Демоны Луффи

***

А без Луффи идти сквозь бушующий Гранд-Лайн оказалось не так как я ожидал. И вроде мы не впервые путешествовали без него, да и расставались с капитаном и на гораздо большие сроки. Но всё равно в этот раз всё было не так. То ли осознание, что кэп находился с дозорными и направлялся в логово главного врага, то ли понимание, что он мог нажить нам всем ещё больше проблем, но что-то спокойствия нас лишало. Тревожно было, просто тревожно. После победы Луффи над Линлин мы этого не ощущали, потому что особо размышлениями нам тогда и некогда было заниматься. Мы воевали против… всех, чтобы отстоять с таким трудом отвоёванную акваторию нового Йонко. И это в корне отличалось от того, что происходило, пока Луффи на корабле дозорных направлялся в Мариджои. У нас было слишком много свободного времени, чтобы замечать отсутствие капитана. А ведь, казалось бы, мы совершенно не нуждались в командовании. Была известна конечная цель пути, было определено время, за которое мы должны были её достигнуть. Наш штурман сама выбирала маршрут и следила, чтобы мы от него не отклонялись. Задачей остальных было всего лишь помогать Нами. То есть вовремя ставить или убирать паруса и маневрировать на сложных участках дна или в случае опасностей. Санджи готовил, Френки следил за Санни… У нас у всех были обязанности, в напоминании о которых мы не нуждались. Да и… у нас были Зоро и Марко, которые в случае чего имели полное, признанное всеми накама, право отдавать распоряжения. Да и я, великий капитан Усопп, был с командой. Так и что ещё нам было нужно? Ан нет, Луффи не хватало. Мы просто тихо шли по компасу, затем по Логу, пересекая сначала Ист-Блю, потом Калм-Белт — благо, изобретения Френки позволяли без проблем это делать — а затем и Гранд-Лайн. И то ли все наши приключения действительно притягивал к себе Луффи, то ли просто в этот раз судьба решила дать нам передохнуть… Но мы пережили целые недели беспросветной скуки. И хоть бы один шторм на горизонте! Хоть бы один Морской Король или корабль дозора! Нет. Горизонт со всех сторон оставался чист. А островитяне, несмотря на новые суровые законы, подозрительно без проблем позволяли нам закупаться припасами. И не было ничего удивительного в том, что с непривычки от такой жизни без происшествий мы все быстро заскучали. В моменты пиков скуки и приходили в голову всякие каверзные мыслишки… О том, что мы следовали за демоном, например, эгоистичным демоном, который редко делился с командой планами, раздумьями, целями. Меня всё ещё никак не могла оставить мысль о том, какие сказки ходили по миру об этих тварях. Лживые, кровожадные, подлые, коварные, двуликие, они жаждали только власти и упивались ею… И, судя по рассказам Луффи, такими они и были. Вот только он и сам был демоном… После всех наших приключений я не мог не верить капитану и другу, не мог не доверять ему. Я знал, что на него можно положиться даже в самой безумной затее или безнадёжной ситуации. Я не сомневался в нём ни на миг. Но всё-таки меня не отпускала мысль: а ведь всё могло быть ложью, и Луффи нас, простаков, мог просто использовать. Говорить и делать одно, а думать — совсем иное. Слишком уж его взгляды были идеалистичны, слишком красивы и заманчивы речи, будто читал в сердцах и душах и говорил то, что люди хотели слышать. И это в то время, когда почти каждый его поступок можно было расценивать двояко. Мне не сразу пришла в голову эта мысль. Просто однажды, рыбача с фальшборта Санни, я подумал о том, как история нашей команды выглядела со стороны, для тех, кто не знал подробностей. Нас вёл Луффи и случайно или нет, но складывалось ощущение, что он делал всё для того, чтобы прославиться и создать себе определённую репутацию. Сначала в Ист-Блю победил несколько сильных — по меркам восточного моря — пиратских команд, при этом выступив против дозорных и добившись назначения награды за свою голову. Будто бы… всё это было нужно, чтобы войти на Гранд-Лайн уже пиратом. А потом… схлестнуться с первым же попавшимся на пути знаменитым человеком. Можно подумать, что ему и не было разницы в том, кто это будет, пират или дозорный. Просто это должен был быть кто-то сильный. Им стал Шичибукай, а победа над ним сделала имя уже нашей команде. Луффи ведь было плевать на Виви и её проблемы. Он заинтересовался её историей только после того, как услышал о Шичибукае. И это было заметно по отношению капитана к ней в первые недели… по пренебрежительному отношению. Что было потом? Скайпия. Так что его интересовало в действительности, история Лгуна Норланда, небесный остров, которого могло и не существовать, или… сокровища золотого города? А потом был Эниес Лобби, город суда. Так зачем шёл туда Луффи? За похищенной накама или чтобы бросить вызов Мировому Правительству, показать угрозу в своём лице? И ведь всё то время он успешно скрывал от нас ум и силу. А ещё сущность. Это означало, что он не особо-то рисковал, сражаясь с Шичибукаем: знал, что у него хватит мощи для победы. В Эниес Лобби всё было иначе. Но, глядя правде в глаза, я не сомневался в том, что он бы и один справился с десятью тысячами дозорных и правительственных агентов, включая СП-9. Так ведь фактически и случилось. Да, он чуть не проиграл Голубятнику, но… только из-за нас. Из-за того, что сдерживался, чтобы не выдать нам демоническую сущность раньше какого-то времени. И тем не менее уничтожил один из столпов правосудия фактически в одиночку. Зачем? Неужели только ради одной накама? Или всё ради того, чтобы показать Горосэи серьёзность намерений? А ведь у него были крылья, и он мог просто выкрасть Робин по-пиратски. Но он этого делать не стал. Почему? Ах да, она была скована наручниками, ключ от которых был у одного из СП-9. И вытащить нужно было не только Робин, но и нас с Санджи. Получалось, что спасал он всё-таки накама. И эта мысль приносила облегчение. Но я слышал, как он оправдывал свою ложь: боялся, что ему не поверят, не смогут довериться, зная правду. И в этом был смысл. Если бы я знал, что он демон — ни за что не отправился бы в приключение с ним. Однако действительно ли у него были те стремления, о которых он говорил, или же они были такой же выдумкой, как и его легкомысленность и идиотизм, за которыми он успешно скрывался от нас в начале знакомства? И вроде Луффи снова и снова доказывал, что верит в то, что говорит, но… Но мысль не отпускала. Особенно потому, что она была крамольной, и я мучился ещё и совестью. Подозревать друга и тем боле капитана во лжи… И ведь поводов он не давал. Просто… уже лгал в прошлом и успешно. Однако имел ли я право упрекать его в этом, если и сам постоянно лгал, выдавая за правду истории, которых не было?! Ни к чему хорошему такие мысли явно не вели, и от понимания этого было только хуже. Правда, в какой-то момент я осознал, что даже если мысль окажется верной — для меня ничего не изменится. Не оставлю команды, не оставлю капитана, кем бы он ни был и что бы ни скрывал. И вовсе не из-за данного обещания, а потому что не хотел быть ни на чьей другой стороне. И свою создавать не желал. Да, я не хотел, чтобы Луффи стал королём демонов, чтобы подавил силой весь мир. И тем более не хотел, чтобы он стал таким же, какими были его предки… или мать. И всё же, сам я решил следовать принципам Луффи — которые давно уже стали моими — до конца. А это означало преданность друзьям и клятвам. И не важно, если демон, благодаря которому принципы и были сформированы, отступится от собственных идеалов. Я, нет, мы все напомним ему о них. Ведь таким и должен быть храбрый воин моря, преданный соратник и хороший друг, верно? Да и обещал я, и намеревался сдержать обещание не дать Луффи поступиться принципами из-за влияния его природы. И вот, если я всё решил, почему мысль не отпускала? — Он не демон, он настоящий морской дьявол! — однажды за ужином, который мы проводили в непривычной тишине, выдохнула Бонита в сердцах, словно отвечая моим мыслям. — Сводит с ума моряков даже в своё отсутствие! И накама в тот миг смотрели на неё такими выразительными взглядами, что мне показалось мы все думали примерно об одном. Но не только о нашем проблемном капитане, а ещё и… о будущем, в которое он тащил не только нас, но весь мир. Зачем он затеял войну? Действительно ли она была неизбежностью или Луффи хотел так думать и убеждал всех в этом? Нет, тут я не сомневался ни капли, потому что никому, ни пиратам, ни Мировому Правительству, не нужно было столько жертв и затрат, сколько непременно принесёт война. Она была невыгодна. На первый взгляд. Но всё же началась — хоть боевых действий ещё и не было. А это могло значить только то, что она действительно была неизбежна. От этого было страшно. От неизвестности. Да, мы всё время бросались головой в пучину, не думая о последствиях. Но теперь… масштаб событий был гораздо больше. Война, каких прежде не было в памяти человечества, в известной его истории. И Луффи тащил нас в самый центр происходящего. Сможем ли мы там, как раньше, выжить все вместе, сможем ли сохранить себя, свои принципы и… дружбу? Я не мог представить себе событий, которые могли бы изменить нас до такой степени, и всё же… Всё же война была непредсказуема, и кто знал, чем она для нас могла обернуться. И меня бросало в холодный пот от одной лишь мысли о том, через что нам предстояло пройти. Ноги дрожали и не держали, ведь война — это уже не просто опасное приключение. Война вообще не была приключением. Тем более если она была мировых масштабов. Пираты против Мирового Правительства… Действительно ли мы могли противостоять всем ресурсам мира, как говорил Луффи? Никто не знал. Вот мысли и снедали тревожностью. Не по себе было. И причины — то ли это от отсутствия капитана, то ли из-за предположений страшного будущего — я назвать не смог бы. И непривычно спокойный Гранд-Лайн только способствовал этому. Способствовал нервозности. Она комком вставала в горле, не давая успокоиться. Ребята, как и я, не находили себе места. Чоппер постоянно жаловался, что снова и снова губил эксперименты, Фрэнки всё реже выкрикивал своё «супер», Робин оставила чтение и так непривычно искала компании. Зоро и тот, всё меньше времени проводил во сне. И у всех, у всех без исключений на лицах читалась задумчивость. Напряжение росло с каждым днём, а потому было совсем не удивительным, что мы искали повод подраться на каждом острове, встречавшемся на пути. Когда в очередной раз пытаясь пополнить припасы, мы получили ожидаемый, но первый отказ — это нас всех приободрило, ведь обещало сложности. Хоть что-то. Силой получить необходимое мы не пытались, нет, но выяснили причины, несмотря на их очевидность. А это всего лишь очередной, встреченный нами на пути король, забирал почти всю еду у подданных, чтобы… прокормить своих питомцев — огромных свиноподобных саблезубых существ, размерами напоминавших морских королей. И держал их глава государства, как бы то ни было банально, для того, чтобы охранять золотые запасы и держать в страхе население. Купить еду за золото для питомцев, чтоб не угнетать население и не вызывать его ненависть, а значит избавиться от необходимости держать их в страхе? Это глупо. Во всяком случае, именно так считал жадный король. А жители королевства страдали от недоедания. Не то, чтобы критично. Мы видели и гораздо более ужасные последствия голода, но… Мы посмотрели на этих питомцев, посмотрели на несколько сцен насилия и злоупотребления властью со стороны короля и всё решили без слов. Зоро просто обнажил катану, сверкая хищным блеском во взгляде, и Джимбей тихо усмехнулся: — Никто не удивится очередной революции, устроенной пиратами Соломенной Шляпы, верно? Поднять восстание было несложно. Люди жаждали этого, и сдерживали их только всё те же питомцы короля. Да и за спинами именитых пиратов было нестрашно. В конце концов, от того, что нас съели бы — они бы не пострадали. А так — хоть какой-то шанс изменить жизнь. Король, узнавая нас, разумеется, испугался. Но… пытался купить. Сулил золото, высокие должности. А когда это не сработало — попытался натравить своих тварей. Вот только Зоро они были на один взмах меча. Буквально. Стоило ли говорить, что король был изгнан, а его место благополучно занял лидер восстания, много лет тайно подворовывавший у правителя и помогавший жителям королевства выживать? — Луффи подчинил бы себе этих милых зверушек, а потом заставил бы сожрать бывшего хозяина, — легкомысленно заметила Робин, когда нас славили радовавшиеся жители острова. И я как-то мгновенно осознал, после её слов, что капитан не слишком-то теперь скрывал свою натуру. Она проявлялась у него в таких вот… мелких решениях, в образе мысли. А значит… он действительно больше не скрывался, ничего от нас не утаивал? Это приносило облегчение, но не сказать, что большое. Хотя бы потому, что понял: я уже ничего не имел против таких вот проявлений жестокости Луффи… Но очередной остров благодарных людей остался позади, мы были удовлетворены и даже вознаграждены: жители не могли поделиться едой, но зато золото им было не нужно, ну они нам и предложили его часть… большую, как я предполагал, глядя на сияющую Нами. Но довольны ли мы были? Нет. Потому что драки как таковой не было. После всех тех приключений, которые мы пережили, после всех сражений не за жизнь, а насмерть… Поднять восстание и свергнуть короля было слишком легко. Нервное напряжение нас не отпустило… И всё же Гранд-Лайн оставался собой, и чем ближе была стена Ред-Лайн, тем сложнее было выжить в этом океане — это знали все. Причём, если сама стихия не чинила испытаний или препятствий — проблемы создавали люди. Так, однажды, следуя по Логу, мы и наткнулись на морскую блокаду одного из островов. Блокаду линейными кораблями дозора… Мы бросили якорь на отмели недалеко от суши, так, чтобы корабли дозора находились в пределах видимости у самого горизонта, но при этом сами мы оставались вне досягаемости. Лог Пос, по стрелке которого мы двигались, показывал прямо на остров. И, судя по сведениям Робин, там располагалось Королевство Слёз — давний враг Мирового Правительства, не уничтоженный лишь по той причине, что жители острова ничего не могли противопоставить власти. Однако смуту они сеяли, потому их и держали в оцеплении. И вот мы стояли на якоре и размышляли, стоило ли прорываться на остров или просто пройти мимо? Время у нас было, так что с решением мы не торопились. Хотя знали, что Луффи наверняка бы влез, то ли ради справедливости, то ли из желания подраться или нарваться на интересное приключение, но влез бы. И Зоро тоже не стал бы медлить с окончательным решением, но, кажется, его мысли были заняты чем-то иным. А мы… мы хотели сбросить напряжение, но вмешиваться в дела страны, много лет находившейся в морской блокаде… Отчего-то в отсутствие капитана мы сомневались. И, наверное, долго тянули бы время, если бы на второй день маленькое юркое судно, стремительно преодолевавшее водные просторы в направлении острова, вдруг не свернуло в нашу сторону. А вскоре мы познакомились с самим правителем Королевства Слёз, больше похожим на военного посла по форме, выправке и бакенбардам, которые так любили представители этой профессии. Ожидаемо, он просил встречи с капитаном, но, когда выяснил, что Луффи нет на Санни — обратился уже к нам. Просил прорвать блокаду, потому что силы его людей были на исходе и положение его страны становилось почти трагически плачевным. — Мы поможем, но что взамен? — наигранно безразлично спрашивал всё тот же Зоро, ехидно ухмыляясь. Этим вопросом он прервал рассказ короля о состоянии дел королевства, на которые он из-за блокады не в силах был повлиять. — Ты же понимаешь, мы не благородные герои, мы — пираты. Король замешкался с ответом лишь на один краткий миг, кажется, просто сбитый с толка вопросом, но не его сутью, потому что в следующий миг он, на полном серьёзе, глядя Зоро в глаза, заявил: — Я присягну вашему королю. Почему-то то, как он назвал Луффи, вызвало у меня довольную улыбку. Да и не только у меня: мечта друга исполнялась, и мы этому радовались. — Думаешь, это нужно нашему кэпу? — скептично поинтересовался Зоро у короля. Кажется, проверял просто, не лгал ли, не обманывал ли. Но тот этого не понимал, на полном серьёзе по-деловому чётко объясняя: — Остров недалеко от Ред-Лайн и вполне может сгодиться за перевалочную базу. Моя верность гарантирует лояльность моих подданных. — Йонко никогда не было дела до островов Рая Гранд-Лайн, — заметил Марко насмешливо. Тут уж и у короля лукаво сверкнул взгляд: — Йонко — да. Но ваш капитан больше, чем Йонко, верно? А в свете предстоящей войны пиратам может пригодиться помощь в этой половине великого океана… — Королевство Слёз — враг Мирового Правительства. Тот факт, что вы встанете на сторону пиратов — слишком ожидаем, что делает сомнительной надёжность такого перевалочного пункта, — вклинился Момонга, прерывая короля. — А присягнув нашему королю, ты подставишь под удар своих подданных. Король хмыкнул как-то горько, криво усмехнулся: — Знаете, когда люди много лет находятся в условиях блокады и выживают, зная, что в момент, когда содержание оцепления станет невыгодным — их просто уничтожат, расстреляв из корабельных пушек дома — они постепенно начинают понимать, что свободная жизнь стоит того, чтобы за неё бороться и платить любую цену. Король сказал именно то, что нужно было сказать для нашей решимости. Ведь часто это и было причиной, по которой мы бросались в бой: свобода. Она действительно стоила, чтобы за неё бороться. Даже если ради неё нужно было обратиться за помощью к пиратам. — Мы поможем, — решил за всех Зоро наконец, принося и облегчение, и предвкушение, и… страх перед неизвестностью. Количество кораблей всё-таки пугало. Настоящих трёхпалубных линейных кораблей второго или третьего ранга со многими десятками пушек на бортах. И даже издали они внушали не только почтение перед своей мощью, но и понимание, что их владельцы — люди, с которым лучше не шутить и не спорить. — Возражений нет? — тем временем поинтересовался Зоро, исподлобья оглядывая команду. — Болезнь мы-не-должны-высаживаться-на-этот-остров? — робко подал голос я, делая вид, что не замечал, как дрожали собственные колени. Правда я не был уверен до конца, отчего они дрожали… Накама хмыкнули, Фрэнки хлопнул меня по плечу, и Санджи, выдыхая сигаретный дым в сторону от девушек, фыркнул: — Мог и не спрашивать, Голова-Трава. Ребята хмыкали и согласно усмехались: все готовы были действовать. План был разработан сразу, в течение нескольких часов обсуждения особенностей блокады и сил, которые мог предоставить король нам в помощь. По итогам Нами, Чоппер, Виви, Фукабоши и Джимбей остались на Санни, чтобы наш корабль не оказался в западне блокады, а ребята могли помочь с внешней её стороны. Все остальные перекочевали на маленькое юркое судёнышко короля. Ему было разрешено покидать остров в сопровождении пяти человек для переговоров с тем же Морским Дозором или Мировым Правительством, а потому он мог свободно пересекать линию блокады. Но, разумеется, дозорные наверняка засекли его встречу с нами, а потому обратно без досмотра судна не пропустили бы. Нас это не останавливало: достаточно было оказаться поближе к острову, чтобы мы могли проникнуть сквозь заслон на его территорию. А королевство и правда выглядело измождённым. С заколоченными частично окнами, обветшалые и укреплённые камнями, брёвнами, мешками с песком дома — на случай атаки, как нам позже пояснили местные жители. Их имущество в большей мере было то ли спрятано, то ли распродано, то ли обменяло на съестное. Почти полное отсутствие мебели, самая простая утварь… Минимум украшений интерьеров, минимум ярких цветов в вещах. Даже во дворце короля! Такими я представлял себе скорее казармы, чем дома мирных жителей или тем более власть имущих. Да и сражаться в Королевстве Слёз умели даже маленькие девочки: они лихо отрабатывали какие-то стойки или атаки, под руководством взрослых. И у всех были суровые лица. Нет, люди улыбались и искренне, радуясь моментам, просто ни на одном лице я не увидел и тени беззаботности. Это… потрясло меня так, что я даже написал песню и придумал легенду о волевых людях, долгие годы терпевших лишения ударов судьбы ради свободы. А, судя по тому, что Брук в какой-то из дней быстро-быстро что-то записывал в тетрадь — нас ждал целый альбом его новых хитов. Но для песен было не время. Король познакомил нас со своими военачальниками — суровыми и серьёзными командирами, явно возглавлявшими немало оборонительных сражений и операций. К нам они отнеслись с недоверием. Не потому, что мы были пиратами, а потому что мы были молоды и неопытны в их глазах. И всё же несмотря на то, что король не просил их подчиняться нам, прояснив, что мы желали помочь — они сами готовы были оказать нам любую посильную помощь. Всё, лишь бы хоть как-то изменить ситуацию… Ну, а мы что? Мы оценили сложившиеся обстоятельства уже по карте, выслушали доклады и пояснения, и из полученной информации начали составлять план. Прорывать блокаду, как того хотел король, было бессмысленно: уничтожая всего несколько судов, мы бы вызвали гнев командующих остальными кораблями, и они обрушили бы свою ярость на остров. В этом мог быть смысл лишь в случае бегства. А иначе… на место уничтоженных кораблей придут другие… Если к тому времени будет кого держать в блокаде. Это означало лишь то, что корабли дозора необходимо было уничтожить в большей мере. Но, конечно, проще было это сказать, чем сделать. И всё же… это было не столь абсурдным и безрассудным, каким казалось поначалу… Издали великие, могучие, огромными тенями возвышавшиеся над горизонтом и островом, внушавшие страх корабли на деле, вблизи, оказались списанными плавучими гробами, неповоротливыми и гнилыми. Их отправляли в блокаду практически на списание вместе с чем-то провинившимися перед дозором или Мировым Правительством командами. Это было нам на руку, но всё же задачу не слишком облегчало: ведь дозорные на этих кораблях были озлобленными и мечтали выслужиться, чтобы перестать изо дня в день бессмысленно и однообразно простаивать на якоре или патрулировать прибрежье. Сражались такие замученные скукой бойцы яростно и насмерть. Да и пушки на гнилых кораблях были вполне себе целы и отлично стреляли, что постоянно демонстрировали учения, проводимые командующими, видимо, чтобы рядовые не растеряли навык, да и чтобы орудия держать в сохранности. И вот этот миниатюрный озлобленный флот нужно было уничтожить. Причём примерно одновременно, чтобы пока мы занимались бы затоплением одних кораблей, по нам не открыли огонь другие. Сложно. Особенно потому, что для одновременной атаки не хватало сил: у королевства было мало пушек. Конечно, жители изготовили несколько катапульт, но много ли они могли противопоставить орудиям линкоров? Других сил, способных нанести кораблям хоть маломальский ущерб, не было. Некоторые из нас, Мугивар, способны были уничтожить за считанные минуты корабль или даже несколько. Но всё равно нас было мало. А Мировое Правительство на плавучие гробы не скупилось. И вот, выхода, на первый взгляд, не было, пока Моне не вспомнила о недавних наших победах, среди которых числилось и уничтожение блокады… Дозор тогда перекрывал нам путь к флоту Кайдо. И решение тогда нашлось быстро: брандеры. Мы уже почти ликовали, но реальность оказалась сложнее: дозорные зорко следили за акваторией королевства, расстреливая из пушек и днём и ночью все подозрительные плавучие объекты, за исключением лёгких рыболовецких судёнышек и королевской шхуны (только у них было разрешение для спуска на воду). Стреляли просто для того, чтобы держать жителей в страхе, а орудия в боеготовности. То есть подобраться с брандерами к линкорам тоже было почти невозможно, да и этот способ тоже больше годился для побега. Ведь в истории с попыткой дозора предотвратить битву с Кайдо нам повезло, что тогда корабли были скованны цепями. Фактически именно это их и уничтожило. Но ныне противники спокойно могли маневрировать. Это был тупик. Мы долго уныло сидели над планами острова и думали над тем, что раз нельзя нападать на линкоры открыто — нужно было сделать это скрытно. А как? На ум приходило только что-то несущественное, вроде атаки под покровом ночи или из-под воды, раз уж за её поверхностью так тщательно следили. И, как ни странно, выход всё же нашёлся. Его предложил Фрэнки, когда Марко связался с ним через медальон и объяснил ситуацию. Наш плотник и предложил создать… подводные брандеры, то есть мины. Он их и создал. Правда не гарантировал качества, да и на все корабли не хватило, ведь в наличии на острове оказалось не так много материалов. И всё же это было уже значительное продвижение в решении задачки. Только вставал вопрос о том, как подвезти мины к кораблям, да ещё и скрытно, да ещё и так, чтобы не пострадали те, кто возьмёт на себя доставку. Но тут уж мы напряглись, и в итоге Фрэнки на мины установил ещё и таймер, чтобы те сработали в одно время в назначенный день. Ну, а закрепить взрывные устройства на днищах линкоров решено было поручить рыболюдям: Фукабоши, Джимбею и ещё троим представителям расы — в числе которых была и одна русалка — проживавшим на острове. Несколько дней ушло на подготовку, а потом три дня мины закрепляли. Они были крупными, мощными, действовать с ними нужно было осторожно и скрытно. Так что время ушло. Ещё день на проверку готовности и доработку плана и… В назначенный день я стоял на мысу, где у местных жителей были установлены немногочисленные пушки и все три имевшихся в запасе береговых бронебашенных батареи с длинноствольными орудиями. Они стояли прямо передо мной, а позади в низинке, спрятанные от глаз дозорных, стояли катапульты, заряженные маслом, смолой и другими легко воспламенявшимися, но долго прогоравшими веществами. Последними, что оставались в королевстве. И всё это вооружение было направленно на точку, где всего в нескольких милях от берега ежедневно проходили линкоры, патрулировавшие акваторию острова. Бесстрашно так, надеясь, что давно не стрелявшие островные пушки заброшены и более небоеспособны. Мины на движущиеся цели устанавливать было опасно втройне, а потому… я, неведомо каким образом, умудрился взвалить на себя ответственность за уничтожение патруля, как снайпер и канонир команды. Вообще-то я сомневался в том, что сделал это сам. Подозревал друзей в манипулировании фактами и моими… чувствами? Но факт в том, что самую «сложную» задачу взвалил себе на плечи я. Немного непривычно было чувствовать себя в роли командующего. Немного? Ха! Ну нет, мне приходилось командовать снайперами или канонирами в боях, но редко. К тому же все были приятелями-пиратами. А тут… чужие люди, фактически мирные жители, да и нужно было отдавать распоряжение не только в выборе цели, точнее совсем не в этом, а в выборе высоты, направлении… Я стоял, и меня снедали сомнения: а что, если я ошибусь в расчётах? Что если мои указания не исполнят точно, и мы не сможем уничтожить или хотя бы остановить цели? Да-а, ребята таких сомнений точно не испытывали. А я пытался подавить дрожь, глядя на неторопливо приближавшуюся вереницу линкоров. Времени оставалось мало, очень мало. Отвлекаться было нельзя, но срочно захотелось перепроверить всё. Буквально всё. Готовы ли пушки, готовы ли катапульты. Правильно ли выбрано направление прицела, в рабочем ли состоянии… Френки позаботился о том, чтобы оружие не дало осечек в первом залпе, но проверить его не было возможности, чтобы не тратить снаряды в пустую, чтобы не привлекать внимание дозора. Я не сомневался, что оружие выстрелит, но не зря же Френки предупредил, что пушки старые, чуть ли не запущенные, а потому могут или быстро выйти из строя, или, что хуже, оказаться со сбитым прицелом. Весь план фактически был построен на надежде, что первые залпы береговых батарей нанесут достаточно урона кораблям, чтобы патруль не только остановить, но и вывести из строя, а то и вовсе пустить его на дно. И за этим должен был проследить я. За это отвечал я. А что, если не получится? Что если патруль успеет подать предупреждающий сигнал, или и вовсе, оставшись на плаву, отправится за подмогой? Я не сомневался в собственных навыках стрельбы, но не мог гарантировать, что люди, долженствующие обслуживать орудия способны стрелять столь же точно, без промаха. Всё что я мог — это подготовиться и верить. Поэтому несмотря на ограниченное время, я всё же оббежал вверенный мне участок, чтобы проверить и перепроверить всё что мог. А люди нервничали не меньше, чем я, и, кажется, мои действия и вопросы нервировали их ещё больше. Поэтому мне пришлось приложить усилия, чтобы взять себя и своё беспокойство под контроль. Отчего-то сразу вспоминался кэп, который оставался спокойным почти в любой ситуации, если его не злили противники. Что бы не происходило вокруг, сколько бы жизней не зависело от его решений — он был собран, спокоен. Что это, демоническое безразличие? Нет. Я вдруг понял, что это было лидерское качество и всего-то. И Луффи обладал им с самого начала нашего путешествия… А ведь какое-то время я думал, что тоже мог бы возглавить команду и стать капитаном… И было время, когда я обвинял Луффи в безразличии к жизням… От мыслей меня отвлёк голос Зоро, через медальон интересовавшийся, готов ли я. Но готов — не готов, какая разница, если пора было начать действовать. До начала действий по плану оставались считанные секунды, и времени на раздумья не осталось. Глядя на заходящих в точку обстрела дозорных, я закрыл глаза на миг, шумно вдохнул воздуха в грудь и выдохнул, кажется, вместе с накама, тоже отсчитывавшими секунды, в один голос: — Огонь! Пушки отреагировали мгновенно. Раздался оглушительный залп, такой, какие бывают лишь у холодных, не разогретых орудий, такой, каких прежде я, кажется, ещё не слышал. Он дезориентировал на миг. Но в тот же момент со всех сторон вокруг острова раздались взрывы: срабатывали подводные мины. Они подрывались в разное время, отвлекая меня от наблюдений, но я всё равно видел, как выстрел из орудий батареи уничтожил головной корабль патруля. Да так, что его сразу разорвало на куски, поднимая в воздух высокий водяной столб. Точное попадание! Да и мощь береговой батареи поражала воображение… Но ударная волна сбила с курса корабли, следовавшие за головным. Прицел срочно нужно было корректировать, и мне резко стало не до эмоций. Однако, прежде чем я с головой ушёл в бой, на краю сознания у меня проскочила мысль: «А ведь в Новом Маринфорде нас наверняка ждали именно такие, если не мощнее, береговые оружия, один залп которых мог уничтожить и несколько кораблей за раз…» Битва… была жаркой, как, наверное, большинство наших боёв. Желаемого эффекта неожиданности мы сумели достичь, а потому застали врасплох дозорных. Те, надо отдать им должное, быстро пришли в себя, но было уже поздно. Большинство кораблей очень споро шли на дно, а выжившие дозорные гребли к берегу, где их или уничтожали, или брали в плен местные жители. Но и у нас проблем хватало: Френки оказался прав, не все его подводные мины взорвались, а другие, то ли из-за воды, то ли ещё по каким причинам, но нанесли недостаточный ущерб, чтобы судно отправилось на дно. Команды этих кораблей ещё могли обстреливать берег. И мы, стараясь этого не допустить, обстреливали их, целясь по орудиям, чтоб их уничтожить, или под ватерлинию, чтобы затопить. Работы хватало у всех. И если местные в основном сражались на берегу, то накама были на плавучих гробах обезвреживая людей и уничтожая представлявшие угрозу суда один за другим. Я, вместе с вверенными мне людьми тоже занимался обстрелом тех посудин дозора, на которых, как я был уверен, не было друзей. Ну и добивал те, что тонули слишком медленно. Мир подёрнулся дымом и гарью, вызывавших удушье и не дававших разглядеть поле боя. Мир вокруг пылал. Небо заволокло чёрным дымом… Наверное, со всех сторон раздавались и крики, но я их не слышал, потому что быстро оглох от непривычного грохота длинноствольных пушек береговых батарей. Я ничего не слышал, даже докладов. Лишь в голове то и дело раздавались голоса накама, да обращения подручных я пытался читать по губам. А больше ничего и не слышал. Да и не видел дальше нескольких метров вокруг себя — тоже. Дымом заволокло весь обзор и ориентироваться приходилось лишь на Волю Наблюдения, выбирая цели согласно ощущениям пространства. И радовало лишь то, что противник находился не в лучшем положении. Демона шторма, который мог бы с лёгкостью избавиться от дыма, просто сдув его, очень не хватало. Но приходилось обходиться. От непрерывной стрельбы одно из орудий батареи перегрелось. Продолжать стрелять из него становилось опасным, и я приказал прекратить, но… оглох не только я. Человек, отвечавший за него, принял это за команду стрелять и выстрелил, но… снаряд сдетонировал от раскалённого до красна металла прямо в стволе, разрывая его на куски, и выворачивая и соседние орудия. Ударная волна сбила меня и ещё нескольких бедолаг с ног, и… это нас и спасло, потому что, вероятно от того же взрыва, у кого-то в низинке за мысом сработала катапульта, и глиняный горшок с маслом, вместо того, чтобы лететь в ближайший догоравший корабль, приземлился аккурат на самую высокую точку мыса, обливая окрестности мгновенно воспламенившейся жидкостью. Со мной было что-то не так, соображалось медленно, но всё же, лёжа на холодных камнях, я понял, что оказался бы на пути того снаряда, если бы ударная волна не откинула меня в сторону… А земля горела, почти плавилась. Жар стоял такой, что казалось, если не уберусь подальше, загорюсь и сам. Но шевелиться я отчего-то не мог. Уши заложило окончательно, в мозгах звенело так, что я почти не слышал обеспокоенных голосов друзей. Голове было отчего-то мокро и липко. Пот, — думал я, с трудом поднимая непослушную, дрожащую руку, чтобы стереть его, хотя бы со лба и висков, и тупо уставился на конечность: отчего-то она была не мокрая от пота, а красная… красная, как… Кто-то склонился надо мной, кажется, что-то говорил, но разглядеть лица я не мог: в глазах двоилось. И тогда меня взяли под руки резко, неожиданно взваливая на себя. От пронзившей голову боли я вскрикнул и вдруг почувствовал… а может, услышал что-то. Словно крик или зов о помощи. И едва осознавая покачивавшуюся, туманную реальность, я точно знал, что должен бежать. Попросить отпустить меня не получилось, место крика из горла вырвался хрип, который я не слышал, лишь чувствовал, но изо всех сил сопротивляясь непослушными конечностями, я добился того, что меня выронили или выпустили. На землю, в траву я рухнул как раз в тот миг, когда зов повторился. Это… придало мне сил, чуть не подбрасывая в воздух, чтобы я бежал… Куда? Не понимал, но чётко осознавал направление. И я нёсся. Спотыкался обо что-то, падал, поднимался снова так, будто кто-то или что-то меня поднимало. И боли не чувствовал, да и тело было ватным, вялым. Не желало слушаться. Но я всё равно бежал, не замечая ничего вокруг — а вокруг явно что-то происходило. Я вылезал чуть не из кожи вон, задыхался, и всё это ради того, чтобы примчаться, кажется, к городской площади, окружённой огнём. Я не слышал людей, их криков, но видел тёмные тени там, за стеной огня. Их было немало. И они метались, будто не имея возможности вырваться из пламени. Перед стеной огня тоже метались тени. Что-то делали. Пытались или нет справиться со стихией — я не осознавал. Просто должен был попасть за стену этого огня, потому что там нуждались в помощи… друзья. Но что я мог против него? Я был снайпером, канониром и не умел разгонять пламя. Тем более не тогда, когда едва стоял на ногах. Нужно было срочно что-то делать, что-то решать, но в мыслях не хватало ясности. Сновавшие вокруг люди, кажется, пытались безуспешно погасить огонь. Полыхало… масло или что-то горючее. Люди таскали, кажется, землю… Но они просто физически не успевали засыпать пламя, а у людей за его стеной не было времени ждать. Земля… Мысль пришла не сразу, но выход я придумал. Рогатка-кабуто была всё ещё при мне, да и сумку с особыми снарядами с архипелага Боин я ещё не потерял. Натянуть тугую резину метательных жгутов оказалось на удивление тяжело. Руки дрожали при малейшем усилии так сильно, что я с трудом вообще удерживал кабуто в руках. И всё же, пересиливая слабость и натягивая рогатку, я слабо, но выстрелил семенами растений, при со прикосновении с землёй мгновенно выросших до гигантских размеров. Всего несколько мгновений, а они пробороздили огромную и широченную колею в кладке городской улицы. Камни сыпались с их мощных корней… вместе с горящим маслом, обжигавшим растения. И всё же в считанные мгновения, возможно лишь на несколько минут, но в огненной стене появилась брешь достаточного размера, чтобы через неё моги спастись люди… Но где-то совсем рядом раздался взрыв, мир снова закрутился вокруг, меня куда-то отбросило, и последнее, что я видел перед тем, как потерять сознание — тени, выскальзывавшие из огня… Очнулся я уже вечером. Я понял это по красному свету закатного солнца, с трудом пробивавшего свои лучи, сквозь изрядно поредевшую дымную завесу. В ушах всё ещё шумело, голова болела зверски, как и большая часть тела, отбитого, судя по ощущениям. Подташнивало вдобавок. Но перед глазами больше не мутилось. Я попытался сесть, чтобы рассмотреть, где находился, и понять, что произошло, но… меня тут же уложили обратно в кровать знакомые копытца… — Усопп! — радостно воскликнул Чоппер. — Очнулся, Герой? — насмешливо прозвучал голос Бониты совсем близко. Я повернул голову, и сразу увидел её — она сидела рядом, у моей кровати. И все друзья были в помещении — небольшой, но светлой комнате. Кто-то был перебинтован, кто-то был в порванной одежде с подпалинами, но все были живы, все в порядке. Выдохнул я облегчённо, кажется, одновременно с накама. — Что произошло? — сипло от сухости во рту спросил я. Язык ворочался так тяжело, что едва ли я сумел произнести половину звуков из запланированных, но друзья поняли. И пока Чоппер поил меня, запретив пытаться держать кружку самому, накама странно переглянулись. Но… всё же рассказали, что случилось. Оказалось, что на мысу меня контузило от разрыва пушки, а пока я приходил в сознание, вдруг выяснилось, что дозорные давно были готовы к восстанию, готовы к тому, что корабли по какой-то причине использовать для уничтожения мятежников не выйдет. Их шпионы за время блокады, конечно же, проникли в ряды жителей Королевства Слёз и подготовили для них ловушки, а также в разных районах острова заложили взрывчатку, подрыв которой камня на камне не должен был оставить. Они же, шпионы, поняли, что жители что-то затевают. Подозревали, что не без нашей помощи, ведь видели Санни на горизонте, но точных данных у них почему-то не было. Ни даты планировавшегося восстания, ни плана, ни доказательств нашего участия. Видать, проникнуть-то шпионам удалось, да не слишком глубоко. Так что противники были настороже, но привычному распорядку дня не изменили. Лишь подготовились к возможному нападению, которое… не оттуда ждали. Подводные мины застали их врасплох, но командиры, пытаясь сохранить на плаву хотя бы несколько кораблей, успели отдать шпионам приказ об уничтожении острова. Накама были заняты кораблями, пытаясь не допустить обстрела с моря, жители были заняты войной с выплывавшими дозорными на берегу, но… вездесущей Робин, с помощью своих способностей, удалось совершенно случайно подслушать приказ. Она же организовала людей, в основном женщин, чтобы разрушить запасной план дозора. Большую часть взрывчатки они обезвредили, но несколько групп попалось в ловушки. Огненные ловушки. Среди попавших в самую большую — как раз на главной городской площади — оказалась вместе с женщинами и детьми Бонита. Сама она легко могла бы уйти из огня с помощью порталов или Сору, но переправить приличное количество женщин и детей, часть из которых к тому же были без сознания — не успевала. Оставить их она не могла и справиться с огнём не могла тоже. Вот и звала отчаянно на помощь. Но накама были заняты, и хоть пытались пробиться, но… им или не давали, или они тоже не успевали. К Бонни-то на помощь я и спешил, из-за контузии не осознавая, кто звал, куда звал, и что это было у меня в голове. И я успел. С помощью созданного мною выхода они и спаслись. Кто мог — вышел на своих двоих, да ещё и прихватив с собой тех, кто был без сознания или не мог идти, пострадав от огня или дыма. Остальных вытащили мужчины, пытавшиеся погасить огонь, закидывая его песком. Ну, а меня самого из-под развалин какого-то здания вытащила Бонни. Она ведь узнала технику. Призналась, что боялась не найти меня, ведь я снайпер, и мог выстрелить семенами растений откуда угодно. Но Волей Наблюдения она чувствовала моё присутствие поблизости. Побегать пришлось всем друзьям и повоевать, но сознание потерял я один. И это было… отчего-то обидно. А вот понимать, что смог кому-то помочь, кого-то спасти — было очень приятно. Так тепло-тепло было от этой мысли, что я невольно улыбнулся, глядя в потолок. Закончилось сражение, по словам Джимбея и Момонги, безоговорочной победой Королевства Слёз… под предводительством команды пиратов Соломенной Шляпы. Очередная, но не последняя победа была за нами! Правда я хоть и внёс немалый вклад в неё, но всё равно из боя выбыл рано. И Чоппер ворчал о моей неосторожности, ведь ему пришлось очищать мои ушные проходы от запёкшейся крови. По словам нашего врача было вообще странным, что я пришёл в себя так быстро — вечером того же дня. Странно, что видел чётко и что никаких иных последствий, кроме головной боли, сильной тошноты и ухудшения слуха — скорее всего временного — он, в результате обследования, не выявил. Были ещё признаки нарушения речи, но они прошли, стоило мне вдоволь напиться и поговорить с накама. Легко отделался. Правда, я припомнил контузию Луффи и последствия, из-за которых он долго не переносил громких звуков… И это заставляло меня беспокоиться о том, чем контузия могла обернуться для меня. Всё же ещё тогда Чоппер говорил, что бесследно она не проходила… Но пока это было неважно. Мы отдыхали после боя и восстанавливались. Жители в это время со слезами неверия и счастья на глазах праздновали, прославляя нас. Король пытался придумать, что делать с пленными дозорными, большей части которых так опостылела блокада, что они готовы были отказаться от мундиров и чинов, лишь бы покинуть акваторию острова. Дым не сразу, но развеивался, хотя запах гари стоял ещё долго. Руины зданий разбирались, раны залечивались, первые корабли острова — в основном мелкие канонерки, а то и вовсе шхуны — покидали ранее блокированную акваторию, в надежде закупиться, наконец, на ближайших островах товарами, в которых так нуждались жители королевства… Они вообще были настроены серьёзно, а потому, хоть и отпустили выживших дозорных на нескольких отремонтированных линкорах, всё равно готовились отражать возможные грядущие нападения. И начали они с того, что поднимали с затонувших линкоров орудия и боеприпасы, не забывая консультироваться с нами по размещению. И глядя на всё ещё суровые, но счастливые, словно помолодевшие лица местных жителей — теперь свободных людей — мы нисколько не сомневались, что отныне всё у них будет хорошо. Но сами задерживаться на острове не стали. Нас ждал Новый Мир и долгожданная встреча с союзниками, но, главное, с капитаном… Оставшуюся до Ред-Лайна часть пути мы прошли незаметно для себя. Стена, разделявшая два мира, выросла перед нами неожиданно из-за горизонта. Ведь мы просто наслаждались покоем. Который мне и так был положен для восстановления, а команде просто был приятен после долгих дней напряжения от собственных мыслей и отсутствия приключений в первой половине пути. И из поводов для беспокойства у нас были только немало замеченных на горизонте кораблей дозора, следовавших по направлению к лифтам Мариджои: Совет Королей собирался. Я смотрел на них и всё гадал: быть может, на каком-то из тех судов находился Луффи… Мы побывали и на Сабаоди, но, задерживаться не стали. Повидались с Рейли, отметились в нескольких общественных местах, чтобы нас видели дозорные. Закупились припасами, которые у нас были на исходе ещё с первого острова, где мы революцию устроили, ну и отправились дальше. На острове рыболюдей немного засиделись, всё же там жили друзья, да и над королевским дворцом всё ещё развевался наш чёрный флаг. Много знакомых, с которыми было что вспомнить. Много мест, где ещё хотелось побывать, да всё некогда было… Из происшествий там с нами случилось только одно: кэп объявился и зачем-то позвал Чоппера на корабль дозора. Поначалу мы заволновались. Ведь если Луффи вдруг рискнул позвать накама, и не кого-нибудь, а врача. Это означало, что что-то случилось. И мы не знали, насколько это серьёзно. Беспокоиться? Нет. Мы знали капитана, знали, что ему чертовски везло на приключения, а ещё знали, как он неподражаемо умел выкручиваться. Но… пожалуй, мы все немного переживали и… завидовали дозорным, ведь именно им повезло попасть в приключения Луффи на этот раз, а не нам. Ревновали. И ждали новостей: Чоппер должен был вернуться скоро. Но произошло это только к вечеру того дня, когда мы все уже изнывали от недостатка информации о Луффи. И естественно, Тони-Тони, как только очутился на Санни, тут же был окружён. Но с капитаном — как он заметил — всё было отлично. Если не считать того, что кэп застрял в Калм-Белте вместе с разбитым штормом линкором дозора, команда которого была полностью выведена из строя спорами редкой водоросли. Да и компания у Луффи была не ахти, ведь состояла из вице-адмирала и королевы Гоа. По словам Чоппера, кэп там страдал от скуки, а потому активно ездил на нервах своих несчастных спутников. Иными словами, с Луффи действительно всё было в порядке, чего нельзя было сказать о дозорных, которые были истощены и измучены токсичными спорами. Наш врач волновался о них, кажется, и, наверное, желал бы остаться с капитаном, помочь, однако… тот его выпроводил. Так что больше информации мы получить не могли. Но даже так, воодушевлённые новостями о своём короле, решили отправиться в Новый Мир из королевства Рьюгу раньше, чем планировали. Не терпелось встретиться с друзьями. Вторая половина Гранд-Лайн встретила нас штормом, каких мы не видывали очень давно. Молнии сверкали так часто, что в ночи было светло как днём, и ослепнуть было не мудрено. Гигантские волны раскачивали Санни так, словно желали накрыть солёным одеялом, погружая на дно в вечный сон. Ветер так натягивал парус, будто желал проверить, не взлетит ли корабль над водой, лишь на одних потоках воздуха. Дождь лил так, словно сам желал стать морем. От грома у меня темнело перед глазами и мутило: не до конца прошли последствия контузии. Но я всё равно, к собственному удивлению и даже ужасу, больше не испытывал страха перед стихией и понял, кажется, почему Луффи так любил шторма. Ведь они были неукротимой мощью природы, от осознания которой мурашки бегали по телу и шерсть становилась дыбом. И тело сковывало восхищение и даже преклонение перед этой силой, которая, словно капризный ребёнок, испытывала храбрецов, осмеливавшихся считать себя способными ей противостоять. Все моря были такими, если подумать, но, в особенности, Новый Мир Гранд-Лайн. И, кажется, Луффи и ребята научили меня не бояться этого сурового водного мира, а любить… Ребятам пришлось побегать, ставя и убирая паруса (мне запретил Чоппер, случайно заметив, что от грома я пошатываюсь), а потом и мне тоже пришлось откачивать из трюма воду с помощью помп. Но эта тяжёлая работа и ощущение мощи стихии стоили того, чтобы почувствовать: я. вернулся. домой. Похоже Демон Шторма в капитанах серьёзно повлиял на меня и моё отношение к миру, к жизни… Да и не только для меня. Раньше Нами, например, в бурю без необходимости нос на палубу не высовывала, а теперь не желала прятаться от непогоды. Когда сам Шторм — часть команды, и, более того, капитан, волей-неволей привыкаешь к нему и более того, его начинает не хватать, порой, физически… Но Новый Мир Гранд-Лайна баловал нас неспокойной погодой почти до самого острова, который и был нашей конечной целью — пунктом оговорённой встречи. Необычная то была земля. Скрываясь в густых туманах годами, она сплошняком поросла мхами, лишайниками, болотными растениями и грибами. Чтобы хоть как-то защититься от влаги, висевшей в воздухе, приходилось носить плащи. Насекомых и какой-либо живности в этих условиях не было и в помине. Просто не выживали в такой влажности и недостатке света. В конце концов, и видимость в тумане острова была почти нулевой. Там мы почти мгновенно поняли, что лагерь разбивать бессмысленно: костёр в такой влажности всё равно было не развести — древесина отсыревала в считанные минуты, палатка тоже промокла бы сразу, а значит не смогла бы защищать более от тумана. То есть и готовить пищу и спать всё равно пришлось бы на Санни — который тоже пришлось от влаги прикрыть парусиной парашюта — вот и не было смысла заморачиваться с лагерем. И так же похоже решили и другие, что показал быстрый осмотр острова. Пираты нового альянса рады были, что зачинщики мероприятия, не задерживаясь, прибыли на остров. Мы были им интересны так же, как когда-то были интересны новообразованному тогда флоту Соломенной Шляпы. Но в отличие от последнего, эти пираты относились к нам с настороженностью. Не лезли, даже не решаясь спросить, где носило нашего капитана. Мы не обращали на это никакого внимания, с энтузиазмом изучая остров, валяясь на мягких подушках мха или устраивая вечеринки на Санни…. Каждый раз, когда прибывал кто-то из друзей бывшего флота или старых союзников. А пираты не любили быть в стороне от веселья, особенно такого заразительного, как наше. И волей-неволей, а ещё при необходимости кооперироваться с другими союзниками, они подтягивались к нам. И пока народу было ещё мало на острове, мы всё-таки успели и пообщаться с незнакомыми командами, и найти общий язык, а с кем-то даже подружиться… Но народ всё прибывал и прибывал, корабли заполняли акваторию острова, хотя из-за тумана этого было и не видно. И веселье сменялось нетерпеливым, напряжённым ожиданием. Давно знакомые пираты сбивались в кучи, «лагеря», пытаясь коротать время в обсуждениях прошлого, настоящего и будущего. И хотя мы оставались в центре внимания, всё равно ощущали, что между нами — то есть мугиварами и нашим же бывшим флотом — и остальными пиратами альянса, словно существовала невидимая стена или бездонная пропасть, которая разделяла нас. Ведь мы были «пиратами Короля», которого хорошо знали, который нас хорошо знал, и это выделяло нас из общей массы. За этой невидимой пропастью оказались даже некоторые команды флотов Эйса, Шанкса и революции. Осознавать это было… неприятно отчего-то. Мы игнорировали это чувство как могли и не пытались разбить стену отчуждения. Понимали: её мог сломать только сам король, который должен был прибыть лишь в последний день. Но однажды прибыл Шанкс. И вот так уж вышло, что он был интересен нам, мы были интересны ему. А если учесть, что он был самым опытным Йонко из всех Йонко, состоявших в альянсе, то становилось понятно, почему он быстро сосредоточил внимание на себе — и наше в том числе. Собственно, вокруг наших команд, несмотря на влажность, пираты и собирались, чтобы послушать байки, которые травил Шанкс и его люди о маленьком Луффи. Впрочем, действительно ценной информацией, словно по какой-то договорённости, они, как и мы, не делились, что разочаровывало многих. А когда прибыли и братья Луффи, Эйс и Сабо, эти посиделки, несмотря на туман, окончательно стали почти семейными, на время отвлекая от напряжённого ожидания. Мы потихоньку готовились к делу, обсуждали какие-то нюансы, уточняли договорённости, но всё это отошло на второй план, потому что пираты погрузились в привычную для всех в таких ситуациях… болтовню. То ли с целью познакомиться и понять, с кем же имели дело, то ли просто, чтобы занять время. Но никто не желал сидеть отдельными группками, состоящими только из знакомых, когда рядом веселятся огромные сборища пиратов. Тем более что Демон Пекла не только развёл, но и легко поддерживал большой по площади, но невысокий пламенем костёр, у которого так приятно было посидеть и посохнуть. Тёплый воздух вообще ощутимо менял климат в его центре, и этого даже опасались поначалу, но корабли в акватории и сам костёр всё ещё скрывали многослойные туманы, которые, как казалось, стали только гуще. Или так казалось, потому что мы сидели в сухости у костра? И впервые, наверное, за всё путешествие, я не травил своих баек, не рассказывал историй, которые придумал сам. Что-то останавливало. То ли настороженность, то ли ещё что, но мне вдруг пришла в голову мысль: мои выдумки могли отразиться на репутации команды и капитана. А это могло вызвать проблемы. Например, отсутствие доверия или несерьёзное отношение к нам. Не хотелось этого, потому я просто пел песни своего сочинения, когда меня готовы были слушать… Правда большую часть времени я, как морская губка, впитывал в себя всю информацию, которую только мог услышать, будь то устройство диковинных кораблей или байки, рассказы о дальних островах. И как-то мне внезапно пришла в голову мысль, что я вполне мог бы написать книгу, если не о приключениях команды, то о чудесах пяти океанов — шести, если учесть Олл-Блю — и их легендах. Не зря же я так любил сочинять и слушать истории… Потому я и слушал, пока пираты со всего мира, лениво готовясь к бою, праздно общались друг с другом. Потрепаться любили все: и старые, более опытные, и молодые, вышедшие в своё первое плавание. И они, то есть все мы, были просто кладезю удивительных историй! Правда, всё же в основном предпочитали перемывать косточки друг другу. И чем загадочнее или известнее была личность пирата, тем больше о ней любили рассуждать, предполагая порой совершеннейшую нелепицу. Так, например, я услышал однажды от одного скептика в отношении существования расы Демонов, что мать нашего капитана-то, оказывается, сам Морской Дьявол. Кто-то из его слушателей смеялся в голос, как я, но, а кто-то и задумался всерьёз… И да, конечно же, чаще всего мыли косточки именно ЕМУ. Не просто же так все разговоры так или иначе рано или поздно скатывались к обсуждению личности того, кто и собрал стольких совершенно разных, но в чём-то схожих людей, вместе. То незнакомые с Луффи лично пираты спрашивали о чём-то, то кто-то из нас вспоминал что-то забавное, то просто в воздухе повисал пока невысказанный вопрос о том, где он… Всё же только команда знала о дате его появления. И хотя нас спрашивали, не раз — нам удавалось открутиться и внимание снова возвращалось к Шанксу или к Эйсу с Сабо. А от недостатка информации и начинали выдумывать небылицы. Марко как-то раз это прокомментировал. Объяснил, почему люди выдумывали что-то невероятное. По его словам, так проще было скрыть свой стыд или неудачливость, ведь немногим пиратам удавалось к двадцати годам так прославиться, а уж стать Йонко, и тем более королём всех пиратов — вообще никому. Вот его историю и мистифицировали. Дьявол или Боги, а может сама судьба, мол, но кто-то ему помог. Потому что вроде как без их помощи добиться того, чего добился наш кэп было в принципе невозможно. Чтож, он был прав, как я думал. Потому что сила-то, совсем не человеческая, у Луффи имелась. Хотя не благодаря ей он прославился, а благодаря воле и бесстрашию, которые толкали его порой на безумные авантюры. И благодаря им же, он и мы вместе с ним почти всегда из любых испытаний, свалившихся на нас в приключениях, выходили победителями… Впрочем, не только это сделало из капитана короля… Эйс однажды спросил, почему Шанкс отдал шляпу его отца, Роджера, именно Луффи. В тот момент у кострища собралось много пиратов, но разговоров громких не было. И достаточно тихий вопрос Огненного Кулака услышали многие, естественно. Рыжеволосый Йонко в гробовой тишине уставился взглядом куда-то в пустоту и долго молчал, так, что многие уже успели перестать ждать от него ответа, но он всё же заговорил тихо: — Он грезил морем, — произнёс Шанкс просто, таким голосом, словно это поясняло всё, словно лишь один Луффи мечтал о море. Пираты фыркали и перешёптывались, неудовлетворённые. И действительно, хотелось пояснений. Шанкс это видел, и отчего-то всё же решил ответить более развёрнуто: — По-настоящему грезил. Не приключениями, не сокровищами, не открытиями и знаниями далёких земель, как другие дети или моряки. Нет. Не-е-ет, — протянул он, качая головой, кажется своим мыслям, а не ловившим каждое его слово пиратам. — Луффи грезил самим морем, мощью суровой стихии, покрывающей большую часть нашего мира, грезил свободой, которую она дарила. Остальное было для него лишь бонусом. — Он тряхнул головой, словно отвечая самому себе, и не смотрел ни на кого, вспоминая, что же его привлекло в нашем капитане. И говорил с лёгкой улыбкой: — Он всегда был непоседлив. Но мог часами сидеть на берегу и просто молча смотреть в морскую даль. Да и характером, волей он был силён уже тогда, напоминая мне нрав Гранд-Лайн. Капризный, эгоистичный, свободолюбивый, непокорный… На берегу ему было скучно, не для жизни на суше он был рождён, — Шанкс хмыкнул, — не для неё. И вряд ли на суше его можно было удержать. Этим он, честно говоря, чуть не убедил меня и мою команду взять его с собой в плавание, совсем мальчишкой — а он очень просился. — И команда Рыжеволосого тоже улыбалась, глядя на своего капитана и тоже вспоминая. — Я был удивлён, что с его-то терпением, он отправился в море не раньше семнадцати лет… — Обещание, — влез Эйс, поясняя. — Мы с Луффи и Сабо давали друг другу обещание, что отправимся в море только когда нам исполнится по семнадцать лет. — Вот как? — удивлённо переспросил Шанкс, но… тут же кивнул: — Это всё объясняет. Только обещаниями его и можно было сдерживать. — Все, кто знал Луффи хоть немного — громко усмехнулись, выражая согласие и понимающе переглядываясь. — Мы многих повидали людей, мечтавших выйти в море, но таких как Луффи не встречали. Даже Роджер ценил прежде всего приключения или возможность свершить то, что никто не свершал. То, как Луффи страждуще смотрел в океанскую даль… Это поразило меня. — Да и было что-то в его взгляде такое, от чего бывалых пиратов в дрожь бросало, — кивнул, поддакнув капитану, отец. — Особенно когда он давал те самые обещания. Не приходилось сомневаться, что этот мальчишка их исполнит. — Это наверняка были отголоски непробуждённой Королевской Воли, — предположил Бен. Шанкс кивнул своим накама и снова повернулся к Эйсу: — Он, мальчишка, что так сильно грезил морем, поклялся, что станет Королём Пиратов. И я ему поверил. Не мог не поверить — это до сих пор кажется невозможным. Так кому отдавать любимую шляпу Короля Пиратов, если не будущему Королю? — лукаво спросил он. — Драгон-сан рассказывал, что Луффи и родился в море… — ввернул Сабо. А я слушал и понимал, что вот так и рождались легенды. Нет, не в море. А в полумистических историях, которые рассказывались чуть ли не шёпотом в полутьме у костров, истории, наполненные воспоминаниями и эмоциями людей. Они передавались из уст в уста, приукрашивались совсем немного, но так, что это создавало впечатление о героях, которые были особенными с самого рождения, а потому отличались от обычных людей, которым никогда не достичь такой славы. И это было не то же самое, что придумывать историю с самого начала, как делал я. Луффи на наших глазах становился настоящей легендой, но иронично было то, что он действительно был особенным и действительно… не являлся человеком. И как же приятно было осознавать себя частью этой легенды! Накама Короля Пиратов, соратники, приближённые, друзья… Мы прошли с ним путь к славе, сражались с ним плечом к плечу, спиной к спине. Мы не были важной, но безликой массой, окружающей легендарную личность. Мы и наши жизни тоже обрастали слухами и байками, подробностями известных фактов, которые делали особенными и нас… Я слышал это, когда проходил мимо скоплений пиратов. Слышал наши имена, обсуждение наших личных, а не командных побед. Слышал, например, что я уже превзошёл отца в искусстве стрельбы… Не было такого, конечно. И утверждать, не проверив, не стоило. Но слух почему-то всё равно заставлял улыбаться и… всерьёз задуматься о том, чтобы устроить с отцом соревнование. Жаль, местность была для этого не подходящей, да и времени уже не оставалось: до назначенного дня оставалось несколько суток. И с пониманием этого, пираты снова начинали нервничать. Их заботило не столь будущее предприятие, сколько отсутствие его инициатора. Отсутствие Луффи. Вопросы нам задавали всё более требовательные, обсуждения того, где мог пропадать капитан становились всё громче, наглее. Всё чаще слышались сомнение. Помимо тумана на острове снова повисло напряжение, но на этот раз оно готово было прорваться и вылиться непонятно во что. Старшие и более опытные члены команды хмуро посматривали на союзников, но сделать с этим ничего не могли, потому что даже братья Луффи, и те, начали волноваться. О планах своих ведь кэп и им не сказал ни слова, и Робин на этот счёт даже заметила, что капитана нашего ждёт очередная взбучка от Эйса и Сабо, за молчание. Спокойными в такой ситуации оставались только Шанкс, его приближённые, те самые, которые знали Луффи с его детства и… Зоро с Санджи, которые на удивление единодушно пожимали плечами, мол, кэп не мог не знать, что так будет, а значит и риск считал допустимым. Глядя на них, успокаивался и я. Когда Джеймс Наварро с присущей ему прямотой, потребовал ответа у нас о том, где же находится наш капитан — до назначенного дня оставались сутки и собрались уже все, кроме него — на нас массово насели. Мол, теперь мы не имели права скрывать, потому что альянс не мог начать действовать без такого сильного бойца и вообще без лидера и зачинщика в одном лице. И были они в чём-то правы, но… но ответить мы по-прежнему не могли. Спас нас от этого снова Шанкс. Он как-то хмыкнул особенно громко, привлекая к себе внимание, и предположил так, будто догадывался об этом с того момента, как обнаружил на острове нашу команду без капитана: — Полагаю, Луффи не устоял перед искушением пробраться на Совет Королей, верно? — и подмигнул нам, мол, всё нормально, можете не скрывать. — Он решил попытаться отговорить часть королей от спонсирования войны с нами, — вздохнув, ответил за команду Зоро на правах Старпома. Он смотрел в глаза Шанксу, прищурившись, и не моргал. Рыжеволосый ухмыльнулся шире: — Отличная идея! А главное, появление Короля Пиратов в сердце Мирового Правительства здорово деморализует совет. Пира-ат… — со вкусом протянул он и расхохотался, весело так, гулко. Союзники не были так веселы. Получив, наконец, ответ, они напряжённо обдумывали информацию, кажется, пытаясь просчитать риски или снова переоценивая Луффи. Немногие из них сразу смогли решить нравятся ли им действия… Короля или нет. Но хорошо обдумать это и что-то для себя решить пиратам не дал сам Луффи, объявившись на следующий день в нашем штабе, да не один, а с королями. С шокированными, ошеломлёнными королями, кажется, совсем не ожидавшими попасть вместо плена на не совсем обычный остров, полный жизнерадостных пиратов и рыболюдей. Я видел это сам, по их лицам, ведь в ожидании капитана, тот самый день мы провели на двух островах: на туманном и в нашем штабе в Новом Мире, постоянно нетерпеливо используя порталы. Короли хоть и отчего-то поверили в убедительные речи Луффи, но явно ожидали подвоха. И были сильно удивлены, что его не было. И хорошо, что после признания о том, где находился наш капитан, мы командой и всем бывшим флотом подумали о возможных последствиях пребывания Луффи на Совете Королей и успели подготовить и то, что просил сам кэп, и то, о чём он забыл. Хотя кое-что мы сделали ещё по пути к туманному острову, например, договорились с кланом Багги и некоторыми союзными торговцами о доставке королей по домам. Все они удивительно быстро согласились выполнить просьбу Луффи и нас, так что проблем с этим не возникло. И… оно стоило того, чтобы видеть лица глав государств, которых мало того, что вытащили из сердца Мирового Правительства, так ещё и обеспечили их возвращение домой, ничего не требуя взамен, даже каких-то обещаний или гарантий. И всё это… пираты. Пираты… Король которых выглядел, вернувшись с совета, каким-то… морально измотанным или даже измождённым, но в то же время решимостью он чуть ли не пылал. Это было видно по взгляду, по выражению лица, по сжимаемым то и дело в кулак пальцам, но, главное, по прямой, напряжённой спине. Во время отплытия с Острова Рассвета нас провожал словно бы совсем другой человек. Нет, он был полон решимости и тогда, но тогда его не душила жажда действий и спина его была расслаблена. А сейчас… ему явно не терпелось. Впрочем, как и нам. Вступая на сырую, мягкую подушку из мха туманного острова, он выглядел как командующий не просто кораблём или флотом, а чем-то большим. И что-то было в нём такое, что складывалось впечатление, будто даже если новый альянс откажется идти за ним, следовать его планам — он всё равно войну начнёт и будет сражаться, просто один, имея за спиной только нас. В отличие от меня, да и не только от меня, будущее Луффи совсем не пугало. Тут в пору было думать, что это будущее было напугано нашим капитаном. А пираты, уже услышав довольные от долгожданной встречи возгласы нашей команды, поняли, что Луффи на острове, и подходили к месту швартовки Санни или подтягивались к костру Эйса. Все понимали, что вот он, вместе с нашим капитаном, настал момент истины. Все были готовы, все ждали. Ждали только его. Он не церемонился, не терял время на приветствия. Только игнорируя вопросы о Совете Королей, пояснил какие-то детали предстоящей затеи интересующимся, выслушал то ли новости, то ли доклады капитанов, и спросил о готовности, хотя в этом вопросе явно не было нужды. А получив подтверждение, взглянул на других Йонко и на Сабо, как на командующего флотом революции в составе альянсе. И Шанкс, и братья кивнули ему, мол, тянуть нет смысла, командуй. И Луффи скомандовал. Над островом в тот же миг разнёсся многоголосый ликующий вопль: ждать надоело даже тем, кто прибыл незадолго до капитана. И пираты зашевелились, ринувшись к кораблям. Костёр тут же был затушен, его следы тщательно уничтожены: скрыты срезанным мхом. Кто-то экстренно занимался погрузкой или готовил суда к выходу в море, но все, все торопились. И мандраж нетерпения захватывал разумы, потому что мы вступали в войну и более того, начинали её. И что бы нас не ожидало в будущем, это время люди будут помнить долго… Хотя, если мы проиграем, Мировое Правительство сделает всё, чтобы о нас поскорее забыли. Да, не удивился бы, если бы в будущем наше время назвали вторым пропавшим столетием. Несколько часов спустя от туманного острова отделилось немалое туманное облако, полностью скрывая из виду десятки кораблей. И двигалось оно в направлении Нового Маринфорда, куда должно было подойти к ночи. Эти часы были нервными, решающими. Разом вспомнились, обостряясь, все сомнения в будущем, которое пугало неизвестностью как никогда ранее. Наш план был построен на слишком многих переменных. Его разработка принадлежала в основном Луффи, а он любил надеяться на что-то, чего могло и не случиться. Так, если всё пойдёт по плану, мы должны были обойтись без жертв со всех сторон, но… Но, а что, если всё пойдёт не так? Капитан, стоя за штурвалом вёл корабль, практически как флагман — впереди всех — уверенно. Он управлял и туманом, насколько мог, создавая плотную завесу, скрывающую нас не только от глаз, но и от приборов наблюдений. И спина его была всё ещё прямой. За ней идти в будущее было не страшно… И в тоже время, зная его натуру, страшно втройне. Меня не держали ноги. Я не знал, чем занять руки. Мне было не по себе от того, что нам предстояло свершить — дерзость, подобных которой не знала история. И хотя дел на Санни хватало, я слонялся по кораблю бесцельно. Словно в поисках места или человека, которые могли успокоить мои эмоции. И казалось, такая нервозность мучила только меня, потому что друзья, кажется, уже ни о чём не думали. Мысли не снедали их, что не прибавляло спокойствия. И я метался по кораблю, пока ноги сами не принесли меня к штурвалу и Луффи… Он был не один. Рядом с ним сидел Зоро. Кажется, они о чём-то разговаривали, о чём-то не предназначенном для ушей команды. Такое случалось нередко вообще-то, и команда хоть и любопытствовала, но предпочитала не лезть в их дела. Просто уважали мы личные тайны, зная, что рано или поздно они перестанут быть таковыми. Но пока капитан и его старпом понижали голос, что-то тихо обсуждая — никто не смел лезть. И это было почти привычно с тех пор, как Луффи признал, что он — демон. Но всё же… в этот раз что-то было не так. Какая-то напряжённость была в них. В первый момент, осознав это, я даже выдохнул с облегчением от мысли, что не мне одному неспокойно. Но потом пришла на смену другая мысль о том, что напряжены были как раз те, кого никогда не волновала неизвестность, те, кто никогда не сомневался перед боем. И мне вдруг стало совсем дурно. Я смотрел на них, затаив дыхание и отчаянно пытался услышать разговор просто потому, что надеялся: от этого знания мне станет легче. О чём они говорили так резковато отвечая друг другу, с большими паузами между репликами, словно… споря? Что обсуждали, глядя друг другу в глаза, чуть не метая молнии взглядами, от которых воздух вокруг них казался, несмотря на туман, наэлектризованным? Я ощущал это почти физически, ведь шерсть на руках от этого вставала дыбом и панические мурашки ползли по спине. Сознание отрицало то, что видело. Потому что так не должно было быть. Да, бывало, Луффи с Зоро спорили и разговаривали на повышенных тонах. Да, бывало даже искры между ними сверкали, которые, казалось, вот-вот вспыхнут пламенем драки. И всё же они быстро сворачивали все свои очень редкие разногласия. И также быстро потом их решали. Зоро и был Первым Помощником Луффи не потому, что был сильнейшим после капитана, а потому что лучше всех его понимал, знал, что тот от самого Ророноа и от всей команды может ждать. А Луффи знал, как мыслил Зоро. Они были очень, слишком похожи. А в том, в чём похожи не были — дополняли друг друга. Идеальная команда, братья, не по крови, но по духу… И тут я видел что-то, чего прежде ещё не видел и помыслить о чём не мог. Я не знал этого наверняка, но… просто чуял. Сомнения, страхи и без того копошащиеся в моём сознании, заиграли с новой силой, от которой я трясся как флаг на сильном ветру. Разговор, о чём бы он ни был, хотелось остановить, прекратить эту… ссору? Так обычно поступала Нами, желая вмешаться тогда, когда этого делать не стоило. Но в тот момент она была в библиотеке Робин, где ещё раз изучала известный план зданий Маринфорда. Да никого на палубе не было, кроме нас троих. То ли не желали быть свидетелями этой сцены, то ли не знали о ней. А в этот раз я чувствовал, что их нужно остановить, их, поглощённых друг другом и темой обсуждения так, что они даже не обратили внимания на моё присутствие! В другой момент я, пожалуй, сбежал бы. Но что-то толкало меня на совсем другое действие, и я, несмотря на страх, сделал несколько шагов к накама, чтобы… тут же быть оглушённым двумя — двумя! — Королевскими Волями. Нет, вреда они мне не причиняли. Но… они боролись между собой в небольшом радиусе и не в полную силу, будто высвобожденные неосознанно. Но от самого их ощущения у меня сердце ушло в пятки. Я похолодел весь, чувствуя, как взмок под плащом, не от тумана, от осознания что эти двое, лучшие друзья, капитан и его старпом применяли Королевские Воли друг на друге. О чём же, чёрт их дери, они спорили?! Однако моё вторжение не осталось не замеченным. Они обернулись на меня одновременно, обожгли взглядом, недовольные тем, что им помешали, тем, что не заметили меня раньше. И по лицам их легко читалось, что они оба гадали в тот момент о том, как много я слышал. — Луффи… — сиплым от эмоций голосом окликнул я, делая ещё шаг на дрожащих ногах и чуть не падая. Зоро прикрыл глаза, вздохнул тяжело, поднимаясь на ноги, и бросил что-то вроде: «Договорим потом» — после чего ушёл в неизвестном направлении. Луффи сделал глубокий вдох, выдохнул, повторил, словно успокаиваясь. Его лицо в тот момент приобретало нормальное, спокойное выражение — до этого черты лица были заострёнными, хищными, с явным проявлением его природы. — Что ты хотел, Усопп? — спросил он нейтральными безэмоциональным тоном, явно пытаясь скрыть какие-то чувства. — Вы напугали… — честно сознался я. Луффи замер, как показалось, с подозрением глянув на меня. Но почти тут же вздохнул тяжело снова. — Ничего. Немного не сошлись во мнениях, возможно, «перегнув палку». Сейчас остынем — разберёмся. Не впервые, — ответил он, поясняя. Я хотел было возразить, но правда была в том, что я не знал, впервые или нет они спорили так. В конце концов, возможности ускользнуть из-под взоров команды у них — как и у каждого из нас — было немало. Да и те же амулеты связи позволяли говорить так, чтоб об этом никто не знал. И всё же… А Луффи заметил мои сомнения и, кажется, изо всех сил желал их развеять, просто беспокоясь за меня, а не за то, что я мог подумать. — Усопп, этот разговор зрел давно, — заявил он серьёзно. — Сейчас он немного не ко времени, но было бы хуже, если бы мы оба тянули дольше. Он не касается нашей атаки на Маринфорд, если тебя это беспокоит… — А войны? — напряжённо спросил я. — Ты… боишься, — не спрашивал, констатировал Луффи вместо ответа, шумно вдыхая влажный воздух: принюхивался, будто страхом я пах. — Но боишься не так, как раньше. Чего ты боишься? Будущего? Меня? Или будущего, в которое тащу вас я? — читал мысли он! Или… догадывался? — Ты вроде для себя всё решил, как и любой из нас, разве не так? Я поёжился. Не по себе было от того, что меня так легко было «прочитать». И хорошо, что занимался этим капитан, а не кто-то. Сам он был на редкость серьёзен. Ни тени беззаботности. И всё его внимание было обращено на меня, как казалось. Возможно от этого я и выдохнул отчего-то робко: — А ты совсем не боишься? Луффи некоторое время молчал, прежде чем медленно заговорить: — Помнишь, что я сказал при первой нашей встрече? — риторически спросил он. Я помнил, конечно же. Потому что в тот миг впервые в жизни увидел настоящего пирата. И образ диковатого улыбчивого парня не портил то впечатление, потому что было в его словах что-то по-настоящему опасное, то, что я и любил в историях о пиратах. И Луффи любил те слова повторять: — Человек, взявший в руки оружие, должен быть готов не убить, а быть убитым. Да, я был согласен, но… но на вопрос он мне не ответил. Это нервировало, потому что возникало ощущение, что он что-то утаивает, юлит… — Война мало похожа на то, о чём мечтал каждый из нас, — напряжённо заметил я, напоминая, что мы мечтали не об этом. Кэп горько усмехнулся, отвечая вопросом: — Считаешь, лучше бы мы тихо достигли Рафтеля, исполняя мечты, но игнорируя, что пиратство, то, чем живём мы, чем жили наши отцы, уничтожают? — Я молчал. Мы оба знали ответ на этот вопрос. И хотя он успокаивал с одной стороны, с другой… — Ты ведь знаешь, что я об этом думаю, — заметил Луффи, не глядя на меня, а немного, на несколько градусов, корректируя курс Санни. — Жизнь подбрасывает нам приключения, испытания, преграды. Так кем мы будем, если станем их избегать? — Кем угодно, только не пиратами, не храбрыми воинами моря, — вертелся у меня в голове ответ, но Луффи не закончил: — Думаешь, мы достигли бы того, чего достигли, если бы «бегали» от жизни? Не достигли бы. И прославились-то благодаря дерзости, смелости… Никто бы нас не знал, если бы мы не рисковали. Выходило, что Луффи и все мы действительно не могли поступить иначе, кроме как выбрать тяжёлый путь на войну. Выходило, что прыгнуть — как когда-то в бездну — в пугающую неизвестность будущего, полного боёв на выживание — было единственно верным решением. И это действительно было отчасти привычно для нас. Разве что планка всё время повышалась, добавляя масштаба, риска, ответственности за последствия наших действий и за тех, кто прыгнет в бездну с нами. И я вдруг понял, что войны-то Луффи и не хотел. Действительно не хотел, как и говорил. Он же отрицал её, когда Кайдо предупреждал. Но потом… что-то заставило его задуматься и согласиться с выводами побеждённого противника. В конце концов, хотел бы он войны — разве отправился бы на совет, пытаясь спасти не столь уж многих? Выход из Совета Королей всего нескольких глав государств не слишком-то сильно могло повлиять на ход войны. И всё же кэп рискнул, потратив время и возможности. Но он был демоном, демоном! Эта мысль всё никак не оставляла. Я помнил, что он сам рассказывал о предках, и это заставляло меня сомневаться… снова. Не в капитане, не в его словах, а лишь в том, что он мог и сам себя обманывать — теперь я понял это. — Ты правда не хочешь войны? — серьёзно спросил я, сглатывая колючий комок в горле, вызванный столь редкой беседой по душам и… откровенностью, прямотой собственного вопроса. Луффи снова усмехнулся, на этот раз жёстко: — Я солгу, если скажу, что не хочу её. — И был он в тот момент демоном. Властным не по-человечески. Но… это быстро в нём исчезло, словно подавленное: — Мне не изменить свою природу, — покачал он головой, вздыхая: — Я могу лишь научиться её контролировать. И всё же… да, я предпочёл бы обойтись без войны, если бы видел иной путь… — будто бы не мне, а… миру? ответил кэп. И я выпалил несдержанно то, что так беспокоило, то, что вызывало сомнения: — А может, ты просто предпочёл его не видеть? Ты ведь демон! — Может и так, — снова кивнул он, без тени сожалений. Спокойно, игнорируя мой запал, мои… претензии, сомнения страхи — я сам не знал, чем это было. — Я тоже об этом думал. Но ни к чему не пришёл. Звучало правдиво. Почему тогда я всё ещё…? — Луффи, скажи честно, мы действительно можем тебе верить? — пошёл я ва-банк, спрашивая прямо. Мне казалось, засомневайся он, промедли с ответом хоть на долю секунды — и я пойму, что лжёт, потому что задумался, как лучше ответить, потому что и сам засомневался в собственной честности. Задавая вопрос, этого я и ждал, напряжённо, готовый к тому, что мой мир вот-вот рухнет и дальше я буду следовать уже за демоном, а не за другом-капитаном. Но… он ответил сразу, не колеблясь ни на миг. — Да, — сказал он твёрдо, заглядывая в глаза. Я ждал «но» или каки-то оговорок, вроде: «пока вы со мной», но их не последовало. Кэп отчего-то был уверен, хотя на моей памяти он не единожды сомневался в самом себе как раз из-за своей природы. И всё же с тех пор в нём немало изменилось… Стоило мне услышать ответ — я выдохнул, почти физически ощущая, как с меня свалился груз… сомнений? Стало легко, как давно не было. Потому что я знал, Луффи можно было верить, всегда, когда его спрашивали прямо, а он отвечал односложно и глядя в глаза. — Это всё, что я хотел услышать, — снова выдохнул я, разворачиваясь, чтобы уйти и успокоить бурю чувств в душе и мысли до начала атаки. Даже успел сделать несколько шагов, но в спину мне донеслось: — Ты всё ещё пахнешь страхом… Я обернулся и искренне улыбнулся широко-широко, как умели улыбаться только в нашей команде, как мне казалось, после чего ответил: — Теперь я с ним справлюсь. И уходя, мог покляться, что Луффи тоже улыбался. А несколько часов спустя начало смеркаться. Не то, чтобы это было сильно заметно в тумане. Солнца ведь мы не видели, но стало быстро темнеть — это точно. Это было знаком для всех: мы были близко к конечной цели пути. Мы всей командой снова собрались на палубе, чтобы видеть, как Луффи настраивает Ден-Ден-Муши рации, подключая её к белой улитке, не позволявшей перехватывать разговоры. Он хотел произнести несколько напутственных слов перед боем, ведь такие же Ден-Ден-Муши рации стояли — или, по крайней мере, должны были стоять — в тот момент перед всеми капитанами альянса, перед командами. Когда улитка открыла глаза, сообщая тем самым, что готова, капитан заговорил, без предисловий заговорил: — Я хочу напомнить, что не дозорные наши враги. Не они, — с грустью в голосе произнёс он тихо. — Да, в битвах с ними мы многих потеряли, но и они и сами потеряли не меньше. Равноценно? Может быть. Но по праву в этом мире могут считать себя свободными не дозорные, а мы, пираты, — выделил он с гордостью. — Они нас убивают в основном по приказу, ведь вряд ли можно считать осознанным и добровольным тот выбор, который совершён из предрассудков и заблуждений, внушённых кем-то вышестоящим. — Луффи выдохнул. В ответ не раздавалось ни звука. Даже непонятно было, слушал ли кто. Но, быть может, это было и не важно. — Им есть за что ненавидеть тех, кто называет себя пиратами, — продолжил Луффи, напоминая, что чёрный флаг ненавидели и боялись из-за нас же, наших предшественников и бандитов, которые грабили и убивали под нашим флагом, и отчасти мы сами были в этом виноваты. — А нам, нам есть за что ненавидеть их? Не как руку правосудия, а как каждого взятого по отдельности человека, когда-то по каким-то причинам вступившего в ряды дозорных? — спрашивал кэп риторически. — Большинство из них мы даже не знаем, как и они не знают нас. Но это они нас боятся. Они! — воскликнул Луффи, хитро заканчивая свою небольшую речь: — И пусть боятся, но не нашей силы или жестокости, а нашего… милосердия и благородства, столь неожиданных и постыдных для них. И больше он не произнёс ни слова, в то время как из рации доносились команды приготовиться к бою. Стремительно темнеющие сумерки становились непроглядно тёмной ночью. Волны тихо шелестели о борта множества кораблей. Свет прожекторов крепости Нового Маринфорда и площади перед ним, надёжно скрывали туман и непонятная, незнакомая тьма, исходившая от одного удивительного демона. Накама сжимали в руках оружие, а я улыбался: к бою, к войне, к будущему теперь я был готов…

***