Демоны Луффи

— Ну чего тебе, Зоро? — закатив глаза, поинтересовался я. Старпом мой уже приличное время не сводил с меня подозрительного взгляда. Всё сверлил и сверлил меня им, будто дырку во мне хотел прожечь. Нервировал меня. Ну, я и не выдержал… — Что ты смотришь на меня так, будто меня подменили? Неужели есть что-то странное в желании посетить место, где вырос? — спрашивал я. — Можем и твою родину посетить, если хочешь, и вообще, любого из команды… — это было фактически предложение, потому что я считал нечестным эгоистично посетить только остров Рассвета. Наверняка ведь не только я соскучился по месту, которое долго называл домом. — Учитывая, что нам предстоит война, и какие обычно мыслишки бродят по закоулкам твоего сумасшедшего сознания, — сварливо напомнил мой старпом, — я сомневаюсь, что ты решил посетить королевство Гоа, только заодно, или потому что тебе для каких-то планов понадобился король. — Неужели? — ехидно переспросил я, и тут же потребовал: — А ну-ка, поведай мне о своих мыслишках по этому поводу! Зоро молчал, недовольно глядя на меня. Кажется, он не хотел говорить о своих выводах в присутствии команды. Почему? Не хотел бросать на меня тень, давать команде повод для сомнений во мне? Или же считал вопрос глубоко личным? А может, считал свои предположения достаточно шаткими для того, чтобы озвучивать их при всех? Я не знал. Но в любом случае, после всего того, что мы вместе с командой пережили, я считал, что глупо было прятаться по углам. Мы все знали друг друга как облупленных. Ну… почти. О тёмных моих мыслях по-прежнему знал только Зоро. И хотя, в отличие от меня, остальные свои тёмные мыслишки не скрывали, но и не болтали о них по поводу и без, я всё равно знал, что они были и у них. Каждый из нас в любой момент мог бы доверить их друг другу. Просто не было повода, а потому мы не считали нужным друг друга лишний раз волновать. Видимо, потому Зоро и не хотел говорить, ведь мои тёмные мысли могли угрожать всей команде. Но я был твёрд в желании узнать причину его пристального наблюдения за мной немедленно, а потому требовательно ждал ответа. Зоро молчал, и молчал бы и дальше. Но я вопросительно вздёрнул бровь, скрестив руки на груди, и он понял, что я не отстану: — Я думаю, что ты — боишься, — осторожно произнёс он. — Или думаешь, что это возможно твой последний шанс побывать там. Команда, продолжая заниматься своими делами, напряглась, ведь к нашим с Зоро беседам они всегда прислушивались с особым тщанием. То ли пытались таким образом выяснить, чего можно ожидать от ближайшего будущего, то ли просто мучило любопытство, и им хотелось узнать, о чём могут беседовать в столь раздражённых тонах капитан и его Старпом. Короче, они слушали, и старались не упустить ни слова. Я прищурился, делая вид, что не замечаю навострившихся ушек со всех сторон: — Опасные мысли… — протянул я. — Это не я размышляю сутками о причинах поступков Роджера! — возмутился Зоро, поднимаясь на ноги, хотя до этого сидел на палубе, оперевшись спиной на фальшборт. — Но именно ты сравниваешь наши с ним судьбы! — напомнил я не менее возмущённо. Это ведь он говорил, что я и Роджер похожи, потому что он всю жизнь боролся со смертельной болезнью, а я — с истинной сущностью. Зоро вздохнул, тоже скрестив руки на груди, и игнорируя накама, — тех, что были в поле зрения, — переводивших какие-то… недоверчивые взгляды с меня на него и обратно. — Если бы с твоими мыслишками было всё в порядке, ты бы принципиально не сунулся в Ист-Блю без веских причин до тех пор, пока мы не достигли бы Рафтеля, и не совершили бы кругосветное путешествие по Гранд-Лайн! — он взглянул на меня тем самым проницательным взглядом, которым смотрел на меня, когда догадывался, что я что-то скрываю, какие-то мысли или чувства, беспокоящие меня. Проблема в том, что подобные… чувства, у меня и правда имелись. Появились в тот миг, когда я выбрал курс на Королевство Гоа. Возвращаться, не достигнув цели, было плохой приметой, в том числе и у моряков, и у пиратов. А я возвращался на остров, который считал родным, так и не став Королём Пиратов. Не то, чтобы я был суеверным. Но это подспудно мешало мне наслаждаться таким родным климатом Ист-Блю. Но с другой стороны, я верил в свою судьбу. И раз уж я волею случая вернулся в восточное море, и нашлись причины и поводы побывать на Острове Рассвета — значит, я должен был там побывать, и это могло помочь мне достигнуть целей, или, более того, мечты. — Ну? — поторопил Ророноа. — Скажешь, я не прав? Я снова закатил глаза и раздражённо воскликнул: — Зоро, ты меня сегодня бесишь! — Потому что угадал, верно? — прищурился он насмешливо. Я фыркнул: — Вот объясни мне, почему из тысячи вероятных причин, по любой из которых я мог пожелать посетить родной остров деда, ты думаешь, что дело в моих заморочках? — Потому что знаю тебя, — спокойным голосом, серьёзно, уже без насмешек, ответил мой старпом. И это было гораздо хуже, чем, если бы он пытался доказать, что прав. Он… действительно меня знал. Иногда мне даже казалось, что лучше меня самого. — Колись, кэп, что тебя гложет на этот раз? Я выдохнул, уставившись за горизонт. Куда-то туда, где дальше, чем я мог дотянуться ощущениями ветров и течений, дальше, чем мог просматривать пространство Волей Наблюдения, лежал остров, на котором я вырос. Небо над головой было яркое, высокое, синее и бескрайнее, такое, какое было только в Ист-Блю, такое, каким я его запомнил, прежде чем отправился на Гранд-Лайн. Море тоже было спокойным. Набегали пенные барашки волн, предвещая смену погоды через пару дней, но и на этом всё. Тихо было вокруг. Штурвал Санни слегка вибрировал в руках, ведь именно я стоял за ним, пока Френки чистил свои механизмы, воспользовавшись передышкой. Из-за фальшбортов раздавались звуки скребков: Чоппер, Брук, Боши, Педро и Момонга чистили борта от остатков желе, а заодно и кренговали подводную часть бортов и дно. Не то, чтобы Санни сильно зарос, ведь Френки и плотники моего бывшего флота кренговали корабли перед войной с Кайдо, а с тех пор прошло не так много времени, но особо ушлые Баланусы, и некоторые виды водорослей уже успели закрепиться на дне. Френки как раз от скуки смастерил новое устройство, которое позволяло чистить борта и дно корабля, не вытаскивая его на берег, или не загоняя в док. Парни его и испытывали. Всё-таки морские жёлуди быстро размножались и существенно утяжеляли судно, влияя на осадку и на скорость передвижения и маневрирования, а в особо запущенных случаях ещё и портили дерево и механизмы. Но ведь пиратам так важна была лёгкость, скорость и маневренность, в то время как кренгование занимало много времени, и требовало немалых физических усилий. А тут это чертово желе — ну чем не повод заняться делом, да в слабейшем из морей, где нападения серьёзных противников ждать не приходилось?! Вот и возились. Да все были заняты делом! Девчонки заняты были по хозяйству, прибирались, пересчитывали запасы, стирали, чинили и чистили шмотьё, причём, в кои-то веки, решив заняться и шмотками парней команды. Парни вот, занимались кораблём. Марко и Джимбей возились со списками пиратских команд, с которыми мы заключили альянс, пытаясь их систематизировать. Я стоял у штурвала, контролируя только курс, Санни контролировал сам себя, готовый в любой момент корректировать постановку парусов. И только Зоро занимался тем, что докапывался до меня, то есть маялся дурью. Вот что я мог ему ответить? И что ответить должен был, учитывая, что ответа ждал не только он? Я снова вздохнул. — Возможно, меня толкает в Королевство Гоа то же чувство, которое когда-то толкало меня посетить Шеллзтаун, чтобы посмотреть на известного в Ист-Блю Охотника на Пиратов Ророноа Зоро. — Мой старпом фыркнул, и усмехнулся, наверняка припомнив историю нашего знакомства. Он любил её вспоминать отчего-то. Впрочем, я тоже любил то своё маленькое приключение, в котором обрёл сразу двух друзей, один из которых стал лучшим. — Да, возможно то самое чувство меня и толкает в Гоа. А может быть, я ищу там… решимость… — Брови Зоро в удивлении взлетели на лоб. Кто-то за бортом присвистнул. Марко пытался подобрать челюсть с бумаг на любимом столе, за которым он пристрастился гонять чаи. Нами выронила из рук расчёску, которую явно несла, чтобы в очередной раз попытаться привести мою гриву в порядок. И вот, казалось бы, что я такого сказал?! — Чтобы тебе — и не хватало решимости? С трудом верится, капитан, — фыркнула Бонита, не скрывая ошеломления. Я закатил глаза, передёрнул плечами, и… внезапно рыкнул недовольно: — Демоны уничтожили сами себя, когда затеяли восстание против последней королевы. Теперь то же самое происходит среди людей. Масштабы несколько иные, но суть — та же. Не я подготовил новую войну, но именно я собираюсь её начать, возглавив одну из сторон, вообще-то, заведомо проигрышную! — чеканил я, неожиданно для себя поддаваясь поднимавшейся внутри волне раздражения на глупые вопросы. — Кайдо, чёртов ублюдок, был прав. Последствия у этой войны могут быть страшные. И хотя у меня есть идеи, как не допустить худших из возможных сценариев, но война — это такая штука, которую почти невозможно контролировать. А если ещё вспомнить, что я ещё и как бы немножко демон, и меня во время боевых действий может не немножко занести… Вы что, думаете, я — робот какой?! — задал я риторический вопрос, поставив точку в экспрессивной тираде. Накама неуверенно запереглядывались: — Нет, но… — я прищурился, совсем уже раздражённо: — Да, я — демон. Да, я, возможно, в чем-то сумасшедший, безумный, бесстрашный, не имеющий инстинкта самосохранения и так далее, пират. Да, я могу бросить вызов целому миру, в борьбе за свои убеждения, будучи готовым отстаивать их до последней капли крови. Да, я готов нести ответственность за любые последствия своих поступков. Но всё это не значит, что я совсем не имею сомнений! — Накама потрясённо молчали. Я не менее потрясённо понимал, как легко меня вывело из себя невинное замечание. Нервным каким-то стал в последнее время, взрывным. То ли нервная обстановка в мире давала о себе знать, то ли собственные нервы подызносились, а потому сдавали, то ли природа брала своё. Но о худшем думать не хотелось. Я вздохнул, вот уже в который раз, и гораздо тише признался ошеломлённым моей тирадой друзьям: — Не люблю, когда у меня есть время на обдумывание. Мне всегда проще было решать и решаться, когда думать некогда. — Всё решено. Разве не поздно сомневаться? — пожал плечами Боши, перепрыгивая через фальшборт. Видимо передохнуть намеревался, ведь он выбрал себе самую сложную задачу, однако доступную только ему: он у нас и контролировал работу изобретения Френки, а заодно и сам кренговал дно Санни, вручную. Однако его вопрос… Видимо, в обучение принцев Королевства Рьюгу, не входили некоторые дисциплины, раз он иногда позволял себе недальновидность. — У нас куча времени. За это время может столько всего произойти, что нам придётся менять свои решения, — пояснил я ему. — Вот и маюсь. — Зоро закатил глаза: — О, Луффи, ты — безнадёжен. — Я снова прищурился, слегка меняя курс Санни, чтобы обойти мель, которую чувствовал на пути, и ухмыльнулся задорно: — Я-то как раз очень даже надёжен. Иначе ты бы давным-давно покинул команду, разве не так, Зоро? — лукаво поинтересовался я. — И какая разница, какие мыслишки лениво ползают по моему сознанию, если вы все, всё равно не сомневаетесь в том, что я найду лучшие варианты решения проблем, и более не буду в них сомневаться, а?! — Команда дружно засмеялась, качая головами: — Хитрожопый ублюдок. Знаешь же, как вывернуться. — А я что? Я безмятежно улыбался. Раздражения как не бывало… Хм… И тут, как всегда не вовремя, подал голос тот, кто обычно был у нас этакой белой вороной, задававшей странные вопросы. Вот и теперь, мы все уставились на Момонгу как на идиота, когда он вылез из-за фальшборта, со словами: — Кстати, а ничего, что мы прохлаждаемся в путешествии, когда стоило бы готовиться к… — увидев наши взгляды, он замолчал, и теперь и сам закатил глаза, со смешком. Что поделать, мы всегда реагировали на него одинаково. Даже жаль было, что девчонки его всегда жалели, и поясняли, что не так он сказал. На этот раз пояснила Робин: — Когда всё начнётся, нам надолго придётся про путешествия и весёлые приключения забыть. Нужно пользоваться передышкой. Поэтому капитан и пытается воспользоваться каждым мгновением. Верно, Луффи? — ласково улыбнулась язва. Я кивнул, и вспомнил вдруг, что давно собирался спросить у ручного дозорного: — Кстати, вот ты уже достаточно приличное время находишься в нашей команде, участвуя в нашей бурной деятельности. Что теперь думаешь о нас, и о стороне, которую выбрал? — Что думаю? — переспросил бывший вице-адмирал, и тут же засмеялся, как-то… невменяемо. — Думаю, что вы — сумасшедшие. И я — тоже сумасшедший, — добавил он после короткой паузы с совершенно дебильной улыбкой на лице и лихорадочным блеском в глазах. Я окинул его подозрительным взглядом: неужели и правда прижился среди нас?! — Эй, Чоппер, дружище, ты не мог бы в свободное время проверить психологическое состояние нашего ручного дозорного? — попросил я корабельного врача, наигранно серьёзно. — Мне кажется, он слегка неадекватен, и вообще теряет связь с реальностью… — Мугивара… — со смаком произнёс Момонга, снова закатывая глаза. Через мгновение он, отмахиваясь от Чоппера, снова смеялся. И идиллия вернулась на Санни. Привыкшей к «ужасам» Гранд-Лайн команде было скучновато в спокойном и безмятежном Ист-Блю, но пока у всех были дела, мы не искали приключений, и даже боялись их накликать. Я так долго не стоял у штурвала, что даже успел подзабыть, каково это, управлять курсом корабля! Кажется, в последний раз это было ещё до битвы с Линлин. Тогда мой флот только-только расширился после Дресс Розы, мы вытащили Кида из лап Кайдо, и за это Царь Зверей преследовал нас, игнорируя наши уловки в попытке скрыться, пока мы не насадили его флагман на рифы… Эх, вот времена-то бы-ыли-и… А сейчас… Я тоскливо вздохнул. Особенно скучно было без постоянной смены климатов, как на Гранд-Лайн. Солнце припекало, и, казалось, вот-вот оно должно было закрыться дымкой и светить болезненным светом сквозь неё, обещая вместо лета осень, буквально через… минуты, или даже мгновения. Но оно продолжало просто светить как поздней весной или ранним летом. Это в какой-то мере даже нервировало, то, что ничего не менялось. Видимо особенности Гранд-Лайн уже просто въелись в подкорку сознания. Однако в какой-то момент что-то всё же изменилось. Просто накама, те, у кого Воля Наблюдения была развита лучше, дружно посмотрели за линию горизонта слева по борту, а после облегчённо выдохнули. Они не видели так далеко, как я, или как мог видеть Усопп благодаря своим очкам. Но всё же на дозор у нас был профессиональный нюх, и именно их корабли, в количестве аж трёх линкоров — что для Ист-Блю было почти немыслимо — появились на горизонте. Чем они были заняты? Следили? Или…?! Я резко крутанул штурвал, отчего Санни почти на месте сделал разворот. Ко мне тут же подскочила Нами, взглянула на новый курс, на карту, на корабли дозора, которые глазами видеть пока не могла, и уставилась на меня вопросительно: — Луффи, зачем?.. — Если следят за нами — припугнём, — пожал плечами я, думая о том, что они нас наверняка видели давно, ведь подзорные трубы у них были мощнее. — Нам невыгодно, чтобы дозор знал о том, что мы собрались на Гоа. Если конвой — есть шанс, что они нас не сразу узнают, и нападут, и тогда появится шанс их ограбить. А если сопровождение Тенерьюбито… Ну, сама знаешь, — весело оскалился я. Нами покачала головой, что-то бурча о пиратах себе под нос, но и сама улыбнулась с предвкушением. Корабли дозора мы настигли в считанные минуты. То ли Санни благодаря кренгованию так разогнался, то ли я от предвкушения незаметно — и для себя в том числе — подгонял корабль ветром, то ли дозорные о нас не знали, и заметили поздно, а потому не успели среагировать. А может, им самим было любопытно, что затеяли пираты?! Всё-таки восточное море было не менее странным местом, чем Гранд-Лайн. Разве что не столь опасным. Почему? Потому что на Гранд-Лайн пираты и дозорные играли в салочки, по очереди догоняя друг друга с разными целями. А в Ист-Блю и те, и другие тупо не знали, что им делать. Местные дозорные-то привыкли, что пираты от них ВСЕГДА убегают. Местные пираты привыкли, что их ВСЕГДА преследуют дозорные. Но когда в восточном море появлялись команды вроде нашей, дозор понимал, что уровень этих пиратов — совсем другой, и хотя обязан был преследовать, знал, что если хочет выжить — надо убегать. То же самое происходило и с пиратами уровня Нового Мира, ведь они привыкли, что дозор их или преследует, или сваливает подобру-поздорову. А тут какие-то сумасшедшие, которые явно недостаточно сильны, чтобы пытаться их поймать, но раз не убегают, значит… Непонятно, что это значит. Вот пираты и тормозили тоже. Но не мы, не мы. Значит, подплываем мы такие, борт к борту к головному линейному кораблю дозора, и я такой, запрыгиваю на их фальшборт, и спрашиваю насмешливо: — А что это мы тут делаем? — А они такие стоят, глазками хлопают, и мычат: — М… М… Мугивары… — И тут такой дозорный выскакивает торопливо откуда-то с нашими листовками, теряя их по дороге, и тычет в меня ими, склоняя голову. А у самого коленки дрожат, глазки судорожно блестят, и голос, срываясь на фальцет, смиренно просит: — Оставьте ваши автографы, пожалуйста! — И я такой, офигевая, и чуть не падая за борт от неожиданности: — Не понял… — стоял, и хлопал глазками, пытаясь осознать происходящее. От неуверенности, в поисках ответов на вопросы, я оглянулся на товарищей, успевших запрыгнуть на борт линкора, и оставшихся на Санни. Но они точно так же как я ошеломлённо хлопали глазками. И вот стояли мы так, пираты и дозорные, застрявшие в немой сцене. И тут в голову стукнула мысль, что такое могло произойти только с нами. Просто больше не было пиратских команд, которые попадали в нелепые ситуации со столь завидной — или незавидной — регулярностью. Я понял это, и хохотнул нервно, судорожно размышляя: не, это что, попытка защититься от пиратов таким вот… экстравагантным образом?! — Пожалуйста! — чуть ли не жалобно повторил дозорный, потрясая розыскными листовками. И тут я понял, что меня смущало в дозорных с самого начала: — Эй! — искренне возмутился я, чуть ли не оскорблённый пренебрежением к своей силе и прославленному безумию до глубины души. — Вы не боитесь. Почему вы нас не боитесь? — спросил я, склоняя голову к плечу и осматривая дозорных, у которых даже колени не дрожали. Ну, кроме того странного типа с нашими листовками в руках. А ведь даже у капитанов бывало, даже в Новом Мире, даже в присутствии Адмиралов колени тряслись, когда мы были поблизости. И тут… рядовые и не боятся. Не осознавали опасности?! — Мы же кровожадные, худшие из худших, и так далее и тому подобное злодеи! — напоминал я, почти в отчаянной попытке вызвать привычную панику. — Мы потопили десятки таких кораблей, как ваши, мы… — Может, ты не помнишь, — взял слово до того стоявший в тени, а потому не замеченный мною вице-адмирал дозора, — но однажды ты со сбежавшими заключёнными Импел Даун, захватил несколько наших линкоров. И хотя корабли ты тогда ограбил, ни один дозорный при этом не пострадал, и ты отпустил нас, оставив достаточно продовольствия и медикаментов, чтобы никто не умер. Худший враг Мирового Правительства, пират, что щадит своих врагов, — произнёс он так, словно только этим я и прославился. Сказал таким голосом, будто клеймо мне выжег. Я готов был объявить войну ему лично, потому что чуть не схватил инфаркт от такого «оскорбления». У него была смутно знакомая рожа, и он смотрел на меня просто с поражающим воображение философским спокойствием. По морде его было не понять, как он сам ко мне относился. Но судя по тому, что он говорил, судя по спокойствию остальных… И это-то перед почти Королём Пиратов, за голову которого была назначена баснословная награда в десять миллиардов белли! Видимо, мы действительно встречались, — скривился я. Я вглядывался в черты лица, и силился вспомнить эту рожу, и момент, о котором рожа рассказала. Рядом стояли друзья, и я чувствовал их обманчивую расслабленность, готовность напасть в любой момент, или защищаться. Но им тоже был интересен феномен необычных дозорных… — Ааа, ты тот вице-адмирал, который просил меня его добить? — наконец, вспомнил я, что чертов Рэкхем и компания, однажды, когда они только-только стали частью моего флота, решили сделать мне подарок, заприметив на горизонте два военных линкора. И сделали-таки! Дозорных они тогда положили к моим ногам живыми, а я… решил их отпустить. Странно, но лицо вице-адмирала словно просветлело, когда я его вспомнил. Это было для него так важно? Но почему? Потому что ему сохранили жизнь? — Ты тогда сказал, что я не имею права просить о смерти, потому что живым нужен подчинённым, попавшим в беду, — усмехнулся он. И если мне не показалось, в его голосе тренькнула нотка то ли признательности, то ли… восхищения?! — Меня после того случая назначили командовать дозором в Ист-Блю, — пояснил он, чуть сморщившись, прежде чем добавить: — Решили, что в сражениях с пиратами твоего уровня мне не место… — Луффи? — с любопытством спросила Энн, явно желая услышать историю целиком. Я мельком улыбнулся своей юнге: — Потом расскажу, как после войны случайно наткнулся на конвой, перевозивший Дьявольские Фрукты старика Белоуса и Крокки. — Тут и Марко уши навострил, услышав имя своего отца. — Тебя долго не было в родном море, поэтому ты, наверное, не знаешь, — снова заговорил дозорный. — Но вообще-то здесь, в Ист-Блю, тебя прославляют. — В тот момент, наверное, у всей моей команды поголовно глаза полезли на лоб, а лица вытянулись в удивлении и неверии. И не только потому, что это действительно было неожиданно и странно, но и потому что на острове моего замка народ, и дозор в том числе, не скрывал страха перед знаменитыми пиратами. — Слухи быстро расходятся, — увидев реакцию, пояснял дозорный, — и многие жители восточного моря не только знают, кто очистил Ист-Блю от самых угрожающих пиратских банд и нечистых на руку дозорных, но и не сомневаются, что на Гранд-Лайн ты поступал так же, защищая… справедливость. Да. Всё-таки странным морем было Ист-Блю. — Вы какие-то неправильные дозорные, — очумело заметил я. Ведь неправильные же… — И что вот мне с вами теперь делать? — задавался я вопросами. — Грабить нельзя, ведь вы не нападали. На дно не пустишь, просто жалко… — накама разочаровано выдохнули, вызывая мой смешок: боя хотели, что ли, или развлечения за счет нервов наших извечных врагов?! Ну ничего, шанс у них будет наиграться вдоволь… — Эй, так что вы тут делаете? — вспомнил я вопрос, из-за которого и сменил курс Санни. — Три военных линкора вместе, похожи на конвой, и это в слабейшем из морей, где, чтобы победить самую сильную пиратскую банду хватит одного корабля! — Приказ следить за вами, — коротко, ёмко и по существу, явно не солгав (это я чувствовал) ответил… видимо, помощник вице-адмирала — звания было невидно из-за отсутствия знаков отличия. И в тот миг я понял, что происходило. Эти дозорные… они просто свихнулись. Да, вот именно так. Просто других объяснений и быть не могло. И от осознания и принятия этого простого вывода, мне существенно полегчало. Я-то думал, мне лапшу на уши вешают, или пытаются как-то не то использовать, не то в какую ловушку загнать. Или мы что-то не то поели, думал, тех же светящихся грибочков в пещерах под моим замком. Это в детстве моём побочного эффекта от свечения не было. А сейчас он вполне мог появиться… Ну или ещё, как вариант, Усопп свои зеленострелы опять отравой опрыскивал, а мы и надышались. Но нет. Всё было хорошо. С нами. А вот дозорных было даже жалко. Впрочем, нечего соваться на Гранд-Лайн, коли силы духа не хватает, чтобы не только пережить, но и не свихнуться… — Ай, ну их к Морским Королям, этих сумасшедших! — решил я, кивая своим мыслям, и теряя к дозорным всякий интерес. — Ну и где это видано, чтобы дозор секретные сведения врагам разглашал? Больные они, что ли? — задумчиво спрашивал я, под смешки и откровенный гогот кое-кого из накама. — Связываться с такими — себе дороже. Чоппер! — воскликнул я, перехватывая оленя на лету, видимо, собиравшегося «осмотреть» потенциальных пациентов. — Не трогай, а то ещё заразишься чем-нибудь… — грозно повелел я, разворачиваясь, и собираясь вернуться на Солнце Тысячи Морей. А дозорным я милостиво махнул рукой: — Плывите себе с миром, болезные… — Автографы моему подчинённому оставьте, пожалуйста, — в спину раздалось мне. — Он не фанат, но вашей отвагой и принципами восхищается действительно. — Я снова повернулся лицом к дозорным, снова осмотрел чуть не каждого из них подозрительным взглядом, и особенно «не фаната». Осторожно взял у него из рук листовки. Осмотрел их всячески, чуть не обнюхал в поисках подвоха. Дал то же самое сделать моей Робин, потом Джимбею, потом Виви и отчего-то смеющемуся Момонге — который, несмотря на мой запрет, вице-адмиралу руку пожал — а когда они ничего не нашли, я всё же подписал свою листовку, и кивнул накама, чтобы сделали то же самое. А на прощание, игнорируя рассыпавшегося в благодарностях благоговейно державшего наши подписи дозорного, вице-адмирала я предупредил, чтобы, если жить хочет, нас не преследовал. Когда вернулись на Санни, когда дозорные, действительно не решившиеся продолжать слежку, скрылись из зоны восприятия Волей, я спросил у пространства, тупо и ошеломлённо: — Что это было? — Твоя популярность растет не только среди пиратов, — решила вместо пространства ответить Моне. Накама, столь же удивлённые, в знак согласия, как болванчики, качали головами. — А я-то Гранд-Лайн считал океаном сумасшедших… — подал голос Марко. — Но, похоже, в Ист-Блю таковых больше. Ну или климат на людей влияет… — он так выразительно глянул на выходцев из восточного моря, что мы, посмотрев друг на друга, и не найдя ничего подозрительного или «сумасшедшего», закатили глаза: — Ой, заткнись. — А в голове так и вертелась мысль о том, что в чём-то он был прав… Но в скором времени инцидент был уже забыт. Сначала я, конечно, рассказал историю встречи с линкорами дозора, хотя ничего в ней интересного и не было. Потом Марко признался, что Дьявольский Плод — который в своё время съел Белоус, и который я тогда, после его смерти на войне, у дозора забрал — сейчас, после перерождения, хранился у него. Он даже сбегал за ним, а потом попросил меня положить его в клеть к Дьявольским Плодам, которые я насобирал. Я, пожимая плечами, Фрукт спрятал. Ну, а потом инцидент и забылся. День перешёл в вечер. Вечер растворился в ночи, которую мы коротали, уютно устроившись на палубе, завернувшись в пледы, прижавшись спинами друг к другу, распивая горячий шоколад, и любуясь на лунные блики на воде, и бледные, в свете полной луны, звёзды на небе. А ночь прогнало утро. И в свете восходящего солнца, прямо по курсу, вместо привычной линии, разделявшей океан и небо, появилась дымка. Она всё приближалась и росла, словно туман клубился над морем, пока из этой дымки не стали, наконец-то, проступать очертания острова… И вот они, наконец-то, родные берега. И я не мог усидеть на месте от нетерпения, едва-едва подавляя желание расправить крылья и сорваться туда, на берег, узнать, как там все, что там изменилось. И вот она уже, родная и ненавистная зверюга, Морской Король, оттяпавший руку Шанксу и едва не слопавший будущего Короля Пиратов. И накама с удивлением смотрели на него: зверушка-то, по сравнению с теми, что обитали в Калм-Белте маленькая, мол, как она могла оттяпать руку Йонко?! Смылся, кстати, стоило ему лишь столкнуться со мной взглядом… И вот они такие родные, и такие любимые жители маленькой деревеньки Фуши, которые все без исключений, верили-не верили, но поддерживали маленького мальчика на пути к преступной мечте. Стояли на причале, и встречали пиратов… вилами, топорами, и кто чем мог. Встречали меня, так ностальгично, точно так же, как встречали когда-то Шанкса… Знали ли они Веселого Роджера моей команды? Не думал, что они запоминали такие мелочи. Я думал, что они устраивали хорошую гулянку, после каждой моей победы, о которых узнавали из газет, и после каждого повышения моей награды. Так что забывали даже, сколько именно стоила моя голова, и кого именно я в очередной раз одолел уже к утру следующего после гулянки дня. Всё-таки пребывание Шанкса когда-то в деревне сказалось. Да и я… наследил. — Какие бесстрашные селяне… — удивился вслух Момонга. — А ничего, что они встречают нас… так? — с сомнением спросила Бонита, накидывая мне на плечи мой капитанской плащик. Видимо, для вящего пафоса. Я ничего не ответил, лишь с улыбкой вдохнул, выдохнул, и перемахнул чрез борт. Жители отшатнулись, но воинственного настроя не утратили. А глаза Макино, стоящей чуть поодаль, и закрывавшей себе рот рукой, видимо, от шока — уже блестели от слёз узнавания… Я на мгновение задумался о том, что сказать, но… просто вспомнил историю…: — У меня есть отличное сакэ. Я поделюсь, если хотите… И лица жителей вытягивались в неверии, и руки их дрожали, и «оружие» со звоном падало на землю. А на мне уже висла Макино, крепко обнимая, и завывая: — Лу-у-уффи! Я засмеялся весело, откидывая шляпу за спину, и подхватывая на руки одну из своих нянек детства, которая так часто подкладывала мне к мясу сладостей, или таскала нам с Эйсом и Сабо шмотки, которые мы вечно быстро изнашивали. И ведь совсем не изменилась, чуть меньше чем за три года! Но то ли я вырос, то ли просто забыл какая она, но Макино казалась мне совсем уж миниатюрной… — ЛУ-У-УФФИ! — завывали жители родной деревни в один голос, кто со смехом, а кто и со слезами на глазах. И стоило мне поставить Макино на ноги, попытались обнять, похлопать по плечам или спине, и просто поприветствовать лично. Ведь я знал каждого… И каждый из них знал меня. — Король Пиратов снова с нами! Выпьем! — орал не своим голосом один из местных заправил, который часто придумывал поводы для того, чтобы гульнуть всей деревней. И люди смеялись, поддерживая настрой, и обнимая моих улыбавшихся, но растерявшихся от такой встречи накама. Их утягивали в таверну Макино, изрядно расстроившуюся, видимо, чтобы вмещать всех жителей небольшой деревушки. И мы едва успели вытащить сакэ из трюмов, чтобы им поделиться… За нас поднимали тосты, нас спрашивали о приключениях и битвах, нас просто спрашивали. Так шумно, так по-свойски, по-домашнему, что мы расслабились быстро и легко, и, пожалуй, как никогда прежде. Накама освоились, кажется, быстрее меня, и уже сами стали расспрашивать о детстве их неугомонного капитана. А местные и рады были… рассказать правду и небылицы. Но инстинкты были на стороже, а потому стоило заметить шевеление за окном, как я тут же выскочил из таверны, и почти мгновенно настиг… Одного из членов семьи Дадан, вечно разведчика, почти правую руку… — Дагура, стой! — воскликнул я, но нужды в этом не было, потому что его уже ухватил за шиворот Зоро. Дагура был очень небольшого роста, так что труда в его удерживании возникнуть в принципе не могло. — Ты его знаешь, Лу? — спросил Зоро, кажется, больше для порядка, чем из интереса. — Ну конечно! Это — Дагура, член семьи моей приёмной мамаши, подруги деда, которой он когда-то поручил наше с Эйсом воспитание, — пояснил я. — Луффи… — шмыгал носом старый знакомый, который столько раз выручал нас с Эйсом и Сабо из передряг, когда мы были совсем детьми. — Я не могу не навестить её, Дагура. Не говори ей, ладно? Хочу устроить сюрприз этой старой карге, — подчинённый Дадан только кивнул, сглатывая слёзы, и, всё-таки вырвавшись из хватки моего старпома, побежал прочь. — Ты не говорил, что у тебя была приёмная мать… — заметил Зоро по пути в таверну. — А я и не воспринимал её таковой, пока не познакомился с настоящей матерью. Тогда-то и понял, что карга, пусть по-своему, но заботилась о нас с Эйсом как мать, — пожал я плечами, и усмехнулся: — Насколько вообще можно было заботиться о демонах. Но Эйса она с пелёнок вырастила, так что… Гуляли до самого утра. А если учесть, что и прибыли мы утром, то праздновали возвращение мы сутки. Для части жителей Фуши это было сильно непривычно, поэтому они со счастливыми улыбками вырубались прямо, где пили… как настоящие пираты! Мэр деревушки как всегда ворчал о непотребстве, о преступниках-пиратах. Но кто и когда его слушал? Тем более что и сам он тоже тосты не пропускал. И где-то уже под утро, усталая, чуть-чуть пьяная Макино, глядя на меня, на мою команду, и всеобщий праздник, вдруг с тёплой улыбкой на губах заметила: — У тебя хорошая команда. А ты вырос таким же, как… он. Наверное, он тобой о-очень гордится… — Наверное, — пожал плечами я. — Не знаю этого наверняка, ведь я ещё не Король. — А я — не сомневаюсь, гордится, — легко улыбнулась хозяйка таверны. Я улыбнулся в ответ: ну совсем не изменилась. А то, что вышла замуж, да сына родила — то изменения в её жизни, а не в ней самой. Поздним утром в деревеньке, находившейся в полусонном, но всё равно приподнятом настроении, честный люд, ворочаясь, пытался то ли устроиться поудобнее на жёстких стульях, скамьях, столах и на полу и уснуть покрепче, то ли проснуться. Кажется, на весь остров недовольно гавкали собаки, кудахтали куры, мычали коровы, забытые хозяевами в весёлой попойке, а потому голодные. Мне было перед ними немного стыдно, но я думал, что в честь моего возвращения, потом, когда проспятся, хозяева дадут им корма больше, чем когда–либо, и недовольных не останется. В окно таверны весело заглядывало солнышко, но люди и так спали с улыбками на лицах, так что не обращали на него внимания. Вокруг царила сонная идиллия. И только мои накама, кто-то успев выспаться, а кто-то выпив недостаточно, чтобы вырубиться, довольно потягивались, и растирали затёкшие тела, всем свои видом выражая готовность начать новый день. Ждали команд от меня. Я беспардонно проник в жилые помещения таверны, чтобы найти там плед, и укрыть им Макино, а потом поманил команду за собой на улицу. Яркое солнце, высокое голубое небо, и свежая изумрудная зелень — грядущий день грозил быть чудесным, несмотря на ностальгию. Горный лес звал, манил в свои глубины, хотел напомнить, какой он, и как я его любил. И я покорно зову повиновался. А накама шли за мной, тихонько обсуждая свои впечатления о местных жителях. Знакомые, как пальцы собственных рук тропы, места, проносились мимо, вместе с воспоминаниями. Вот на этой полянке однажды деда, навещая нас с Эйсом, зажарил вкуснющего кабана. Облизывались на него мы все трое. Но Деда и Эйс отвлеклись друг на друга, и кабана съел я. Я ведь был резиновым тогда, и в меня много влезало. А вот эта тропа уходила в наше тайное место, куда мы однажды привели и королеву, и где она нам рассказывала историю нашего рода. Подзапустела тропа. И раньше-то незаметна была, если не знать, что искать и не приглядываться, а ныне и вовсе… заросла. Я даже не был уверен, можно ли было прорваться в наше место, не порвав шмотьё… Но пах лес всё так же, прелой листвой, грибами, деревом, и чуть-чуть болотом. Его всё так же пронзали золотисто-зеленым светом солнечные лучи, создавая чуть сумрачную, но такую уютную зелёную атмосферу. В нём всё так же самозабвенно распевали пичуги, и всё так же топтали звериные тропы дикие животные. И хрустальные горные ручьи всё так же громко звенели среди камней. И словно бы я никуда и не уходил… Всё это я оживлённо рассказывал накама. А они с интересом слушали и задавали вопросы. Кажется, воодушевление чувствовали и они, и им действительно было интересно, в каких условиях рос их эгоист. И о, как кстати, нам попался по дороге один из гигантских диких кабанов, обитавших на острове! Завалил такого с одного удара, и попёр его дальше, ведь Дадан не любила нахлебников… А вскоре из-за деревьев я увидал до боли знакомую поляну, и дом двухэтажный, с флагом, реющим над крышей, и сараюшкой во дворе. И появились в поле моего зрения и замершие старые знакомые — члены семьи Дадан — занимавшиеся своими делами, и явно не ждавшие гостей. А в тени у дома над сидевшим на лавочке Дагурой, нависал Магуро, ещё мгновение назад явно что-то пытавшийся вызнать… Я сбросил тушу кабана с плеч, вызвав немалый грохот. Я знал, что делал, ведь на шум, она и выскочила из дома. — Что вы тут устроили бездельники?! Ещё только утро, а вы уже… — и тут она увидела меня, и сигара выпала у неё изо рта. Я выдохнул, наверное, облегчённо. Она была всё такой же большой, толстой, внушительной, что я до сих пор рядом с ней казался тощим, впрочем, как и почти любой мой накама. Она была всё такой же рыжей, без намёка на седину, и всё такой же курящей. — Луффи… — обалдело произнесла она. Несколько мгновений у неё на лице сменялись эмоции, полным спектром от неверия до радости, от растроганности до возмущения. Но закончилось всё как обычно: она взяла свои эмоции под контроль, тщательно скрывая, что по-настоящему рада меня видеть, и, прищурившись, заорала: — Припёрся, наглый мальчишка?! Что ты здесь забыл? Ты же уплыл на свой Гранд-Лайн, вот там бы и… — она была всё такой же ворчливой, и… родной. — Я не верю, что говорю это, но я тоже чертовски рад тебя видеть, и рад, что ты совсем не изменилась, старая карга, — ухмыльнулся я. Дадан ещё смотрела на меня несколько мгновений, дёргая глазом в нервном тике, а потом отвернулась и взвыла: — Чё-о-ортов идио-от! Я довольно засмеялся. Всю такую грозную и безразличную, её так легко было вывести на эмоции! Да-а, если разобраться, мне по жизни чертовски везло на странных людей. Взять тех же моих любимых горных бандитов. Столько преступлений совершили, что даже деда грозился их за решётку посадить. Ан-нет, всё равно ревели как дети, если дело касалось людей, которые им не безразличны. Моё возвращение тоже вызвало у них потоки слёз… Быстрое знакомство семьи Дадан с накама вновь перешло в пьянку. Выпить предложил ей я. Почему-то, когда добился столь многого, просто хотелось разделить пиалу сакэ с этой горе-мамашей, которая всё наше с братьями детство присматривала за нами, и незаметно защищала, даже пытаясь воспитывать иногда. Дадан, даже теперь не переставала за мной приглядывать, потому что рассматривала мою семью подозрительным взглядом. Но от предложения выпить сакэ она ни за что не отказалась бы! И пока жарился кабан, пиала за пиалой, бутылка за бутылкой, так и опустошались незаметно нами. Карга, кажется, была счастлива, раз вытворяла в пьяном угаре такие вещи, которые от неё не то, что никто не ждал, но и которые даже представить себе никто не мог. Она… танцевала, и пыталась петь. А когда её силились угомонить, громко возмущалась и с улыбкой пьяно заявляла: — Ко мне блудный сын вернулся! Сегодня можно всё! — и продолжала делать то, что делала. Не хуже меня, заводя к веселью и свою семью, и моих друзей так, что вскоре вместе с ней танцевали вокруг большого костра уже все. Это был небольшой праздник жизни, праздник души, в маленьком королевстве Ист-Блю. И никаких обязанностей капитана, никаких ожиданий от Йонко, никаких врагов, никаких войн, ни забот, ни тревог. Только примитивная музыка, ритмы сердец, искреннее веселье, сочное мясо, пряное сакэ и хмельное пиво, жаркий потрескивающий огонь, и искры, улетающие в небо, но главное это искреннее веселье и улыбки Семьи. Мм… незабываемо! И не то, чтобы мне было важно её мнение, но Дадан мои накама очень понравились… Особенно Нами, которая всё-таки перепила мою приёмную мать. Кажется, они друг в друге вообще нашли много общего. Хм, и ведь обе были рыже-рыжими… А потом я показывал накама наш дом на дереве, и все-все-все памятные места. Кроме Серого Терминала. И накама слушали, с улыбками на лицах истории, и, кажется, были рады, что я делился с ними своей жизнью-без-них. И так было хорошо, что в Серый Терминал возвращаться я даже не хотел… Перед внутренним взором всё ещё стояло пламя, грозящее пожрать десятки людей, вынужденных выживать, копаясь на свалке. И память услужливо напоминала, как они кричали… Даже дозорные так не кричали, когда наши брандеры прорывали их блокаду, мешающую нашему с Кайдо рандеву… И всё-таки в один из дней — я не помнил точно в какой, потому что одна гулянка сменялась другой, один беззаботный вечер под треск костра и сверкание мириадов звёзд над головой, перерастал в следующий — я решился навестить и это гнилое место. Я отправился утром, вроде бы один. Но накама шли следом. Они не держались на расстоянии, их вело не любопытство. Просто они давали мне возможность скрыть эмоции. Какие? Разные. Бродяги и бездомные Серого Терминала были по большей части людьми хорошими, и много было воспоминаний о посиделках с ними. О веселье у костров, голодными холодными ночами, полными смеха, вынужденного звучать, чтобы не замёрзли люди. Но всё же было больше воспоминаний об интригах и войнах этого места, за территорию, за что-то ценное, откопанное в помоях, за… да черти знают за что! И столько воспоминаний именно из Серого Терминала у меня было связано с братьями, с махинациями и авантюрами, которые мы устраивали… в той самой борьбе за власть, которую теперь я так… презирал почти. Почему мы занимались этим? — задавал я себе вопрос, выйдя из леса на территорию ещё больше расширившейся свалки, за высоченной городской стеной. Кучи мусора, наваленного вокруг, возвышались в добрые три-четыре раза выше, чем я помнил. Наверное, местные даже радовались этому, но… А ответа на вопрос я не помнил. Пытались выжить? Чушь. Пытались скопить на корабль, и уплыть из этой дыры «в заката», подальше от Дадан, Серого Терминала, королевской знати, и… от деда? Было что-то такое. Но о, тогда какими же мы были… глупцами, детьми. Впрочем, мы ими и были… Хотя вообще-то я помнил, что беднякам мы помогали. Не раз, то воровали, а то и покупали одежду или хлеб… для всех. Может, за это мы тогда и рвались к власти? Я пробрался по завалам наверх, к небу, чтобы взглянуть на весь масштаб безобразия, и… поразился, насколько на самом деле всё осталось по-старому. Бедняки и бездомные копались в мусоре, почти не обращая внимания на происходящее вокруг. У ворот всё так же торговались скупщики барахла. А городская стража выкидывала из города бомжеватого вида людей, мечтавших попасть в цивилизацию… И кулаки сжимались, то ли в бессилии, то ли в откровенной злости. — Видите эту стену, друзья? — обратился я к тем, кто незаметно окружил меня, не оставив одного. Я знал, они ещё не поняли, что происходило вокруг, и почему я испытывал столько эмоций, вернувшись в это место. Но я потому и заговорил: чтобы объяснить. — Это не городская стена, отделяющая город от свалки и леса. Это — стена, разделяющая два мира. По эту стороны находимся мы, пираты, революционеры, все ущемлённые, такие как рыболюди, и обездоленные, как эти бездомные, или как рабы Тенерьюбито. Все простые жители мира — тоже по эту сторону стены. По ту сторону, за стеной, другая сторона мира, там, где знать, Тенерьюбито, Горосэи, продажные короли, и верные всему этому псы — дозорные. Это — стена, которая разделяет два мира, два взгляда на мир. — Гладкая и высоченная, стена, неприступной монументальностью возвышалась над нами, погребая нас в своей тени. — Эту стену построили одни, чтобы защититься от других. Защититься? Не-ет, — покачал головой я. — Чтобы выделиться, показать, что они — особенные, и им всё можно, а другие — просто ничтожества, мусор под ногами, который «портит им вид на мир, портит им жизнь своим существованием». И те, кто за стеной — не все, конечно — не станут щадить тех, кто по эту сторону, если мы вдруг встанем вольно или невольно у них на пути. Они долго делали вид, что нас не существует, но теперь… — я выдохнул длинно, сжимая кулаки. — Теперь эти два мира вот-вот столкнутся в войне, которая может уничтожить оба мира. Ты это хотел сказать, капитан? — уточнил Санджи тихо. Он сидел на соседнем завале, и, как всегда, курил. Друзья и правда, все были рядом, с печалью рассматривая «картину мира» такой, какой видел её я. — Это, — я мотнул головой, указывая на Серый Терминал, на стену, и город за ней, — отличное место, чтобы вспомнить, за что я сражался почти с тех самых пор, как попал сюда. — Столкнувшись взглядом с Зоро, я невесело усмехнулся, и добавил, то ли ему, то ли себе уточняя: — Это отличное место, чтобы набраться решимости начать войну, и воевать в ней до конца, до победного… против тех, кто за стеной. — Зоро тоже выдохнул, прикрывая глаза, и слегка улыбнулся, одними уголками губ, как бы говоря, что понял, почему я стремился на остров Рассвета. Некоторое время мы сидели молча, наблюдая за суетой на свалке, прислушиваясь к шумам, приглядываясь к стражникам у городских ворот. Я приглядывался к обывателям, пытаясь распознать знакомых. Всё-таки три года почти прошло. Не срок для тех, кто жил за стеной. Но для тех, кому приходилось каждый день бороться за жизнь, три года и казались целой жизнью. В Сером Терминале умирали часто. От истощения, нервного и физического, от болезней, или от несчастных случаев, ведь гора хлама в любой момент могла погрести под собой, стоило лишь неудачно шевельнуть мусор. Но на место погибших и умерших, быстро находились новые бездомные или нищие, поэтому число жителей серого Терминала если и менялось, то незначительно. И к собственному огорчению, среди тех, кто копался поблизости, я знакомых не увидел, а Волей Наблюдения я бы их не узнал, спустя столько времени. Впрочем, тратить время на поиски и не хотелось. Я шёл сюда не за этим. — Я хочу попасть на Совет Королей, — признался я накама, решив, наконец, поведать им о кое-каких моих нечаянно назревших планах. — Его собирают срочно. Хотят заставить королей не только раскошелиться, но и мобилизовать как можно больше людей в дозор, для войны с нами. Я хочу объявить войну там, и выступить перед королями, многим из которых власть Мирового Правительства уже давно поперёк горла. — Друзья смотрели на меня ничуть не удивлёнными глазами, будто только и ждали, когда я сообщу, потому что догадались давно. Это было, конечно, не так. Но моё желание попасть на собрание королей действительно было предсказуемо. — Я не надеюсь уговорить их встать на нашу сторону, нет. Я надеюсь заставить их хотя бы задуматься, а ещё лучше — остаться от войны в стороне. Кто станет новыми мобилизованными силами Мирового Правительства? — задал я риторический вопрос, снова объясняя своё желание то ли накама, то ли самому себе. На вопрос свой я сам же и ответил: — Селяне, которые едва ли хоть раз в жизни держали в руках настоящее оружие. Успеют ли их обучить? Станут ли тратить на это время и деньги? Нет. Не станут, — снова вздохнул я. — Их просто кинут в бой как мясо, пытаясь завалить нас числом. Сможем ли мы не пролить кровь в такой ситуации? Нет, — покачал головой я. — Нам придётся убивать, чтобы выжить. А я хочу избежать ненужных жертв. Со всех сторон. И, мне кажется, в такой ситуации, если есть хоть какая-то возможность, хоть малейшая надежда, хоть чуть-чуть уменьшить количество возможных жертв — мы обязаны этой возможностью воспользоваться. — Обязаны? Да! Хотел ли я на самом деле избежать лишних жертв? А вот этот вопрос задавать себе я боялся. Знал, что ответ на него от собственного внутреннего «я» мне не понравится. Этот ответ был неприемлем для моих принципов. Поэтому я просто закрывал глаза на свои некоторые желания, и делал то, что считал нужным и правильным. Избежать жертв среди людей, которые были мне безразличны — это было правильно. Даже если сам я желал другого, и выбрал такой путь из-за накама, поклявшихся следовать за мной до конца. Вечная война с самим собой — вот удел демона, чья воля может оказаться сильнее воли его далёких предков. Так сказала однажды Иренея. И с каждым днём я всё лучше понимал, что она на самом деле имела в виду… — Йо-хо-хо-хо-хо, мог и не объяснять, капитан, — засмеялся Брук, будто я сказал что-то смешное. — Мы знаем, что ты никогда не позволишь себе остаться в стороне. — А теперь, когда мы знаем, на чём сформировались твои идеалы, — Бонита обвела взглядом Серый Терминал, и улыбнулась поддерживающе. Мол, не объясняй больше, капитан, просто делай, а мы — поможем. Я покачал головой, и улыбнулся: у меня была действительно потрясающая команда. — Только зачем тебе король Гоа? — кажется, немного недовольно спросила Виви. — Ты мог попасть на совет с моим отцом или с отцом Боши… — Все знают, что вы — мои накама. Вас будут проверять в первую очередь и очень тщательно, — фыркнул я в отрицании. — Понятно же, что это — последний совет, в котором участвуют королевства Рьюгу и королевство Арабаста. Как бы после совета вас не арестовали… — Виви и Фукабоши переглянулись: всё поняли. — Не-ет, нет. Для своей цели я должен законно проникнуть на совет, и с королём, который не уличён в связях с пиратами. Короли Нового Мира не подходят, потому что все знают, что они — под властью Йонко. А договариваться с теми, кто не знаком, в такой щекотливой ситуации, где доверие не тому может стоить победы всей войны — просто глупо. — Ты не говорил об этом на совете пиратов… — лукаво заметил Джимбей. Я повеселел: — А зачем? Хороший шулер никогда не достанет раньше времени козыри из рукавов, — пожал плечами я, прищурившись. — Знание об этом маленьком плане стольких пиратов, верность моим идеям которых и я, и никто не может гарантировать, не принесло бы пользу. — Постой, но ведь Совет Королей будет проходить как раз тогда, когда мы, по идее, должны нанести первый удар Мировому Правительству! — вспомнил Усопп. — Мы же не успеем добраться из Мариджои… — У нас есть порталы. А с ними — колоссальное преимущество в скорости, — парировал я терпеливо. — Но в любом случае, именно из-за этого нюанса нам и придётся разделиться. Вы отправитесь в Новый Мир без меня, — сообщил я в приказном тоне, внимательно отслеживая реакцию. — Виви и Боши вернутся домой. Времени ещё предостаточно. И… надеюсь, вы не будете спорить о том, что такую шалость мне будет проще провернуть в одиночку? — прищурившись, поинтересовался я. На самом деле несогласия я просто не потерпел бы, и споры пресёк бы на корню. В конце концов, Виви и Боши на совете будут законно, а значит, будет кому прикрыть мне спину, в случае чего. Накама запереглядывались, молча что-то решая. Примечательно, что уже никто не пытался сообщить мне, как опасна моя затея. Да, охрана там будет самая-самая и настороже, да Горосэи под боком, да едва ли не весь флот дозора поблизости в придачу. Но когда опасность останавливала Мугивар, и, тем более их капитана? Накама привыкли принимать мои самые безумные планы, да и вообще привыкли совершать невозможное, потому и не возникали, но… — Я бы поспорила с тобой, — тяжело вздохнула Виви, нарушив задумчивую тишину, — но королевские семьи могут взять на совет только одного сопровождающего, не связанного с ними родством. — Ты уверен, Лу? — тихо спросил Зоро, глядя мне в глаза, словно пытаясь убедиться в том, что я действительно не сомневаюсь, что я уверен — риск стоит своей цены. Чтож, я не уверен был в конечном результате затеи. В конце концов, моё открытое появление на совете, и, более того, объявление мною войны, могло сыграть и на руку Горосэи: короли могли испугаться, и единогласно принять к исполнению все требования Мирового Правительства. Но… попробовать всё же стоило, и все риски стоили хотя бы небольшого шанса на успех. Поэтому я в ответ Зоро лишь кивнул. Он длинно расслабленно выдохнул, и вдруг задорно ухмыльнулся, словно в предвкушении нового приключения: — Значит, поэтому ты и вернулся. Ты начал с этого острова свой путь как пират. И теперь хочешь начать отсюда же свой путь уже как Король Пиратов. — Я засмеялся, и спрыгнул с кучи хлама на дорожку между мусорными горами, тут же направившись ко входу в город: — Идём. Навестим брата моего брата… А в городе тоже совсем-совсем ничего не изменилось. Разве что кое-где обновились фасады зданий, кое-где вместо магазинчиков, которые я помнил, открылись другие магазинчики. А в целом — всё по-прежнему было в королевстве Гоа. Даже в великий город — центр, внутри центра города, тоже отделённый стеной, в котором жила знать королевства — всё так же можно было пройти только по пропускам. Нам, конечно, пропуска были ни к чему. Мы смогли бы проникнуть в великий город без проблем, просто с помощью силы или навыков. Но я всё-таки украл пропуск у одного из членов знати по дороге — и нас пропустили, так же без проблем. И даже не посмотрели на то, что мы все были в плащах с глубокими капюшонами, пошитых из дорогой ткани. Плащи мы тоже украли, потому что решили, что не стоит светить нашими знаменитыми мордахами. Увидев знать, я не выдержал, и предложил накама соревнование, кто больше сможет украсть у этих снобов. А на вырученные деньги предложил купить что-нибудь для бездомных и нищих Серого Терминала. Нами согласилась мгновенно. Бонита и Моне тоже идею поддержали, как и Марко. Последним решил присоединиться к мероприятию… Джимбей. На наше удивление он пожал плечами и напомнил, что родился и вырос в неблагополучных кварталах королевства Рьюгу, а потому тоже кое-что умел. Робин тоже хотела присоединиться, но мы, памятуя о том, сколько рук она могла отрастить в любом месте с помощью Дьявольского Фрукта, и, понимая, что мы даже все вместе были ей не соперниками — до соревнования её не допустили. А остальные отказались, просто не имея навыков карманников. Работать решили от врат в великий город, и до самых ворот дворца. К счастью, знать как раз неспешно прогуливалась перед обедом, а потому потенциальных жертв было много. Момонга ворчал о законах, и пиратах, но он даже не представлял, что это были за «люди». Я собирался рассказать ему позже… А некоторое время спустя, мы уже сидели в закутке у ворот во дворец, и считали ценности. Выиграла… Нами. Впрочем, в этом никто и не сомневался. Мы с Джимбеем и Бонни разделили второе место на троих, насобирав ценностей примерно на одинаковую сумму в белли — ведь за золото и драгоценные камни в разных обменных пунктах давали разные суммы. Третьим стал Марко, лишь немногим отстав от второго места. Последней стала Моне, чему очень удивилась, признавшись, что в прошлом, до знакомства с Донкихотом Дофламинго они с сестрой только и жили воровством. Но, видимо, профессию она подзабыла… Однако Джимбей-то, Джимбей что творил! А казался таким… таким… правильным, что ли?! Наворованная сумма была достаточна, чтобы обеспечить жителей Серого Терминала минимальным набором необходимого минимум на месяц. Знать жила зажиточно… К королю, кстати, можно было пройти, только добившись аудиенции. Процесс это был долгий, и часто безнадёжный. Лезть напролом — опять же не стоило. Я надеялся использовать Стелли на добровольной основе с его стороны, а не под страхом силы. Поэтому просто попросил передать королю «привет от брата Сабо». Пришлось настоять, чтобы слова донесли в точности. И — вуаля, нас уже приглашали пройти в тронный зал через каких-то десять минут ожидания. Фраза заодно и была проверкой. Со Стелли мы почти не общались. В последний раз — в детстве, когда его только-только усыновили родители Сабо. Но я запомнил его умным и проницательным, а потому решил проверить, изменилось ли это. Стелли должен был понять, что привет передаёт не сам Сабо, а его брат, если ум он сохранил. Если он этого не понял — велика была вероятность, что договориться с ним можно было, только используя силу. Но… он понял. Я осознал это только лишь по одному его растерянному виду. Недостаточно растерянному, чтобы ждать ожившего мертвеца — ведь Сабо он считал мертвым — но достаточно, чтобы ждать кого-то из его братьев. — Кто вы, и что вам нужно от моего мужа?! — возмущённо требовала объяснений миловидная — что было странно для знати Гоа — блондиночка, стоило нам только всей командой ввалиться в тронный зал. Но я не обратил на королеву ни малейшего внимания. Пока мои накама занимали места в зале так, чтобы не позволить никому помешать моему разговору с королём, к нему я и обратился, скидывая капюшон плаща: — Здравствуй, Стелли, брат моего брата. — Тот возле трона стоял, но буквально рухнул в него, явно мгновенно узнавая моё лицо: — Луффи… — Удивлён. Не думал, что помнишь, и тем более узнаешь, — заметил я, прищурившись. Стелли был тем ещё ублюдком, настоящим членом знати королевства Гоа, и королём этого мусора. Иметь с ним дела — было и глупо, и опасно. Но мы с Эйсом в своё время оставили в его памяти просто неизгладимое впечатление о себе. Наверное, поэтому, он и не относился к нам ещё тогда так, как знать и он сам относились ко всем, кто ниже их по статусу. Мы с Эйсом жёстко зарубили ему на носу, что мы — не «мусор». — Я следил за вашими передвижениями, братья, — гулко сглотнув, и подавляя нервную дрожь, признался он. Его лицо покрылось испариной: боялся, не знал, чего ждать. Но всё равно не стал прятаться за «несокрушимыми» стенами королевского замка, потому что…: — Наверное, если бы не вы, Сабо не покинул бы семью, и его родители не усыновили бы меня, а значит… — Ты не смог бы жениться на принцессе, и стать королём. Ведь отец Сабо уготовил эту роль ему, — оскалился я, насмешливо, вызывая у Стелли ещё более усилившуюся дрожь. Королева снова хотела было возмутиться, но… «брат» кинул на неё один единственный взгляд — и она замолчала. Я оценил: неплохо. — Не бойся. Мы с Эйсом благодарны тебе за то, что ты помог Сабо сбежать, как и он сам… — Он… жив?! — чуть не подпрыгнув на троне, воскликнул Стелли. Я, усмехнувшись, кивнул. Впрочем, судьба приёмного брата была безразлична Стелли. Братьями они всё-таки были совсем недолго, да и то, лишь на бумагах, а в жизни были врагами. Но и я пришёл обсуждать не его судьбу. Я просто не знал… как начать. — Ты ведь всегда был амбициозен, под стать нам, верно? — всё же поинтересовался я, риторически. — И умён. В тронном зале повисло напряжение. Ведь если раньше напряжены были только король с королевой, то теперь напряглись и мы, и я. Было чувство, что иду по тонкому льду, и от одного неверного моего шага зависит чуть не судьба мира. Почему чувство появилось именно тогда, когда я встал напротив… ничтожного королька островного королевства, жители которого никогда не ощущали на себе заботы того, кто и должен был о них заботиться? Я не знал. — Зачем я тебе, Король Пиратов? — наконец, спросил Стелли, обратившись ко мне так, как я меньше всего ждал от него. Неужели понимал, что в моём присутствии любые статусы не имели значения? Я вдохнул. Выдохнул. И хитро оскалившись, прямо спросил: — Хочешь прославиться на весь мир, Стелли, король королевства Гоа?