Демоны Луффи

Я сидел на широком бревне и задумчиво смотрел в небо. Мою спину своею спиной подпирал Зоро. Бревно было достаточно широким, чтобы сидеть на нём с комфортом с двух сторон. Точнее не так, на нём было сидеть комфортно, только если спиной к тебе сидел ещё кто-то, а иначе не хватало спинки, вот мы с Зоро и подпирали друг друга. На моём правом плече, и на левом плече моего Первого Помощника крепко и спокойно, несмотря на окружающий шум, спала Нами, пуская слюни, как маленький ребёнок. Новость о том, что её сестра и любимый дядюшка в беде, никак не повлияла на неё. Не сомневалась, что команда сделает всё, чтобы их спасти, а потому и не переживала попусту. А спать — ну, Нами просто устала, и шум ей совсем не мешал: когда почти два года живёшь с компанией, которая умудряется шуметь даже во сне, быстро привыкаешь отдыхать в любых условиях. С левой от меня стороны сидел Усопп. Он тоже был спокоен: дышал глубоко, ровно, обычно для него, сердечная мышца в его груди сокращалась с нормальной скоростью, дробно, равномерно. Единственное, что выдавало в нём напряжение — это крепко сжатые в кулак пальцы, и сталь в глазах, с которой он то и дело смотрел на меня. И тоже больше не боялся ничего, когда команда была рядом. Рэкхем пытался подкатить к Виви, не замечая тени Санджи, нависшей над собой, и готовой в любой момент хорошенько вдарить незадачливому кавалеру нашей принцесски. Морковка с восторгом прыгала вокруг Дюгони, пытаясь изучить феномен полутюленя-получерепахи, который ещё и кунг-фу владел. Виви, напрочь игнорируя Рэкхема, уныло комментировала действия крольчихи-минка. Мирно собачились Кавендиш и Бартоломео, то и дело, катаясь клубком по земле, и пытаясь достать друг друга кулаками. Робин, Рейджу и Моне что-то тихо обсуждали между собой, наверное, строили планы по захвату мира. Френки что-то доказывал Пазлу и Саю. Играл на скрипочке Брук, мурлыкая любимую песню «Саке Бинкса». Ему громогласно подпевали Хайрудин и Орлумб так, что закладывало уши. Бонита о чём-то спорила с Уайти, и спор грозил вылиться в драку. Их безуспешно пытались угомонить Чоппер и Лео. Марко спал, и Макгай был к этому близок. Джимбей пытался призвать всех к тишине и порядку, мол, собрание-то было серьёзным, но его слушали разве что Алладин и его супруга, дочь Линлин, Пралине. Педро делал вид, что нёс дозор, и что никакого шума вокруг нет. Идео весело ржал над происходящим, а Энн просто не понимала что происходит. Зоро за моей спиной зевнул, невольно вызвав и у меня ответный зевок: ну чтож поделаешь, не умели мы быть серьёзными, особенно когда собирались вместе. И как обсуждение штурма штаба Морского Дозора превратилось в… это? Ну, то есть, в привычную всем шумную потасовку. Всем было плевать на обсуждение планов и чего-то подобного. Почему-то дозор никто из присутствующих не считал серьёзным противником. И на удивление никто не спросил, с какого перепугу я готов был рискнуть всем ради нескольких близких членам своей команды людей. И участвовать в принятии решений они не хотели: ждали решений капитана. И вот я сидел на бревне, подпираемый Зоро и залитый слюной Нами, и вяло думал о том, что если мой Старпом посмеет уснуть — я его стукну. — С принятым решением все согласны? — вздохнув, подал голос я: в конце концов, пора уже было что-то решать. На лесной полянке неподалёку от штабного озера мгновенно воцарилась тишина, и десятки недовольных взглядов обратились ко мне. Мол, чего тебе ещё надобно, чёртов капитан?! Джимбей облегчённо вздохнул, и, воспользовавшись тишиной, попытался поднять старую тему: — Разумно ли это, соваться в штаб дозора, находящийся в полной боеготовности в…?! — Нас тридцать девять, — перебил рыбочеловека Зоро, снова зевнув, и принявшись перечислять монотонным голосом: — Капитан, я, Ведьма, Усопп, Завитушка, Чоппер, Зануда, Язва, Френки, Стерва, Брук, Марко, Мегера, Фукабоши, Оторва, Педро, Джимбей, Уил, Макгай, Блудница, Пазл, Дюгони, Сай и Бу, и Прилипала, Кавендиш, Бартоломео, Идео, Лео, Хайрудин, Орлумб, Алладин, Пралине, Ехидна, Беллами, Роски, Блюгилли, Абдула и Джет. Хорошо, что Истерички с нами не будет, — мой Старпом зевнул в очередной раз и, заглянув через моё плечо, демонстративно раздражённо глянул на Юстасс Энн. Что говорить: от её истерик устали все настолько, что после последней ей не только позволили присутствовать на совете, но и согласились считать частью моей команды. Да-да, Ник, я согласился. Уже на что угодно был готов, лишь бы… заткнулась. Я даже начал подозревать, что Кид не просто так сплавил свою сестричку мне, и это был его способ разрушить мой флот, но главное, мою психику, изнутри. — Я не истеричка, Ослина Зеленоголовая, — топнув сапожком на каблучке, заявила Энн, упирая руки в боки. Санджи мгновенно заржал, но он единственный, кто смеялся над новым прозвищем Зоро. Остальные тоже посмеивались, но уже над кошмаром в юбке. Заострять внимание на теме я, правда, не стал, хотя очень хотелось вякнуть что-нибудь язвительное Истеричке. И всё же заводить её снова не стоило, так что я переключился на новые имена, которые услышал от друга: — Хм, кто такие Ведьма, Язва и Стерва мне ясно. Зануда, я так понял, Виви. Ты прав, по сравнению с этим экземпляром, — я тоже посмотрел на Энн выразительно, — она совсем не истеричка. Но почему Моне — Мегера? А Морковка, почему Оторва? Пралине-то ясно, почему по имени, потому что супруг её тут. С прилипалой Деткой-5 тоже всё ясно. А Ехидна — это Рейджу, так? — уточнил я. Народ так и не вернулся к своим делам, а прислушивался к беседе, что странно. — Ага, угадал, — Зоро снова зевнул. Захотелось его стукнуть уже только за это. — Завитушка-старшая — не звучит, а она всё время ехидничает, потому и Ехидна. Оторва — Оторва, потому что Оторва. Везде влезть, всё посмотреть, и тормозов она не знает. Мегера, потому что ей слово скажи — а она рявкает в ответ так, что уши закладывает. — Все посмотрели на несчастную Моне, отчего та мучительно покраснела. На её белой коже это смотрелось дико, но симпатично. — Пралине я бы Психичкой назвал, но моя голова мне ещё дорога, — друг передёрнулся. А я хмыкнул, заметив всё же осторожный, но тяжёлый вздох Алладина. Видать, он был согласен с мнением Зоро, насчёт психованного характера жены. — Эй, чёртовы ублюдки, не игнорируйте меня! — возмутилась Энн, когда до неё дошло, что её выступление проигнорировали. Я вздохнул снова, на этот раз тоскливо: ну, блин, я и компанию собрал. — А Блудница — кто? — склонив голову к плечу, с интересом, но не без смущения уточнил Усопп. — Уайти, кто же ещё, — пожал плечами я. Канонир глянул на Ледяную Ведьму. Та симпатично ему подмигнула, и послала воздушный поцелуй. Теперь мучительно краснел уже Усопп, а Уай бессовестно над ним смеялась. Но вдруг смеяться она прекратила, и переключилась на меня: — Хм, капитанчик, в продолжение нашей беседы накануне: я беру свои слова обратно. Хотя бы твой Старпом, но заметил мои попытки его соблазнить, раз уж он назвал меня Блудницей. — Спина, на которую я опирался своей спиной, ощутимо напряглась. — Странно тогда, что… — Ты недооценила мою команду, — рискнул ответить я, задумав пакость: — В частности, Зоро не поддался на твои провокации просто потому, что у него уже есть увлечение. Две девушки, и он никак не может определиться, кто из них ему нравится больше. Правда сердце его разбито, — наигранно покачал головой, вздыхая печально я. — Одна из его девчонок — дозорная, а вторая — предпочла ему фехтовальщика более опытного. — Мир сделал вокруг меня кульбит, и следующее что я почувствовал спиной — это землю, а всего мгновением позже горла коснулась острейшая заточка двух перекрещенных катан. Надо мной нависал мой Первый Помощник, пылая праведным гневом. Я смеялся: чтож поделаешь, если Зоро всегда остро реагировал на мои подколки касательно его странных отношений с двумя молодыми и совершенно разными девушками. Перекрещенные катаны несколько мешали говорить и даже просто делать вдохи: слишком хорошо чувствовалась острота и жажда крови двух мечей, один из которых, к тому же, был проклят. Так что я попытался пальцем отодвинуть от себя оружие, но быстро об этом пожалел, ведь порезался. — Да ладно тебе, Зоро! Чтож ты так остро реагируешь, если я не прав, м? — слизывая выступившую в порезе кровь, спросил я. Друг прищурился опасно, но мечи убрал. Правда, прежде чем отойти от меня, он хорошенько пнул меня по рёбрам, использовав, между прочим, слабую Волю Вооружения. Больно было, зараза! Но вида я не подал, невозмутимо продолжив уже лёжа на земле: — Или, например, у Усоппа тоже есть подружка, которую мы, к слову, собираемся спасать. Ну, а Санджи, несмотря на то, что с первого взгляда кажется извращенцем… хм, а так же со второго, и с третьего, — задумчиво добавил я, тут же получив по рёбрам с другой стороны и уже от другого накама. — Всё же любит всех женщин одинаково сильно, и если кого и выберет, то по-настоящему особенную. И пока он её не встретит — он скорее скончается от счастья при виде голой женщины, чем позволит себе к ней прикоснуться своими ручищами пирата, — по рёбрам я получил ещё раз. Возмутиться бы об отношении к капитану, но это было глупо: сам напросился же. С другой стороны, польза от этого тоже была: сонливость мою как рукой сняло, и настроение подняло. Да и инцидент разбудил всех спящих. — Ну вот, какие же вы после этого пираты? — уныло спросила Уайти так, будто её расстраивало, что ей не удалось соблазнить членов моей команды, или будто она была убеждена, что блуд — неотъемлемая часть пиратской жизни, и не пират тот, кому это не нужно. — К слову, вы двое, а вы не боитесь, что мы будем мстить за прозвища? — демонстративно хрустнула костяшками пальцев Бонита. Робин тоже смотрела на меня и на Зоро, который приземлился на землю неподалёку от меня, оперевшись спиной на бревно, где мы ещё недавно сидели, и где теперь в одиночестве возлежала заспанная Нами. — Не, девчат, вы знаете, что это наш способ выразить вам уважение, как к очень даже боевым подругам. Поначалу вас это злило, но сейчас лишь льстит вам, — заявил я в ответ, посмеиваясь. Стерва недовольно надулась: — Ненавижу тебя, Луффи. Знаешь ведь, гад, что сказать, чтобы избежать мести. — Я широко и наивно улыбнулся. Накама фыркнула и отвернулась вовсе, что-то бурча о дураке-капитане. — Может, вернёмся к теме совета? — видать для разнообразия предложил Идео. — Мы всё-таки вашу родню спасать собираемся. — Я вздохнул: и правда, хватит пинать корабельную крысу, пора приступать к делу. — Идео, не нервничай. Это — не наш стиль, — внезапно снова зевнул я, тут же пнув Зоро за то, что заразил зевотой. — В качестве ответа на твой вопрос, Джимбей: Я считаю неразумным бросать весь, между прочим, потрёпанный и прореженный, флот в один бой, словно на новую войну, тем самым и изматывая людей совсем, и оставляя нашу акваторию беззащитной. Дозор наверняка на это и рассчитывает. Наверняка, пока мы пытаемся отбить кучку неизвестных миру, но близких нам людей, они попытаются захватить пару стратегически важных и для них, и для нас островов. Зная желание Мирового Правительства лишить меня влияния, они наверняка сольют информацию о планах, и о том, что наша акватория будет беззащитна Кайдо и Тичу, и они, конечно же, тоже не останутся в стороне. — Но флот останется без лидеров, — заметил обеспокоенный Педро, прислоняясь к дереву и скрещивая лапы на груди. — Первые Помощники справятся, я не сомневаюсь, — фыркнул я: те давно искали возможности проявить себя, так что… — К тому же, это не война, это один бой. Можно было бы вообще заслать небольшой отрядец, и просто выкрасть пленников. Но это, опять же, не наш стиль, и, в какой-то мере трусость, — степенно объяснял я, припоминая все наши громкие и пафосные появления на публике, при наличии достойных зрителей. — Нет, мы выступим открыто. И наших сил, сил сильнейших бойцов, вполне хватит… — Если как в войне старика Белоуса, то… — прохрипел Макгай не слишком бодрым после дрёмы голосом. — А там сражалось много капитанов? — раздражённо переспросил я. — Командиров — да, но все они были сгруппированы в одном месте, не имея возможности рассредоточиться. А ведь могли бы просто отвлечь внимание на себя, и не ломиться к эшафоту всей гурьбой. А мы всё-таки не побеждать дозор идём, не рушить или брать штурмом штаб дозора, а просто забрать своих, пусть и у целой армии. И эти «свои» — не дети Йонко или Короля Пиратов, — говорил я, намекая на то, что за наших нынешних пленников дозорные не будут воевать так же яростно, как за Эйса. — Тогда почему ты меня с собой брать не хочешь?! — снова подала голос Энн. Моё раздражение усилилось: — Первое, потому что мелкая. Второе, потому что там дозорные попытаются устроить мясорубку, и тебя точно порубают в фарш. Ты будешь путаться у нас под ногами, потому что тебя придётся защищать. Третье, потому что я пока не хочу воевать с твоим братцем. А воевать придётся, если с тобой что-то случится, — загибал пальцы я, ожидая воплей. Но получил в ответ лишь одно слово обиженной девочки: — Трус. — Стоит определить их цель. Если казнь только отвлекающий манёвр, — заметил Алладин. — Судя по тому, что в разработке плана явно участвовал Сенгоку, можно с уверенностью предположить, что их цель — она не самая явная, — Марко широко зевнул, прежде чем продолжить. Я тоже зевнул, готовый возмутиться: не, ну они специально что ли?! И всё же мои вопли опять сменили бы тему, кое-как ставшую серьёзной. Так что я молчал, а Марко продолжал мысль: — Он не Акаину, понимает, что мы имеем мозги и умеем думать, и быстро определим самые желаемые для дозора острова, и самые уязвимые наши границы. Так что они не станут нападать на такие цели, которые мы легко и просто сможем выявить. Нужно искать подвох… — Мысль была здравая, но… — Сенгоку может решить и то, что мы, пытаясь просчитать его план, предположим нападение именно на неочевидные цели, ослабив те цели, которые очевидны, — опередил меня Макгай, сообщив какую-то ахинею. Но его все поняли. — Проще говоря, стоит распределить силы флота по участкам, которые могут подвергнуться нападению, причём не только со стороны дозора. Но и со стороны пиратов, которым дозор может слить информацию, с целью рассеять наши силы и ослабить их, — констатировал я. Нами вздохнула, встала, потянувшись, и приволокла карту, и всё нужное мы обсудили за каких-то пару десятков минут, в то время как полдня на собрании царил хаос… Как у истинных пиратов, ши-ши-ши! А несколько дней спустя, в соответствии с моим планом нападения на штаб дозора, после тщательной проверки моего здоровья Чоппером, я отплыл на своём каноэ. Через три дня, аккурат к казни, я прибыл в новый Маринфорд. Меня явно ждали, и явно не одного. Судя по количеству кораблей, курсирующих вокруг штаба маринеров, причём не только в акватории, но и за её пределами. Судя по количеству линкоров, стоящих в порту. Судя по количеству народа на площади, и тому, что из гражданских там были только журналисты, находящиеся в специально отведённой им зоне, с видимостью на предполагаемое поле боя, но на безопасном расстоянии. Конечно, всё скопление сил можно было бы объяснить казнью. Но казнили не пиратов, а простых людей. И конечно не было собрано сто тысяч дозорных, как при войне Белоуса в старом Маринфорде, но всё равно народу было МНОГО. Адмиралы все на месте были, вице-адмиралов минимум половина, Шичибукаи — все. Ждали флот. Были готовы к битве, к войне. И всё равно к не столь полномасштабной, как за сына Короля Пиратов. И действительно, зачем рисковать людьми ради горстки гражданских, которые даже сами себя защитить не могли? Удивляло одно: Акаину так ненавидел меня, так желал меня уничтожить, готовый пойти на что угодно ради этого, так почему же он собрал не все силы, имеющиеся в его распоряжении? Неужели он недооценивал меня? Или ему не позволило вышестоящее начальство? И он послушался? Вот, что удивляло. Да, ждали мой флот, а потому маленькой лодчонке было легко проскочить в тщательно охраняемую зону на большой скорости. Затеряться среди огромных линкоров в порту тоже не составило труда, а вот сойти на пристань и спрятать лодчонку… Пришлось немало выжидать момента. Зато дальше тоже было просто, затеряться в доках, скрыться в тенях от яркого солнца, забраться на крыши, прячась от патрулей, и снова прыгая в узкие проходы между зданиями, чтобы уйти от внимания снайперов. Площади я достиг быстро, а там, пробираясь в тенях уже от людей, было недолго и до центра. Некоторые дозорные, посильнее, напрягались или нервничали, когда я прятался в их тенях, но они всё же не были самураями… Не было кресел ни для адмиралов, ни для шичибукаев, чтобы наблюдать за казнью. Это была показательная казнь, для устрашения, а не в назидание, не для торжества правосудия дозора над пиратом. Но, тем не менее, присутствовать их обязали. Я мельком заметил Хэнкок, которая, с выражением вселенской тоски на лице, вглядывалась в морскую даль. И Михоук сидел на каком-то заборчике, оперевшись спиной о каменную кладку дома. Поля его шляпы были низко опущены так, что глаз было не видно. Я подозревал, что он просто спал. Багги, стоял на возвышении, и с высокомерной снисходительностью дрянного короля поглядывал сверху вниз на дозорных. И Кума, уже скорее киборг-подчинённый Мирового Правительства, чем агент Революционной Армии, невидящим взором оглядывал толпу, будто в поисках кого-то. Меня, например. Нервно курил Смокер, явно не сомневаясь, что я приду. Сидел в кресле Акаину, постукивая пальцами по подлокотнику, не понимая, почему я до сих пор не явился, и зло поглядывая на тоже нервного Сенгоку. Ну да, они не знали, чего от меня ждать. Кизару стоял и безразлично смотрел на небо, держа руки в карманах. Иссё сидел в позе лотоса на площади, и чему-то улыбался. У меня было ощущение, что уж он-то меня давно видел. Но почему тогда он молчал? Эшафот на этот раз был низким, и создан не для одного человека, а минимум для двадцати. Пленники, ожидая казни, не стояли на коленях, как ставили пиратов на колени перед мировым правосудием, они были прикованы к деревянной стене, судя по всему, для расстрела. На их лицах не было ни тени страха. Ноджико и Зефф с его боевыми коками вообще ухмылялись как-то… кровожадно. Кайя просто смотрела перед собой. Её подчинённого, Мери, того самого, который разработал чертежи для строительства нашей Гоинг Мери, тоже приволокли. Он смотрел на Кайю. И вот уж кого я не ожидал увидеть, среди пленённых, так это Паули, плотника Галлей-Ла. Он-то чем провинился? Или кто-то в Эниес Лобби выжил и опознал его как моего сообщника? Глядя на них, я невольно сжимал кулаки и едва сдерживался от того, чтобы не броситься к ним, освободить… Но я понимал, один из такого окружения я их не выведу, даже использовав всю силу. И всё-таки искушение поступить опрометчиво было. Я глушил его, думая о том, как просто вот так, в тенях подкрасться к Акаину, или Сенгоку, и всадить им в сердце клинок… А Иссё всё-таки меня видел, наверное, своим каким-нибудь внутренним оком, потому что стоило мне подумать о расправе над дозорными, он не только перестал улыбаться, но и встал, и взял в руки меч, пока, правда, не обнажая его. И всё-таки, тянуть с появлением не стоило. Я пробрался поближе к эшафоту, и вышел из тени. Ближайшие дозорные мгновенно заорали. Всего несколько мгновений у них ушло на то, чтобы опознать меня и зазвонить в тревожный колокол. А ещё несколько мгновений спустя вокруг меня образовалась буферная зона, причём окружение моё состояло из сильнейших, из старых знакомых: Шичибукаи, адмиралы и вице-адмиралы, некоторые знакомые контр-адмиралы и капитаны сбросили с себя дрёму и поспешили заключить врага в кольцо. Щёлкали вспышками фотокамер из отдаления журналисты, раздражая. Но я не спешил нападать, ведь не спешили нападать и они. Я медленно поворачивался вокруг своей оси, чтобы рассмотреть всех. — Наконец-то ты явился, Монки Д Луффи… — самодовольно хмыкнул Акаину, но я его проигнорировал: он был мне не интересен. — Михоук, — поприветствовал я Шичибукая, которого уважал, прикоснувшись пальцами к шляпе. Достойного противника следовало уважать, даже если он враг, ведь так?! — Мугивара, — отзеркалил мой жест друг Шанкса, и наставник Зоро, тоже коснувшись шляпы. — Багги, дружище, смотрю, тебе нравится должность шавки дозора. Твой нос стал ещё краснее от гордости… — заметил я, наткнувшись на взгляд человека, который ценил только выгоду, и сейчас панически размышлял, как бы свалить из грядущей заварушки. Он прекрасно знал, какие неприятности могут пасть на тех, кто невольно оказывался вовлечён в войну со мной. И, конечно же, я издевался. А старый знакомый, ещё с приключений в Ист-Блю, по-прежнему забавно реагировал: — Мугивара, прекрати унижать меня! — почти визжал он. Я засмеялся добродушно: — Да ладно, Багги, мы же столько раз спасали друг другу задницы, а ты всё дуешься. Между прочим, если бы я не устроил массовый побег из Импел Даун, ты так бы там и сидел, и все забыли бы о том, что у дяди Роджера в команде было два юнги, — в очередной раз напомнил я. — Я ненавижу тебя! — визжал Багги Клоун, топая ногами и гневно размахивая кулаками. — Ты — задница, ЗАДНИЦА, Мугивара! — Я лишь хмыкнул, и продолжил приветствовать знакомых. Прокомментировал три сигары во рту Смокки, новую короткую стрижку Хины, спросил Иссё о том, почему он улыбался и хмурился, пока я ещё не показался. Последний, кстати, мои догадки подтвердил, и мягко пожурил меня о том, что не хорошо планировать всадить нож в беззащитных дозорных. Я скептичным взглядом окинул «беззащитность» адмиралов, и покачал головой. Никто не спешил поливать меня грязью или ругаться со мной, а все высказывания Акаину игнорировались, причём не только мной, но и его же подчинёнными. Не уважают беднягу. Сдавалось мне, что долго он на новом посту не продержится, если ничего существенного не сделает для борьбы с преступностью. — Ну хватит сюсюкаться с этим пиратским отродием! — рявкнул Акаину истерично, когда мы с дозорными вообще разговорились. Я вздохнул: а ведь так всё хорошо начиналось. Я даже подумал о том, что всё могло обойтись без боя, что получится навешать дозорным лапшу на уши. Но… противный дядя малину испортил. Пришлось резко стать серьёзным: — Отдай мне моих людей миром, Акаину, — с угрожающими нотками в голосе потребовал я. Где-то на эшафоте Зефф картинно покачал головой, мол, то-то он гадал, нахрена я припёрся. Пф, тоже мне, будто иные варианты были… — Ты с ума сошёл! — воскликнул Сенгоку, стоявший чуть позади за Акаину. Последний вообще в ярости сжимал и разжимал кулаки и, кажется, и слова вымолвить не мог. Я пожал плечами: — Ладно. Так и запишем: В место того, чтобы отдать пирату его имущество, пожелал пожертвовать товарищами за бесполезное барахло. — Это кто тут барахло? — заорала сестрица моей Ведьмы с эшафота. О, проснулись! Пока я с дозором-то болтал, они помалкивали, хоть и явно меня заметили. Зефф вон, загоготал после моих слов. Раз зашумели, значит, с ними всё было в порядке. Пока. — Ноджико, помолчи. Это не меня тут казнить хотят, — рявкнул я в ответ, чтоб не мешали мне развлекаться, и обернулся к Акаину: — Я что хотел сказать? Дозор хочет больше унижений от пирата. Дозор унижений получит. Хотя честно, я подозреваю вас, господа, в мазохистских наклонностях. Просто иначе уже не объяснить, почему вы снова и снова напрашиваетесь на избиение пиратами, — покачал головой уже я, в наигранном сочувствии. — Мы-то известные садисты, но вот уж не думал никогда, что и вас можно упрекнуть в чём-то подобном. — И тут, случилось страшное, в миг, когда я договорил эту фразу. Засмеялся Михоук. Да-да, это не шутка, не оборот речи, Ник. Я сказал то, что сказал: Михоук смеялся, да и как! От всей души, до слёз, заразительно. И как бы на него не рявкали нервные дозорные, а он никак не мог остановиться. Я бы занервничал от такого зрелища, ибо оно попахивало концом света, но мне мешал ощутить всю опасность такого события факт, что я не закончил речь: — Знаете, мне не нравится доставлять вам удовольствие в ваших сексуальных фетишах с пиратами. А ведь как не глянь, если задуматься, это выглядит именно так. Ну, знаете, — смущённо почесал затылок я, скидывая шляпу и пытаясь объяснить, — есть на некоторых островах такие специальные заведения для взрослых, туда приходят садомазохисты, чтобы удовлетворить странные наклонности, унижать или быть униженными. Сам я не был, но мне Кавендиш рассказывал, — совершенно не солгал я, ибо я сам действительно в подобных заведениях не был, а мой командир, страдающий раздвоением личности, как-то по пьяни рассказывал, что очнулся однажды в таком. Хакуба, видать, веселился. — Так вот, господа, наши с вами отношения, ну, то есть отношения пиратов с дозорными, очень напоминают мне те самые заведения для извращенцев. Вы так и просите, чтобы вас избили и унизили. — У Михоука уже, кажется, была истерика, по крайней мере, задыхающийся от смеха, он выглядел совершенно невменяемо. Собственно, все присутствующие пираты, кроме Кумы, да и некоторые дозорные с нейтральными взглядами, такие как Смокки, посмеивались. — Признайтесь честно, вам это в кайф, да? — с детским любопытством спросил я. — ТЫ, ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?! — взревел Акаину, легко повёдшись на провокацию. А ведь по идее должно было быть наоборот: это он любил провоцировать пиратов на необдуманные поступки. Меня тут же пронзила мысль: а чего это он так остро среагировал? Уж не угадал ли я??? — Смею-смею. Хотя тебя, Акаину, можно вообще заподозрить в нездоровом помешательстве конкретно на мне, — я смерил его подозрительным взглядом, поёжился, заворачиваясь в плащик, который меня вынудили накинуть на себя Гарпии, и на всякий случай, театрально отступил от адмирала флота дозора подальше. А плащик, кстати, стоило скинуть. В бою он мог помешать. — Глупо с твоей стороны было соваться сюда в одиночку, — вздохнув тяжело, буркнул Сенгоку. Ему явно не нравился тот фарс, который я вечно устраивал из серьёзных стычек с дозором. Впрочем, его слова напомнили мне кое о чём, о чём я запамятовал, увлёкшись высмеиванием противников… У нас же был план вызволения близких из лап очередных извращенцев, на этот раз мазохистов: — В одиночку? Ах, да! Чуть не забыл! Минутку, — и я, воспользовавшись браслетом, мгновенно вернулся в штаб, чтобы там скинуть плащ, и позволить растянуть мои резиновые руки, чтобы за меня зацепились все полностью готовые к бою накама. А как только это произошло, я, скомандовав порталу «обратно», перетащил в новый Маринфорд уже всю свою маленькую гвардию сильнейших. Буферная зона дозорных мгновенно раздалась вширь: толпа просто шарахнулась в стороны от неожиданности. Друзья, готовые к любым неожиданностям, сориентировались куда быстрее их. — Капитан, ты обещал, что придёшь за нами сразу, как только доберёшься до Маринфорда. А ты опять развлекался без нас, — влепила мне затрещину Нами, недовольно хмурясь. — И какого Морского Дьявола ты забыл предупредить, что мы попадём в окружение?! — закуривая очередную сигарету, возмутился Санджи, под смешки остальных. А я что? Я пожал плечами: — Ну, я, прежде чем вас звать, решил спросить, может, они мне миром отдадут наших друзей. Мне чего-то не хочется крови. — Накама, дружно, все как один, обернулись на меня, вкинув брови в наигранном удивлении. Я отзеркалил их жест, тоже удивившись: чему это они удивлялись? Я что, кровожадный в обычное время?! Мне казалось, что эту черту своей истинной сущности я старался сдерживать… — Йо-хо-хо-хо, кажется, Луффи-сан заболел или влюбился, — констатировал Брук, внезапно. Тут уж я готов был возмутиться: почему сразу заболел-то? А влюбляться — это вообще не про меня, разве нет? Но так считал, похоже, я один, потому что все мои гарпии, да ещё и Хэнкок, почему-то, в один голос взревели: — ЧТО?! — Я невольно поморщился: всё как всегда. Предстояла нелёгкая битва, а мы опять обсуждали что-то совершенно легкомысленное. И это команда будущего Короля Пиратов. Но, к счастью, продолжить нам не позволили. Дозорные, наконец-то, пришли в себя от нашего появления… Хм, кстати, а почему мы ждали, когда они очнутся? Надо было напасть, используя преимущество. Ах, да! Мы же «благородные пираты», и вообще, наш стиль — пафосные появления, которые так раздражали всех. Надо будет только не забыть, что в войне, например, с Кайдо, так поступать всё же не стоило. Опасно для жизни. Да… Так вот, дозор пришёл в себя. И Акаину, наконец-то, взял под контроль ярость: — Так-так-так, теперь вся банда в сборе. — ухмыльнувшись холодно и криво, констатировал он, глядя на нас. — Притащил и своих прихлебателей, и подстилок, и домашних зверушек? — Услышав подобное, многие из моих друзей, включая меня, дёрнулись, или сжали кулаки в негодовании. Но, к счастью, все понимали, что это не более чем провокация. А за наших накама мы ещё успеем отомстить. Акаину понял, что это не сработало, не вывело никого из нас из себя, и он решил пройтись ещё и по личностям: — Человек, который охотился на пиратов, но внезапно предал самого себя и сам стал пиратом. — Зоро выразительно глянул на меня, мол, он не причём, это всё я. — Девка, которая предала память о матери-дозорной, обворовывая пиратов для пиратов, и в итоге предала и последних. — Нами прищурилась. — Ублюдок! Она сделала это, чтобы спасти родную деревню! — зарычал с эшафота старик Гендзо, мэр деревни Нами. Моя ведьма мельком улыбнулась ему, но больше никто никак на его возмущение не среагировал. Акаину продолжал: — Изгой и трус, который от отчаяния пошёл путём отца и отправился в море. — Усопп реплику проигнорировал. — Принц, который сбежал из дома и присоединился к залегшей на дно пиратской шайке, а потом сбежал и от них. — Санджи иронично вздёрнул завитую бровь, мол, когда это было. — Дитя демона, из-за которой уничтожили её родной остров, и которая всю жизнь только и делала, что предавала, наконец-то, нашла себе товарищей, таких же демонов-отбросов. — Робин горделиво выпрямилась. — Сын пирата, и воспитанник плотника, построившего корабль для Короля Пиратов, которого он и предал, своими же постройками облегчив задачу и ни кому-нибудь, а Мировому Правительству. — Френки шумно выдохнул. Мы с Зоро переглянулись: а дозорные много выяснили о нашем прошлом. Акаину же продолжал нагнетать: — Дочь пиратки и дозорного, которая мало того, что донесла на свою мать, из-за чего последнюю казнили, так ещё и отца подставила и довела до эшафота. — Бонита этого не выдержала, и несдержанно зарычала: — Это вы мною воспользовались, чёртовы ублюдки! Вы манипулировали мною! — Впрочем, расцарапать когтями лицо адмирала флота она не рвалась, и то, ладно. Но самодовольство этого ублюдка бесило. Однако так вот какая история была у моей Стервы? Вот, почему она так ненавидела дозор?! — Начальник королевской охраны, предавший своего короля ради возможности присоединиться к пиратам. — Это он о Бруке, что ли? Мой скелет не смеялся, но и не злился. За этой историей явно скрывалась другая правда. — Сын Йонко Белоуса, который не смог ни спасти отца, ни сохранить за собой власть над его командой, ни стать новым Йонко, а потому позорно сбежал к новичку. — А вот тут мы с Марко засмеялись весело, прекрасно зная, что всё было совсем не так. Акаину наш смех сильно не понравился… — Ещё одна дочь пиратов, которая безжалостно предавала всех, к кому её посылали, включая и доктора Вегапанка, в конце концов, предавшая и хозяина, и младшую сестру. — Моне нахмурилась: причин её поступков тоже никто не знал. — Пиратский капитан, проигравший бой и с позором изгнанный из команды, которую в последствие подставил. — Педро фыркнул, да и не только он: мы уже знали, что он просто распустил команду, отказавшись зваться капитаном, после проигрыша, потому что считал себя недостойным. К слову, в войне с Линлин, своего противника, которому он проиграл ранее, на этот раз он одолел, но всё равно пожелал остаться в моей команде. — Рыбочеловек, который мог бы стать гарантом мира между нашими расами, оказавшийся всего лишь пиратом, предавшим и капитана, и клятву верности Мировому Правительству, предавший своего короля, на радость Линлин, и предавший Линлин, в конце концов, на радость новому доверчивому идиоту. — Джимбей хмыкнул: ему вообще было не привыкать выслушивать такие лживые и грязные оды в свою честь. — Твои командиры и их Первые Помощники ничем не лучше, — с презрением выплюнул Акаину. — Мугивара, ты вообще уверен, что тебя не предадут эти, с позволения сказать, люди? — Какая речь, браво! — лениво зааплодировал я. Мои хлопки в тишине раздавались очень звонко. — Долго, наверное, готовил её? Репетировал, наверное, перед зеркалом, да? Извини, никого из нас не впечатлила твоя речь. Ты произнёс её не тем людям. Не забывай: мы — участники событий, а потому знаем правду. — Адмирал флота дозора прищурился, явно недовольный реакцией, недовольный тем, что мы никому ничего не стали доказывать. Видать поэтому он и решил переключиться на тех членов моей команды, которые ещё не были названы: — Осталось только выяснить, что среди этого сброда забыли вы, Принцесса Арабасты Нефертари Виви, и кронпринц Королевства Рьюгу Фукабоши? Неужели вы тоже решили предать свои семьи, подданных? — Я напрягся: откуда они узнали? И чем это грозило нам? Точнее нам-то это ничем не грозило, а вот королевствам моих накама… Но Виви вздохнула облегчённо, и даже коротко хихикнула, сбрасывая солнечные очки в пол лица, и разматывая шарф, которым скрывала волосы. Фукабоши тоже отбрасывал вещи, которые скрывали его личность, и которые теперь были ни к чему. — Наконец-то! Какое счастье, что я могу больше не скрываться! — воскликнула Виви, обнимая за плечи Санджи с одной стороны и Зоро с другой. — Они спасли мою страну, моих подданных от голода и жажды, и от революции, которую вызвал Шичибукай. Вы вот попробуйте объяснить умирающему от жажды, что дозор их спасти не может, из-за договора Мирового Правительства с Шичибукаями, и что этот договор для мира — меньшее зло, что сотни вынуждены умереть от жажды во имя такого правосудия, — она говорила спокойно, с улыбкой даже, но окружающая нас верхушка маринеров кривилась и морщилась как от зубной боли. — Дозор должен был спасти мою страну, но её спасли пираты, которые не смогли пройти мимо беды. Просто понятие о справедливости этой пиратской команды оказалось больше мне по душе, чем ваше гнилое правосудие, — последнее слово она словно выплюнула злобно. Сенгоку хотел возмутиться, и Акаину, и Кизару, но им всем и слово не дал сказать Фукабоши: — А мою страну всегда защищали лишь пираты. Как бы мои предки не пытались наладить контакт с Мировым Правительством, в итоге нас не больше, чем использовали, и продолжали относиться к нам как к животным. Я тоже предпочёл новым договорам с вами, союз с командой, которая не может пройти мимо чужих бед, — пожал плечами он, и добавил: — А, кроме того, с ними не бывает скучно. — Вы все предатели, отступники, изгнанники… — плевался ядом адмирал флота. Выходило, что он планировал вывести из себя моих друзей, но получилось всё совсем наоборот. Это они его вывели из себя, и очень просто. Не ложью, а правдой. — Нет, — хмыкнув иронии, остановил Акаину я. — МЫ ПИРАТЫ! — громогласное многоголосое восклицание разнеслось над площадью. Я собирался сказать это один, но либо мы с накама думали одинаково, либо они очень хорошо меня знали, раз произнесли это вместе со мной. И сразу стало как-то теплее и уютнее от этого. Я не один. Никто из нас не был одинок. Мы были вместе, мы были единодушны. Были настоящей командой. И это было потрясающе! Однако я ждал, что дозор вот-вот окончательно рассвирепеет, и, наконец, начнётся бой. Кажется, адмиралы уже даже собирались отдать приказы младшим по званию, но… их приостановило ещё одно событие. Хэнкок внезапно вышла из ряда Шичибукаев, и направилась в нашу сторону. У меня возникло подозрение зачем… Но пока она шла, и говорила: — Знаешь, Сенгоку, я тут вспомнила. А я ведь тоже пиратка. Мне жаль дозор, средь вас одни жалкие идиоты и мужланы… — высокомерно и пренебрежительно, без намёка на жалость в голосе сообщила она, картинно откидывая с плеча за спину волосы, отчего у половины младших по званию случился восхищённый ступор. — Эй, Боа Хэнкок, ты ведь не хочешь сказать, что тоже собралась предать дозор? — раздался гневный, с нотками угрозы, голос Сенгоку. — Тогда твой остров, остров женщин, лишится нашей защиты… — Кто ты такой, чтобы указывать, что делать Императрице Пиратов?! — фыркнула она Сенгоку. — Я позаботилась об этом, — сообщила она уже нам, остановившись в шаге от меня напротив. — Да и Куджа никогда не нуждались в защите. Но, Монки Д Луффи, я требую разрешения присоединиться к твоему флоту! — капризным голос потребовала она, повелительно, тыкая в меня пальчиком с длинным и острым ногтем. А в глазах, надежда и неуверенность… Я горестно вздохнул: — Ну вот, Гарпий теперь на Маньячку больше. — Мог ли я отказать подруге, тем более что та, за своё королевство, кажется, не переживала? — Почему маньячку? — спросил мой Первый Помощник. — Сейчас поймёшь, Зоро, — ответил я, но запоздало. Хэнкок уже висла на мне, и безустанно бормотала, вынуждая меня скисать с каждым её произнесённым словом всё сильнее: — Ах, Луффи, я знала, знала, что у истинной любви не может быть преград. Я знала, что ты мне не откажешь! Луффи, милый! Я так скучала, так скучала! Истосковалась вся. Но сердце моё радовалось, когда я читала о твоих победах. Возлюбленный мой, наконец-то мы воссоединились… — Кто-нибудь, спасите… — сипло и тоскливо молил о помощи я без особой надежды, потому что моя команда уже ржала в голос. Ну, по крайней мере, мужская её часть. Женская часть была занята другими мыслями: — Капитанчик, кто эта мымра, и в каких ты состоишь с ней отношениях? — Я вжал голову в плечи. — Луффи, ты что, изменял мне с этой ледышкой? — мгновенно отлипла от меня Хэнкок. И что-то как-то битва мне стала резко не важна. Хотелось спрятаться. Или просто притвориться мёртвым. Девчонки… — О, кэп, ты попал… — флегматично прокомментировал Зоро. В этом месте заржал Смокер. И я не выдержал и засмеялся сам, громко, в голос, просто от абсурдности ситуации, в которую мог влипнуть, наверное, только я. — Императрица Пиратов, боа Хэнкок, — с ледяной яростью в голосе прервал мой смех Акаину. — С этого момента награда за твою голову возобновляется. Ты больше не имеешь права называть себя Шичибукаем. — Сотрудничать с вами просто омерзительно, — пожала плечиками Хэнкок. Надеялся, что уж на этот-то раз с разговорами покончено, но нет. Ещё не всё и не всеми было сказано. На этот раз из толпы дозорных вышел в нашем направлении один из хорошо нам знакомых вице-адмиралов. Толпа маринеров тут же взорвалась возмущением: — Вице-адмирал Момонга, что это значит? — Эй, несмотря на то, что наговорил твой бывший начальник, предатели у пиратов не в фаворе, — предупредил Марко офицера, или бывшего офицера… Я склонил голову к плечу: неужели…? — Это Дозор давно предал всё то, во что я верил. Твоё предложение присоединиться всё ещё в силе? — спросил Момонга меня. Я вскинул брови: да ладно, вот уж от кого не ждали, но… — Я не отказываюсь от своих слов, — несколько удивлённо хмыкнул я. — Момонга, друг, остановись! Ты же понимаешь, обратного пути не будет, — кричал вице-адмирал Доберман. — Ты клялся, ублюдок! Ты давал присягу Мировому Правосудию… — ярились остальные. Момонга резко обернулся, и не менее яростно зашипел: — Карать всех несогласных, чтобы сохранить влияние с помощью страха — разве это правосудие? Убивать тех, кто виноват лишь в том, что водился с пиратом, или родился в семье пирата — разве это правосудие? Уничтожить десять тысяч соратников ради уничтожения горстки наглых пиратов, как произошло в Эниес Лобби — РАЗВЕ ЭТО ПРАВОСУДИЕ? К чёрту такое правосудие, — и он смачно сплюнул на каменную кладку площади нового Маринфорда, прежде чем встать в ряды пиратов. Вот так номер! Я бы крикнул «браво», но это было неуместно. — О, мы поладим… — предвкушающе потёр руками Рэкхем. Я же не был так оптимистично настроен. Мне вспоминались слова Сабо, когда тот говорил, что все будут пытаться внедрить шпионов в мои ряды, чтобы в нужный момент те могли ударить в спину, и разрушить моё влияние изнутри. Так могло ли у такого дозорного как Момонга действительно «накипеть», что он вот так вот плюнул бы на всё то, во что верил, чему клялся в верности, и чему долгие годы верой и правдой служил? Или же это было всего лишь представление? В Хэнкок я не сомневался. Она не больно-то хотела служить Мировому Правительству, которое искренне ненавидела, будучи бывшей рабыней Тенерьюбито. Да и помогала много раз, и… действительно отчего-то была помешана на мне. Но Момонга… Впрочем, об этом я мог подумать и позже. Накама — я был уверен — не станут слишком доверять ему сразу. Пока же, у меня возникла мысль, как можно подтвердить всё то, чтобы сказано за день в защиту нас, пиратов: — Народ, у меня идея, — весело шишикая, сообщил я, с любимой идиотской улыбкой на лице. Друзья, кто с опаской, а кто предвкушающе посмотрел на меня. Да, моих идей боялись, но и любили их не меньше. Они были трудновыполнимы, а зачастую и безумны, зато… пахли приключениями, а не войной. От войны ведь и мы успели устать. — А давайте мы не будем сегодня их убивать, — предложил я, кивая на дозорных. — Накостыляем, чтоб под ногами не путались, но обойдёмся без смертей. — Они не станут нас жалеть, — напомнил Алладин. — Никогда. — Этим мы и отличаемся, разве нет? — лукаво улыбнулся ему я. — Мы пускаем кровь только по настроению, в отличие от дозора, который готов пускать кровь всегда. Они, конечно, не станут жалеть нас, пиратов. Нет, но жалость пирата для дозорного — позор, унижение. — Это просто СУ-УПЕР-Р предложение! — воскликнул Френки. — Ты сумасшедший, капитан, — констатировала Робин. Друзья улыбались широко-широко и искренне и вовсе не опасно, не скалясь. Но дозорные всё равно боялись этих улыбок. Ведь когда улыбались мы — у них не было ни шанса. — Все знают… — рассмеялся пуще прежнего я в ответ Язве. Да, предстоящая битва не обещала быть лёгкой, но, по крайней мере, из очередной войны, она стала всего лишь приключением… И хоть стимул для победы у нас был серьёзный, сражаться было уже легче…