***
— «Новая неделя в очередной войне, разгоревшейся в Новом Мире Гранд-Лайн из-за амбициозного безжалостного кровожадного пирата, Худшего из Худших, быстро ставшего Йонко Монки Д Луффи, по прозвищу „Соломенная шляпа“, принесла очередные, но явно не последние жертвы…» — Пф, они бы ещё все достижения Кэпа перечисляли каждый раз, когда упоминали его имя в газетах! — «На этот раз под натиском его флота пали ещё шесть островов. Четыре королевства, входящих в состав Мирового Правительства, три из которых сдались без боя. Несколько баз Морского Дозора спешно развёрнутых на покинутой пиратами Большой Мамочки земле уничтожено. Десяток кораблей Морского Дозора покоятся на морском дне. Сотни дозорных пали от рук последователей Мугивары. И, кажется уже, что не было в истории пирата кровожаднее…» — Да, Луффи был прав, со стороны мы очень кровожадны. Занятно, что они не упомянули, что все дозорные с затопленных кораблей живы… Ну, почти все. По крайней мере, когда оставшиеся на плаву два линкора подбирали терпящих крушение товарищей, им никто из наших не мешал. Да и потом, когда они улепётывали, их никто не преследовал. Конечно, красиво звучит: «королевства пали». Но никто, естественно, не написал о том, что королевские семьи посылали к нам гонцов, принимая нашу власть и защиту действительно без боя. Я посмотрел на прикроватную тумбу рядом с собой. На ней ждали своего часа несколько писем от правителей разных островов к Луффи. Должно быть, они уже думали, что он их проигнорировал… Я скривился: этот идиот опять взял на себя слишком многое. И что в итоге? Мамочку одолел, Йонко стал, нас… защитил. Кто знает, что сталось бы с нами, не вызови Луффи Линлин на бой один на один и не договорись с ней о том, чтобы больше никто не сражался до тех пор, пока не станет ясен исход их боя. Чтож, Луффи вышел победителем. Я какое-то время думал рассердиться на капитана за то, что он лишил меня в частности, и всех нас на целом хорошей драки. Но драка всё равно настигла нас. Не просто драка, война, в которой мы отстаивали за капитана его новую акваторию по его же плану. В то время пока он сам… уже месяц не приходил в себя. Мы не знали в чём дело. Чоппер разводил копытами и говорил, что дело не в сквозной дыре у Луффи в боку. Рана, в общем-то, уже хорошо поджила, а капитан всё прозябал даже не во сне, а в отключке. Но в чём ещё могло быть дело? Наш судовой врач плакал, и говорил, что не знает. Он забыл про сон и еду, пытаясь вывести состояние Луффи хотя бы в сон. Но всё, что он выяснил, это то, что у капитана были сильно повреждены слуховые каналы громкими звуками. Никто не удивлялся, ведь Йонко там, в бою с нашим демоном, орала так, что даже у нас, находящихся на приличном расстоянии, закладывало уши. Что в тот момент творилось с демоническими или звериными ушами сложно представить. Не зря же Чоппер заткнул себе уши после первого вопля Большой Мамочки, ещё у неё же во дворце. Короче, наш корабельный врач предполагал, что Линлин повредила своим голосом что-то в голове Луффи через чувствительные уши, но это было лишь предположение, потому что признаков ни кровоизлияния, ни отёка он не обнаружил. А Луффи продолжал пребывать в отключке. Потому что как лечить, если не знаешь диагноза?! Тем более если больной не человек, а самый настоящий демон. К слову об этом, лечение ещё и осложнялось тем, что Луффи валялся в кровати в истинном обличии, а его хвост, будто отдельное существо со своим разумом, отгонял от хозяина всех. И даже для того, чтобы обработать и перевязать сквозное ранение, юркую, быструю и сильную конечность приходилось держать втроём. У всех, кто пытался делать это в одиночестве, были сильно ушиблены спины: больно уж ловко хвост отшвыривал нас от хозяина в стены. Таранить стены спиной — больно. Так что капитанский хвост мы дружно ненавидели всей командой. С такой защитой, ни о каких капельницах и речи идти не могло, из-за чего Чоппер едва ли не в истерике бился. Но с этим мы ничего поделать не могли. Тц, проблемы одни только с этими демонами… Хотя плюс в очень живом и подвижном хвосте всё же был: он говорил о том, что капитан непременно встанет на ноги. А в мире снова царил хаос, вызванный по сути одним… «человеком». Ну, потому что мы ему подчинялись… Газеты пестрели громкими заголовками, люди с азартом следили за новой кровопролитной и разрушительной войной, а виноваты были кто? Пираты Соломенной Шляпы. А кто же ещё?! Луффи всё-таки называли Йонко, но, учитывая, что со дня его победы прошёл месяц, обыватели и заинтересованные уже понемногу интересовались, а куда, собственно, пропал пиратский капитан, который всегда на передовой ставил всех на уши. В некоторых особенно смелых газетёнках уже задавались вопросом о том, жив ли вообще Монки Д Луффи… Они даже вызывали чувство какого-то Дежавю. Вроде и не так давно, но и вечность назад, после войны Белоуса люди уже задавались тем же вопросом. Только тогда мы исчезли всей командой. А теперь… только капитан. Ирония в этом даже была. Ведь тогда Луффи воевал с пиратами Белоуса против всех, а мы тренировались. Теперь было почти наоборот: мы воевали, правда, уже за свою территорию, пока кэп восстанавливался. Теперь нам приходилось воевать против всех. Ну, то есть не против всех. У нас был хороший союзник в лице одного из Йонко: старший братишка капитана совершенно не собирался воевать против нас. Напротив, он предложил помощь. Вроде как Луффи помог Эйсу, теперь его очередь помочь брату. Но совет флота Мугивар решил, что в помощи мы не нуждаемся. Это задевало нашу гордость. Ну что, мы сами справиться не могли, что ли? Эйс пожимал плечами, попросил, чтоб звали, если что, потребовал ежедневного отчёта о состоянии его драгоценного младшего брата, которого он милостью своей всё-таки с трудом, но доверил команде, и свалил восвояси, иногда всё-таки посылая нам подкрепления в особо острые, переломные моменты войны. Мы же остались, по сути, хоть и временно, но без капитана. И ведь ждать, когда он очнётся, было нельзя. Вот мы и воевали. Против команды и семьи Линлин. Правда большая часть флота держалась, видимо, только на страхе перед силой Мамочки, так что пираты разбежались. Кто-то присоединился к другим флотам, в основном, враждебным нам, кто-то поспешил вообще убраться и затеряться где-то в морях, а кое-кто, в основном союзники Мамочки, просились к нам во флот. За них ручался Джимбей, наш новый накама, буквально. Он хоть и был капитаном Пиратов Солнца, но после ухода от Линлин, передал капитанский пост своему Первому Помощнику, Алладину. Пираты Солнца безоговорочно стали частью нашего флота, и пока берегли родину, остров рыболюдей, и наш флаг, развевавшийся над королевским дворцом Рьюгу. Джимбею мы верили давно, но последнее слово было за кэпом, так что новые команды флота пока воевали вместе со всеми, не имея доступа в штаб, и на все собрания командиров флота. Среди новых команд, к слову, была команда сестры нашего паршивого кока. Ну как команда? Это были клоны в основном, созданные технологиями семьи Винсмок, которые так жаждала заполучить Линлин. Клонами командовали несколько преданных Рейджу людей, занимавших офицерские должности на её странном корабле. За неё поручился сам Санджи. А вот их папаша с позором подался в бега, или просто не смог принять факта, что его так легко одолел слабейший его сынок. Так что может, его уже давно рыбы сожрали. Королевство Джерма, в связи с пропажей короля, благополучно распалось: трое сыновей так и не смогли поделить корону. Эро-кок-то сразу от неё отказался. Правда с его подачи мы сделали ходку, и уничтожили почти все технологии его семьи, и данные по их разработке… В общем, команда и союзники Шарлотты Линлин для нас угрозы не представляли, ведь лишь некоторые из них держали оборону на отдельных островах бывшей акватории своей Мамочки. С Йонко Агаками Д Шанксом мы быстро договорились, без вопросов отдавая любимому дядюшке капитана острова, за которые и не собирались воевать, но которые представляли интерес для него. Так что основными нашими врагами были наглые и амбициозные вольные пираты, которых, как мы вдруг выяснили, было очень много, и, конечно, Йонко Кайдо, Тич и Морской Дозор. Хорошо хоть, что Мировое Правительство предпочитало воевать чужими руками… О, мы все быстро поняли, как плохо без основного руководителя. За территорию Линлин готовы были воевать почти все крупные силы мира. И не просто за территорию, а за каждый отдельно взятый остров и поселение в нём. Люди этих поселений боялись перемен. Они проклинали нас за то, что мы нарушили их дрянной, но покой, за то, что разрушили их мир, где всё было известно и определенно. От нас, от Луффи, они не знали, чего ждать. Да что там! Нас проклинал весь мир, потому что эта война затронула всех. И резко и сильно активизировавшийся Дозор, под командованием совсем озверевшего Акаину, пользовался этим, быстро развёртывая новые базы на островах, ранее подконтрольных Мамочке. Чёртов Акаину готов был положить весь свой флот, лишь бы не допустить признания Луффи Йонко, и появление у него собственной акватории. Только Мировое Правительство уже успело объявить капитана новым Королём Нового Мира Гранд-Лайн, одним из четырёх. Хотя у них был выбор между Луффи и Тичем. Видать, на Тича у них был больший зуб, чем на нас, раз Чёрную Бороду они никак не признавали. Впрочем, у Тича и достижений-то не было особых… Нам сильно облегчал ведение войны с дозором тот факт, что маринерам тоже приходилось воевать и с Кайдо, и с Тичем. Всё же сильные мира сего не собирались отдавать потенциально свою территорию заклятым врагам. В этом большинство пиратов были солидарны… Что я мог сказать про Тича? Он определённо уважал Луффи, и даже побаивался его, как мне показалось. Но и ненавидел, лютой ненавистью, гораздо более сильной, чем та, которую испытывала Линлин. Он жаждал любой ценой уничтожить Мугивару. У меня даже сложилось впечатление, что он не столько пытался захватить острова, увеличить и укрепить свою территорию, сколько искал нашу базу, или место, где восстанавливался Луффи, чтобы добить его, пока он слаб, а мы — заняты. Мы частенько отлавливали его шпионов везде, где можно и нельзя. Битвы с его людьми были самыми жёсткими, но сам он, по каким-то причинам, не участвовал в боях. Впрочем, как и Кайдо. Но именно у Кайдо был самый большой флот, и самая большая команда, так что именно он был нашим основным противником. И всё же, скорее всего, он решил не распылять силы, а просто готовился к полномасштабной войне с нами, теперь точно не недооценивая Луффи. Кораблей во флоте у нас было мало, людей — тоже. Распылять силы нам по островам тоже было нельзя, ходить между островами поодиночке — тоже. Каждый рядовой у нас был на счету, не говоря уже о более значимых лицах. Именно поэтому мы, команда капитана, команда флагмана флота, не могли позволить себе отсиживаться рядом с Луффи. Хотя без него… всё было не то, будто сам мир терял краски. Таскать его с собой на корабле мы тоже не могли, просто потому что это был риск, просто потому что он не мог защитить себя сам, а нам в эпицентре боёв было некогда этим заниматься. Вот поэтому он и валялся в своей кровати в замке штаба в Новом Мире, а мы, команда и командиры флота, по очереди дежурили возле него. И Чоппер, конечно же, редко покидал покои Луффи. Мы хотели поместить его в бунгало у озера, которое построил Френки, но и там он был достаточно уязвим. В конце концов, в штабе было много… чужих. Начиная от рыболюдей, которые ещё неизвестно как к нам относились в частности, и, заканчивая этими странными… «представителями», которые дожидались, когда Луффи очнётся. Представителями были накама Эйса, во главе с его Первым Помощником Джеком, а также Алмазным Джозом с его командой. А ещё в штабе торчал некий Бен, тоже с командой, Первый Помощник Шанкса. Их корабли отстаивались у пристани в небольшой гавани, а сами они терпеливо ждали новостей о Луффи. Я бы их не пустил в штаб. Но Луффи им доверял, а я доверял кэпу, так что… мы их «сопроводили» до базы. Да, вот сейчас шли кровопролитные бои, в которых мы уже потеряли несколько кораблей флота, а я вынужден был протирать штаны, сидя в кресле возле кровати Луффи, и почитывая газетёнки от сильнейшей скуки. Его отсутствие, кстати, сказалось и на общности флота. Просто некому было урезонивать вечных спорщиков. Кавендиш, например, подчинялся только Луффи, и отказывался работать сообща. Вернее не хотел, и долго упрямился, едва-едва позволяя себя уговаривать. У нас ведь все были гордецами, лучшими из лучших, а потому у нас часто из-за пустяков возникали споры. Всегда по мелочам. Например, кто и с кем плывёт на тот-то остров. Из чистого упрямства настаивали на своём, даже зная, что это глупо и самонадеянно. То ли и впрямь не понимали, что стояло ценой на карте таких дрязгов, то ли… В общем, поначалу было тяжело добиться хоть какого-то согласия. Мне, как Первому Помощнику и лучшему другу — что признала показательно даже команда, к моему удивлению — пришлось взвалить большую часть обязанностей Луффи на себя. Марко сочувственно хлопал по плечу, но помочь не пытался: сказал, что наелся этой должностью ещё у Белоуса. Пришлось быстро учиться хитрости у Язвы, чтобы как-то пытаться если не управлять собранием командиров и значимых фигур флота Соломенной Шляпы, то хотя бы приводить это собрание к общему мнению. Теперь-то я хорошо понимал, почему Луффи так долго сомневался в том, стоит ли обзаводиться флотом… Мы-то ладно, с нами капитану помогал сладить его эгоизм, но командиры… Впрочем, это, наверное, прирождённый дар лидера, никого не слушать, всё делая по своему, и легко, играючи убеждать. Заставляя заражаться идеями, и следовать за собой. Луффи этим даром владел, но не я. Вообще-то обычно я был на флагмане, как и положено, в эпицентре событий. За месяц у постели кэпа я дежурил лишь второй раз, а в штабе появился третий, (почётную миссию встречать представителей иных Йонко тоже поручили мне). И второй раз я попал в штаб вне очереди. Просто Чоппер, перевязывавший ранку умудрившейся попасть под осколки ядер Морковке, заметил какие-то несуществующие синяки у меня под глазами. Эти придурки, только услышав, скрутили меня, не спрашивая моего мнения, а Чоппер быстро поставил мне диагноз переутомление. Выпровожен с Санни я был пинками под зад. Отдыхать они меня так отправили… А я сиди с этим придурком, который не живой, не мёртвый. Та ещё обязанность, и приятного в ней было мало. Слишком тихо было в его присутствии. А ведь я привык к иному. Слишком бледен и неподвижен он был, слишком отощал за месяц до торчащих костей. Я то и дело даже ловил себя на неприятной мысли, что прислушиваюсь, приглядываюсь, проверяя, вздымается ли грудь, бьётся ли сердце, не угас ли звон его Воли, Воли моего дурного Капитана. Но нет, ни черта не менялось. Ни в лучшую. Ни в худшую сторону. И это напрягало всё сильнее. О конечно, это была прекрасная возможность выспаться самому, и, наконец-то, не ломать голову, пытаясь раскусить планы противников. За флот-то я был спокоен. В конце концов, если подумать, наша команда в ведении морской войны из всех команд флота была самой неопытной. Пока кэп вот отлёживался, мы легко полагались на опыт бывших белоусовцев, полученный в предыдущей точно такой же войне: войне за сохранение акватории Белоуса, теперь под властью Эйса. Марко и Макгай, да и эта Ледяная Ведьма не раз предлагали стратегии ведения войны, оставшиеся с той. С коррекцией под наши условия ситуации, в которую попали, мы их принимали нередко. Так что лидеров знающих и опытных во флоте нашем хватало. Да и за месяц отсутствия капитана мы кое-как успели неплохо сработаться и доверять друг другу начали… А я… Решения крупных задач и последнее слово при отсутствии Луффи, всё равно было за мной. Особенно в решениях тех задач, когда ставились вопросы: как бы поступил капитан, и чего он от нас ждал бы… — О, кэп, вот послушай. Мнение какого-то отставного офицера Мирового Правительства: «- Давно пора признать, что сдерживать силу этого пирата, ни дозор, ни Мировое Правительство не способны. И любые попытки предпринять какие-либо действия против Монки Д Луффи не только не приносят видимых успехов, но и напротив, позорят как Морской Дозор, так и Мировое Правительство. Этот пират не вздорный и наглый мальчишка, вылезший в свет и добившийся славы благодаря родственным связям, как позволяют себе думать некоторые старшие офицеры, глядя на лицо с листовки. Этот пират невероятно хитроумный, сильный и опасный человек, которого недооценивать попросту глупо. Он методично и легко подрывал авторитет Морского Дозора и Мирового Правительства в глазах обывателей, одну за другой сокрушая силы, до его появления считавшиеся несокрушимыми. Если бы это был бы один, или два оплота мирового правосудия, ещё можно было бы сослаться на дьявольскую удачу новичка. Но он разрушает всё на пути, не останавливаясь ни перед чем. Пора признать собственное бессилие перед этим пиратом, и перестать его провоцировать, пытаясь загнать его в ловушку, перестать делать попытки расширить влияние на пиратской территории, распыляя силы, и подвергая опасности тысячи жизней, вместо этого укрепляя позиции. Потому что этому пирату однажды могут надоесть бесчисленные провокации, и тогда он объявит войну уже не другим пиратам, а тем, в чьи задачи входит не столько уничтожение пиратов, сколько защита от их деятельности обывателей, нам, служителям правосудия. И я, не без оснований, сомневаюсь, что мы выстоим в этой войне…» — Я усмехнулся, бросив взгляд на капитана, и тут же вздохнув: и зачем я читал статьи вслух? Луффи всё равно был без сознания, и не слышал. Но… Ему бы эта статья понравилась, и почему-то у меня перед глазами возникала его широкая усмешка, когда я зачитывал ему забавные моменты из газет. Я почти видел, как он поправляет шляпу, надвигая её на бездонно-чёрные глаза. Но шляпа лежала в соседнем от меня кресле, а кэп… От мыслей меня отвлёк вошедший в покои Чоппер. Он опять держал в копытцах какую-то пробирку, с какой-нибудь горькой гадостью. Луффи, как пассивный пациент, (относительно пассивный, учитывая хвост), стал подопытной крысой нашего стратегически важного запаса мяса оленины на чёрный день, (как непременно пошутил бы кэп). Наш врач, кажется, изобрёл добрых пару десятков чудесных снадобий, пытаясь улучшить состояние капитана. Некоторые из них уже шли в дело, поддерживая нас в бодрости и здравости тела, разума и духа там, на войне. Но на Луффи они, похоже, не действовали. — Зоро, помоги, пожалуйста, — обратился ко мне этот самый запас оленины, заметив напряжённость хвоста нашего ручного демона, которая с приближением потенциальной угрозы всё возрастала. Я вздохнул, уточняя: — Опять хвост придержать? — Чоппер кивнул, и я, хрустнув позвонками шеи, встал с кресла, и резко бросился к кровати, накрывая собой хвост кэпа, пока тот был спокоен. Это чудовище зашевелилось, пытаясь сбросить меня, но я крепко держался за кровать. Знал, что долго не удержу, но и мы приспособились уже… Чоппер быстро влил содержимое колбы в рот кэпу, запрыгнув на кровать и нажимая ему на шею, чтобы вызвать глотательный рефлекс. Потом, ловко откинув одеяло, он размотал старую повязку на боку, быстро обрабатывая тонкую ещё свежую кожу чем-то склизким, остро пахнущим какой-то травой, и накладывая чистые бинты. И всё вроде как обычно, но вдруг… Луффи застонал. Чуть-чуть, на самой грани слышимости. Я бы подумал, что показалось, но в следующий миг он неосознанно перевернулся на бок, пытаясь уйти от копыт врача. Правда при этом бессознательно лёг на больной бок, и тут же… сел, широко раскрыв глаза, видать от боли. Кажется, он даже моргнуть не успел, не то, что осознать что происходит, а уже оказался в моих медвежьих объятьях. Сам не знаю, что потянуло меня на сентиментальность. Вроде не особо переживал за придурка-капитана, знал ведь, что выкарабкается. Но… наверное, просто ожидание затянулось. С другого бока прицепившись к Луффи, рыдал Чоппер, навзрыд. Я быстро выпустил его. Кэп выдохнул, оглянулся и выдал сипло, из-за долгого неиспользования связок: — Вы чего? Реагируете так, будто я месяц дрых… — Я нервно, но и облегчённо рассмеялся, зарываясь себе в волосы. — А ты и дрых целый чёртов бесконечный месяц, — наверное, воскликнул я громковато, потому что Луффи тут же перекосило, и он схватился явно ослабевшими руками за голову… или уши. Тут уж и Чоппер прекратил рёв, отцепляясь от капитана, и, настороженно его оглядывая, взглядом профессионального врача. Тот тут же рухнул на подушки, и как-то подозрительно сипло и тихо из их вороха выдохнул: — Тише, пожалуйста, а то башка сейчас лопнет. — Мы с Чоппером переглянулись, ведь подтверждалась его теория. Врач наш крепко задумался, а вот Луффи, похоже, соображал как всегда быстро: — Я многое пропустил, да? — Я хмыкнул мельком тому, что капитан безоговорочно поверил в мои слова о его долгой отключке. Мелочь, конечно, но всё равно приятно… Правда, когда я собрался начать рассказ о произошедшем за его отсутствие, Луффи попросил, как и ожидалось, еды. И не какой-нибудь, а мяса. Отдельно он попросил крови. Чоппер, дрогнув голосом, сообщил, что запасся. Мясо тоже было много. Чёртов Завитушка во время дежурства с кэпом, наготовил много. Только всё это было охлаждённым и ждало своего часа. Санджи на правах кока, запретил, правда, подавать его блюда капитану холодными. По идее мы договаривались, что тот, кто будет дежурить в замке в тот миг, когда Луффи очнётся — позовёт нашего кока. Вот только Луффи сказал, что ценит заботу, но если он немедленно не поест чего-нибудь — встанет не скоро. Бурчало у него в желудке и правда громко, требовательно, но и жалобно. Мы решили, что переживём недовольство кока, и быстро притащили капитану все припасы. А потом мы с Чоппером не без удовольствия наблюдали, как капитан подчищает заготовленный ему же запас мяса. Не то, чтобы это было приятное зрелище, но после месяца ожидания, после томительного месяца, когда мы видели Луффи непривычно бледным до синюшности, едва дышащим, бессознательным, ещё более тощим, чем обычно — вид кэпа активно поглощающего обожаемое мясо, несомненно, радовал. Жить будет, — фыркнули бы, например, Эйс или Нами. Только тогда, когда демон насытился, я приступил к рассказу о том, что он пропустил. Сначала я хотел сообщить команде радостную новость, но Луффи меня попросил повременить. Знали же мы оба, что команда — это шумно, хоть мы и нередко сами этот шум провоцировали. Капитану же громкие звуки ныне были противопоказаны. Чоппер, конечно, сделал ему затычки, сквозь которые проникало достаточно звука, чтобы кэп слышал, но не достаточно, чтобы ему это вредило, и всё равно. Я понял, и согласился повременить с новостью. — Для начала, поздравляю, кэп. Ты теперь Йонко, — именно так я начал рассказ, радуя капитана до его счастливой улыбки и шишикающего смеха, показавшегося чуть болезненным. — Но было бы неплохо, если бы ты в ближайшее время где-нибудь публично объявился в сопровождении команды. А то многие уже кричат о том, что после битвы с Линлин тебя никто не видел, и ты мог давно тихо скончаться от ран, — и я тихо, почти шёпотом начал рассказ. От момента, когда мы покинули зону окружения, в которой происходил бой, и Луффи потерял сознание, свалившись Бруку на руки. Как решили его отправить в штаб, и дежурить по очереди. Как собрали с Уилом экстренное собрание флота Мугивары, как составляли новый план действий, как один за другим захватывали острова, поднимая над ними свой флаг, где-то легко, под восторженный рёв местных жителей, готовых на всё, лишь бы избавиться от власти Линлин, а где-то через тяжёлые морские и сухопутные бои. Мы, в общем-то, неплохо справлялись и без основного руководства, просто тяжелее, медлительнее и не без потерь. И всё равно где-то приходилось пока отступить… — Прости, Зоро, — попросил Луффи, когда я закончил рассказ. — За что? — удивился я. Кэп пожал плечами, тяжело выдохнув, и тут же болезненно сморщившись: видать рану потревожил. — За то, что выбыл на целый месяц. Тебе пришлось повозиться… — Я хмыкнул и похлопал капитана по плечу. Мы сидели у озера, наслаждаясь чуть влажным воздухом. Чоппер, конечно, был против прогулки, но Луффи убедил его, что свежий воздух не помешает. — Думаю, мы оба не предполагали, когда отплывали на той лодке от Шеллзтауна в Ист-Блю, какие обязанности свалятся на нашу голову, не были готовы к такому, в погоне за мечтами. — Луффи хмыкнул, но сказать ничего не успел. С помощью Воли Наблюдения мы оба почувствовали приближение чего-то угрожающего на большой скорости. Угрожающего, но не враждебного. Неслось это что-то к капитану. Он вздохнул очень тяжело, и бросил мне: — Предупредить, что деда здесь, ты забыл, да? — Я действительно, обрадовавшись пришедшему в себя кэпу, совсем запамятовал сообщить ему о гостях. Глядя на то, как Луффи, пошатываясь из-за кружащейся головы, поднимался на ноги, я мгновенно принял решение… Всё-таки очнуться-то, капитан очнулся, но всё ещё был слаб. Организм, по его же словам, восстанавливался, подкрепившись хорошо, но медленно, и несколько дней покоя ему пошли бы на пользу, позволяя до конца прийти в себя. Так что, мгновенно извлекая мечи и укрепляя их волей вооружения, Луффи я опередил, встречая знаменитый «кулак любви» Гарпа, вышедшего из Сору, скрещёнными клинками. Когда две Воли Вооружения столкнулись, я услышал звон и облегчённый вздох позади себя. Дедушка капитана, однако, кажется, не удивился моему появлению на пути. Он давил кулаком на мои мечи, в глазах его был азарт, и приходилось прилагать усилия, чтобы удерживать его на месте. Так мы оба и замерли каменными изваяниями, максимально напряжёнными, но неподвижными… — ЛУФФИ, ЧЁРТОВ ЩЕНОК, НЕУЖЕЛИ ТЫ ТАК ОСЛАБ, ЧТО ТВОИ ПОДЧИНЁННЫЕ ВЫНУЖДЕНЫ ЗАЩИЩАТЬ ТЕБЯ?! — рычал герой дозора, не сводя взгляда с меня, весёлого почему-то взгляда. Радовался, что внук пришёл в себя? Или что стал Йонко? Честно говоря, пока он был в штабе, он всё время гоготал. Правда и будить внука своим кулаком любви, отчего-то не спешил. Звуковая волна его голоса, оглушила. Тем более что орал командным голосом не один Гарп: — МОРСКИЕ КОРОЛИ ТЕБЯ ЗАДЕРИ, ДЕД, НЕ ОРИ ТАК ГРОМКО! — кричал в ответ Луффи, прежде чем пробормотать, сквозь стиснутые крепко, явно от неприятных ощущений, зубы: — И без тебя башка раскалывается… — Я стоял к капитану спиной, но легко мог представить, как он в тот момент зажимал себе уши, или сжимал стальными пальцами собственные виски. Гарп задорно усмехнулся, и, внезапно, усилил давление кулака на мечи. Если бы я не отвлёкся на Луффи, это ему ничего не дало бы. Но я отвлёкся и дрогнул. И меня оттеснил бы герой дозора, который явно не просто стал так называться, и был дедом моего капитана тоже не зря. Вот только сделав шаг назад, я упёрся спиной в чужую спину. По бокам от меня хлопнули чужие крылья, а меня самого пробрало мурашками от ощущения, что упёрся не в спину капитана, а в скалу. Твёрдость, недвижимость, с которой Луффи крепко стоял на ногах, подпирая меня, была какой-то неестественной для живого человека. И от давешней слабости ни следа не осталось… Я выдохнул, и сам крепче встал на ноги, ухмыльнувшись: раз кэп стал сильнее, значит, и я не имею права расслабляться. Но пока я просто резко почувствовал намерение друга и опасность, исходящую от него, потому и присел, чтобы с удовлетворением наблюдать, как ненавистный хвост Луффи легко смёл Гарпа передо мной, отправив в озеро. — Гляжу, с тобой всё в порядке, Лу, — рассмеялся подошедший вслед за героем дозора к озеру один из гостей штаба, Сабо. — А то я уже начал волноваться. — Луффи широко улыбнулся, улыбавшемуся не менее широко брату. Но потрепать свои волосы, как хотел революционер, он не позволил, увернувшись, и чуток шатнувшись от резкого движения. А вот руку пожал, и даже приобнял брата. — Поверить не могу, оба моих брата — Йонко! Наш маленький плакса Лу, и достиг таких высот… — Плакса? — с интересом переспросил я. Как-то не верилось, что это чудовище вообще способно было когда-то лить слёзы. Капитан засмеялся, и, пытаясь как-то объясниться со мной, видимо, пояснил: — Эти придурки долго пытались от меня избавиться. — Да уж, ты был чертовски упрям и настырен. Но я рад, что не вышло от тебя избавиться, — тоже засмеялся Сабо. — Не подумай, Зоро, — обратился он ко мне, — твой капитан никогда не плакал, столкнувшись с опасностью или когда было страшно. По крайней мере, не тогда, когда было страшно ему самому. Но он очень не любил, когда его оставляли одного. Всегда ныл и бежал следом, готовый и в пасть крокодилу прыгнуть, и в огонь, пожирающий всё на пути, лишь бы его не бросали. — А вот это мне было понятно и знакомо. Кэп, судя по его поведению в дни, когда он признавал передо мной или командой свою нечеловеческую сущность, искренне боялся, что мы от него отвернёмся, бросим его. Если его всю жизнь оставляли одного, сначала папаша, потом дед, потом Эйс — ясно, откуда это. — Ты говоришь про времена, когда ты ещё не был знаком с нашим дедом, и его метода… — пренебрежительно фыркнул Луффи. — Да где бы вы трое были, если бы не мои методы обучения, неблагодарный мальчишка! — никто и не заметил, как Гарп выбрался из воды: видать, он скрыл присутствие. Он попытался всё-таки стукнуть внука, но тот легко увернулся, снова хватаясь за виски и морщась. — Я его учил не бояться, учил выживать, и что получил взамен? Дерётся с… — А не будешь на моих накама нападать! — огрызнулся Луффи, резко обернувшись. Впрочем, он почти тут же вздохнул, и, помассировав виски, поинтересовался: — Ладно, какими судьбами здесь? — Очевидно, нас послал твой отец, договариваться с новым Йонко, передать поздравления ну и ещё кое-что, — Сабо прикрыл один глаз, хитро, и широко улыбнулся. Но тут же покосился на Гарпа: — Послал Драгон-сан, кстати, только меня. Но… — Чёртов упрямец забыл, что я тоже имею право гордиться внуками, — фыркнул Гарп, перебивая, хмуро. Впрочем, он тут же рассмеялся от души, крайне довольно, широко так, что было видно глотку: — Аха-ха. Да я самый гордый дед мира! Все мои сыновья, племянники и внуки достигли таких высот!!! Король Пиратов и его Первый Помощник, три, ТРИ Йонко, Глава Революционной Армии и самый разыскиваемый человек в мире, и его правая рука. Аха-ха-ха-ха. — Будешь радоваться, когда я стану Королём Пиратов, — фыркнул капитан, и совсем-совсем тихо, будто надеясь, что его никто не услышит, добавил: — Ты уж доживи… — Но дед его услышал: — Я-то доживу. Ни за что не пропущу этот момент! — пообещал он, и тут же снова загоготал: — Сожри меня Морской Король, а ты ведь тоже гордишься дедом, а? И беспокоишься. — Тц, вот ещё. Ты — живучий старикашка, я знаю, — нахмурился Луффи, скептично, но все поняли: и впрямь беспокоился. Он хотел сказать что-то ещё, но не тут-то было. Откуда-то издали раздался вопль до боли знакомого голоса, заставивший скривиться не только Луффи, но и меня. Алый вихрь пронёсся мимо меня со скоростью света, но останавливать я его не стал: это была личная головная боль кэпа, и спасать его от неё я не собирался: — ЛУФФИ! — орал вихрь истерично, просто сметая Луффи с ног, и погребая его под собственным весом. Естественно, вихрем была Юстасс Энн, которая верещала, рыдала на груди у капитана, избивая его кулаками, бормоча что-то о том, что испугалась за идиота. И она совсем не замечала, как сильно побелел Луффи, стукнувшись головой о землю, как болезненно кривился он от её очередной истерики. Крылья и нервно бьющий по земле и ногам хвост кэпа она тоже не замечала. Глядя на кривящегося капитана, прижимающего к себе Энн в то ли в неловкой попытке утешить, то ли в глупой попытке заткнуть её или защититься от её воплей, я испытывал раздражение на эту девку. Но помогать всё равно намерен не был. Во-первых, потому что с этим кэп был вполне способен справиться самостоятельно, а во-вторых, потому что был уверен: он оскорбится от моей попытки помочь. Ну и это он притащил её в штаб, так что сам себе проблем нажил, пусть сам с ними и разбирается. Это, в-третьих. — Да, братишка, я так и знал, что ты вырастешь бабником, — произнёс Сабо насмехаясь. Луффи тут же открыл полные негодования глаза: — ЧЕГО?! В каком это месте? — возмутился он. — Ну-ну, братец, не сердись, — хмыкнул Сабо. — Сам посуди: У тебя в команде целых шесть прекрасных девушек, глядя на которых любой нормальный пират будет тебе завидовать чёрной завистью, пуская слюни, Уайти Бей очень высокого мнения о тебе, сама Императрица Пиратов Боа Хэнкок публично признавалась тебе в любви. Она рассказывала в каком-то интервью, что ты буквально покорил её маленький остров женщин. — Я усмехнулся, припомнив, как Ведьма возмущалась по поводу очередного интервью Шичибукая в газете. Хэнкок должна была негативно высказаться по поводу становления кэпа Йонко, а вместо этого призналась ему в любви. Наверное, выпуск газет просто не успели остановить дозорные, и заявление разлетелось по миру. Мы в тот день боялись слово лишнее нашим Гарпиям сказать. Они впятером легко и непринуждённо в тот день потопили несколько линкоров дозора и два корабля Тича. Пар выпускали. Морковка только не участвовала в их зверствах. А они ведь потом, вернувшись на Санни, заявили нам, парням, что будут следить за нами и всеми нашими сомнительными связями, раз уж Луффи упустили. Спорить с ними никто не решился. Потом они остыли, конечно, но тогда… — Большая Мамочка дважды предлагала тебе стать её мужем, и один раз пыталась выкрасть и женить на себе силой. — О как любопытно! Кэп не рассказывал мне таких подробностей во взаимоотношениях с Линлин. Сам он успешно делал большие удивлённые глаза, слушая про Хэнкок. Наверняка был уверен, что она — просто хорошая подруга. А на заявлении брата о Линлин, он прикрыл ладонью себе глаза, скривившись. — Мне разведка докладывала, что несколько её незамужних дочерей требовали у Линлин тебя себе в мужья. Русалки Острова Рыболюдей частенько поминают тебя в разговорах, а некоторые из них даже перебрались сюда, чтобы быть в курсе, что с тобой. Коала признавалась мне, что ты обаятельный. И вот, очередная… — сабо кивнул на Юстасс Энн. — А ты, прикидываешься наивным простаком, и безнаказанно обнимаешься со всеми красотками, тиская их… — И в мыслях не было, — резковато оборвал капитан брата, вызывая мой и деда смешок. — Подруг у меня много, но… — Революционер скрестил руки на груди, и фыркнул язвительно: — То, что ты — дурак, и не пользуешься своими возможностями, — весьма многочисленными, должен заметить, — это не значит, что ты не скрытый бабник. — Я не выдержал и заржал. Гарп гоготал уже после заявления внука о подругах. Луффи насупился, и бросил недовольный взгляд почему-то на меня: — Зоро, какого хрена ты ржёшь? — Извини, капитан, очень смешно, — выдавил сквозь смех я, ничуть не чувствуя раскаяния. Наконец-то поймёт, какого мне было, когда они с Михоуком надо мной и Пероной ржали вдвоём так, будто были старыми приятелями. — Уж нам-то давно известно о том, какой ты бабник… — я сделал драматичную паузу, набравшись от капитана же дурных привычек. Потом продолжил: — Точнее, каким бабником мог бы стать, если бы не непонятные заморочки у тебя в голове. — Сабо и Гарп заржали по новой. Луффи гневно раздувал ноздри. Энн продолжала реветь, но уже тише. А из-за спины раздались голоса: — Это семейное. Эйс точно такой же, — сообщил нам Старпом Йонко Огненного Кулака Джек. Джоз важно кивнул, посмеиваясь в кулак. — Джекки! Джоз! — воскликнул капитан тут же восторженно. Он попытался было подняться на ноги, но сестра Юстасса мешалась. От раздражения Луффи и рявкнул внезапно: — Энн, ну хватит реветь! — Девчонка прекратила лить слёзы мгновенно, но с ещё большим усилием стала лупить капитана по груди. Тот попытался её отодвинуть, но прищурился: — Стой, это ещё что?! — вдруг перехватил он левую руку девчонки, вывернув так, что на предплечье стало видно татуировку. Явно свежую. Татуировку нашего Роджера, с соломенной шляпой. Хах, это он ещё не был в курсе, что теперь такие татушки красовались на руках у всех офицеров его флота. И даже появились должностные различия: У командиров это были маленькие изображения их собственных Роджеров под большим нашим Роджером. У их Первых Помощников тоже было какое-то отличие. А вот у членов команды флагмана к уже существовавшим татуировкам прибавилась роза ветров под Роджером. У капитана-то была корона над черепом с костями… Блажь такая, эти татуировки, а может символ преданности или убеждений. Для кого что. Но я уже представлял лицо кэпа в момент, когда он узнает. И от того давил смех кашлем. А Энн, злобно вытерла свободной рукой покрасневшие глаза, но на вопрос отвечать не намеревалась, отводя взор от внимательных чёрных глаз Луффи. — А брат знает? — Нет, — буркнула пиратка. Луффи тяжело и мрачно вздохнул: — Чёрт, я почти поверил Сабо. Может, я и правда, бабн… — Поверил во что? — раздался ещё один голос. Я вздохнул: обещал ведь Чопперу, что обеспечу покой нашего оболтуса. Но видать все гости заметили с помощью Воли Наблюдения то ли изменения в звучании голоса Луффи, то ли заметили его передвижения, сообразили, что он очнулся и пришли. — БЕН! — кэп, только увидав обладателя голоса, взвизгнул, скинул с себя Энн одним движением и в три прыжка оказался возле Правой Руки своего обожаемого Шанкса. Бен Бэкмен с широкой улыбкой протянул ему руку для рукопожатия, но стоило Луффи руку подать, как он тут же был втянут в объятия. Глядя на это, я подумал, что должно быть так отцы обнимают любимых сыновей после очень долгой разлуки или возвращения с войны. — Ну вот, деду даже руку не пожал, ударив вместо этого, а к какому-то пирату… обниматься, — пробурчал Гарп. Сабо сочувственно похлопал его по плечу, но больше его никто не слушал, потому что Луффи затрещал без умолку с совершенно счастливой идиотской улыбкой на лице. Он что-то рассказывал о себе, о приключениях, о своих накама, в основном Бену, но и про остальных не забывал. Он задавал малопонятные мне вопросы, иногда справляясь о самочувствии известных ему членов команд гостей, и, в общем, отлично держал их внимание на себе, не позволяя ни отвлечься от себя, ни слова вставить не по теме его болтовни. Никаких серьёзных тем, или разговоров о делах. Интересно было смотреть на это со стороны, на то, как непривыкшие к Луффи пираты, внимали ему. Я-то уже привык, выработал иммунитет и на меня его обаяние так не действовало… Через некоторое время из замка выбежал Чоппер. Он пытался отчитать меня за то, что вместо обеспечения его пациенту покоя, о чём обещал позаботиться, я позволил гостям занять его внимание и привести в сильное эмоциональное возбуждение. Я отвечать не стал, вместо этого вынудив нашего врача посмотреть на счастливую улыбку капитана. Олень тут же вздохнул тяжело-тяжело, но больше мне претензий предъявить не пытался. А вечером того же дня я сообщил всем, что этот придурок очнулся. Не сразу, но в течение нескольких часов вокруг капитана собралась уже не только наша команда, но и все командиры и первые помощники дивизий флота. Радовались все. На лицах облегчение никто не скрывал. Все задорно заразительно безудержно смеялись. Гарпии капитана вообще затискали, как плюшевую игрушку. Тот сопротивлялся, хмуро поглядывая на Сабо, чем вызывая смех тех, кто был в курсе звучавших ранее из уст брата обвинений. И смотрелся он в тот миг совсем не демоном, а скорее ребёнком, наверное, позволив себе расслабиться, прежде чем погрузиться с головой в очередную войну. Невольно сравнив такого Луффи, позабывшего обо всём, и о проблемах, и о болячках, с тем, утренним, бледным, едва живым кэпом, я почувствовал, что напряжение отпускает и меня. Потому что когда капитан в порядке, и сияет улыбкой или сверкает хитрющими слегка безумными глазами — всё было хорошо. И казалось, никакой войны нет… Но утром к ней следовало вернуться…***