Опальная княжна

      Регис задумчиво расхаживал взад-вперед по нижнему этажу, беспокойно теребя ремешок торбы. Его взгляд блуждал по веренице статуэток, одну из которых Детлафф прямо сейчас отливал из воска. Пахло терпко и душно. Катарина спала на втором этаже на узкой кровати, и изредка ее ровное дыхание прерывалось едва различимым бормотаньем.       — Решил сделаться туссентским рыцарем, Регис? — усмехнулся Детлафф, не поднимая головы от работы.       — Я лишь оказал девушке помощь и поддержку в трудную минуту, — вздохнул Регис. — Воистину, это не стоило мне даже малой капли сил. Что же в этом плохого?       — Это ты мне скажи.       — Не стану делать вид, что не понимаю, к чему ты клонишь, но твои домыслы совершенно преждевременны.       — Преждевременны?       — Беспочвенны, я хотел сказать. Конечно же, беспочвенны… — мягко улыбнулся Регис. — Катарина — интересная собеседница с уникальной историей родного мира. Я не вижу ни единой причины отказать себе в удовольствии познакомиться с новой культурой.       — Познакомиться с новой культурой, как же. Даже во времена твоей молодости это так не называлось.       — Ты стал необычайно скареден, мой друг. Как я и предупреждал, ее смерть не принесла тебе успокоения. Лишь горечь и пустоту.       Детлафф коротко поднял голову, а с ней и брови.       — Регис, избавь меня от утешительных речей. Я не Катарина.       — Ты прав, — печально согласился Регис и с интересом посмотрел на последнее творение Детлаффа — фигурку волка, вставшего на дыбы, и девушку в мантии, капюшоне и с корзинкой в руках. — Расскажи мне о том, что задержало тебя в Нойнройте. Ты собирался далеко на юг, однако по прошествии месяца обосновался в лавке восколея.       — То же, что и тебя, — пожал плечами Детлафф. — Ты видел улицы в западной части города?       — Мельком. Я проезжал мимо, но не рискнул заходить туда ночью. От них веет колдовством.       — А трупы животных на дорогах в преддверьях города? Рядом с погостом?       — Печальное зрелище, — кивнул Регис. Он открыл торбу и продемонстрировал Детлаффу свою «улику». — Как видишь, не только животных, друг мой.       Детлафф хмуро посмотрел внутрь и кивнул.       — Знакомая конечность. Я нашел ее владельца в городе. За неполных три дня после прибытия я обнаружил не менее пяти мертвецов. Они валялись в оцепленном квартале, и разило от них на мили. Мне пришлось прибраться, поскольку местные мертвецов отчего-то трогать не захотели. А это, — он указал взглядом на торбу Региса, — дело лап трупоедов. Я отогнал нескольких, но, видимо, они уже успели поживиться.       — Трупоеды рискнули подойти так близко к городу? — Регис закрыл торбу, и мучительный смрадный запах затаился в ароматах высушенных трав.       — Что-то притягивает их. Не только трупный запах — для этого здесь слишком мало тел. Лошадь Катарины, например, пала от когтей гуля.       — Но Катарину он не тронул?       — Удивительно, не правда ли? — нехорошо усмехнулся Детлафф, не поднимая головы.       — Значит, напасть родом из города, — Регис опустился за шаткий стол, с интересом наблюдая, как Детлафф принялся обтачивать волку клыки тонкой спицей.       — Именно так. Люди шепчутся. В западной части находился довольно-таки богатый и хорошо охраняемый район. Никто не ожидал опасности и не найдено ни одного виновного. Даже следов борьбы. Нынешний глава отрядил несколько солдат на поиски убийц, но людей мало. Война разорила Нильфгаард гораздо сильнее, чем многие думают.       — Таким образом, ты обосновался здесь и занял наблюдательную позицию.       — Да.       — Не ожидал от тебя столь явного самопожертвования во благо человечества, мой друг.       — Оставь свою иронию. Мне нет нужды ввязываться в человеческие дрязги, но ползут слухи о вампирах. Особенно, после Боклера, — Детлафф поморщился. — Я и ты не первыми обнаружили обескровленных животных. Это сделали купцы на дорогах. В тот момент, когда терпение людей переполнится, они возьмутся за нас всерьез, как это было с эльфами, и первыми пострадают самые слабые.       — Однако же пока что этого не произошло.       — Потому что за все время, что я здесь, не было ни одного нового трупа. Необыкновенное совпадение, — усмехнулся Детлафф.       — Возможно, кто-то и правда отчаянно желает навлечь на нас людской гнев, друг мой. А быть может, просто подражает нам из своих, диковинных мотивов, — Регис вздохнул. — Удивительна и необычайна человеческая природа. Они готовы убивать собственных сородичей, лишь бы только уничтожить общего врага.       — Если это дело людских рук.       Детлафф полюбовался на фигурки, бережно зажатые меж собственных длинных пальцев, после чего отставил волка в сторону, а Красной Шапочке безжалостно открутил голову, смяв мягкий материал в пальцах, и бросил комок обратно в ведерко. Регис покачал головой.       — Чем ближе мы находимся к людям — тем больше у нас проблем, — проворчал Детлафф.       — Мы лишь выступаем свидетелями событий, которые однажды, быть может, войдут в анналы истории.       — Это да, — хмуро кивнул Детлафф. — В анналы они войдут обязательно.       Наверху скрипнула ступенька, затем еще одна, и лицо Катарины, обрамленное черными локонами, показалось на лестнице. Ее осторожные шаги, что она искренне полагала неслышными, оба вампира почуяли еще с минуту назад, но, как известно любому опытному охотнику — главное выждать правильный момент.       — Мы разбудили тебя, Катарина? — обернулся Регис, плавно и неспешно, будто человек.       — Нет, я… — она поджала губы, хмуро разглядывая знакомое лицо с толикой отеческого беспокойства. — Я не очень хорошо спала. Мне снились мертвецы.       Катарина спустилась и аккуратно обошла Региса по кругу, глядя на него странно и недоверчиво, и бросила неуверенный взгляд в окошко, через которое уже проливались редкие рассветные лучи, следуя прямиком к двум мужчинам за столом. Фигурка оскалившегося волка с краю стола привлекла внимание Катарины, и она на секунду забылась, разглядывая искусную работу с восхищенным блеском в глазах.       — Итак, ты видела их. Мертвецов, — Детлафф вырвал ее из раздумий, и лицо Катарины тут же поникло, словно белая бумага под дождем. Голос его звучал хрипло, будто дерево царапали наждачкой.       — По меньшей мере, четверых, — Катарина скрестила на груди руки, и ее пальцы мелко задрожали от зябкой утренней прохлады. — Все покалеченные. Без глаз. Но, наверное, это были просто вороны.       — Что же потом?       — Я помню только безумную скачку, а после — кто-то убил мою кобылу, но я этого даже не заметила.       — Твою кобылу ранили гораздо раньше. Она успела сильно истечь кровью, просто ты этого не заметила.       — Откуда вы знаете? — вспыхнула Катарина, гневно глядя на Детлаффа, который теперь снова представлялся ей существом потусторонним и недобрым. Но, что хуже всего, таким стал и Регис.       — Чутье, — отрезал Детлафф. — Однако, несмотря на все, ты выжила.       Его пристальный взгляд ввинтился ей куда-то в район переносицы, но, когда Регис поднял было руку, Катарина резко качнула головой, отступая на шаг.       — Я не понимаю.       Ее красивое лицо тонко искривилось смесью страха и высокомерного раздражения, так нехорошо напомнив Детлаффу царственный взгляд женщины, чье сердце он разорвал собственными когтями, и вампир распалился еще больше.       — Понимаешь, — он едко усмехнулся. — Ты выжила, и это странно. Ты приехала на окровавленной кобыле из той части города, которую оцепили и закрыли для посещения, бросив там трупы. Где, бывает, гуляют трупоеды. Люди так боятся туда заходить, что бросили даже своих мертвых. Но ты вернулась. Живая. Невредимая.       — Вы полагаете меня демоном?!       — Перестаньте, — вздохнул Регис и непроизвольно поморщился, когда Катарина в отчаянном жесте схватилась за серебряный крестик. — Ваши споры ни к чему не приведут. А ты, мой друг, — он обернулся к Детлаффу, — стал чрезмерно подозрителен.       — Моя подозрительность касается исключительно молодых женщин, — холодно ответил Детлафф.       Он бросил взгляд на ворона, появившегося в окне позади Катарины, и вышел из дома, не прощаясь. Детлафф двигался столь стремительно, что Катарину на секунду окатило порывом холодного воздуха от взметнувшейся полы плаща.       — Разбитое сердце, — вздохнул Регис ему вслед, — заживает гораздо дольше всего прочего.       Катарина с сомнением покосилась на Региса, сомневаясь, что у Детлаффа может быть сердце, но ничего не сказала. Теперь Регис пугал ее не меньше, хоть поведение его и ни капли не изменилось.       — Однако же, Катарина, — продолжал Регис, не шевелясь, словно прибитый к полу. — Я бы очень не рекомендовал тебе покидать этот дом в ближайшее время. Ничего доброго из этого не выйдет. А мы с Детлаффом намереваемся изучить сложившееся дело досконально.       Он попытался заглянуть Катарине в глаза, но та лишь коротко опустила ресницы, поджав губы сильнее прежнего. Ее немало волновал вопрос того, почему следующие по полу солнечные лучи задевают Региса, но не причиняют ему вреда.       — Что же делать мне? — вздохнула Катарина, наконец, несказанно радуясь тому, что вскоре останется в доме одна.       — Я захватил для тебя несколько словарей и книг с гравюрами для изучения. Ты можешь ознакомиться с ними в наше отсутствие.       — Спасибо, Регис, — вымученно ответила Катарина, устало опустив руки, и тут же вернула их на место, когда порыв ветра залетел в окно, путаясь в ее рубашке и волосах. — Пусть вы и скрываете свои приказы под добрыми просьбами.       Регис с горечью усмехнулся, а потом по-кошачьи подошел и одним галантным движением набросил на плечи Катарины свой собственный пропахший травами плащ, сам оставшись в свинцово-черной рубашке. Взгляд Катарины зацепился за сильную шею, и она тут же отвела глаза.       — По утрам бывает холодно, — еще мягче сказал Регис, поднимая с пола торбу и закрепляя на груди ремешок. — Книги на столе. Кое-какая еда у Детлаффа найдется, да и я оставил немного провизии. Мы вернемся не позднее сумерек.              Раскаленный жаркий полдень за считанные часы прогрел деревянный сырой дом до основания, и теперь внутри стало еще более душно. Катарина наскоро пролистала все те книги с чудищами, что принес Регис, в попытках найти хоть какое-то изображение проклятых женщин, что встретились ей в Боклере, или хотя бы бестий, что кликали в простонародье кровопийцами. Но со страниц глядели лишь гротескные картинки самых странных созданий, подобных тем, какими Агнешка пугала ее на девичьих посиделках у одинокой свечи глубоко за полночь.       Уличный шум, добрый и житейский, так и манил выйти на улицу, но Катарина изо всех сил держалась, вгрызаясь в незнакомые руны и бродя пальцем по обветшавшим страницам. Она никогда не знала этого чувства, знакомого лишь необразованной челяди, неспособной ни читать, ни писать, и теперь чувствовала, как мир с усмешкой воткнул в нее очередную колючку. Тем не менее, эти мучительные усилия хотя бы отвлекали ото всех прочих мыслей.       — Мастер Дюрнваль, мастер Дюрнваль! — в дверь заколотили, как при пожаре. Голос был мужским и зычным. — Спасайте, мастер! Совсем позабыл, что у дочки сегодня день рождения, а ей страсть как полюбились восковые поделки. Может, продадите одну в долг? Я до конца недели все отдам!       Катарина неосознанно вцепилась в полускинутый с округлого плеча плащ Региса, словно в мантию-невидимку, кося взглядом на дверь, но человек уходить не собирался. Он забарабанил еще пуще и отчаянней. Верно, Детлафф никогда не спешил выходить людям навстречу и тянул до последнего, а может, просто гость был от природы настойчив.       — Хоть бы самую простенькую, мастер! Вон ту, что на витрине, с рюшами! Пожалуйста, мастер!       Катарина покосилась на привлекательные заготовки статуэток, что гурьбой расположились на старом комоде. Ага, как же статуэтки. Наверняка в них заключена немалая колдовская сила, способная овладеть душой и разумом того, кому они были подарены. А она сидит здесь, как прикованная, и ожидает прибытия двух солгавших ей мужчин, чтобы затем купиться на очередную добрую улыбку.       Катарина резко поднялась и, окончательно сбросив плащ, уверенно прошагала ко входу, привычно надменно вскидывая волевой подбородок.       — Ма… Ой, — выдохнул мужчина, когда она решительно распахнула дверь и уткнулась взглядом ему в грудь. — Доброго дня, мазелька, — несколько неуверенно пробормотал детина, опуская взгляд в поисках ее лица. — Вы, верно, дочка мастера? Может, вы мне что продадите?       Голос человека стал совсем заискивающим, и Катарина смутилась. Негоже отказывать в искренней просьбе доброму человеку, но вот что бы ему такого подарить, чтобы не обречь на страдания его дочь?..       — Вот, — она подхватила со стола волчью фигурку, еще не законченную, а значит, и не заколдованную. — Может, вам такая подойдет?       Мужчина с удивлением поглядел на оскаленную морду, почесал в затылке, а потом вдруг кивнул с удивлением для Катарины и самого себя.       — А давайте. У меня дочка всегда хотела охотницей стать, из лука училась стрелять. Пусть ей будет волк. А то все эти принцессы да княжны. Ничего в них путного. — Катарина уже было оскорбилась, но мужчина вдруг порылся в карманах и вдобавок к паре медяшек сунул в узкую ладонь девушки карманное зеркальце. — Не обессудьте, мазелька, и мастеру Дюрнвалю передайте, что я все занесу. Сейчас-то у меня почти нету денежек, но вам, такой пригожей, может, зеркальце приглянется?..       Катарина неуверенно улыбнулась, как мужчина уже сцапал из ее рук поделку, глубоко поклонился и быстренько ретировался вверх по улице. Она с сомнением поглядела в его удаляющуюся спину, не понимая, что же ее так насторожило, пока не почуяла, как туго скручивает живот: запах от мужчины плыл крепкий, ядреный, прямо с ног сшибал, но это и неудивительно — судя по одежде, он работал на кузне. А вот тонкий терпкий аромат цветов, которые Катарина с удивлением обнаружила высоко на балкончике противоположного дома, она никак бы не могла почувствовать от самой двери.       Она тряхнула головой, дивясь наваждению, и так же решительно захлопнула дверь. За своей спиной.       Жгучее раздражение осиными укусами вспыхивало внутри. Мало того, что она оказалась заточена в видавшей виды лачуге, как какая-то нищенка, так ей еще толком ничего не объяснили и посадили не иначе, как под домашний арест. Коли она хочет по-настоящему понять, где находится — придется разбираться во всем самой.       Кожа ее за время продолжительных странствий немало посмуглела, но посреди загорелых людей в шляпах с перьями и пестрых нарядах Катарина все равно выглядела редкой орхидеей на ромашковом поле. Ближе к центру стало появляться все больше иноземных гостей: светлых, смуглых, совсем черных, самого разного роста и веса, и Катарина споро затерялась среди них юркой белкой.       Регис оказался прав: запахи Нойнройта сделали бы честь любой столице. Какофония ароматов стекалась отовсюду тонкими ручейками, нехорошо дразня обоняние, и на мгновение Катарину и вовсе затошнило, а вслед за тем пришло незнакомое, а оттого мучительное ощущение. Голод.       Она не ела ничего достойного с… что уж там, с самого своего первого дня здесь. Нежный желудок отказывался считать едой ту похлебку, что Регис варил на привалах, но после непростой ночи и вовсе взбунтовался. А запах колбас с дальних прилавков, как назло, так и манил. Катарина обошла по кругу все мясные ряды, предпочитая глазеть на лакомства издалека за отсутствием денег, и нашла, наконец, милую булочницу с цветочным венком на шее.       — Что пожелаете, красавица? — улыбнулась она, поводя рукой над богатым разнообразием всех возможных булочек, пирожков, пирожных и кренделей.       — А с мясом что-нибудь есть? — жалобно спросила Катарина, уже зная ответ: сладкий запах сдобы и пряного мяса щекотал ноздри.       — А как же! — рассмеялась булочница.       Катарина посмотрела на монетки в руке и грустно протянула их на раскрытой ладони, стараясь, тем не менее, держаться уверенно. Лицо торговки на мгновение вытянулось, но, взглянув на осунувшееся лицо девушки, она только махнула рукой, сцапала медяки и вручила Катарине отменный кусок пирога с капустой и фаршем.       — Спасибо, — вздохнула княжна, впервые выступавшая в роли нищего просителя, и поспешила ретироваться куда подальше от собственного стыда и жалостливого взгляда.       Она шла, вонзая зубы в аппетитный пирог, и задумчиво бродила глазами по карнизам крыш, на которых гроздьями восседали черные птицы, не оставлявшие ее в покое с самой ее… смерти?.. Что бы там ни наговорил ей Регис прошлым вечером, веры его словам не было. Может быть, с его точки зрения это и был иной мир, но Катарина не видела никакой несостыковки в том, чтобы и ад, и рай располагались в отдельно стоящих вселенных. В конце концов, как-то же она сюда попала, а значит, есть та связующая ниточка-дорожка, по которой прошли такие же, как и она.       — Смотри, куда прешь! — в сутолоке на нее почти налетел всадник в черных латах, весь взопревший и до жути злющий. — По этой дороге едет господин чародей Драгорн Горгранский! — он ткнул пальцем в роскошную карету. В такой же вот приехал муж Катарины в церковь на венчание.       Катарина едва успела убрать ногу с пути латника и прижать к себе надкушенный пирожок.       — Будь милостив к девушке, Вальо, — мягко донеслось из золоченой утробы, и на мгновение шевельнулась бархатная шторка под цвет рыцарских лат. — Она всего-то залюбовалась городскими красотами.       Мелькнули блестящие ярко-синие глаза, и полуденный свет пролился на острый подбородок и приметную ямочку. А затем мужчина отодвинулся назад, будто обжегся о солнце, и скрылся в тени.       В голове Катарины щелкнуло.       Горгранский?..       Карета уже уехала вверх по улице, задорно позвякивая бубенцами на лошадиной упряжке и подскакивая на мостовой.       — А скажите, — тихонько молвила Катарина, аккуратно беря под локоток подслеповато щурящуюся старушку в платке и помогая ей перейти через улицу. — Знаете ли вы что-то про некоего чародея Драгорна Горгранского?..       — А как же, деточка, — забормотала та, благодарно опираясь на подставленную руку. — Два брата-акробата. Один был злющий, что ехидна, но его вроде как нанизали на острие в Боклере вампирические сущности. А этот его младший брат Драгорн — светлое и доброе дитя, но очень наивное. Говорят, он ищет убийцу брата, да только у нас в городе какая-то пакость завелась, вот он и решил сюда заехать. Помощь оказать.       Катарина позабыла и про старушку, и про толпу, и про цветочный рынок, куда так желала попасть, застыв посреди улицы, и в нее тут же врезалось несколько человек. Кто-то извинился, кто-то обложил нелицеприятными выражениями, не оглянувшись.       Папенька, покуда был жив, часто говорил, что ссориться с человеком — дело одно, а ссориться с человеком семейным — совсем другое. Одного можно и одолеть, а вот с толпой совладать так складно не выйдет, особенно, когда возжелают они мести за свою кровинушку.       — Что? — мрачно спросила Катарина у ворона, сидевшего на оградке и насмешливо глазеющего на рыночную толчею. — Сама знаю, что глупая.       Чудища, демоны, колдуны, а теперь еще и это. И все — в одном городе.       Вслед за отцовским наставлением, в памяти всплыли и слова маменьки. Зло только кажется большим, покуда не появится зло еще большее и не схватит тебя черной лапой за плечо.       Ни разу еще в свой жизни Катарина не шагала так быстро, и набойки ее сапог звонко отбивали шаг по старым мостовым. В ту, такую далекую и близкую пору, она ходила под руку с маменькой да подружками, за нею тянулся шлейф тяжелого платья, словно неподъемный камень, привязанный к крыльям, и благородные господа почтительно кланялись семейной чете. Теперь же Катарина стала столь же свободна, столь и уязвима. Улицы стелились под ногами, залитые солнцем, но с закатом в город снова выползет тьма, которой она, Катарина, отмечена с той ночи, когда совершила тяжкое преступление пред собственной душой, даже не поняв этого. А вместе с тем, придет и ее вестник. Брат человека, которого она убила.       Она ворвалась в домик восколея, распахнув дверь, словно неприкаянная душа, преследуемая адскими гончими, и в последний момент обнаружившая пред собою церковь. Регис не солгал: они действительно вернулись до наступления сумерек.       — Барышня не сумела усидеть в четырех стенах? — иронично спросил он, латая толстой иглой прорехи на плаще, что она сбросила тут же. Его взгляд в доли секунды цепко обежал ее с ног до головы и расслабился, не найдя поводов для опасений.       Детлафф неясно и мрачно усмехнулся, не глянув в ее сторону. Он стоял у высокого оконца, глядя в небо, и в солнечном свете были так остро и явно видны черты его скульптурного лица, что Катарина на мгновение залюбовалась.       — Я кое-что обнаружила, — она задыхалась от быстрой ходьбы, к которой совсем не привыкла. — Господин чародей Драгорн Горгранский, брат господина чародея Мирона Горгранского, прибыл в город на помощь жителям и… — Катарина порывисто вздохнула.       — В поисках убийцы своего брата, — закончил Регис, поморщившись, словно перед носом его прожужжала нелепая мушка. — Этого следовало ожидать.       — Кто такой Мирон? — Детлафф недобро взглянул на них обоих.       Регис выразительно посмотрел на Катарину, но она не отступила и, выйдя в центр комнаты, отчетливо сказала, склонив голову:       — Человек, которого я убила.       Глаза Детлаффа, до того совершенно безразличные, вдруг полыхнули настоящим мальчишеским весельем.       — Убила?.. — с некоторым придыханием переспросил он.       — Да, я взяла этот грех на свою душу.       — Кто бы мог подумать. Видно, тоже посчитала его дьяволом?       Катарина поджала губы, но Детлафф был прав. В поспешности своих суждений она совершила роковую ошибку. Ее взгляд уткнулся в пол — прямо туда, где должна была лежать тень от высокой, чуть сгорбленной фигуры, и которой не было. Это несколько отрезвило.       — В защиту Катарины хочу заметить, что господин чародей не оставил ей должного выбора, — Регис отложил шитье.       — Разумеется, ты будешь говорить в ее защиту.       — Есть кое-что еще, — Регис отвернулся от Детлаффа. — Наши поиски не увенчались успехом, покуда стража не пускает нас обследовать квартал. Мы здесь новые лица и разрешения не имеем. Безусловно, мы могли бы пробраться в квартал иными способами, но при свете дня наши действия могут быть замеченными. Придется идти ночью.       — Разве это не бесовское время суток? — вздохнула Катарина.       — Разумеется, — не повел бровью Регис, пока Детлафф тихонько кашлянул, не особенно старательно пряча усмешку. — Тем не менее, иные способы кажутся нам менее благоприятными. К тому же, в свете обнаруженного тобой… Мы с Детлаффом единодушно пришли к одинаковому выводу. Тот, кто творит мерзости в городе и его окраинах, связан с магией.       — Почему? — нахмурилась Катарина. — Разве Драгорн не прибыл в город только что?       — Его прибытие может быть лишь простым совпадением. Во-первых, животные. Убитые определенным образом, они могли бы использоваться в некоторых ритуалах. Во-вторых, в западной части города магия практически осязаема. А лишить крови тех людей столь филигранным образом, нисколько не повредив их внутренние органы, возможно было лишь нерукотворным способом. Тот, кто калечил их, делал это уже после их смерти и обескровливания, дабы создать некоторую видимость вмешательства вампиров. Так мы думаем.       — Видимость? — Катарина, не выдержав, усмехнулась. — Разве вампиры не могли бы…       Она неловко усмехнулась, мастерски пряча в уголках губ вспышку страха и не ведая о том, что ее изменившийся запах уже выдал ее с головой.       — Могли бы, — согласился Регис. — Но мы не обнаружили ни одного.       Он посмотрел в глаза Катарине, и та впервые за весь день ответила тем же. Оба безмолвствовали. Регис не говорил о том, как именно он мог бы обнаружить или не обнаружить вампира, а Катарина об этом не спрашивала. Детлафф выступал за их спинами немой декорацией, похожий на силуэт зловещего огородного пугала, что издали, в особенности ночью, страшит не только птиц, но и мирных путников.       Катарина тряхнула головой, разрывая контакт.       — А трупоеды? — она небрежно взглянула на восковые фигурки, словно ничего и не было. — Вы говорили, что трупоеды растащили мертвецов.       Едва заметная, натянутая струной, секунда молчания, и Регис как ни в чем ни бывало кивнул:       — Трупоеды избегают крупных городов, и потому их присутствие в городе неслучайно. Такие вещи, как наговоры, проклятия, любые заклинания на крови могли привлечь некоторых из них. Самых сильных. Или самых голодных. Особенно теперь, когда на погост никто не заходит. Но это лишь одна из версий.       Катарина наконец устало опустилась на стул напротив Региса. Голова шла кругом.       — Тебе опасно оставаться в этом городе, Катарина, — медленно молвил Регис, — но я не могу уйти и оставить эту проблему не разрешенной.       — Почему? — она вскинула глаза, едва не сказав: «Ты же не человек».       — Погибли люди. Пусть новых убийств давно не было — это не значит, что они не возобновятся.       Катарина знала, что он не лжет, говоря о своем беспокойстве за жизни неизвестных ему незнакомцев, поскольку однажды спас от нелепой смерти и ее саму, но и искренним Регис не был.       Она непроизвольно сжала в кармане штанов зеркальце, что ожидало своего часа, и теперь гадала, как бы так исполнить свою затею и притом остаться незамеченной. Ее желудок тем временем, далекий от глубокомысленных размышлений и заговоров, выдал протестующее ворчанье, и Регис тут же вскинул брови.       — Мы с Детлаффом кое-что приготовили, пока ожидали твоего возвращения, — он ловко поднялся и поставил пред Катариной очередную миску похлебки, почти остывшей, но ароматной от трав. — Кроме того, неподалеку есть бани. Владелец задолжал Детлаффу оплату, так что ты можешь воспользоваться его щедрым предложением.              Ощущение того, что ее спровадили подальше от глаз и возможности подслушивать секретные разговоры, не пропало, даже когда горячая вода коснулась пыльной и потной кожи. Катарина с упоением плескалась в бадье, путая руками черные пряди волос. Из зашторенного окна виднелся дом-лавка Детлаффа и то узкое оконце, в которое он зачастую смотрел, как принцесса, заточенная в башне.       Жаркий день остывал медленно, тлел в душном воздухе оплывшей свечой, искрился солнцем в бликах воды. Стоило расслабиться, как тоска, до того таившаяся в уголках памяти, вязкой патокой залила сердце, заточив его в твердеющий янтарь. Катарина попробовала было закрыть глаза, но перед ними тут же предстало лицо матери и подружек, и разлетевшиеся от ветра занавески в памятном балконном проеме. Она не считала, сколько точно времени прошло с тех пор, но родные лица уже начинали забываться, стираясь из памяти выцветшей краской. Катарина горько сжала пальцами край теплой бадьи, не заметив, как едва заметно вмялось вовнутрь влажное дерево.       Коли представится случай возвратиться, предстать вновь перед семьей, слугами и мужем… повиниться перед ними, склонив голову, прижав к сердцу руки — сумеет ли она отречься от исполненного своего желания во благо безопасности и покоя?..       Катарина, покачивая мокрой головой, бросила рассеянный взгляд на лавку восколея и обомлела. Через мгновение, прошлепав по полу босыми ногами, она уже притаилась у окна. Под дверьми стоял никто иной, как господин стражник, не далее, как в полдень нарычавший на нее и теперь сопровождающий высокого худого мужчину в богатых одеждах. Они стучались совсем недолго, а затем в дверном проеме показался Регис с безукоризненно вежливой улыбкой на лице. Гости зашли в дом, а Регис поднял краткий взгляд на окно, в котором стояла Катарина, на мгновение странно прищурился, и исчез внутри. Только потом она поняла, что стояла тут в чем мать родила, едва вылезши из теплой бадьи.       Она исходила всю купальную комнату вдоль и поперек, то краснея от стыда, то выстраивая цепочки зловещих мыслей, ожидая, когда же незваные гости наконец уйдут, но на это понадобилось не менее получаса. Чародей (а это, по всей видимости, был он) вышел из дома Детлаффа немало довольный и нагруженный непонятными пергаментными свертками, перевязанными тесемкой. Он неспешно прошествовал мимо по пустеющей улице, не подняв головы.       Через несколько секунд в дверь бани учтиво постучались.       — Ты можешь возвращаться, Катарина, — произнес приглушенный голос Региса, но она могла бы поклясться, что из дома он не выходил. По крайней мере, не через главную дверь.       Она спохватилась, натягивая на себя порядком надоевшую одежду (в одном и том же платье больше одного дня она никогда не ходила!), и наконец распахнула дверь, пряча смущение за показной дерзостью. Мокрые волосы обвисли грустными прядями и выглядела она сейчас не ахти как, но Регис неизменно галантно подал ей прохладную ладонь, привычно обежав ее взглядом сверху-донизу (что теперь вызывало в ней совсем другие эмоции), и они медленно спустились с ним под руку по лестнице, словно прогуливались по парковой аллее.       — Чего хотел гость? — осторожно спросила Катарина, больше нужного опираясь на подставленную руку.       — Воска, — спокойно ответил Регис. — Господин чародей, о чьем прибытии ты так любезно уведомила нас заранее, прослышал от кузнеца, в чьем доме остановился, об искусном восколее, и решил выкупить у него весь запас.       Катарина умолчала о том, что кузнеца того она видела лично, потому как ей было очень стыдно за собственную выходку, хоть она и ни капельки о ней не сожалела.       Спросила только:       — И зачем?       — Воск бывает нужен для некоторых магических ритуалов. Мы не видели причины ему отказать, к тому же, это вызвало бы подозрения. Тем более так дорого воск я еще не продавал.       Регис учтиво распахнул перед Катариной сначала дверь бань, а потом и дверь дома Детлаффа, но последнего внутри не оказалось.       — Как я уже упоминал, сегодня ночью, — Регис задумчиво посмотрел на Катарину сверху вниз, — мы с Детлаффом отправимся в город.       — Но это опасно! — совершенно не тактично перебила его Катарина, упирая руки в бока. Регис окинул ее лукавым взглядом, сдержав усмешку, но глаза его блестели. — К тому же, Драгорн…       — Драгорн не сумеет проникнуть в этот дом. Я позабочусь об этом.       Катарина сглотнула, и в очередной раз за этот день их взгляды скрестились, гораздо более откровенные, чем слова. Она не спрашивала, как именно Регис намеревается проявить свою «заботу», а Регис не спрашивал, почему не спрашивает она.       — Потому, — продолжал Регис, — я настоятельно прошу тебя ни в коем случае не покидать этого дома без весомой причины. Либо мне придется тебя запереть.       — Если бы я сегодня не вышла в город, вы бы ничего не узнали про чародея!       — Совершенно верно, — Регис склонил голову.       — И если бы я тогда не наткнулась на Детлаффа, ты бы… вы бы его не нашли!       — Вполне вероятно.       — А… — Катарина осеклась, ощущая бесполезность собственных усилий, и только раздосадовано покачала головой.       — Я доверяю тебе, Катарина, — пристально глядя на нее, заметил Регис. — А потому, я надеюсь на твое уважение к моим просьбам. Во всяком случае, к этой. Я оставлю ключ здесь, на комоде, но, пожалуйста, не нужно рисковать почем зря.       Нынешний тон Региса не шел ни в какое сравнение с утренним. Катарина будто бы оказалась внутри нашумевшей сказки про Синюю Бороду: и дверь открыта, и ключ есть, но заходить в комнату — не смей.       Регис кивнул, неотрывно глядя ей в глаза, словно мысли читал, потом медленно положил ключ, куда обещал, и молча же вышел, плотно притворив дверь.              Катарина ворочалась с боку на бок, то проваливаясь в сон, то приходя в себя на узкой кровати, единственной во всем доме. Только сейчас ей пришла в голову мысль, что Детлафф и Регис, видно, ночевали в другом месте, а то и вовсе на полу, в прошлую ночь.       Судя по положению луны, было уже за полночь, и скудная меблировка комнаты зловеще темнела по углам. Один только ночной горшок блестел выпуклым боком в белесом свете, но Катарина и не рискнула воспользоваться им, ведомая естественным девичьим смущением. Мысль о том, что она ночует в доме, в котором, кроме нее, проживают только двое взрослых мужчин, она в который раз гнала прочь.       Но стоило закрыть глаза, как начинался новый виток страданий, полный кошмаров с окровавленным лицом Детлаффа или оскаленным — Региса, или, что хуже, той бруксы, что набросилась на нее на улицах Боклера. Дурные сны приходили к ней и раньше, как ко всякому живому человеку, но те, что Катарина видела теперь, становились реальнее изо дня в день, словно мир сновидений пил из нее жизнь, обретая плоть и кровь. Она умолчала об этом, не желая быть еще большей обузой, а теперь размышляла, не являются ли двое нечеловеческих существ, что разделили с ней путь, причиной этих кошмаров. Подтвердились ее самые худшие опасения — в доме действительно не было ни одного зеркала. Это было бы не так страшно, если бы люди, в нем жившие, отбрасывали тень.       Что-то заскреблось в окно, и Катарина окончательно проснулась. Она резко села, спешно натянула одежду, сетуя на отсутствие хотя бы какой-то другой тряпки, в которой могла бы спать. Звук больше не повторялся, но сон исчез, сгинул, уступая место беспокойству. Катарина осторожно подобралась к окну, выглянула наружу, не обнаружив явной опасности, и рука сама собой потянулась к подаренному зеркальцу, что лежало подле нее тут же. Отражение в ответ грустно вздохнуло: щеки впали, под глазами залегли круги и даже глаза как будто бы потускнели. Катарина покачала зеркальце и так, и эдак, но позади нее лишь чернели неуютные стены комнаты.       — Катарина, — произнес из-за спины голос Детлаффа, и зеркальце, жалобно звякнув, упало на пол, наискось треснув. Дурной знак.       Детлафф слегка приподнял брови в ответ на дикий взгляд девушки. Она смотрела на него круглыми глазами, но как ни пыталась — не сумела сдержать в пальцах нечеловеческую дрожь.       Секунду назад Детлафф стоял прямо за ее спиной, но в зеркальце никого не было, кроме нее самой. Она готова была в том поклясться. А это значит…       — Я не хотел тебя испугать, — совершенно равнодушно заметил Детлафф. — Регис просил сообщить, что мы отбываем через полчаса.       Он, не скрываясь, поморщился собственной фразе, совершенно не обрадованный новой роли почтальона.       — Через полчаса? — тускло переспросила Катарина, силясь скрыть волнение.       — Да. Мы вернемся вскоре.       «Это-то и страшнее всего», — едва не вырвалось у Катарины, но она только плотнее сжала губы.       — Тебе стоит поспать, — смилостивился Детлафф, разглядывая ее, как сломанную игрушку. — Регис сварил тебе сонный отвар. Он внизу, на столе.       «Сонное зелье».       Детлафф помолчал, после чего развернулся и направился к лестнице в своей манере — не прощаясь и не ожидая напутствий.       Катарина тут же юркнула в кровать, ожидая, что мужчина вернется и вынудит выпить колдовское зелье, но в комнате стояла непроницаемая тишина, и Детлафф — отчего-то не торопился. Она лежала с закрытыми глазами, сжимая пальцами края одеяла под подбородком и не видела, как насмешливо обернувшийся Детлафф посмотрел на лежавшее неподалеку разбитое зеркало, как неслышно усмехнулся и как нехорошо сверкнули его глаза. А потом она провалилась в сон, столь же неестественный, сколь и все вокруг нее происходящее, только теперь в нем не было ни одного кошмара.