Демоны Луффи

Очнулся я, будто долго спал, так чётко и ясно ощущая под спиной ледяной камень, что аж подпрыгнул от неожиданности, и… впечатался головой в не очень высокий, тоже каменный, и тоже ледяной потолок. — Уй-ё! — не выдержал я, потому что на этот раз сила моего Дьявольского Фрукта меня не спасла. Я не только ударился, но и мне было БОЛЬНО. Какого Морского Дьявола происходило вообще?! Когда я успел отключиться? Или я не отключался вовсе, просто в какой-то момент все чувства вернулись? Или всё же отключился как раз тогда, как все мои ощущения исчезли? В принципе, это были вопросы, которые не требовали ответов. Просто потому что мне было плевать на то, что произошло. Мне было важно, что происходило сейчас со мной и моими друзьями. Именно поэтому размышлять над прошлым я не стал, вместе этого задаваясь более насущными проблемами. Такими как, где я вообще?! Я попытался осмотреться, но вокруг было по-прежнему почти непроглядно темно. Почему почти? Просто демонические глаза трудно, но всё-таки видели каменный коридор, квадратный, грубой обтёски, древний. Пыли в нём было по колено, мягкой, не слежавшейся, но вокруг от того места, где я очнулся, её не было, словно я упал и пыль разнесло ударной волной, как разносило круги по воде от брошенного камня. Было холодно и очень. Так, что пришлось обратиться, чтобы не замёрзнуть. И очень кстати: рисунок ветра на моём демоническом теле и его крыльях, мягко светился серебром, позволяя разглядеть больше деталей. Холод я ощущал даже так, что было странно, но в то же время, было и очень душно. Воздух был спёртый, затхлый, тяжёлый, так что я сразу вспомнил своё и Эйса путешествие в другой мир, где нам нередко приходилось прятаться в глубоких подземельях, когда сил сражаться с монстрами не оставалось. Мне это не нравилось, но одно без сомнений радовало: я был явно жив. А значит и накама были живы. Мысль, брезжащую на грани сознания о том, что если мы упали, моя команда в отличие от меня не была резиновой, я старался отогнать… Коридор в обе стороны ощущался как бесконечный. Друзей я по-прежнему не ощущал, но, по крайней мере, я мог их искать, потому что мог двигаться. Так что, недолго думая, я сорвался на поиски. Шёл, почти бежал я бесконечно долго. По внутренним ощущениям. А коридор всё не кончался. Ни ответвлений, ни поворотов. Впрочем, внутреннее чутьё подсказывало, что медленно, а потому незаметно, но он всё-таки куда-то сворачивал. Мимо проносился холодный серый, безликий камень, ноги вязли и пружинили в пыли, затрудняя движения. Вдоль стен по углам то и дело мелькали какие-то бесформенные тени, размером с дворовую собаку. Они не нападали, не лезли на свет, но я знал, чувствовал их враждебность, их опасность, хотя и не уверен был, что они живые. Время тянулось скучно и бесконечно долго… Можно было бы подумать, что я бежал не в том направлении, но метаться в такое время было огромной глупостью. Однако в какой-то момент я на полном ходу выскочил в небольшой квадратный зал. Все чувства разом завопили, тревожа и без того возбуждённое и раздражённое беспокойством сознание, ведь мне всю дорогу чудилось, что друзья зовут меня, что они, в отличие от меня, в беде. Но среагировать я не успел, возможно из-за того же раздражения, а потому, когда пол начал проваливаться, не успел зацепиться руками за… хоть что-то, хотя и не за что было цепляться. То есть, нет, я не зацепился, потому что внезапно осознал, что не слышу постоянно присутствовавшего с самого раннего детства зова моря. Силы Дьявольского Фрукта со мной больше не было. Ну, или, по крайней мере, в этом чёртовом непонятном туннеле она не действовала. Не зря же я стукнулся башкой, от чего она до сих пор гудела… В принципе, меня это не слишком трогало. Ну нету и нету. Эта сила, сила резинового фрукта, была важна в детстве, потому что она была моей особенностью, ну и напоминала о Шанксе. Однако с силой демона, я мог без него обойтись. Так что нету — и нету. Хоть вернётся, а хоть и не вернётся — мне всё было равно. Да и приносило это осознание какое-то внутреннее облегчение, ведь означало, что жив я был не благодаря своей резиновости. А значит и с накама всё должно быть в порядке. Так что от этого я отмахнулся. Тем более что падал… Падал, правда, недолго. Всего лишь до следующего уровня тоннеля, находящегося прямо над верхним. Я так понял, что эти тоннели были чем-то вроде лабиринта, или являлись подобием шахт, расположенных на разных горизонтах выработок полезных ископаемых отдельных островов. Но не это было главным. Главное, что свалившись в новый тоннель, ниже, я вдруг разом почувствовал не Волей Наблюдения, а именно ощущением воздуха, заполнявшего туннели, множество форм жизни. А Воля Наблюдения позволяла определить силу источников. И большинство из них были сильны… Ближайшие ко мне формы жизни, между прочим, активно двигались, будто сражаясь с одной из них. Мне вдруг пришла в голову мысль, что это может быть кого-то из накама неведомые тени пытаются убить, и бросился на поиски вновь, словно одержимый. Хотя может ли демон быть одержимым — тот ещё вопрос. Обычно говорят «одержимый демоном». Но это про людей. А мы? Что, «одержимы ангелами»? Что за бред? Подери меня Морские Короли! О чём я только думал?! Нижний горизонт отличался от того, в котором я очнулся, множеством поворотов и разветвлений. По идее, со своими способностями, я не должен был плутать. Однако тоннель был словно живым, по крайней мере, именно такое впечатление сложилось у меня, когда, опираясь на свою силу и ощущения, я вдруг понимал отчётливо, что хоть и поворачивал в нужном направлении, выбирая верный путь, тоннель, словно видоизменялся, отводя меня от друзей. Несколько раз, выбирая путь, в котором ощущал очередной коридор, я просто и банально упирался в стену. А невиданные формы жизни в это время припирали кого-то из моих накама к стенке. Девушку. В чём я уже почти не сомневался, потому что странный инстинкт буквально толкал меня чуть ли не через стены пробиваться к подруге. Сердце стучало в груди и в ушах, бешено, и остановиться, даже просто замедлиться, никак не получалось… Что странно, потому что какой инстинкт мог толкать демона к человеческой девушке?! В какой-то момент одна из теней, что шныряли по близости, рискнула напасть на меня, оказавшись чем-то средним между псом, крокодилом и выдрой по внешнему виду. Оно имело колючую, словно иглы дикобразов, короткую шёрстку, удлинённую, как у крокодилов пасть с тремя рядами зубов, как у акул. Хвост был жёстким, словно в чешуе, на конце имея что-то вроде жала. Нечто напоминало мантикор Импел Даун. Но те были помесью львов и скорпионов, а эти… более дикой и жуткой смесью. Это нечто напрыгнуло на меня, пытаясь сразу достать до горла и перегрызть оное. На миг позабыв, что больше не резиновый, я едва не позволил себя банально загрызть какому-то животному. И всё же увернувшись в последний момент, частично защитившись рукой, тварь я отбросил, и больше не недооценивал её, молниеносно извлекая из ножен ятаган и обращая его в короткое копьё, которое тут же бросил в животное. Задел лишь вскользь, но твари вреда это не причинило. Копьё по иглам просто соскользнуло. Но тварь, чересчур уж разумная, будто не ожидая, что я смогу призвать оружие, накинулась на меня снова. Тут-то на копьё я её и поймал, окропив кровью стены тоннеля. И… он вдруг перестал меня путать! А я осознал, что этот лабиринт был построен в корке мира, гораздо глубже океанского дна. И лабиринт строили не мои предки, и не по их приказам. Эти коридоры были куда более древними, чем те же замки, словно они существовали здесь от самого начала мира… От ощущения древности, внезапно пробравшего мне нутро, у меня дыбом встали волосы, мои длинные волосы! И хвост, абсолютно неконтролируемо мною задёргался, потому что демоны и в подмётки не годились тем, кто создавали эти лабиринты. По крайней мере, так мне казалось, когда я ощущал трепет, вызванный просто ощущением времени, и, одновременно, безвременья этого места. Да, эти коридоры был древними, но в то же время, если забыть о пыли, время в них словно замерло. Итак, лабиринт имел всё-таки в себе какой-то разум, и, после убийства одного из своих обитателей, вдруг перестал подавать признаки жизни. Ну, или из-за спёртого воздуха у меня возникли галлюцинации. Или какой-то галлюциногенный газ присутствовал в воздухе, и я им надышался, потому что был какой-то подозрительный запашок. И всё-таки я склонялся к первому варианту, когда сломя голову нёсся по направлению к Нами. Очень вовремя, потому что она действительно отбивалась от четырёх тварей, подобных той, что набросилась на меня. По какой-то причине она не использовала все те погодные примочки в шесте, которые постоянно улучшали Усопп или Френки. Она пользовалась своим складным оружием, Клима-Тактом, словно обычным шестом. А может, сила погоды в тоннеле тоже не работала? Короче, я, рассвирепев, что твари нападают вчетвером на мою женщину, на полном ходу влетел в свору животных, отпинывая одну из них в стену, и убивая ещё две, одну сразив длинным мечом, а во вторую удачно запустив нож. Свойства моего Виенто в кои-то веке, пригодились. Тварь, отброшенную в стену, я тоже добил, но четвёртая в это время тяпнула меня за икру. Я взвыл не своим голосом, охрипло, потому что укус пасти с тремя рядами острых зубов — наверняка ещё и ядовитых — безболезненным быть не мог. Эту тварь убила Нами, хорошенько огрев её шестом по затылку, чем и проломила ей череп. А ещё люди удивлялись, почему мы с парнями наших Гарпий боялись… — Луффи, миленький, как же ты вовремя! — бросилась обнимать меня Ведьма, со слезами на глазах. Впрочем, пока я не опомнился, она и затрещину мне влепила, со словами: — Чёртов Придурок, почему так долго? Я же испугалась. — Пф, будто я специально едва плёлся, — фыркнул я. — Что это за твари? — спросила она. Я пожал плечами, бегло осматривая подругу на наличие повреждений, и посмурнев, заметив укус на руке, спросил: — Бежать можешь? Другим тоже может требоваться помощь, — моя Рыжая Ведьма с готовностью кивнула, и посетовала на темноту. Даже с подсветкой от меня она едва различала стены. И я вспомнил, насколько же моё зрение, отличалось от человеческого, потому что я с подсветкой отлично видел все детали. Впрочем, не сразу, но ещё на подступах к Нами, я вспомнил, что тьма — вообще-то, моя стихия, и я мог видеть даже в кромешной тьме отлично, только нужно было воспользоваться определённым навыком… Но девушке подсветка, хотя бы тусклая, была просто необходима. Хотя и её не хватало… Так что, схватив Нами за руку, я утянул её во тьму очередного тоннеля, с неудовольствием отмечая, что она не в силах бежать с моей скоростью, и что это очень даже кстати, потому что моя укушенная нога кровоточила и потихоньку немела. А бежали мы к следующему огоньку жизни, в котором я подозревал кого-нибудь из накама. Я не знаю, сколько это заняло у нас времени. Но бесконечно бегая по вязким и душным от пыли коридорам, бесконечно выбирая пути на развилках, поворачивая вправо, влево, прямо, вниз, вверх, и снова в вправо, и снова вверх, и снова вниз, и вниз, и влево, (а уровень тоннеля иногда повышался или понижался), и, возвращаясь из тупиков, в которые мы попадали по воле строптивого лабиринта, мы всё же собрали всю команду. К всеобщему облегчению, живыми. Многих из нас покусали твари, а кое-кто повстречал и чудищ покрупнее. Кто-то справился сам, к кому-то вовремя на помощь пришла подмога. Кто-то был в одиночестве, а кто-то умудрился и без света, ориентируясь на ощущения, найти накама. Как, например, Брук нашёл чуть ли не до смерти напуганную Энн. Или как Френки повстречал Марко. Именно в металлической груди киборга-плотника и торчали обломки нехилых зубов, принадлежавших явно не тем тварям, которых повстречали мы с Нами. А кто-то из нас очень обиделся, потому что не встретил ни кого, как, например, Зоро. А кто-то, даже если кого-то и встретил, просто не заметил этого, будучи ошеломлённым уже тем, что вообще остался в живых. Так мы, например, нашли нашего бывшего дозорного, который в прострации шёл по тоннелю, ничего не видя в темноте, а потому и не разбирая дороги, и не замечая удивлённой твари, которая вцепилась зубами ему в пятку, и которую он волочил всю дорогу, не замечая. Девушки были напуганы, но не слишком. Усопп тоже видать привык, как и Чоппер. Энн приходилось хуже всех, но и она держалась. Врачу было проще, потому что он осматривал наши онемевшие от укусов конечности, и ему просто было не до впечатлений. Ну, по крайней мере, если эти впечатления не касались наших укусов. Тут-то уж он впечатлялся, и охал и ахал… К слову, боль со временем я чувствовать перестал, но и ногу чувствовал приглушённо. Словно зубы тварей были не ядовиты, а выделяли что-то обезболивающее… странно. Но эту теорию наглядно подтверждал случай Момонги. Онемение не распространялось. Влияло на способность сражаться, но явно было не слишком опасно, так что судовой врач лишь обработал раны, и перевязал их, предварительно чем-то смазав, что таскал с собой всюду, и от чего чувствительность постепенно возвращалась. Конечно, возвращение чувствительности грозило болевыми ощущениями и неслабыми, но через боль конечностями можно было управлять очень даже естественно, в то время как тяжёлую, словно ватную или чугунную даже, ногу я едва переставлял. По крайней мере, едва переставлял на скорости. Мы обсудили впечатления, и всё увиденное по пути, прежде чем осознали, что голодны, и что вообще-то накама нашлись не все, а наш Санни в тоннели просто не влез бы. А кроме того, совершенно не ясно было, был ли из лабиринтов выход, и что мы будем делать без Санни, который верно хранил все наши запасы еды и воды?! Зато ясно было, что встречные твари — это далеко не все опасности, которые таили в себе странные коридоры… Собравшись вместе, мы шли бесцельно. Брели. Куда? В поисках Санни или выхода, но… Шли долго, потому что в какой-то момент я понял, что моим спутникам, по крайней мере, слабейшим из нас, нужен привал. Я подозревал, что кое-кому хотелось пить, но все молчали. Девушки мёрзли, и нам, парням, тем, кто имел на себе несколько слоёв шмоток, пришлось ими поделиться. Слишком уж неожиданно нас оторвало от корабля, и мои Гарпии были в своих совсем летних едва заметных тряпочках, которые так бесили Зоро время от времени. Я, например, не только полюбившийся мне со страны Вано женский шёлковый халат отдал Робин, но и майку позаимствовал Нами. Всё равно мне холод был почти не страшен, а шмотки даже мешались, закрывая и без того блеклый свет рисунка на моём теле, который нужен был накама… — Луффи, а ты не можешь разогнать тьму? — спросил Усопп, осипло, будто из-за пересохшего рта. Или может от нехватки воздуха, потому что, передвигаясь, мы поднимали в воздух большие массы пыли. Но ведь и без того было душно… Повязки на носы и рты из ткани не спасали, как спасли бы где-нибудь в пустыне. Слишком уж мелкими были частицы пыли, и проникали они везде. Во рту и в носу довольно-таки быстро появились привкус и запах грязи. Глаза быстро стали слезиться, раздражаясь от всё той же пыли. Это всё злило неимоверно. Однако почему инстинкты моей истинной природы на эту злость не реагировали, как было всегда в прошлом? Дело как раз было на привале, когда Усопп задал вопрос. Мы вроде пробыли в тоннелях не так много времени, но о том, что мы в них, знали уже все местные. По крайней мере, такое сложилось впечатление, потому что на нас по пути всё чаще и чаще с каждым прошедшим часом нападали всё большие стаи разных тварей, подобных которым в мире света — как назвала мир под солнцем Моне — не было. Будто мутанты какие-то, гремучие смеси, или же самостоятельные виды. Большинство были размером не больше волков, но попадались и более крупные, размером с медведей или даже лошадей. И все они были хищными. И, поскольку, похоже, еды в тоннелях было крайне мало, они все охотились на нас так остервенело, будто мы угрожали их потомству или были последним шансом на спасение. Вообще меня поражало, что твари хоть и не показали за время нашего с ними агрессивного общения ни малейших зачатков интеллекта более организованного, чем у куриц или рыб, всё-таки нападали на нас будто бы организовано. Битвы с ними не были затяжными, но были очень жёсткими и быстро показали нам, что оставлять в живых этих тварей нельзя, и не воспринимать всерьёз, будто слабых противников, тоже нельзя. Иначе просто победителями будут они. Они ведь так ловко нападали в замкнутом тоннелем пространстве… Да и к слою пыли под ногами они были привыкши, и к спёртому воздуху… А это всё имело огромное значение в бою. Их стаи становились с каждым разом всё больше, среди них, будто для весомости, были твари разного размера, с разными талантами, чтобы задавить нас наверняка. Девчонки едва успевали за ними по скорости, и весомо уступали в физической силе. Им было тяжело, например, уворачиваться от не то паутин, не то странных лиан, выпускаемых смесью лошадей и гигантских пауков… Я как раз думал о том, что, быть может, нападения тварей мне не казались организованным, а и были таковыми. В конце концов, мы ничего не знали об этих тоннелях и их жителях. Быть может, был в них кто-то, кто тварями повелевал… Может, это был и сам тоннель… — Я могу стать частью тьмы, слиться с ней, могу создавать её, нагонять, поглощать ею объекты, или придавать ей форму объектов, делая их физически ощутимыми. Но прогнать тьму там, где источников света нет и быть не может, я не в силах, — вздохнул я, огорчённо, отвлёкшись от мыслей, чтобы ответить на вопрос моего канонира. Но отвлечься от контроля над голосами жизненных форм в тоннелях я позволить себе не мог… — Странно, что ни у кого из нас не вышло развести огонь. У меня зажигалка не работает, — устало, вот уже в который раз чиркнул зажигалкой Санджи. Ему, наверное, было тяжко без сигарет. Хотя, по-моему, ему должно было быть легче в условиях дурного воздуха. Он был к такому привычен как раз-таки благодаря сигаретам. — Клима-Такт Нами-суан тоже не работает, как и оружие Френки. Минки не смогли вызвать электричество, будто что-то блокирует здесь появление света, или здесь не действуют законы нашего мира. Вы, фруктовики, лишились здесь способностей, отчего огонь нашего Феникса тоже не может осветить путь. Это странно и неспроста… — Да. Я тоже не смог создать хотя бы шаровую молнию, — согласился я, переключаясь мыслями уже на то, что могло повлиять на наши способности. Воздух? Или что-то в воздухе? Пыль? Какие-то неизвестные нам силы? Но света мы раздобыть не смогли. И только моя кожа хоть как-то разгоняла тьму. — Мне-то свет не нужен. Я неплохо тут вижу. Но вы… практически на ощупь идёте… — Это место — тоже результат деятельности твоих предков? — поинтересовался Джимбей. Он и Фукабоши дышали подозрительно тяжело. Видать, на них местная атмосфера действовала особенно угнетающе. А может, дело было во всё том же воздухе, слишком сухом для рыболюдей. — Не возьмусь утверждать наверняка, но чувствую, что нет, — ответил я осторожно, чувствуя особенно пристальное внимание бывшего дозорного. — Это место древнее, гораздо древнее. Возможно, его создал кто-то, кто мог жить в мире до моих предков или в то же время. По крайней мере, рисунки на стенах и письмена мне непонятны. В них есть какой-то отдельный отголосок наречия моих предков, но понять, что написано, а тем более прочитать их — я не смог. Сложилось впечатление, что язык мне подобных произошёл от языка, на котором тут что-то написано, — и ни единого упоминая о том, что мои предки — демоны. Почему-то я всё ещё не хотел говорить этого при дозорном… — Письмена? Какие письмена? — подала голос Робин, заинтересованно. — Они попадаются на стенах время от времени, — пояснил я. — М-да, сколько же загадок скрывает наш мир… — заметил Педро, настороженно вслушиваясь в тишину коридоров. Некоторое время спустя мы снова двинулись в путь. Духота сделала нас вялыми, разморила, будто намеренно подтачивая реакцию. В воздухе меж нами витала угнетающая мысль, что нет смысла плестись бесцельно, наугад выбирая путь. Хотя вёл всех я, и путь выбирал не так уж и наугад. Меня вёл нос в тоннели, где, как мне казалось, воздух был не таким спёртым, хоть чуть-чуть, но свежее. Надо было бы избегать тварей, но я, рискуя командой, всё-таки выбирал путь, основываясь на доводах носа. Надеялся, что выбирая направление таким образом, найду выход. Или хотя бы место, где можно будет подышать вволю. Однако тоннели были настолько запутанными и протяжёнными, что уходили очень далеко за пределы демонического восприятия. Так что выхода я не видел. И ничего не чувствовал, кроме бесконечных запутанных коридоров. Даже я чувствовал безнадёгу от этого. Но верить этому чувству не смел. Ведь команда надеялась на своего капитана, верила. И я эту веру не желал подводить. Иногда мы спускались ниже, иногда поднимались. Иногда нам попадались в полу провалы, ведущие на верхние или нижние горизонты, вроде того, через который я попал на уровень Нами. Иногда я вынуждал подниматься или спускать через эти провалы команду, следуя за чутьём. А иногда кладка пола коридоров обрушивалась под нашим весом, и, потирая ушибы, мы проклинали чёртовы тоннели. Бывало ещё возникало ощущение, что мир вокруг нас переворачивался, и что мы идём не по полу, а по стенам или потолку. Коридоры-то были идеально квадратными, а возникавшее то и дело странное ощущение подвешенности, и исчезавшая то и дело под ногами пыль наталкивала на разные мысли. Общая атмосфера страшно угнетала. Но никто не ныл, не хотел вернуться под солнце раньше времени, не предлагал использовать порталы или ещё что-то подобное. Мы не хотели возвращаться без Санни, и не хотели бежать от трудностей… И всё же моим друзьям было тяжело. Об этом говорили вздохи, с каждым шагом становившееся всё более шумным дыхание, всё замедляющийся ход. Мою демоническую природу всё это раздражало. Я мог бы передвигаться гораздо, в десятки раз быстрее и без отдыха, если бы был один. Иногда я прикусывал себе язык, чтобы раздражённо не зашипеть, когда кто-то из девушек в очередной раз просил привал. В такие моменты я напоминал себе, что оставаться в одиночестве не хотел совершенно, и что лучше так… — Пить хочется, — вздохнула Виви. — Не думала никогда, что захочу пить не из-за естественной жажды или из-за испепеляющего солнца пустынь, а потому что в глотке пересохло от пыли. — Ребята молчали, ни на кого не глядя, потому что и сами хотели пить. Я тоже молчал, сжимая кулаки в бессилии, потому что не чувствовал воды вообще нигде в округе, кроме как в нас самих. Даже океана где-то над головой, над толщей земной тверди над нами, которая, по идее, была дном, я не чувствовал. О том, что в тайне, пока ребята отвлеклись, я пробовал воспользоваться порталами, и не сработал ни один из трёх моих, я не стал говорить. Это наверняка ввергло бы мой маленький отряд в полное уныние. Отчаяться — нет. Мы были из тех, кто верил до конца. Мы все. Но вот уныние было совсем другим делом… А твари попадались всё сильнее. Их укусы уже не просто заставляли части тел неметь. Они кровоточили и болели безостановочно. Укусов становилось всё больше, и они были всё мощнее. Чудо было, что пока ещё никто не пострадал всерьёз. Постепенно мы сформировали принцип защиты от нападавших, когда все парни становились в круг, а девушки скрывались за нашими спинами в центре круга. Разделяться было глупо, потому что на нас нападали не люди, а животные, и нападали они абсолютно бесконтрольно, массово, всей стаей. Их действия невозможно было предугадать, а Воля Наблюдения едва успевала реагировать на их атаки. Так что за пределы круга никто не рисковал соваться, даже те, кому нужно было больше пространства для манёвра. Так один раз нас нагнала стая не менее чем из двухсот особей. А ведь в начале пути нас преследовали небольшие «отряды», особей из пяти-десяти. Стаю мы почувствовали издали, и единодушно приняли решение бежать. Зоро и Педро ворчали о том, что фехтовальщикам, да и вообще воинам не пристало бегать от врага, но и они понимали: в условиях сильно ограниченного, практически замкнутого пространства, без возможности маневрировать, усталые, измученные жаждой, с замедленной реакцией и скоростью, от такого количества зверья без серьёзных, тяжёлых травм мы точно не отобьёмся. Тем более что без сил Дьявольских Фруктов многие из нас стали практически бесполезными бойцами. И так, мы бросились бежать, но, к сожалению или к счастью, быстро поняли, насколько глупым и опрометчивым было это решение. Ведь убегая, мы тратили силы, а твари, словно гончие, всё равно нагоняли свою добычу. Впрочем, не это заставило нас остановиться, а то, что из другого тоннеля впереди приближались ещё твари, отрезая нам путь к отступлению. Мы попали в окружение… — Капитан, нужно что-то придумать, — дёрнул меня Зоро, когда на нас вышло нечто среднее между пингвином и тигром. Ты спросишь, Ник, как такое вообще может быть? А я не смогу ответить, потому что тварь имела тело пингвина, только раз в шесть больше, передвигалась она на лапах тигровых, подобно обезьянам, опираясь на передние лапы, имело длинный хвост, и тигровую пасть при птичьей голове без клюва. И эта тварь была очень быстрой! За ней шли уже знакомые нам собако-крокодилы. Когда тварь прыгнула на меня, я чисто на инстинктах спустил полную мощь своей Королевской Воли. Накама задохнулись мгновенно. У кого-то спёрло дыхание, а у кого-то началась отдышка. Кое-кто был на грани потери сознания, но… на тварей Воля никак не подействовала. Вообще. И я чувствовал, что моя шерсть по всему телу, и волосы встали дыбом, потому до того момента я никогда в жизни не встречал живых существ, которые мою Волю даже не заметили бы. Марко едва успел среагировать из-за давления моей Воли, но всё же вогнал кинжал в глотку тигро-пингвину. И глядя на то, как этот мутант всё ещё шевелился на руке друга, я вдруг осознал с невероятной чёткостью, что сдерживаться просто больше не имею права. Сила Демона Шторма могла разрушить тоннели к морским чертям, и мы могли остаться навек погребёнными под завалами, так что действовать стоило осторожно, очень осторожно. Однако оценивать противника не было времени, поэтому я просто одним движением сорвал с себя браслет, сдерживающий демоническую ауру. И вот тут-то твари дрогнули. Но было поздно, потому что в следующий миг их просто смело ударной волной ветра… Я рисковал, сильно рисковал, и камни и пыль мгновенно посыпались с потолка, пол под ногами задрожал, затрясся как при землетрясении. Где-то вдали слышался гул многочисленных обвалов, но я продолжал создавать ветер из ничего, потому что медведе-каракатицы вцеплялись в грубо обтёсанный в этой части тоннелей пол прямо сквозь слой пыли когтями. Они же цеплялись за стены. Их когти оставляли глубокие борозды в камне, издавая при этом зубосводящий, душераздирающий звук, от которого у меня перед глазами плясали цветные пятна, пульсировало в висках, мутило и тянуло под рёбрами, а низкочастотный гул обвалов и завывания ветра лишь ухудшали ситуацию. И всё же я упорно сосредотачивался на собственной силе, как никогда сильно ощущая себя не человеком, а демоном. И только им. Демоном, который хотел защитить своё имущество, и как можно мучительнее и кровожаднее расправиться с теми, кто на имущество покусился. Почему же я этого не сделал? Потому что не мог. Слабость охватывала мои телеса всё сильнее, делая почти невозможным управление своевольной стихией, и комок подступал к горлу от того, что мозги готовы были взорваться от тошноты и боли. Наверное, к тому моменту как последнюю тварь снесло мощным потоком или струёй моей родной стихии, я уже плохо соображал. Потому что и не понял, не увидел, не почувствовал, когда Нами обняла меня и начала шептать, чуть не плача уговаривать, чтобы я прекратил, остановился. И я не знаю, почему всё-таки услышал её, и как до меня дошла её просьба… Но руки сами опустились, и потоки ветра исчезли в тоннелях. Я покачнулся, и упал бы, если бы Нами не держала. Но я оттолкнул её к Фукабоши, и снова качнулся, отступая во тьму, чтобы согнуться и больше не сдерживать рвотные позывы, вызванные непонятным состоянием головы. — Луффи? — раздался из-за спины обеспокоенный голос Усоппа. — Терпимо, — отозвался я сипло, когда продышался. — Но, похоже, бой с Линлин, а в особенности её вопли, мне будет аукаться ещё долго… — Луффи! — кинулся было ко мне Чоппер, но я осадил его: — Не время! — Ауру спрячь, — попросил Санджи, рывком ставя меня на ноги. И я осознал, что мои накама каким-то образом терпят страх, который навевает людям демоническая аура. Гордиться бы, но было не до того. Я поискал браслет взглядом, но быстро с сожалением понял, что его унесло в неясные дали моей же собственной силой, и наверняка погребло под слоями многочисленной пыли, которую ветром тоже благополучно сдуло. — Ребят, придётся терпеть. Похоже, я опрометчиво позволил собственному ветру унести браслет, а сдерживать свою ауру я так и не научился. У меня был браслет, и не было нужды… — Накама промолчали бы, я знал, но Нами сообщила, что никакого страха не чувствует, никакой ауры. Я бы удивился и поломал над этим голову, но потом она сама мне напомнила, что я как-то поил её собственной кровью. Хм, интересно, о скольких ещё побочных эффектах приёма человеком демонической крови мы не знали? А пока я решил посмотреть, что же натворил. Мои худшие подозрения подтвердились, и минимум половина тоннелей лабиринта от моих действий была завалена, в том числе и тот, по которому мы пришли. Но зато и поголовье тварей сократилось прилично, а в нашем тоннеле их и вовсе не осталось: то ли унесло, то ли раздавило. Всё же направленной струёй воздуха можно было даже камень разрушить. Новых тварей мы дожидаться не стали, и снова отправились в путь. Всю дорогу я чувствовал спиной направленные в меня взгляды, но громкий звук словно ослепил меня, потому что эмпатически эмоций друзей я почувствовать больше не мог, по каким-то причинам. А во время следующего привала, глядя на изнурённых друзей, я вдруг вспомнил, что делал как раз на такие случаи запасы воды и еды в своей Астральной Клети. Конечно, команда у меня с тех пор сильно подросла, а потому заначка была совсем небольшой, и всё же облегчение она принесла возможностью смочить горло и немного подкрепиться. Хотелось ещё промыть глаза, но воду решили экономить, впрочем, как и еду. Мало ли, сколько нам ещё суждено было протаскаться в чёртовых тоннелях?! И всё же жить стало как-то… веселей. Тем более что и пылью дышать больше не приходилось… И всё бы неплохо, но нас не покидало смутное ощущение тревоги, появившееся примерно в тот миг, когда я очистил путь стихией ветра. Она нарастала, как лавина, вызванная простым звуком, и, сходя небольшим комом с вершины, задевала всё больше и больше снега и льда, утаскивая его за собой вниз, к подножью горы, чтобы погрести под своей тяжестью всё живое. Не моя аура, именно тревога, чувство приближающейся смертельной опасности, заставляла испытывать нас нечто, схожее с паникой. И то ли мы поддавались этому чувству, на этот раз не замедляя, а всё ускоряя своё продвижение по тоннелям. Движимые и подстёгиваемые тревогой и надеждой найти Санни или выход, мы проскакивали, почти пролетали повороты, почти уже не замечая или игнорируя «голоса» живых существ, больше не рвавшихся на нас нападать. Так мы проскочили и «голос» живого существа, встреча с которым могла стать роковой для всей команды, но стала таковой лишь для меня одного. Волей Наблюдения мы чувствовали, что один единственный «голос», вроде бы неторопливо следовал за нами, тем не менее, нагоняя. Когда неведомое существо приблизилось, но было ещё невидимо нам, Зоро, шедший позади, чтобы прикрыть в случае чего, резко обернулся, мгновенно выхватывая свои катаны из ножен и принимая боевую стойку, готовый принять удар… Всё происходило в доли секунды, на самом деле. Я просто каким-то неведомым чутьём понял, что сейчас моего первого помощника убьют, если я ничего не предприму. И, на одних инстинктах, машинально, прыгнул к Зоро, и оттолкнул его, чтобы принять на извлечённый ятаган мощнейший удар меча, созданного из того же сплава, что и мой Виенто. — Со-ородич-ч, — прошипела тьма, чтобы в следующий миг мы чётко и ясно увидели силуэт демона, женщины, с длиннющими спутанными и волочащимися шлейфом по полу на добрый десяток метров за ней седыми волосами. Она была почти нага, прикрытая лишь набедренной повязкой из сгнившего куска ткани. Она была стара. По крайней мере, лицо её было покрыто сеткой морщин. А тело было настолько исхудавшим, что было похоже на скелет сильно обтянутый чуть светящейся кожей. Её рваные крылья и огрызок хвоста, гневно трепыхались, явно неконтролируемо, под властью эмоций. Странное чувство я ощутил в тот миг, когда увидел её… Впрочем, подумать об этом она мне не дала, напав непредсказуемо и дерзко, сражаясь без какой-либо техники, но и без единого лишнего движения. Один смертельно опасный взмах её мечом, становился другим взмахом, без всякого замаха. Она била куда придётся, безумно, бездумно, но так быстро и сильно, что используя всю мощь и скорость своего демонического тела, я не успевал отбивать её атаки, и мои руки дрожали от напряжения, упуская инициативу, опаздывая, проигрывая. Я осознавал это с ужасом, но словно сквозь вату… Случайно запнувшись о камень позади, я потерял равновесие, и, неловко взмахнув ногой, совершенно случайно выбил меч из её рук. Но в следующий миг она напала на меня сама, пытаясь длинными ногтями достать мне до глаз и выцарапать их. Естественно, что равновесие восстановить мне не удалось, и мы упали. Одной рукой, всего одной рукой она захватила мне обе руки в захват так, что я мгновенно почувствовал себя побеждённым и бессильным. И тогда она склонилась надо мной… Что произошло в следующий миг — я не знаю. Возможно свет, исходящий от её кожи и волос осветил моё лицо и руки, но она вскрикнула, увидев татуировки чешуи у меня на плечах, а затем, посмотрев мне в лицо, она прохрипела, как мне на миг показалось, не безумно, а осознанно: — Драгон? — спросила она, но тут же фыркнула: — Нет, ты не Драгон. Но тогда… Луффи! — воскликнула она, чтобы внезапно отпрыгнуть от меня, приземляясь на руки и на ноги, словно кошка на четыре лапы. Посмотрев на меня настороженно, она что-то прошептала себе под нос одними губами, и вдруг… закричала страшно, визгливо, снова вызывая у меня цветные пятна перед глазами, пусть и бледнее. Ещё через несколько мгновений она скрылась в темноте, и начала стремительно от нас удаляться, так что уже через каких-то несколько минут скрылась из зоны моего восприятия. — Какого Морского Дьявола ты меня оттолкнул, Луффи?! — возмутился Зоро. — Мы ведь договаривались, не вставать друг у друга на пути к противникам. — Она, играючи, за каких-то несколько мгновений одолела меня, — тупо и обалдело выдохнул я. — Что это вообще было? — спросила Энн, очень испуганным голосом. — Эта женщина такая же, как ты, — констатировал Джимбей. — И, похоже, она знает тебя. А ты знаешь её? — Я задумался, и вдруг вспомнил, когда и где ощущал схожее чувство с тем, которое испытал при виде женщины своего вида… — Она не как я. Она из проклятой, отверженной ветви, — вдруг понял я, сам не знал как, но точно не заблуждался. — По крайней мере, кто-то из её родителей должен быть отверженным Д. И нет, я её не знаю. Мы не знакомы. — Да, то чувство было, когда я впервые увидел отца, ещё не зная, кто он для меня. И всё стало ясно: — Но это не отменяет того факта, что она моя мать. И инстинкт, которым я руководствовался при выборе противников, безошибочно определяя сильнейшего, в тот миг мне подсказывал, что чтобы выбраться из лабиринтов, мне нужно было убить её…