***
Грейнджер внезапно подскочила с кровати, пытаясь поскорее разодрать свои глаза, чтобы убедиться, что не стоит прямо сейчас посреди поля или того хуже на краю оврага, собираясь прыгнуть. Она потрясла головой, приводя мысли в порядок и начала часто моргать, пытаясь избавиться от дымовой пелены на глазах. Гермиона, словно статуя сидела на кровати, пальцы её нервно то сжимали, то разжимали изумрудную простынь, которая уже скомкалась под ней, после тревожных ёрзаний во сне. Слизеринка осмотрелась. Она лежала в своей кровати в отдельной комнате, которую ей выделили в женском крыле из-за новой должности старосты. Вокруг было темно, но она точно чувствовала, что сейчас утро, может и довольно раннее, но утро. Из-за того, что общежитие находилось под землёй было немного трудновато определять те или иные времена суток. Будь то ночь, то полдень, а в подземельях одинаково темно. Судорожно нащупав под подушкой палочку она зажгла свечи на канделябре, который висел над кроватью и ещё один, находившийся на столе из тёмного крепкого дуба. Рукой она зачесала передние пряди назад, начиная со лба, тем самым стряхивая с него капли холодного пота, появившиеся после невыносимого сна. Грейнджер перевела взор на часы. Шесть утра. Сегодня ей явно не получится поспать дольше. Эта мысль вызывала бешеное раздражение. Нехотя слизеринка встала со своего ложа, отодвигая тяжёлый балдахин, и направилась к шкафу, чтобы взять халат и отправиться на водные процедуры, дабы потом не стоять в долгой утомительной очереди. Хотя им и был открыт доступ в ванную старост, но она не испытывала огромной необходимости идти туда с утра пораньше. Приятная махровая ткань легла на её плечи и вмиг стало теплее. Захватив всё необходимое, Грейнджер прошла к ванной комнате для девочек. Здесь было сыро, но выглядело всё довольно аккуратно и стерильно. В воздухе витали ноты разных гелев для душа и парфюмов, начиная от простой перечной мяты и заканчивая сложными комбинациями изощрённых цветочных нот с фруктовыми. Ещё не выветрились. Гермионе в принципе казалось, что эти запахи впитались в прошивку плитки, и даже сильные пассатные ветра не избавят ванную комнату от этого. Гермиона прошла в первую кабинку и включила воду. Прохладные струи отрезвляли её от сонного состояния. Она выдавила из флакона каплю геля. На всю кабинку начало разносится благовоние персика и грейпфрута с верхними нотами личи. Запах плода личи близок к очень сочному мускатному винограду, умеренно сладкий, чуть похожий на розу. Плавными движениям девушка начала водить по своим изгибам тела. Ладонь её дошла до промежности. Она начала медленно массировать клитор, с каждым разом увеличивая темп. Гермиона нуждалась в энергетической разрядке. Свои пальцы она переместила ближе к влагалищу и вставила внутрь, испытав небольшой дискомфорт, потому что интимной близости у неё не было уже давно. Она двигала пальцами всё быстрее и быстрее, наращивая темп, пока мышцы не свело судорогой, а с обкусанных губ не слетел глухой стон. Тело Грейнджер обмякло, и она без раздумий уселась на мраморную белую плитку, приходя в себя и бездумно вырисовывая бессмысленные узоры, а в голове был лишь образ высокого блондинистого парня и горький запах базилика.***
На завтраке она была понурой. Гермиона нехотя поедала свою овсянку, запивая чёрным чаем, предварительно насыпав в стакан две ложки сахара. Её рука, в которой лежала ложка, немного подрагивала, но Грейнджер старалась не заострять на этом внимания. Так же не вдумываться и в тот факт, что её желудок заворачивается в трубочку с каждым новым злаком, проникающим в организм. Но Гермиона так отчаянно желала наполнить желудок хоть чем-то, что некоторые спазмы были отодвинуты на край сознания. Эти неприятные ощущения не сильнее трансформации метки. Не сильнее остаточной боли в предплечье. Не сильнее змеи, извивающейся прямо под её кожей. Прямо под потолком появились десятки сов, неся с собой утренние новости. Как только птица приземлилась прямо перед её тарелкой, чуть не снеся кубок с чаем, рука Грейнджер дрогнула сильнее, и ложка с грохотом свалилась в тарелку, разбрызгивая полугустую субстанцию. Немного попало ей на лицо и на белоснежный ворот рубашки. Несколько слизеринцев, сидящих поблизости, обронили высокомерный взгляд и сухие смешки от её проявленной неуклюжести. Гермиона тяжело выдохнула, быстро приводя себя в порядок. — Нервы шалят, Грейнджер? — издевательски протянула Астория, сидя рядом с Александром и ещё несколькими девочками, имён которых Гермиона не знала, но была готова поспорить, что именно они взяли на себя ответственность разносить грязные слухи о ней в этом полугодие. Столь неожиданное приобретение специально для неё. Постепенно настраивать школу против неё, используя постельные темы, действительно умно. Умно, но не задевает за душу. Нужно что-то масштабнее. Намного масштабнее. Эти девочки мерзко засмеялись, хотя, очевидно, здесь не было ничего смешного. Это просто сделало их ещё более безмозглыми в её глазах. Гермиона закатила глаза, показательно фыркнув, и обратила всё своё внимание на сову, которая, она могла поспорить, имела возможность начать биться в истерике от нетерпения, когда же уже Грейнджер отвяжет от её лапки свежий выпуск "Ежедневного Пророка" и небольшой конверт с письмом. Отложив газету в сторону, Гермиона проверила конверт на наличие опасных чар и открыла его, доставая вчетверо сложенный пергамент. Она пробежалась по строчкам текста, выведенным строгим почерком. Если слово "строгий" вообще было применимо к почерку. Но крючки казались настолько острыми, будто прикоснувшись, ты можешь порезаться. Письмо от Макгонагалл. Она назначила дату собрания старост. Эта суббота в одиннадцать. Грейнджер тут же подняла голову в поисках Малфоя. Проверить, получил ли он письмо тоже, или она должна была сообщить ему лично. Но она не нашла его. Не нашла и Нотта с Забини, которые обычно постоянно ошиваются рядом с Драко. Держатся вместе во избежание точечного уничтожения. С отсутствием этих троих в зале появилась неестественная тишина, а дальше через чур громкий гул. Гермиона обернулась на другие столы, не понимая, что происходит. Паника разливалась среди учеников, подобно липкому мёду, утягивая всех на дно, заполняя Большой зал до потолка. Снова. Головы гриффиндорцев поникли. Впервые за прошедшие месяцы Гермиона столкнулась с Рональдом. Кажется, будто она не видела его целую вечность. Он зыркнул в её сторону и сразу же обернулся к Джинерве, шепчущей ему что-то на ухо. Из всех старшекурсников Уизли выглядели спокойнее всех. Сейчас был не тот момент, но Гермиона отметила внешний вид Рональда и Джинервы. Рубашки выглажены, галстуки туго затянуты, все до одной пуговицы были застёгнуты, укладки обоих напоминали ей вечно идеального Малфоя. Когда Рональд привстал, подавая Джинни руку, она смогла увидеть такие же выглаженные брюки. Уизли понял значение слова ухоженность? Рон в последний раз посмотрел на неё, кивнув на стол. Гермиона заметила газету, лежащую в том месте, куда он указал. Хмурясь от настолько лёгкого жеста Уизли, она развернулась обратно, схватив газету со стола. Первая полоса сразу же решается отправить её в нокаут. В сетчатку Гермионы въелась медленно движущаяся картинка, изображавшая тёмное небо, заполненное густой дымкой, в которой застыла метка Пожирателей смерти. Но не та. Трансформированная метка. Новый дизайн представлял собой пушистый, раскрывшийся полностью цветок пиона, сердцевину которого протыкал острый кинжал, обплетённый змеёй. Она постоянно двигалась, будто боясь, что сейчас кто-то беспардонно возьмётся за ручку кинжала и вытащит его из цветка. Пион и змея символы естественного цикла жизни и смерти, обновления и перерождения. Кинжал — власть, месть, одиночество, решительность. Обновление. К колдографии была прикреплена статья с кричащим заголовком о возвращении ещё не успевших затеряться в памяти группировках, имя которых Пожиратели смерти. Но риту Скитер абсолютно точно с толку сбивала новая метка, чем она и поделилась в своей статье. На третьей странице присутствовали колдографии Люциуса Малфоя и Долохова с табличками серийных номеров Азкабана, занимавшие почти всю страницу с кричащей надписью "В розыске!". Гермионе сразу вспомнилась похожее колдо Сириуса Блэка, когда тот сбежал из Азкабана. Следующая страница была посвещена интервью с главой аврората, мистером Боунсом, который призывал сохранять спокойствие и не паниковать раньше времени. На вопрос, есть ли у Аврората подозрения с чьей же помощью пленные смогли выбраться из уже-не-такой-защищённой-как-раньше-тюрьмы, Боунс расплывчато ответил, что имеет догадки относительно этого, но говорить конкретнее отказывается. Будто без этого не понятно, кого он имеет ввиду. На этом моменте Гермиона скривилась. Конечно же, у него были некие соображения. И они со стопроцентной вероятностью касались слизеринцев. Гермиона даже не стала дочитывать. Она сорвалась с места, хватая газету и запихивая к себе в сумку. Ей следовало отыскать Гарри. Его не было на завтраке. Чёрт, и где же он мог быть? «Главное сохраняйте спокойствие. Заключённых уже ищут. Они не смогут убежать слишком далеко без палочек и с ослабленной магией». Гермиона зашагала быстрее, лишь успевая глотать воздух ртом. Сейчас у них должен быть урок Тёмных искусств. Грейнджер вмиг добежала до нужного кабинета. Как раз вовремя, потому что в ту же секунду раздался звон гонга. Совместная пара с гриффиндорцами. Она глазами рыскала по толпе, лениво продвигающейся внутрь класса. Она поймала Гарри за рукав, тот обернулся. — Гермиона? Ты в порядке? — Сейчас намного важнее в порядке ли ты. Тебя не было на завтраке. Почему? — они расселись по местам, и Гермиона быстро шептала Гарри вопросы. Он нахмурил свои брови, поправил сползающие очки. — Я был у Помфри, — все раскладывали свои письменные принадлежности. — Мой шрам. Я хотел сказать тебе, но не успел. Ты уже ушла, когда я вернулся в гостиную. Грейнджер вздохнула. — Ты видел сегодняшний выпуск Пророка? — Нет. Гермиона вытащила скомканную газету из сумки, пихая её Гарри под партой, чтобы не привлекать внимания. Он схватился за эти листы, судорожно бегая по заголовкам, маленьким статейкам Скитер и чётким колдографиям. С каждой перевёрнутой страницей глаза его становились всё больше, а пальцы сжимали листы всё сильнее. Задержка профессора дала Гарри возможность прочитать интервью с главой Аврората. — Я не хочу обсуждать это в классе, где любой может нас подслушать, — отрезал Поттер, кладя Пророк в свою сумку. Было видно, что Гарри немного занервничал после прочтения. Он ещё раз поправил свои очки. Гермиона согласно кивнула. С его последним словом зашёл профессор Бэккерс. Он выглядел потрёпанным, глаза бегали по классу. Мужчина нервничал. Он облокотился о свой стол, оттягивая галстук. — Доброе утро, класс. Сегодня нашей темой является разновидности Пентаграмм, — он взмахнул палочкой, и на доске белый мел начал чертить несколько разных знаков. Гермиона удивилась, поняв, что эти знаки уже ранее встречались ей в фолиантах, которые она читала ещё на пятом курсе. Но она сильно не погружалась в эту тему. — Я мог бы причислить эту тему больше к рунам, но поскольку знаки, изображённые на доске, в основном причисляются к Тёмной магии, я взял на себя ответственность объяснить и раскрыть вам их свойства и указать на главные различия. Профессор продолжал размеренным темпом рассказывать о значении Тибетской тульпы, тыкая палочкой на доску. Гермиона делала пометки на пергаменте, зарисовывая знаки и записывая их определения. Класс наполнился звуками пишущих перьев, неприятно чиркающих по листам. Грейнджер старалась запомнить главную информацию у себя в голове, но разум был совсем далёк от этого класса. Она принялась записывать значение Ловушки дьявола, как в тот же момент раздался оглушительный треск со стороны окон. Стекло треснуло и разлетелось на тысячи осколков, задевая учеников, сидящих рядом. Люди закричали. Гермиона схватила палочку, ставя защитный щит, чтобы стекло не повредило её. Профессор подбежал к пострадавшим, при этом наколдовывая носилки. В кабинет пробрался холодный январский ветер. Он обдувал её лицо, щекоча нос. Школьная мантия не спасала от холода, который залезал прямо под кожу. — Какого чёрта! — крикнул Поттер, создавая свой собственный щит и выходя из-за парты. — Надеюсь, тебе хватит слов, чтобы потом объяснить мне что это за хрень, Гермиона, — он подбежал к Невиллу, помогая тому встать, так и не дождавшись её реплики. Гарри перекинул руку гриффиндорца и направился в коридор, явно в Больничное крыло. Собой он скрыл Невилла, но Гермиона смогла рассмотреть несколько особо больших осколков, впивающихся в его щёку и ладонь, которую он подставил, видимо чтобы закрыться от стеклянного шторма. Помещение опустело в несколько секунд. Все длинной вереницей потащились прямиком к мадам Помфри. Гермиона прошла вдоль неровного ряда парт, сдвинутых нервной суматохой. Под её каблуками неистово хрустело стекло. Девушка скинула мантию, кидая на парту. Ветер всё ещё бушевал в классе, переворачивая все листки пергамента, создавая беспорядок. Грейнджер подошла ближе к пустой оконной раме, держа руки за спиной. Она игнорировала его. Но было сложно держаться под напором серых глаз, через которые выходило всё его существо. Все его демоны отражались в этих глаза. И сейчас они были направлены на неё. Но ей не в первой приходилось испытывать необходимость прикрыться под настойчивыми очами. — Репаро, — один взмах его палочки, и все окна стали как прежде. Беспорядок исчез. Малфой подошёл ближе, но Гермиона не оборачивалась. И боялась произнести хоть слово. В сумке Гарри всё ещё продолжал лежать новый выпуск "Ежедневного Пророка" с напечатанной колдографией Люциуса. Он всё ещё являлся его отцом. Этот погром был пылинкой в вихре реальных, всё скорее приближающихся проблем, которые могли застать их врасплох в любой момент. И обязательно ударят со спины, оттуда, откуда удара будешь ожидать меньше всего. — Как тебе новый выпуск "Пророка"? — спросила Гермиона. Она спиной почувствовала, как он замер. Кажется, даже перестал дышать. Гермиона протянула руку к окну, оставляя на стекле незамысловатые узоры. Драко сделал ещё один шаг вперёд, одним резким движением хватая её за вытянутую руку и разворачивая к себе. Она оказалась плотно прижата к каменной стене, чувствуя лопатками всевозможные выступы и кладку. Её руки он расположил над головой, так же прижимая к камню, словно заключая в цепкие оковы. Несмотря на её компрометирующее положение, Грейнджер задрала подбородок, с вызовом принимая его демонов. Малфой приблизился к её уху, обдавая то горячим дыханием. — Хочешь уколоть меня, Грейнджер? — томно прошептал он, но даже этот шёпот, вызывающий у неё мурашки, не смог скрыть нот угрозы, хотя, Гермиона сомневалась, что Малфой хотел их скрыть. Он смотрел на неё так, словно хотел, чтобы его взгляд стал острым кинжалом и оставил неизлечимые царапины на всём теле. Она выдохнула, когда его нос коснулся её щеки. — Даже, если и так... Он перебил её: — Оставь свои силы на Вислого, его сестрёнку, на весь сранный Гриффиндор, но даже не пытайся задеть меня, используя мою семью, — он в последний раз сильно сдавил запястья, прежде чем отойти. Гермиона потёрла места покраснений на руках. Кажется, там могут остаться синяки. Горло схватило неприятным спазмом, будто готовясь в один момент издать надсадный всхлип, но Грейнджер сжала губы плотной, узкой полоской, чтобы даже вдохи не были слышны. Тело только сейчас начал пробирать холод, будто её резко выдернули из-под пледа и выкинули на улицу, заставляя купаться в снегу. — Малфой? Это был Забини. Он заглянул в класс, мельком осматривая помещение, видимо искал Драко. Малфой лишь невесомо кивнул и последовал к мулату. — В субботу в одиннадцать собрание старост, — сказала Гермиона, но последние слова едва успели долететь до Малфоя, так как он порывисто захлопнул дверь, намереваясь навеки впечатать её в стену. Грёбаная истеричка.***
— Почему Грейнджер выглядила так, будто ты собирался свернуть ей горло? — невинно поинтерисовался Забини, еле поспевая за Малфоем, который видимо решил, что за ними гонятся. С каждым новым шагом Малфой старался уйти от этого кабинета как можно дальше, увеличить расстояние до максимума. В его жилах кипела кровь, просачивалась во все органы. Один Мерлин знал, как сильно он хотел вытолкнуть Грейнджер из окна после того, как она заикнулась об этой статье. Какого хрена она вообще посмела это сделать. Решилась на это, абсолютно точно зная его реакцию. — Потому что именно это я и хотел сделать, — так же невинно ответил Драко, спускаясь вниз по лестнице. Коридоры Хогвартса были пусты. Все ученики до сих пор находились на занятиях, поэтому передвижение по лестницам не утяжелялось огромным количеством первокурсников, снующих туда-сюда. Малфою нравилась бы эта тишина, если бы не Забини, идущий чуть позади и прожигающий его спину взглядом, в котором можно было прочитать миллион с лишним вопросов. Драко клацнул зубами и остановился, развернулся в профиль. — Он не появлялся в поместье и не думаю, что рискнёт. Что-то ещё? — Малфой уже был готов продолжить их путь в подземелья, когда Блейз посмотрел на него такими глазами, аля "я считал, что мы друзья". Драко закатил глаза. — Хочешь обсудить это в коридоре? Блейз равнодушно пожал плечами. — Наша репутация и так на нуле, подумаешь, кто-то услышит, как мы обсуждаем наши пожирательские дела. — Только в этот раз Грейнджер и Поттер не смогут спасти наши задницы, — простая истина и ничего более. Малфой не ручался за Поттера, но Грейнджер больше не казалась ему той невинной золотой девочкой. Она имела тёмные тайны за своей спиной, — Все ждут того момента, когда мы проколимся, чтобы сразу же упечь нас в Азкабан. Второй раз их никто не послушает. — Ты боишься Азкабана? После всего произошедшего... — Я, блять, боюсь оставить свою мать! Над ними повис полог звенящей тишины. Малфой всеми силами избегал тем о Нарциссе. Даже с Блейзом. Голова Забини не была надёжным накопителем. Уровень окклюменции позволял шарахаться в его памяти беспрепятственно, для этого было необходимо лишь подгадать удобный момент. Драко не хотел, чтобы в чьих бы то ни было руках оказалась лишняя информация о его матери, её состоянии здоровья или моральном. У него должно быть как можно меньше рычагов давления, а Нарцисса являлась таковым. Его слабостью. — Прости, — тихо произнёс Блейз. Судя по его виду, он заткнул свой рот надолго. Он сам всё понял. — Забей. И так было всегда. Он говорил, иногда получалось, что Блейз просто ляпал наобум. Малфой раздражался, бесился, но в итоге всё заканчивалось этими фразами, их дружба продолжалась, и их доверие укреплялось всё больше. Они практически дошли до подземелий, оставался лишь спуск и пару коридоров. Факелы, висящие на стенах, уже начинали редеть, когда до ушей слизеринцев долетел хрип и шуршание. Что-то пряталось в тени коридора за поворотом. Парни синхронно повернули голову вправо, замедляясь. Они переглянулись, чтобы убедиться, что обоим не послышалось. Малфой вытащил палочку и махнул Забини рукой. Слизеринцы аккуратно приблизились к стене, прислоняясь. В их головах сработал одинаковый таймер, на табло которого произошёл обратный отсчёт. Три. Два. Один. Они выскочили из-за поворота, наставляя палочки в место предполагаемого объекта. — Тео?***
Услышав прошёптанный пароль, кирпичи перед глазами начали отъезжать в стороны, образовывая проход в общую комнату. Гермиона и Гарри зашли внутрь. Она всё это время не могла перестать думать о статье из "Пророка", о поведение Малфоя и о надвигающемся собрании старост. Из кабинета она выскочила практические вслед за Драко, но путь свой направила в Больничное крыло. Она бежала к Гарри и Невиллу, чтобы узнать как у того дела с ранениями, да и в принципе оценить весь ущерб, принесённый этим неожиданным инцидентом. Раненых оказалось больше, чем она ожидала увидеть. Мадам Помфри и её помощница метались от койки к койке, оказывая первую помощь, чтобы потом приступить к более серьёзному лечению. Гарри ей удалось найти сразу же. Он обеспокоенно ходил из стороны в сторону, наблюдая за тем, как помощница мадам Помфри вытаскивала особенно большой осколок прямо из щеки. Гермиона не успела ничего сказать гриффиндорцу — Помфри тут же выставила её и Гарри за дверь, ворча, что скоро Больничное крыло превратится в Косую Аллею. Они решили вернуться в подземелья, потому что после Тёмных Искусств у них стояло окно. Оба молчали всю дорогу, но на уме крутилось одно и тоже. Надо же, Скитер впервые сумела так надолго захватить мысли читателей. Возле дивана образовалось сборище учеников старших курсов, неспокойно метавшихся туда сюда. У панорамных окон, выходивших прямо на дно Чёрного озера, стоял Малфой, задумчиво вглядываясь вдаль, в самую черноту. К нему никто не решался подойти. Яростный холод, исходивший от его фигуры, отталкивал. Гермиона решила пробраться сквозь толщу народа. — Что случилось? — вопрос не был задан к кому-то конкретному. — Теодора избили, — ответила Панси после затянувшейся тишины. Глаза Гермионы полезли на лоб, но она вовремя сдержала свой порыв. — Что? — Блейз и Драко притащили его в таком состоянии, — сказала Дафна, неспокойно перебирая в руках свою мантию. Она не решалась поднять свою голову и посмотреть Грейнджер в глаза, заместо этого предпочтя рассматривать маникюр. Возле Нотта суетилась Паркинсон, залечивая раны на верхней части тела. Слизеринка, ловко орудуя своей палочкой, смогла избавить торс и руки Тео от лишней ткани его хлопковой рубашки и сейчас тот, лёжа без сознания на белоснежной простыни, чуть постанывал от боли. Какого чёрта вновь происходит в этой школе? — Может, нам следует известить Снейпа? — шепнул Гарри ей на ухо, придерживая за локоть. Гермиона закусила щеку изнутри, отворачиваясь. Мысленно она понимала, что хотя бы один преподаватель должен знать о происходящем, но на деле...Это не считалось такой уж и хорошей идеей. Их единственным вариантом был Снейп, и едва ли он побежит искать обидчиков Теодора, сверкая пятками при этом. Тем более, что Гермиона могла поспорить, Снейпу сейчас самому не сладко. Он был одним из приближенных к Лорду. Его метка должна принять трансформацию. И вполне вероятно, что это происходит сейчас, учитывая, что Снейп на публике стал появляться ещё реже. Образовалась пустая тишина, прерываемая лишь стонами Тео и тихими шепотками Панси, лечившей его. Малфою продолжал наблюдать за флорой и фауной озера. Слизеринец стоял неподвижно. Образ его был подобен греческой статуе в музее: застывшая задумчивость на лице, спрятанная под тонной гипса. Блейз сидел у камина, на кофейном столике перед ним стоял стакан, наполовину заполненный янтарной жидкостью, пропускающую сквозь себя яркий свет пламени. Мулат покрутил сосуд в руках, задумался на секунду, а потом залпом выпил оставшееся. Гермиона поморщилась от представления того жгущего стенки горла ощущения. Он откинулся на спинку кресла, ослабляя тугой узел галстука. Его тяжёлый выдох рикошетом поразил сгусток тишины. Малфой расположился на соседнем кресле. Всё такой же задумчивый и молчаливый он закинул ногу на ногу, руки неторопливо положил на подлокотники. Блейз не посмотрел на него, только наколдовал второй стакан и плеснул в него виски. Драко сначала не обращал должного внимания на соблазнительный стакан с алкоголем, но вскоре опрокинул в себя пьянящую жидкость. Гермиона отдёрнула себя, как только взгляд переместился на притягательно дергающийся кадык. Грейнджер часто заморгала. Ей необходим отдых. Она повернулась в сторону Панси. Та беспокойно поглядывала на спящего Теодора. Он был бледен. На шее красовался шрам, а на запястье Гермиона смогла уловить кусок белоснежного бинта, выглядывающего из-под рукава починенной рубашки. — Как он? — спросила тихим шёпотом Гермиона, стараясь, чтобы этот вопрос услышала только Паркинсон. Она сглотнула. — Тео должен прийти в себя уже ночью. Я сделала всё, что смогла, но его озноб продолжается. Малфой осмотрел его... — она замолчала. Гермиона нахмурилась. — Тебе тоже стоит взглянуть, — Панси кивнула на его левое предплечье, перевязанное бинтом. Гермиона присела на край дивана, прикладывая все силы, чтобы не потревожить Нотта, решительно закатала рукав и начала аккуратно разматывать все перевязки Паркинсон, не желая использовать магию, боясь тем самым повредить. В животе будто узел затянули. Вот почему он такой задумчивый. Метка Теодора начала меняться. Гермиона прикусила язык. Она не хотела смотреть на это месиво, в которое превратилось его предплечье, и на которое было так похоже её собственное в канун Рождества. Грейнджер почувствовала как на её плече сжимается рука. Это был Гарри. — Неужели это всё возвращается? — Не думаю, что это будет тот злодей, которого ты ожидаешь. — То есть ты считаешь, что это какой-нибудь старый добрый миротворец-дедуля с длинной седой бородкой, как у Дамболдора, и тросточкой в руках? — едко подметил Гарри. — Уже скоро, Гарри, ты сам узнаешь.