Демоны Луффи

Гранд-Лайн. Сколько всего необычного, таинственного, ошеломляющего и сокрушительного было сокрыто в этом слове. Особенно для тех, кто знал нравы этого великого океана. Особенно для тех, кто чуть ли не домом этот океан считал. Для меня, например… Он встретил нас небольшой ночной бурей, свежестью солёных брызг прохладного моря, и… — Ветер попутный. Удача с нами, дозорный… — смеялся я, наслаждаясь ощущением ветров и течений и чувством опасности, преследующим на Гранд-Лайн всюду. — Не думал, что ты такой суеверный, — откликнулся Стеинлесс до ужаса довольный тем, что выбрались из Калм-Белта, но всё ещё побаивающийся меня. — Суеверный? — переспросил я, и усмехнулся: — Нет. Ничуть. Я видел Летучего Голандца и лично прибил Вандер Деккена девятого. Меня тащила на дно сирена, и я слышал под водой её поистине прекрасный голос. Я был на небе и видел богов, я был на дне и охотился на демонов, — тут я фыркнул, и усмехнулся снова: но ведь было всё это. — Я был в золотом городе, катался по радуге… — На лице вице-адмирала отразился скепсис, и то ли недоверие, то ли удивление. Я замолчал и пожал плечами: — Суеверия связаны с легендами и домыслами, но легенды порой — непонятая реальность, а суеверия — законы моря. Ветер попутный — значит, путь будет спокойным, — внушительно заявил я. Стеинлесс помалкивал, но косился на меня странным взглядом. Морской Король продолжал быстро толкать корабль в нужную сторону… И всё было бы чудесно, но мне снова пришлось вернуться в человеческую форму и, более того, в шмотьё из дорогих тканей, потому что состояние наших подопечных стало резко улучшаться. Дозорные стали приходить в себя прямо за считаные часы. Ослабленные вынужденной диетой они не могли сразу двигаться, но уже начинали хотеть есть и спрашивали, что произошло. Так что личность свою пришлось снова скрыть и из-под капюшона наблюдать за терзаниями Стеинлесса. О, как ему хотелось меня-мерзавца сдать, особенно когда его зам — контр-адмирал, чьего имени я даже не запомнил, но которого как Стелли и врача мы подкармливали — встал на ноги… Но нет, несмотря на все мои подозрения, а может как раз потому, что он знал о них — Стеинлесс молчал. Дозорные смогли стоять на ногах всего через несколько дней, а ещё через столько же времени достаточно набрались сил, чтобы частично продолжить ремонт. Правда, многие из них ослабли так, что оставались под наблюдением корабельного врача. Им грозило долгое восстановление… А вот более крепкие пытались чинить рангоут, натягивать такелаж… Хотя по моим и Стеинлесса расчётам, к прибытию отремонтироваться всё равно не успевали. Из-за этого было принято решение сделать остановку на Сабаоди, и уже оттуда на новом корабле с другой командой плыть к лифтам в Мариджои. Мол, моветоном будет королю прибыть на разбитом корабле… А я считал, что это наоборот могло послужить славе Стелли. Типа, прошёл через бури и беды, выжил и всё ради того, чтобы попасть на совет… «Герой», ха-ха… Он пришёл в себя одним из последних. Видимо, из-за изнеженного организма. Мне даже стало интересно, очнулся бы он вообще, если бы мы его не подкармливали или издох бы от истощения?! Почему-то в ответе я не сомневался. Но он всё-таки был жив, а Селли, не отходившая от супруга, была счастлива, наконец, отлипнув от меня. Пришлось нехило постараться, чтобы поставить короля Гоа на ноги к моменту прибытия на Сабаоди, но, благодаря неглупому врачу, сделать это удалось… Кстати, наш необычный способ передвижения, конечно, вызвал много вопросов у всех. Но любопытствующим пришлось удовлетвориться тем, что Морского Короля каким-то образом подчинил себе я. Именно это говорил всем Стеинлесс. А после того, как я ему весьма демонстративно и на глазах у всех показал ещё и кулак — он стал добавлять, чтобы ко мне с вопросами не лезли. Тем самым он отогнал от меня любопытствующих… спасая им жизни, да. А командовать зверюгой и не нужно было. Руль прекрасно работал, нужные паруса тоже имелись, так что корабль всё же мог маневрировать. А Морской Король толкал линкор туда, куда тот поворачивал. До Сабаоди мы домчались буквально с ветерком. Король кое-как успел подняться на ноги и начать вяло ползать по палубе — а уже пришлось высаживаться на берег… Мы, кстати, едва не разбились о пристань базы Маринеров. Скорость то у нас была впечатляющая, а то ли Морской Король замедлится, то ли нет — неизвестно. Чего ждать от зверюги мы не знали, так что испугаться успели. Мне ведь сущность показывать было никак нельзя, перед шавками Мирового Правительства-то. Но по каким-то непонятным причинам, неподалёку от острова, на котором и базировались дозорные архипелага — Морской Король не просто остановился, а резко замер, и дал дёру в противоположном от пристани направлении. Больше мы его и не видели. А линкор по инерции двигался ещё какое-то время, пока не вломился в пристань, буквально втискиваясь в неё по самые… корни мангровых деревьев. Впрочем, после шторма в Ист-Блю это столкновение было поистине мелочным. Да и в сравнении с тем, что могло бы случиться, не смойся Морской Король вовремя — такая авария была и вовсе облегчением. Никто не пострадал ведь, а мы, наконец-то, оказались на земле обетованной. Стеинлессу пришлось очень нелегко, ведь именно он отдувался, отвечая на все вопросы, отчитываясь, а после, организовывая своим людям и нам то, что требовалось: кому-то лечение, кому-то обеды, кому-то покои, чтобы отлежаться… Короче, побегал бедняга. Пока я беззастенчиво и почти бесконтрольно — в суматохе-то — изучал местность, то есть базу. Потом от пуза наедался вкусностями, положенными королевской чете, к которым они почти не притронулись в виду отсутствия аппетита. И… игнорировал ощущение присутствия где-то поблизости от базы любопытного Рейли. Наверняка пытался понять, как я на базу попал… и в качестве кого: узника, шпиёна или завоевателя, хе-хе-хе… Новый линкор нам организовали за несколько дней. Хорошо, что время до совета ещё было… Как раз и Стелли пришёл в себя окончательно, и даже Селли более-менее вернула себе королевское высокомерие и видимость разума. И как ни странно, новый корабль снова доверили Стеинлессу… А ведь, казалось бы, предыдущий корабль разбил, подчинённых едва не потерял… Короче, путь к плавучей платформе — с которой на лифтах, построенных прямо на скале Ред-Лайн, и поднимавших людей и грузы в Мариджои — занял меньше суток. Скучный был то путь, потому что ну совершенно ничего интересного не произошло… Ни привычного у красных скал шторма, ни встречных кораблей… А хотя нет. Одна встреча всё-таки состоялась. Мимо линкора дозора в какой момент нагло и гордо пролетела… пиратская шхуна, вообще никак не отреагировавшая на корабль правительственных шавок. На палубе никто даже не повернулся в сторону линкора! А Стеинлесс смотрел на кораблик, ещё только когда его приметили на горизонте, и сжимал кулаки в бессилии. Рядом с ним стоял контр-адмирал, в ожидании приказов и, кажется, удивлялся, что начальник молчал. Вся команда смотрела на шхуну. И даже совершенно невменяемая временами Селли — в чем я только сильнее убедился — поинтересовалась: — Вице-адмирал, разве вы не должны охотиться на пиратов? — Стеинлесс скрипнул зубами, и едва сдерживая какие-то эмоции, процедил: — Мы должны охранять вас, ваше величество, а потому не имеем права подвергать опасности ваше здоровье и жизни. Королеве это, кажется, совершенно не понравилось. Она «грозно» уперла руки в бока и звонко топнула ножкой, повелевая: — Тогда я приказываю вам начать преследование! А вице-адмирал явно размышлял, разумно ли нападать на пиратов, в присутствии их короля на своём борту. И, вероятно, в иной ситуации он бы отдал приказ готовиться к бою, но… Тут засомневался, как бы косо не смотрели на него за это подчинённые. Как раз в тот момент вперёдсмотрящие и доложили одну деталь: — Вице-адмирал, у них чёрный вымпел! — Это что-то меняет? — недоумённо и даже возмущённо спросила Селли. Я хмыкнул и решил вмешаться, помогая Стеинлессу определиться с решением. Я ведь не мог позволить уничтожить своих союзников, верно? — Эти пираты под властью их короля, ваше величество, — намекнул я и более жестко добавил: — Он не простит тех, кто позарился на его соратников, что доказывал уже не раз… Стеинлесс выругался сквозь зубы, и приказал шхуну проигнорировать к вящему разочарованию своих подчинённых. Я довольно усмехнулся… Пираты пролетели на гораздо более легком корабле мимо нас. Но я даже не узнал их флага. Роджер был смутно знаком. Кажется, именно на собрании пиратов я его и видел. И спешил-то наверняка на Сабаоди, чтобы попасть в Новый Мир и добраться до оговоренного места встречи в срок… Вот. А больше ничего не произошло. На плавучей платформе, весьма впечатлившей размерами — ведь на ней были даже построены здания — было многолюдно. Но среди людей в основном были агенты Мирового Правительства и дозорные, а так же обслуга платформы: наёмные рабочие и рабы… Множество линкоров дрейфовали вокруг, видимо, обеспечивая безопасность. Другие — хотя таких было немного — причаленными стояли у пристани. Среди пришвартованных были в основном большие и вычурные… корабли Тенерьюбито. Нас ждали сопровождающие, предлагая пройти к лифтам. Мол, покажут путь, всё расскажут… На словах — возможно. Но на деле… контролировали они, чтобы корольки не узнали лишнего. Удивляло даже, что многие из членов совета этого не понимали… Когда пришло время прощаться со Стеинлессом — он внезапно протянул мне руку для рукопожатия, то ли с вызовом, то ли с неуверенностью глядя на меня исподлобья. Я замялся на миг, просто удивившись, ведь, кажется, не в духе этого дозорного было пожимать руку главному врагу, но… И всё же на рукопожатие я ответил, да ещё и хлопнул по плечу, приблизившись, и прошептав так, чтобы слышал только он: — Скоро тебе придётся решать, на чьей ты стороне: на стороне людей и жизни или на стороне власти. Не пожалей о своём выборе, после того как его сделаешь… — я усмехнулся. Он прищурился. На этом мы и расстались. А лифты поднимались быстро, хотя скала была слишком высокой, из-за чего подъём занимал немало времени. Кабины были созданы из стекла, явно для того, чтобы люди могли наслаждаться прекрасным видом на Гранд-Лайн. И я бы, наверное, наслаждался… Если бы не ощущал всем своим естеством боль, отчаяние, безысходность и желание умереть… исходящие от рабов, благодаря физической силе которых лифты и поднимались. А ведь они поднимали не только тяжелые кабины, но и те же линкоры с помощью других лифтов, специальных, корабельных… Мы видели один такой… Огромный величавый трёхпалубник, гигантскими цепями поднимали в Мариджои, чтобы перебросить его через Ред-Лайн из «Рая» в «Новый Мир». Скала разделяла планету на два равных полушария, а соединяли их только два пути: Реверс-Маунтин и подводный проход через остров рыболюдей. Но ни первым, ни вторым дозорные пользоваться не могли. Слишком опасны были эти пути, слишком много времени занимали. Поэтому самих дозорных обычно просто переправляли на лифтах в другую половину мира через Мариджои и сажали на другие корабли. Необходимость переброски судов возникала реже, но возникала, и поэтому существовали и большие лифты… Но всё это было неважно, потому что меня трясло от понимания сколько нужно рабской силы, чтобы поднимать на такую высоту корабль. Меня воротило от самого себя, потому что вынужден был подниматься на чёртовом лифте. Я бывал в Мариджои, и видел, и слышал рабов, но не представлял себе… такого… Людей же использовали просто как… как топливо для того, чтобы двигать лифты. И это в то время, когда его можно было двигать просто системой противовесов! Зачем сокращать жизнь своего же имущества… так?! Или на лифтах работали те, кто не угодил хозяевам? Я был демоном. Не человеком, именно демоном. Но, кажется, то ли моя природа была какой-то не совсем правильной, то ли мои человеческие приоритеты слились с этой самой природой. Факт был в том, что даже я, демон, противился рабовладельчеству такой формы. Меня раздирали эмоции… Я желал устроить охоту, жаждал крови всем своим естеством, крови тех, кто возомнил, что стоит над всеми, тех, для кого живые существа — лишь восполняемый ресурс. Уничтожить! Убить. Да… Потому что они причиняли боль и отчаяние, которые, в свою очередь, провоцировали меня, потому что это — то, с чем я боролся и чем наслаждался… Лифт быстро по времени, но мучительно медленно для меня поднимался по скале Ред-Лайн. Король и Королева острова Рассвета наигранно восхищались видом и жаловались на скорость подъёма, под терпеливые пояснения или комментарии сопровождающего. А я… я вжимался спиной в стенку лифта, невидяще глядя на океан, сжимая кулаки до боли, до крови от впивавшихся в кожу заострившихся ногтей, пытаясь отрезвить себя, пытаясь сдержать дрожь. И как хорошо, что никому из моих спутников я не был интересен, и как хорошо, что моё лицо было скрыто под капюшоном… Во мне разум боролся с природой, создавая дикий коктейль из эмоций, которые наверняка отражались на лице чем-то схожим с безумием. И если бы меня в тот момент кто-то увидел бы… Все мои планы тут же рухнули бы. Да когда же уже поднимется этот чёртов лифт…?! Он звякнул в тот момент, когда я уж было подумал, что сорвусь. Но я бы и не заметил, что лифт остановился, если бы не тихий учтивый оклик сопровождающего: — Господин? Я выдохнул медленно и сделал одеревеневшими ногами шаг на дорогу, ведущую от лифтов до главного замка города. Пальцы, сжатые в кулаки, затекли, окостенели. Разжать сразу их не вышло. Да и когда получилось сделать это — они не слушались… Сопровождающий предложил нам встать на странный ковер, который должен был двигаться. Мол, так нам не нужно будет идти самостоятельно, ковер нас «довезет», как лифт. Стелли и Селли тут же с восторгом поспешили к нему, что-то лопоча о том, что надо бы и в Гоа построить подобное. Но я чувствовал там, под ковром, всё тех же рабов, которые ждали приказа или ударов плетей, чтобы двигать устройство… Усилием воли, я смирил порыв, но и подчиниться — не мог. — Мы прогуляемся пешком. Разомнём ноги, — выдохнул я тихо. Но голос мой прозвучал жёстко, хрипло, незнакомо. Король и королева остановились мгновенно, так и не успев добраться до ковра, и обернулись на меня, втягивая головы в плечи. В их глазах плескался испуг, будто они услышали в моём голосе что-то… страшное. Сопровождающий тоже посмотрел на меня с недоумением и опаской. Повисла неловкая напряженная тишина, и её нужно было как-то нарушить, чтобы я не мог сосредотачиваться на ощущениях, чтобы хоть немного снизить желание сорваться. Я передернул плечами и с усилием сделал шаг в сторону от ковра. С каждым пройденным кирпичом каменной кладки идти становилось легче, потому что рабы вздыхали от облегчения, что хотя бы ковер двигать им не придётся. Я выпрямился во весь рост, гордо расправляя плечи, а мысленно клялся снова и снова — как в прежние посещения Мариджои — что однажды всё изменю. Стелли и Селли нагнали меня через какое-то время, а потом это сделал и сопровождающий, с подозрением косившийся на меня. И больше никто не смел подавать голос до самого замка. Там просто наш проводник был вынужден показывать покои, выделенные нам на время «съезда» королей и совета. Дальнейшее мне было не особо интересно, потому что были встречи и прогулки королей с королями. Они обсуждали политику, союзы, происходящее в мире, и просто говорили о чем-то. Среди них было немало знакомых мне королей, были и Кобра с Виви, и Нептун с Фукабоши, которые предусмотрительно не взяли с собой Рюбоши, Манбоши и Ширахоши. Был и Рику с Виолеттой. Но я даже не мог подойти к ним, чтобы не раскрыть себя раньше времени. Следили-то за всеми, и за подозрительными личностями — например, из тех, кто скрывал лица под капюшонами — наблюдали особенно тщательно. Конечно, накама не могли не узнать капитана. Они ведь видели меня в дорогом шмотье и, наверняка, предупредили отцов. И Виолетта, читавшая мысли, тоже узнала меня и предупредила Рику. Кому они успели рассказать о моём присутствии — я не знал, но в их разумность верил. Ну, а сам я старался не отсвечивать, с одной стороны находясь в поле зрения, а с другой стороны — подальше от королей и — главное — от рабов и их хозяев, Тенерьюбито. К счастью, таких мест хватало… За время до заседания, как мне показалось, я успел зачерстветь. Слишком уж… провоцирующей была среда, слишком сильно приходилось контролировать себя, сдерживая нрав. В какой-то момент, я решил, что это отличная тренировка на терпение и ту самую сдержанность, с которой, если подумать, у меня были проблемы. Только жизнь мне это не облегчало… Будоражила лишь мысль о задуманном… Она же согревала и давала сил держаться, ждать… Сам совет начался через неделю после нашего прибытия после обеда. Главы государств с удобством устраивались в роскошных креслах за огромным столом, во главе которого восседали сами Горосэи, а наследникам и советникам предоставлялись лишь маленькие стульчики со спинками, по сторонам от королей и королев. Непонятно было вообще, почему на совет допускался кто-то кроме глав государств. Сдавалось мне, это было как-то связано с контролем Мировым Правительством над правителями стран, входящих в состав… Удачно зал заседаний королей разместился в тронном зале моих предков… Иронично. И я не уставал это повторять. Сколько продолжались скучные приветствия и расшаркивания? «Приветствуем…», «мы собрались в тяжелый час…» На похороны собрались, ага, Мирового Правительства, — мысленно хмыкал я, закатывая глаза. И никто даже не представлял, насколько совет действительно был близок к чьим-то, возможно, очень даже многочисленным похоронам, испытывая моё терпение. Но я смиренно ждал, когда приветствия и вступительные речи кончатся. Ждал, когда заговорят о пиратах, собственно, причине собрания. Но начали короли не с этого. Как оказалось, было дело поважнее: публично осудить королей за связь с пиратами… Точнее с одним конкретным пиратом, в команде которого состояли их наследники. Ну и других до кучи обвинили в пособничестве… Объяснений требовали, мол, пираты — плохие, от них убытки, ущерб, и в эти тяжелые времена им помогают сами короли. Они бы ещё их пристыдили и в угол поставили, за неудовлетворительное поведение, хах. — Я не сотрудничал с пиратами, — холодно ответил Кобра, резко прерывая уничижительный поток обвинений, зачитываемый одним из Горосэи. — Но один пират безвозмездно, просто потому, что захотел, спас Арабасту от вашего пирата-прикормыша, Шичибукая, которому вы отдали мою страну на растерзание во имя каких-то непонятных нам, простым смертным, высоких целей, — он сказал это таким голосом, что сразу становилось ясно: с Горосэи он больше не хотел знаться, потому что в бедах своей страны обвинял именно их. Короли с удивлением поглядывали на старого знакомого, явно ошеломлённые столь непривычным тоном голоса обычно терпеливого человека. — И знаете, что я понял, глядя в глаза тем, кто спас меня, мою дочь и мою страну? — неторопливо задал риторический вопрос Кобра, дожидаясь, когда все заинтересуются. И только тогда ответил: — Пираты — тоже люди, и люди, порой, более благородные духом, чем многие из присутствующих, включая тех, кто сидит во главе стола. Лица Горосэи закаменели. Нервный тик поразил самого старого из них, от чего у него весьма выразительно дергалось веко правого глаза. Я усмехнулся: то ли ещё будет. — Вы хотите выйти из состава стран Мирового Правительства? — наигранно безразличным голосом осведомился Горосэи, игнорируя нервный тик. — Да, хочу, — твёрдо ответил Кобра. Он был спокоен, собран, и не обращал внимания на пристальные взгляды, многие из которых сверлили его с откровенной враждебностью. — Защиту и помощь моё королевство, да и многие другие — не получают, войны между странами-участниками совета продолжаются, торговые договоренности от совета не зависят, — перечислял он, и на каждую его фразу, практически весь совет реагировал неоднозначно. Кто-то тихо хмыкал, кто-то дёргался, кто-то выражал удивление или скепсис. Безразличных совсем — было немного. Но они с самого начала выделялись из общей толпы королей своей незаинтересованностью в происходящем. И, кажется, Кобра не договорил, однако в зале повисла такая тишина — напряжённая, нервная, — что он решил и не заканчивать мысль. И вот в этой-то тишине, один из Горосэи, тот, что был лысым, медленно произнёс: — Вы понимаете, что подпадаете под закон о связях с пиратами? — Разумеется, — невозмутимо кивнул Кобра, мельком глянув на меня, и, кажется, сдержав смешок. — Вы можете арестовать меня и мою дочь после совета, но я должен был прийти и сообщить волю своего народа. Выйти из состава Мирового Правительства — это не только моё решение, это решение и жителей моей страны, — пояснил он. — Сумасшедший! — воскликнул экспрессивно один из королей, стоило только владыке Арабасты замолчать. И его голос так сильно контрастировал со спокойным голосом папаши Виви, что казался истеричным. — Кобра, ты ведь хороший король и подданные тебя любят. Ты обрекаешь их… — Старый друг, поверь, для них, — мотнул головой король Арабасты в сторону Горосэи, мягко перебивая, — мы всего лишь ресурс, который можно заменить или восполнить. Мы их рабы, и не в цепях лишь потому, что нас слишком много, чтобы они могли контролировать всех… — невольно повторил он мои мысли. Кажется, я заразил его духом свободы. Ну, или события в Арабасте показали ему правду, или же он осознал, что больше не имеет права закрывать глаза на происходящее. Меня, конечно, выбор Кобры не удивлял. Задолго до совета было ясно, что Арабаста выйдет из-под юрисдикции Мирового Правительства. Но мы не договаривались о своих действиях на совете, чтобы работать сообща. И всё же его слова играли мне на руку. Кажется, Кобра хотел сказать что-то ещё, но его тоже перебили… — Вы стали рабами пирата! — воскликнул ещё один из королей возмущённо, обвинительно тыча пальцем в Кобру. — А твоя дочь стала их подстилкой! — Король Арабасты сжал кулаки, напрягаясь, но ему на плечо легла изящная ладонь его дочери. Виви вздохнула печально и поинтересовалась: — И почему все уверены, что если девушка путешествует на корабле с пиратами, значит, она с ними спит? — она так демонстративно закатила глаза, что я чуть не засмеялся. Моя накама выпрямилась на стульчике, неторопливо собирая волосы в высокий хвост и мгновенно преображаясь. С распущенными волосами, да в красивом платье она смотрелась милой и хрупкой принцессой. Но стоило волосы собрать, а на спокойном обычно личике появиться ухмылке — и окружающие видели перед собой уже властную и сильную девушку, которая совершенно спокойно, хоть и насмешливо уведомила совет с гордостью: — Я — невинна. Хотите… докажу? — игриво предложила она, заставляя меня поперхнуться. — Прямо здесь и сейчас, а? — и смотрела она прямо, уверенно, всерьёз предлагая доказать свою невинность. Глядя на лица королей, онемевших от такого предложения, я успешно скрывал смех за кашлем. Вот же… пиратка! Мы слишком плохо на неё влияли… Моя накама ухмылялась, собрание напряженно и неловко молчало, глядя на неё… Молодые короли и принцы смотрели на Виви или с удивлением, или с интересом, или со смущением. Женщины и девушки, разумеется, возмущались такой наглостью и бесстыдством. Красиво она их. Очень красиво. Я гордился своей пираткой. Но правители не были бы таковыми, если бы не умели сгладить почти любую неловкую ситуацию. Вот и сейчас Горосэи решили просто переключить внимание с одного обвиняемого на другого: — Король Нептун, а вы что скажете? Вы так долго стремились попасть в состав совета, а теперь… — И я, и весь мой народ всегда мечтали жить как равные людям, жить на поверхности океана, под солнцем, перестать быть в ваших глазах низшей расой, — неторопливо заговорил Нептун, мгновенно обращая внимание на себя. Он перебил младшего из Горосэи, рано поседевшего — не без моей помощи — и крайне уязвленного тем, что короли его не уважали, смея перебивать. Нет, его лицо ничего не выражало, эмоции он контролировал, но вот взгляд, почти разъяренный, которым он сверлил короля рыболюдей — выдавал все его чувства. Нептун негодования, кажется, даже не замечал, отвечая на поставленный вопрос: — И вот мы в составе совета. И что в итоге? — спросил он риторически, обводя королей тяжелым проницательным взглядом. — Моих подданных до сих пор считают омерзительными полурыбами. Их ловят, сажают на цепи в аквариумы. Они — рабы, какими всегда и были. Рабы для вас, — он кивнул Горосэи, — рабы для Тенерьюбито. Мы хотели справедливости, а в итоге по-прежнему прячемся в самых глубоких и тёмных водах. Многие из присутствующих прямо сейчас брезгливо морщатся, глядя на нас. — И это было правдой. Какой-то тощий королёк, сидевший справа от Нептуна и сильно напоминавший мне того придурка, который называл себя королем королевства Драмм когда-то, то и дело с нескрываемым омерзением косился на семейку рыболюдей. — А вот многие пираты стали теми, кто действительно счёл нас равными. Вывод: того, ради чего вступили в состав — мы не получили, проблемы наши остались прежними, и только налог теперь платить нужно в две казны: вам, и тем, кто нас действительно защищает, то есть пиратам. А раз от вас толка нет… — Нептун как-то насмешливо хмыкнул и сделал вывод: — Вы — убыточны для рыболюдей. У нас появилась новая надежда, и он уже трижды подтвердил, что достоин нашей веры. — Чертовы недолюди… — не очень-то тихо презрительно фыркнул тот самый король, что сидел справа от короля королевства Рьюгу. — Вы понимаете, что после ваших слов… — начал было говорить всё тот же самый молодой из Горосэи, но… его снова перебил Нептун: — Если бы это было возможно — я предпочёл бы остаться в нейтралитете в грядущей войне, — прищурился внушительный рыбочеловек. Его руки лежали на столе, и он то и дело сводил кончики указательных пальцев. Так что, по этому жесту, несмотря на всё спокойствие голоса короля рыболюдей, я видел, что он — нервничал. — Но я понимаю, что расположение моего королевства имеет стратегическое значение, а потому рано или поздно за него может начаться война, и остаться в стороне нам, рыболюдям, уже точно не удастся, — Нептун тяжело вздохнул, делая паузу, словно собираясь с мыслями. Но надолго он собрание задерживать не стал, почти тут же гордо и даже враждебно вскинув подбородок, упрямо и решительно заявляя: — Поэтому, не вижу смысла оттягиваться момент, и в свете вышеизложенных причин заявляю, что предпочту встать на сторону Монки Д Луффи. Тишина воцарилась такая, что в ушах звенело. Никто просто не ожидал, что кто-то посмеет так решительно не только выступить против Мирового Правительства, но и встать на сторону врага, заявив об этом открыто. И тишина взорвалась криками, возмущениями, обвинениями, шумом. Многие короли повскакивали со своих мест, начали размахивать руками, что-то пытаясь доказать Нептуну. Тот сидел гордо, прямо, и ни на кого не обращал внимания. Шум продолжался долго… и даже Горосэи, не могли успокоить разбушевавшихся королей. Пока один из них не умудрился перекричать всех: — Как мы вообще допустили Мугивару к власти?! — орал король, неизвестный мне, но чем-то смутно знакомый. Будто его рожу я уже видел. Возможно в газетах… Вообще, он производил впечатление человека, который кричит о том, что все всё делают не так, но при этом и сам не может доказать, что смог бы лучше. — Столько лет, даже не десятилетий, а столетий, мы поддерживали баланс мировых сил. Как и когда мы позволили совершить подобное у себя под носом? — и он так шваркнул по столу кулаком, что даже те, кто не заинтересовался его первым вопросом, заткнулись и перевели взгляды с Нептуна на Горосэи, молча требуя ответа. Мол, как допустили, что я смог стать королём пиратов. Я прислушался. Происходящее стало меня забавлять, но ответ на этот вопрос был интересен особенно, потому что Горосэи предстояло как-то выкрутиться. Они, все пятеро в полном составе, стали переглядываться между собой, будто принимая решение одно на всех. Короли кто с интересом, а кто и со скукой ждали, в большинстве своем, выражая нетерпение. Напряжение висело в воздухе, да такое, что становилось душно. Да и тишина давила на уши, но и нарушать её совершенно не хотелось, ведь окружающие прислушивались слишком внимательно, и стоило хоть кому-то выдохнуть чуть более шумно, как все взгляды тут же обращались к нему. Ожидание не продлилось дольше нескольких минут, и всё же было настолько утомительным, что казалось, будто прошло не меньше получаса, прежде чем заговорил самый старший из Горосэи: — Монки Д Луффи — не рядовой пират и даже не обычный Йонко, — медленно, явно тщательно подбирая слова, произнёс он. Я прищурился: всегда было интересно, что говорят о тебе, если не знают о твоём присутствии. Особенно, если говорили враги. — И дело не в его уме или хитрости, дело в том, что он — из древнего клана врагов Мирового Правительства, — он сделал паузу, то ли давая время осознать сказанное в полной мере, то ли пытаясь отследить реакцию. Хотя лично мне уже немало сказал тот факт, что они противопоставили меня себе столь категорично. В голосе не было слышно фальши, и я с удовлетворением понимал, что они готовы воевать со мной до конца. Почему с удовлетворением? Потому что не хотел бы вдруг получить причину для сомнений в том, что их уничтожение — единственно верное решение. До сих пор я убеждался лишь в этом, и совершенно не желал этого менять. — И более того, — продолжал Горосэи, — этот клан ведёт свой род от давно вымершей расы… демонов, ужасных кровожадных монстров, которые когда-то не только населяли этот мир, но и правили им. — Оу, решили пойти на пролом, да? Интересно, а доказательства информации у них имелись? — Демоны Д, — очень-очень тяжело вздохнул Горосэи. — Наши исследователи не смогли выяснить почему, но в последнее столетие каждое новое поколение клана становилось сильнее предыдущего. Мы опасаемся, что Монки Д Луффи разбудил в себе кровь предков и стал полноценным демоном. Его способности… — Так вот какова причина ваших действий! — с долей презрения в голосе воскликнул один из королей, перебивая Горосэи. Его звали Морн, и это была видная личность на политической арене хотя бы потому, что он правил одним из самых больших королевств мира и самым большим королевством Саут-Блю. А еще фактически именно он был владельцем крупнейшей морской торговой компании, то есть не только имел флот, как торговых судов, так и судов вооружённого сопровождения, но и большая часть морской торговли была в его руках. А в мире многих десятков островов, разделенных водами великих океанов — это означало весьма существенную власть, не говоря уже о влиянии. Не зря его называли Королём Торговли. Да и внешний вид у Морна, тоже был внушительный: в фигуре легко угадывался воин, не пренебрегавший своей физической формой. Его зычный голос хоть и не был сравним даже близко с голосом деды, всё же тоже звучал солидно: — Вы просто боитесь существ из детских страшилок… — скривился он. — Скажите, король Морн, — опасно прищурился Горосэи, раздражённо поводя плечами, — злодеяния Монки Д Луффи похожи на детскую страшилку? — Демонов не существует, — убежденно ответил король. И с ним многие были согласны, хотя и далеко не все из них посмели показать это. — Они — всего лишь выдумка, созданная, чтобы усмирить непокорных детей. — Боюсь, что вы страшно заблуждаетесь, — не скрывая недовольства в голосе, невесело и очень устало хмыкнул ещё один из Горосэи, тот, что был с дредами. — И скоро этот демон — если мы ничего не предпримем — сделает кошмаром жизнь всех существ мира. Я чуть не засмеялся от иронии, потому что опасение Горосэи было тем, чего опасался и я сам долгое время. Ведь потому и боялся своей природы, и Эйс потому боялся своей. Иронично. В том числе и то, что выходило, будто боялись и мы, демоны, и Горосэи одного и того же… Правда, я почти потерял этот страх, когда стал демоном… — Ха! Старики-то бредят! — хохотнул кто-то недалеко от меня, и Горосэи услышали: — Я попрошу вас не забываться! — прикрикнул младший из них. Обстановочка накалялась, потому что многие из королей считали заявления Мирового Правительства чуть ли не бредовыми. Кажется, кто-то уже снова готов был вскочить на ноги и обвинительно что-то заявить. Вот только не позволила этому случиться одна толстая, но отчего-то всё равно обворожительная и грациозная королева. Она, совершенно не задумываясь о приличиях… постучала по столу каблуком своей туфельки, чем и привлекла к себе взгляды. В воцарившейся тишине, явно купаясь во внимании, она и произнесла абсолютно спокойно: — Господа, Дамы, — обратилась она к собранию, — давайте не будем горячиться. Демон Монки Д Луффи или не демон — не важно. Важно, что он — враг. И враг очень опасный. — Благодарю, миледи, — тут же учтиво улыбнулся, кивая, до сего момента молчавший Горосэи, тот, который отращивал шикарные пышные усы. — Да, он — опасный враг. И мы должны объединить усилия, чтобы справиться с ним, пока он не вошёл в полную силу, пока не набрался достаточно опыта… — Вы недооценили его с самого начала, раз позволили методично разрушать вашу же власть, — перебил король Морн Горосэи. Зря он стариков злил, ох зря. Впрочем, мне то было лишь на руку. А сам факт, что кто-то, кроме меня, смел выставлять на посмешище «повелителей мира» так открыто — неимоверно забавлял. Даже несмотря на то, что этот человек обладал немалой властью — забавлял. Так что короля я слушал внимательно: — Вместо того чтобы вовремя принять меры, вы позволили противнику приобрести не только силу и опыт, но и уважение, власть, — обвинял Морн, грозно нахмурив брови. — А теперь, спохватившись, вы заявляете, что он — демон, ужасное кровожадное чудовище, с которым необходимо бороться, пока он не вошёл в полную силу? — король скептично фыркнул, скривившись, и, обведя взглядом собрание коллег, мрачно глянул на Горосэи. — Господа, вам не кажется, что вы непоследовательны в утверждениях? Утверждая его опасность, вы продолжаете считать его неопытным. Неужели после всех его побед, вы думаете, что ему просто везло? — кажется, не будь он на собрании — ещё и сплюнул бы в презрении, но, видимо, воспитание не позволило. Умный мужик, однако. Лихо сделал правильные выводы. Неплохо было бы такого иметь на своей стороне, в союзниках. Хотя и нейтралитет такого короля — это уже могла бы быть победа с моей стороны, если бы мне удалось убедить хотя бы его не участвовать в войне. Пришлось напрячь память, чтобы припомнить всё, что читал о нём в газетах. Но факта каких-то конфликтов с пиратами всё равно не припомнил. Видимо не рисковала моя братия соваться к нему просто. Это давало мне надежду… — Морн прав, — тем временем поддержал влиятельного короля его коллега. — Мы понимаем, зачем вы собрали досрочный совет. Вы хотите начать войну против пиратов. Точнее, против Монки Д Луффи. Вы хотите заполучить финансовую помощь, а также договориться о поставке ресурсов и рекрутов для ведения войны, — степенно, тщательно обдумывая слова, говорил король. Он был уже в почтенном возрасте, но тоже явно в здравом уме. — Однако каковы гарантии, что кампания против этого пирата не провалится так же, как и другие ваши попытки его остановить? — спокойно спросил он, не требуя ответа, но всё же желая прояснить этот вопрос. И не только он, потому что взгляды всего собрания вновь обратились к Горосэи. Да, королей явно не стоило сбрасывать со счетов ни Мировому Правительству, ни нам, пиратам. То есть мне. Может их власть и возможности и были ограниченны. Но напакостить они могли, как и перевесить чаши весов в предстоящей войне. И всё же меня радовало, что короли не были послушными куклами Мирового Правительства, а всё-таки смели и задавать вопросы, и предъявлять претензии. Значит, не слишком запуганы были. По крайней мере, пока. Единственное, что было не ясно — мотивы: были ли их претензии и вопросы вызваны желанием позаботиться о своих подданных или же о своих богатствах? Вопрос. — Сейчас идеальный момент, — тем временем заговорил, отвечая на вопрос, младший из Горосэи. — Мугивара распустил флот. Не все его командиры этим довольны. — Я прищурился, чувствуя, как холодеют руки и кровь отливает от лица. Мне резко стало не до забав, ведь слова старика фактически могли означать только одно: кто-то из моих бывших командиров планировал предательство. Потому что вряд ли Горосэи заявляли бы такое, лишь предполагая, а не зная наверняка. Но… кто?! Первыми на ум приходили, конечно, бывшие пираты-звери. Среди них и правда, были ропщущие. Но мне казалось, что мы разобрались, прояснили все вопросы, в том числе и связанные с роспуском флота. Нет, глупо было надеяться, что все примут меня командующим, так же как и то, что все поймут, почему я распустил флот. Глупо было вообще слепо верить бывшим врагам, но у меня были только поводы подозревать их, но не было причины. А теперь и причина появилась. И… чертовски не вовремя. Ведь не раньше, не позже, а именно в тот день, когда мы начинали действовать! И всё же, обдумав это, я понял, что даже если предатели среди нас и были, пусть и среди капитанов, и даже если они успели что-то кому-то сообщить — вряд ли это помешало бы планам хоть сколько-то. Я мыслил масштабно. Мои планы были соответствующими. Так что… Мысль заставила меня успокоиться и даже расслабиться. Тем более что всё равно пока ничего не мог сделать, даже просто поразмыслить — отвлекаться-то от собрания не стоило. А Горосэи тем временем продолжал отвечать: — Мугивара собрал пиратский сброд в огромный альянс. Да, он как-то смог убедить пиратов объединиться против Мирового Правительства, но вряд ли он сможет контролировать это сборище. Потому что пираты никогда не были способны договориться между собой, — убежденно рассказывал старик, то ли действительно в это веря, то ли пытаясь убедить в этом собрание. Возможно и то, и другое сразу. Точнее, скорее всего. В общем-то, у Горосэи были причины для уверенности. — Тот факт, что ему вообще удалось объединить их — говорит о многом… — пробурчала одна из королев, присутствовавших на совете. — И, тем не менее, даже небольшая демонстрация сил, скорее всего, распугает… — попытались возразить Горосэи, но… их никто и не слушал. Короли коллективно размышляли «вслух», переговариваясь между собой, и даже не пытаясь услышать друг друга. В зале совета стало очень шумно, несмотря на то, что присутствовавшие старались говорить в полголоса. Не все, конечно, но большинство. Я почти восхитился: разница между ними и пиратами была слишком очевидна. — Если Огненный Кулак и Рыжеволосый — действительно его родственники, то на его стороне будет целых три флота Йонко. И, думаю, Драгон в стороне не останется… — напомнил один из участников собрания, сидевший недалеко от меня. Примерно в тот же миг другой участник, повысив голос, обратился к представителям Мирового Правительства: — Как вы вообще позволили пиратам объединиться? — И этот вопрос услышали, конечно же, все. И тут же уставились на Горосэи, замолкая. — Я тоже хотел бы знать… — усмехнулся и Морн. Старикам, сидевшим во главе стола, вопрос не понравился. Хотели сохранить невозмутимость, да не вышло. Я мысленно гаденько хихикал, наблюдая за тем, как застывшие после вопроса лица Горосэи нервно дергались. Признавать ошибки им явно не хотелось, но и промолчать под столькими взглядами они не могли, как и сменить тему. Да и некого было обвинить в этом проколе, потому что за такими ситуациями обязаны следить были сами. А лгать тоже нужно было очень и очень правдоподобно, потому что если короли поймут… В общем, Горосэи было очень невыгодно давать повод к революционным настроениям у королей. Их молчание затягивалось. Напряжение в зале совета росло. И королям приходило понимание, что ответ им совсем не понравится. А если понравится — он будет лживым. И Горосэи поняли, что дальше тянуть с этим было просто опасно. Младший из них нахмурился, и медленно, тщательно подбирая слова, сообщил: — Совет пиратов готовился тайно. Мугивара использовал шумиху вокруг своей войны с Кайдо… — и, конечно же, не глупые короли тут же перебили Горосэи. Точнее перебил всё тот же Морн, недоверчиво вскинувший брови: — Хотите сказать, что знали о приготовлениях пиратов к чему-то, но посчитали, что это связано с предстоявшей войной? — Но главы Мирового Правительства выразительно молчали в ответ. Морн хмыкнул: — О, а он умён. Так ловко обыграть… — Вы забываетесь! — одернул его старший Горосэи. — А вы знаете, господа, — обратился король торговли к старикам во главе стола, — первое правило ведения хоть боя, хоть войны? — риторически спросил он, выдыхая. И тут же сам на поставленный вопрос ответил: — Не стоит недооценивать противника. Не только он этим воспользуется, но и вы переоцените собственные силы. Это может стать залогом поражения, — просвещал Морн коллег в очевидное. — И что же вы демонстрируете нам сейчас? Вы явно недооцениваете как пиратов в целом, так и Мугивару в частности. Вы забываете, что они — воины в первую очередь, привыкшие сражаться в суровых условиях бушующих океанов. И сражаться не за золото, как принято думать, не за идею, как это делают дозорные, — покачал головой король торговли. Но тут он уже заблуждался: многие из пиратов, сражались и за идею. Войну, например, собирались начать не только за выживание. Но знать об этом им было ни к чему. — Они сражаются за жизнь и свободу. Уже это даёт им преимущество, потому что у них только два пути: или сражаться, или умереть. Раньше они могли ещё и сбежать, но мы лишаем их такой возможности, планируя войну. За жизнь сражаются яростнее даже собаки, знаете? Загнанный хищник опасней втройне. А пираты вполне могут объединиться просто ради выживания, потому что понимают: так противостоять Мировому Правительству будет легче. Поэтому их и возглавил Мугивара, — сделал странный вывод Морн. Как это было связано? Но, кажется, в своём мнении он был уверен, а вот объяснять почему — ему не хотелось. Почему я так решил? А он рассказывал устало, судя по выражению лица, с трудом сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Короли же, как и Горосэи, слушали его очень внимательно, будто надеясь, что-либо скажет что-то новое, либо объяснит происходящее. — Мугивара — первый за многие годы, кто очень успешно противостоял вам. Было ли это везение, сила или ум — не так важно, если он действительно способен успешно вести войну против Мирового Правительства. Тем более учитывая, что о нём известно — он обладает всеми тремя качествами. А ещё он не лишён то ли обаяния, то ли дара убеждения, раз даже самые преданные в прошлом сторонники Мирового Правительства встают на его сторону, — тут он хмыкнул, выразительно помолчал и перевёл взгляд на короля Дресс Розы: — Например, вы, Рику, — повернулся он к королю Дресс Розы. — Вы правите издревле мирным королевством. И сами всегда ратовали за мир, но всё же в любых конфликтах всегда были на стороне Мирового Правительства. Что же изменилось за десять лет вашего отсутствия на троне, что вы так резко сменили сторону, вставая в один ряд с пиратами?! Я хотел бы услышать, что в своё оправдание скажете вы… — Короля Дресс Розы Морн явно уважал и искренне интересовался его выбором. — Оправдание?! — со смешком вскидывая брови, переспросил Рику. Кажется, он ждал, когда «очередь подсудимых» дойдёт до него. И не то, чтобы ему стало весело, когда это случилось, но он явно позабавился, и в то же время готов был возмутиться, что у него требовали оправданий. Морн, однако, не совсем верно понял его смешок, и взялся пояснять: — Совет пиратов состоялся на территории Дресс Розы. Учитывая его массовость — ни за что не поверю, что он был организован не только без разрешения, но и без вашего непосредственного участия. А это уже не просто связи с пиратами и даже не пособничество, это — откровенное предательство тех идеалов, которые мы клялись защищать. — Когда Морн закончил говорить, Рику снова так выразительно вскинул брови, что король торговли аж стушевался. Видимо понял, насколько очевидную вещь сказал. Причём очевидную даже самым… недалёким из присутствовавших. Однако смена темы очень обрадовала… Горосэи. Обсуждать чужие «ошибки» ведь всегда было проще и приятнее, чем свои. Они и радовались, что обвинять, наконец-то, будут не их. А потому воспользовались возможностью и подключились к новой теме: — Вот и перешли к вопросу, который мы желали обсудить на совете, — не скрывая довольства, произнёс один из стариков. — По закону король или королева не могут быть казнены без суда и поддержки решения большинством королевств… — Судить? Меня? — перебил Рику. И я был уверен, что его разрывали желания расхохотаться и громко возмутиться. — Да, вас, король Рику, — важно уточнил самый старый Горосэи. — Мы возможно и не попали бы в такую ситуацию, если бы… — Вы обвиняете меня в том, что совет пиратов состоялся на моей земле? — уточнил Рику, теперь едва сдерживая возмущение. Смеяться ему больше не хотелось. И ещё бы! Именно его хотели сделать виновником всех проблем Мирового Правительства. Тут любой бы возмущался. — Хочу вас спросить, — вкрадчиво говорил король Дресс Розы, оглядывая собрание, и, задерживая взгляд на Горосэи, — а вы когда-нибудь отказывали сразу трём Йонко и правой руке главнокомандующего Революцией? Вы думаете, что им вообще возможно просто так без последствий отказать? — Рику усмехнулся, явно представляя, что могло бы быть с его королевством, будь мы теми монстрами, которых описывали в своих баснях главы Мирового Правительства. Многие из королей наверняка представляли то же самое, красноречиво бледнея и нервно сглатывая. — Ну и отказал бы я им, ему, и что? Совет бы всё равно состоялся, просто не на Дресс Розе. Я хочу напомнить собранию, что по договору с Мировым Правительством, оное берёт на себя обязанность защиты наших королевств от всех внешних угроз, — прикрыв глаза, процитировал Рику, наверное, тот самый договор. — Мировое Правительство не может вмешиваться лишь во внутренние дела страны. И всё-таки, ответьте мне, что сделало Правительство, располагая всеми нашими ресурсами, чтобы остановить всё, что происходило хоть в моей стране, хоть в Арабасте, хоть ещё в десятках стран? — спросил он спокойно, и именно это в его голосе напрягало. Скрытая угроза. — Когда десять лет назад в мою страну вторгся Донкихот Дофламинго, когда большую часть моих подданных, в основном боеспособных мужчин, с помощью чёртового Дьявольского Фрукта превратили в игрушек и стали использовать как рабскую силу, что. вы. сделали? — выделяя каждое слово, спокойно, но требовательно спросил он. И Горосэи надо бы помолчать, но главный из них раздражённо передёрнул плечами и веским тоном заметил: — Это было внутреннее дело… — Это и стало той самой последней каплей, после которой самоконтроль короля Дресс Розы полетел к морским чертям. Он ведь был, как его страна. Мирная, жизнелюбивая, но в самом её центре стояла большая арена, предназначенная для жестоких боёв лучших воинов мира. Страна, каждый житель которой был готов, если нужно, сражаться за правое дело, за свободу и ту самую жизнь. Король этой страны был таким же. — ВНУТРЕННЕЕ ДЕЛО?! — вскричал он возмущённо, вскакивая на ноги и с размаху, да с силой шваркнув кулаком по столу. — Да как вы смеете?! — голос его клокотал гневом. — Да, семья Донкихот сотни лет назад правила королевством, но потом они заключили договор и стали Тенерьюбито. С тех пор страной правил МОЙ РОД, — выделил Рику, подчёркивая, что именно он был законным королём Дресс Розы, а после него — его наследники. — Да, Донкихотов изгнали из числа святых семейств. Но права вернуть себе трон — у них не было, тем более без согласия подданных. Дофламинго был ПИРАТОМ, с которым ВЫ заключили договор. Это ВЫ позволили ПИРАТУ вторгнуться на Дресс Розу и устроить в моей стране ХАОС. ВЫ! — Рику чётко и ясно обозначил, кого винил в бедах своей страны, как и Кобра, какое-то время назад. Только гораздо более эмоционально. Реакция на это, разумеется, была неоднозначной. Но, как ни странно, короли и королевы в основном удивлялись. Чему? То ли открытому обвинению, то ли тому, как на самом деле произошли государственные перевороты на Дресс Розе десять лет назад и совсем недавно, то ли ещё чему-то, но удивлялись, глядя на Рику чуть ли не потрясённо. А тот продолжал обвинять Горосэи: — Вы закрыли на это глаза! У нас даже не было возможности просить о помощи, но ВЫ ЗНАЛИ, ЧТО ПРОИСХОДИТ В МОЕЙ СТРАНЕ. ТАК ПОЧЕМУ ВЫ НЕ ИСПОЛНЯЕТЕ СВОИ ПРЯМЫЕ ОБЯЗАННОСТИ И НЕ ЗАЩИЩАЕТЕ КОРОЛЕВСТВА ОТ ПРЯМЫХ ВНЕШНИХ УГРОЗ?! — это был настоящий крик души человека, который чему-то долго служил, но был жестоко разочарован, предан теми, кому верил. Честно говоря, такие эмоции впечатлили и меня. Просто… не ожидал их от короля Дресс Розы. — Замолчи! — не выдержав то ли обвинений, то ли мук несуществующей совести, потребовал младший из Горосэи. Виола, уже не способная сдержать слёз, пыталась успокоить отца, положив ему ладошку на плечо. Но не шибко это помогало, хотя и тон король поубавил: — Молчать? Нет уж! — покачал головой Рику, корча на губах горькую усмешку. — Я и мои предшественники долго молчали. Все мы долго молчали, закрывая на это глаза. Но знаете, всякому терпению приходит конец! Хватит. Раз уж я здесь, на собрании — я выскажусь. Вы сейчас поёте нам басни, рассказываете, какие пираты плохие, какой ужасный монстр их новый король, и что мы должны сплотиться. Но по факту, вам нужны только наши деньги и ресурсы, и не на борьбу с пиратством, а на то, чтобы укрепить свою власть, — жёстко заявил он, легко находя поддержку в глазах немалого числа коллег. — Думаете, мы слепы и глухи, и верим всему, что пишут в газетах? Ваша власть пошатнулась. Пираты — настоящие пираты — стали для вас угрозой. А всё почему? Потому что когда вы, вместо того, чтобы исполнять прямые обязанности по защите справедливости, начинаете трястись за свою власть — люди перестают верить в вашу всесильность. Потому что когда вместо дозора, людей спасают пираты — вы понимаете, что теряете силу, а люди понимают, как Мировое Правительство на самом деле прогнило. Знаете, когда я увидел его впервые, Монки Д Луффи, я тоже не поверил, что он спасёт мою страну, — Рику мельком глянул на меня. — Думал, что он тоже хочет наживы. Но потом… я видел, как его кулаки сжимались, когда он смотрел на слёзы моих людей, я видел ненависть в его глазах, направленную на ублюдка, который заставил моих подданных страдать. Его люди без приказа выносили раненных жителей Дресс Розы из зоны боевых действий, защищали слабых. Одно присутствие Мугивары внушало моим людям веру в свои силы, и он боролся плечом к плечу с нами, со мной, за нашу свободу, за наших людей — простых мирных жителей, — он говорил, но, кажется, видел картины прошлого перед своим внутренним взором. Он говорил, и… его трясло от эмоций. Это удивляло, потому что благодарен он был мне, а я… даже не помнил, почему воевал за его страну. — Пират боролся за тех, кто должен быть ему безразличен! И ничего не требовал взамен. Ничего. Без него Дресс Роза была бы уничтожена! Я обязан ему королевством, я должен ему за жизни моих подданных. Я должен ему за то, что он спас мою семью и меня. Я свободен, я здесь, и сейчас могу плюнуть вам в лица благодаря ему! — экспрессивно воскликнул Рику и правда сплёвывая. Жаль, что не в Горосэи, а на пол. Но всё равно это… было почти равноценно по значению. — Вы говорите внутреннее дело? Но по договору, вы обязаны помогать и в нужде. Так где была ваша помощь, когда моя страна лежала в руинах, где? — снова риторически спросил он, и в абсолютной, даже трагичной тишине, ответил: — Помощи не было. После восстания против Донкихота, знаете, кто продолжал нам помогать? — снова усмехнулся Рику, на этот раз насмешливо. — Мугивара обзавёлся флотом, благодаря сражению за моё королевство. Пираты тоже увидели в нём то, что увидел я. И именно его флот и помогал нам. Пиратские корабли возили нам вещи, медикаменты, ещё что-то важное для выживания, пока мы не отстроились. Нам помогали ПИРАТЫ, — подчеркнул он, — в то время как вы манкировали обязанностями. Неужели вы думаете, что я посмел бы отказать в просьбе пирату, которому обязан всем? — он почти смеялся. — Да я рад был предоставить ему своё королевство для такого дела! Опасался только, что пираты выпьют и съедят все съестные припасы, которые мы кое-как начали восстанавливать. Но нет, я зря беспокоился, потому что он сам позаботился, чтобы участники совета ни в чём не нуждались. А мои люди получили огромную прибыль, которую пираты оставили в наших заведениях. Благодаря этому сейчас у нас почти не осталось следов войны. И вы считаете, что после всего этого, я должен покорно склонить голову перед вами и покаяться в том, что горжусь называть нового Короля Пиратов другом? — иронично спросил он, кажется, успокоившись. А после хрипло рассмеялся, глядя на Горосэи, явно желавших его прибить немедленно. Тишина после эмоциональной речи в зале совета висела такая, что давила на уши. Слишком тяжело далась она многим, вызывая бурю чувств. Слишком… контрастировала с тем, что писали в газетах, да и с тем, что говорили на совете. Особенно тяжело было, потому что речи, произнесённой с такими эмоциями, сложно было не верить даже самым большим скептикам. Такое невозможно было правдоподобно сыграть. Это понимали все. К тому же, у многих слова Рику вызвали отклик в душе, потому что он не побоялся высказаться прямо. Тот же Кобра закаменел лицом, а губы его дёргались в горькой усмешке. Он слишком хорошо понимал товарища по несчастью. Или король Элизабелло Второй, присутствовавший на Дресс Розе во время последнего восстания, и знавший, что Рику говорил правду — молчаливо поддерживал его. Но ведь они были не одни такие. Многие опускали взгляд, стоило только Рику глянуть на них. Им было не по себе, потому что они были согласны, потому что у них тоже были проблемы из-за Мирового Правительства, но сами, опасаясь возмездия со стороны Горосэи, они ничего сказать не посмели. — За пособничество пиратам полагается казнь, не говоря уже о предательстве клятв, данных Мировому Правительству… — медленно, не скрывая враждебности во взгляде, направленном на короля Рику Долдо третьего, произнёс глава Горосэи. И тут решил вмешаться я. Просто, чтобы не позволить им снова обвинить в своих оплошностях других. Просто, чтобы додавить, поддержав союзника. Да и надоело мне слушать молча. Было ведь что сказать-то. После недели-то, проведённой среди королевских семей, рабов и Тенерьюбито. Вот я и заговорил, перебивая главу Мирового Правительства: — Не вы ли, Горосэи, этому пирату, в пособничестве которому обвиняете короля Рику, помогли прославиться, раздувая шумиху в газетах вокруг его имени? — спросил я насмешливо. — Не вы ли назначали награды за его голову? Да такие награды, что пираты, даже не будучи знакомы с ним лично, начинали его уважать. Демон он или нет, но, получается, вы помогли пирату стать королем, и по новым законам вас нужно казнить… — усмехнулся я. Но ни слова лжи и наветов. Мою славу создали они. Потому что стоило им только умолчать о моих победах, начиная с событий в Эниес Лобби, и я бы так и остался рядовым пиратом, стремящимся к трону короля. Но они хотели очернить меня, они были слишком разгневаны. А ведь им говорили… Тот же Сенгоку. Хотя… Учитывая, сколько пиратов ежедневно проходили через суд правительственного острова «Вечного Дня» и то, что уничтожили они его сами — умолчать было сложно, ведь свои ошибки нужно было на кого-то списать. Вот и обвинили меня. Не ожидали просто, что всё приведёт к такому. Главы Правительства, конечно, были уже злыми, и мою насмешку стерпеть не могли: — Кто ты и как смеешь дерзить… — Но договорить я им снова не дал: — Прошу прощения, дамы и господа, — обратился я к собранию, намеренно подчёркивая своё равное положение с ними, ведь по каким-то там, не очень интересовавшим меня правилам, я должен был обратиться «ваши величества», как к вышестоящему начальству. — Понимаю, что позволяю себе лишнего, но всё же позвольте высказаться, — я сделал паузу, но собрание молчало, поощряя к продолжению. Видимо я достаточно заинтересовал дерзким вступлением. — А точнее задать вопрос: что вы знаете о пиратах, о Горосэи, и о планах и тех, и других на мир и на вас? Даже того, что я уже услышал здесь сегодня достаточно, чтобы понять: Горосэи не говорят всей правды о планах на будущее — это раз, и ещё не начав войну, они успели ошибиться — это два. Ошибку вы уже обозначили сами — его величество, король Морн, напомнил, что Горосэи недооценивают противников. И Мугивара — не единственный, кого они недооценивают, — откровенно насмехался я, но очень серьёзным тоном, чтобы информацию короли тоже воспринимали серьёзно, и думали, думали своими мозгами. — Например, да, пираты никогда прежде не объединялись. Особенно в таком количестве. Но вот тот факт, что они не способны между собой договориться — ложь. Вспомните о Йонко до Мугивары. Да, они презирали друг друга, ненавидели и мечтали уничтожить, — кивал я. — Однако силу друг друга они признавали, и между ними не во всех вопросах, но был если не мир, то вооруженный нейтралитет. Не означает ли это, что они были способны не только прийти к компромиссу, но и договориться? — совет в полном составе выразительно… молчал. Выразительнее всего молчали покрасневшие от гнева старики во главе стола. Но я продолжал в привычной манере давить на психику. Возможно чуточку сдержаннее на выражения, чем обычно: — Это само по себе означает ошибочность суждений Горосэи, да и многих из вас как о противниках в целом, так и о пиратах в частности. Последние создали себе очень хитрую репутацию, которой умело пользовались столетиями у вас под носом. И сколько бы Мировое Правительство не пыталось их истребить, гоняясь за якобы разрозненными, не связанными друг с другом ублюдками — всё было тщетно. Примеров, думаю, приводить не нужно, — позволил себе усмешку я, — хотя бы потому, что пираты до сих пор не просто существуют, но и благоденствуют, представляя серьёзную угрозу. А будь это иначе — мы бы просто не собрались здесь сегодня. Но вернёмся к Йонко. Пираты вполне успешно договаривались между собой. А всё потому, что у огромных флотов были лидеры, сильные, умные, уважаемые. И уважаемые не только подчинёнными, но и противниками, и даже врагами. Их и называли Королями Моря… А теперь вернёмся в наше время. Баланс сил нарушен, мир на грани войны, которая может и всё живое уничтожить. А Горосэи до сих пор думают, что контролируют ситуацию, что их оппонент — мальчишка. Вот только этот мальчишка — как они сами говорят — демон, и его уже называют королём, — напомнил я серьёзно, добавив в голос суровых, жёстких ноток. — Пираты не способны договориться? Мугивара не способен их контролировать? А что если до этого момента у пиратов просто не было лидера, способного их объединить под одной идеологией так же, как это делали Йонко, только в большем масштабе? — спросил я, намекая, что у меня же вполне могло получиться действительно объединить пиратов. — Что если Мугивара и стал этим лидером, человеком или же демоном, который напомнил им о том, что они — не разрозненная кучка морских бандитов, а нечто большее? Вы даже не рассматривали такую вероятность, верно? — спросил я у королей и королев. Фактически я лишал себя преимущества, потому что после такой речи меня вполне могли перестать недооценивать. Неприятно. Но иначе, не рискуя этим козырем, я вряд ли смог бы убедить королей оставаться в нейтралитете, и тем более не смог бы убедить их встать на свою сторону. А ведь именно это было целью моего проникновения на совет. Хоть политика, хоть война — игры азартные. Чтобы побеждать, нужно было рисковать. — Что же могло объединять пиратов столетиями, по-вашему? — поинтересовалась одна из королев. — Черный флаг, символ преданности морю и любви к свободе. К свободе от законов суши, ведь в море они не действуют. — Что вы хотите всем этим сказать? — холодно осведомился ещё один король, нервно стучавший пальцами по столу. — Я спрашивал, что вы знаете о сторонах предстоящей войны, — напомнил я. — Что вы знаете о Горосэи и их целях? Что вы знаете о пиратах? О пиратах — только предрассудки, домыслы и то, что вам о них рассказывают в газетах и на таких вот собраниях. Ах да, и ещё личный опыт столкновения с этими морскими ублюдками, верно? — едва не забыл я, что пиратами эти люди называли ещё и морских разбойников. Но вспомнил я это вовремя. — Многие из вас понесли и несут до сих пор серьёзный ущерб от действий пиратов, — короли одобрительно хмыкали и важно или серьёзно кивали. Но они не знали ещё, к чему я вёл: — Но с чего вы взяли, что все пираты такие? — и, разумеется, на многих лицах тут же проступило минимум недоумение, а то и возмущение. — Мы все прекрасно знаем, что среди собравшихся есть как отличные лидеры государств, которым небезразличны их подданные, так и те, кто просто наживается на собственном народе, — я торопился, понимал, что в любой момент могу потерять инициативу, и всё равно сделал паузу для осознания. Чтобы короли вспомнили, что далеко не все из них так благородны, как привыкли о себе думать. И вот когда они поняли, что я хотел сказать, когда начали поглядывать друг на друга неодобрительно, я и продолжил говорить: — А теперь представьте, что если всех королей и королев судили бы по ублюдкам, жаждущим лишь власти и золота? Вас всех, судили бы по тем единицам, которых от разбойников отличает лишь законная власть? — подчеркнул я. — Плохими оказались бы тоже все, верно? — Короли молчали, я едва сдерживал ухмылку. — Также может оказаться и с пиратами. Вы судите по нескольким, наиболее кровожадным из них, тем, о которых чаще всего пишут в газетах или с которыми сталкивались сами. Но и тут не всё так однозначно. Могу поспорить на собственную шкуру, что многие из вас имели дела и с другого рода пиратами. Например, почивший Йонко Эдвард Ньюгейт по прозвищу Белоус. Что вы знаете о нём? Слышали ли вы когда-нибудь новости о разоренных им деревнях, городах, островах? Или Йонко Шанкс, ну вот назовите мне хоть одно его преступление против мирных жителей? — спрашивал я, по лицам читая, что никто об этом никогда не слышал. А ещё досадуясь, ведь фактически подсказывал Горосэи, что в газетах вполне можно было писать лживые истории, очернявшие их врагов. — Но зато мы все можем назвать кучу их битв с другими пиратами, с дозором или Мировым Правительством. То есть получается, что эти Йонко воевали с противниками — пиратами и военными и политическими структурами, созданными для борьбы с пиратством. Разве одно это не заставляет вас задуматься, почему так? Почему одни пираты разбойничают, а другие — нет? Разве это не говорит о том, что среди них, как и среди нас, есть разные люди, и не все из них… монстры. — Вы защищаете пиратов? А как же десятки тысяч убитых ими солдат?! — возмущались короли, стоило только мне взять небольшую паузу. Мои последние слова, разумеется, возмущали. — Ключевое слово — солдат. Каждый, кто взял в руки оружие, должен быть готов не убить, а быть убитым, — возразил я устало. — Думаю, вы все прекрасно знаете, что такое война, знаете, что на ней или ты, или тебя. Чаще всего пираты убивают, чтобы защитить себя. А дозорные убивают пиратов, не только из самозащиты, но и просто потому, что они — враги, пираты. Не думаю, что и тем, и другим можно записать в вину желание выжить. — Этого, конечно, уже не стерпели. И зал совета взорвался возмущением. Короли, уже не слишком цивилизованно, снова вскакивая со своих мест, выражали несогласие. Молчали немногие. Лишь те, кто знал или понимал, что в моих словах есть правда. Мне же было… грустно. Потому что я смотрел на совет, на возмущавшихся королей, и понимал: большинство из них не станут ценить пиратские жизни или жизни простых людей, просто потому, что их не жалко. А от такого отношения… до желания приобрести личных рабов было недолго. Конечно, я утрировал. Но… Впрочем, прислушавшись, я понял, что среди возмущавшихся были и те, кто со мной согласился. Всего несколько королей, но хоть что-то. А вот Горосэи этого не замечали, они были довольны, что всерьёз мою речь восприняли немногие. И, судя по их внимательным взглядам, направленным на молчавших — они брали королей на заметку, как потенциальных предателей. Шум прекратился только тогда, когда всё тот же Морн, с задумчивостью на лице, обратился ко мне и уточнил: — Исходя из ваших слов, вы считаете, что и пираты, и Мировое Правительство играют в свои теневые игры, о которых нам ничего неизвестно? — И его, почему-то, услышали все. Не сразу, но… Сначала замолчали ближайшие к нему короли и королевы, усаживаясь на места, а обращая внимание на них — замолкали и остальные. Тишина вокруг короля торговли распространялась как круги на воде. Взгляды… снова обращались ко мне. — Разве истории королей Арабасты, Рьюгу и Дресс Розы не говорят об этом прямо? — вопросом на вопрос ответил я. — Вы защищаете Монки Д Луффи, — не спрашивал, а констатировал кто-то ещё. Я фыркнул: — Тц, господа и дамы, я разве говорил хоть слово в его защиту? — Почему мы вообще слушаем советника?! — возмутился тот самый король, который, не скрывая брезгливости, косился на рыболюдей. — Помолчите Гатс, здесь каждый имеет право говорить! — прикрикнули на него. И снова я оказался в центре внимания, с понимаем, что должен говорить. Должно быть, у меня действительно был к этому талант, потому что даже несмотря на возмущения, что пираты, что короли — хотели меня слушать. Проскочила мыслишка, что возможно стоило озаботиться развитием способности… Впрочем, говорил я и так часто и много. — С вашего позволения, я продолжу мысль, — подал голос я вновь. — Если задуматься, мы ничего не знаем о пиратах. Ничего. Плавают по морям под чёрным флагом. Грабят. Пьют. Устраивают гулянки и разврат. Захватывают власть. И постоянно с кем-то грызутся. И цели у них нет. Просто бездельники, которые пожелали легкой жизни, верно? — мне кивали в ответ, но уже не очень уверенно. — А что если цель у них всё же есть? — задал я риторический вопрос. Но отвечать на него не стал. Хотел ещё заметить, что их, то есть нашей целью могла быть и не власть. Но потом подумал и решил, что все действия — и мои, и других пиратов — говорили об обратном. Аргументировать этот вопрос было непросто. И я не стал его озвучивать. — Но ладно. Оставим пиратов. А что вы знаете о Горосэи? — тут же переключился я, ведь задавал и этот вопрос тоже, значит, осветить его должен был. — Бывшие короли земель, входящих в состав Мирового Правительства или самые преданные и сильные дозорные либо правительственные агенты, избранные Тенерьюбито, для контроля над системой власти, — глядя на свои руки, сообщил я то, что известно было всем. А поднимая взгляд на собрание, задал весьма провокационный вопрос: — Но задумывались ли вы, почему святые семейства выбирают пятерку лидеров Мирового Правительства, вместо того, чтобы успешно самим руководить системой? У Тенерьюбито есть и власть, и сила, и деньги, и возможности, и технологии, чтобы управлять всем. Так какой смысл в посредниках? Не хотят заморачиваться проблемами, копаться в грязи? — ответил я на свой же вопрос предположением, и тут же его опроверг: — Но ведь именно святые семейства заключают договора с вами и командуют. И я сильно сомневаюсь, что Тенерьюбито позволяют управлять собой каким-то жалким Горосэи. — Как перекосились лица оных — это нужно было видеть. Было ощущение, что или нападут, или охрану вызовут, или их прям на совете кондрашка ударит. И короли это тоже видели и слышали — моё откровенное пренебрежение к главам Правительства. И выводы делали. — Чтобы святыми управляли простые смертные? — продолжил я мысль. — Вот уж никогда не поверю! А вот использовать Горосэи как инструмент для управления системой… И вот тут прямо напрашивается вопрос: а зачем, собственно, Тенерьюбито — не Горосэи, а Тенерьюбито — война с пиратами? Тем более война на уничтожение последних. Долгие годы именно на войне — вашей войне, войне собрания королей с пиратами — они наживались. Да-да, — кивнул я на скепсис на лицах участников собрания, — вы ведь покорно несли деньги в их казну, в то время как они торговали с пиратами. Подумайте сами, Тенерьюбито в этой системе всегда в плюсе, независимо от того, кто в войне победил. Пираты — торговля, начиная от любых вещей со всего мира по дешёвке, заканчивая рабами. Плюс можно получить процент за прикрытие этой самой торговли. Победа за дозором — верными шавками Горосэи… — тут я усмехнулся, — ну, вы-то всегда им заплатите: налоги, членские взносы и так далее. Просто по первому требованию, — хохотнул я, резко закончив: — Потому что выбора у вас нет. Потому что отвернись вы от Мирового Правительства и останетесь один на один не только против пиратов, но и против всего мира. И вдруг эти Тенерьюбито, для которых война сама по себе прибыльна, а уничтожение пиратов, которые и обеспечивают необходимость боевых действий — не выгодна, — затеяли именно войну на уничтожение. По сути, на уничтожение одного единственного пирата. Ну и его семейки. С чего бы вдруг? — спрашивал я, прищурившись глядя на бледнеющих Горосэи. Честно говоря, у меня даже возникло ощущение, что они поняли, кто тут перед ними распинался. И испугались, что я расскажу королям всю подноготную отношений клана Д и Мирового Правительства. Хотя, вероятно, они просто подумали, что я знаю слишком много, и экстренно вспоминали, откуда я мог это узнать. — Вероятных варианта ответа на вопрос два, — продолжал я. — Либо они нас дурят и на самом деле не желают уничтожать пиратов. Так, прочистить их ряды, укрепить свою власть в глазах обывателей, да набить карманы вашими деньжатами. Либо этот пират, Мугивара, чем-то опасен, и не для вас, — снова оговорился я, то ли случайно, то ли намеренно подчёркивая, что я — не с ними, — жалких людишек, с которыми они брезгуют даже одним воздухом дышать, несмотря на то, что вы — короли. — При упоминании скафандров Тенерьюбито, короли запереглядывались. — Этот пират опасен для них самих, для их власти. И тут невольно на ум приходят мысли о том, когда Тенерьюбито в прошлый раз желали кого-то уничтожить так сильно. И что приходит на ум в первую очередь? Верно, Охара, — ответил я на свой же вопрос, прежде чем собранию мог прийти в голову иной ответ. — Целый остров и тысячи его жителей сгорели в огне Вызова Пяти. Получили ли вы хоть какие-то объяснения, за что остров был уничтожен? Нет, — не спрашивал, утверждал я, с удовольствием наблюдая за сомнением на лицах королей. Сомнением в мотивах Горосэи и Тенерьюбито. — Интересное совпадение, что остров тот славился своими знаниями. Жители Охары были учёными, изучали историю. И тут снова напрашивается вопрос: а не могли ли они в своих изысканиях узнать что-то такое, что могло угрожать власти Тенерьюбито? Вы ведь понимаете, что, скорее всего, так и было… — самодовольно усмехнулся я. — Кто бы ты ни был — замолчи, — низким, угрожающим голосом, чуть ли не рыком, потребовал один из Горосэи. Снова самый младший. А вот их глава понимал, что зря его товарищ сделал это, потому что тем самым он лишь подтвердил мои слова. И, конечно, я не мог не воспользоваться столь любезно предоставленной врагами возможностью: — Смотрите, разумно ли затыкать всего лишь теорию? Не означает ли это, что я — прав? — коварно спрашивал я снова. — Не возникает ли у вас ощущения их страха, что я могу рассказать больше? Могу поспорить, каждый из вас знает хотя бы одну историю уничтожения чего-то Мировым Правительством, что угрожало власти. Скажете, это — чтобы сохранить мир, чтобы мир не погрузился в хаос? — спросил я, предвосхищая возможные попытки оправдать моих врагов. — Вы действительно в это верите? — иронично хмыкнул я. — Верите, сидя здесь, в главном штабе Мирового Правительства, в городе людей, которые спускаясь с небес на землю, надевают маски, чтобы не дышать с нами одним воздухом. Верите, сидя в городе людей, которые всерьёз называют себя святыми, которые имеют тысячи рабов, в том числе и пиратов, и королей?! — судя по вытянутым лицам, это уже был шах и мат. Мои накама улыбались, мои союзники едва сдерживали улыбки. Мои враги готовы были рвать на себе волосы. Ну, а короли ждали продолжения. — И сдаётся мне, что Мугивару они желают уничтожить — заметьте, за ваш счёт — не потому, что он — пират и угроза миропорядку, а потому что он — демон, из клана, которого они всё время своего существования боялись, — закинул удочку я, решая пойти ва-банк. — Чего? А кто знает, что скрывают эти Д. Быть может, Горосэи даже не солгали нам, и они действительно потомки демонов и, например, знают истинную историю того, как на самом деле создавалось Мировое Правительство. Не зря же именно клан Д называют злейшими врагами богов… — Что за чушь вы несёте?! — вскричали несколько королей одновременно. Я хмыкнул и поспешил пояснить, пока собрание вновь не погрузилось в хаос: — Я проложу цепочку. Охара уничтожена вместе с учёными, которые могли что-то знать. За единственной выжившей девчонкой — Нико Робин — идёт такая охота, что ей долгие годы приходилось скрываться в местах, куда Мировое Правительство просто не рискнуло бы сунуться. Пока не встретила Мугивару, конечно. Я подчеркиваю, — выделил я важность информации. — Теперь она с человеком, против которого хотят объявить войну на уничтожение. Совпадение ли? Или другой пример. Монки Д Драгона, когда он предложил реформу Мирового Правительства, не только не стали слушать, но и тут же объявили врагом номер один. И тот, недолго думая, организовал революцию. Хотя революцией его движение назвали сами Горосэи, ведь до предложения Драгона, его люди считались просто сторонниками реформы. Гол Д Роджера казнили. Конечно, другой участи для человека, назвавшегося Королем Пиратов, и ожидать не стоило, но быть может, кто-то из вас ещё помнит, какая за ним была охота? — спросил я. — Охота за капитаном и командой всего одного пиратского корабля, которые мирных жителей тоже не грабили. Да мало ли кто как сам себя называет? Вот есть Императрица Пиратов. Её так называют и сами пираты, и мирные жители, и вы. И что, на неё ведётся травля, подобная той, которая велась на Гол Д Роджера? Нет! — фыркнул я, снова и снова утверждая, что охота ведётся за представителями клана Д и людьми, которые могут знать истинную историю. — Ну, а уж историю Мугивары знают теперь все. И именно он ныне — враг Мирового Правительства номер один, и против него готовится такая война, в которой не прочь раскошелиться и сами Тенерьюбито. А Мугивара и сам явно желает воевать с Мировым Правительством насмерть, объединив для этого тысячи пиратов. Так неужели, зная всё это, вы готовы поверить, что война будет только потому, что пираты и Мугивара — опасны для мира? — я не выдержал и засмеялся от такого утверждения, кое-как сумев этот приступ веселья подавить: — Хах, это смешно. Мы все — всего лишь пешки в большой игре, — покачал я головой, уже не присматриваясь к лицам собрания. Знал, что семена сомнений в их разумах посеял. — Мировое Правительство, Тенерьюбито, пираты и клан Д. Это война длится долго, так долго, что уходит корнями глубоко в историю. А вы и не заметили. Потому что вы — пешки в этой войне. Потому что вас, королей, использовали и хотят использовать в очередной раз, чтобы уничтожить угрозу власти, но не миропорядку. — Я закончил говорить, но садиться не спешил, прислушиваясь к тишине, к собственным эмоциям, клокочущим внутри, и к эмоциям, щедро разлитым в зале совета. И я мог с уверенностью сказать, что это был уже не тот совет, который был вначале, до меня и моего выступления. Люди менялись быстро, гораздо быстрее, чем могли себе вообразить. Они менялись буквально со скоростью мысли. Просто происходило это так плавно, что изменений никто и не замечал. Я убеждался в этом снова и снова, когда доносил до людей информацию, от которой они становились другими… На этот раз тяжёлая, гнетущая тишина длилась долго. Главы государств думали своими мозгами и что-то для себя решали. Мне уже казалось, что я сделал почти всё, что мог, потому что теперь только от них зависел исход совета. Точнее от того, насколько они готовы были действовать и насколько боялись последствий этих действий. И всё же, был один фактор, который всё ещё мог смутить умы не окрепших волей людей. Горосэи. Они, конечно, пришли в себя быстро, постарались взять свои эмоции под контроль и поспешили вмешаться, пока не стало поздно: — Король Стелли, стоит ли подозревать вас и Королевство Гоа в революционных взглядах? — серьёзно и даже угрожающе, уточнил один из стариков. — Ваш советник думает слишком… — он замялся, пытаясь подобрать, видимо, приличное определение. — Вольно? — подсказал я со смехом, спиной чувствуя прожигавшие взгляды Стелли и Селли. Горосэи с дредами невозмутимо кинул: — Верно. Вы произнесли действительно впечатляющую речь, — чуть ли не похвалил он, правда, холодно. — Однако после всего сказанного мы не имеем права позволить вам сохранять свою личность инкогнито… — По закону главы государств не обязаны раскрывать личности своих сопровождающих, — вмешалась Виви, видимо, пытаясь защитить меня. На неё тут же покосились с подозрением. Всё же пиратка, и более того, член команды того самого короля пиратов, против которого и собралось воевать собрание. И всё же довод её был весомым, и проигнорировать его не могли. — Да, но советник его величества Стелли позволил себе оскорбить многих присутствующих, оклеветать святые семейства… — В этот месте я захохотал в голос. И даже жаль, что мой смех проигнорировали: — И его утверждений достаточно минимум для ареста и дальнейшего разбирательства. — У вас на все проблемы — одно решение. Арестовать, судить, казнить, — смеялся я, уже задыхаясь. — Вы бы хоть попытались опровергнуть мои слова… — Мы требуем, чтобы вы немедленно раскрыли свою личность! Иначе будем вынуждены позвать охрану, — с ледяной яростью в голосе требовал глава Горосэи. Я перестал смеяться. Положение моё было… интересным. С одной стороны, я мог продолжить скрывать личность. Охрана не смогла бы насильно снять с меня капюшон до тех пор, пока я сам им этого не позволил бы. Однако сам факт того, что личность я скрывал — вызывал подозрения. Кто я таков? Что мне было нужно на собрании? Зачем я сказал то, что сказал? А ведь сложно воспринимать слова человека, даже лица которого не видишь. Тем более, когда он сам говорит, что все вокруг скрывают цели своих действий. И для того, чтобы затеянное мною дельце выгорело — стоило начать играть открыто. С другой стороны, раскрывая личность, я подставлял под удар свои утверждения. Просто потому, что я — коварный пират, верить которому было глупо. Наверняка половина сомнений исчезнет, после того, как короли узнают, кто говорил им так убедительно. Они даже не задумаются о том, что я мог и не лгать. Потому что пираты, в их понимании, априори лгут всегда. Выходило, что и скрывать личность нежелательно, и раскрывать — тоже. Но я всё же сделал выбор и легко. Просто потому, что предпочитал играть в открытую. — Вы хотите узнать кто я? — переспросил я, расстёгивая пуговички, которые удерживали капюшон на моей голове даже при сильном ветре или энергичных движениях. — Чтож, да будет так. Моё имя… — капюшон легко соскользнул с волос и явил совету хорошо знакомую им по фотографиям в газетах, мою наглую, самоуверенную рожу, с привычной ухмылкой на ней. В представлении я уже не нуждался. И всё же, многие присутствующие в тот миг ошеломлённо выдохнули: — Монки Д Луффи…