Вы никогда не знали нас

      Они приземлились на холодный мраморный пол Малфой-мэнора. Гермиона неудачно приземлилась, ударяясь рукой. Возможно, там потом, сияя красным и фиолетовым, останется ушиб, но это было настолько неважно в данный момент.       Так же неважно, как упавшая в море капля дождя.       Грейнджер подлетела к Драко, лежавшему недалеко от неё. Он терял сознание. Его веки чуть подрагивали. От прикосновений Гермионы — когда она прижала ладошку к его ране на ноге — он зашипел.       — Малфой, какого чёрта ты творишь! — он одним резким движением столкнул её с траектории летящего луча. Она чуть не врезалась на приличной скорости в ствол не вовремя появившегося дерева. Гермиона обернулась, чтобы одарить Малфоя злобным взглядом, но заметила, что тот еле передвигался. Она без промедлений кинулась в его сторону.       Рана продолжала кровоточить, а Гермиона задыхаться от собственной беспомощности. Она смотрела на его лицо, которое медленно покидал дух жизни.       — Малфой! Что...       — Меня задели. Трансгрессируй. Сейчас.       Гермиона заметила, как ткань его штанов была порвана в том месте, где будто чернила, растекалась кровь. Она могла представить каково ему было сейчас. Она знала эти ощущения. Но он до последнего сопротивлялся этому, упрямо продолжая стоять, расправив плечи и стиснув зубы.       Малфой до последнего не хотел показывать, что ему было больно.       Они старались убежать от Хогсмида как можно дальше, но никто так и не решался перенестись, боясь, что барьер всё ещё продолжал действовать. Весьма некстати у них на хвосте оказались авроры, и Гермиона хотела бы их убрать, но...Что-то не давало ей сделать этого.       Неожиданно перед её лицом материализовался домовой эльф, в глаза которого всплеснулась растерянность. Стоило ему заметить лужу крови вокруг них, как он начал дрожать.       — Мисс... — пискнул эльф.       — Приведи сюда Паркинсон, немедленно! — крикнула Грейнджер, сидя на коленях возле Драко. Эльф быстро моргал, смаргивая ужас и затем исчезая.       Лодыжка Малфоя подверглась расщеплению. Он испустил болезненный хриплый стон, морщась. Гермиона взяла его ладонь в свою, начав успокаивающе поглаживать. Его пальцы начали окрашиваться в алый от её, ведь она до этого сдерживала поток крови.       Она даже первой помощи оказать не могла, потому что заклинания бессильны. Расщепление лечится только зельями и лечебными мазями.       Пару минут протекло словно один мучительный час. Малфой корчился от боли на полу собственного дома. Гермиона даже не успела сообразить, как за её спиной возникли Паркинсон и Забини, а за ними в припрыжку нёсся эльф.       — Слазар, — выдохнула Панси, подбегая к Малфою. — Какова причина ранения?       — В него попали каким-то заклинанием, плюс трансгрессия дала своё, — Грейнджер встала с колен, уступая это место Панси. Она померила пульс и осмотрела ранение.       — Блейз, помоги донести его до комнаты. Применять чары Левитации может быть опасно, — Забини без лишних слов тут же подхватил Драко и начал быстро взбираться по ступеням. Конечности Малфоя безвольно свисали.       Кажется, им было не в первой видеть Малфоя в таком состоянии.       И от этого становилось не легче.       Сколько раз они встречались лицом к лицу с бледной разодранной кожей и многочисленными кровоточащими ранами Малфоя, что алгоритм их действий стал настолько проработанным и чётким?       Когда Забини скрылся из виду, Панси повернулась к Гермионе. Она бегло осмотрела подол своего платья, небрежно стряхивая куски грязи и прогнившие листья, отклеившиеся от подошвы их ботинок, и место, где только что сидела. Ни один мускул не дрогнул на её лице, хотя обычный человек как минимум сморщил бы свой нос в отвращении. Особенно впечатлительных откачивали бы в больнице.       — Миппи, убери здесь, — спокойно сказала она, направляясь к лестнице и обходя эльфа, который всё ещё находился под потрясением, чему свидетельствовали прижатые к голове уши. — Нарцисса явно не обрадуется таком беспорядку.       Гермиона моргнула, тупо впериваясь в одну точку. О, да, миссис Малфой действительно не испытает счастливых эмоций при виде холла, посреди которого растекалась бордовая лужа крови её сына. Грейнджер продолжала наблюдать за плавной походной Паркинсон, которая даже отдалённо не выглядела встревоженной.       Она конечно понимала, что маски нельзя снимать до последнего. Никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя поддаваться контролю сердца, а не разума. И Гермиона применяла эти правила, знала, как их использовать. Но Малфой вызывал в ней слишком громкие противоречия, которые не подчинялись команде "не показывайтесь". В этом медном котле было намешано очень много неподходящих друг к другу компонентов. И поэтому сейчас Гермиона кусала нижнюю губу и заламывала пальцы, на миг отвлекаясь на глухой хруст косточек, лишь бы не думать.       Не вспоминать о его ране и произошедшем в целом.       Если Паркинсон так нетороплива и даже выделяет время на диалог с Гермионой , можно предположить, что Малфою действительно ничего не угрожает. В подтверждении этого Панси, будто прочитав мысли, сказала:       — Он будет жить, так что иди в свою комнату и выпей стакан огневиски для успокоения. Давай-давай, Грейнджер, — добавила она, заметя, что Гермиона не шевелится. Паркинсон подошла к ней и дёрнула за предплечье. — Он и не такое переживал, так что не загоняй себя, — тихо зашептала она.       Гермиона тяжело вздохнула. Кого Паркинсон пыталась успокоить больше этими словами — себя или Грейнджер — Гермиона так и не выяснила. Мантия вдруг стала слишком тяжёлой, давя на хрупкие плечи. Грейнджер скинула её, комкая в руках, и благодарственно посмотрела на Панси. Знакомы они были давно, но всё ещё познавали друг друга с разных сторон.       — Не заставляй Малфоя ждать, — кинула Грейнджер прежде, чем быстро взобраться по лестнице, позволяя сердцу взять вверх над разумом пока её никто не видит.

***

      Его отделял один шаг от приступа неистового истерического хохота, которым он готов был разразиться посреди читательского зала в библиотеке. И наверное, этот шаг нашёл своё олицетворение в сидящей неподалёку мадам Пинс, которая каждые пять минут, словно по таймеру, отрывала свою голову от книги и сканировала помещение, чтобы выявить нарушителей дисциплины.       Желание посетить Хогсмид в скором времени покинет его окончательно. Легче просто запереться в комнате и тихо сходить с ума в четырёх стенах, чем наблюдать это шоу.       Другой на месте Гарри может и не заметил бы, что с его приходом авроров стало больше, а может наоборот, даже зарделся бы от того, что правительство печётся о его безопасности. Но не Поттер. Его буквально выворачивало от этого. От всего этого.       Его миссия была выполнена и бегать, защищая всех без разбора, Гарри не собирался. Они готовы мне в спину нож вставить. Защищать этих людей?       В коллекцию его воспоминаний после сегодняшнего добавилось ещё одно. Звуки сирены, вопли студентов, огромный поток волшебников, прячущихся по заведениям, после того, как на всю деревню прогремел голос одного из авроров, настоятельно рекомендующий держать палочки наготове. Все обезумели, будто война и не заканчивалась.       Единственное, что его успокаивало — там, где-то в стенах поместья Малфоев, была Гермиона. Она бы не позволила войне случиться вновь.       Ведь не позволила бы?       Гарри задумался, сминая в руках кусок пергамента. Она бы точно не поддержала идею его убийства. На всё остальное он не мог рассчитывать. Гермиона была хорошим человеком в его глазах, но в глазах остальных она, вероятно, будет выглядеть как и все пожиратели, стоит ей только появиться в свете и открыто заявить о своей принадлежности к стороне выродка Волан-де-Морда.       Гарри часто думал об этом: что произойдёт, если личность Гермионы вскроется. Ему казалось, он уже свыкся с мыслью о том, что она пожирательница, и общество воспримет эту новость с невероятным возмущением, но он в любом случае будет с ней и поддержит несмотря ни на что.       Говоря о её роли на сегодняшний день, нельзя сказать чего-то единого и складного. Многие ученики имеют свою версию того, куда пропала Грейнджер. Одни уверены, что она под Империусом, другие, что она примкнула к злу, а третьи, что она заложница.       Поттер припомнил, как недавно, идя по коридору, он услышал от одной девочки-второкурсницы из Когтеврана, что она считает, что Грейнджер пытают каждый день или она уже давно мертва, потому что от слизеринцев добра не жди.       Как же всё это сложно. Гарри потёр виски. У него сейчас просто голова взорвётся.       Ещё и Невилл, сидевший за соседним столом в читательском зале, в упор смотрел на него, будто ожидая знак свыше, чтобы подойти для разговора. Мерлин.       Гарри вытащил из сумки Пророк и кинул выпуск сверху на свои эссе. "Начало войны или детские кошки-мышки" гласил заголовок. Гарри вдруг подумалось, что Скитер была сейчас в собственном раю, ведь ни одно издательство не освещает события последних дней так, как Пророк.       — Привет, Гарри, — перед его лицом выросла фигура Невилла. Он неуютно потоптался на месте от проницательного взгляда Гарри, — не против, если я сяду с тобой? Мне хотелось бы поговорить.       Поттер замешкался, но потом кивнул, махая рукой на противоположный стул.       — Конечно, садись.       Невилл сразу же расслабился, его губы растянулись в мимолётной улыбке, и он, отодвинув скрипящий стул, сел напротив. Его сумка стремительно упала на пол, после того, как он вытащил учебник Травологии и Трансфигурации. Разложив всё по местам, Лонгботтом откинул газету на край стола, чтобы не мешалась.       — Разговор, Невилл, — напомнил Поттер, наблюдая за тем, как гриффиндорец готовился к выполнению заданных работ. — Что ты хотел сказать?       Лонгботтом внимательно осмотрел помещение. Пара тройка студентов, решивших пропустить субботний ужин, корпели над своими пергаментами, полностью погружённые в работу. Глубоко вздохнув, будто успокаиваясь и настраиваясь, Невилл наконец-то начал:       — Знаешь, я был сегодня в Хогсмиде. Хотел купить каких-нибудь необычных сладостей для Луны и новые перья. И вся эта суета...я скажу честно, Гарри, я испугался. Но это не самое важное, что ты должен знать, — Невилл замолчал, когда к их столу слишком близко подошёл парень с Пуффендуя, проводя пальцем по корешкам книг в поиске необходимой. Гарри раздражённо выдохнул и наложил Оглохни. Невилл кивнул в знак извинений за столь долгие паузы.       — Не бери в голову. Продолжай.       — Для моего проекта по Травологии требовалось собрать небольшое количество корней заунвников, потому что ночью они бы начали расцветать и эта задача стала бы крайне проблематичной. Профессор Стебель объяснила где они растут, и это место располагалось вблизи Воющей хижины...       — Это же рядом с границей антиаппарационного поля... — мысль в его голове загорелась ярким светом. — Подожди, хочешь сказать, ты кого-то видел?       Невилл активно закивал.       — Ты не поверишь мне, если я скажу, что из хижины выходила Джинни.       — Джинни? — неверующе переспросил Гарри, хмурясь. Гриффиндорец вновь кивнул, но в этот раз так, будто показывая Поттеру, что понимает его реакцию на это.       — Видимо, она меня не заметила, — "Или сделала вид, что не заметила", подумал Гарри. — Джинни быстро зашагала в сторону деревни, и буквально минут десять спустя несколько авроров сорвались со своих мест, завидя сияющего Патронуса, и умчались вглубь леса. Это очень странно, Гарри. Я...понимаешь, я не хочу раскидываться через чур громкими доводами, ведь неизвестно, что происходило на самом деле. Может, она просто... — Невилл запнулся, долго подбирая продолжение фразы. Он начал заикаться. Он всегда заикался, когда был не уверен в собственно сказанных словах.       — Просто работает с Пожирателями, — закончил Гарри, не желая наблюдать за муками Лонгботтома придумать что-то достойное для того, чтобы стать защитным аргументом в пользу Джиневры.       Невилл теребил рукав своего вязаного свитера, не решаясь говорить. В то время в голове Поттера творился хаос. Джинерва на посылках у Пожирателей, чёрт возьми.Что вообще могло заставить её выбор поменяться в ровно противоположный.       — Расскажи мне всё, что происходило в Гриффиндоре, где непосредственно участвовали Уизли, — вдруг потребовал Гарри. Ему нужно было разгадать мотив. Знала ли Гермиона об этом?       — Когда год только начался, я думал, что они стали много на себя брать и приукрасили многие свои заслуги, — Лонгботтом даже фыркнул, вспоминая эти моменты, от чего Гарри улыбнулся. — Ваш уход в Слизерин только лишь подогревал интерес к сплетням в общей гостиной. Поэтому я сбежал оттуда в теплицы, там было одиноко. И это именно то, что мне нужно было. Но мне в любом случае приходилось возвращаться обратно. И тогда-то я вновь встречался с этой грязью. Мерлином клянусь, теплицы Спраут чище, чем рты некоторых студентов.       Гарри отметил, что это весьма верное рассуждение. И он был горд за Невилла. За этого парня, который пару лет назад трясся при виде Снейпа и слова не мог вымолвить из своего рта, боясь ненамеренно обидеть кого-нибудь. В нём, безусловно, осталось от прежнего Невилла, но невероятно мало и только самое лучшее. Сейчас можно сказать, что парень повзрослел.       — Почему-то я даже не удивлён. Всё дружелюбие всегда было натянутым, и скорее вынужденным, нежели действительно желанным.       — Именно, — Невилл откинулся на спинку жёсткого стула, разминая шею. — Как Гермиона часами могла просиживать здесь. Эти стулья очень неудобные.       Они оба тепло рассмеялись. Гарри почувствовал укол ностальгии в сердце.       — Надеюсь, с ней всё в порядке, — всё веселье растворилось так же быстро как и появилось.       — Я тоже переживаю, Невилл, но нам с тобой не стоит этого делать, потому что она в безопасности, — гриффиндорец приподнял бровь. — Даже не проси. Пока ты не расскажешь до конца, я буду молчать, — заявил Гарри, так же откидываясь на спинку стула и снимая очки, чтобы протереть линзы. Он будто бросил ему вызов.       Невилл сдался под давящим на него всем своим существом Гарри.       — Мне не нравилось происходящее. Я, честно говоря, недолюбливал Уизли. И сейчас я понимаю, что тогда это было легко. Я не разбирался в людях, да и сейчас не разбираюсь, но это не помешало осознать, что Уизли были не при чём.       — В каком смысле?       — Они участвовали лишь в нескольких потасовках в начале года и всё. Их не было не слышно и не видно. Всё это время лодку всегда раскачивали другие ученики. Будь то Симус или Лаванда.       — А Уизли просто не хотели нарушать череду идущих событий, потому что это привело бы к конфликту.       — Да. Я рад, что ты меня понял, потому что, честно, я чуть не сошёл с ума, пока дошёл до этого вывода.       Уизли не было в той стычке с гриффиндорцами в заброшенной части замка, вспомнил Гарри. Они были тёмными лошадками. В таком случае лошадками-хамелеонами, которые вовремя меняют цвет, в зависимости от выигрышной стороны.       — Единственное, что я понять не могу, так это на чьей они стороне, — Невилл озвучил вопрос, крутящийся в голове у них обоих, и задумался, складывая руки в замок на груди, продолжая мять свитер.       — На своей. Они всегда были на своей стороне. Мерлин, почему их перераспределили на Гриффиндор.       — Видимо, они обхитрили шляпу. Она же всегда учитывает пожелания ученика, — хмыкнул Невилл.       — Мне нужно, чтобы ты...присматривал за Уизли. Здесь абсолютно всё повязано между собой, поэтому нам не стоит выпускать их из своего поля зрения. Если в итоге всё окажется так, как я думаю, тогда мы...впрочем, неважно.       Невилл выглядел как ребёнок, у которого отобрали леденец, который он заработал долгим и усердным трудом.       Поттер снял Оглохни, незаметно взмахивая палочкой под рабочим столом. Он одним размашистым движением сгрёб учебники и пергаменты в сумку, которую повесил на плечо. Она ощутимо перевешивала.       — Не всё сразу. До встречи, Невилл.