Демоны Луффи

Я был страшно вымотан. Был вымотан и морально, и физически, как и вся моя команда. Почему? Да просто потому, что с тех пор, как мы вошли в акваторию Большой Мамочки, у нас не было Возможности даже просто отдохнуть, не говоря уже о том, чтобы выспаться. А ведь ещё и до того момента у нас была большая работа. Договориться об условиях союза, собрать весь флот, припомнить всё, что мы знали о Большой Мамочке, её семье, союзниках и подчинённых, и о её акватории. И всё это за несколько дней! Потом мы составляли план… Точнее действовать решили без плана, по старинке, когда каждый выбирал себе цель. Как, например, Кавендиш выбрал себе какой-то там особый форт, которым Мамочка особенно гордилась, и на котором держалась оборона её акватории. Или как Зоро, не задумываясь, в противники выбрал Катакури, второго сына Линлин, вместо первого, которого забрал себе Рэкхем, буркнув что-то о том, что у них старые счёты. И как-то вдруг получилось, или выяснилось, но в какой-то момент мы осознали, что у нас никак не получится свалить Мамочку, не захватив хотя бы часть её территории при этом. Ох, не так я желал стать королём, не так. Но детские мечты часто далеки от реальности. И раз уж мои мечты не разбились об эту самую реальность, для их достижения мне приходилось мириться с некоторыми… нюансами, о которых совсем не мечтал. Таким нюансом была и необходимость становления Йонко, и приобретение собственной акватории. Это было, словно ступенью на пути к мечте, забраться на которую было непросто, и ещё сложнее удержаться на ней. Но… В общем, я даже размышлять на тему не стал, примирившись с реальностью. А потому спокойно решал вместе со всеми, над какими островами мы будем захватывать контроль, а какие оставим на растерзание Кайдо и Тича. Почему так? А потому что Флоту Соломенной Шляпы просто не было резона захватывать всю акваторию Линлин. Во-первых, у нас было просто недостаточно кораблей и людей, чтобы удержать всё. А во-вторых, я стремился дальше. Можно сказать, что мне просто нужна была отправная точка на этом этапе. Вот и всё. Закрепляться на этой ступени слишком крепко было ни к чему. Планы строили долго. От них разболелась голова, и не только у меня. Мои накама спорили с командирами моих дивизий, потому что хоть они и приняли друг друга, хоть и могли работать вместе, а характерами ещё не притёрлись, да и плохо понимали склонности и способности друг друга. И, кроме того, командиры флотов, особенно новички, просто не понимали, что в моей команде все плевали на субординацию и действовали всегда именно командой, потому что каждый знал свои обязанности, и чего ждут остальные. Они не понимали, что у меня не было матросов на корабле, а должности были формальностью. Опять же наш скандалист Кавендиш даже возмущался, мол, собрались только капитаны и первые помощники, и почему это вся моя команда присутствовала на собрании. Он понимал, что перегибает палку, понимали это все. Но реакции ждали только одного человека… И подобные ситуации случались. А кто страдал от этого, Ник? Верно, их непутёвый капитан. Один раз даже рявкнуть пришлось, чтобы угомонить спорщиков. И долго и въедливо объяснять Кавендишу, да и остальным, чем моя команда отличается от всех прочих. И всё-таки с планами было покончено. Мною были решены все разногласия, и таким образом был достигнут результат. Для начала мы решили подорвать столпы территориальной безопасности Империи Линлин: захватить или уничтожить крепости, форты. Вернее как, для начала? Все действия плана должны были совершаться примерно одновременно, с разницей в несколько часов, с целью отвлечь и рассредоточить силы противника, а уж потом подобраться к главной сладости нашей затевающейся безумной вечеринки. Атаки на форты должны были начинаться с того момента, как мы высадимся на берег архипелага и королевства Тотленд, а точнее на главный остров архипелага: Пирожный Остров, по совместительству, главный штаб Йонко большой Мамочки. С того момента, как мы вступали на землю Пирожного острова, начинался своеобразный обратный отсчёт, и мы либо успевали эпично появиться на свадьбе, либо не успевали и план можно было смело считать проваленным. Разумеется, даже мысли о возможности такого исхода ни у кого не возникало. Мы все, весь Великий Флот Соломенной Шляпы горел энтузиазмом взять эту высоту. А точнее свернуть эту гору, в лице семьи Шарлотты. Итак, мы отплыли с Зои. К слову, к моей команде как-то незаметно присоединился минк-ягуар Педро. У него тоже то ли были личные счёты с кем-то из команды Линлин, то ли ещё что, но напросился с нами, навязался и всё. Мои накама заранее приняли его новым накама, и парень вроде был неплохим, этаким рыцарем чести и доблести. Мне-то хватало тех друзей, что уже плавали со мной. И обычно их я выбирал сам. Но иногда позволял им выбрать за меня. В конце концов, и флот свой я заполучил также. Вот. А уже после отплытия вдруг выяснилось, точнее мне Санни сообщил, что на корабль пробрался «кролик». Кроликом оказалась крольчиха-минк, Морковка. Она пробралась «потому что всегда мечтала… ей было интересно…». Короче. Ник, я даже слушать её не стал. Просто сделал вид, что так и должно быть. Только попросил Робин сообщить на Зою, куда делась Морковка, чтобы её не теряли. Возвращаться было дурной приметой, и не то, чтобы я в неё верил, просто не хотел терять время, но и не бросать же крольчиху в море?! Мы с парнями смотрели на всё увеличивающееся количество девушек в команде, и грустили. Когда мы были массой — мы ещё могли легко отстоять мнение большинством, но теперь… разве что упрямством. С другой стороны, Робин и Моне всегда были на моей стороне, хотя и не прочь были пошутить над нами с парнями… Так, ладно. Не отвлекаемся, Ник. Я же рассказывал о поворотном моменте моего приключения… И вот, без особого плана как такового, мы вошли в акваторию Большой Мамочки. Нам слишком легко давали пройти сначала, так, что даже Чоппер занервничал, не говоря уже об остальных. Все понимали, что нас ждут, загоняя в ловушку. Потом в разное время у самого горизонта стали появляться и исчезать корабли, вынуждая нас менять курс, чтобы они нас не заметили, хотя большинство накама понимали, что о нас прекрасно знают, и пытаться скрыться бесполезно. Таким образом, нас просто вели, вынуждая плыть туда, куда нужно было Линлин. Впрочем, нам тоже необходимо было плыть именно туда, куда нас вели. И всё равно, постоянное напряжение сказывалось. И на сне, и на нервах, и на уверенности в собственных силах. Нам пришлось зайти на один из островов, чтобы пополнить припасы. И мы почти сразу поняли, почему нас вели именно на этот островок архипелага. Мы познакомились с невестой Санджи, Пудинг, именно там, в одном из кафе. Симпатичная, но мне не понравилась. Никому из нас, кроме, разве что, Морковки. Она нам неприкрыто лгала. И чтобы это понять, не нужны были никакие сверхспособности: мы просто хорошо знали нашего кока, и то, как она нам описала его слова и действия — не соответствовали нашим знаниям о нём, и его реакции в различных ситуациях. Пудинг настойчиво просила нас спасти Санджи, потому что он хотел быть с нами, и ради этого готов был отказаться от неё. Подозрительно, не так ли, Ник? Но мы всё равно любезно воспользовались информацией о «лазейке» в защите акватории Линлин, предоставленной Шарлоттой Пудинг. Просто решили сыграть по правилам, придуманным Мамочкой, чтобы легче было обыграть её. Она же не знала о нашей осведомлённости… И даже если догадывалась о ней, всё равно не рассчитывала на то, что что-то может пойти не по её плану. Всё и шло по её плану, потому что я дал команду Кавендишу о наступлении, вступая на Пирожный остров, где нас явно ждали. Я не стану описывать странный лес, в котором мы высадились, Ник, как и странного мужика, которого мы вынесли, с его крекерными способностями. Говорящие деревья, трава, грибы и ещё всякая хрень меня уже не удивляла. В конце концов, я до сих пор задавался вопросом каковы на вкус рыболюди, и почему на Зое я разговаривал и, более того, договаривался с потенциальной добычей, решившей вдруг эволюционировать до разумных. Нами быстро укротила плоды моего воображения, или последствия способностей Линлин как-то, я и сам не понял как, а Френки в это время преспокойно отловил одну из дочерей Мамочки, обладающей способностями Дьявольского Фрукта по управлению зеркалами, а так же связыванию их внутреннего пространства между собой. Её звали Брюле, и, пообщавшись с ней, мы поняли, что план Линлин уже потерпел крах, ведь мы должны были погибнуть в лесу… Какая жалость. Нас было слишком много, и нам было скучновато. Особенно скучал Зоро, который и вынес, на пару с Бруком, крекерного мужика, которого я почему-то не знал. Брюле прихватили с собой: её способности могли пригодиться. А потом пришли в гавань… Кораблей там была… масса. Их всех так и тянуло сжечь… Вот только ни у кого из нас не поднималась рука. Мы знали, что корабли живые. А кое-кто из команды, первоначальный состав, ещё помнили смерть Мэри в огне… Но оставлять команде Шарлотты возможность сбежать… мы долго сомневались. И снова нервничали. В тот миг, когда я собирался призвать ветер, чтобы всё же уронить несколько масленых фонарей на бочки то ли с порохом, то ли с чем-то алкогольным, погруженные на борт, но не сгруженные в трюм, мою руку внезапно перехватил Усопп, странным взглядом, заглянувший мне в глаза: — Не надо. Только не ты, Капитан. — Я вопросительно склонил голову к плечу, но мой канонир с ответом замялся, будто опасался моей реакции. — Ты и так много на себя берёшь обычно, — вмешался Френки. Я сделал вид, что не заметил облегчённого выдоха Усоппа, будто его спасли от необходимости отвечать. — И устроим пожар утром. В ночи, — а дело происходило именно в это время, — пламя будет видно слишком далеко. Это сорвёт нам планы, — заметила Робин. — Лучше, когда гости соберутся на праздник, и вся охрана будет сосредоточена там, — поправил её Марко. Я прикинул: его замечание было логичным, но от пристани было далековато до королевского дворца Тотленда, и мы рисковали не успеть «с пожарища на бал». Впрочем, этот риск того стоил. Да, то была ночь небольшой передышки. И всё же спать мы себе особо не позволили. Покемарить пару часов, да с караулом, не больше. Мне так и не ответили, почему корабли должен жечь не я. Даже Зоро отвечать отказался… Буки… Время от времени мне докладывались командиры о достигнутых ими успехах в разрушении морской империи Большой Мамочки. А к утру доложился Рэкхем, пообещав прибыть со своей командой как раз к моменту, когда начнётся заварушка. С ним подрывался и Бартоломео. А утром, как ни странно, вызвавшийся Усопп, одним из зеленострелов, хладнокровно расстрелял корабли Большой Мамочки и её союзников. Нашей задачей в тот миг было прикрыть канонира, и не допустить, чтобы мамочка узнала о нашей проделке до момента, когда корабли хотя бы не сгорят до того состояния, при котором на них невозможно будет плыть без капитального ремонта в доках. Но я этим почти не занимался. Я смотрел на самого своего трусливого и эмоционального друга, и поражался. Неужели это тот самый парень, который в голос выл, когда Мери тонула? Человек, который перенёс гибель нашего первого корабля болезненнее всех, теперь сам убивал чужие корабли. На его лице была горечь, но руки не дрожали. Гордиться бы мужеству накама, который тоже восходил на новую ступень на пути к своей мечте… Только почему, хоть он это делал не по приказу, я чувствовал себя чудовищем?! Мы оказались во дворце, прямо на свадебной церемонии, успели туда, благодаря пленнице Френки, Шарлотте Брюле. Гостей было много, и скрыться в их толпе труда не составило. Я даже по привычке из Серого Терминала, обнёс карманы нескольких гостей пока пробирался в толпе ближе к торту, сокрытый плащом. Всё-таки людьми мы были выделявшимися, с особыми приметами, без плаща было никак. И, тем не менее, на нас никто не обратил внимания. Все были слишком восхищены парой… Должен заметить, это незабываемо, слушать речи друзей об их преданности общим мечтам, разделённым на всех. И гордость распирала так, что крика сдержать не удалось. Только кричал не я один. Кричали мы все. И новички в команде будто чувствовали, что должны сделать, чтобы навеки стать одними из нас… И Джимбей как-то про нас прознал… Но, морские короли их задери, откуда взялись татуировки?! Ладно. Я понимал, что не время. В тот миг, когда мы вставали против всех, наши чувства и желания были едины. Команда. Словно единый организм. Мы чувствовали друг друга, и дышали в унисон. И это было… непередаваемое чувство… от которого дух захватывало восторгом. Жаль, обстоятельства не позволили нам насладиться им. Первым напасть на нас рискнул Джадджи. Точнее напал он на меня, что-то бурча про мальчишек, которые возомнили себя невесть кем, и портят старшим планы. Но меня папаша моего кока так и не коснулся. Его легко, даже играючи, отправил в гигантский торт сам Санджи, прорычав: — Не смей касаться моего капитана! — Его братцы, узнаваемые по специфичным бровям, в виде спиралек или мишеней, аж повставали из-за столов, открыв рты: явно не ожидали такого от своего блудного и такого неправильного, когда-то самого слабого брата… Линлин отказалась от поединка один на один. Сражение грозило кончиться, так и не начавшись. Всё же мы с командой были сильны, но против всей команды Мамочки… Команда Йонко — это не десять тысяч рядовых дозорных, или агентов мирового правительства. Каждый из них стоил своей награды за голову — они были у всех присутствовавших — или были недооценены. Они бы просто задавили нас числом, но… тут, ко всем морским чертям, вход в церемониальный зал дворца разнесли пушечным залпом… ребята Уильяма, внося хаос в уже сорванную церемонию бракосочетания. В пролом, где раньше были ворота, тут же ввалился Бартоломео, и, с криком «КАПИТАН», не замечая никого на пути, ринулся ко мне… Это была та ещё заварушка. Мы устали, но сражались как все. Там была каша, потому что сражались мы в слишком мелком помещении для большой битвы. Впрочем, королевский дворец мы сравняли с землёй быстро. Я не знал, что происходило с друзьями. Видел их только мельком. Они тоже сражались. На смерть. Как и я. Противников много, все — зверски сильны. А мы — вымотанные и уставшие. Преимущество было на стороне противника. Все преимущества были на стороне Линлин. И всё же, непонятно как, но мы стояли на ногах. Сражались, и даже побеждали. Наверное, только из гордости и упрямства. Кто побеждал? Кто-нибудь вообще побеждал? В пыли этого было невидно. Сколько прошло времени? Минута? Год? Двести лет? Вечность? Только тело тяжелело с каждым мгновением, и вера в собственные силы таяла… Нас бы задавили одного за другим. Медленно. Пожертвовав многими. Но задавили бы. Если бы характер боя не сменился неожиданно. Сигнал к смене действия прозвучал голосом разъярённой Шарлотты Линлин. Она кричала, кажется, на Рэкхема. Она, кажется, топала ногами, умоляя старшего сына встать на ноги, и прекратить претворяться мёртвым. Потом всё смолкло, но вскоре она стала горланить уже только моё имя… Всё дошло до того, что она согласилась на поединок, чтобы её возлюбленные дети не погибали. Только за пределами острова, чтобы не разрушать то, что ещё осталось неразрушенным. Только тогда я, осоловело оглядевшись, понял, что мы разнесли едва ли не половину острова, и хоть и немного, но несколько детей Мамочки уже были мертвы. С моей стороны потери, если и были, точно не в офицерском составе двух команд, точно не среди накама. Я облегчённо выдыхал… Мы договорились: сражаемся вдвоём, а команды просто наблюдают, без права вмешательства. И она поклялась мне клятвой, которую не смогла бы нарушить, поклялась именем монашки, которая была слишком добра к ней, на мой взгляд. Поклялась, что прикажет своим не влезать в бой. Она и приказала. Пока мы ждали корабли Линлин, выдалось время отдохнуть, и подсчитать потери. Мои накама были живы. Кое-кто в ужасном состоянии, но живы, и было ясно, что и без оказания хорошей медицинской помощи они жить будут. Ребят Рэкхема и Бартоломео потрепало сильнее. У них были и мёртвые, и при смерти находящиеся, и тяжелораненные. Я не поленился обойти всех, раз за разом, замечая в подёрнутых дымкой боли или усталости глазах, веру в собственных командиров и в меня, в капитана, обещал себе, что веры этой не подведу, и обязательно надеру зад Мамочке. Корабли Линлин прибыли быстро. Те, которые уцелели в битве с моим флотом. Их было ещё очень много, но уже не столь впечатляюще. Да и потрёпанных среди них, с дырами в парусах, или провалами в бортах, или без мачт, было немало. Всё же эффект неожиданности сработал. Семья Линлин загрузилась на корабли, и мы тоже вскоре отплыли. Накама молчали, глядя мне в спину, пока мы плыли. Никто из них не желал мне удачи: они просто молча верили в меня, когда-то доверив собственные жизни и мечты демону. Мог ли я позволить себе их подвести? И вот я стоял напротив легендарной женщины-Йонко, на рифовой отмели, совсем небольшой косе, замытой песком. Вокруг — воды Великого Океана, на приличном расстоянии в которых, выстроились вокруг отмели десятки, если не сотни кораблей. Это был флот Линлин, и мой флот. Представители Эйса, Шанкса, Кайдо и Тича. Представители дозора, Мирового Правительства, и Тенерьюбито, а ещё подоспела целая масса журналистов, Сверхновых разных поколений, и других пиратов и не только, желавших быть свидетелями… Я закрыл глаза, вдыхая в лёгкие как можно больше солёного океанского воздуха, ощущая брызги волн не очень спокойной воды на оголённой коже. И слегка «спущенные с поводка», а потому совсем не человеческие когти, впились мне в ладони, когда я сжимал кулаки с силой, пытаясь собраться. Этой бой должен был решить всё. Он должен был определить, способен ли я бороться за титул Короля Пиратов. Он должен был рассказать о том, насколько серьёзны мои намеренья. Он, этот бой, должен был показать, чего стоит слово Худшего из Худших пирата, по прозвищу Соломенная Шляпа. Первой напала Линлин. Слишком злая была. Она едва сдерживала свою яростную натуру, бесящуюся, когда что-то не так, как она хотела. Я, было, порадовался её нетерпению и импульсивности, потому что обычно эмоции заставляли совершать ошибки, но… Она быстро выбила, буквально, из меня мысль эту. Да, она пропускала мои атаки, и была очень предсказуема, позволяя мне отбиваться, но… она была слишком сильна и неуязвима во всех планах. Я быстро осознал, что в облике человека, без силы, скорости и выносливости демона, она меня быстро и просто до смерти измотает. И я высвободил свою истинную сущность легко и непринуждённо, как никогда прежде. Слишком много свидетелей для этого, скажешь, Ник? И что? В тот момент меня волновали только движения Линлин, собственное выживание, и поиск слабостей противницы. А крылья, хвост, грива и необычный цвет кожи? Ну, подумать свидетели могли многое, от того, что я как Тич, съел второй Дьявольский Плод, до того, что я из вида неизвестной расы или подопытный кролик учёных. Я был почти уверен тогда, что о существовании в далёком прошлом расы демонов не вспомнят. В конце концов, Иренея сделала для этого всё. Большая Мамочка удивилась, но не слишком. Она тоже подумала, что я съел два Дьявольских Фрукта и всё. Бой продолжился с новой силой. Мы не проверяли противника на прочность, мы сразу били изо всех сил, которые у нас имелись. Отчего маленькая рифовая отмель ходила ходуном как при сильнейшем землетрясении. В конце концов, врага, тем более такого как Йонко, тем более желающего тебя уничтожить, испытывать слабыми атаками было попросту самоубийственно. И чем я только не пытался пробить или прорезать её защиту! Нападал в лоб и исподтишка, с обманными уловками и просто с неожиданных сторон. Мои резиновые кулаки, даже заряженные Волей Вооружения были бесполезны. Кажется, она даже не чувствовала моих ударов. В камень я бы и то долбился с большей эффективностью, давно бы разрушив целую скалу, если не гору. Лезвия из стихий — воды, ветра, льда и тьмы — на неё не действовали, разве что обрили почти на лысо, да знатно потрепали одежду Большой Мамочки. Волны, призванные мной, и то и дело захлёстывающие её, ослабляли её в физическом плане, из-за воздействия воды на пользователей Дьявольских Фруктов, но заметного эффекта это не давало. Сильными порывами ветра, или же ударами кулаков я мог лишь сдвинуть её с места, отбросить, не больше. Но что самое невероятное, так это даже мой ятаган, заряженный моей Волей Вооружения просто соскальзывал с кожи Линлин. МОЙ ЯТАГАН, режущий сталь, словно масло, СОСКАЛЬЗЫВАЛ! Всё было тщетно. За столько времени всего, чего я смог добиться, это окончательной усталости. Меж тем, с каждым прошедшим мгновением ярость и безумие Мамочки успокаивались. Она не стояла на месте, и не ждала, когда я придумаю способ её одолеть, обойдя её защиту. Линлин нападала, и нападала яростно. Так как я её ничуть не боялся, сила Дьявольского Фрукта отнимать грядущие годы жизни на меня не действовала. Совсем. Но она не переставала пытаться, будто надеясь, что я позволю себе хоть на миг её испугаться. И, разумеется, на этом она не останавливалась. Она тоже пыталась ударить меня с помощью кулаков или ног, используя всю мощь своей Воли Вооружения. И, несмотря на развитость моей Воли Наблюдения, удары я всё же пропускал. И радовался, что моя Воля Вооружения никак не слабее её Воли. Её молнии и громы, и любые другие, оживлённые способностью её Фрукта, природные явления на меня не действовали. Что толку от молний, если я был резиновым? Да и перехватить контроль над ними мог с завидной лёгкостью, отправив по обратному адресу. Эта моя способность очень пугала Линлин, и жаль, что в отличие от неё самой, я не мог воспользоваться вспышками страха. И всё что она могла сделать — это отбросить меня от себя подальше. Никакого вреда. Прошло много времени, прежде чем мы окончательно выяснили, что у нас был не бой, а фарс. Патовая ситуация просто. У нас были примерно одинаково развиты Воли Наблюдения и Вооружения. Королевская Воля моя была сильнее, или Линлин не использовала свою в полную силу. Но много урона противнику она нанести всё равно не могла. Моя противница начинала дышать тяжелее, но не более того. Физические атаки не действовали ни на кого из нас из-за её непонятной защиты, и моего резинового тела, укреплённого Волей Вооружения. Способности управлять стихиями или погодой против друг друга тоже были бессильны. На её стороне была только голая мощь гигантского тела. А среди слабостей была её медлительность и неповоротливость. На моей стороне была Тьма, с помощью которой я мог закрыть ей обзор, крылья, дарующие возможность нападать с воздуха, а так же юркость и скорость. Но что толку, если навредить я ей всё равно не мог?! Из моих слабостей были чувствительные уши, которые взрывались, буквально истекая кровью каждый раз, когда она орала, разозлённая, что очередной её план не сработал. Я был почти глух уже, и едва-едва мог расслышать грохот грома над головой в небе: свернувшаяся кровь в ушах уже не позволяла взрываться моему мозгу ошеломляющей и дезориентирующей волной боли, едва не лишавшей меня сознания. Жаль только, что ЕЁ вопли я всё же слышал, и стонал каждый раз, мечтая, чтобы Линлин замолчала. Мы были в равных условиях. Бессмысленность и бесполезность собственных действий — они убивали. Со стороны однако, это был страшный бой. Потому что волны вздымались высоко, под действием ударных волн наших скоростных и очень сильных атак, вызывая вокруг островка настоящий шторм. Потому что грохот ударов был такой, что был похож на взрывы гигантских вулканов. И как хорошо, что я его слышал только вначале боя, этот грохот. Воздух сильно наэлектризовался от столкновений чудовищных Воль до такой степени, что от всего металлического пришлось быстро избавиться, потому что металл и хорошо заряженный воздух притягивали молнии, которые я не всегда успевал перехватывать. Пришлось избавиться даже от пуговицы на штанах, которые теперь держались лишь на повязанном на поясе куске ткани. Однако корабли соглядатаев не могли избавиться от металла, из-за чего уже несколько из них горело от попаданий молний, а два уже и утонули… Это был бой двух чудовищ. Вынужденных сражаться до тех пор, пока кто-то из них не упадёт обессиленный. Время шло. И пот уже тёк с меня градом, заливая глаза мутной пеленой, заставляя одежду и волосы неприятно липнуть к телу, мешаться. Костяшки кулаков давно были сбиты в кровь, и, кажется, уже даже не до мяса, а до кости, и никакая Воля Вооружения от этого не спасала. Она лишь не давала костям сломаться. В суставах, кажется, уже что-то скрипело… Все мышцы горели жидким огнём от не ослабевавшего напряжения. Кровь — готов был поспорить на что угодно — кипела в жилах. И несмотря на всю мою любовь к холоду, любой, даже самый слабый порыв ветра, буквально выкручивал мои перегретые и перенапряжённые мышцы судорогами, вызванными разницей температур. Сердце билось в груди так быстро, что я не успевал считать его удары, и знал, что будь я человеком, даже если выжил бы после битвы — заработал бы какой-нибудь особо мучительный порок сердца, который не в силах был бы вылечить даже мой Чоппер. Общее утомление и скапливавшаяся усталость делали тело ватным, тяжёлым, медлительным, трудноуправляемым. Да и, в общем, тело казалось чужим, всего лишь бесполезной оболочкой, невыносимо тесной одеждой, которую хотелось сбросить и вырваться на свободу. Душа просилась на волю из бренного тела?! Я не знал. Эх, быть может, если бы я не был так вымотан к моменту этого чёртового боя, всё сложилось бы иначе… Удар. Атака. Ещё удар. Молниеносный выпад, и плавный сброс набранной скорости, чтобы не разбиться в лепёшку. Пропустить неожиданный удар, от которого невозможно было увернуться в моём текущем состоянии, и буквально уговорить себя встать, выползти из воды на берег, игнорируя судороги, вызванные холодной водой. И снова напасть, чтобы отбросить уже противницу, и попытаться пробить её защиту, пока она в воде, пока сила Дьявольского Фрукта не действует… чтобы быть схваченным за волосы или хвост, и едва не захлебнуться в воде. Куда меня утащат руки противницы, и попытаются затоптать там же… — Ху-ху, — тяжело дышала толстая ведьма, чёртова Большая Мамочка, в одну из коротких передышек, что мы позволили себе устроить. — А ты всё же силён, чёртов мальчишка, и ловок, — шипела великая Йонко, странно задумчиво. Я едва-едва её слышал, больше читая по губам. — Похоже, как я не могу достать тебя, так и ты — меня. Мы — равны. — Есть… предложения? — пытался отдышаться и я, опираясь руками на полусогнутые колени и не сводя взгляда с врага. В тот миг я был готов выслушать и рассмотреть любую идею, которая прекратило бы это. — Станешь моим мужем, — огорошила меня Йонко, омерзительно облизнувшись, и всё ещё пытаясь отдышаться. — Ху-ху, и когда я стану Королевой Пиратов, ты — Королём. А наши потомки будут править миром. Вслед за нами… — Я только на миг позволил воображению представить это… Я и великанша, которая была раз в шесть выше меня, и раз в двенадцать толще. Только один миг, и я… тут же закашлялся от отвращения, готовый на месте выплюнуть лёгкие, и отказаться от чего угодно, лишь бы забыть представленную картинку. — ДА НИ В ЖИЗНЬ! Это ОТВРАТИТЕЛЬНО!!! — заорал я во весь голос, вызывая новую волну, кругом исходящую от отмели. Шарлотта Линлин мгновенно разъярилась, видимо, близко приняв к сердцу моё замечание, и вновь напала… используя силу отнимать годы жизни. И на этот раз… удачно, ведь предложенная перспектива меня напугала, в чём наверняка и состоял её план. Правда, похоже, отняв у меня неизвестное количество лет жизни, Мамочка схлопотала отдачу. Всё же я не был человеком, и это могло сказаться на её способностях. По крайней мере, она мгновенно побелела, а на её роже выступил пот крупными каплями, будто она съела что-то ядовитое, отравившись. В тот миг я не думал о том, чем мне это грозило, отнятые годы жизни. Я, просто взяв себя в руки, попытался нанести ответный удар любимым мечом… И, морские короли меня задери, у меня ВЫШЛО! Фонтан алой крови обагрил близлежащий песок и воду, и жаль, что это была рука, и что большего мне противница сделать не позволила, собравшись и придя в себя. И всё же, фактически, это было открытием счёта. Один-один. С новыми силами, открыв в себе сто двадцать восьмое дыхание, мы накинулись друг на друга с новыми атаками, потому что возможность, шанс одолеть противника, всё-таки БЫЛ! Наверное, в миг своей маленькой победы, мне и пришла в голову мысль, что чтобы пробить защиту Линлин, нужно её ошеломить так, чтобы она сбила концентрацию. Шокировать её. Если бы я не показал ей демоническую природу, которую она приняла за силу второго Дьявольского Плода — можно было бы сыграть на этом, но… Эта карта уже была разыграна. Что мне оставалось? Я был страшно вымотан. Я устал. Я едва-едва сохранял здравость рассудка, готового в любой момент скатиться в ярость демонического безумия. Почему я сдерживался? Не знаю, Ник. Просто чувствовал, что нельзя, что иначе никакие клятвы не смогут предотвратить или хотя бы затормозить моё становление таким же кровожадным чудовищем, какими были мои предки, демоны. Короче, соображалка работала плохо. В сознании мысли перемежались желанием растерзать Шарлотту Линлин на кровавые ошмётки. И как бы я не бился, и не отбивался, нужной мысли в голову не приходило. И тогда я решил довериться инстинктам… Как-то вдруг вовремя Линлин атаковала меня «коротким кинжалом», который был с меня длинной. А я, вдруг повинуясь инстинктам, не стал защищаться… Короткий вдох был оборван вспышкой ослепляющей режущей боли где-то в боку. Я чувствовал, как моя разрезанная плоть воспалённо трётся нервными окончаниями и разрывами о сталь, и тянется и тянется вслед за ней, под давлением силы, вонзавшей оружие в моё резиновое тело. Клинок казался раскалённым: так я чувствовал его обжигающий холод, разгорячённой битвой плотью. Ни вдохнуть, ни выдохнуть казалось невозможным. При попытке — приходила страшная боль, грозя лишить меня сознания. Половина тела сразу онемела, сознание дополнительно затопил дурманящий запах собственной крови. И меня захватил непонятный ступор. И пусть никто никогда не узнает о том, скольких усилий мне стоило привести себя более-менее в чувство. Чего стоило уговорить себя сосредоточиться, абстрагироваться от боли! И оценить нанесённый ущерб: по первым признакам и ощущениям, похоже, жизненно важные органы были не задеты. А уж сколько я пытался вновь подчинить себе онемевшую часть тела?! Это просто не передать словами. Я себе клятвенно пообещал больше так не делать, не подставляться… Дальше — больше. Я обвис на чужом клинке, притворившись бессознательным или мёртвым, незаметно крепко цепляясь за меч, чтоб не навредить себе сильней. Йонко мгновенно издала победный рёв, от звука которого меня затошнило: кажется, голова уже не выдерживала резкие крики, и бунтовала. Линлин резко подняла меня на уровень груди, то ли чтобы убедиться в победе, то ли чтобы рассмотреть мой труп, отчего у меня точно потемнело бы перед глазами, если бы они не были закрыты. И вот, в тот миг, когда она меня подняла, я неожиданно низко зарычал, и не как человек или зверь, а как настоящий демон, используя, в том числе и частоты, которые человек мог услышать разве что подсознательно. И вот тогда-то я, резко открыв глаза, и всадил ошеломлённой Линлин ятаган, который всё ещё держал в руке, куда-то в район сердца. Уловка сработала как надо. Но всё равно это было слишком неожиданно для нас обоих. Линлин неверяще посмотрела на меч, длинную зубочистку для неё, торчащую из её груди и пятно крови, расползающееся по истерзанному моими ветрами платью. Её глаза медленно стекленели. Она резко выронила клинок со мной, и мгновением спустя меня пригвоздило им к земле, а затем едва не раздавило рухнувшим телом, которое жизнь ещё не покинула, но активно этим занималась. Руки не слушались, просто отказывались подчиняться, и крепко держать, вытаскивая из тела «маленький» кинжал. Они дрожали, будто силы покинули меня в тот же миг, когда я воткнул ятаган в грудь великой женщины-Йонко. Хм, а была ли возможность победить её, не убивая? Понемногу, по миллиметру, игнорируя боль, и ломоту во всё ещё разгорячённом теле, вынужденном валяться на обжигающе ледяном песке, я всё же вытащил чёртов клинок из себя. Сил отбросить его не хватило, так что он просто упал рядом. Я пытался вдохнуть, хотя бы медленно, хотя бы немного воздуха так, чтобы не потревожить зажатую руками рану. Препятствие было убрано, а потому я стал активнее терять кровь, чувствуя, что… остываю. Перевернулся на живот, сел и встал я как в тумане, едва осознавая себя. Кажется, даже после битвы с Минго я не чувствовал себя ТАК паршиво. Можно было бы легко поправиться. В конце концов, крови чужой было много, но… на глазах у всех соглядатаев я не мог её пить. Сил хватило на то, чтобы добрести до груди Линлин, выдернуть из неё ятаган и, сделав ещё пару шагов, коснуться рукой её шеи в районе сонной артерии. Впрочем, и так было ясно: мертва. Её гигантскому телу хватило моего ятагана-зубочистки. Победа в этой битве была за мной! И боевой клич сам собой, помимо воли, вырвался у меня из груди, вместе со всей мощью Королевской Воли. Новые круги волн стали расходиться от островка снова и снова, вызванные то ли звуковой волной, то ли Волей. Первые, выступившие из окружения корабли, моя Воля изрядно разрушила. К счастью, эти корабли были частью флота Большой Мамочки, а не моего… Меня медленно, но верно охватывало онемение, с которым я больше не боролся. Я не знал, сколько прошло времени до момента, когда Зоро накинул на меня капитанский плащ, прикрывая и рану от чужих глаз заодно, и когда моя команда осторожно вела меня на борт Санни, и сколько потом прошло времени. Я стоял на борту, и ни на кого не смотрел, пока мы выходили из окружения того самого островка, на котором я сражался с раздражающей меня, но всё же великой женщиной. Мы плыли мимо кораблей дозорных, но ни они, ни корабли иных моих врагов не посмели преградить путь нам. И только когда все прочие корабли скрылись за линией горизонта, я выдохнул слабо, и позволил усталости и онемению окончательно одолеть меня. Перед глазами потемнело, и без того расплывчатый мир покачнулся, и…