Демоны Луффи

***

— Наконец-то, — с невыразимым облегчением выдохнул я, когда Педро перенёс из штаба капитана, прямо мне под нос. Дело было на камбузе. Мы как раз обедали, так что были в сборе всей командой, вздыхая, что скучно, что не знаем, как угомонить напряжённых пиратов, нервничавших от отсутствия лидера … Нет, вообще-то на острове было всё хорошо. Даже слишком… не считая нескольких инцидентов. Пираты привыкали друг к другу, пытались поладить и действовать сообща — этому способствовала слаженность нашего бывшего флота и флотов Эйса и Шанкса. Страсти вокруг ухода Зоро стихали. О нём даже не судачили больше почти, разве что упоминая, когда рассуждали о нашей преданности. Всё было хорошо. Только Луффи влиял на умы и сердца гораздо сильнее, чем могли предположить мы — с его уходом «пусто» стало не только нам. И… это было даже смешно: в Маринфорде находились десятки тысяч пиратов, огромная толпища, способная населить целый остров, создать огромную страну, а пусто было от нехватки всего одного из нас. Мы наблюдали за людьми, усмехались по-доброму, потому что знали по себе: Луффи и правда умел к себе привязывать и заполнять собою, своими идеями, мыслями, просто присутствием всё мало-мальски свободное пространство и время. И без него всё как-то было не так. Неприкаянность, неспособность сосредоточиться, нервозность, потерянность — типичные симптомы отсутствия Луффи. Возможно, потому, что он был шумным. И когда это становилось привычным — без него начинало казаться, что чего-то не хватает. Но не это стало причиной царящего в форте напряжения: просто пираты не любили ждать. А когда лидера нет и будущее пугает затишьем и неизвестностью, начинаются предрассудки и суеверия. «А что, если завтра нападёт дозор? Почему нет никаких вестей от сильнейших? Почему команда лидера молчит? Не к добру эта тишина и солнце в мареве над головой… Почему мы сидим здесь и чего-то ждём?» Томительное, тревожное ожидание нервировало всех. День за днём это скапливалось в общее напряжение. И тут не то что мы, тут и Шанкс ничего не мог поделать. Хотя он не очень-то пытался, кажется, не желая распространять собственный авторитет среди пиратов, когда их почти покорил любимый племянник. А у пиратов же как? Если есть напряжение в массах — рано или поздно оно выплеснется, и это будет подобно взрыву. Наше, командное, спокойствие, конечно, немного сдерживало пыл, но надолго этого бы не хватило — мы были всего лишь накама лидера, который являл собой единоличное сосредоточение власти. А значит, угомонить людей могла только его воля. На фоне этого даже как-то потерялся страх перед ним. Вроде бы, не могли же люди забыть ту силу демона, которую ощутили на себе? Оказалось, могли, если только этой демонстрации силы и ждали. И стоило разок придавить, как в Луффи рискнули… поверить? Признать его право на командование и влияние на самих себя? Ну и, конечно, переложить ответственность за собственные шкуры на чужие плечи, присыпав сверху надеждами, которые придётся тащить не только Луффи, но и нам, как его накама — это как раз было в духе братии чёрного флага. Пираты пока об этом помалкивали, но по оговоркам мы знали: они уже хотели, чтобы тот, кто посмел назвать себя их королём, занимался только их проблемами. И они были злы от того, что король где-то шляется: он ведь не объяснил ни куда, ни зачем отправился, а мутное «на разведку» людям хоть и было понятно, но всё же… У людей всегда был плох правитель, который находил дела приоритетнее, чем мелочные проблемы подданных. В общем, всё было хорошо, но обстановка на острове подразумевала новые задачки для капитана, которые только увеличивались с каждым днём его отсутствия. А мы с этим ничерта не могли сделать, как бы ни пытались… Что, конечно, не внушало оптимизма. И вот совпадение или нет, но капитан будто знал об этом. Он вернулся, да, и пустота тут же исчезла. Но… мне хватило одного его взгляда, тяжёлого, предупреждавшего о чём-то, чтобы понять: хороших новостей можно не ждать. Ребята кинулись было к нему, девчонки обнять, парни приветственно похлопать по плечу, например. Но остановились, сели обратно за стол, замолкая. Понимали: грядёт нечто не самое приятное, а передышка вот-вот кончится, если не уже… Слишком серьёзен, сосредоточен, решителен он был. Выпрямившийся, натянутый, как тетива лука, готового выстрелить. Чуть приподнят подбородок, расслаблены плечи… Таким он был, когда объявлял войну Кайдо и выходил из неё победителем. Таким он был, когда шёл в центр арены, чтобы объединить пиратов в альянс, и когда отстаивал право верить Зоро, и когда поворачивался спиной к… Я передёрнулся, отгоняя не самые приятные воспоминаниях, от которых в дрожь бросало до сих пор. В общем, не удивительно было, что, увидев на лице Луффи ту решимость, которую нормальные люди называли безумием, я, как и, наверное, вся команда, ожидал худшего. На фоне этого его спутникам пришлось напоминать о себе: мы их просто не заметили. Но не могли не обратить внимания, когда Эйс отправился «к своим», а кэп тенями исчез следом: у кого ещё было выяснять в чём дело, если не у тех, кто должен был быть в курсе? Вот Френки и спросил у давно сидевших Момо и Смокера, а также у нервно жавшегося к переборке Стеинлесса. — Что это с Луффи? — Новостей хватает, — пожал плечами Момонга, вздыхая. — Больше хороших, но есть и далеко не самые приятные. Я невольно выдохнул: значит, не всё так плохо, как могло показаться? — Хорошие новости, я так понимаю, связаны с тем, что дозорные у нас в гостях? — лукаво уточнила Робин, с улыбкой и любопытством глядя на Смокера, уже чинно и благопристойно приступившего к предложенному обеду, не обращая на нас никакого внимания — нагло и так по-свойски, что я невольно улыбался, глядя на него. Но после вопроса он поднял взгляд и усмехнулся: — Я тоже рад вас так быстро видеть снова, засранцы. — Он как-то изменился. То, как вёл себя, как реагировал... И вот даже то, как быстро сориентировался в обстановке корабля, по идее, вражеского... Другом команде и в особенности капитану он был давно. Но так свободно прежде всё же не вёл себя с нами. Луффи повлиял? Или что-то произошло? — Стей, — обратился он к товарищу, — расслабься, садись и ешь, вкуснее ты вряд ли что-то пробовал. — Вице-адмирал неохотно умостился за столом под нашими взглядами и взял в руки вилку. — А не слишком ли ты нагл, дозорный? — с вызовом в голосе нахально поинтересовалась Бонита, пряча улыбку и гордость за нашего кока (а мы не оставили без внимания замечание Смокера) за вызовом. — Не пиратам говорить о наглости, тем более не вам, — фыркнув, парировал Смокер невозмутимо. — Ваш капитан без спроса выглотал у меня коллекционный виски, — уведомил он с картинным вздохом, не всерьёз жалуясь, — а я всего лишь делю с вами пищу, которую сами предложили. — Мы захохотали в голос, не выдержали: нравился этот дозорный, так что я отлично понимал, почему и Лу он пришёлся по душе. Мелькнула даже шальная мыслишка, что он отлично вписался бы в команду, но… Но додумать её, а тем более озвучить, мне не дал сам кэп, притащивший Джекки, старпома Эйса. Они вынырнули из тени в углу неожиданно так, что ребята вздрогнули. Но больше всех удивился сам Джек: он выхватил кинжал, наверное готовый защищаться от любого врага, но… опознав нас, расслабился. — Луффи-сан, зачем… — недоумённо поинтересовался он. Кэп усмехнулся невесело, выдохнул чему-то своему, и… вдруг склонил голову перед старпомом Эйса. Я замер, задержал дыхание и уже знал, что вправить мозги Эйсу не удалось. Иначе зачем бы Луффи склонялся в таком глубоком поклоне, извиняющемся? Обещание он дал при нас. Потому при нас решил признать, что не смог его выполнить. И… догадку Лу тут же подтвердил. Это было неожиданно ожидаемо и ожидаемо неожиданно, вызывая странные чувства. От честности капитана я чувствовал уважение, но и сожаления. И думал: какие такие события должны были произойти, что Луффи вынужден был признать поражение?! Он говорил, что оба оказались слишком упрямы, что старший брат не слышал его из-за страхов и сомнений. Сообщил, что единственного, чего им удалось достичь в попытке понять — так это признания друг за другом права иметь собственное мнение. Маловато для того, чтобы Луффи… — Человек, который не верит себе, вряд ли сможет верить другим, — тяжело вздыхал капитан. А Джекки слушал его, закаменев лицом и прикрыв в досаде глаза. И не понять было, разочарован или иного и не ожидал. Луффи уверял, что не сдался, что попыток не оставит, но в этом никто и не сомневался. Только печальный Джек попросил не думать больше об этом. Он, вроде как, знал, что так будет, но поступил нечестно, вынудив дать обещание. И жалел об этом. Нами ворчала тихо что-то о «придурках Д», Энн порывалась за капитана вправить Эйсу мозги кулаками — потому что создавал проблемы Луффи, дозорные напряжённо слушали, а я думал: очередная ответственность тяжёлым грузом на плечах нашего демона. Понимал ли это Эйс? Вряд ли. Но ему на плечи ещё больше давила ответственность за младшего брата… Луффи молчал, задумчиво кусая губы и глядя на Джекки. — Да-а, не ожидал я такого от Эйс-сана, — вздохнул Джимбей сокрушённо и разочарованно. Кэп от его слов дёрнулся и внезапно попросил Джека стать для Огненного Кулака более близким человеком, чем все его братья, включая самого Луффи. Это было… просьбой о помощи, практически. — Вы ведь знаете, он всё предпочитает держать в себе, — с сомнением протянул Джек, не уверенный, что просьба нашего капитана была осуществима. — Знаю, — кивнул Луффи Джеку, — но всё же прошу хотя бы попытаться. Когда-то он напомнил мне, что капитан команде должен верить. Я не смог вернуть ему эту услугу, — и снова он тяжело вздохнул, скривившись, и просил: — Попробуй ты, ему это сейчас очень нужно, плечо лучшего друга для поддержки. — В голосе кэпа тренькнула какая-то нотка. Она настораживала и вызывала подозрение, что Луффи знал это на собственном опыте. Но… наверное, так оно и было. Не зря же он выделял из всех накама Зоро, хотя не любил отдавать кому-то предпочтение. — А я подумаю, как ему ещё можно помочь. Договорились? Джекки слабо улыбнулся и первым протянул руку для рукопожатия. Лу ответил и тут же, без лишних слов, тенями утащил старпома Эйса в тень, видимо, туда, откуда притащил. И вернулся почти сразу на этот раз, не усаживаясь, падая в своё кресло во главе стола. Залпом опрокинул в себя заботливо подставленный под нос чай и просипел: — Вот, что по-настоящему меня выматывает — ощущение, что безвозвратно упустил нечто очень ценное и уже ничего не могу с этим поделать. — Кэп устало потёр переносицу, не скрывал, что беспокойство за брата, а ещё за то, что не исполнил обещание, здорово потрепали ему нервы, да и вообще… угнетали. Ну а отчего ещё под глазами могли залечь тени, и сам он будто бы повзрослел всего за несколько дней? Нет, конечно, у Короля Пиратов, лидера одной из воюющих сторон, поводов постареть было предостаточно. Но я ведь знал его достаточно, чтоб быть уверенным: всё дело в Эйсе. Теперь мы молчали. Я не знал, что сказать, но думал, что понимал его. Сразу вспомнилось, как я смотрел на медленно умиравшего от болезней отца и ничего не мог с этим сделать. Даже со всей своей чёртовой силой Дьявольского Фрукта и познаниями в медицине я мог только поддерживать и смотреть. Наверное, в ситуации с Эйсом Лу испытывал то же самое. — Мы не можем делать выбор за близких нам людей или решать их судьбы, только быть рядом, когда они в этом нуждаются, — твёрдо глядя в глаза сказал я ему, желая поддержать. Лу усмехнулся, прикрывая глаза, улыбнулся, кивнул благодарно, а потом потряс головой, словно пытаясь избавиться от каких-то надоедливых мыслей, и открывал рот, чтобы что-то сказать, но был прерван: — Сначала поешь! — безапелляционно заявил Санджи, поставив тарелку кэпу под нос. Тот так уставился на мясо влюблённым взглядом, даже с какой-то нежностью, будто не видел его несколько лет. И ведь сразу обо всём забыл! Вот только наброситься на него — как обычно — не спешил. На лице отразилась борьба, будто что-то сопротивлялось немедленному набиванию желудка любимым лакомством. Но… в неравном бою победа, конечно же, оказалась за мясом. Я хохотнул, глядя на вгрызавшегося в еду капитана и слушая его восхищённые вздохи и причмокивания. Демоны. Напряжение, скопившееся внутри, отпускало и меня… Сами мы с едой покончили, конечно же, задолго до того, как наелся наш обладатель бездонного желудка. К тому времени даже Обжора Бонни, сыто икая, поглаживала туго набитый живот. Но мы терпеливо ждали — привыкшие были, в отличие от гостей, не отрывавших насмешливо-удивлённые взгляды от нашего лидера. Но вот он наелся, выдохнул, утёр рукой рот, выхлебал остатки чая и, сурово глянув на нас, хотел уж было сказать нам то, что собирался. Но… сделать это ему снова не дали. Теперь уже Стеинлесс, иронично вздёрнувший бровь: — Мугивара, прости, но тебя не смущает, что мы тут? — Он выразительно посмотрел на свои руки, потом так же на Белого Охотника и, в конце концов, обвёл взглядом камбуз и нас. Видимо, хотел сказать, что доверять потенциальному противнику было странно и легкомысленно, но… — А должно? — непонимающе хлопнул глазами кэп, пожимая плечами: — У меня нет ни одной причины не верить Смокки, а сам он, как и мой накама Момонга, верят тебе. Верите же? — на всякий случай уточнил Луффи. Названные фыркнули согласно. — Вот. Этого достаточно, чтобы и я тебе верил. Ещё глупые вопросы? — раздражённо поинтересовался он. Стеинлесс растерялся: — Но твоя команда… — А мы тоже верим Смокеру, Момонге, но, главное, капитану. Так что сиди там тихо и не выступай, коли выпала честь присутствовать на командном совете Мугивар, — проворчала раздражённая Энн, как обычно вместе с Морковкой помогавшая Санджи собрать посуду. Я подавил улыбку: до чего же она была похожа на брата… Стеинлесс, конечно, замолчал и голоса подавать больше не смел под тяжёлыми насмешливыми взглядами команды. И Луффи, понимая, что теперь-то его внимательно слушают, начал обстоятельно рассказывать обо всём важном, что с ними произошло. Начал он, конечно, с Эйса. Но тут подробностей нас лишили: капитан лишь обмолвился, что дело в их крови, в прошлом и в мнительности старшего брата. Ох, чуял я, что это так не кончится несмотря на то, что Портгас обещал больше не мешать. Не теми они оба были существами, которые так просто отступали. По лицу я, кстати, видел, что Эйс пообещал Луффи что-то ещё, что-то, что не оставляло кэпа равнодушным. Но об этом он умолчал почему-то. Усопп, Робин и Джимбей поймали мой взгляд: тоже заметили. Но я качнул головой в отрицание — спрашивать не стоило. Лу продолжил рассказ, переключаясь уже на проблемы Смокера, судя по лицу оного — сильно преуменьшая собственную роль в их решении. Ага, конечно, мы так и поверили, что Белый Охотник сам решился на создание нового дозора, сам договорился с королём торговли, который сам решил организовать альтернативный совет королей, а Луффи просто свёл нужных людей друг с другом. Конечно, так и было! Мы вздыхали, нервно смеялись и восхищались предприимчивостью собственного капитана, пока он пытался развешать нам на уши лапшу. Причём знал ведь, что не верим, но всё равно… веселил нас, расхваливая гостей. В конце концов, Смокер это и прекратил, рявкнул, чтоб перестал гнать чушь, и рассказал, как всё было. Луффи ухмылялся, слушая о своих подвигах, рассказанных дозорным. Я подумал, что, наверное, в этом тоже была какая-то цель. Но на краю сознания пугала и одновременно внушала трепет мысль о том, как легко, быстро, играючи даже, Лу проворачивал такие грандиозные, невероятные авантюры. Отец и Кайдо, например, могли, но не так быстро, не без подготовки, часто длительной. А кэп… Слишком редко рождались такие личности, но их помнили столетиями. Хотя, порой, они были теми ещё придурками — конечно, Луффи получил от нас затрещину за то, что один в Импел Даун сунулся, чтоб Иссё вытащить. А когда Момонга рассказал о странных приступах… Чоппер скрутил Луффи так, что тот и пикнуть не успел. Только зыркал злобно на нашего штатного дозорного и бухтел: — Я тебе это припомню. — Мой долг заботиться о капитане, особенно когда он сам о себе позаботиться не хочет, — невозмутимо отозвался Момонга при поддержке полного состава занервничавшей команды. Так что, под нашими взглядами, Луффи пришлось смириться с осмотром прямо на камбузе — сомнений в том, что из медпункта шельмец наверняка попытался бы сбежать, не было ни у кого. И напряжённо ждали вердикта Чоппера. Боялись. Всё-таки у нашего демона любые раны обычно быстро заживали — если не считать повреждения слуха Большой Мамочкой. А тут… ранения-то хоть и были смертельными, но вообще-то обычными огнестрельными. Однако раз не прошли до конца за несколько дней — значит, были серьёзнее, чем мы думали. Нервировала неизвестность, когда не должно, а было. И шипение Лу, не скрывавшего боли, видимо, возникшей, когда Чоппер куда-то надавил, только усугубляло нетерпение. Ждали молча, как будто даже не дышали. И руки пришлось сцепить в замок, чтоб подавить их тремор: слишком ярким всплывал снова перед внутренним взором образ израненной спины капитана, истекавшего кровью, а потом его же бледное лицо в первые послеоперационные часы. А у меня ведь ещё свежи были воспоминания о том, как умер отец… Стоя, посреди толпы врагов, метивших в спину… Пришлось даже прикрыть глаза и считать мысленно, чтобы взять под контроль чувства. Но переживали зря. Оказалось, просто воспалился какой-то нерв из-за избыточных нагрузок на не восстановившийся полностью организм. Ну и одна из ран от пуль, опять же, воспалилась, загноилась под уже едва заметным шрамом, потому что не долечился. И ох как чесались кулаки врезать ублюдку! Я даже позавидовал некоторым членам команды, потому что субординация для меня кое-что значила, не позволяя поднять руку на капитана, каким бы безалаберным придурком он иногда ни был бы. А вот Санджи сдерживаться не стал, врезал-таки. И, видимо, Лу признавал вину, раз не стал уворачиваться. Рубец вскрыли на месте, рану очистили хорошо — даже я подключился, используя способности мифического зоана типа Феникс: моё пламя лечило, и мышцы кэпа под его воздействием расслаблялись. — Больно, — рухнув на стол, едва слышно скулил Луффи. Но ни поддержки, ни жалости не нашёл: — Когда подставлял спину под пули — не больно было, а теперь — больно?! — возмущалась раскрасневшаяся от гнева Нами. — Это совсем не супер, — ворчал Френки. Он стоял поблизости, готовый, если что, оказать помощь в удержании особо опасного рецидивиста с самоубийственными наклонностями — любителя бегать от врачей. — Тогда я не замечал боли, — почти неслышно выдохнул капитан. — Мне было за что стоять и терпеть. — И сейчас есть за что. Чтобы не давать поводов для беспокойства команде, — тихо напомнил Педро. — А ещё чтоб сохранить боеспособность. От Луффи послышался тяжёлый вздох. Вдвоём мы быстро закончили. Рану обработали, зашили, перевязали, подлечили. Воспаление нерва тоже… Я облегчил, насколько позволяли способности. Чоппер втёр какую-то мазь… В общем, сделали всё, что нужно. А усаживаясь обратно за стол, потребовали, чтобы никаких нагрузок кэп не позволял себе, пока не долечится. Не знал, что вызвало такую реакцию, но Лу аж перекосило от просьбы. Ушло несколько минут, прежде чем я понял, почему: Эйс, всё дело в нём. Наверняка младшему брату он прочёл не одну лекцию о безрассудстве. И… я понял, что нас в таком контексте вполне можно было неправильно понять. Так что, почесав макушку, я, осторожно подбирая слова, обратился к Луффи: — Капитан, мы не требуем, чтобы ты вообще перестал рисковать и подставляться. Просим лишь притормозить на несколько дней, пока не долечишься. Считай, для нашего спокойствия. — Кэп недовольно смотрел на меня. Я бессовестно надавил: — Пожалуйста! Он постучал пальцами по столу, несколько минут рассматривая наши лица, выражавшие и просьбу, и беспокойство, и твёрдость в намерении настаивать, но, в конце концов, вздохнул тяжело: — Хорошо. Но только до тех пор, пока этот чёртов нерв не пройдёт! — сурово уточнил он. Мы как болванчики закивали, довольные тем, что хоть иногда он к нам прислушивался. В это время ржал Смокер. Но никто не стал интересоваться отчего. Виви и Джимбей попросили продолжить рассказ. Луффи прищурился: — Лишить бы вас информации, чтоб неповадно было, — бурчал он, — но, на ваше счастье, мне есть что с вами обсудить. Так что рассказ он всё-таки продолжил. Мы узнали и о договоре с Багги, и о шпионах в его рядах, и подозрении кэпа, что те были связаны и с уходом Зоро. Капитан рассказал и о корабле Тенерьюбито — так мы выяснили, как девушка из страны Вано попала в наш штаб, где её сам Гарп гордо называл «женщиной внука», а Ноджико, сестра Нами, и того проще — любовницей. И, конечно, вдоволь посмеялись над не особо скрывавшим от нас своих любовных похождений Луффи. Не, девушки, конечно, ворчали для порядка, мол, ни одной юбки не упускает, но на самом деле они ничего не имели против. Ну а парни так и вовсе были солидарны: мы тоже иногда отмечались на островах, когда смотреть на наших гарпий становилось совсем уж невмоготу, а время и возможности были. Все об этом знали, но значения не придавали — у пиратов это было в порядке вещей. Хотя, конечно, не использовать случай, чтобы по-доброму подтрунить над другом, было грешно. Новый накама — Филесс — долго боялся подойти к настороженному Санни, но и это случилось. Наш корабль легко принял нового друга, так что мы ещё и наблюдали за их беспечной игрой: Солнце Тысячи Морей дёргал канаты, чтобы призрачный кот мог за ними побегать. И, кажется, оба были счастливы: Санни даже набросил на плечи Луффи капитанский плащ, который тот успел скинуть — это было своеобразным жестом почтения. Я же в очередной раз думал о том, как же всё-таки нашему командному чёрту везло! Вот у кого ещё оба корабля, существовавшие за путешествие, могли оказаться живыми? Кто ещё напарывался на мифы и легенды на каждом шагу, как на реальность? Кто ещё рушил устоявшееся, привычное, перестраивая на свой лад, порой даже не приложив к этому усилий? Он ведь буквально менял реальность одним своим появлением! Вот как в случае с новым дозором и советом королей: не отправился бы к Смокеру, ничего бы не было. Ну или правы были они с Зоро, и нас всех вела сама судьба? Или всё это было из-за того, что он был демоном, или потому, что верил в то, во что другие верить разучились? И вот вроде много всякого я повидал, разных людей, существ, да и жил, пусть постоянно в море, но всю жизнь будто метался в поисках чего-то, сам не понимал чего. И, только последовав за ним, чувствовал себя на своём месте, там, где должен быть. Только в лицах его команды нашёл семью, свою, а не отца, людей, которые по душе целиком и полностью именно мне. Это было сравнимо с тем, чтобы найти почву под ногами. И, может, мне так лишь казалось, но я почти не сомневался, что нечто подобное испытывали и остальные Мугивары, благодарные Луффи за… равновесие, внутреннюю гармонию, которую именно он и позволил приобрести. Так что, слушая капитана, я легонько улыбался: на самом деле мне было не важно, как там Луффи опять «наприключался» вдоволь. Но всё равно информацию я ловил, ведь от неё зависели и наши действия. Однако стоило ему упомянуть о встрече с сиреной, указавшей на след от клинка Зоро, как я собрался, посерьёзнел: это уже было личное дело команды. Нет, то, что очередная то ли тварь, то ли девушка, повелась на кэпа, странным не было, а вот то, как она поняла, кого Луффи искал, откуда знала о следе и о том, что он именно от меча нашего накама, вызывало вопросы. И ответов на них не находилось как бы мы, все вместе, не ломали бы над этим головы. Потом капитан рассказал о секретной базе, оружии, и вообще обо всём, о чём там узнал. Достал документацию, в которую мы тут же и зарылись все вместе, мрачнея на глазах, потому что вкупе с секретными документами из архива Маринфорда они формировали весьма мрачные представления об очень и очень неопределённом будущем. Оружие… Интриги… Опасные дьявольские фрукты… Не нравилось мне всё это, хотя и сложно было ожидать от Мирового Правительства иного. Всё же именно оно готовилось к войне годы, а не мы. Сообщение о разговоре с посланником Зоро заставило всех выдохнуть с облегчением: верить, что всё с накама хорошо — это одно, знать — совсем другое. Но и тут вопросов было немало. Почему не сам, а через кого-то? Зачем было оставлять медальон, если собирался связываться? Вроде ответы были очевидны, но не факт, что именно такими они и были. А ведь были и вопросы без ответов: кто этот Дампир и почему помогал Зоро? Какой ценой нашему старпому дался этот звонок? Вопросы, вопросы. Но главным среди них был, конечно, о значении сообщения. С первой частью было всё слишком очевидно. Мы поняли это все без обсуждений и в выводах были единодушны. А вот Смокеру со Стеинлессом, попросившим объяснить, пришлось рассказывать, что росли в одном месте в Ист-Блю светящиеся грибы, съев которые человек начинал светиться теми же цветами. О тех грибах и шла речь в сообщении: «Пока строишь из себя светящийся гриб в головах». И… это было отличной шифровкой для Луффи — стать таким грибом в разумах пиратов, чтобы они «светились» его идеями и принципами. Ну то есть Зоро посоветовал капитану укрепить свой статус и власть, чтобы ни у кого не возникало сомнений в том, что он имеет право командовать и, более того, чтобы ему хотели подчиняться добровольно. Сложно, но не невозможно. И… это, в общем-то, объясняло решительный вид Луффи в момент, когда он объявился на Санни. Он собирался стать Королём Пиратов для самого себя. А вот со второй частью сообщения было неясно. Речь там явно была о могиле пирата, указывающей на что-то. Буквально указующей могиле. Мне первой на ум пришла могила отца, но… Зоро на ней вроде не бывал, а значит, вряд ли с её помощью мог обозначить что-то, ведь не знал, куда она повёрнута. Смокер предположил, что могила подразумевалась Гол Д Роджера, которая фактически, если сравнивать её с кораблём, «носом» указывала на Реверс-Маунтин — вход на Гранд-Лайн со стороны Ист-Блю. И… это было хорошее предположение. Но если она носом указывала на гору в Ред-Лайн, то кормой… Мы честно облазили карты, но так и не разобрались. Можно было предположить остров Начала и Конца, эшафот Роджера или что-то совсем другое, но вряд ли замысловатое — у Зоро, бывшего топографического кретина, судя по рассказам, вряд ли было хорошо с ориентацией в пространстве, а карт ему никто не дал бы, чтоб сообщение составить. Конечно, была подсказка про «красную пропасть», но… это был так себе указатель. Усопп предположил, что раз «нос» могилы указывал путь на Гранд-Лайн через Ред-Лайн, то корма тоже указывала на скалу, только с обратной стороны мира. И описание «красная» ей подходило… Вот тут Луффи, до той поры не вмешивавшийся в обсуждение, и вздохнул, подавая голос: — Нос указывает на один вход на Гранд-Лайн, а корма — на другой. С одной стороны гора, с другой — канал через взорванный Ред-Лайн. Вроде всё сходится, но всё равно звучит не слишком… надёжно, — подобрал он слово, не глядя на нас, но разминая себе шею. А потом рассказал о встрече с Юстассом и его сообщении о том, что Мировое Правительство разбирает Ред-Лайн по камушку, чтобы создать контролируемую протоку, которая явно позволит быстро перебрасывать флоты из одного океана в другой. И это была НОВОСТЬ, по-настоящему пугающая перспективами как в войне, так и вообще в жизни. И да, очень похоже, что именно её Зоро и пытался донести до нас, чтобы обратили внимание на это и, может быть, что-то предприняли. На фоне этого как-то потерялось сообщение о том, что капитан обзавёлся новым братом, а потому наша Энн имела полное право именоваться сестрой и Луффи. Ну и то, что Кид отправился шпионить к Тичу, тоже как-то меркло и бледнело в сравнение со стройкой канала через Ред-Лайн. Хотя Энн, конечно, обрадовавшаяся новому родственнику, по совместительству являвшемуся капитаном, всё равно, сдерживая дрожь в голосе, проскулила что-то невнятное, бросившись в объятия Луффи. Тот опустил ладонь на её макушку и попросил: — Верь в него, принцесса, верь в него больше, чем он сам в себя верит, больше, чем я в него верю. Ты ведь сестра. И тогда наша вера придаст ему силы и удачи, чтобы справиться и с врагами, и с самим собой. Энн кивала, подавляя всхлип. — Мы тоже верим, принцесса, — улыбнулся Джимбей ей тоже. — У нашего капитана удивительная способность видеть в людях то, что они сами в себе не видят порой… — И если уж уверен в человеке — тот не подведёт, — подхватил Педро. — Не сможет не оправдать этой веры. — Мы убеждались в этом не раз, — усмехнулся Усопп, кивая. Мне припомнилось, что в бортовом журнале читал о его собственном бунте против капитана и чем он в итоге закончился. Пришла в голову мысль, что сын Ясоппа после той истории на полном серьёзе боялся Луффи подвести. Да, капитан окружил себя действительно лучшими. Но, вернувшись к обсуждению старпома, иного смысла сообщения — разве что кроме того, который капитан наплёл посланнику Зоро — мы не нашли. И долго сидели погруженные в мрачные мысли. — Значит, ты сейчас?.. — подал голос Санджи, выдохнув облачко дыма. Луффи ответил ему не задумываясь: — Да. — Мне начать готовить пир? — обернувшись, кок радостно сверкнул глазами. И до меня дошло, о чём он спрашивал: о планах капитана. — Не торопись, Санджи. Не отпугивай мою удачу, — тонко улыбнувшись, покачал Луффи головой. Я тоже улыбался: не сомневался, что пир всё равно состоится, но и ценил вот эту готовность к любому исходу. Тоже ведь был уверен, наверняка, но всё равно не загадывал. Хорошее качество. Оно позволяло нам быть готовыми ко всему. И вроде мы обо всём поговорили, но кэп сидел, тёр и мял пальцы, постукивал по столу, думал о чём-то напряжённо. И мы не торопились выходить из-за стола, ждали, что ещё скажет. А может, он просто решался на то, что запланировал, сидя с нами? Но, как будто бы чтобы отвлечься, он внезапно дёрнулся, поймал меня за запястье и надавил на сбитые, но уже почти зажившие, костяшки пальцев. — А вам ведь тоже есть, что рассказать, а? — лукаво, с ухмылочкой, но серьёзно спросил он, с прищуром внимательно глядя на нас. Мы, как по предварительному сговору, скривились: надеялись, что не заметит. Переглянулись обречённо — каяться-то не хотелось совершенно, но шанс на то, что Луффи откажется допытываться и не узнает, был совсем мизерным. А мы, как его команда, вообще-то должны были отчитываться. Капитан ждал, его интерес возрастал. А мы пытались взглядами договориться о том, что сказать, и тянули время. Он ведь и правда был идеалистом, а мы — его верными последователями. Потому мы сомневались в том, что он не станет ничего предпринимать, когда узнает, что нам пришлось силой вбивать в наглые рожи наши идеалы, доказывая, что не просто сторонники и «прихлебатели», а пираты, стоящие своего капитана. И ведь последствия у этого были не только положительные: потери «оскорблённых» идиотов, покинувших форт и альянс, конечно, ничего не стоили, но они были, а значит, был прецедент и неопределённое пятно на репутации, и Луффи, как капитана, в том числе. Я вздохнул: рассказать, вообще-то, было нужно. Он должен быть в курсе, чтобы, если с него спросят, быть готовым реагировать, но… — Капитан, пожалуйста, позволь нам хранить свои секреты, — за всех, как второй помощник — первый, в отсутствие старпома — ответил я, взваливая, как и считал должным, ответственность за выбор. Луффи перестал ухмыляться, но обвёл нас всех ещё более внимательным взглядом. Наши лица почти умоляли, но… на успех я почти не надеялся, всё-таки ответственность свою он прекрасно понимал, но и любопытен был безмерно. И всё же… Всё же вздохнул: — Хорошо, расскажите только то, что сочтёте нужным, — принял он внезапное решение, от которого выдохнули с облегчением и улыбками все мы, расслабляясь: камень свалился с души. — Понимание — одно из лучших твоих качеств! — даже воскликнул Фукабоши. — Спасибо за него, — от всей души поблагодарил он, слегка, по-королевски, склоняя голову. Кэп хмыкнул, но кивнул в ответ. Но рассказать всё равно пришлось немало, в том числе и о настроениях, царивших на острове, и о том, что мы потеряли два союзных корабля, и в целом о ситуации, в том числе с припасами, вооружением и готовности к обороне. Это тоже были не самые хорошие новости, потому что выходило, что мы не могли держать оборону острова долго, а значит, любое нападение дозора сулило потери: пиратов и крепости вообще. И Луффи мрачнел, понимая это не хуже нашего. — Глупо было надеяться на большее, — констатировал он. — Не с тем противником вступили в войну, чтобы было легко. — Я кивнул. — Но раз уж мы это начали, то обязательно справимся. — Тут кивнули с улыбками уже все, включая дозорных. И… видимо, тем самым они и привлекли к себе внимание, раз Луффи переключился на них. — Смокер, скажи, какие у тебя планы? — он опёрся локтями на стол и засверкал хитрым взглядом из-под шляпы: опять что-то задумал. Был вот какой-то подвох в его словах, судя по тону голоса. Я напрягся, накама переглянулись: затеи кэпа грозили проблемами и весельем… Но адмирал Морского Дозора знал Луффи недостаточно хорошо, потому подвоха не почуял — бедняжка — а пожал плечами: — Ты знаешь. — Я спрашиваю о твоих личных, — уточнил Луффи. Тут Смокер уже заподозрил неладное… Но и правда, казалось бы, зачем кэпу интересоваться этим? Вывод напрашивался один: затея с дозорным была связана. — Вернуться в G-5, — осторожно, с немым вопросом в глазах, ответил Белый Охотник. Луффи вздохнул: ему не нравились однозначные ответы, но ещё попытку он предпринял… — Завтра, как проспятся, состоится совет альянса. — Я хмыкнул: всё-таки в том, что банкет состоится, он не сомневался. — Не хочешь поприсутствовать и узнать о наших планах? А потом используем моего деда и перебросим тебя в G-5. Вместо траты времени на путь, потратишь его на дело. Я прищурился, глядя на кэпа: похоже, он не хотел дозорных так быстро отпускать, хоть и понимал, что те, как командующие, должны были вернуться к новой службе. Но зачем они Лу? Вроде он не хотел использовать их в пиратских целях… Смокер тяжело вздохнул, помассировал виски, настроился на серьёзный лад и, исподлобья глядя на Лу, признался: — Честно говоря, я всё ещё здесь лишь потому, что меня глодает ощущение долга перед тобой. Огромного долга, — уточнил он с ещё одним вздохом. — Я хочу расплатиться. Иначе не тянул бы время. — Просто делай своё дело, этим уже расплатишься, — фыркнул капитан, махнув ручкой. Смокер наклонился над столом, будто это могло приблизить его к сидящему во главе Луффи: — Ты ведь прекрасно знаешь, если я ничего для тебя не сделаю — меня… — Гордыня сожрёт, — закончил кэп за Белого Охотника. Тот, усмехнувшись, кивнул. Луффи задумчиво постучал пальцами по столешнице, поглядывая на гостей, на нас. Лицо его оставалось спокойным, но взгляд «бегал» в задумчивости по камбузу. Пока не остановился на Смокере. Уголки губ подрагивали, будто сдерживая насмешку. Он решил: — Ладно, раз ты так этого хочешь… Тогда я назову свою цену. — Так будет проще, — согласно кивнул адмирал, готовый услышать что угодно. И уверен ведь был, что Луффи не воспользуется и не потребует ничего неисполнимого, а значит, он с этим справится… ХА! Он и правда плохо знал нашего капитана. Или не привык иметь дело с пиратами… так. Я вот вообще не пожелал бы оказаться на его месте, потому что Луффи умел придумывать такое, от чего отказаться невозможно, что выгодно всем, но вовлекаясь в дело… В общем, наивности Белого Охотника я в тот момент не завидовал. А Луффи тут же расплылся в широченной коварной ухмылочке, от которой у меня волосы зашевелились на затылке. В чертах лица проявилось что-то демоническое, хищное: видимо, подобного ответа он и ждал с самого начала, когда только обратился к дозорному. — Есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — заявил он весело, предвкушающе. — Большая честь… Здесь, на острове, многие пожелают оказаться на твоём месте и не поймут, почему ты, а не кто-то из них. И я вдруг понял, чего кэп хотел. Потому что какое ещё могло быть предложение, о котором мечтали другие пираты? Вариантов было немного. — О-о, я так и знал, что этот день придёт! — хохотнул Санджи, не отвлекаясь от протирания тарелок, которые перемывал. Члены команды переглядывались и широко улыбались, как один. Не все, конечно. Кто-то не понял, что нас ждёт расширение состава, но Лу и не собирался долго скрывать. Он просто, как обычно, прямо в лоб, не предложил, потребовал: — Присоединяйся к моей команде. Мы захихикали подло. А что? Мужик он был хороший, правильный по-нашему. Друг, опять же. Воспринимался своим, тем более что и кэп ценил его высоко. И в целом я был рад, что Луффи предложил место в команде ему, а не кому-нибудь другому, тому же Стеинлессу, к примеру. Смокер, однако, предложению — действительно уникальному — не обрадовался. Он обомлел и сначала не верил, потом потемнел лицом и, прикрыв глаза и досадливо качнув головой, выдохнул в сердцах: — А чёрт! Ты псих! И даже не представляешь, как я надеялся, что ты не предложишь этого никогда! — Лже-е-ец, — тут же ехидно протянул капитан, коварно ухмыляясь и помахивая хвостом. Он был похож на кота, игравшего с мышью, не понимавшей, что итог её предопределён. — Скажи мне, почему ты снялся с тёплого насиженного места и рванул на Гранд-Лайн? — лукаво интересовался капитан. Смокер закатил глаза, видимо, подразумевая, что это было известно. Но всё же ответил: — Понимал, что ты представляешь собою огромную угрозу… — Ты не мне сейчас лжёшь, не моей команде, ты себе лжёшь, — перебил Луффи, осклабившись: — Смокер, всё это время ты следовал за мною, — выделил он голосом и доволен был, как… как чёрт. — И только за мною. Не чтобы уничтожить угрозу в моём лице, не как преданный пёс за хозяином. А как гордый ублюдок, почуявший другого гордого ублюдка, который не только поймёт тебя, но и, как лидер, позовёт за собой к чему-то такому, о чём ты даже мечтать не смел, а? — Он вроде бы спрашивал, прав или не прав. Но то, как говорил, с каким удовольствием, смаком… Всё-таки было в этой его черте что-то демоническое. Может, конечно, просто людей понимал, особенно тех, кого знал, но впечатление, что читал в сердцах, складывалось крепкое, перерастая в убеждённость. У отца же вот такого умения не было. Хотя и в людях в целом, и в пиратах в частности разбирался отменно. Иногда казалось, что видит насквозь человека, но чтоб читать мысли, души, озвучивать то, что было спрятано в глубинах сердец тогда, когда люди сами для себя не успевали осознать это и сформулировать… Тут одного опыта было мало. Отец не мог, а Луффи делал. — Ублюдок…— с недоверием и удивлением, но со вкусом протянул Смокер. Капитан и ухом не повёл, хитро так, словно бы просто рассуждая вслух, говорил: — Честно говоря, я думаю, что не встреть я Зоро раньше, моим Первым Помощником мог бы стать и ты. И не хуже его был бы. Я машинально кивнул, потому что тоже так думал. Хотя многие из команды могли бы, тот же Санджи, например, или из флота, как Рэкхем. — Грязный пират! — уже с раздражением остановил Луффи Смокер, на лице его отпечаталось недовольство, но глаза… Они говорили о смятении. — Ты смеешь так подло манипулировать моими… — Смею, — снова перебил капитан, кивая важно, но и серьёзно уже. — Но мы оба знаем, что тебя это не смущает. А ещё, что ты не побрезговал бы поступить так же. Решайся, — приказал он и, действительно, больше не шутил, а уверенно утверждал: — Ты этого по-настоящему хочешь. Более того, это то единственное, чего ты действительно хочешь для себя, а не для мира, то, что не диктует тебе долг, понятия о чести или гордость. — Луффи! — прикрикнул адмирал, пытаясь остановить кэпа, что-то донести. А звучало это даже отчаянно, будто кричал, чтоб не уговаривали, потому что он всё равно не мог согласиться, а слушать соблазны было невыносимо. Но капитан знал это и причины знал, но и слова вставить не позволил, жестом руки призывая к молчанию: — И не надо мне говорить про то, что ты не можешь, мол, у тебя должность, обязанности, бла-бла-бла, — отмахнулся он, как от несущественного. — Мы уже взялись ломать систему, уже заявили о дружбе адмирала дозора с королём пиратов во всеуслышание, — серьёзным острым взглядом, смотрел Лу на Смокера. И не убеждал, не уговаривал, напоминал, что отступать было некуда. — Мне не нужны подчинённые, верно исполняющие приказы. Мне нужны надёжные товарищи, на которых можно положиться. Не безвольные идиоты, а смелые, инициативные, свободолюбивые люди, которые запросто могут наплевать на приказ капитана и действовать так, как им заблагорассудится, если посчитают, что это будет на пользу всем. — Я фыркнул: ага, кончено, очень «просто» было пойти против воли одного языкастого чёрта. — И собственных дел я иметь не запрещаю, и не призываю круглыми сутками находиться на корабле или с командой. Ты сможешь уходить и приходить, когда вздумается, свободный, как само море, но один из нас. И адмирал уже не мог скрыть внутренней борьбы, отражавшейся в мимике лица. Он кусал губы, морщился, вздыхал, глядя на нас и на Лу. — Смокер-сан, соглашайтесь, — с задорной улыбкой поддержала капитана Виви. — Мы с Боши не снимали с себя обязанностей наследников, но они не мешают нам быть Мугиварами. — Да, — согласно кивнул сам Фукабоши, но, хмыкнув, уточнил: — Только капитан иногда не позволяет нам участвовать в рискованных битвах. Это разумно, но обидно. Луффи фыркнул. — Ну и кем я буду в вашей команде? — снова, но в этот раз мучительно вздохнул Смокер. — А кем хочешь? Сам решай, — предложил капитан. — Мы специально искали только кока, врача, плотника и музыканта. Но и то, я лишь озвучивал, что надо бы, а ребята сами находились. Сама судьба приводила меня к ним. Но не будь они теми, кто нам нужен — всё равно были бы частью команды и нашли бы себе дело. — Я невольно снова кивнул, потому что в этой команде, как казалось, лишним быть не получилось бы при всём желании. Смокер напряжённо, но совершенно бессмысленно тянул время, мучая только себя. Но думать ему, решаться, мы не мешали. А вот Стеинлесс, не скрывая вызова в голосе, причины которому понимал, разве что кэп да, может, всё те же Белый Охотник и Момонга, поинтересовался: — Меня тоже пригласишь? — Нет, — быстро и твёрдо, ни на мгновение не задумавшись и не замявшись, ответил Луффи. — Ты нам не подходишь. Показал себя в Калм-Белте не лучшим образом, — пояснил он под вздох Момонги, явно знавшего, что именно не понравилось капитану в Стеинлессе. — Я тебе доверяю достаточно, чтоб позволять присутствовать на командном совете — а это немало — но среди нас тебе не место, что, думаю, ты и сам понимаешь. — Дозорный несколько мгновений исподлобья смотрел в глаза Луффи, но всё же серьёзно кивнул, принимая и понимая ответ. Кэп тоже кивнул ему, а потом снова переключился на адмирала… нашего адмирала: — Смокер, не ломайся. Твоего мнения никто не спрашивает. Хочешь отдать долг? Цену я назвал. Не хотел так? Тогда не стоило позволять выбирать мне. — Ублюдок, — повторился Белый Охотник, но, кажется, выдыхая облегчённо от того, что всё решили за него. На губах его, и правда, можно было рассмотреть слабую улыбку: он не был против, он хотел, мешал решиться ему лишь долг, который, как он думал, ограничивал его свободу. Глупость. — Капитан! — уже снова весело поправил его Луффи. — Не волнуйся, в эту команду большинство попали так же, как ты, — с ухмылкой похлопал по плечу Смокера Санджи. — Добровольцев среди нас немного. И это самые отпетые психи… Кэп порылся в своей клети, быстро доставая перстень, браслет, кулон и кинжал и выкладывая это добро перед новым накама. — Добро пожаловать в команду. Выпьем за это вечером, ладно? — риторически спросил он потерянного дозорного, а потом обвёл нас задумчивым взглядом. Внимательно так смотрел на лица каждого накама, будто что-то подсчитывая, а потом огорошил: — Осталось затащить в накама Ташиги и ещё одного, максимум двоих пиратов. Ну и нам нужен ещё юнга. — Ташиги не трогай! — вскинулся Смокер. Луффи иронично выгнул бровь, уточняя, понимал ли Белый Охотник, кого и о чём просит. Этого хватило, чтоб новый товарищ недовольно насупился, но замолчал. Кэп хмыкнул, обвёл нас всех взглядом ещё раз, спрашивая, есть ли что-то, что ещё нужно обсудить. Но быстро стало понятно, что такового нет. Правда, это было не совсем так. Момо, не отрывая насмешливого взгляда от Луффи, со стуком выложил на стол ракушу, судя по внешнему виду, записывающую звук. Капитан мгновенно скривился. Наш ручной дозорный — хотя вряд ли его теперь так можно было называть, всё же отныне он не был единственным — засмеялся предвкушающе. И… это уже интриговало. За смехом чувствовался вызов, но не такой, какие мы обычно слышали от Момонги в сторону капитана, а скорее такой, какие иногда делали первые члены команды, часто безразлично относящиеся к субординации. Кэп вздохнул, поднимаясь из-за стола, поблагодарил Санджи за обед и, не дожидаясь реакции, махнул нам рукой: — Пойду, соберусь с мыслями. Развлекайтесь, — пожелал он, закрывая за собой дверь на камбуз. Мы синхронно повернулись к широко-широко, так, что, даже непривычно, улыбавшемуся Момо, явно затеявшему пакость, о которой капитан был предупреждён. — Ты выглядишь и ведёшь себя так, будто, наконец, поверил в него, в нас, — лукаво, но и серьёзно заметил Френки. Момо, прикрыв глаза, уверенно кивнул, выдыхая: — Всей душой. Вот поэтому… — И, хитро сверкнув глазами и пошевелив усами, включил запись. Уже через несколько минут у меня появилось острое желание съездить по морде ещё одному поганцу из команды. Главному поганцу, которого поистине стоил другой поганец — его старпом. Всё-таки не каждый, далеко-о не каждый был способен не только строить хитрожопые планы, предугадывая реакции союзников и противников, но и рассуждать о собственной жизни и действиях друзей так, будто все мы являлись игральными картами, не более. «Эту отдам в качестве приманки, эти разменяю на новые, выигрышные, на эти повышу ставку…» Прикрыв глаза, я слушал о том, как Лу, своим редким раздражённо-едким тоном называл нас, свою обожаемую команду, слабостью, на которую он тем не менее поставил собственную жизнь, и вздыхал, сжимая кулаки. Это и правда забывалось, то, насколько изощрённым у него был ум, когда это было необходимо. Он не был скрыт, но терялся в антураже бурной деятельности, поступков, кажущихся безумными, да даже просто в постоянных шуточках и воздействии на нервы окружающим. А ведь оно и было тем, почему мы его принимали своим капитаном, наверное. Мало всё-таки было просто сил и отношения к жизни, чтобы кого-то признали такие уникальные монстры, что собрались под Роджером с Соломенной Шляпой. — Вот уж действительно… демон, — и выплюнула, и вздохнула одновременно Бонни, когда запись кончилась. — И ведь не разозлишься на него. Да, в план не посвятил, себя опасности смертельной подверг, вынудил смотреть на то, как его убивают, да ещё и слабостью нас счёл, но, чёрт… — Санджи мрачно хмыкнул. — Я ему снова врежу. Но… — Тот факт, что он не сомневался, что мы нарушим его приказ… — кивнул я, не договорив одного слова: «мешает». Мы смотрели друг на друга и понимали всё без слов, разделяя одни и те же чувства: желание отыграться, расхохотаться, сделать что-то, чтоб более ему неповадно было так поступать, восхищение очередной выходкой, а ещё благодарность и бесконечную преданность за веру. — Как мстить будем? — мило улыбнувшись, поинтересовалась Робин. От её улыбки передёргивало. Даже пришла в голову мысль, что на ней хорошо смотрелись бы демонические рожки, да и хвост, и крылья тоже. — Есть идея, — подал голос хитро жмурящийся Момонга. — Если вы, конечно, готовы довериться мне… Мы переглянулись, одинаково широко и безумно улыбнулись, и вскоре уже вместе хихикали, представляя реакцию капитана на нашу шалость не только безобидную, но даже полезную. На наш взгляд, конечно. Но, прежде чем часть из нас отправились претворять план в жизнь, Смокер подал голос: — Эй, что вас держит вместе? — спросил он на полном серьёзе. Наверняка, как и многие, не понимая, что объединило столь разных людей помимо амбиций и хитрожопого капитана. — Ты ведь и сам знаешь ответ, — пожал плечами Санджи, невольно повторяя мои мысли, пришедшие на ум ранее: — Мы, как и ты, нашли здесь то, что искали… — О чём мечтали, — понимающе кивнул Фукабоши. — Не где-нибудь, а в этой команде, — подтвердила Нами. — Именно с этим сумасшедшим засранцем-капитаном, — широко и задорно ухмыльнулся Усопп. — С этими, — Моне лениво мотнула головой на нас, но тоже улыбнулась, — чокнутыми ублюдками-накама. — Нашли здесь своё место, — тихо-тихо, будто надеясь, что не услышат, дополнил и Педро. — И ты найдёшь! — то ли пригрозила, то ли пообещала Морковка, неожиданно выпрыгивая из-за стола и обнимая нового товарища. Тот, если зрение меня не обманывало, будто бы даже смутился. — Капитан хитрец, насильно исполнил желание очередного накама и тем самым вверг его в ещё большее ощущение собственного долга перед ним, — промурлыкала Робин, совсем уж развеселившаяся. Да нам всем было хорошо в тот момент: тревоги забылись, проблемы исчезли, как несуществующие — в такой-то компании — жизнь была беззаботной. — Я этого не слышал, — буркнул Смокер, но, кажется, он тоже был доволен. Луффи объявился через час, немного заспанный, но значительно посвежевший. Увернулся от парочки затрещин, пропустил мимо ушей упрёки и встал у своего кресла с тем же решительным выражением лица, с которым Педро перенёс его на Санни. Приодетый да в пафосном плаще… — О, так ты даже похож на капитана… — хохотнул я, понимая, что Луффи приоделся-то по случаю. Он дёрнул уголком губы, сдержав ухмылку, а потом спросил, пойдём ли мы с ним. И… вдруг меня охватила внутренняя дрожь… азарта, предвкушения, как перед хорошим боем, но не с врагами, а с друзьями, или как перед долгожданным событием. Волосы зашевелились на голове, улыбка сама собой появилась на лице, а в голове мелькнула мысль, что надо бы соответствовать своему королю… Наверное, что-то подобное пришло в голову нам всем, и… нас как шквалом сдуло с камбуза, а пять минут спустя мы ухмылялись под весёлым, но и гордым взглядом своего капитана. Все при плащах, в свежих недешёвых шмотках, таких, чтоб издали было видно: мы не просто накама известного пирата, мы команда или даже свита кого-то гора-а-аздо более значимого. Даже Смокеру всучили плащ в командном стиле — Боши, как наиболее схожий фигурой, одолжил свой второй. А новый накама и не думал отпираться, только не понимал, зачем это. Но было видно, что и он едва сдерживал улыбку. — Всё-таки вы умеете… впечатлять, — глядя на нас, выдохнул, не сразу подобрав нужное определение, Стеинлесс. — Мы любим покрасоваться, ты не мог не заметить, — хохотнул Луффи в ответ, надвигая шляпу на глаза. — Ты ведь любил читать об этом в газетах, а теперь есть возможность увидеть самолично и даже поучаствовать. Гордись. — Буду, — хмыкнул Стеинлесс, кажется, с иронией. Кэп кивнул ему и мотнул головой на выход. Конечно же, всей процессией мы не могли не привлечь внимания. Пираты видели нас, видели, что возглавлял нас Лу, и понимали, что он не только вернулся, но и что-то происходит. Они вставали, если сидели и лежали, скапливались по обочинам улиц форта, звали своих накама, шли следом. А мы двигались по направлению к команде Шанкса. Кэп остановился лишь единожды, на одной из площадей, где нас уже ждали. Притормозил, глянул на собравшихся пиратов — в основном, кстати, тех, кто был на стороне Эйса в недавнем конфликте — и поинтересовался: — Ну что, остыли, ублюдки? Пираты в ответ молчали, но на лицах не было и следа гнева или недовольства. Успели подумать над произошедшим и кое-что для себя уяснить. — И что, все они тебе подчиняются? — спросил всё тот же Стеинлесс. Взгляды пиратов мгновенно обратились к нему, и… глаза стали округляться. Я хмыкнул, девчонки хихикали. — Что? Не-е-ет, — фыркнул Луффи, так, чтоб его слышали все… ну, то есть как он любил, чтобы дерзко и провоцирующе объяснить: — Они недоверчивые, трусливые, дотошные, ворчливые, требовательные, свободолюбивые ублюдки, которые скорее удавятся, чем признают чью-то власть над собой, скорее ввяжутся в смертельную авантюру, чем прислушаются к чужим словам. Да, иногда их хочется придушить, порвать на кусочки или просто поставить на колени, — со смаком перечислял он, пока я с удовольствием смотрел на закатывания глаз, слушал фырканье и цыканье… — Но… это лёгкий путь, в нём нет вызова, не им, самому себе, — развёл он руками, хитро щурясь. — Так что мы просто друг друга бесим. Они меня своим трусливым блеянием и вечным нытьём и ворчанием, а я их — самодовольством, непреклонностью, несговорчивостью, а главное тем, что называю их сухопутными трусливыми крысами. Короче, у нас нормальные пиратские отношения и мы по-своему уважаем друг друга, — констатируя, пакостливо хихикал он и продолжил путь, сквозь расступавшихся пиратов, ворчавших, но лишь потому, что лишь так они могли скрыть улыбки. Вот только слух мой уловил и ещё тихий, словно украдкой, вздох капитана: — Ничего. Я не сдамся. Я сделаю вас пиратами. Прежде, чем мы достигли цели, нас нагнали Пираты Сердца. Заявили, что капитан просил их присмотреть за его младшим братом и помогать ему. Луффи похлопал Бепо по плечу, повис на Сяти и Пенгвине и сообщил, что, вообще-то, это ему велено присматривать за ними. Но все мы понимали, за кем реально нужно было присматривать, но и в то же время, за кем уследить было невозможно. Так что к нам присоединились ещё и пираты Трафальгара Ло. Команда Шанкса разбила лагерь под стенами главного здания форта, недалеко от входа. Там они и веселились всё прошедшее с захвата время. Я знал, что они были готовы к отплытию, да и вообще, не планировали задерживаться в крепости надолго. Но по просьбе Луффи всё же остались. А ныне Рыжеволосый, как только увидел нас и своего любимого племянника во главе толпы, тут же прекратил над чем-то смеяться, встал, отряхнулся и выдохнул: — Наконец-то! — А потом обратился к своим людям: — Парни, нам пора. — И команда действительно стала собирать лагерь. — Шанкс, — окликнул его Луффи. У меня холодок пробежался по спине, когда последний непобеждённый Йонко резко поднял на кэпа взгляд, прищурился, посерьёзнел, готовый услышать что угодно. Перед нами стоял не добродушный весельчак и выпивоха, каким его знали друзья, приятели и даже некоторые враги, перед нами был великий пиратский главарь, опытный, сильный. Это чувствовалось по осанке, гордо вздёрнутому подбородку, вопросу немому, застывшему во взгляде, а ещё по сильной ауре. Почему он решил показать себя таким, стоило лишь капитану его окликнуть? — Прежде чем ты покинешь форт, у меня есть к тебе ещё одна просьба, — Луффи прикрыл глаза на миг, а когда открыл — снова излучал непоколебимую решимость. Я замер, задержал дыхание, потому что вот оно, момент, которого все мы ждали, кажется, вечность. И Шанкс, видимо, действительно понимал, о чём пойдёт речь, потому что напрягся, насторожился. — Сразись со мной, — выдохнул капитан. И в этом было всё: просьба, надежда, решимость и даже обречённость. И лица всех присутствовавших вытянулись — это было уже не просто заявление о пиратском титуле, мечте многих. Это была «заявка на коронацию» первого претендента на трон, на пути которого препятствием оставался лишь один пират, которого называли одним из повелителей Нового Мира Гранд-Лайн. Формальность, все это понимали, но формальность значимая. Рыжеволосый внимательно вглядывался в Луффи, словно удостоверяясь, что он просил серьёзно. Хотя в этом сомневаться и не приходилось: кэп такими вещами не шутил. — О-о-о, наконец-то! — осклабился Шанкс, когда и сам нашёл, что искал, во взгляде капитана. Хищно так растянул губы, что от него сразу повеяло опасностью. И, честно признаться, такой… улыбки я прежде ещё не видел: при взгляде на неё сразу вспоминалось, что нашему демону он приходился родственником, и кровь Д текла и в нём. — Уверен, что готов к поражению? — плутовато, но абсолютно серьёзно спросил он. — А ты? — парировал Луффи тем же тоном. — Тогда… партию в сёги? — А это было уже предложение. И интересное! Он качал головой, поясняя, кажется, толпе, не нам, а может, и самому Луффи: — Мне не одолеть тебя силой, мы оба это знаем, но вот умом... Бой не обещал быть простым… И о способностях кэпа в игре мы не знали ничего — это заставляло… волноваться. Хотя у Рыжеволосого всё равно не было шансов, как я думал. — Годится, — отзеркалил оскал капитан, даже обрадовавшийся предложению. — Мы всё приготовим, — вклинившись, пообещал Бен. Пираты Шанкса тут же засуетились, сам он мотнул головой нам на их ещё не собранный лагерь, мол, располагайтесь. И хитро так спросил: — Что будете делать, когда ваш капитан проиграет? Вы вроде сильные, мне нравятся такие, я бы хотел видеть всех вас в своей команде, — мягко улыбался он. И ведь… он был счастлив от просьбы Луффи, похоже, тогда как кэп был напряжён. — То, что вы — Йонко и любимый дядя нашего капитана, не даёт вам права оскорблять нас, — холодно процедила Виви в ответ. — Да бросьте, все знают сколько проблем от этого мальчишки, — Рыжеволосый со смехом скинул с Луффи (севшего рядом с ним на какой-то ящик) шляпу и растрепал ему волосы. — Не ты ли за него руку отдал? — весело спросил Смокер, я тут же посмотрел на него с уважением: а быстро он осваивался в новой роли. Но… тут-то его и заметили в наших рядах, да в нашем плаще, того, кого ещё совсем недавно видели противником в этом же форте. Глядя на снова вытянувшиеся рожи, он и закатил глаза: — Да, дозорный. Да, в команде пирата. Как будто не знаете самого хитрожопого ублюдка эпохи. Не успел он договорить, как сам Луффи громко захохотал. Мимо проходивший Бен прокомментировал, обращаясь к Рыжеволосому: — Обаянием его точно ты заразил, капитан. — Это семейное, — машинально отреагировал обалделый Шанкс. Злиться на него уже не хотелось. В конце концов, лично меня он звал в команду далеко не впервые. Но это и не было сомнением в моей верности капитану — хоть Луффи, хоть отцу — никогда, это было просто констатацией факта: Рыжеволосому мы нравились, и он хотел бы видеть нас своими накама. Но так он просто был рад за нашего капитана, которого и пытался спровоцировать. А пока пираты Шанкса готовили сцену будущего шоу — всё по-серьёзному: кресла, стол, красивая драгоценная доска для игры в Сёги, набор фигур, кажется, из золота — пираты переваривали новость о том, что адмирал морского дозора стал нашим накама. Слышались шёпотки, мол, почему Луффи выбрал дозорного, почему доверяет врагам, но и уважительные возгласы тоже были. Сам капитан кому-то из команды Шанкса, чей вопрос я прослушал, пояснял: — Никто не говорил, что нельзя совмещать. Будучи дозорным, можно оставаться пиратом, но и будучи пиратом, можно являться дозорным, — при этом он посмотрел сначала на Смокера, потом на Момонгу, явно их примеры и подразумевая. Всё же Белый Охотник нёс ответственность за новый дозор, потому именно это было у него в приоритетах, но сам он имел пиратскую душу. А Момонга был пиратом, но от заморочек и идеалов дозорных не отказался фактически и оставаясь дозорным, только ныне преданным пиратам. Когда всё было готово, Шанкс и Луффи уселись в приготовленные для них удобные кресла, разделённые низким столиком. Вокруг тут же сгрудился весь «цвет» пиратского мира, на достаточном расстоянии, чтоб не мешать, не наседать, да и вообще, не сидеть над душой, но достаточно близко, чтоб иметь возможность следить за игрой. В первых рядах, конечно же, были команды наша, Шанкса, Эйса с ним во главе, Трафальгара, ну и командиры флотов, а также Сабо. Потом были все остальные, вынужденные довольствоваться теми местами, которые достались. Впрочем… ушлые пираты тут же достали подзорные трубы, бинокли, различные окуляры, живо настроив их на доску с игрой. Все предвкушали эту величайшую битву! Опасался я, правда, что она не выйдет зрелищной. В стратегическим мышлении капитана сомневаться не приходилось, но ведь и Шанкс славился этим… Победить будет нелегко, а значит, игра вполне могла затянуться на долгие занудные часы, в которые оппоненты на несколько шагов вперёд и их десятки вариаций будут продумывать игру. Что тогда делать заскучавшим зрителям? Разве что ставки. Но пока это никого, кроме меня, не волновало. Все были сосредоточены на двоих. Легендарная битва пиратского мира, всё же! Сами бойцы то же чувствовали важность момента. Это было заметно несмотря на попытки Шанкса поддеть Луффи, и полную расслабленность и отрешённость самого нашего капитана. Выдавали взгляды: оценивающие, сосредоточенные на доске и на противнике. Я бы сказал, что они уже начали игру, битву разумов друг с другом, обдумывая стратегии мысленно. — Шанкс, прежде чем мы начнём, поклянись, что не будешь поддаваться или мухлевать в мою пользу, — неожиданно серьёзно выдохнул Луффи, исподлобья требовательно глядя в глаза дядюшке. Тот нахмурился: — Не думал, что ты настолько не доверяешь мне. — Я верю, — возразил кэп, быстро стрельнул взглядом в нас — я бы этого и не заметил, если бы и сам не следил бы за ними безотрывно. Но и не сразу понял, что не на нас он мельком взглянул, а указал Рыжеволосому на толпу. Хо… похоже было, что я не ошибся, и они вели двойной диалог. — Но и семейку свою знаю достаточно, — продолжал Луффи с усмешкой, — чтобы не сомневаться: если будет возможность, вы сделаете всё для исполнения моей мечты. Такая победа бессмысленна. Для меня её не будет. А ты знаешь, я трепетно к этому отношусь. Я должен победить для самого себя. А для этого ты должен сделать всё для собственной победы. — А если ты проиграешь? — И это уже была не попытка спровоцировать, а серьёзный вопрос Шанкса. Между прочим, он прямо говорил, что выигрыша в его планах не было. — Ты откажешь мне в реванше? — вопросом на вопрос ответил Луффи, теперь уже лукаво. Рыжеволосый вздохнул и улыбнулся: — Хорошо. Клянусь, Луффи. Пиратской честью клянусь — не поддамся, — качнул он головой. Кэп благодарно склонил голову, но Шанкс не ждал этого жеста, наконец, переставляя фигуру. — Ты вызвал. Значит, первый ход за мной, — пояснил он со смешком почему обошёл процедуру подкидывания пешек — выбора, кто начинает. Капитан ответил почти сразу, и… «сражение века» началось. Поначалу было весело. Шанкс продолжал подначивать Луффи, даже смеялся над ним. Кэп реагировал вяло, кажется, полностью сосредоточившись на игре. Но очень скоро Рыжеволосому стало не до шуток. Он неожиданно перестал комментировать действия Луффи, будто заметил что-то. И всё, больше мы ни слова от них не слышали. Только стук тяжёлых золотых фигур по доске. Они настолько ушли в игру, отстранившись от реального мира, что ни окриков, ни подбадриваний, ни советов просто не слышали. Даже не заметили, когда, несколько часов спустя, Бен принёс им выпивку. Следить за игрой было бесполезно. Я пытался. Но со стороны понять стратегии игроков, даже неплохо зная их самих, было непросто. А Луффи ещё и путал игру, делая неожиданные, но, кажется, глупые ходы, подставляя фигуры. Время шло, и азарт пиратов, сосредоточенно наблюдавших за боем, сменился, как я и предсказывал, скукой. Нет, никто не расходился. Но многие успели или заняться своими делами, негромко обсуждая что-то, или даже задремать. В какой-то момент стало казаться, что между ходами проходят целые часы. Ожидание утомляло, сводило с ума. Каждый ход на доске казался роковым, последним, а потом, когда игра продолжалась, он становился лишь дежурным в бесконечной череде точно таких же. Словно в насмешку, издеваясь, солнце то и дело выглядывало из-за облачков, вызывая знойную духоту, что, конечно же, не облегчало ожидания. Мы почти кисли под его лучами, привалившись спинами или боками друг к другу и позёвывая не от скуки, от нехватки кислорода. А где-то глубоко внутри зрела нешуточная тревога. Я боялся назвать это сомнениями, скорее результатом давящей атмосферы, когда было понимание, что на кону игры стоит буквально всё, не только титул Короля Пиратов, но и ты сам, как его накама, все твои друзья, да все пираты вообще, весь мир и война за что-то по-настоящему ценное. От этого в мыслях мутилось. Начинало казаться, что, если Луффи проиграет этот бой, то всё было тщетно, зря. Что жизнь от этого потеряет самое главное — смысл. И каверзные вопросы всплывали в сознании: «а что, если он всё-таки не победит, что, если Шанкс и сам заявит претензию на трон?» Глупые, ничтожные мысли, рассыпающиеся от малейшей критики — такого просто быть не могло. Но странный тремор отказывался покидать неподконтрольное тело, его бросало то в жар, то в холод от тревоги и даже паники. И это несмотря на знание, что Луффи мог делать сколько угодно попыток Шанкса одолеть, что ничерта не изменится от его проигрыша, просто и лучше не станет. Тяжело было. Но я не был уверен, что капитану и Шанксу многим легче. Они давно ссутулились, нависнув над доской — хотя поначалу сидели расслабленно и прямо. То и дело массировали виски, переносицы, шеи, с хрустом разгибали спины, тёрли в задумчивости подбородки и пальцы, и бесконечно, нескончаемо, кажется, даже не моргая, пялились на доску. — Кто там заявлял, что у кэпа терпения нет? — ворчал рядом Идео, в очередной, наверное, десятитысячный раз, устало вздыхая. — На кол скотину! — Это и раньше понятно было. Нас всех-то терпел он долго, — согласился Орлумб, протягивая Нами выпивку. — Ещё одного боя демонов всё равно не выдержал бы ни форт, ни мы, — весело хохотнул Ясопп. — А вы, кстати, за кого болеете? — За Луффи, конечно, — фыркнул Бен в ответ старику Наварро. — Мы ждали этого очень долго, очень, — с улыбкой пояснил он нам, поднявшим на него удивлённые взгляды. — И хотим этого вряд ли меньше, чем они, — он мотнул головой на игроков. — Вырастили короля на свою голову, — ворчливо прокомментировал кто-то ещё. А фигур на доске было всё меньше, но всё равно очень много: противники их берегли. Однако всё равно в резерве уже их не осталось ни у Шанкса, ни у Луффи: сбрасывать было нечего. И видно было, что ситуация уже очень напряжённая: по сосредоточенным хмурым лицам, по ощущавшейся чьей-то Королевской Воле, то и дело слабенько вырывавшейся из-под контроля игроков в их поле. Эта партия в Сёги, и правда, была подобна настоящему сражению. И сколько это могло продолжаться — было неизвестно. Вот только что-то изменилось после очередного хода Луффи. И это заметили или почувствовали все. А потом и увидели воочию, когда Шанкс поднял на него удивлённый взгляд. Лицо его потемнело, вытянулось, и он… Я задержал дыхание, потому что понял: что-то произошло. Что-то такое, что уже решило исход поединка, но мы пока не знали, что именно и в какую сторону. Рыжеволосый подцепил фигуру пальцами и опустил, уже не глядя на доску. Луффи ответил моментально. Его губы медленно растянулись в широкой улыбке, и, после быстрого хода, рука потянулась к шляпе, подхватила и… нахлобучила её на голову Шанкса. Я понял, что не дышу, что не верю — свершилось! И поднялся на ноги я… Нет, мы! Одновременно с Луффи, теперь, наконец-то, имевшего полное и неотъемлемое право именоваться Королём Пиратов. Это не было его рождением, это было его… становлением. Вставая с кресла из-за игры в Сёги, он словно поднялся на трон. И мы боялись кричать, хотя криком распирало лёгкие и горло, боялись, что это нам лишь мерещится — мечта одного, ставшая мечтой для десятков, даже, может быть, сотен, вот так вот, легко, незаметно даже, осуществилась. — Подожди, Луффи! — окликнул его Шанкс неверяще глядя на доску. — Получается, что ты загонял меня в эту ловушку с первого… — С девятого хода, да, — поправил его капитан, задрав голову к небу и как-то по-особому, мечтательно, улыбаясь солнцу. Его грудь вздымалась высоко: дышал легко и свободно, глубоко, так, как дышится, когда с плеч падает тяжеленный груз. — Удача со мной, раз ты не заметил связности моих ходов, — хихикнул он, поворачиваясь к Рыжеволосому лицом счастливого мальчишки, глаза которого блестели ярко. — И тянул время лишь за тем, чтобы сохранить больше фигур… — кивнул Шанкс каким-то своим мыслям, понятным только им двоим, ведь речь шла об их игре. — Я заметил, что ходы связаны, но не мог понять, как и чего ты ими добивался. А когда понял… — он снял с головы шляпу, трепетно прижимая к груди, и вдруг светло и счастливо захохотал в голос: — Чёрт, меня сделал мальчишка. — Смех его был заразительным настолько, что улыбнулся и я. Подавать голос не хотелось: почему-то казалось важным дать возможность завершить долгое ожидание так, как желали именно они. И костяк команды Шанкса, похоже, был того же мнения, сдерживая и своих новичков, и толпу позади, как и мы. — Знаешь, за что я люблю эту игру и почему учил тебя играть в неё когда-то? — риторически спросил Рыжеволосый у Лу, когда отсмеялся. — Она не только учит мыслить как военочальник, но и характеризует игроков. Как поведёшь себя на доске, таков ты и на самом деле, — пояснил он, неожиданно поворачиваясь к Бену и откровенно ябедничая: — Он попадался в ловушки, делал ожидаемые мною и вообще бессмысленные ходы, и всё это лишь бы отвлечь внимание и заманить в собственный капкан. — И он снова повернулся к Луффи. — И ведь заманил, сохранив ровно столько фигур, и моих, и своих, сколько мог. А я ведь видел, что хитришь, что не всегда ошибаешься случайно, но всё равно понял, что ты делал, лишь когда стало уже слишком поздно. Отличные качества для военачальника, — качал он головой и смотрел на любимого племянника с отеческой гордостью, вызывая гордость и во мне. — Когда-то, незадолго до роспуска команды, я так же, как ты сейчас меня, обыграл Рейли, — выдохнул Шанкс после нескольких минут молчания, явно погрузившись в какие-то приятные воспоминания. — Не капитан Роджер, а он был стратегом команды, за что его отчасти и прозвали Тёмным Королём. Теперь твой черёд творить историю, — с этими словами он пошарился в собственном плаще, поднялся на ноги, в один широкий шаг настиг Луффи и… короновал каким-то необычным даже на вид обручем. Такие, бывало, использовали, чтобы сдерживать буйные волосы, чтоб не лезли в глаза. Вроде просто сплетён из кожи и какого-то металла, но… Не простым он был, явно. — Не корона, конечно, но её бы ты не оценил. Его носил Д, когда уже славился как король пиратов. Мы потратили много времени, чтобы его отыскать, — демонстративно склоняя голову перед капитаном, пояснил Шанкс, когда тот дёрнулся от удивления. И в тоне его голоса была просьба ценить… Пф, да Лу любой камень, дай ему его Рыжеволосый, ценил бы, как самое дорогое сокровище. А капитан снял «венец» с головы, повертел в руке, нахлобучил обратно да и обнял порывисто любимого дядюшку так, что тот чем-то хрустнул. Но обнять себя в ответ не дал, выскользнул и отошёл ото всех на десяток шагов. Так спиной ко всем и замер, сжимая и разжимая кулаки. Мне не нужно было смотреть на него, чтоб понимать, как его раздирало от эмоций в тот момент. Разных. Положительных, отрицательных. От того, что, наконец-то, пришёл к цели, от бремени, что свалилось на плечи вместе с мечтой, от неизвестного будущего, а может, и от пустоты, которую он наверняка почувствовал облегчением сразу, как только победил в сёги. И он рухнул на колени, а потом взвыл в голос раненным зверем, заорал боевым кличем, ликующим воплем. От звука его голоса, казалось, дребезжали стены, закладывало уши и спирало дыхание. Вой множился эхом, отражаясь от каменных стен, скал и от самих океана и небес. Этот звук пробирал так глубоко, отзываясь в душе и сердце, и, наконец, вызывая тот самый облегчённый выдох, который задержали мы все, вызывая, застрявший минутами ранее в горле, крик поддержки и радости. Завопили, завизжали от восторга наши дамы, кинувшись к Луффи, наконец, обнимать, поздравлять, заорали мы, также, в голос, уже по привычке вздымая в небо десятки рук, на которых красовалась маленькая татуировка с Роджером нашего капитана и короля. И мы качнулись, всей толпой, к нему… А он уже смеялся, стоя на ногах, невменяемо весело и по-настоящему счастливо, не замечая похлопываний по плечу, объятий, поздравлений всех тех, кто долго ждал вместе с ним, разделяя чувства Луффи. И вопли наши долго гуляли по просторам между небом и морем. А когда все подуспокоились, капитан, король, посмотрел на нас всех, своих пиратов, и с широкой улыбкой предложил: — Ну что, отпразднуем? Разумеется, предложение было принято абсолютно всеми с энтузиазмом. Толпы пиратов сразу как-то рассосались, отправившись готовить пир — для большинства гораздо более долгожданный, нежели исполнение мечты какого-то мальчишки, всё-таки речь о том, что стоит отпраздновать захват форта, шла с самого завоевания. Ну а уж наши-то… Даже команда и то отправилась на Санни, вслед за Санджи, обещавшим настоящий королевский пир, и Френки, собиравшимся приготовить место. Остались я, Педро, Боши с Джимбеем, Моне и Смокер, конечно, с хвостиком в виде Стеинлесса — не заметил, как стал считать и его этаким придатком команды, который шёл просто в наборе с Белым Охотником, бонусом. Капитан сидел на какой-то балке у костра, мы — рядом. Не то чтобы нам нечем было заняться, просто время имелось, и оно позволяло участие в приготовлениях отложить. Команда Шанкса вокруг продолжила разбирать лагерь, но теперь все они были навеселе, постоянно подшучивая и над «крикливым мальчишкой», которого помнили, и над собственным капитаном. Рыжеволосый быстро и незаметно успел надраться, пока все вертелись вокруг кэпа. С кружками в руках, одну из которых и протягивал Луффи, он и подсел к нам, нетрезвым тоном спрашивая: — Лу, послушаешь совет старого дядюшки? Напоследок. Капитан кружку принял, стукнулся со второй такой и ополовинил. — Не прикидывайся стариком… — просипел он, кажется, от крепости напитка, которую не ожидал. А может, и от эмоций — я не мог знать наверняка. — Но я прожил подольше и всё-таки опытнее такого малыша, как ты, — облизывая верхнюю губу, напомнил Шанкс. Все, кто слышал, дружно хмыкнули: отношения этих двоих были всё же уникальными. — Но не волнуйся, читать нотации или занудничать я не стану, — пообещал Рыжеволосый, и… вдруг абсолютно трезвым, серьёзным тоном заговорил: — Просто хочу сказать, что ты сейчас будешь чувствовать отчуждение. Ты не такой, как люди, не такой, как члены семьи, ты ощущаешь себя частью мира не так, как мы. — Это не было вопросом, это было утверждением, таким, что сразу складывалось ощущение, что даже мы, члены команды, не знали чего-то о капитане, что знал он. — Ты стойко его игнорировал, не обращал внимания, но непонимание всегда окружало тебя. А сейчас, когда ты — власть, оно возведётся в абсолют. — Луффи посмотрел на Шанкса, я вслушивался. — Каждый твой поступок или слово так или иначе всё равно будут обсуждать, изучать, судить. Но… не отстраняйся сам из-за их непонимания и не требуй слишком многого, прими их трусливыми и недоверчивыми трюмными крысами — как любишь выражаться. — Рыжеволосый улыбнулся, отставляя кружку и сжимая плечо капитана единственной рукой: — Ты сильный, Луффи, ты сможешь это вынести, — заглядывая в глаза, говорил он. — А они научатся понимать. И ещё верить, — снова обещал Рыжеволосый. — У них ведь прекрасный пример перед глазами… Мы с Джимбеем переглянулись: неприятная правда бередила разум, правда, с которой мы, как бы ни хотелось, ничего не могли поделать. Отчуждение… Его испытывали, наверное, все лидеры и предводители, не могущие разделить своё бремя с окружающими, теми, за кого в ответе, теми, кто просто не понимал, потому что не был в такой же шкуре. Его испытывали и все, кто выделялся из масс, будь то физические особенности, вроде крыльев, двух суставов в ногах или руках, жабр, или же тех, кто просто мыслил иначе. Такие привлекали к себе внимание, вызывая суждение и осуждение. Однако, кажется, Шанкс кое-чего о нашем Луффи всё же не знал, потому что люди, подобные ему, были увлечёнными. Идеями, занятиями, жизнью. А такие, если им и приходили на ум такого рода мысли и ощущения, быстро от них отвлекались, просто не желая тратить время на размышления о бессмыслице. Может, я был неправ, может, кэп скрывал это, как, например, отец, когда был жив, но… — Шанкс, — улыбнулся Луффи в ответ, — это не важно. Я сделаю из них пиратов, потому что только так смогу исполнить вторую свою мечту — стать самым свободным человеком в мире, — заговорщицки подмигнул ошеломлённому дядюшке капитан, в общем-то, подтверждая мои мысли. И мы (и накама, и ребята Рыжеволосого) захохотали одновременно, потому что в этом был весь он, чёртов Монки Д Луффи, не унывающий слишком долго, не сдающийся и совершенно не умевший терпеть то, что ему не по душе, пират. То есть король пиратов, конечно же. Шанкс покачал головой и тоже засмеялся, что-то приговаривая о том, что даже капитан Роджер не ожидал такого преемника. — Не волнуйся за меня, — добавил Лу уже серьёзнее. — Да, бывает тяжело. Часто бывает в последнее время. Но, как ты мог заметить, у меня есть люди, которые, порой и не догадываясь об этом, помогают справляться. А если бы я не принимал трусливых крыс такими, какие они есть, я бы с ними и не возился, — и он и сам захохотал весело, даже безумно, но резко прекратил: — Кстати, трусливые крысы вкусные, ты знал? — Шанкс от резкой смены темы машинально отрицательно качнул головой. — Во! Я сейчас… — подскочил Луффи с места и кинулся куда-то, мы только и слышали призывы к Филу — новому бортовому коту — поохотиться. Но Рыжеволосый, в отличие от нас, недолго смотрел ему вслед, сразу же переключившись на нас же. Смотрел внимательно. С прищуром. Даже рот открывал то и дело, словно желая спросить что-то серьёзное, но отчего-то не решался. Минуту, не больше, он маялся, но выпил из кружки и в итоге пристал к Смокеру: — Тебя-то, Белый Охотник, как занесло в команду к моему племянничку, а? — он даже не поленился подняться на ноги и, вместо того, чтоб сесть, пьяно навалился на нашего новичка. Я хмыкнул: в его игру верили, разве что, слепые. Но, чёрт, до чего же это поведение было типично для семейки Д! Я был знаком с Роджером и Рейли, пересекался с Гарпом, Драгоном, Ло, отлично знал Эйса, неплохо изучил Луффи… У них было немало общих черт, но среди самых явных и ярких — любовь к игре на публику, паясничество. Так они отвлекали внимание от чего-то важного, манипулировали толпами или просто скрывали собственные эмоции. Вот что он хотел спросить, прежде чем передумал? — Развод и провокация, — почти не задумываясь, хмыкнул в ответ на вопрос Рыжеволосого Смокер, — а ещё шантаж, подкуп, применение психологического давления и даже силы. В общем, всё как вы, чёртовы пираты, любите, — констатировал он под дружный пиратский смех, пытаясь Шанкса оттолкнуть. Но вышло не слишком успешно. Тот всучил ему кружку с пойлом и потребовал с невинной улыбкой на лице: — Так давай выпьем за это и за нашего нового короля. Смокер с сомнением косился на пойло в руках, но пригубил, даже не глянув на нас. А мы что? Команда Рыжеволосого обеспечила выпивкой и нас, так что и мы, отсалютовав друг другу, опрокинули в себя нечто алкогольное. Зря. Горло и пищевод обожгло ядрёной жидкостью, на глазах грозили выступить слёзы. Но чтобы пират и не смог подавить эффект неожиданности алкоголя? Нет, не бывать этому. Когда нарисовался Луффи, мы уже были сильно подшофе — Шанкс спаивал за дорогого племянничка нас очень активно. И как-то уже не удивляло, что объявился капитан в компании своих непонятно откуда взявшихся северных волков и… огромной корзиной пойманных крыс. Одна серая тушка трепыхалась и пищала у него в зубах, что очень контрастировало с шальными счастливыми, но звериными, непроглядно чёрными глазами, крыльями за спиной, хвостом и серебристо-голубым рисунком по всем открытым участкам кожи. — Мог бы и не притворяться сумасшедшим среди своих, — флегматично прокомментировал я картинку: всё-таки короля пиратов с живой крысой в зубах можно было увидеть далеко не каждый день. Но всё же то ли от выпитого, то ли потому, что привык, а впечатления это на меня не произвело. Зато я поймал понимающий взгляд Бена и улыбнулся ему: наши команды были единодушны при таких-то капитанах… Шанкс с энтузиазмом подключился к разделке и обжариванию на костерке крыс, которых, как выяснилось, действительно до сих пор не пробовал — как и мы. Подошедшие Эйс и Сабо так вообще набросились на тушки, как будто это было их любимое лакомство. Ну а уж они вчетвером ловко втянули в это всех, и нас, Мугивар, и команду Рыжеволосого, и команду Ло, и вообще всех, кто подходил к нам — тушек хватало. Где же он столько достал?! Волки грызли свою добычу сырой, братья Д весело хохотали над лицами тех, кто был приятно удивлён вкусом крысиного мяса. Шанкс с удовольствием облизывал пальцы, испачканные в крысином жиру, я с наслаждением обсасывал хвостик, Стеинлесс принюхивался к всученной насильно крысе, пока опасаясь пробовать. Джимбей, Смокер, Лаки Ру с Ясоппом и Бепо активно подключились к массовой жарке. Костёр полыхал, потрескивая поленьями, выпивка лилась рекой… Я, увлечённый беседами, отличной компанией и настроением, гуляниями, не заметил, как пир разросся. Как крысы кончились, заменяясь другими, поистине достойными короля блюдами и закусками. Как кружка стала наполняться всевозможными алкогольными напитками со всех концов мира… Прибывали друзья (сначала в штаб, а потом с помощью кого-то в Маринфорд) — те, кто были заняты патрулированием границ акватории Тича, и те, кто доставлял королей по домам. Даже Ло — и тот вернулся, чтобы «выпить за брата». И мы действительно пили за короля, за Луффи, за капитана, за пиратство, за свободу, за море… за что мы только не пили. Но больше всех, кажется, надирался виновник торжества и его хозяин, потому что желавших разделить с ним пойло был целый остров. А он никому не отказывал, по глотку или по полкружки, но с каждым, кто, больше не опасаясь, подваливал к нему. С командующими флотами, капитанами или с последними пороховыми обезьянами. Он и сам поднимал тосты за захват Маринфорда, за альянс, за пиратов, за свою команду, за новых накама, за мечту… Пришлось даже трезветь, воспользовавшись способностями собственного Дьявольского Фрукта, чтобы, продолжая веселиться и гулять, всё равно приглядывать за капитаном. Среди наших многие, напиваясь в стельку, но не готовые и не желающие падать замертво, сражённые алкогольными парами, пользовались разными хитростями, чтоб не прерывать веселья. Мы пили до упада, ели до неспособности шевелиться, хохотали так, что звенело стекло и ныли рёбра и пресс, танцевали так, что не чувствовали себя. Отдавались пиру целиком и полностью, телом, разумом, душой… Но приглядывали за капитаном! Хотя оставаться врагами было невозможно. Потому что каждый, кто гулял, был другом, братом-пиратом, потому что мы все были за одно, мы все были одно. Пусть так, лишь в пьяном угаре, в искреннем счастье и наслаждении жизнью, пусть лишь пока плясали вокруг костров, двигаясь в ритмах сердец, но были. И это было такое чувство, захватывающее, ошеломляющее, растворяющее в себе — точно такое, каким его описывал сам Луффи, кажется, купавшийся в самой атмосфере в эмоциях праздника. И даже был не против разделить с несколькими новыми капитанами чаши саке, пожелавшими признать его собственным лидером, командующим. Как Йонко когда-то он был против этих традиций, а теперь, наверное, слишком много выпил или слишком весел был, и отказывать не стал. К нам присоединились командиры флота отца… то есть Огненного Кулака, с его полного одобрения, и ещё несколько капитанов. Хотел и сам Эйс, но тут уж Луффи перехватил чашу и выпил всё залпом, не оставив брату шанса. Я заподозрил, что он успешно притворялся пьяным так же, как несколько или много часов назад Шанкс… Старик Наварро тоже вроде порывался, к слову, распить саке с кэпом, но потом передумал. — Лучше с трезвым, — заявил он, показал нам язык и весело, гулко расхохотался. Вечер перетекал в ночь, но из-за костров мы не заметили и этого. Перед глазами плыло, земля качалась под ногами, как борт корабля в шторм, улыбка не сходила с лица… Луффи сидел поблизости, впервые за долгое время оставленный в покое. На него, наверное, никто в тот миг и внимания не обращал, а потому он, запрокинув голову, смотрел на звёзды и улыбался. Не широко, не довольно, просто свободно и немного мечтательно. Я бы тоже не обратил на это внимания, если бы не поза, в которой он сидел. Вроде бы просто на обломке стены разрушенного штормом здания, но он словно бы опирался спиной на что-то невидимое. Может, там было нечто, скрытое тенями, и пьяный я этого просто не заметил? Вероятность этого была высока. И всё же это привлекло моё внимание. А уж когда Луффи взял в руки стоявшую рядом кружку, отсалютовал чему-то или кому-то за спиной, а потом произнёс: — За тебя, брат. — Я превратился в слух, потому что даже мой нетрезвый мозг понимал, что ни Эйса, ни Ло, ни Сабо поблизости не наблюдалось, а кроме них кэп так, с искренностью, называл лишь одного человека… Странно? Странно. Ополовинив пойло, он вдруг поперхнулся и захохотал весело, навалившись сильнее на что-то за спиной, но не падая. И не сказал, а пробулькал сквозь смех, будто в ответ: — Сочувствую беднягам, они тебя чертовски недооценивают, — и он снова рассмеялся. Но тут же дёрнулся как-то странно, будто, как рассказывал Момо, бок кольнуло. Я уж было сам подскочил, даже протрезвев немного, но… Кэп насупился и фыркнул, снова кому-то отвечая: — Нет, я не соскучился, паскуда, даже не мечтай. — Видимо, шёл разговор с невидимым собеседником, с Зоро — в этом не было никаких сомнений. Но как? За медальон Луффи не хватался, Ден-Ден-Муши не наблюдалось, а разговор шёл. Или капитан так напился, что разговаривал сам с собой? А что? Такое случалось. Тем более когда отсутствовала привычка пить много. Не то чтобы Луффи был похож на того, с кем могло такое случиться, но… — Да я языком едва ворочаю, какое объясни?.. — словно мои мысли прочёл он, тут же, после небольшой паузы, фыркая: — Пф, кто бы говорил. — И снова тишина, прежде чем в голосе кэпа тренькнула весёлая, добрая насмешка: — Сомневаешься, что я смогу и захочу поступить так же, как ты? Тебе ли не знать, как я к этому отношусь? — риторически спрашивал он, теперь согнувшись так, будто кто-то опёрся на его спину. Я смотрел на это, слушал и чувствовал, что трезвею, что земля возвращается под ноги, а мир перестаёт расплываться. И голос капитала, пьяный, заплетающийся, но в то же время удивительно трезвый, твёрдо отвечал: — Ты знаешь ответ. — И говорил что-то ещё, фыркал, усмехался, вздыхал… Живой разговор с собеседником, которого не было. Упился ли, или было что-то, чего мы не знали? Но напоследок проворчал: — Сгинь уже, моя пьяная галлюцинация, — помахал он хвостом за спиной, будто развеивая что-то. Посидел ещё несколько мгновений, а потом поднялся на ноги, осмотрелся, будто убеждаясь, что его тихого разговора никто не слышал, и… увидел меня. — Луффи? — встревоженно спросил я. — У меня выпивка кончилась, — пожаловался он в ответ, демонстративно перевернув пустую кружку. — Где-то в районе площади я видел ещё нетронутые бочонки с вкуснющим ромом. Пойдём, поищем? — снова икнув, лукаво предложил он и, не дожидаясь ответа, затащил меня в гущу гуляний. И снова были танцы и веселье с друзьями, новые тосты и шатающаяся земля под ногами. Событие не сразу, далеко не сразу, но выветрилось у меня из головы. А ещё много времени спустя, даже у самых выносливых и привычных кончились и запал, и выдержка… Очнулся я от того, что кто-то щекотал мне нос. Настырно так, отмахнуться не получалось. А перевернувшись на другой бок, услышал тявканье, почувствовал движение под собой и… мгновенно сел от неожиданности. И тут же чуть не свалился обратно от пульсирующей боли в голове такой силы, будто кто-то там наковальню располовинить табуреткой пытался. А ворвавшийся в глаза яркий дневной свет вызвал резь и тошноту. Перепил. Ушло несколько мгновений, прежде чем способности Дьявольского Плода помогли подавить симптомы, и я сумел вернуть себе память и взять взбунтовавшийся организм под контроль, чтобы осмотреться. Тут же выяснилось, что я ошибся: свет был не дневным, а утренним, причём сумеречным, ведь солнце едва выкатилось из-за горизонта, а тени ещё наполнял туман. Вокруг была привычная картина «человекоповала» — как называл это Лу — после грандиозной пьянки. Пираты с улыбками на лицах вовсю сладко храпели, причмокивая во сне и подёргивая ножками и ручками, будто продолжая гулянку. Так, команда, как и я, то ли сами, когда поняли, что не способны больше веселиться физически, уютно устроились среди волков, используя их как одеяла, подушки и грелки одновременно, то ли волки облепили нас. Санджи поблизости медленно истекал кровью в объятиях Уайти, пачкая белую шкуру ни в чём не повинной животины, Моне, лёжа под ещё одним волком, руками и ногами как большую игрушку обвила Френки, Уилл с блаженной улыбкой на лице, как драгоценность, прижимал к себе Виви, вцепившуюся в ещё одну шкуру. Бартоломео, не просыпаясь, признавался в любви ноге Хайрудина так, что я осоловело потряс головой, чтобы убедиться, что действительно видел то, что видел. У наших гигантов на груди вообще спали и люди, и звери. Идиллия. Попытавшись подняться, я запнулся о спину волка, служившего мне покрывалом, и едва не рухнул на него же, но зато обнаружил Робин в объятиях Бена, вместе с Изо использовавших Бепо в качестве подушки. Хохотнул, представив реакцию этого неожиданного квартета, когда проснутся. Но в целом порадовался доверию. Оно напомнило о многочисленных пиратских пьянках, пережитых мною: разные, но всё равно отчего-то совсем не похожие на эту. Может, масштаб другой, может, люди. Но, перешагивая перемешавшихся пиратов разных, даже соперничавших команд, я что-то чувствовал, какое-то подспудное сожаление, а может, наоборот, удовлетворение. И зябко было, как мне казалось, отнюдь не из-за утренней сырости. Ноги сами несли меня туда, где я Волей чуял капитана. Ну а куда ещё идти? Привести себя в порядок можно было и позже, а больше заняться, пока пираты отсыпались, было попросту нечем. Даже второму помощнику Короля тех самых пиратов. Луффи мирно рыбачил в небольшой естественной бухте между скал на галечном пляже в компании с Джимбеем и Джозом. И, конечно, стоило мне подойти, немедленно повернулся, реагируя то ли на хруст камешков под моими ногами, то ли на запах мяса из машинально прихваченной корзинки, чудом не опустошённой накануне, то ли просто на ощущение моего присутствия. Но сиял он своей лыбой, выражением лица, просто возмутительно. — Ну, и, каково это, быть королём пиратов? — не выдержав, поинтересовался я, глядя на счастливого мальчишку больше, чем на самого разыскиваемого преступника мира. Но вместо ответа компания рассмеялась, как-то болезненно со стороны друзей и весело со стороны капитана: похоже, я не был первым, кто задал такой вопрос. — Без шляпы непривычно, — пожал плечами кэп, не глядя запуская руки в корзинку с едой. Я, приземляясь рядом на гальку, прежде чем подкрепиться, применил способности к Джозу и Джимбею, явно страдавшим, в отличие от Луффи, похмельем. — А венец не мешает, да? — весело спросил Джоз, благодарно кивая мне. Кэп серьёзно покачал головой: — Он — нет, не мешает. А вот власть, данная им… Посмотрим. — У него дёрнулся поплавок, и он потерял к разговору всякий интерес, выуживая, судя по поднявшемуся волнению, обед на всю команду. Обед сопротивлялся, бил хвостом, поднимал волны, пытался уйти и никак не тащился на берег — леска постоянно за что-то цеплялась. Но… я даже не дёрнулся на помощь, пока капитан весело носился за большой рыбиной по всей бухте, разгоняя утренний туман и, скорее всего, другую рыбу. — Теперь за все неудачи спросят с него, — тихо выдохнул Джоз, вытягивая из корзины кусок жареного мяса. В голосе его звучало сочувствие. — Всё же не Роджер, под властью которого была лишь собственная команда… — У Луффи есть мы, — улыбнулся Джимбей. — И вас больше, чем одна замечательная самая лучшая в мире команда, — пронёсшись мимо нас на берег, победно потрясая добычей, заявил капитан. Я рассмеялся: даже не сомневался, что паршивец не терял бдительности и любопытства. Перекусив, мы и сами подключились к рыбалке, а вскоре, но когда мы уже наудили обед на несколько команд, к нам присоединились Бонни и Смокер. Они доложили, что пираты потихоньку просыпались и расползались с улиц и площадей, допивая недопитое и доедая недоеденное. Новый накама, кстати, предъявил Лу претензию, ведь выяснилось, что пировали мы целых три дня, а не один, как кэп предполагал. Эти дни Белый Охотник считал потерянным временем, в чём и обвинял нас. — Ты не потерял, а приобрёл, — возразил Джоз абсолютно серьёзно, внимательно, как он любил, заглядывая в глаза и проникновенно объясняя: — Капитана, в лице самого короля пиратов, друзей, много друзей, тысячи… — Проблемы, которых ты прежде не знал, но которые полюбишь, — хихикнула Бонита, кивая на Луффи, мол, он источник проблем, о которых она говорила. Мы весело разулыбались, подтверждая. — А дозор твой в надёжных руках, о чём тебе известно не хуже меня, — подхватил общую мысль и сам кэп. — И если не хотел быть здесь — в чём я не без причин сомневаюсь, — задорно ухмыльнулся я, — не стоило напрашиваться с Лу в путешествие. Смокер хмыкнул, но и сам улыбнулся, слегка приподнимая уголки губ. — Знали бы вы, как бесите порой… — Привыкнешь, — угрожающе пообещал капитан. Приходить в себя пираты начали только к обеду. Весёлые от хорошей пирушки, но злые от количества выпитого, они вяло приводили себя, но больше мысли в порядок. И чувствовалось, что пьянка или признание последним Йонко короля кардинально изменили атмосферу на острове. Больше не было страха, напряжённости, оценивающих взглядов, полных непонятных ожиданий. Не было и столь острого нежелания действовать сообща, напротив, разгребали последствия попойки все вместе, так, будто давно были членами одного флота. И Луффи больше не окружали раздражавшие шепотки, его приветствовали широкими улыбками, салютом кружек, похлопыванием по плечам, а ещё желанием привлечь внимание к себе. Мы понимали, это было ненадолго, пока не прошла эйфория от праздника, пока всё было хорошо. Но всё же и это мгновение стоило дорого, и мы, а Лу в особенности, его ценили. Совет собрали уже вечером. Обсуждать особо было и нечего, если не считать добытых кэпом новостей. Но они, конечно, и шокировали. Места веселью не осталось. Мрачные, хмурые лица в гробовом молчании слушали Луффи, не очень понимая, как реагировать: никому не нравилось строительство канала через Ред-Лайн, да и существование оружия, наверняка не единичного, а потому не уничтоженного, напрягало. И что с этим делать, тоже никто не знал. Звучали, конечно, неуверенные предложения: провести разведку, выяснить, где ещё, захватить или уничтожить. Но было понимание, что организовать это у нас может не хватить ресурсов. И прежде чем захватывать, нужно было хоть немного разведать. А если разведчиков заметят, могут и понять, что к чему, и если хоть одно оружие было достроено — использовать его раньше запланированного и точно до того, как мы будем готовы. То есть действовать нужно было очень осторожно. В конце концов, в обсуждении пираты всё же расшумелись, начали опять спорить, не особо предлагая решения, но зато жёстко отвергая все поступавшие предложения. Ну то есть бывшие командиры Йонко в основном молчали, у них с дисциплиной было получше, но и без них хватало желающих поспорить. Их можно было понять, это была почти естественная реакция на новости, способные существенно повлиять на исход всей войны — затеи, которую многие до сих пор считали сомнительной. Прекратил это, разумеется, король пиратов. Точнее даже не он, а Шанкс, толкнувший Лу плечом и мотнувший головой на спорщиков. Ну а кэп, вздохнув тяжело, тихим и спокойным голосом начал обстоятельно объяснять свои соображения о происходящем и о том, как нужно действовать. Волей-неволей пираты замолчали, просто чтобы расслышать его. Он предлагал… Хотя нет, всё-таки ставил перед фактом, что нужно действовать по старому плану, лишь немного скорректировав его. Хитро так прищурившись, говорил, что нельзя давать понять Мировому Правительству нашу обеспокоенность, а суетиться — тем более. «От нашего самообладания и уверенности зависит и уверенность противников», — заявлял он, и был прав. Я улыбался, потому что приятно было смотреть на то, как моему капитану внимают десятки влиятельных и именитых пиратов. А ещё потому, что Луффи хитро раздавал указания. Например, он фактически велел собирать информацию по возможности, расспрашивая всех, кто мог что-то знать — торговцев, жителей, самих дозорных — захватывая архивы фортов и кораблей и прочее тому подобное, что могло дать нам сведения. Однако он напомнил, что среди нас имелись шпионы, потому предупреждал, что стоит обращать особое внимание на любые помехи в разведке и рассматривать их как попытки саботажа. И пираты переглядывались мрачно, но были полны решимости, понимая, что Луффи лишил шпионов возможности действовать. И, даже более того, дал понять, что, если дозорные массово начнут уничтожать свои архивы, это будет означать, что они предупреждены о целях альянса. А он ведь внимательно-внимательно рассматривал каждого присутствовавшего, давая понять, что запоминает. — Чую, все, кто недооценивал нашего юного короля, вскоре пожалеют об этом, — расхохотался в голос Генри Вейн, когда понял это. Пираты хмыкали согласно, ведь успели воочию убедиться в том, как опасны предсказуемо непредсказуемый нрав, ум и сила того, кого до сих пор многие ещё считали мальчишкой. Прямой приказ о разведке Лу выдал только Рэкхему, отправив к Ред-Лайн. Ну а потом обвёл собрание тяжёлым взглядом, интересуясь, есть ли вопросы, однако… их ни у кого не возникло на этот раз. Даже о праве раздавать приказы, и это в альянсе-то! Но один из капитанов поинтересовался, какую роль в плане будут играть пираты Шанкса. Тот сам ответил за себя: — Мы возьмём на себя Тича, — сообщил он, так же лукаво, как нередко делал Лу, уточняя: — Вы же не хотите воевать на две стороны или, хуже того, получить разгромный удар в спину? Фактически на этом совет и был окончен. Хотя, конечно, мы ещё внесли в план, не без откровенного зубного скрежета некоторых лиц, и роль нового дозора. А пираты, к слову, высоко оценили хитрожопость нового короля, успевшего организовать раскол и дозора, и совета королей. Но, конечно, выше всего они оценили способность легко присваивать себе целые флоты, имея в виду подопечных Смокера и Иссё. Так что и непонимания, почему тот стал нашим накама, ни у кого не осталось: выгоду осознавали и ценили. А объяснять, что мы вряд ли воспользуемся новым дозором в собственных целях, им никто не стал. Прежде чем разойтись и начать уже претворять в жизнь второй этап плана, пираты Сердца раздали главным действующим лицам — капитанам — новый вид Ден-Ден-Муши, которых Кид оставил команде Ло, прежде чем отправиться на поиски Луффи. Эти улитки отличались компактностью, ведь их раковины росли небольшими трубочками, удобно помещавшимся в ладони. Но главной их особенностью было то, что они были гибридным видом простых улиток связи с белыми Ден-Ден-Муши, позволяя не только поддерживать контакт на огромных расстояниях, но и сами же блокировали возможность перехвата и подслушивания разговора чёрными Ден-Ден-Муши. Чертовски дорогие штуки, даже по меркам нашей команды. Но Кид раздобыл где-то несколько ящиков, повелев раздать членам альянса, когда приступим к исполнению следующего этапа плана. И стоило ли говорить, что новые игрушки пираты разобрали с удовольствием? А ещё, видимо, глядя на лица собственной команды, Луффи попросил капитанов позволять его накама — то есть нам — путешествовать и воевать с ними бок о бок. Объяснил он это тем, что мы заскучали, а любили и повоевать, и в интригах поразбираться. Потому и просил за нас, что, если мы вдруг, любой из нас, пожелает отправиться с кем-то из присутствовавших, не препятствовать. И пообещал, что путаться под ногами мы не будем. Виста со смешком ответил, что любой капитан должен радоваться, если взойти на его борт выразит желание член команды самого Короля Пиратов, потому что помощь такой силы не оставляла врагу и шанса на победу. Френки… рыдал, благодаря кого-то за такого понимающего капитана. Да что там, все мы в тот момент гордились и благодарили, его и судьбу за встречу с ним же. Никто ведь из нас не говорил о скуке, о том, что и сами не прочь вот так, как кэп, в идеале полным составом команды, но хотя бы и по отдельности вырваться в небольшое путешествие с кем угодно, куда угодно, зачем угодно, встряхнуться. Не только ведь Луффи кис от ничегонеделанья и сидения на суше: мы были его накама, а значит, в какой-то мере, такими же. И то, что он это понимал… И доверял, и отпускал, позволяя временно покидать его тогда, когда он сам дал слово поберечь себя и не лезть ни во что… Вот кто ещё так делал? Девчонки Лу за это заобнимали, парни благодарили, и даже я, хоть и не был уверен, что воспользуюсь возможностью, за сам факт её создания, выдохнул слова признательности. А всего через час после собрания, несмотря на ночное время, мы провожали команду Рыжеволосого. Знали о том, что они решили не ждать утра, только мы. И они готовы уже были отчалить, но сам Шанкс не успел взойти на борт. Он стоял у сходни и смотрел на Луффи. На их лицах отражались какие-то эмоции, понятные только им. Хотя складывалось ощущение, что они разговаривали, только как-то мысленно или глазами. А я смотрел на шляпу, так непривычно водружённую на голову не моего капитана. Это казалось неправильным, означавшим какие-то перемены, противоречившим восприятию мира. Конечно, в какой-то мере так и было, но… Подспудное тревожное чувство, что отныне всё иначе, не отпускало. — Уже решил, что будешь делать без мечты? — вдруг спросил Шанкс, не скрывая озабоченность в голосе. Луффи пожал плечами: — Я ведь говорил, что исполнил лишь её часть, забыл? Стал королём пиратов, но не самым свободным человеком в мире. Мне ещё есть к чему стремиться, — тонко улыбнулся он, мотнув головой за спину: — Да и дел пиратских хватит надолго. — Хорошо, — кивнул Рыжеволосый так, словно ответ его более чем удовлетворил. Он стянул с головы шляпу, взглянул на неё со светлой грустью на лице, какой-то ностальгией и даже застарелой болью, покрутил в пальцах и выдохнул: — Чтож, как бы я не скучал по ней, но она мне давно не принадлежит. Тебе тоже не принадлежит больше, — он поднял взгляд на Луффи и вдруг, словно через силу, но и легко одновременно, сунул шляпу ему в руки, — но ты знаешь, что должен с ней сделать. Кэп усмехнулся, кивнул, машинально водружая головной убор на свою голову — и всё тут же встало на свои места. Шанкс тоже кивнул и быстро поднялся на борт своего корабля. — Удачи вам, ребята. Берегите друг друга, — попросил Лу. Мы желали счастливого пути и широко улыбались отвечавшим нам тем же пиратам Рыжеволосого. Ясопп даже подзадорил сына, чтобы тот превзошёл его, когда они снова сразятся. И сам Шанкс тихо выдохнул: — До новой встречи, Луффи. Ветер, явно управляемый кем-то, быстро наполнил поднятые паруса. И хотя наши возгласы ещё звенели в ночном воздухе, корабль стремительно стал отдаляться от причала и быстро скрылся, поглощённый темнотой. И лишь бортовые огни мы долго провожали взглядами, пока они не растворились вдали. — Он больше похож на твоего старшего брата, капитанчик, чем… — цинично заметила Моне, не называя имён. Луффи ничего не ответил, только вздохнул, а когда обернулся к нам — уже улыбался предвкушающе: — Ну что, перевернём этот чёртов мир, морскому дьяволу на потеху? И отвечая согласием, мы знали, что перевернём, какие бы препятствия и беды не повстречались нам на пути, потому что иначе и быть не могло. Ведь будь это не так — не было бы ничего из того, что уже произошло. А ещё мы знали, что Зоро, нехватку которого мы с каждым днём ощущали всё острее, нам поможет, где бы ни был. Потому что он был одним из нас, накама чёртового Короля Пиратов, демона, грозившего стать вместе с нами повелителем морей. Ветер свистел в прибойной волне, неторопливо раскачивая океан.

***