именно это я и делала, Забини, — Блейз сделал вид, будто его сейчас хватит сердечный приступ. — Когда ты в последний раз просто отдыхала? — спросила Панси. Гермиона задумалась. Хотелось выдать что-то едкое, но прикусив язык и подумав подольше, Грейнджер осознала, что действительно не помнила, когда отдыхала в последний раз. Сейчас даже сон не мог помочь ей в этом. Она чувствовала себя вяло. Её поглощала горькая тоска. Возможно, что это были их с Гарри вечера чаепития напротив нараспашку открытого окна в её маленькой уютной квартирке. Но тогда они скорее больше пытались забыться. Не вспоминать хотя бы на время о тех пережитых ужасах, о страхе, о вечных угрозах их жизням. Она бы точно не назвала это отдыхом. — Вообщем, я просто хотела предложить нам всем вместе сходить в Хогсмид. Все за? — спросила Панси. Все безмолвно кивнули. — Подождите, а где Малфой? — спросила Гермиона, параллельно смотря на часы. Через полчаса начнётся поздний ужин. Чёрт, они могут опоздать. — Он решил полетать. — Я схожу за ним, — ответила шатенка. Недолго думая, она прошла в свою комнату, захватила пальто и пошла на поле для квиддича, вылавливать Драко. Она была уверена в том, что отличный шанс поговорить с ним наедине. В любом случае у неё была отличная отговорка. Потом Гермиона будет сожалеть о своём весьма глупом решении. Абсолютно непродуманном.***
Трек: «Я злой человек. Я твой человек» Земфира. На улице было холодно. Хлопья снега падали с неба, застилая землю. Сквозь стену снегопада невозможно было разглядеть звёздное небо. Для октября довольно необычно. Редко, когда в начале второго осеннего месяца выпадао снег. Обычно она позволяла себе в это время ходить в юбке и лёгкой ветровке. Глаза резало снегом. Грейнджер не понимала каким образом Малфою удаётся летать в такую непогоду. Это небезопасно. Уже стемнело, задача была невыполнимой. Она всмотрелась в тёмное небо, выискивая проблеск блондинистых волос. Частицы снега безжалостно резали его глаза из-за бешеной скорости. Ему всегда нравилось летать на метле по ночам. Кажется, ты так близко находишься к звёздам, что буквально можешь прикоснуться к ним. Чувство облегчения приходит, когда он взлетает высоко в небо. Все проблемы остаются там, на земле. Там, где сейчас его нету. Он поднимается высоко в небо, настолько высоко, что Хогвартс кажется каким-то макетом на рабочем столе. Один. Он разворачивает метлу, крепко сжимая руками. Высота над землёй немыслима. Одно неверное движение и он разобьётся насмерть. Но это не страшило его. Смерть раньше была частой гостьей его поместья. Его жизни. Два. Малфой очищает свой разум от мыслей, кричащих чтобы он прекратил. Глупость. Он игнорировал голос здравого разума уже очень давно. Вернуться вниз, прямо на землю без происшествий. Слишком просто. Он встряхнул голову. Лишние мысли всегда сбивают с толку. Три. Малфой направляет ствол метлы прямо вниз и с невероятной скоростью мчится к Хогвартсу, рассекая воздух и парящий снег. Дыхание спёрло. Потоки ветра хотят сбить его с метлы, до такой степени скорость была огромна. До земли остаётся тридцать метров. Двадцать. И когда остаётся все ничего Малфой резко переводит метлу и совершает петлю «Нестерова». Драко приземлился на поле, нетвёрдо ступая по застеленной снежным покрывалом земле. Морозный воздух не позволял отдышаться. Адреналин в крови дико бурлил, кипитя кровь. — Это было поистине незабываемо, Малфой, — Грейнджер стояла в паре метров от него, закутанная в огромный серый клетчатый шарф, тем самым спасаясь от метели. — Что ты тут делаешь? — получилось грубее, чем сам Малфой того ожидал. Но видимо так было намного лучше. Он переместил свой взгляд грозовых туч на неё, смотря как она борется с сильным порывом ветра, намеренным сбить её с ног. Гермиона замешкалась с ответом. Весь её боевой дух пропал при виде его хмурого вида. Она не разговаривала с ним с того момента, как он застал её небольшой срыв в туалете. — Я повторюсь, что ты забыла здесь, Грейнджер. — Хотела сказать, чтобы ты поторапливался. Скоро ужин и... — Ты не моя грёбанная нянька, — огрызнулся Малфой, подходя к ней ближе. — Или ты решила, что тот... поцелуй что-то действительно значил, а, Грейнджер? Малфой мог поклясться как увидел пробежавшую в её глазах искру чего-то для него ещё неизведанного. Платиновые пряди были до ужаса растрёпанными. Щёки покрывал морозный румянец, который избавил Драко от мертвецкой бледности. Сейчас он был живым. В глазах горел огонь, кровь вперемешку с адреналином будоражила вены. Грейнджер невольно залюбовалась им. — Я ничего не думала, — Гермиона ощутила горячее дыхание на своей щеке. Её голова приподнялась. Грейнджер чуть не отпрыгнула назад, когда поняла, насколько близко Драко подошёл к ней. — Нам нужно сходить к профессору Ринкольну, чтобы забрать... — Грёбаную тему для сранного проекта. Я помню, Грейнджер. Он нихера этого не помнил. Как он мог позволить себе так накинуться на неё. Теперь Грейнджер посчитает, что он чего-то навоображал в своей голове. Малфой возвышался над ней за счёт преимущества в росте. Когда Грейнджер подняла свою макушку, прядка каштановых волос коснулась кончика его носа. Он замер. Всё его существо учуяло аромат лаванды. Драко мог рассмотреть отдельные частицы снега, увязнувшие в густых ресницах. Грейнджер выдохнула, и из её потрескавшихся на морозе губ вырвалось облако пара, обволакивающее его нижнюю губу. Жар от поцелуя в Выручай-комнате снова настиг его. Драко оторопел, но вовремя взял себя в руки и сделал шаг назад, вновь увеличивая расстояние между ними, которое теперь соответствовало их привычной норме. Что-то заставило её попятиться назад. Она не произнесла ни слова. Только тихое «поторапливайся». Малфой смотрел на её удаляющуюся фигуру.***
Она услышала хрустящий под его ботинками снег. Грейнджер стояла у выхода на поле, облокотившись о стену, в сотый раз прокручивая произошедшее на улице. «Очевидно, сейчас он тоже поддался эмоциям». Гермиона не ждала иной реакции. Это же Малфой. Его отрицание вполне предугадываемое и оправданное. Было бы странно, если бы он принял всё сразу, не подключая свои чистокровные замашки. Слизеринец был переодет в чёрную водолазку и брюки. Пальто было распахнуто. На руке блеснул родовой перстень семьи Малфой, отражая тусклый свет факела. Гермиона неосознанно спрятала руку в карман. Парень не сказал ни слова, прошёл мимо неё, демонстративно закатив глаза. — Нахал. Он резко затормозил и обернулся. — Что-то сказала, Грейнджер? — Малфой угрожающе продвинулся на пару шагов в её сторону. Она подняла подбородок вверх. — Ты полная задница, Малфой, — Гермиона хотела верить, что сейчас не выглядела жалко, а её голос не трясся из-за холода. Грейнджер не могла понять почему вся её немыслимая дерзость испарилась при виде Малфоя. Его внутренний демон буквально боролся с её личным. Но этот слизеринец был многому обучен, потому ей просто оторвут рожки прежде, чем она поймёт как одолеть его сущность. И от этого становилось интереснее. Личность Малфоя не могла не интриговать. Он являлся чем-то недосягаемым. Маска полного равнодушия, ляденое призрение и чувство собственного превосходства — его повадки подобно купанию в ванне со льдом. Ты сжимаешь бортик акриловой чаши, готовясь шагнуть вперёд. У кого-то зрелище ванной, полной льда, может вызвать эстетическое удовольствие — кто-то посчитает это хуже кипящего в аду котла. Кожу уже колет исходящий от кубиков льда смертельный мороз. Ступаешь двумя ногами, не можешь нащупать дно, приходится разгребать руками. Пальцы тут же немеют, ноги подкашиваются. Кто-то сдастся и выпрыгнет оттуда, а кто-то продолжит разгребать слой за слоем, не обращая внимание на сопротивление. Когда ступни касаются дна, ты аккуратно присаживаешься на корточки, пока лёд скользит со сделанных тобою вершин, пытаясь сковать оковами. Каждый сантиметр кожи чувствует грань кубов льда — так тонко и изощерённо он начинает убивать организм. Смертельный холод начинает вызывать привыкание. Тебе безразлично постоянное ощущение впивающихся в твою кожу тысячу мелких игл. Лежишь, бездумно пялясь в потолок, абсолютно не ведя счёт времени. Но в один момент ты замечаешь то, как лёд тает. Глубоко внутри зарождается надежда на спасение. Кубики льда тают один за другим. Медленно, томительно, но непрерывно. Малфой обжигает своей враждебностью, тем самым отпугивая от себя слабаков, не готовых столкнуться с айсбергом — с его характером. — Придумай что-то покреативнее, Грейнджер, не разачаровывай меня. — Перспектива разачаровать самого Драко Малфоя! Я уже пытаюсь напрячь свои жалкие извилины, — Гермиона запрокинула голову наверх, расхаживая туда-сюда. — Прости, Малфой, но этим вечером ты останешься наглой задницей. Обещаю, к завтрашнему дню я придумаю что-нибудь другое. Ей показалось, что в его глазах зажглась искорка веселья. Но он тут же потушил её. Ей придётся запастись терпением, чтобы растопить каждый кусочек льда до последнего. Малфой откашлялся. — Поторапливайся. Гермионе пришлось шагать чаще, чтобы догнать слизеринца. Они шли по пустым школьным коридорам. В некоторых местах огонь факелов вовсе не помогал. Его будто ограничивали куполом, которы не давал свету распространиться. Многогранные теневые следы отскакивали от стен. Ветер дико выл. В одном из окон Грейнджер смогла рассмотреть зарождающуюся бурю. Всю дорогу до кабинета они молчали, не решаясь нарушить давящую тишину. Она давала отсрочку на раздумья. Малфой знал, что она идёт за ним по пятам, видел голубоватое мерцание Люмоса, ощущал её присутствие. Чёрт, его гложила мысль о том, где была Грейнджер. Та Грейнджер, которая являлась всезнайкой, выскочкой и занозой в его заднице. Хотя последнее всё же осталось при ней. Драко видел изменения в характере. Труднее не заметить этого, особенно когда обладаешь умением читать людей подобно матрице. Спокойная, язвительная и абсолютно невыносимая — не похожа на ту гриффиндорку, которая таскалась с Поттером и Уизли. Та Грейнджер никогда бы не стала разговаривать с ним и тем более целоваться. Та Грейнджер не находилась бы с ним так близко и не пыталась бы пробиться сквозь ледяной панцирь. Так что же с тобой, Грейнджер? На этот вопрос ему помешал ответить писклявый голос, кричащий его имя. Где-то он уже его слышал. Это заставило его остановиться и развернуться на сто восемьдесят градусов. Отличная позиция, чтобы рассмотреть как плохо скрываемая враждебность окрасила лицо Гермионы, делая мазки маслом по полотну: сжатые в тонкую линию губы, прищуренные глаза придавали лицу выражение дерзкой свирепости, нахмуренные брови. Малфой посмотрел ей за спину, отмечая, что они, похоже, уже находились на этаже кабинета чар. Но их остановила назойливая когтевранская выскочка. — Привет, Драко! — она активно замахала ему рукой. Малфоя едва ли не вывернуло прямо на каменный пол после десятков тон ванили, которыми был пропитан голос Дюпре. Гермиона подавляла в себе чувство гнева, убеждая себя, что это естественная реакция на идиотов. Дюпре скривилась в отвращении при виде Грейнджер. Малфой ухмыльнулся. — Ты наверное идёшь к профессору Ринкольну, — на её предположение слизеринцы никак не прореагировали, посчитав это лишним. — Он уже ушёл, к сожалению. — Мы ждём кульминацию, после которой твоя речь должна обрести хотя бы какой-то смысл, — слизеринка ожидала, что Дюпре пропустит колкое замечание мимо ушей, но та перевела на неё свой взор. Гермиона смогла различить любовный оттенок в её карих радужках. Когтевранка начала задыхаться от возмущения. — Заткни свой рот, Грейнджер, и... — Мы ждём, Дюпре, — Драко подошёл к Гермионе плечом к плечу. Когтевранка засуетилась, глазами бегая по местности вокруг. — Вообщем, он уже ушёл, поэтому я прихватила твою тему, — она застенчиво протянула лист пергамента, отводя взгляд. Дюпре пыталась увеличить возможность физического контакта при передаче пергамента, но её план с треском провалился. Малфой схватил лишь уголок листа и выдернул у неё из руки. — Ты ждёшь благодарности? — он скептически приподнял бровь. Когтевранка начала теребить подол юбки от накатившего волнения. Её щёки залила краска. Любой парень давно бы растерялся, но стальной щит Малфоя едва ли был пробиваемым. — Свали отсюда, Дюпре. Она что-то пискнула на прощание и побежа в сторону лестниц. Гермиона потёрла переносицу. — Твою мать, Малфой, да она поуши влюблена в тебя, — Драко развернулся, склоняя голову вбок, хитро щурясь. — Только не говори, что ты ревнуешь, Грейнджер. — Если бы я не была настолько раздражена из-за этой выскочки, то давно бы каталась по полу от смеха. Эта фраза показалась ему убедительной. Гермиона смогла рассмотреть едва различимую улыбку, не ухмылку. Он действительно улыбался. На щеках близ уголков рта появились ямочки. Но этот секундный порыв закончился, возвращая холодность его чертам лица.***
Погода на улице оставляла желать лучшего. Гермиона всеми силами ненавидела зиму (несмотря на то, что на улице стоял осенний месяц, больше походило на середину декабря) в таком её проявление. Непреодолимые сугробы, сильный ветер, стойкие морозы. Она любила наблюдать за стихиями из окна своей тёплой комнаты, но становиться частью никак не входило в планы. Пальцы окоченели от холода, поэтому Грейнджер растёрла ладони друг о друга, засовывая в глубокие карманы. Там она нашарила перчатки, с облегчением отметив утепляющую подкладку. Иногда поднимался сильный ветер, стряхивая снег с веток деревьев и тем самым создавая некую метель. Иногда резкие порывы ветра пригоняли частицы снега прямо в глаза, от чего те неприятно саднили. Но учеников Хогвартса это не останавливало. Люди толпами ходили по маленьким улочкам, всматриваясь в витрины магазинов, уже украшенных к Рождеству. В этом году хозяева прилавков решили начать Рождественский сезон раньше обычного. Подавить тоску было просто необходимо. В продажу уже поступали карамельные трости разных цветов и вкусов, на двери вешали венки с ярко-красными бантами, а рядом с забегаловками устанавливали небольшого размера ели. Слишком рано, думалось ей, они явно пытаются растянуть праздники, чтобы приободрить народ. В этой суете и оказалась Гермиона. Она старалась не терять из виду Гарри, который рвался пройти вперёд; не хотел оставаться в этом муравейнике. Девушка была полностью погружена в свои мысли, поэтому следить за дорогой у неё получалось весьма дурно. Точнее, вообще не получалось. Взгляд вперился в одну точку, а ноги шли сами собой, мозг не отдавал отчёт о точном направление, не задавал цели. Сейчас Гермиона не была на это способна. Её внимание фокусировалось только на звуке тревожного колокольчика, звенящего набатом где-то в глубине её собственного сознания. Как будто что-то должно произойти. Шум, суматоха и толкотня не помогали успокоиться. Ком неясного беспокойства усиливался. Но как предвестниками беды могла стать обычная толпа волшебников, закупающаяся подарками? Гермиона хотела рукой разогнать безосновательную тревогу. Но прибавившееся ко всем ощущение слежки только забило гвоздь в крышку гроба. Она уверяла себя в паранойе, обещала зайти к мадам Помфри за успокаивающим зельем, но уже знакомое прикосновение чужого взгляда к ней не осталось незамеченным. Грейнджер инстинктивно обернулась, но никого не заметила. — Поаккуратнее, Грейнджер, — Гермиона тонула в размышлениях, не замечая пред собой Малфоя, в которого удачного врезалась. Сейчас снег погрязнул в волосах Драко, шлейфом обвил верхнюю одежду, делая из блондина снежного ангела. Падший ангел. Такой же как снег. Красивый, но холодный. Изначально чистый, безгреховный, идеальный. Но потом становится увлечённый Сатаной. Совершает зло и толкает на грехи. — Я не хотела, Малфой, — Грейнджер обогнула его и направилась дальше, прямо к пабу «Три метлы». Её догнал Поттер, заводя незатейливый диалог. — Удивительно, что Грейнджер идёт без дырки в спине. Не порядок, ты так не считаешь? — задумчиво проговорил Блейз, издевательски посматривая на Драко. — Заткнись, Забини, — Малфой хмуро посмотрел на друга и проследовал к пабу. За ним плёлся Забини с ехидной улыбкой на лице, подгоняющий ничего не понимающего Нотта. Они зашли внутрь. За столиками уже расселось огромное количество учеников. Отовсюду слышался громкий смех, незатейливые диалоги для заполнения тишины, звяканье бокалов со сливочным пивом, шуршание упаковкой. Малфой поморщился при виде рыжей шевелюры Уизли, который состроил враждебный, завидев небольшую компанию слизеринцев. Сидевшая рядом с ним Лаванда Браун схватила того за руку, когда Уизли вставал со своего места, явно намереваясь подойти к ним. Блондинка начала нашёптывать что-то ему на ухо, после чего его желваки перестали двигаться подобно личинкам, загнанным под кожу. Рональд откинулся на спинку стула, делая глоток сливочного пива. Малфой фыркнул, состроив брезгливую гримасу. Трое слизеринцев, неся бремя недобрых взглядов, прошли к столу, находящемуся недалеко от Грейнджер и Поттера. Нотт пошёл к стойке делать заказ, в то время как Малфой и Забини вполголоса переговаривались между собой. Гермиона цокнула, смотря на людей, держащих глаз востро. Как будто сейчас они достанут свои палочки и начнут разбрасываться Авадой Кедаврой. Драко перестал говорить и повернул голову в сторону Гермионы, встречаясь с ней взглядом. Девушка скрестила руки и положила их на стол. Порочный. Гермиона не хотела отпускать его. Её интерес с каждым годом рос всё больше. Это не являлось романтическим чувством. Он не был похож на тех людей, из которых состоял её круг общения. Он был чем-то новым, неизведанным. И ей хотелось знать о его мыслях, его ощущениях, его жизни. Это казалось странным со стороны. Чудоковатым.Они были на разных сторонах, постоянно противостояли друг другу, соперничали, враждующие факультеты подогревали их яростный пыл. Они исследовали друг друга лишь с видимой стороны. А показанная сторона была одназначно не лучшей, но имела достаточно крючков, чтобы Гермиона клюнула. Слизеринцы — вечно холодные, язвительные и бесстыжие. Дети богатых родителей. Чистокровные. Имеющие длинную родословную, длиннее которой лишь цифры в Грингротсе. Но они не могли быть такими на самом деле. Они такими не были. Грейнджер настолько повязла в исследованиях, что не заметила, как вляпалась в это дерьмо по полной. Она стала этой слизеринкой. Холодной, язвительной и нахальной. Стала этим ребёнком. Стала владелицей богатой родословной и ячейки в Грингротсе. И получила знания о скрытой стороне. Их посиделки с Гарри проходили хорошо. Он заказал себе сливочное пиво, а Гермиона обошлась ароматным травяным чаем. Всё бы действительно было бы лучше некуда, если бы не тревога, скручивающая желудок в трубочку, если бы не капли холодного пота, прокладывающие дорожки прямо по лбу. Она взяла бумажную салфету, невесомо прикладывая к лицу, впитывая пот. Взгляд обратился прямо на окно, покрывшееся сеточкой морозных узоров. Она могла поклясться, что прямо за этим стеклом стоял Пожиратель. Высокий мужчина с хорошим телосложением, которое было заметно даже с надетой на нём чёрной мантией с капюшоном, что очень были похожи на те, что пожиратели носили в своё время. Удивительно, что люди на это спокойно реагировали. Хотя откуда ей знать. Может неподалёку стоящий от него человек крепко сжимает древко палочки, а может и вовсе не обращает внимания. В сравнение с этим мужчиной ей вспомнились маги, посещающие Лютный переулок. Их лица так же скрывались под капюшонами тёмных мантий, а личности не вызывали и минимального доверия. Гермиона почувствовала сильный зуд в области затылка. Оторвавшись от созерцания мужчины, она взглянула на Гарри, который всё это время тихо шептал её имя. — Ты в порядке? Выглядишь не очень, — девушка чуть повернула голову, и её пряди каштановых волос упали с плеча. — А ты у нас такой наблюдательный, — немного резковато ответила Гермиона. Гарри улыбнулся. — Всё хорошо, Гарри. Просто…я забыла кое-что купить. Не возражаешь, если я отлучусь? — быстро сообразила шатенка. Гермиона понимала, что врать своему другу неправильно, но сказать правду было нерационально. — Ну конечно, иди. Будь осторожна, — одними губами сказал Поттер. Гермиона подняла на него голову. Из парня так и сочилась семейная забота. Девушка нежно улыбнулась и кивнула. Стул со скрипом отодвинулся, и Грейнджер встала из-за своего места. Она накинула пальто, заранее натянула перчатки, сделанные из чёрной кожи. Гермиона ловким движением, незаметным для чужих глаз, перенесла палочку из внутреннего кармана пальто в рукав, чтобы в любой момент успеть вытащить её и незамедлительно отразить атаку. Прямо с порога в неё ударил морозный ветер со снегом. Назревала снежная буря. Краски на небе сгущались. Небо заволокло тучами из-за чего на улице потемнело; гирлянды, которыми украсили витрины магазинов, начали гореть ярче. Повсюду сновали ученики Хогвартса и просто жители деревушки, беспокойно поглядывая на небо. Все были в одинаковых чёрных мантиях или пальто, сливались в единое пятно, сбивая её со следа. И как теперь найти этого мужчину? Грейнджер потеряно вглядывалась в лица людей в поиске того самого. Шатенка направилась к магазинчику канцелярских принадлежностей. Поднявшись на пару ступеней выше, Гермиона осмотрела улицу с более высокой точки, выхватывая макушки магов. Пришлось подавить огорчённый вздох. Она упустила его. Девушка зашагала вниз, но вдруг в глаза бросился тёмный закоулок, за которым явно прятался проход на другую улицу. Вновь расталкивая недовольно ворчащих прохожих, Гермиона нырнула в тёмный переулок, скрываясь в тени, образованной высокой полуразваленной стеной. Перед ней предстали обломки зданий, оставленные здесь войной — военные шрамы. Ноздри учуяли запах сажи. Стены домов покрыты жирным слоем копоти. Где-то над её головой качнулась вывеска неизвестного магазина, сделанная из железа, покрывшегося ржавчиной. Раздался жуткий скрип. Грейнджер опасливо покосилась на вывеску над своей головой и сделала шаг вперёд, отходя подальше от того места. Девушка не питала желания, чтобы ей на голову приземлилась железная табличка. Осталось буквально два метра до выхода из неуютного переулка. Грейнджер крепче сжала свою палочку окоченевшими пальцами, готовясь обороняться. Над ней повис полог мрачной тишины, означающий скорую неистовую бурю. Ещё раз поглядев на небо и сделав вывод, что облака продолжали сгущаться, девушка сделала размашистый шаг, пересекая полтора метра. Её всё ещё скрывал выступ старого здания. Гермиона задержала дыхание, прислушиваясь. Она определённо слышала чужое дыхание, могла представить как грудная клетка то поднимается, то опускается. Морозный воздух болезненно расщеплял лёгкие. В такие моменты Грейнджер готова была поклясться, что выкашляет каждое своё лёгкое по-отдельности, словно заядлый курильщик, не способный вытащить сигарету из рта. Но она никогда не употребляла никотин ни в каких дозах. Будь то одна сигарета или целый блок. Все внутренности скрутило, когда она шагнула, выходя из своего укрытия. В неё моментально полетел красный луч. Гермиона успела увернуться вправо. Проклятье полетело в стену, после чего послышался глухой звук разрушившейся кирпичной стены. С таким хрустом ломаются человечьи кости. Грейнджер запустила Петрификус Тоталус, которое её оппонент с лёгкостью смог отбить Протего. Гермиона позволила себе опустить палочку и продвинуться ближе. — Ну здравствуй, Грейнджер, — проговорил мужской голос с еле слышимой хрипотцой. — Подходи ближе, я не кусаюсь. Волна липкого страха прошлась от кончиков ресниц до кончиков ногтевых пластин. Она в жизни ни одной фиброй своей души больше не желала услышать этот голос. Сердце застучало на пару тактов быстрее. Шатенка попыталась отдышаться, но это было безуспешно. — Неужели ты не рада нашей встрече? — грубый голос издевательски тянет гласные. Мужчина скинул капюшон, скрывающий его лицо до этого момента. Гермиона выдохнула. — Антонин, — Грейнджер сглотнула, делая ещё несколько плавных шагов. Её лицо отражало холодную ненависть, смешанную с волнением. — Весьма неожиданно видеть тебя здесь. Помниться мне, тебя посадили в Азкабан, — он омерзительно улыбнулся, прокручивая свою палочку в руке. — Но я уже на свободе. И не я один. Белла, не хочешь показаться нашей очаровательной гостье? — вкрадчиво проговорил пожиратель. Ком в горле стал уже невыносимым, хочется избавиться от него. Он рвал горло изнутри, впиваясь в его стенки самыми острыми краями и выступами. Она появилась словно из-под мантии невидимки. Какая-то её часть была уверена, что эта чертовка не погибла в битве за Хогвартс. Грейнджер почувствовала неистовую ярость, от чего её руки начало потряхивать. Слизеринка сжала ладони в кулаки, ногтями впиваясь в тонкую кожу, оставляя следы. Гермиона стрельнула глазами в сторону Лестрейндж. Тёмно-каштановые пряди остались такими же кучерявыми и до ужаса спутанными. На лбу можно было увидеть резкие морщинки. Под глазами залегли тёмно-синие пятна, которые выделялись ещё больше из-за бледности кожи. А сами глаза горят сумасшедшим огнём — то, что никогда не изменится в её образе. Такое ощущение, что Лестрейндж горит изнутри Адским пламенем, который не поддаётся контролю. Чёрное платье почти до пола с туго затянутым корсетом украшало её фигуру. В правой руке ведьма держала рукоятку того самого проклятого клинка. Лезвие было плотно прижато к горлу Невилла Лонгботтома. — О Мерлин, Невилл, — прошептала девушка. Клинок был плотно прижат к его кадыку, иногда перемещаясь в сторону сонной артерии. — Отпусти его. Долохов цокнул. — Не так быстро, мисс. У нас есть условие. Ты снимешь с меня обещание хранить твою тайну, а я отпускаю мальчишку, — его слова, словно решающий выстрел. Грейнджер на секунду задержала дыхание, кусая нижнюю губу до крови. Металлический привкус коснулся нёба, кончика языка, обволакивая вкусовые рецепторы. В её голове предстал образ весов, мастерски сделанных из золота: тонкая ножка с подставкой, перекладина, отяжеляемая двумя одинаковыми чашами на концах. На первую чашу поместили гирю весом с её жизнь, а на вторую поместили гирю с весом в жизнь Невилла. Любой человек будет бороться за собственную жизнь любой ценой, но неужели Невилл не заслужил прожить её так же как и она? — Часики тикают. Она не сможет жить со знанием того, что у неё был шанс спасти его, но она выбрала, мать вашу, свою собственную выгоду. Его к жизни вернуть не получится, а ей избежать смерти может удастся. Гермиона заглянула в его глаза — глаза, молящие о помощи. Девушка увидела как он поморщился от боли, когда остриё клинка оставило небольшую кровоточащую царапину. Девушка протянула руку. Её глаза стали немного влажными, слизистая покраснела. Ты слышишь безмолвие?* Антонин медленно подошёл к шатенке, смакуя каждый проделанный шаг. Он одержал победу в их битве. Ты видишь мрак?* Грейнджер начала лихорадочно нашёптывать заклинание себе под нос. На кончике её пальца зародился золотой огонёк, который тут же превратился в сеть, образованную из тысячи таких огоньков. Медленно одна за одной нити прокладывали путь от пальцев к запястьям, предплечьям. То же самое происходило с рукой Долохова в зеркальном отображении. Ты в силах склеить разбитое?* Свечение огоньков начало обжигать кожу даже сквозь верхнюю одежду и плотный кожаный материал, из которого были изготовлены перчатки. — Антонин Леонард Долохов, я освобождаю тебя от бремя молчания и покровительства. Да будет так! Поток энергии прошёлся сквозь тела обоих. Долохов победно ухмыльнулся и щёлкнул пальцами. Беллатриса сильно оттолкнула Невилла от себя, полоснув лезвием прямо рядом с сонной артерией. Гермиона успела подхватить парня, когда он был в сантиметре от земли. Кровь хлестала ручьём, пачкая руки, одежду, небольшой заснеженный островок под ними. Грейнджер стянула перчатки и пальто, стеля его под гриффиндорца. Ему было необходимо оказать первую помощь или иначе он умрёт. — Скоро увидимся, — Долохов подмигнул, и они с Лейстрейндж аппарировали восвояси. — Сдохните! — крик разорвал её глотку. Девушка с силой ударила кулаком об землю, которая уже впитывала в себя свежую кровь. Сквозь хаос мыслей ей в голову пробивалась самая главная: первая медицинская помощь. Гермиона выудила из своего сознания несколько курсов колдомедицины, преподаваемые мадам Помфри для всех желающих — эту информацию она смешивала с собственными знаниями, полученными в стенах библиотеки. Всё это приправлялось практическими занятиями, предоставленными Жизнью. Глубоко вздохнув, Грейнджер взмахнула волшебной палочкой, шепча на латинском заклинание для очищения раны. Второй взмах предоставил гриффиндорцу минимальное обезболивающее, распространившееся по всей верхней части тела. — Спасибо, — прохрипел парень. Его веки начали закрываться, а дыхание становилось редким. Он опустил голову ей на колени. — Невилл, не смей закрывать глаза. Слышишь меня? Не смей, — безнадёжно прошептала слизеринка, надеясь, что Невилл слышит её отчаянные просьбы. Она испустила тихий всхлип, но потом будто дала себе пощёчину. Она не может просто сидеть и плакать. От неё зависит жизнь Невилла. Только от неё и ни от кого больше. Слизеринка резко вскинула голову. Она быстро соображала, оглядываясь вокруг. Бережно уложив голову Невилла, Гермиона проследовала к развалинам, которые когда-то были торговой лавкой со снадобьями — она поняла это, увидев несколько уцелевших флакончиков и весящий прайс-лист на стене. Во время войны этот путь использовали, чтобы снабжать школу зельями, но пожиратели сожгли эту лавку, а вместе с ней и всю эту улицу. Сейчас на полу распластались обугленные балки, лежащие на ковре из осколков стекла. Грейнджер вновь опустилась на колени, смахивая осколки, не обращая внимания на острую боль в руках, кожа которых уже была вспорота. Из загнившего пола торчала медная ручка, за которую Гермиона немедленно потянула. Свистящий звук прорезал воздух. Она встала. Её качнуло в сторону, но Гермиона удержалась о каменный выступ. Она поёжилась из-за резкого порыва холодного ветра, но жалеть себя было не время. Грейнджер взмахнула волшебной палочкой, левитируя тело Невилла. Использовать магию было рисковано, но других вариантов не было. Физически она бы не сумела даже на метр сдвинуть гриффиндорца. А сейчас требовалось протащить его через подземный тонель.***
Очередная сеть паутины была разорвана. Двое торопились сквозь узкий пыльный тоннель. Наконец преодолев ещё один поворот, девушка завидела долгожданный рычаг. — Неужели, — вымученно прохрипела она, ускоряя шаг, чтобы быстрее приблизиться к желанной цели. Прислонившись всем телом к стене, Гермиона измождённо выдохнула. Её лоб покрылся испариной, пот рекой тёк с лица. Тело Невилла упало рядом с ней, словно кукловод откинул очередную тряпичную куклу в сторону в порыве безудержной ярости. Кровь уже давно перемешалась со всем тем дерьмом, находящимся в заброшенном тоннеле под Хогсмидом: слои пыли, многочисленные паучьи сети, засохшая кровь, крошка от стекла. В тоннеле стоял запах гниющей плоти, жжёной резины и свежей крови — непереносимая вонь. Её будто окунули с головой в корзину с грязным бельём. Гермиона больше не может тащить его. Слишком тяжело. Много сил ушло, чтобы снять Непреложный обет с Долохова. После этого ей требовался отдых для восстановления магических сил. Но её тело с каждой пройденной минутой одолевала физическая боль всё больше. Ноги становились свинцовыми, руки со всеми мышцами и нервами отваливались от тела, а голову сломила режущая боль. Свои последние силы Грейнджер потратила на сложные по формуле чары очищения токсинов из крови — на случай, если клинок Беллатрисы был обмазан ядом. Долгопупс издал надсадный хрип. Дойдя до рычага, Грейнджер одним неуклюжим движением тянет тугую ручку рычага вниз, навалившись всем телом. Каменная стена одним блоком отъехала в сторону. Гермиона зажмурилась из-за яркого света, врезавшегося ей в глаза. Тоннель выходил на этаж ниже Больничного крыла. Подхватив тело Невилла, Гермиона тащила того по полу Хогвартса. В данной части замка обычно не обитало ни единой живой души, что было на руку. Зайдя за угол, Грейнджер была уверена, что распрощается с собственной жизнью прямо на этом месте. Её взору предстал лестничный проём. Пять, десять, пятнадцать... У неё закружилась голова от предполагаемого количества ступеней. Невилл замычал. Гермиона посмотрела на свою палочку. Закрыв глаза и очистив разум, девушка взмахнула древком. Невилл парил в воздухе, а она ели шла, перешагивая со ступени на ступень. Шаг. Второй. Третий. Одна за одной ступенькой преодолевались с каждой минутой, которые растягивались словно часы. Девушка остановилась возле массивных деревянных дверей, за которыми находилась медицинская помощь. Выжав все свои силы, она распахнула их. Громкий скрип пронёсся по пустому помещению, а в нос сразу ударил запах травяных настоек. Из своего уголка вышла помощница мадам Помфри. Молодая девушка, на вид лет двадцати трёх, немного полновата. Гермиона сравнивала её внешность с Лавандой Браун. После войны целительница решила взять на стажировку пару молодых особ, которые хотели набраться опыта, работая в Хогвартсе, чтобы потом устраиваться на работу в более серьёзные медицинские учреждения. — Молодые люди, что произошло? — не до конца дойдя, говорила она, видимо на автомате, но завидев Грейнджер и Долгопупса, вздрогнула, прикрыв рот ладонью. — Мадам Помфри! — начала звать главную целительницу помощница. За белоснежной шторой показалась размазанная фигура женщины. Выйдя из-за шторы, она сразу понеслась в сторону раненых, только завидев их на пороге. Без лишних слов мадам Помфри перенесла Невилла на кушетку и отгородила его ширмой от лишних глаз. Но Гермиона всё же прошла туда. Ей нужно объяснить ситуацию. Заработав осуждающий взгляд, девушка начала. — Я нашла его в переулке, кажется ему сильно поранили горло. Применяла некоторые исцеляющие чары, одни из них выводил опасные токсины из крови, — протараторила Грейнджер. Целительница начала осматривать Невилла, разрезая его испачканную одежду. На всё горло протянулась уродливая рана, которая в любом случае оставит после себя шрам. Женщина начала промывать порез для дезинфекции. Далее она взяла флакончик с мазью, которая издавала резкий запах ментола. Густое месиво заполнило рану. Помфри сделала перевязку, мазь должна хотя бы немного впитаться в кожу, потому что без этого нельзя будет производить какие-то дальнейшие действия. — Вы пременяли к нему чары, помимо исцеляющих? — Левитационные. — Мисс Грейнджер, вам сможет помочь мисс Линси. Думаю, она справится, — это практически прямым текстом означало, что Гермиона должна немедленно уйти. Грейнджер вышла из-за ширмы, сопровождаемая взглядом молодой медсестры. — Мисс, вам... — Я не нуждаюсь в медицинской помощи, — холодно пресекла мисс Линси Грейнджер, даже не посмотрев на расстерянную девушку.