Вы никогда не знали нас

      Гермиона не спеша прогуливалась по поместью, направляясь в столовую, где сейчас у них должно было начаться собрание, совмещённое с утренней трапезой. На улице теперь господствовал весенний месяц, и новый сезон будто вдохнул в неё силы и свежесть. Весна всегда импонировала ей. Прохладный ветерок треплет вьющиеся каштановые кудри, солнце не ярко освещает растительность, которая, в свою очередь просыпается от долгой спячки.       Весна была отдушиной после затяжных холодов и удручающей серости.       Гермиона надела простое чёрное платье ниже колена с белым кружевным воротничком. Волосы собраны в строгий низкий пучок, и ни одна прядка не выбивается из него, от чего черты лица Гермионы видны особенно чётко: нижняя линия челюсти, чуть острый подбородок, впалые щёки. Она напоминала себе школьницу из частной английской школы для девочек из середины девятнадцатого века. Лишь низкие сапоги на каблуке и тёмно-бордовая помада выбивались из образа.       Различные картины, висящие, кажется, повсюду, но при этом прекрасно гармонирующие с интерьером, в этот раз заняли чуть больше времени. Теперь она детально рассматривала каждое полотно, чем невероятно раздражала членов семьи Малфой, которые могли свободно сменять одну картинную раму другой, и им абсолютно точно не нравилось испытывать её пристальный взгляд. Но они не говорили ни слова, лишь недовольно поджимали губы в тонкую линию и презрительно щурили глаза.       Так по малфоевски, думала Гермиона, закатывая глаза.       Гермиона остановилась напротив портрета молодой девушки. Её лицо было весьма миловидно: курносый нос, прозрачные, чисто-голубые глаза невинного ребёнка и, разумеется, платиновые пряди волос, струящихся по спине. Она единственная не отвела злой взгляд, а наоборот, приветливо улыбнулась. На фоне был изображён невероятной красоты сад, засаженный кустами белой сирени. Грейнджер, будто чуя сладкий запах этих цветов, воображала, что если бы посетила это место, то никогда бы оттуда не ушла. Вероятно, только в том случае, если бы её начало тошнить от вида кустов с белоснежными цветками, а приятный запах сладости стал бы приторным.       Гермиона наслаждалась прекрасным пейзажем из выходящего на просторную, освещённую солнечными лучами поляну окна в конце коридора. Она смаковала каждую минуту наступившей весны.       — Молчите, миссис Малфой, ваше мнение меня не интересует.       Злобный рык прозвучал прямо за углом, и её состояние необычайной лёгкости и эмоционального подъёма растворилось.       Грейнджер прижалась к стене, и в её руке моментально появилась палочка, пуская в кожные покровы цепкие корни. Она тихо прокралась к самому проходу, стараясь не цокать каблуками, и прислушалась. Глухой, отчётливый удар и болезненный стон, тут же заглушённый прижатой ко рту ладонью. Она воспроизводила картинку только по звукам.       Глаза Грейнджер округлились, когда она услышала второй удар, уже более звонкий, после которого последовал резкий вскрик. Именно он и привёл Гермиону в чувство, заставляя вылететь из-за угла и застать кошмарное зрелище. Миссис Малфой стояла на коленях прямо на полу в собственном доме, подол юбки благородного болотного оттенка задрался, её бледная щека горела красным от ударов. Она не успела заглянуть в её глаза, потому что сразу же кинулась осматривать отпрянутого от неё мужчину.       И, чёрт возьми, эта морда была ей знакома. Её тело завибрировало от омерзения. Она начала атаковать свирепо, буквально стуча зубами от злости.       Коридор прорезали яркие вспышки и летящие от заклинаний во все стороны искры. Противник был сделан из хорошего теста, поэтому пришлось повозиться, прежде чем отправить его в нокаут.       Гермиона медленно подошла к телу и носком туфли перевернула его на спину. Прилизанные волосы, лицо находилось в постоянном оскале, мех пробивался в районе бакенбард и был так же зализан. И этот запах грязи и гнили. Такой до ужаса и глубочайшего сожаления знакомый.       Она ненавидела этот запах, который в прошлом постоянно касался её носа и проникал глубоко в лёгкие, разъедая их.       Это был друг Сивого, который постоянно таскался за ним хвостиком. Наткнуться на их дуэт означало неминуемую смерть. Рич не упускал шанса поиздеваться над беззащитными девушками и напуганными парнями. Они позволяли себе слишком многое, чего не позволял даже приближённый круг.       Грудь мужчины тяжело вздымалась.       Носок её туфли попал точно в нос. В тишине коридора было слышно хруст кости, его сдавленный вскрик, а потом из ноздрей хлынула алая кровь, пачкая его одеяние. Она надеялась, что у него перелом.       Гермиона в последний раз оглядела распластавшееся на чёрном мраморе тело и перевела взгляд на Нарциссу. Она на удивление выглядела так, будто секунду назад пила только что заваренный чай в одной из своих гостиных и обдумывала идею о покраске стен из жемчужно-белого в лиловый. Её маска выточена из стали. Она вся была сделана из стали. Только лишь чуть потрёпанная причёска и всё ещё красная щека выдавали секрет происходящих пару минут назад событий.       Невероятная выдержка и мастерство притворства. Ни слезы. Ни единой слезы. Грейнджер с ужасом подумала о том, сколько раз подобное могло происходить в этих стенах. И сколько раз этого...оборотня кто-либо останавливал. И останавливал ли вообще? В груди образовался комок. Гермиона была готова вывернуть свои органы прямо перед миссис Малфой, вспоминая детали увиденной картины.       Ей хотелось забыть.       Ей не в первой было видеть подобное, потому что некоторые грязные шкуры не скупились на наказания для пленных молодых девушек во время войны. Их заводили в зал под общее гоготание задних рядов Пожирателей, не удостоившихся сидеть за столом даже в самом конце. Девушек выстраивали в шеренгу, а потом кому кто понравится больше. Она видела, как девушки смотрели на неё с мольбой. Будто она была грёбанным Иисусом, к которому всегда обращаются за помощью в моменты полной безысходности.       Грейнджер радовалась тому, что у неё была маска. Она помогала абстрагироваться. Будто не она сидит за столом, не она холодно взирает в потускневшие из-за покинувшей надежды глаза одной брюнетки, у которой из-под рубахи выпирали острые ключицы от долгого голодания. И не она смотрит ей вслед, когда Сивый резко дёргает её за длинные грязные волосы, заставляя встать с колен, и выводит из зала.       Но сейчас маски на ней не было. Она была один на один с насильником и жертвой.       — Примите мою искреннюю благодарность, мисс Грейнджер. И не менее искренние извинения.       Грейнджер на секунду опешила.       — Извинения? — Гермиона сдержалась, чтобы не выпалить это разгорячённым тоном.       — Вы не должны были видеть и слышать это. Мне жаль.       Миссис Малфой не переставала держать лицо.       — Прекратите, — вдруг резко прервала Гермиона. — Вы не должны извиняться. Это ни к чему. Могу ли я остаться с ним наедине?       — Конечно, мисс Грейнджер. И...я могла бы попросить вас оставить этот инцидент между нами?       Гермиона пристально вгляделась в неё. Казалось, Нарцисса была лишь немного смущена. И конечно, она не уйдёт, пока не вытрясет из Грейнджер кровное обещание сохранить этот секрет до могильной плиты.       — Я постараюсь, миссис Малфой.       Женщина поджала губы.       — Постарайтесь.       Нарцисса удалилась. А Гермиона развернулась к оборотню, прижимающему к своему носу кусок мантии. Грейнджер угрожающе улыбнулась и, подойдя, присела на корточки.       — Я так надеялась, что ты умер под грудой камней в Хогвартсе. Или что тебе разорвали глотку на куски. Но, увы, — разочарованно вздохнула Гермиона, — моим мечтам не суждено было сбыться.       На лице Рича появился оскал.       — Грейнджер, — еле шевеля ртом, проговорил он. — Какая тёплая встреча старых знакомых.       — Миссис Малфой тоже относится к числу твоих старых хороших знакомых?       — Разумеется, или ты забыла...       — О, нет-нет, это ты кое-что забыл, но позволь, я напомню, какие порядки здесь водятся, — она резво подскочила и её каблук теперь надавливал на ушиб, полученный от падения. Боль была терпима, но постоянное раздражение приводило к мученьям. Оборотень угрожающе зашипел. И от этого звука у всех бы волосы встали дыбом, но она лишь начала давить сильнее.       — Сука.       — Ты слишком много позволял и всё ещё позволяешь себе. Твой дружок уже отплатил, и то, слишком просто отделался.       — Смерть для тебя — слишком просто?       — Сивый заслуживал самой мучительной смерти, а не Авады в висок, — она увеличила давление на каблук.       — Ты чокнутая сука.       Она отступила. Он кинулся зажимать ладонью ногу, будто это могло остановить боль. На её лице проступила ухмылка. Автоматически. Неосознанно.       Он заслужил больше этой незначительной боли, но уже не от неё.       — Драко Малфою точно не понравится этот инцидент.       Она сама не поняла в какой момент его глаза сделались как блюдца. Мужчина нервно заёрзал на полу, сильнее впиваясь когтями в место ушиба.       — Ты не расскажешь ему.       — Да?       Он боялся встречи с Малфоем. "Какого чёрта тогда надо было лезть к его матери, если ты готов провалиться сквозь землю прямо в ад, лишь бы избежать встречи с ним". А потом Грейнджер поняла. Ведь Нарцисса попросила оставить всё между ними. Она не впервые говорила эти слова.       — Знаешь, ты прав. Я не расскажу ему.       Он испустил смешок. Такой же, которым одаривал заходящих в общий зал пленниц и заметно расслабился.       — Правильно, Грейнджер, кишка у тебя тон...       — Потому что ты сделаешь это сам, — он запнулся, и весь его запал пропал.       "Где же смех. Я не слышу твоего смеха, Рич", — издевательски протянула Грейнджер в своей голове.       Он шёл прямо перед ней с нацеленным в спину остриём палочки. Грейнджер понимала, что это утро одного из первых весенних дней безнадёжно испорчено. Это осознание накрыло её ещё раз, когда она вошла в столовую, наполненную тёплыми солнечными лучами и беспокойными разговорами. Этот контраст не давал понять, под какую волну подстраиваться.       Здесь было и старшее и младшее поколение. Из старших присутствовали лишь приближённые. Александр восседал в центре стола, пытаясь сохранить холодный разум и спокойствие. То, что происходило между двумя половинами стола, Гермиона могла бы описать как бой едой. Человек забрасывал оппонента картофельным пюре из своего мнения и в ответ получал геркулесовую кашу, приправленную сарказмом — заместо сухофруктов, и выразительными взглядами — заместо твёрдых миндальных орехов, какими могли бы быть их аргументы. Но, увы.       Грейнджер застала тот момент, когда Панси в нетерпении вскочила со своего места и, опираясь о столешницу, высказывала всё в глаза Долохову. Будто не она год назад немела при виде него. Её серебряные цепи свисали с шеи, и нагнись она ниже — они бы коснулись стола и наверняка попали в тарелку с едой. Малфой и Забини сидели рядом с ней и явно выделялись особо безразличным поведением. Драко выглядел так, будто вся эта ругань его изрядно утомила. Он лениво осматривал присутствующих, иногда кидая быстрый взгляд на Блейза, который был увлечён своей кружкой с остывшим чаем.       Когда Грейнджер вошла с оборотнем под прицелом, внимание участников спора поколений не переключилось на неё. Они будто были в вакууме и не замечали ничего вокруг. Гермиона заклинанием заставила мужчину прилипнуть к полу, а сама направилась к Малфою, который, в отличии от других, уже успел ей кивнуть и нахмурить брови, увидев оборотня.       Она подошла к нему и, наклонившись, прошептала лишь четыре слова:       — Он пытался изнасиловать Нарциссу.       Шея Драко покрылась красными пятнами от испытываемой ярости. Он резко отодвинул стул, чуть не сбив Гермиону, и понёсся на оборотня. Вот тут-то все перестали вести диалог. Малфой был подобно торнадо, сносящему всё на своём пути.       Рич рефлекторно дёрнулся, но тут же свалился на пол, пытаясь преодолеть заклятие Грейнджер и сдвинуться хотя бы на сантиметр. Но это было бесполезно.       — Кажется, мы уже с тобой разговаривали на эту тему, — звучало как глухое рычание. Драко безжалостно пнул того в живот, от чего оборотень скрутился, прижимая колени к груди.       Никто не рвался помочь бедолаге или утихомирить Малфоя, который наносил следующий удар по носу. Уже сломанному носу. Вновь хлынула кровь. Гримаса боли отразилась на лице Рича. Малфой отлевитировал его за порог столовой и захлопнул двери, тяжело дыша из-за обволакивающего всё тело гнева.       Он молча прошёл обратно на своё место рядом с Панси. Гермиона уже сидела недалеко от Александра и ожидала, когда все споры возобновятся, чтобы понять, о чём всё это время шла речь. Но видимо ей не придётся выслушивать сторону каждого, так как на глаза попался раскрытый "Ежедневный Пророк".       Её глаза округлились так же, как и у бедняги Рича при виде Малфоя.       "Нападение в Хогвартсе. Луна Лавгуд — случайная жертва или точная цель?"       Но Теодор писал о нападении на Дюпре. Точнее, он точно это имел в виду.       "В Хогвартсе завелись тайные недоброжелатели или же школа больше не может обеспечивать полную защиту студентов после трагичной смерти директора Альбуса Дамблдора".       — Тео первый попадёт под удар. Авроры даже не станут возиться с этим делом. Они, чёрт вас дери, просто посадят его за решётку! — негодующе выкрикнула Паркинсон, теряя самообладание. Взрослые снисходительно глядели на подростков.       — Мы не можем вытащить его из Хогвартса, мисс Паркинсон, — это был Люциус. Гермиона мельком глянула в сторону Драко, чтобы поймать хотя бы какую-то реакцию, но он был чист, словно новый лист пергамента. — Он и все остальные обязаны закончить учебный год.       — К тому времени его могут упечь в Азкабан.       — К тому времени власть может быть в наших руках, — парировал Долохов.       "Уж точно не в ваших. Александр так просто не поделит её между всеми..."       Сам же Александр продолжал отдалённо наблюдать за своими приспешниками. Кажется, всё это его забавляло. Их спор не будет иметь никакого результата, и Реддлу это прекрасно известно. Потому что все последующие события находятся под его контролем. Никто не посмеет самовольничать.       Панси вновь набрала обороты, и разгорячённый спор возобновился, нагреваясь до нового высокого градуса. Но Грейнджер это не волновало. Она сидела с таким же отдалённым выражением лица как и у большинства присутствовавших здесь людей. Её гораздо больше интересовало то, что про Дюпре в статье не было написано и жалкой строки. В то время как про Луну Скитер не поскупилась написать всё до самых мельчайших деталей, абсолютно ненужных деталей.       Желание написать Гарри письмо возрастало с каждой секундой размышлений. И если раньше её одолевали некоторые сомнения, то теперь она уверена в этой необходимости на все сто процентов из ста.       Этот шум и лишняя возня раздражали Гермиону. Отвратительная мигрень грозилась прийти к ней всё скорее, и она, не выдержав, стукнула кулаком по столу. Все ошеломлённо взирали на неё.       — Хватит разрабатывать свои голосовые связки. Вы не немецкие овчарки. У меня скоро мигрень начнётся от ваших криков.       — Бедняжка Грейнджер, не обязательно перетягивать на себя одеяло. Если хочешь что-то сказать — это можно сделать без стуков кулаком по столу, — самодовольно протянула Гринграсс.       Жизнь Грейнджер была намного приятнее, когда на глаза перестала попадаться Гринграсс-младшая. Та будто растворилась в пространстве. Александр действительно часто высылал её на различные задания под строгий контроль главнокомандующих, чтобы та не мешалась под ногами. Но сейчас она сидела рядом с Александром, закинув ногу на ногу и наматывая тёмно-каштановый локон на свой наманикюренный пальчик.       — Хорошо, Гринграсс, в следующий раз этот кулак стукнет по твоему лицу, — Гермиона слащаво улыбнулась и ненавязчиво покрутила палочку в руке, улавливая краем уха короткие смешки.       Оскорблённая Астория надула губы и уткнулась в газету, делая вид, что очень увлечена чтением статьи из колонки светской хроники.       — Рад, что вы все успокоились, и мы можем перейти к главной новости этого дня. Флинт, прошу, — Александр устремил свой взгляд на слизеринца. Тот гордо задрал подбородок и склонил голову в почтительном жесте.       — Спасибо, Реддл. Итак, переступая через дебри, мы всё таки достигли желаемого результата. Министерство скоро будет под нашим контролем.       Невероятно короткие сроки. Как ему это удалось? Гермиона не хотела признаваться даже самой себе, но она была приятна удивлена этой новостью. Ещё раз возвращаясь к прошлым рассуждения и воспоминания об этом парне, можно отметить, что он не участвовал во Второй Магической войне, а следовательно его репутация чиста, и его личные знакомства в министерстве в связи с особым положением его отца в обществе остаются действенными.       Александр был вполне удовлетворён данной новостью. Он вполне себе был уверен в таком результате. Знал, кого выбрать на эту роль.       Он поблагодарил Флинта и попросил остаться того после завтрака для небольшого разговора.       — Гермиона, задержись, — крикнул он ей в спину, когда она уже собиралась выйти из столовой как раз за вылетевшим словно пуля Малфоем.       Двери закрылись, и Грейнджер уловила некое мерцание. Он запечатал их запирающими чарами и Оглохни.       Флинт неприязненно посматривал на неё, стараясь быть незаметным, но тут его ждал крах. Грейнджер не понравилась просьба Реддла. Они в принципе не общались наедине после того разговора в её комнате старосты. А тут ещё и Флинт.       Солнце продолжало ярко светить за окнами столовой, так и маня на свежий воздух. Гермиона вдруг резко почувствовала желание прогуляться по саду миссис Малфой. Она уверена, что он скоро начнёт переживать трансформацию, и посаженные много лет назад растения позеленеют и распустят лепестки.       Флинт расслабленно развалился на стуле. Гермионе показалось, что лишь какая-то неведомая сила смогла убедить его не закидывать ноги на стол. Потому что следующим этапом его нахальной позы должно было быть именно это.       — Зачем я вам нужна сейчас? — задала вопрос Грейнджер, заметя, что Александр не сильно торопиться оглашать причину.       — Ты умна и догадлива, Гермиона.       — Спасибо за констатацию факта, но я всё ещё не могу понять причину моего присутствия при вашем приватном диалоге.       Он развернулся к ней...к ним спиной. Его тёмно-каштановые кудри, так походившие цветом на её, пришлось зачесать назад, так как они упали ему на глаза. Прямо сейчас он был похож на обычного юношу. Симпатичный парень с острыми чертами лица, густой охапкой кудрей и тёмно-карими глазами. Но Александр был куда больше обычного парня. Он был сыном своего отца. Сыном Волан-де-Морта. И лишь благодаря Мерлину часть его души подверглась зависимости от генов его добродушной матери, потому в магической Британии всё ещё царило послевоенное затишье.       Потому она когда-то любила его. Но, как показало время, не так сильно, чтобы дождаться. Не так сильно, чтобы сохранить свою верность после его "смерти".       — Скажи, Флинт, ради чего мы собрались. Что ещё известно из Министерства.       — Но, Реддл, это же...       — Скажи.       Флинт тяжело вздохнул.       — Один человек шепнул мне на ухо, что у нас будет шанс на сотрудничество с Министерством, если мы выдадим Аврорату секрет местонахождения сбежавших Пожирателей.       Гермиона медленно, но часто закивала головой.       — Я догадывалась. Уж слишком они бесполезны в твоём плане. Будто лишние пешки на шахматной доске. И вот, ты решил сделать из них разменную монету, чтобы спасти задницы главных фигур.       — Неужели, это так очевидно? — вдруг огорчённо спросил Александр. Гермиона хмыкнула.       — Ты заставил мои извилины поработать немного усерднее обычного.       — Буду расценивать это как комплимент. Вы свободны.

***

      Дни шли своим чередом. Глобальных изменений с последнего собрания не произошло. Министерство всё ещё находилось в разработке, но каждый час давал Гермионе понять, что скоро они покажутся миру. Это осознание летало в воздухе. В каждой пылинке.       Их отношения с Малфоем протекали слишком спокойно, что иногда пугает и заставляет повсюду выискивать подвох. Он был нежен с ней. Заботлив. Хоть и оставался Малфоем. Гермиона осознавала, что её чувства стали гораздо крепче простой симпатии или "начала влюбляться". Эта теплота внутри всё крепла и крепла, разнося по всему телу ощущение невесомости.       Даже в момент, когда прохладный весенний ветер обволакивал её плечи, пока она полностью погрузилась в свой мир, наблюдая за расцветающей красотой сада миссис Малфой, Драко, всего лишь сидя рядом, отдавал ей всё своё тепло. Не говоря ни слова. Не имея минимального тактильного контакта кожа к коже. Это исходило от него волнами, которые она незамедлительно заглатывала.       — Здесь красиво, — полушёпотом произнесла она в тишину уходящего дня.       Они сидели на той самой лавочке, где после их диалога она предложила потренироваться вместе. Где она рассуждала о его существе. Где напоминала, что он — это лёд, и действовать необходимо размеренно и аккуратно.       — Согласен, — после недолгой паузы ответил Малфой. Он склонил голову набок и вздохнул. — Мама гордится этим местом и считает его своей отдушиной. Поэтому после собраний по возможности мы убегали сюда и рассеивались по территории. Я чувствовал, что она находится рядом, куда бы я не пошёл, потому что во все эти кусты она вложила частицу себя.       Гермиона слышала, как тяжело ему давалось это откровение. Несмотря на то, что они часто разговаривали друг с другом, особых тайн не раскрывали. Всегда получалось это обходить. А если что-то и проскальзывало, то быстро и мельком, сразу же исчезая в тени надвигающейся новой темы.       — Что ты сделал с тем оборотнем? — невзначай поинтересовалась Гермиона, но после этого вопроса ветер стал холоднее, а он серьёзнее.       — А ты как думаешь?       "Убил" так и осталось невысказанно между ними.       — А я никогда не любила возиться в саду, — Гермиона решила перевести тему, ощущая, как Малфою некомфортно говорить об убийстве. — Мне это казалось чем-то бессмысленным. Как-то раз мама соорудила на заднем дворе нашего дома несколько клумб с различными цветами: гортензиями, георгинами и розами в том числе. И я должна была ей помогать в уходе за ними. Но в один момент это настолько мне надоела, что я сожгла её цветы.       Она вспоминала это с грустной улыбкой.       — Кто бы мог подумать, что сама Гермиона Грейнджер...       — О, нет, прекрати! — шутливо вскрикнув, она ткнула его локтем в бок, и они оба рассмеялись.       Их веселье беспардонно прервали. Она только успела запечатлеть в своей памяти мягкую улыбку Драко, его бархатистый смех и светящиеся озорством глаза. По выложенной из камня дорожке к ним стремительно приближалась Паркинсон. Выглядела она взволнованной, хоть и старалась это скрыть. На ткани её тёмно-коричневых вельветовых брюк проступали тёмно-бордовые пятна. Значит, кто-то вернулся с задания раненым.       Грейнджер встала и не успела сказать двух слов, как Панси лихорадочно заговорила.       — Грейнджер, главное сохраняй холодный разум, — она схватилась за её предплечья и настойчиво посмотрела Гермионе в глаза.       — Что случилось? — Паркинсон закусила губу. — Панси?       — Они были на задании в Косой Алее, и...ты же знаешь, что семикурсникам позволено покидать территорию Хогвартса, если на то есть особые причины.       — Паркинсон! — рявкнул Малфой, подходя к ним. — Мы можем обойтись без краткого пересказа школьного устава.       — Поттер попал под огонь, — выпалила она на одном дыхании.       Гермиона почувствовала, как хватка Паркинсон на её руках усилилась, а она сама искала помощи в лице стоящего позади Малфоя. На рукавах белоснежной рубашки Гермионы отпечатались кровавые следы ладоней Панси.       — Кто это сделал?       — Грейнджер, тебе не стоит... — умоляюще начала она.       — Кто. Это. Сделал.       — Гринграсс.       Она жёстко посмотрела на Панси и стряхнула с себя её руки. Паркинсон пыталась ухватиться за неё, чтобы остановить, но Гермиона уже неслась к поместью.       — Грейнджер, стой! У них сейчас отчёт перед Реддлом! — кричала Паркинсон ей в спину, но она не хотела слышать и слова. Немая мольба Панси во взгляде не остановила бы её в любом случае. Александр дал обещание. Она согласилась только в том случае, если Гарри останется нетронутым.       Она пожертвовала ради него своей свободой. Жизнью. Душой. И не собиралась расставаться со своим другом, который один во всём мире видел всю её подноготную. Который прошёл весь этот путь вместе с ней. Который не дал сломаться ей, а она — ему.       Она слышала стук каблуков Паркинсон позади. Она слышала, как они с Малфоем тихо переговаривались. Грейнджер в один миг добралась до общего зала, где, стоя перед новым Лордом и понурив головы, отчитывался Долохов и ещё один Пожиратель. Её приход не удивил Александра. Он махнул ей рукой на свободное место и продолжил слушать отчёт.       Грейнджер была в бешенстве, но прерывать их не стала. Она, сжав кулаки, стояла у прохода, испепеляя этих двух.       — Мисс Грейнджер, у вас какие-то вопросы? — к ней обратился Долохов, подходивший к выходу из зала.       Она даже натянутой вежливой улыбки не смогла из себя выдавить.       — Мне всего лишь хотелось бы поговорить с Асторией, — рука с палочкой нервно дрогнула. Антонин заметил это движение и заинтересованно прищурился.       — А, вам уже успели донести об этом крайне неприятном инциденте, — делано проговорил Долохов, явно довольный своим ответом. — Не смеем вас задерживать.       Грейнджер пропустила его напускную обходительность.       — Ты обещал.       — И я сдерживаю своё обещание. Я не давал Астории приказа трогать Поттера, — он был сдержан.       — Ты знаешь, что ждёт человека, который ослушается.       Он улыбнулся как чеширский кот. Хитрый. Обходительный. Понимает, что всё идёт по плану. Всё под его контролем.       — Смотри на вещи проще, Гермиона, — он пожал плечами.       Да что с ним такое? Дверь закрылась и можно снимать маску Лорда? Кажется, Александр понимал, что она была сокрушена его беззаботностью. Он приблизился к ней, бёдрами опёрся о столешницу обеденного стола.       — Опять твои игры. Остановись сейчас, Александр. Я не в настроении и жажду встречи с Гринграсс.       Он притворно досадливо выдохнул. Так тяжко. Будто ему её слова погоду делали. Александр позвал домовика, и уже через пару минут Астория стояла в зале. Она выглядела воинственно и была настроена на борьбу с Грейнджер. Жаль, что её энтузиазм ей не поможет.       — Какого хрена, Гринграсс. Ты плохо расслышала слова Александра на собрании?       Гермиона разговаривала обманчиво ровным голосом, потому что по себе знала — он пугает больше, чем крики, режущие глотку. И Астория подтвердила это, делая шаг назад.       — Не стоило ему появляться там. Но раз уж Поттер попался под руку, почему бы и... — Грейнджер заставила её замолчать на полуслове невербальным Силенцио.       — Так уж получилось, что слова Александра имеют больший смысл, чем простое предупреждение. Именно на этих условиях я согласилась работать с ним. А ты, несмышлёная сука, решила, что имеешь право идти против его слова.       Гермиона понимала, что говорит отвратительные вещи. Но Гринграсс заслуживала этого, потому что знала, на что идёт, и что её будет ожидать. Последствия есть и будут всегда. И раз она решила плыть против течения, то и должна была думать о таком якоре. Грейнджер сняла Силенцио, и рот Гринграсс затопила желчь.       — Потому что я — его избранница! Я имею больше прав, чем ты. Это я должна стоять и отчитывать тебя за то, что ты трясёшься за сохранность шкуры нашего врага!...       Она всё говорила и говорила без умолку. Гермиона устало выдохнула и подошла к Александру.       — Успокой её. Она действует мне на нервы.