Демоны Луффи

— Жизнь пирата всегда полна риска, — произнёс я, поднимая большую пиалу сакэ. На огромной площади перед дворцом сёгуна, где ныне камню некуда было упасть от количества занявших её пиратов, стояла гробовая тишина. Все они, с выпивкой в руках, внимали мне. От этого внимания волосы вставали дыбом, а тело бросало в дрожь. Это вводило в ступор, и даровало ощущение огромной власти, сосредоточенной в моих, и больше ничьих руках. Это пьянило. И толкать речь не составляло труда — нужные мысли сами приходили в голову, а слова лились из уст как отрепетированные: — Наша жизнь находится всегда в шаге от смерти. Но поэтому мы, пираты, не имеем права не рисковать, и не имеем права упускать возможность чувствовать вкус жизни во всей его полноте. Поэтому, несмотря на радости и скорби, несмотря на раны телесные и душевные, сегодня мы пируем, — я улыбнулся, сделав паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжил: — Но мы празднуем не мою победу в войне. Нет. Мы этим пиром отдаём дань уважения тем, кто рискнул, но пал в достойном бою. Мы этим пиром славим тех, кто рискнул, и выжил на войне. Так поблагодарим же море и небо за возможность воевать, и пировать, но главное — за возможность вволю бороздить моря, снова и снова испытывая самих себя на прочность! Кампай! — воскликнул я, призывая выпить вместе со мной, и лично присасываясь к большой пиале в руках. — КАМПАЙ! — дружно грянул многоголосый оглушающий хор пиратов, пьющих, и пытающихся осознать сказанное мною. Хотя мой флот ни о чём не думал. Они уже праздновали. Просто прервались на мою речь, и продолжили с новым запалом. Я тоскливо закатил глаза: надоело делать то, что должен был делать, как капитан. Вся эта капитанская речь была не более чем формальностью, глупостью. Наверное, поэтому я вякнул то, что не несло в себе особого смысла. Просто я снова должен был показать нейтральное отношение к бывшим пиратам Кайдо, всё ещё присматривавшимся ко мне, словно в ожидании подвоха. А вот мои пираты предпочли верить почти сразу. Они всё ещё опекали меня, но сами отнеслись к пополнению абсолютно беспечно. Однако я ДОЛЖЕН был. Какая тут к чёрту пиратская свобода?! Несмотря на всю мою любовь к шумным пирушкам, на этот раз веселье для меня не задалось. Может из-за мыслей, может из-за обязанностей, а может из-за чувства, что должен был вести себя не как лидер, а как обычный пират, который просто любит море и друзей. И я ведь мог. МОГ. Я не раз поступал так раньше. Но раньше у меня не было такого большого флота, и столь значимого статуса среди пиратов. А ещё раньше и флота не было. Были только друзья, которые с лёгкостью принимали мою привычку пренебрегать своими капитанскими обязанностями почти всегда, за исключением ситуаций, в которых от меня зависела судьба команды и корабля. И думалось мне, что далеко не все пираты были готовы принять такое моё легкомысленное отношение к своей значимости. Как один из сильнейших, как Йонко, которого уже называли Королём Пиратов, я, конечно, мог позволить себе многое. И всё-таки, наверное, чтобы моё лидерство никто не ставил под сомнение, я должен был быть лидером. А на деле это оказалось довольно-таки скучно… Разумеется, с такими мыслями, ни о каком веселье и речи быть не могло. Я, конечно, выпил немного, не превышая своих норм, и друзья легко втянули меня в пирушку, не заметив отсутствие у меня настроя праздновать. (Впрочем, они умудрились втянуть в веселье даже суровых самураев, жителей страны Вано). Я смеялся, слушая смешные истории, ел и снова пил. И, в общем, сложно было сказать, что пирушка совсем уж не удалась. Просто из-за мыслей я был… как бы отстранён от неё. От этих ползучих гадов в голове, оставался какой-то кисловатый с душком привкус от всего, что происходило вокруг. И ни песни, ни пляски, ни эль и ром, текущие, чуть ли не рекой, ни еда и даже масса разнообразного мяса, не могли этот привкус убрать. К утру народ, как обычно, упитый и увеселившийся в хлам, вповалочку лёжа или сидя на той же площади, уже сладко причмокивал губами во сне. Но не все. Самые крепкие устало взирали на площадь, которая от поля брани отличалась лишь отсутствием крови. Среди последних, крепких, были некоторые командиры или их офицеры, самураи, у которых хватило воли противостоять пиратам или соблазну выпивки, и я… Мы прибыли на остров, когда солнце стояло в зените. Жители были в откровенном недоумении от количества кораблей, и… от флага на них. С самураями взялись объясняться Вейн, Марко, и Кинемон, от лица своего феодала Момоноске. Сомневался я в таком коллективе, но больше отправлять было некого: Кинемона и Вейна хотя бы знал местный колорит, а Марко отлично умел вести переговоры, и достаточно хорошо знал меня, чтобы выступать от моего имени. Но вернулись они с плохими новостями: меня восприняли исключительно новым завоевателем-сёгуном. Я долго мрачным недовольным взглядом сверлил Марко, игнорируя его улыбочку. И всё же, вздохнув, решил, что могу просто назначить нового сёгуна, и уплыть куда-нибудь подальше. Пообщаться с местными мне не удалось. Слишком уж быстро организовали пир. Тощий Рик мне признался, правда, что у них всё было готово, кроме скоропортящихся продуктов, ведь они рассчитывали праздновать победу Кайдо, но… Не пропадать же добру?! Так что пока одни готовили пир, другие разгружали корабли. Рук было много, а свободных — ещё больше, так что сделали это очень быстро. Гулять начали тем же вечером. Жители острова делали вид, что ничего не изменилось… И вот смотрел я на спящих вповалку пиратов, и думал о том, как далеко мне ещё придётся зайти, как сильно ещё придётся отступиться от себя на пути к мечте. Пожалуй, только сейчас я начал понимать, что этот путь ведёт не к свободе, а к власти. А ведь впереди ещё маячило собрание Йонко, и совет пиратов, который мне организовывали братья… Солнце лениво, словно нехотя, преодолевало утреннюю зябкость, не спеша отгонять тень и влажную прохладу. Его лучи безжалостно насквозь пронизывали облачка тумана, (клубящегося в наиболее глубоких тенях от построек или растительности и надо рвом), разрывая его, и окрашивая в золотистый цвет. Я сидел на шёлковой, набитой пухом, подушке, прислонившись к каменным колоннам замка, и смотрел на пиратов, за жизни и судьбы которых теперь отвечал. Было как-то пусто, одиноко и тоскливо, несмотря на массу народа вокруг. Это чувство угнетало. Подушку притащили мне местные, устраивая меня на каменных ступенях, на возвышении, словно на троне… Так мог ли Король, пусть и пиратов, на самом деле быть свободным?! Почему я всё меньше верил в это?! Солнце поднималось быстро, но пиратов всё-таки разбудить не смогло. Устали, болезные, от гуляний-то. А за воротами уже шевелилась жизнь: местные просыпались. Я послушал приглушенный из-за удалённости шум, послушал, и решил, что надо отвлечься. Тем более что и дельце для этого было. Нами я нашёл быстро: она спала в компании пираток Куджа, потому что девушкам среди девушек было спокойнее. Тихонько зажав ей рот, чтоб не кричала, чем и разбудив, я поманил её за собой, показав знак тишины, когда увидел в карамельных глазах осознание. Ведьма тут же поднялась, красиво потянулась, прогнувшись изящной кошкой, зевнула, и, оправив одежду, безропотно последовала за мной, перешагивая сладко спящие тела самых ужасных пиратов мира, выглядевших в тот миг беззащитно и мило, словно дети. Мы направлялись к выходу с территории замка… — Вы куда? — настиг нас тихий вопрос по дороге, и непривычно серьёзный взгляд. Я показал сонно моргавшему Усоппу знак тишины, и тоже поманил за собой. Так мы и вышли через врата втроём, прошествовав мимо безмолвной, но слегка помятой после попойки стражи. Я, кстати, заметил, что стоило нам выйти за пределы замка, как нам в спину упёрлись подозрительные взгляды. В голове мелькнула мысль, что самураи работали в замке, охраняя вовсе не сёгуна со свитой, и не его имущество, а жителей острова от сёгуна и его свиты. А жизнь в столице Вано кипела. Люди проносились мимо, суетясь, и не обращая ни на кого внимания, куда-то спеша по своим делам. Над улицами разносились крики торговцев-зазывал, как на базаре в любой из стран. И солнце ярко подсвечивало их смешные цветастые халаты, и искусственные приветливые улыбки на лицах. Женщины семенили в высоких гэта, и меня передёргивало от воспоминаний о том, как учился в них ходить. Мужчины со странными причёсками важно расхаживали по улицам, положив руку на мечи… Ох, Ник, ну до чего же странная была культура у этой страны! Лавочку с украшениями я приметил ещё в прошлое своё посещение страны Вано, когда мы с Кидом, пытаясь оторваться от самураев, едва им не попались, потому что я пытался спрятаться в тени прилавка, не заметив охраны. Охрана с тех пор никуда не делась, как и хозяин лавочки с надменным лицом и высокомерным взглядом. Да и украшения, явно очень дорогие, кажется, совсем не продавались… Сюда-то и лежал наш путь, для начала. Накама покосились на меня, как на чокнутого. Усопп даже не поленился коснуться моего лба, проверяя, нет ли жара у меня. Наверняка, они думали о том, зачем было тащиться в лавку с женскими цацками в такую рань, да ещё и тащить за собой их, если я мог метнуться в личную сокровищницу в штабе, и вернуться через пять минут. Да и сам факт того, что я вдруг заинтересовался женскими украшениями, был подозрителен. Но объясняться я не спешил, просто обратившись к боевой подруге: — Нами, ты в этих цацках разбираешься, а я в них профан, — почесав затылок, неловко и жалостливо заметил я, чтобы попросить, — поэтому я прошу тебя помочь мне выбрать подарок для девушки… — Ведьма моя тут же прищурилась, ещё не гневно, но уже подозрительно: — Погоди-ка, Луффи, кому это ты подарок собрался сделать? — упирая руки в бока, спросила она, тут же скривившись: — Очередной своей… — Тихо, Ведьма! — прикрикнул я на накама, возмущённо, пока она не привлекла слишком много внимания хозяина и охраны лавки, которые и так на нас уже косились. А взгляд Нами был требователен, и, зная её, я мог с уверенностью сказать, что она не отстанет, пока не вытрясет из меня подробности. Я вздохнул: в общем-то, смысла скрывать это от команды, от лучших друзей, не было. А дело было нужное, и помощь мне была нужна, потому что я отлично знал стоимость драгоценностей, и мог вытащить из кучи золота какое-нибудь симпатичное украшение, но вот выбрать для девушки подарок — вряд ли. — Ладно, слушайте, — скривился я, и начал «каяться»: — Здесь живёт одна девушка, Томоэ. Когда я таскался сюда за Кидом, она помогла мне проникнуть в замок, и подарила амулет вот этот, — я вытащил из-под майки слегка помятый амулет, показав его накама, — сказала, что он защитный. Тогда я не придал этому значения, но… — я снова почесал затылок, в попытке найти способ не объяснять, почему этот подарок стал для меня таким значимым. Однако только понял, что без этого не обойтись, а потому, кривясь от задетой гордости, решился на признание. И, осторожно подбирая слова, и маясь от неловкости, в очередной раз вздохнув, стал рассказывать: — Знаете, когда я воевал с Кайдо, в какой-то момент кто-то в меня выстрелил. Я чувствовал, что пуля летела в сердце. И был у меня выбор: или погибнуть от атаки Кайдо, уклонившись от пули, или заблокировать атаку, подставившись под пулю. Иначе — никак. Ни уклониться, ни защититься и от Кайдо, и от пули я не успевал. И я решил, что лучше уж случайная пуля, почти смирился, — я прикрыл глаза, внезапно осознав, как же я на самом деле был близок тогда к краху, что в тот миг, из-за азарта боя совсем не осознавалось в полной мере. — Но в последний миг, амулет, будто по своей воле, качнулся, и защитил от пули. Тонкая картонка с какими-то каракулями защитила, — фыркнул я. — Всего лишь синяк — отпечаток вдавленной пулей картонки. Той девушке, что подарила мне этот защитный амулет, я жизнь должен, понимаешь, Нами? — вкрадчиво спросил я, заглядывая боевой подруге в глаза. Они с Усоппом явно были потрясены услышанным откровением, и пока не знали, как реагировать. А я продолжал говорить, объясняя, что на самом деле сделала Томоэ, случайная знакомая, по сути, всего лишь подарив пирату амулет. — Я должен ей. И не только за свою, но и за ваши жизни. Потому что не было бы победы, если бы не её амулет. Цацка, — я мотнул головой в сторону прилавка с женскими украшениями этой страны, — конечно, не стоит моей и ваших жизней. Но это всего лишь благодарность. Согласись, удачу оставлять без благодарности чревато последствиями, — я замолчал. Нами медленно перевела взгляд с меня на амулет, и снова подняла взгляд на меня, а потом посмотрела на Усоппа, потом снова на амулет, на прилавок, на меня. Сглотнув гулко, она помассировала виски, и, тяжело, обречённо вздохнув, произнесла: — Я поняла. Дай несколько минут, капитан, — и всё, она сделала несколько шагов к прилавку, чтобы всмотреться в украшения, видимо, согласившись помочь. А мы с Усоппом остались стоять немного в стороне, под подозрительными взглядами местных жителей. — Луффи, и часто у тебя в битвах вопрос победы стоит так, ребром, и зависит от случайностей? — во взгляде своего канонира я заметил мелькнувший страх. Кажется, он тоже прекрасно понял, что именно подарок Томоэ, фактически был судьбоносным в прошедшей войне, и что всё могло сложиться совсем по-другому, если бы не он. Однако страх — он был смешон в такой ситуации, и я хохотнул, прежде чем ответить: — Всегда, Усопп. Исход боя, конечно, зависит от силы, опыта, ума, но гораздо больше он зависит от обстоятельств и удачи. Ты можешь быть сильнейшим, — я фыркнул, — но не заметить камня под ногами, встав на который или соскользнув с которого, можешь потерять равновесие и концентрацию, чем не преминет воспользоваться противник, чтобы нанести, возможно, смертельный удар, понимаешь? Мы команда везунчиков, друг, любимцев удачи, — улыбнулся я, заговорщицки подмигивая. И, ведь если задуматься, я действительно сказал правду: нам просто дьявольски везло в приключениях. Не всегда, но так часто, что мы перестали это замечать. Ведь это было так потрясающе, понимать, что жизнь, словно пресловутая судьба, действительно вела нас к чему-то, к судьбе той же, к примеру. То чувство, будто ты действительно особенный, и избран для чего-то по-настоящему великого. Жизнь ведь подкладывала нам определённые обстоятельства, которые бесспорно влияли и на нашу жизнь, и на наш выбор, и на нас самих. Пришедшие на ум мысли, были несколько пафосными и величественными настолько, что где-то в нутре зародилась и стала подниматься волна чистого восторга просто потому, что жизнь была на самом деле удивительной, и потрясающей! Это кардинально поменяло моё утреннее настроение. Конечно, кто-то сказал бы, что раз нам в приключениях до того момента очень везло, то однажды это везение могло кончиться, и тогда мы все… познаем жизнь. Но я не верил в это. Потому что те, кто так сказал бы, были патологическими пессимистами, которые не умеют наслаждаться каждым мгновением жизни, каким бы оно ни было бы. К тому же, те люди не знали, какая тяжёлая жизнь была у моих накама до встречи со мной… Ши-ши-ши, а после встречи она стала ещё тяжелее… От этой мысли я весело засмеялся. Усопп понимал, о чём я говорил, и, уловив мой сменившийся настрой, тоже настроился на хитрый лад. Через пять минут мы с ним, обнявшись, уже танцевали канкан и горланили пиратские песни об удаче, как в былые времена. Беспредел, как и в большинстве случаев, остановила Нами, надавав нам тумаков. А пока я сидел, потирая ушибы, она внезапно села мне на плечи, свесив ноги, и делая вид, что устала. Я фыркнул и подскочил на ноги, чтобы ведьма взвизгнула, явно не ожидая, что я поднимусь. И удержалась-то на моих плечах лишь потому, что успела схватиться за мои лохмы, а я придержал её за ноги. Впрочем, навизжавшись вдоволь, она засмеялась, счастливо, как маленькая девочка. И мы с Усоппом не смогли и сами сдержать улыбок. Нами выбрала в лавке красивый и явно очень дорогой гребень для волос из белого золота с изящнейшими цветами из металла и драгоценных камней. Расплачивался, так и не опустив свою Штурман на землю, и не глядя на цену. Просто знал, что Нами выбила самую низкую из возможных. Цацку упаковали в шёлковый платок, а тот положили в коробочку, кою я и забрал. И мы втроём дружненько двинули к одной карге… Я беззаботно наслаждался солнышком, и жизнью, почти не замечая веса на плечах, и попыток выдрать мне лохмы. Я радовался, что местные не знали в лицо своего нового сёгуна. Конечно, они уже знали, что таковой имеется, но рожу мою распрекрасную ещё не видали. Что к лучшему, ведь я мог спокойно и свободно перемещаться по стране, в которой обо мне даже как о пирате не слышали, ибо газеты сюда не доходили. Прохожие видели во мне, в нас, всего лишь молодых людей-чужаков, совсем не похожих на ужасных кровожадных злодеев. Эх, давно забытое ощущение… Давненько прошло время, когда меня не воспринимали всерьёз. Но внимания мы привлекали к себе всё же много. Мы были не похожи на местных хотя бы причёсками и манерой одеваться. И ладно мы с Усоппом, но при взгляде на мою Ведьму у меня на плечах, в её вечных коротких шортах, и топе, прикрывающем лишь грудь, половина местного населения мучительно краснела и отворачивалась, другие с открытым ртом смотрели вслед, или возмущались развратом. Ха! Это они не знали, что Нами обожала загорать топлесс в присутствии вполне себе здоровых парней! Пира-атка… Но накама взглядов и не замечали, думая о чём-то своём. Идти было прилично, а мы не торопились. Время было. Солнце поднималось всё выше, стало парить, а дороги стали пылить. Местные поливали землю возле лавок или входов в дома. И все косились на нас. С удивлением и любопытством, но не без презрения и ненависти, как к чужакам, от которых они ничего хорошего не ждали. Всё потому, что страна была закрытой. Только нам было плевать. В условиях, когда скрываться не было нужды, мы наслаждались покоем и беззаботностью, которую в последние месяцы редко себе позволяли. А взгляды — мы давно привыкли к ним. Пиратов всегда ненавидели и боялись. Город был располосован редкими широкими улицами, и кучей узких проходов межу постройками на кварталы. И, несмотря на то, что кварталы были примерно одинаковыми по размеру, город всё равно напоминал лабиринт. Слишком одинаковыми были улицы и переулки, дома и целые кварталы. А я не помнил, как выглядела та улица, куда мы шли. И Волей воспользоваться не мог, потому что не помнил, как звучали «голоса» Томоэ, карги или других девушек. Да и шли мы к замку в тот раз уже в сумерках, когда народу, мельтешащего на улице, было уже немного, а многие цветастые вывески торговых лавок, убраны и закрыты. Так что проплутали мы в лабиринтах немало, и всё же, конечную цель поисков нашли. Я узнал её по новой черепице, среди старой, на одной из крыш… Мы пришли. Нами я тут же спустил со своих плеч на ноги, и, не размениваясь на вежливости, вошёл, открыв странную деревянно-бумажную дверь-сёдзи без стука. Ждал возмущения от Нами, но она лишь покачала головой, улыбнувшись. Усопп с любопытством, но и вечной привычкой прятаться, выглядывал из-за наших спин. Я закатил глаза: этот придурок почти поклялся в верности «Королю Демонов», и со страхом, но и предвкушением с головой в омут бросался с друзьями в любые авантюры, но по-прежнему робел и боялся почти всего нового. Он так и не понял, что храбрым воином моря практически стал… В накуренном хозяйкой полумраке прихожей никого не было, однако. Но нас услышали. Из-за двери во внутренний дворик раздались торопливые шаги, а мгновением спустя сёдзи распахнулись, и мы узрели низенькую важного вида женщину в возрасте. У неё ушло всего несколько секунд на узнавание, в которые я наблюдал, как её зрачки резко расширялись. Но удивление на её невозмутимом лице она мне увидеть не позволила, резко согнувшись в низком поклоне со словами: — Добро пожаловать, сёгун-сама! Чем я могу быть вам полезной? — спросила она, не разгибаясь. Видать, ещё помнила моё имя, а весть о новом сёгуне успела разлететься далеко… — Привет, карга. Рад, что ты меня помнишь, — усмехнулся я крайне весело, махнув ей рукой. Дамочка распрямилась, хотя взглядом со мной так и не встретилась, и голову чуть склонила в переигранном почтении. Но всё равно достаточно язвительно заметила: — Вас, господин, очень трудно забыть. — Накама мои не смогли сдержать смешков, но и я тоже снова усмехнулся, припомнив обстоятельства прошлого моего визита в эту, очередную на пути, чисто женскую обитель. — Так зачем вы вернулись? — Где Томоэ? — прямо спросил я. Дамочка засопротивлялась с ответом. Бухтела о том, что в их стране девушке оставаться наедине с мужчиной, если он не её жених, не прилично. Под давлением начала сыпать сомнительными данными о том, что за услуги компании профессиональной гейши почасовая оплата, и что девушек не нанимают по одной, чтобы в случае чего они могли позвать на помощь или защититься… от домогательств, как понял я. Говорила карга, что только покровитель вправе проводить с девушкой сколько угодно времени… Я так понимал, что дамочке просто было любопытно, зачем мне нужна именно Томоэ. Ну или она боялась, что я её подопечную втяну в неприятности. И я ведь ни словом не обмолвился, что хотел бы остаться с Томоэ наедине, но она так решила почему-то, несмотря на то, что я был с компанией, в числе которой была моя Ведьма. Я мог бы об этом сразу сообщить, но карга так путанно объясняла, почему не может привести Томоэ ко мне, и, тем более, оставить её со мной наедине, что у меня взыграло упрямство, и я возьми, да и ляпни: — Так я могу этим покровителем стать… — я понял, что ляпнул что-то не то, когда дамочка осеклась на полуслове, и уставилась на меня, прищуренным взглядом, а Нами треснула кулаком по затылку. Очень больно, между прочим. Ведьма извинилась перед каргой, и потащила меня из здания, чтобы, закрыв сёдзи, прижать меня к стене и разъярённой кошкой зашипеть: — Чему только тебя твоя Королева учила, бестолочь! — Я недовольно прищурился, невольно удивившись такой реакции. И, скрестив руки на груди, беззвучно, взглядом, требовал пояснений своих действий от Нами. Та закатила глаза: — Страна Вано, конечно, закрытая страна и информации о ней не много, но каждый путешественник знает, что быть покровителем гейши — а судя по тому, что говорила бабка, твоя Томоэ именно гейша — означает спать с ней и содержать её весьма не дешёвую жизнь. — Я… подавился воздухом, ведь был уверен, что покровительствовать здесь, означает то же, что означало это слово на острове Рассвета в королевстве Гоа. А там это слово означало прикрывать кого-то, защищать, чаще всего чей-то бизнес, иногда содействуя или спонсируя, но и имея с этого бизнеса свой процент доходов. А тут… Хотя, в целом то же самое, но с более интересными обязанностями… Мысль меня развеселила. Ну, а что? Томоэ — странная девушка, со странным воспитанием и менталитетом, но она хороша собой, что было ясно даже несмотря на гигантский слой косметики. — Не понял. В чём проблема? — со смешинками в голосе спросил я у своего Навигатора. Она сначала обалдело посмотрела на меня, а потом гневно сощурилась, потянувшись ручкой к бедру, где у неё были закреплены части её боевого шеста. Я тут же передумал шутить, потому что больше не был резиновым, а норов своей Ведьмы — которую так называли небезосновательно все парни команды, и кое-кто из флота — я знал даже слишком хорошо. Так что во избежание… инцидентов поспешил пойти на попятный: — Понял-понял, не шуми, — искренне попросил я, прежде чем юркнуть обратно в заведение. Но карга, похоже, имела своё мнение насчёт моей неосторожной реплики, потому что встречала со словами: — Сколько господин готов заплатить за то, чтобы стать покровителем? — Я молчал, пытаясь придумать, как выкрутиться, учитывая локоть Нами, направленный мне точно под рёбра, и абсолютное нежелание признаваться в оплошности или забирать свои слова обратно. Ох уж эти женщины! Вечно я попадал из-за них в щекотливые положения, Ник! Промолчав с минуту, делая вид, что что-то подсчитываю в уме, я в итоге не придумал ничего лучше, чем раздражённо крякнуть ультиматум: — Так, карга, веди нас к Томоэ. Мне плевать, будешь ты подслушивать или нет, но я не советую тебе отсвечивать. Иначе я могу вспомнить о том, что теперь я хозяин страны, а значит и ты, и твоя лавочка теперь в моей власти. — Дамочка тут же недовольно прищурилась и поджала губы. Кажется, у неё на языке вертелось много выражений культурной ругани, которые она хотела бы мне высказать. Вот только и она понимала, что я — пират, и более того, что я действительно хозяин, а значит, мог сделать и с ней, и с её подопечными всё, что мне заблагорассудится. На миг на её лице мелькнули сожаление и решимость. Наверняка подумала, что будет лучше отдать мне Томоэ, но не подвергать жизни остальных и её самой опасности. Видимо, так и решив, она снова почтительно, но явно через силу склонила голову, и повела нас внутрь небольшого поместья. А потом она наблюдала и слушала, как я благодарил смущённую Томоэ, и как вручал ей подарок. Она его приняла, но отчего-то бросая неуверенные взгляды на хозяйку. Впрочем, чтобы там карга не показывала ей взглядом из-за моей спины, а Томоэ всё равно отчего-то только крепче прижимала подарок к груди, а потом, распаковав его, и вовсе попросила меня вставить гребень в её причёску… Карга и Нами подозрительно поджимали губы, но я всё равно просьбу Томоэ выполнил. Подозревал, что опять где-то в чём-то напортачил, и такие подарки что-то означали. Но значения этому я не придал. Хотя Ведьма моя, как и Усопп, тоже поблагодарили девушку за мой защитный амулет. И, конечно, вредная дамочка не могла не вставить своё слово: — А вы не хотите поблагодарить, господин, других моих девочек и меня? — нахально спросила она, напомнив: — Мы помогли вам попасть в замок. — А ты, старая карга, помогла мне из собственных интересов, — фыркнул я. — Ты не верила, что мне удастся совершить задуманное, и тем более не верила, что я одолею Кайдо. Ты помогла мне? Не-ет, — протянул я, качая головой. — Ты всего лишь хотела помочь пиратам Кайдо обнаружить меня. Я понимаю, ты сдала меня, чтобы не подставлять себя и своих девушек. Но изначально ты просто знала, что подозрение падет на вас, когда будут искать, откуда я взялся на острове и кто мне помогал, — невежливо ткнул я пальцев в каргу, обвинительно, почти нависнув над ней. — Они ведь обнаружили бы дыру в потолке, верно? А так, я, якобы угрожая вам, получил помощь, а ты сообщила о вторженце, чем обелила свою контору. Ну, скажи, что я не прав? — Дамочка, к моему изумлению, почти испуганно поджимала губы, что могло означать лишь одно: я был прав. Впрочем, я ещё в прошлый раз решил, что не стану винить её в том, что за нами с Кидом гонялись самураи. — Томоэ сделала мне подарок, который спас меня и мой флот. Именно за это я её благодарю. Она ведь сделала подарок от души, безвозмездно и без умыслов. А что сделала для меня ты, что стоило бы моей признательности? — ехидно поинтересовался я. Карга, скривилась наигранно, и, покачав головой, со вкусом произнесла презрительно: — Вы хитрый ублюдок, господин. — Я — пират, — гордо вскинув подбородок, заявил я, заодно и напоминая. — И не стоит об этом забывать. У карги мы пробыли не так долго, но достаточно, чтобы Нами успела подружиться с Томоэ, и они успели нашептаться о чём-то в уголке, подозрительно хихикая и поглядывая на нас с Усоппом. Меня в благодарность за подарок напоили чаем, который в прошлый раз мне допить не удалось. Причём напоили в изысканных традициях страны, развлекая неспешными разговорами. Карга ворчала, что за такое чаепитие с демонстрацией женских запястий в исполнении Томоэ я должен был бы отвалить кругленькую сумму. Я вертел запястья Нами, и не понимал, что в них такого особенного. Усоппу чаепития тоже перепало, но с «Майко» ученицей гейши, и только. Ведьму мою, кстати, обвинили в распутстве, из-за чего я едва спас хозяйку заведения от жестокой смерти. Пришлось напомнить, что Нами — пиратка, а ещё похвастаться, что она лучший в мире штурман, и боевая подруга, состоящая в команде моего флагмана. Крику было… — Господин, неужели там, в большом мире, одеваться так девушке — это нормально? — под шумок тихо спросила меня Томоэ, указывая взглядом на спорящую с каргой Нами. Я пожал плечами: — Это зависит в основном от скромности самих девушек. Кто-то как вы, кроме лица не смеет оголить ни одну из частей тела, а кто-то как девушки моей команды. Они любят дразнить мужчин своей красотой, им нравится ловить на себе восхищённые взгляды, они знают, что мы ими любуемся, а потому балуют нас доверием, но и провоцируют, оголяя свои прелести. — Мы с Усоппом понимающе переглянулись и расплылись в одинаковых мечтательных улыбках. И хоть Нами была к нам спиной, я знал: она тоже улыбалась. Но местным было не понять менталитета нашей команды. Вскоре, почувствовал Волей Наблюдения, что в замке народ стал просыпаться и необычно суетиться, я понял, что нам пора вернуться, пока пираты не организовали полномасштабные поиски своего капитана, и не обнаружили это место. С Каргой распрощались быстро. Она только напоследок попросила зайти, если надумаю стать покровителем одной из её подопечных. Томоэ же, уже перед нашим уходом, внезапно крепко схватила меня за руку, и попросила, чтобы я заходил хоть иногда. А что я? Я не мог обещать. Поэтому сказал, что зайду, если жизненный путь приведёт к ней. Вообще глупое вышло прощание. Мы ведь могли встретиться ещё, пока я находился в стране. Но… И Нами всю обратную дорогу ворчала о том, что я — бабник. Усопп не вмешивался, но явно был с ней согласен. Я фыркал: — Нами, ты не можешь не согласиться с тем, что я — обаятельный. Заразительный. К тому же, симпатичный. Сильный и влиятельный. А ещё — умный. Да, вокруг меня крутится немало красоток, но, если ты не заметила, здоровых волосатых мужиков крутится вокруг меня больше, и они тоже всегда рады моему вниманию, — я наигранно обиженно вытянул губы. Ведьма не выдержала и захохотала, громко и заразительно, так что вскоре смеялись мы уже все, распугивая местное население. А в половине пути от замка мы наткнулись на отчаянно зевавшего Зоро, с дремлющим на его плече Лео. Алладин, Сай, Джет и Беллами были с ними. И вышли с территории дворца они… разумеется, в поисках меня. И даже зевающий мой старпом, серьёзно глянув на меня, грозно заявил: — Мы все заслужили отдых. Но отдыхать и гулять пока некогда. Нужно решать что делать, и срочно, согласен? — Я вздохнул, кривясь, потому что был согласен. Собственно, я и к Томоэ сбежал, потому что подозревал: не воспользуюсь моментом, потом может и не найтись времени. Слишком много было вопросов, которые мог решить только я. Слишком быстро развивались события, и мы должны были быть к ним готовы. Прошло уже много времени после войны, и мы, новый объединённый под моим предводительством, флот, должны были показать себя и свою боеспособность. Очередное собрание собралось только к очередному вечеру. Никаких столов, брёвен или костров. Только странные подушечки на полу, по периметру огромного зала в замке, маленькие столики перед подушечками с закусью и малюсенькими бутылочками сакэ, и… всё. На подушечках положено было сидеть, а закусь есть. Сакэ видимо, предполагалось для смачивания горла и только. Тради-и-иции… В то время как командиры и приближённые, сидели вдоль длинных стен, в рядок, мне была отведена подушечка на возвышении у короткой стены, где я был один. Забавно было смотреть на столь разных по комплекции и размерам пиратов, пытавшихся сидеть ровно. Не, ну пираты они, или где?! Я вот, например, не сел, где положено, а лёг на пол рядом, на подушечке устроив локоток руки, которой подпирал голову, столик отодвинув, а закусь проглотив за раз. Что мне чужие традиции?! На повестке дня, как я уже говорил, Ник, было много вопросов. И начинались они с… назначения дня объявления народу меня любимого сёгуном. Предполагалось торжественное приветствие, подношение мне даров, и праздник для местных… Вопрос подняли, разумеется, пираты-звери. Снял вопрос, разумеется, я. Очень быстро. Просто сказал, что не буду сёгуном и мне плевать, что и как. Сёгуном назначил мелкого Момоноске, наместником, (до совершеннолетия Кодзуки), его опекуна Кинемона, а себя назначил Серым Кардиналом. Нет, управлять страной Вано я не намеревался. Решил, что пусть местные сами решают, сохранять ли свой статус закрытой страны. Да и вообще, не дело это было управлять страной, не разбираясь в её проблемах. Конечно, я мог разобраться, но зачем, если мне и так приходилось управлять целым флотом?! У пиратов-зверей явно чесались языки высказаться по поводу моего решения, но все недовольства они предпочли проглотить. Ску-у-учные… Вторым вопросом на повестке дня стал вопрос: что делать с акваториями. Вопрос, в общем-то, не нуждался в ответе. Только отвоёвывать обратно. Тут уж всем пришлось встать, и посидеть над картами, и решить, что будем отвоёвывать в первую очередь, что в последнюю, и кто куда отправится. Разумеется, пираты Кайдо отправлялись возвращать свою территорию, потому что знали её… С каждой пройденной минутой я всё чётче осознавал, КАК сильно рискую, просто веря пиратам-зверям, и мне это не нравилось. Пока я выслушивал предложения или наблюдал за начальными договорённостями особо инициативных лиц, ручавшихся, что именно они быстро возьмут под контроль ту или иную акваторию, потому что то-то и то-то, я всё больше мрачнел. Во мне внезапно стала просыпаться паранойя, которую мне всё время пытались навязать старшие братья, и особенно Эйс. Та паранойя, которая неоднократно спасала нас в другом мире, и о которой мы быстро забыли, вернувшись в мир родной, и расслабившись. Всегда оглядываться. Не доверять полностью никому. Ни к кому не поворачиваться спиной. Всегда быть готовым к атаке. Я вздыхал. По возвращении из того мира я сделал всё, чтобы не разучиться доверять. Я снова и снова убеждал себя в том, что лучше верить и обмануться, чем усомниться в друге или соратнике. И я верил. Но Эйс при каждой встрече капал на мозги, и Сабо, хотя такой паранойи не знал, тоже капал. Я НЕ должен был доверять. Никому. Как капитан, как влиятельный лидер, и, тем более, как пират. Действовали что ли на меня нравоучения братьев?! Короче, я вдруг подумал, что отчего-то не мог так вот просто рисковать всем. Пираты Кайдо… То ли я нюх на людей потерял, то ли веру утратил, то ли повзрослел и одумался, а то ли просто изменился совсем не в лучшую сторону… еще после знакомства с мамашей. Я сидел и думал о том, что возьми пираты-звери акваторию Кайдо под контроль, могут ведь всё что угодно удумать и учудить. Я закрывал глаза, пытаясь отогнать все варианты того, что они могли сделать, но и… продолжал хладнокровно предполагать варианты. И они мне не нравились. Я пытался убедить себя в том, что существование вероятности не гарантировало её воплощения. Но… Вечно это «но»! Досадуясь на себя самого, и внезапно появившиеся сомнения, практически в тот момент, когда мои пираты решили, кто и куда плывёт, чтобы отбить у дозора острова, я, как капитан, решил наплевать на мнение своих людей, и перетасовал сформированные команды так, чтобы пираты-звери были с кем-то из моего флота. Первые понимали: не доверяю. Вторые понимали свою задачу: контролировать. Но у меня было и обоснование решения: если мы будем разделять флоты, как они разделялись до моей победы, мы так и останемся двумя флотами, под предводительством одного капитана. А так мы и научимся работать в команде, узнаем друг друга лучше, и узнаем новую акваторию, незнакомую доселе. Обоснование приняли. Впрочем, такой вариант тоже был риском. В чём-то даже большим. Мугивары не знали бывшей акватории Кайдо, а значит, в компании бывших пиратов Кайдо они легко могли попасть в ловушку последних. Но то же было верно и для пиратов-зверей на моей акватории. Но в своих командиров, неоднократно проверенных в боях, и в их команды я верил беспрекословно. Если что — они справятся. Это я знал наверняка. А пираты-звери стоили того, чтобы их проверять… И, в конце концов, они и сами не доверяли мне полностью. Мои-то были готовы исполнить любой мой самый безумный на первый взгляд приказ. Знали, что без риска пиратская жизнь — скучна и бессмысленна. Пираты-звери этого пока не понимали. По крайней мере, понимали не так, как это понимали мы. Они кривились, морщились, иногда хотели что-то высказать, но одёргивали себя, сдерживались, или делали вид, что им безразлично. Но я-то видел, что это не так! И как это меня бесило, видеть, но не знать, что у них на уме. Проснувшаяся паранойя тихо подвывала на задворках сознания, усиливая раздражение. Думалось мне, что с этим нужно было что-то делать. С раздражением, которое будило мою природу… Короче, смотрел я, на кислые мины бывших пиратов Кайдо, смотрел, да и не выдержал. После того, как Вейн пренебрежительно фыркнул, восприняв полушутливое предложение Макгая вернуть не только свою территорию, но и захватить существующие поблизости базы маринеров. И после того, как Рик пробурчал себе под нос, о недисциплинированности, безалаберности и несерьёзности командиров моего флота, которые к тому времени расслабились, и последовали моему примеру, приняв на собрании привычные позы, перебравшись поближе ко мне. Это действительно смотрелось странно, особенно на фоне пытавшихся сохранить церемонность пиратов-зверей. Так что бурчание было неудивительным. Но то, что Рик бурчал так, чтобы его никто не услышал, явно не рассчитывая, что демонические уши могут услышать и гораздо более тихие звуки — и удивляло, и бесило. Пираты не должны были себя так вести! Пираты — самые свободные люди в мире, и не должны были бояться и сдерживаться… По крайней мере, не в такой ситуации! Эта мысль и решила всё. Я прервал Уайти на середине какого-то доклада, или предложения — прослушал, о чём она говорила — и, извинившись, поинтересовался конкретно у Рика: — Тощий, что ты там бурчишь, как не родной? Говори, чем недоволен! — повелел я. Бывший командир Кайдо, кажется, не втянул голову в плечи только из гордости. Не, ну неужели я казался со стороны таким грозным?! — Я… эм… — замямлил пиратишка. Не мог по-другому его назвать в тот момент. А понимая, что ничего путного не скажет, решил высказать мысли, которые витали у меня в голове на протяжении всего собрания. Я встал, привлекая к себе внимание. Тощий заметно побледнел от этого моего действия, но отчего-то свой дерзкий норов природной язвы, (который он проявлял активно с тех пор, как пришёл в себя после войны уже в лагере на одном из островов), на этот раз он проявить не спешил. Вздохнув, я помассировал переносицу: — Кажется, вам, пираты-звери, я должен был сказать это сразу, как только вы уверили меня, что исполните последний приказ своего почившего капитана. Так вот, Тощий, и вы все, — обратился я к уже моим подопечным, но пока ещё чужим пиратам, — давайте договоримся: если у вас есть какие-то претензии или недовольства — вы сразу будете прямо сообщать о них мне. Я лучше буду сразу решать ваши претензии, чем стану параноиком и буду ждать от вас ножа в спину. Я ведь рискнул поверить вам, — посетовал я, попеременно глядя в глаза каждому из пиратов-зверей. — Может быть, не до конца, но всё же рискнул поверить в то, что вы искренне готовы исполнить последний приказ вашего капитана. Хотя причин для веры у меня нет ни одной, — усмехнувшись, заметил я. Лица, чужие лица, просто застыли от такого замечания. Наверняка и сами всё понимали. А я наседал, неторопливо прогуливаясь мимо них, и будто бы просто рассуждая: — Кто из вас может мне доказать, что вы были преданы Кайдо по-настоящему? Что служили ему из верности, а не из страха? Кто? Молчите? — спрашивал я. Пираты Кайдо действительно молчали. Никто ни звуком, ни жестом не выразил желание ответить за почти минуту вопросительной тишины. Я фыркнул, когда уверился, что они так и будут молчать: — Не сомневался. Зато у вас минимум одна причина для желания отомстить мне. Но вообще-то у вас может быть масса причин для желания убить меня. Вы можете мстить за капитана, которому возможно все-таки были преданы, — демонстративно загнул я палец на руке. — Да. Но ещё вы не знаете, как я одолел Кайдо, — покрутил я пока не загнутым средним пальцем, слегка вызывающе: — До победы над ним многие из вас считали меня выскочкой, юнцом, у которого просто нет шансов на победу, — сообщил я о своей осведомлённости, касающейся их мнения обо мне до войны. — И вполне может статься, вы и сейчас думаете, что я победил подлостью или обманом. — Пара или тройка лиц закаменела выражением, то есть, я попал в точку. — Вы можете из здравомыслия не нападать на меня. И все же вам наверняка сейчас, когда Кайдо нет, вспомнились собственные амбиции. Быть может, когда-то вы тоже метили в Йонко, или желали занять пиратский трон. И, я думаю, что это очень соблазнительно, дождаться момента, когда доверчивый юнец ослабит бдительность, чтобы нанести удар ему в спину, — средний палец в этот момент я многозначительно загнул, упомянув один из десятков поводов, для жажды моего убийства. И тут же загнул безымянный пальчик: — Ну или я вас просто раздражаю и бешу своей наглостью, надменностью, или морские черти знают чем ещё, — пальчики я загнул по очереди все, но остальные причины называть не стал: и так было понятно, что их много. Среди командиров флота покойного Царя Зверей после этой маленькой речи спокойных не осталось. То ли заволновались, осознав, что причин верить, и впрямь, нет, то ли поняли, что мальчишка умеет думать, то ли до них дошло, что они меня недооценили. Но спокойных не было. Разве что Генри Вейн внешне оставался невозмутим, но мой намётанный в битвах взгляд приметил, что и он напрягся. Я вздохнул. Напряжение между бывшими врагами теперь единого флота и так копилось. Нагнетать его ещё больше не хотелось. Но, кажется, я и правда должен был это сказать, и желательно сразу, как пираты-звери выразили единогласное желание исполнить последний приказ Кайдо. Я должен был показать, с кем они собрались иметь дела. А вместо этого я из-за накопившегося собственного напряжения, из-за раздражения и прочих факторов, показывал себя эгоистичным капризным мальчишкой, с неизведанной силой в руках, которая могла в секунды превратить камни в пыль, и которая досталась мне по несправедливой случайности. Я не показал пиратам Кайдо себя лидером, достойным их лидером, а следовало… — Старшие братья мне уже все мозги выполоскали на тему, что вера вам — глупость и безрассудство, — фыркнул я, продолжая толкать речь. — И знаете? Я ведь с ними полностью согласен. На самом деле, я думаю, что действительно поступаю крайне неосмотрительно и глупо, рискуя верить вам. И ладно бы я рисковал только своей шкурой. Но нет, я безответственно рискую всеми своими людьми, которые рискнули доверить свои жизни мне. — На лица собравшихся я не смотрел, качая головой и морщась от противного чувства, что веря в одних, я рискую подвести веру других в меня. — И все-таки я вам верю, так же, как когда-то поверил узникам Импел Даун, что они искренне готовы следовать за моим эгоизмом и амбициями. Я верю вам почти так же, как поверил в каждого пирата своего флота. Я знаю, что в них не ошибся, это уже проверено многочисленными безумными авантюрами, в которые они ввязывались со мной. — За спиной весело фыркали, но я был серьёзен: — И я не хочу ошибиться в вас, и не хочу оглядываться. Я хочу знать, что всем тем, кто у меня за спиной, я могу верить, понимаете? — И пираты-звери понимали. Их хмурые, потемневшие лица, после моих последних слов светлели. А я осознавал, что и понимал их, и не понимал. С одной стороны я всё-таки был новичком в море, да, прославленным, многого добившимся, но новичком, подчиняться которому таким пиратским старожилам, как большинство из них, просто гордость не позволяла. А с другой стороны, несмотря на мою… неопытность и юность, я сумел совершить то, что не сумел совершить никто из них, опытных, так что я, возможно, и был достоин их возглавить. И только приказ Кайдо не оставлял им выбора. Но — это если они были пиратами, а не морскими разбойниками. Во-втором случае, мне было совершенно непонятно, почему они не воспользовались шансом на свободу, и какие цели преследовали, ломая гордость и выслуживаясь перед выскочкой. Хм, какова вероятность, что из четырёх флотов Йонко, существовавших до моей войны с Кайдо, все четыре состояли из настоящих пиратов, знающих значение выражения «пиратская честь»? Могло ли мне везти на пути к короне пиратов НАСТОЛЬКО?! Мысль не нравилась. — Так вот, когда ты, Тощий, — снова обратился я к Рику, — начинаешь язвить, я понимаю, что ты недоволен. У вас на лицах написано, что вы не согласны с моими решениями. Но как, по-вашему, я должен узнать, с чем вы не согласны, если причину недовольства своего вы не высказываете? — достаточно едко спросил я, кривя издевательскую насмешку: — Ах, да. Вы ОПАСАЕТЕСЬ. Возражать капитану было у вас непринято, потому что Кайдо вашим мнением не интересовался, да? И теперь вы страшитесь меня. Знаете, как демон, я прекрасно чувствую человеческий страх, — раздражение на ситуацию, и на собственные сомнения, всё-таки вырвалось, и вылилось в ядовитое замечание, которое я почти прошипел со вкусом: — Ваши команды им пропитаны, и о, как же это бесит! Это будит мои инстинкты, которые я предпочитаю держать спящими. Мне приходится сдерживать свою природу, а это, знаете ли, непросто, — язвительно добавил я, чувствуя холодок по коже шеи, свидетельствовавший о засветившихся татуировках. Кажется, узор ветра успел спуститься ниже, и оплести и спину, и руки, отчего наверняка и черты лица заострились и когти отрасли. Пришлось прикрыть глаза, и некоторое время просто дышать глубоко, чтобы взять себя под контроль. И времени ушло на это немало, или так казалось в напряжённой тишине, воцарившейся в зале собраний замка сёгуна страны Вано. — Короче, что я хотел сказать? — спросил я сам себя, когда понял, что успокоился более-менее. — Решайте здесь и сейчас, со мной вы или нет, — повторил я в третий и последний раз за последние недели свой ультиматум. — Хотите бросить мне вызов, проверить, достоин ли власти — сделайте это сейчас. Хотите просто уйти — катитесь. И не вешайте мне лапшу на уши о верности! — воскликнул я, снова попеременно глядя в глаза новым командирам моего флота, или всё ещё бывшим пиратам Кайдо, (это предстояло решить им). — А если вы всё-таки хотите исполнить последний приказ Кайдо — забудьте то, как было принято у вас во флоте. Я не Кайдо, и не собираюсь становиться им для вас. То есть подстраиваться под ваши законы не намерен, — жёстко заявил я, гордо вскинув подбородок. — Если вы со мной — учите законы, которые приняты у меня! А я предпочитаю выслушивать мнения МОЕЙ команды, к которой вы сами себя отнесли. Конечно, это не значит, что я позволю собой манипулировать, или буду решать задачи так, как вам кажется правильнее. Я могу приказать что-то совершенно безумное, не учитывая ваши мнения на этот счёт. Но это не значит, что я не выслушаю. Я ясно выразился? — потребовал я ответа. Кажется, всё-таки мои новые командиры, переглянувшись, и, что-то обдумав, по очереди кивнули. Я снова прикрыл глаза, окончательно примиряясь с мыслью, что они всё-таки мой флот, а значит и моя, только моя ответственность. — Хорошо. Так что ты хотел сказать, Тощий? И… их прорвало. Они высказали ВСЁ, что думали обо мне, моих приказах, моих командирах и моём флоте. Упомянули и панибратство, которое, по их мнению, мнению пиратов, которых годами приучал к дисциплине Кайдо, было непозволительно. И моё решение не становиться сёгуном стороной не обошли, мол, самураи — слишком опасны, и их нужно держать на коротком поводке. В общем, они отметили всё, что им не нравилось, но, по сути, всё, что было им просто непривычно. Я, игнорируя зевоту своих старых накама, проявляя чудеса терпения, несвойственного мне в частности, а точнее мне в особенности, и всей моей расе в целом, обстоятельно отвечал на все вопросы, используя самые значимые и весомые аргументы, иногда ссылаясь на пиратский кодекс, на собственные понятия о пиратстве или чести, на собственный эгоизм или домыслы. Это продолжалось несколько часов, за которые я успел выпить, только смачивая горло, всё ещё не выпитое сакэ в зале. Когда пираты угомонились, в повисшей блаженной тишине я услышал то, что услышать на собрании никак не ожидал. Это был храп… Нет, вообще-то на моих собраниях такое не было редкостью. Я и сам пару раз вырубался, во время отчётов, которые некоторые мои командиры считали супер-важными, а ещё считали своим долгом, доложить их не «кратко по существу», а во всех подробностях. Но никогда прежде на собраниях своего флота я ещё не уставал так сильно морально. И несмотря на то, что возникшие недопонимания между мною и новыми членами моего флота, наконец-то, были улажены, моё раздражение нашло новый повод для… раздражения, коим и стал храп. И не кого-нибудь, а моего Первого Помощника! Его всхрап, прозвучавший в тишине, показался мне просто издевательским. Ведь в то время, пока я отдувался, объясняя поведение всех странных личностей, что последовали за мной, этот сволочь нагло дрых! Разве это не было издевательством?! Не удержав контроля, я всё-таки, не со всей дури, но весьма ощутимо пнул засранца, искренне возмутившись: — Зоро, ублюдок, какого хрена ты спишь, пока я распинаюсь?! — Естественно, фехтовальщик проснулся, и ещё до того, как моя босая нога вдавилась ему под рёбра. Но то, что он сделал, вывело меня из себя ещё сильнее… Сладко зевнув и потянувшись, обнимая руками подушку, на которой положено сидеть, и на которой он спал, он лениво приоткрыл один глаз, и выдал заспанно, что свидетельствовало о глубоком сне, а не дрёме: — Во-первых, я чувствую, что у тебя всё под контролем. Во-вторых, быть твоей Правой Рукой и лучшим другом — та ещё обязанность, достаточно неблагодарная, — сморщился он, потирая ушибленный моей ногой бок, — и очень нервозатратная. Я, может, не высыпаюсь из-за тебя! — воскликнул он, чуть тише добавив: — Боюсь, моргну — а ты опять устроил катастрофу мирового масштаба… — Я скептично фыркнул: — Зоро, обычно ты самый активный участник всех катастроф, которые я затеваю. Самый активный после меня, разумеется. И вообще… — О, только не начинай! — закатил Зоро открытый глаз. — И дай хоть раз выспаться человеку, которого насильно втянул в свои пиратские игры! А то, чую, ты уже снова что-то затеваешь, — с этими словами он перевернулся на другой бок, и, ткнувшись в подушку носом, снова сладко захрапел. От такой неслыханной наглости я чуть не пробил обалдело челюстью каменный пол. И это он говорил о серьёзности вопросов, которые нельзя откладывать?! Команда… смеялась. Командиры тоже смеялись, кто-то сдержанно, а кто-то во весь голос. И я не выдержал, и тоже засмеялся, хотя и поставил себе мысленную пометку позже отомстить. А ещё я осознал, как мне на самом деле повезло со Старпомом, ведь ныне были такие времена, что, пожалуй, только он смел вот так нагло и открыто дерзить мне, совершенно не страшась последствий… Но самое главное, этим своим действием он снял напряжение, висевшее в зале… Последний вопрос собрания поднял я сам. Просто решил рассказать всем и о планах на собрание Йонко, и о… собрании пиратов, которое уже почти организовали Сабо и Эйс. И о, моими планами пираты были весьма довольны! Меня горячо поддержали в начинаниях громкими поддерживающими воплями… Аж в ушах звенело! В связи с этим я предложил план действий всего моего просто огромного флота. План тут же назвали по-пиратски вероломным, и единогласно и с удовольствием приняли к исполнению и без моего прямого приказа. Правда… никто не поинтересовался последствиями затеянной мною авантюры. То ли скучали, то ли до такой степени доверяли мне, то ли просто уже знали, что я умею привносить в жизнь особые эмоции, которые трудно передать словами. А меж тем последствия могли быть… более катастрофичными, чем те, которыми оканчивались все мои предыдущие авантюры. Ну ничего, пиратам было скучно без риска. Мне, по крайней мере… На следующий день, после собрания, я представил стране Вано нового сёгуна, который, как выяснилось, действительно имел кровное право на эту должность. Кодзуки Момоноске, невероятно важный, от предоставленной чести, раскланивался с вельможами и чиновниками страны. Его вассал-опекун Кинемон, и временно исполняющий обязанности сёгуна, а так же двое его советников Кандзюро и Райзо, уже успели по уши зарыться в дела страны, и поругаться раз пять, решая, оставлять ли её закрытой, или постепенно открывать миру, так, чтобы сохранить собственные традиции и себя. В итоге они за решением обратились к мелкому самурайчику, а тот, не особо задумываясь, переложил миссию решения вопроса на своё доверенное лицо, флаг которого теперь развевался над замком, и, несмотря на назначенного сёгуна из местных, его никто не собирался снимать. Ну, а я решил, что пусть неспешно открывают страну. Чтобы местные обыватели хотя бы знали, что в мире происходит. Тощий, и Генри, и другие мои новые командиры, смотрели на то, как новое правительство страны решение наиболее важных вопросов не просто доверило, или перепоручило мне, а обставило всё так, будто только я был вправе решать такие вопросы, наконец, поняли, почему я отказался от прямой власти. Поняли, что решение мелких проблем было разумно доверить местным, а самому решать более глобальные вопросы. Страна Вано всё равно была теперь под моей защитой, а значит её территория — была моей территорией. А ещё мне были благодарны местные жители, за то, что фактически отдал страну им… Друзья закатывали глаза, и называли меня хитрожопым манипулятором. Наутро третьего после собрания дня, мой флот отправился отвоёвывать нашу территорию. Но не все. Лео со своими бойцами и Хайрудин со своими — отправились на Дресс Розу, помогать в организации совета пиратов. Ну, а мы с командой, когда утрясли все вопросы с увеличившимся флотом, через неделю вернулись в наш штаб в Рае Гранд-Лайн, чтобы оттуда отправиться на Архипелаг Сабаоди, что близ Мариджои, столицы мира. Захотелось нам помелькать в Раю, перед собранием Йонко. До собрания оставалось всего несколько дней…