Демоны Луффи

— А ОН ЧТО ТУТ ДЕЛАЕТ? — не своим голосом вопил Тич, тыча в меня толстым пальцем, похожим на сосиску, особенно потому, что пережат был перстнем у основания. И напоминал Чёрная Борода воплями одного неплохо знакомого красноносого мерзавца-клоуна. — Ророноа Зоро, как и ты, заинтересован в сотрудничестве, — игнорируя эмоции пирата и его же возмущение, спокойно ответил один из двух присутствовавших на встрече Горосэи. Дело было на одном из нейтральных островов, располагавшихся в Норд-Блю близ Ред-Лайн и Калм-Белта: Мировое Правительство, кажется, не намеревалось и Тичу сообщать о строительстве протоки, так что встречу перенесли подальше. Пафосная и даже торжественная организация оставляла за собой ощущение попытки польстить Чёрной Бороде — его встречали чуть ли не с фанфарами и красной дорожкой (в отличие от скромного меня, которому позволили добираться до зала, предназначенного для встречи, в толпе дозорных). Всюду сверкала позолота, алая обивка, глянец, рабы, готовые услужить в чём угодно… Я ещё, когда прибыл на остров, удивлялся: неужели Тич готов был купиться на весь этот антураж? И ведь собрание-то… Единицы из смертных могли похвастаться, что побывали на таком. Присутствовали представители нескольких самых уважаемых семейств Тенерьюбито! Глава Горосэи лично, старик с дредами. Главнокомандующий Сенгоку, адмирал флота Кизару, адмиралы Вудс и некий Рёкугу, Акаину, СП-0, ещё какие-то офицеры и правительственные агенты, включая Дампира, как моего сопровождающего (Ташиги они не взяли). Со стороны пиратов, помимо меня и Тича с несколькими его приближёнными, только детки Линлин, имена которых я даже не запомнил, да и незачем было. Никаких больших общих столов, лишь диванчики, мягчайшие кресла да мелкие столики под напитки. Можно было бы даже подумать о мнимом равенстве, если бы не троны под задницами «божков» и особо вычурную мебель под Горосэи, и всё это на специальном возвышении. Наверное, чтоб под взглядами свысока мы, пираты, ну и дозорные, чувствовали себя ничтожествами? Я не прятался, занимая собой целый первый попавшийся диван, на который забрался с ногами. Тич прибыл последним, так что его вопли были ожидаемы: обо мне его не предупредили. Ну он и устроил сцену, вставая в позу сразу, как меня заметил. Я успешно делал вид, что его нет и я смотрю сквозь него — отличный способ побесить отребье. — Мы так не договаривались! — шипел Тич. Лицо его перекашивал гнев. — Я не соглашался на сотрудничество с ним! — Мы вроде собрались, чтобы уничтожить Мугивару, а вместо этого вы хотите слить информацию через его прихвостня, — видимо, пытаясь поддержать то ли союзника, то ли своего лидера, с недовольным прищуром заметил и один из сынков Линлин. Сенгоку глянул на меня предупреждающе. Опасался моих провокаций да и вообще действий. Понимал, что я запросто мог сорвать встречу. Ну или Тич мог это сделать из-за меня. А нам это было не выгодно, у нас были конкретные цели… Я… вообще-то не горел желанием пересекаться с этим мусором, а тем более договариваться с ним о чём-то. Как-то и участия Акаину хватало. Но… я понимал: Горосэи хотели использовать все возможности для скорейшей победы над Королём Пиратов, а потому собирали его врагов. И… судя по всему, именно Чёрная Борода и его люди и были той козырной картой плана, которую от меня скрывали. Это не лишено было смысла — договор с Тичем — потому что так Горосэи и собственные человеческие ресурсы экономили, и усиливали своих людей поддержкой со стороны, но, главное, сталкивали лбами врагов: пираты уничтожают пиратов, это же так удобно! Но Маршалл собрал под своим флагом большинство сильных врагов Лу, то есть и мелкую шушеру, и выживших деток Большой Мамочки (никто не знал, союзниками они были или подчинёнными), и тех, кого бесило наше существование, кого мы унизили… В общем, всех, желавших отомстить или поставить на место «выскочку». Они могли доставить немало хлопот альянсу. Особенно в сговоре с Мировым Правительством. Горосэи этим и желали воспользоваться. А Сенгоку не нравилась идея договора с Тичем: понимал, что тот снова, как уже случалось во время войны Белоуса, предаст. Фактически старик предложил мне, несмотря на все проблемы, вызванные мною же, некое подобие настоящего союза, не против самого непризнанного Йонко, но против его существенного вмешательства в планы. Сенгоку не хотел подставлять своих многочисленных «внуков» — подчинённых — в играх, затеянных Горосэи, справедливо опасаясь, что сам Тич мог обернуться против них. Я не желал усугублять положение пиратов, то есть, если была возможность помешать союзу Чёрной Бороды с Мировым Правительством, я её не мог прохлопать. Вот это и являлось общей целью: не допустить договора с Тичем или, хотя бы, вбить клин между ним и Горосэи. Правда, старик нервничал, потому что, по его словам, мы, Мугивары, не умели быть деликатными. Понятия не имел, что означает это слово, но веселило это меня немало: надеяться на пирата, но опасаться пиратских методов. А ведь помимо этой у старика была ещё одна цель: поссорить пиратов между собой. Если бы это был не Тич, а кто-то другой, я бы не ввязался бы. Но с этим ублюдком союзов водить… — Наши интересы сходятся, — спокойно отвечал Чёрной Бороде Горосэи с дредами. — Он предоставил много ценных неопровержимых данных, которые значительно продвинули нас в разработке плана. Ловкий, гад, не опровергал, что я мог оказаться засланцем, но и ставил перед фактом, что я буду присутствовать. — Мугиварам нельзя доверять! — продолжал шипеть Тич, гневно раздувая ноздри и чуть ли не нависнув над Мировым Правительством грозной тенью так, что, даже Тенерьюбито, о чём-то тихо переговаривавшиеся меж собой, заметили его присутствие. — Их капитан — хитрожопая тварь, если член его команды здесь — считайте, здесь он сам. Я не выдержал, хохотнул весело: — Мне неимоверно льстит, что ты так высоко ценишь нашего Короля… Хотя погоди, — прервал я сам себя, картинно задумавшись. И, не меняясь в лице, покачал головой: — Нет, не льстит. Оценка короля мусором ничерта не стоит. — Рык Тича был мне усладой. — Ророноа… — предупреждающе попытался шикнуть на меня глава Горосэи, между прочим, в голос с Сенгоку. Но последний пытался меня заткнуть не всерьёз. Я проигнорировал обоих, переключая внимание на других неприятелей: — Я смотрю, в семейке Линлин тоже раскол, а? Неужели не все жаждут отомстить убийце вашей мамаши? Иначе здесь были бы старшие её дети, верно? Или вы сбежали из-под сурового надзора старших братиков? — Заткнись! — резко потребовал один из сыновей Линлин, хватаясь за меч. Я осклабился, даже спустив ноги с дивана, чтобы иронично и насмешливо спросить: — Что такое? Правду слышать неприятно? — Никаких договоров с этой шавкой мальчишки! — рявкнул Чёрная Борода, но как-то уже не так, как рычал, когда я его мусором назвал. Видать, на детишек Линлин ему было плевать. — Или вы вышвыриваете его, или… — Боюсь, это невозможно, — снова так странно вступился за меня глава Горосэи. — Без его лояльности Мугивару едва ли удастся выманить. — Тогда пусть попридержит язык! — вклинилась приспешница Тича Катерина Девон, напоминавшая одновременно и Линлин, и Альвиду во времена, когда она ещё не съела Дьявольский Плод. На вид жирная, неповоротливая корова. Хотя… пожалуй, зря я оскорбил копытных… Меня легко захватил азарт, схожий с боевым. Чесался бок, и где-то на краю сознания я думал, что это снова кровь Лу толкала меня препираться с теми, кого я даже врагами не считал, так, мусором. Но это не было важно. — Ну твоим-то языком Тич доволен, верно? — паскудно ухмыльнулся я. Оскорблять женщину? И в мыслях не было! А если она не так поняла, так это её проблемы. — Мугивара вертит вами как хочет и на чём хочет, а вы преданно в ногах валяетесь, ещё и пиратами смея себя называть, — презрительно сплюнул на наверняка дорогущий ковёр Тич. Подчинённую защищал? — Отдали свободу за… — А тебе и завидно, — хмыкнул я в ответ, медленно со смаком и издёвкой напоминая всем известные факты: — Пираты тебя даже за пирата не признают, не то что за Йонко, а ты так мечтал сравниться с великими, попасть в их число… — Угомонитесь! — прикрикнул Горосэи с дредами… как будто его хоть кто-то слушал. Тич уже навис надо мной и шипел, рассерженно брызгая на меня слюной и высвобождая силу своего Дьявольского Плода: — Много о себе возомнил, щенок! Я научу тебя… — Тич протянул руку ко мне, я напрягся, готовый отражать любую атаку. Злое веселье целиком охватило меня, я жаждал боя, готов был кинуться первым, но зачем? Это он повёлся на провокацию! А меж тем тьма вокруг его тела скапливалась, концентрировалась, собираясь в чёрное облако, чтобы в следующий миг, всей своей мощью под предвкушающе-торжествующий гогот накрыть меня с головой… Попытаться накрыть, но остановиться, не достигнув цели, словно наткнувшись на невидимую стену всего в паре локтей от меня. И глядя на то, как бессильно билась тьма о невидимый неизвестный барьер, и, чувствуя обжигающе ледяные ручьи, растекавшиеся по моему телу от бока, хохотал уже я. Весело, безумно, с полным пониманием того, что остановил атаку Тича невольный дар крови существа гораздо более могущественного. А мне было плевать, потому что теперь это была моя сила. Моя. Пусть я пока и не умел её контролировать. И Чёрная Борода невольно отпрянул, сворачивая атаку, ошеломлённо и даже возмущённо воскликнув: — Что?! Какого Дьявола?! — У меня иммунитет к тьме, тем более жалкой силе Дьявольского Фрукта, — снова весело оскалился я. Тич смотрел на меня, и ошеломление на его лице сменялось яростью униженного. Он снова зарычал, выхватывая саблю из ножен и атакуя уже ею, укрепив Волей Вооружения. Но и ей не суждено было достигнуть меня, потому что мне было чем заблокировать и эту атаку — кинжал из неизвестного чёрного материала, вовремя выхваченный из невидимых ножен на голени, хищно блестел в свете ламп. И как бы Тич не давил, сколько бы усилий не прилагал, я стоял недвижимый, как та скала, с которой вечно сравнивал Луффи. Краем зрения я видел, как по моей коже рук тонкими ручьями расползался рисунок его тьмы, и понимал, что далеко зашёл, что зря поддался порыву, но… И на это мне было плевать. Потому что я видел изумление на лице Тича, видел даже испуг в его глазах, особенно проявившийся, когда надавил уже я, отодвигая атаковавшую меня саблю к её владельцу. Клинки искрили в наших руках, от столкнувшихся Воль в помещении, кажется, царил ураган, повскакивали со своих мест «зрители», но мне было плевать и на это, потому что человека перед собой хотелось унизить больше, опустить, задавить. — Ты же вроде Д, хоть и из проклятых. Должен знать, как это работает, — ещё шире ухмыльнулся я, чувствуя, что сильнее, что мне хватит мощи одолеть Тича. — Дьявольский плод всегда подчиняется дьяволу! — совсем уж безумно оскалился я. Кинжал легко соскользнул по клинку сабли, и, стоило лишь слегка надавить — как масло его разрезал. Ещё движение, и рукоять с гардой из рук были выбиты. Удар по колену, чтоб опустить человека, ростом выше меня — и Тич завопил в голос от боли, упал, удачно, чтобы я в следующий миг с размаха загнал кинжал ему в плечо. Ещё один удар ногой под дых — один из любимых приёмов Завитушки — и Чёрная Борода потерял равновесие, всей тушей с грохотом рухнул на спину. Словно мне этого было мало, я придавил его Королевской Волей, настолько, насколько мог, чтобы не дать ему и шевельнуться. Не сила Демона, конечно, но учил меня он… И о, какое же это было ощущение, стоять над побеждённым врагом, смотреть на него сверху вниз и чувствовать… брезгливость: — Жалкий самовлюблённый червяк. — Я тебя уничтожу! — орал Маршалл Д Тич буквально ползая на полу и даже не пытаясь остановить носовое кровотечение. — Силёнок не хватит, — фыркнул я, чувствуя триумф всем своим естеством, хоть и понимая: лишь неожиданность сделала победу возможной, а не будь её — всё могло сложиться совсем иначе. — К тому же каждый пират этого грёбанного мира знает, что ты добыча Короля. — Я вернулся обратно на диван, почему-то подумав, что со стороны смотрелся, наверно, уже не просто наглым пиратом. Все, и правда, смотрели не на червяка, а на меня. Ошеломлённо, шокированно, испуганно, даже восторженно — именно так на меня смотрели Тенерьюбито, правда, это были взгляды на вещь, которую они желали получить. Невозмутимым оставались лишь Сенгоку и Кизару. А Дампир… вот кто поразился больше всех, потому что только он глядел на меня большими глазами человека, которому только что открыли правду мира. А я что? Я рассматривал рисунок на руках — тот отличался от завитков на коже Лу, ведь у моего линии были более изломанными, что-то мне напоминая. Но понять, что именно, я не успел: стоило лишь остыть, вернуть себе самообладание более-менее, как он «потух», исчезнув без следа. Раздался щелчок пальцев, и на меня налетели, скрутили, практически завалив телами какие-то пешки — видимо, правительственные агенты или охрана Тенерьюбито. Сковали руки за спиной — я не сопротивлялся — и усадили обратно. Я ухмылялся, вспоминая приёмчики Язвы. Тич, всё ещё шипевший что-то и порыкивавший, тоже вроде стал успокаиваться. Он даже вытащил кинжал из плеча, а когда рассмотрел и вовсе присвистнул: — Хороший ножик. Раритетный. Откуда он у тебя? — уже без наезда спросил он. — Очевидно, королевский подарок, — фыркнул я. Он хмыкнул, метнул кинжал в стену за спинами Горосэи, где его тут же конфисковали под моим ироничным взглядом: о свойствах явно не были в курсе. — От тебя воняет представителем клана… — принюхался червяк, возвращая себе и лицо, и самообладание. — Но ты не можешь быть Д, значит… Хо, — хохотнул теперь он, позволяя подчинённому перевязать себе плечо, — неужели Мугивара возродил эксперименты над людьми? — предположил он и вдруг захохотал, будто уже ничего не имел против моего присутствия. Забавно, это он так пытался сгладить собственное унижение в глазах Мирового Правительства и набить себе цену? — А кровь проклятой ветви, доставшаяся от мамаши, оказалась в нём сильнее, чем мы думали… — О чём ты? — тут же живо заинтересовался глава Горосэи. Ответить за Тича решил я: — О том, что проклятая ветвь Д, к которой относились и мамаши Эйса и Луффи, и к которой относится этот червяк, — я кивнул на Чёрную Бороду, — жаждали вернуть власть демонам. — А пока говорил, потихоньку за спиной выкручивал себе руки. Из кандалов, конечно. И те послушно щёлкали… — Ророноа, прикуси язык! — прикрикнул старикашка с дредами. Видимо, я сказал то, что не предназначалось для ушей всех присутствовавших… — О, так вы это держите в тайне? Простите великодушно, — демонстративно прижимая свободные руки к сердцу и издевательски кланяясь, «извинился» я, — не знал. — И снова осклабился, выхватывая вернувшийся в ножны кинжал и поигрывая им: подкидывая и подхватывая. Собрание дружно проследило за кинжалом, обратило внимание на валявшиеся рядом со мной на диване кандалы и раздражённо уставилось на меня. Ну а что? Не всё же одному Лу шутки шутить. Мы тоже могём: — Мой вам совет, не покушайтесь на мою жизнь и свободу, — вполне серьёзно, но с ухмылкой предупредил я. — Я ведь терпеть не стану, отвечу. А своё место в команде вашего худшего врага я занимал не просто так. — Делаю вывод, что сотрудничество с вами ненадёжно, — после непродолжительной паузы, в которой все осознавали мою угрозу, Тич, испытывающе глядя на меня, заметил, тем не менее не мне. — Особенно с вашими дозорными подпевалами. Чёртов мальчишка сделал своё дело, а вы и не заметили. — О чём ты? — теперь заинтересовался уже Кизару. — Мугивара посеял смуту в ваших рядах, — всё так же не отрывая от меня взгляда исподлобья — хотя уже перебрался в кресло — мрачно напомнил Чёрная Борода. Ну или сообщил. — Дозор расколот, его высшие офицеры или заодно с самозванным королём пиратов, или верят его шавкам, — он, наконец, посмотрел на Сенгоку, адмиралов, Горосэи, но лишь затем, что мотнуть головой на меня. — Должен признать, мальчишка хорош. Зря я его недооценивал — вот на кого нужно было охотиться, а не на Огненного Кулака. — Да, жаль Лу не размазал тебя ещё тогда, — лениво прокомментировал я. — Заткнись, вошь, — рявкнул он, кажется, снова заводясь. — Ророноа… — почти одновременно с ним угрожающе начал было глава Горосэи, но… Сказать ему не дали Тенерьюбито. Один из них, старик, царственно протянул руку и снисходительно произнёс: — Пусть продолжают… Я хмыкнул: получается, они просто восприняли нас, как шоу? Ну-ну. — Тич, что ты там говорил о ненадёжности морского дозора? — напомнил о теме обсуждений глава Горосэи. Интересно было то, что тон у него был нейтральный, даже безразличный, однако сам вопрос и напоминание вынуждало думать, что Мировое Правительство и само сомневалось в дозоре. Но вынуждено было на них рассчитывать. Потому они и реагировали на малейшие намёки о новой информации, чтобы, если что, предупредить катастрофу: отказ дозора им подчиняться. Могло ли такое случиться? Да. Но я сомневался. Потому что всегда найдётся свой Акаину, готовый грызться на стороне Мирового Правительства на смерть с любым их противником. Тич зыркнул — иначе не скажешь — на Горосэи и, словно нехотя, заговорил: — Говорил, что Мугивара посеял смуту в умах ваших людей. Они теперь могут предать в любой момент, не только рядовые, но и старший офицерский состав. Вы уже потеряли двух адмиралов, несколько вице-адмиралов… Кто знает, сколько ещё среди вас, — он демонстративно окинул взглядом сохранявших спокойствие представителей маринеров, — таких, сидят тут молча, слушают и думают… — У тебя есть конкретные обвинения, Маршалл Д Тич? — снова подал голос старик-Тенерьюбито. — Кто пригласил сюда Ророноа? Кто посчитал, что с кем-то из Мугивар можно сотрудничать? — вопросом на вопрос ответил Чёрная Борода. Я задумался: а действительно, кто был первым? У кого появилась идея попытаться переманить кого-то из Мугивар? Не Сенгоку это точно — он слишком хорошо знал семейство Гарпа, чтобы верить в осуществимость подобного рода планов. Ход был похож на стиль и политику Акаину. Он? Да тоже вряд ли, не после провала на посту адмирала флота — идею просто не восприняли бы всерьёз. Кизару тоже нет, этот был слишком осторожен и нерешителен для подобного. Судя по тому времени, которое он провёл у власти — Борсалино предпочитал исполнительность. То есть и командовал дозором ныне Сенгоку чуть ли не напрямую. Кто-то младше званием если и предложил бы, его не восприняли бы всерьёз. Значит, оставались только… — Почему ты так уверен в его преданности Монки Д Луффи? — прищурившись, спросил у Тича Горосэи с дредами. И ведь да, скорее всего, они и предложили. В конце концов, именно они пытались собрать совет Йонко, чтобы затем ударить им в спины. А теперь и этот вопрос… Маршалл практически обвинил в глупости тех, кто привёл меня, да ещё и в планы посвятил. И именно в это время Горосэи не то чтобы выгораживали мою нескромную персону, но и готовы были отстаивать заявленную мною позицию. — Ты сам предатель, не единожды. Должен понимать, что предать может кто угодно, когда угодно и кого угодно. Если у тебя нет доказательств или аргументов — твои обвинения голословны. И… вся его речь только подтверждала мои выводы. Заигрались, Горосэи, ой заигрались. Понимали, что чертовски рисковали, что Тич, скорее всего, прав, что Сенгоку ведёт свою игру, и что преданных им сторонников на самом деле не так много. Но вместо того, чтоб укреплять власть, доказывать собственную способность руководить, они… Политика запугивания, угроз, сомнительных планов… Впрочем, сюрприз, приготовленный ими для войны с нами, пиратами, с лихвой окупали просчёты: всё же деньги, технологии и ресурсы, в том числе и человеческие, всё ещё не только стоили очень много в нашем мире, но и двигали колёса истории. — Демоны обладали способностью внушения, — медленно, тихо и очень нехотя сообщил Тич, будто не желая делиться семейными тайнами. А вот я в этой информации ценности не видел. — Хочешь сказать, что за Мугиварой идут только потому, что он «внушает» пиратам нужные ему мысли? — выгнул бровь Сенгоку, не скрывая скептичного отношения к заявлению. — Тич не знает и не может этого знать, — фыркнув ввернул я, заскучав: опять обсуждали не то, зачем собрались, тянули время какого-то чёрта. Это прям р-р-раздражало. — А ты? — повернулись все ко мне, но вопрос задал Тенерьюбито, не старик, другой, помоложе, с отвратительной слащавой лыбой. — Нет, это не внушение, — теперь уже я не говорил, а цедил слова сквозь зубы, потому что не желал разговаривать с божками, но… Смотрели-то на меня, и раз уж я ввязался во всё это… — Он манипулирует чувствами и желаниями, но не внушает и даже не убеждает. Личным примером показывает свою правду, и люди сами начинают верить. По-моему, его последний конфликт с Эйсом прекрасно это показывает. Какая сейчас обстановка в Маринфорде? — спросил я, обратившись к Сенгоку. — Даю руку на отсечение, что те, кто был на стороне Эйса, теперь лично за Луффи кого угодно порвут. Я прав? — Главнокомандующий молчал. Но по лицам и так было всё понятно: даже Тич посмотрел на меня как-то иначе, не с уважением, а с… пониманием, что ли? Пониманием, почему меня притащили на это собрание. Однако… раз он был в курсе происходящего в Маринфорде, значит, и его шпионы имелись среди нас. Неприятно. Хотя и это было ожидаемым. — Знаете, что в вас бесит? В вас всех? — спросил я риторически, но ответов дожидаться не стал. — Вы тянете. Зачем мы здесь собрались? Не обсуждать же Лу и его способности, мою преданность или несуществующую преданность червяков и мусора, — кивнул я на Тича и его прихвостней под их же рычание. — Давайте ближе к делу. Раньше договоримся, быстрее друг от друга избавимся. Я лично не хотел бы терпеть вас дольше необходимого. — Не зарывайся, пират, — мрачно рыкнул и глава Горосэи, будто я его тут оскорблял. — Не тяни время, старый пердун, да прояви инициативу, — парировал я, не скрывая раздражения и рвавшихся оскорблений. И пообещал угрожающе даже, снова забрасывая ноги на диванчик: — А то ведь я проявлю. Хочешь, чтоб переговорами руководил пират? — Я дорого заплачу за твою шкуру, висящую у меня над камином, — как бы невзначай заметил старик-Тенерьюбито. Я уставился на него, но, убедившись, что он серьёзно, не выдержал, загоготал в голос: — Ну давай, объявляй награду. Только имей в виду, что предатель я или нет, а Король Пиратов создал себе такое амплуа, в котором само собой разумеется уничтожение всего, что угрожает его накама. Напоминаю, что он объявил о том, что верит мне. Знаешь, о чём это говорит? — снова спросил я риторически, оскалившись. И снова ответил сам: — Объявляя за мной охоту, ты будишь в Монки Д Луффи, вашем худшем враге, самого настоящего дьявола. Хм… А ведь это мысль! — Я замолчал, задумался и быстро понял, что идея действительно была отличная. Война, пираты, дозор, Тенерьюбито, расклад сил, политика — всё это полетит к чертям, буквально, если только… — Я бы на это посмотрел… — нервно хохотнул я, сглатывая, лишь представив: — Потому что чем раньше в нём проснётся дьявол, тем раньше закончится война и жертв будет меньше. Но не с вашей стороны, конечно, нет. И я снова нервно засмеялся. Нервно и предвкушающе: задачка действительно могла решиться… «просто». Правда, возможные последствия… Но в том, что Лу за меня устроит локальный конец света, как за любого накама, сомневаться не приходилось. Это меня, конечно, оскорбило бы. Но, с другой стороны, если я облажаюсь… Грела мысль о том, что один не останусь и помощь придёт. Однако и не хотелось бы попасть в ситуацию, когда друзьям придётся рисковать за меня шкурами. Становиться обузой, создающей проблемы? Гордыня не позволит. — Молись, Ророноа, что сдохнешь на поле боя. Иначе ползать тебе послушной собачкой в цепях у их ног до конца дней, вылизывая пол языком, — мстительно пообещал Тич, с насмешкой глядя на меня. Я фыркнул, потом ещё и ещё: ну да, как же, аж два раза. Ничему их история не учила. Даже поражения ничему не учили. — Ах да, всемогущие боги… Как я посмел забыть, — покачал я головой, зевая: все эти угрозы навевали лишь скуку. И я подумал: а почему бы и не побесить собрание своим безразличием? Ну устроился поудобнее, кутаясь в выданный мне дозором ничем не примечательный плащ, и попросил: — Разбудите, когда начнётся что-то интересное. Меня, конечно, окликали, рычали, кричали, даже толкали. А я решил, что это отличная тренировка: не реагировать, но, главное и самое сложное, не улыбаться самодовольно. И… мне это удалось. «Высокому» собранию пришлось смириться, продолжив это самое собрание без моих ехидных комментариев. Горосэи и Дозор долго уговаривали Тича всё-таки участвовать в их авантюре. Сулили и славу, и признание, и богатства, и прощение грехов в мире, в котором не будет пиратства. Предлагали даже стать властелином морей… под эгидой Мирового Правительства. Маршалл вроде не пытался набить себе цену, просто сомневался. Я чувствовал его взгляд. Холодный такой, оценивающий. И мне казалось, что он пытался понять, насколько действительно была сильна команда Лу, и стоило ли воевать против нас так открыто. А ведь он и отказаться от войны не мог, слишком прямо заявив о цели свергнуть Мугивару — против него обернутся все те, кого именно этим он и привлёк. Да и сам… слишком ненавидел Луффи за презрение, за унижение, за срыв планов, которые он, по словам Марко, строил много лет, ожидая лишь возможности заполучить интересовавший его Дьявольский Плод, на силу которого и рассчитывал. Нет, он был кем угодно, но не трусом. Это означало, что в войну он ввяжется. И именно на стороне Мирового Правительства, потому что только так у него был шанс. Однако, опять же, он не мог не понимать, что Горосэи его кинут. Иначе и быть не могло. Вопрос был лишь в том, когда и как. Тичу нужно было подстраховаться, подготовиться к этому. Именно потому он и тянул время. Но они всё же договорились. И… должен был признать, Чёрная Борода выбил себе солидные выгоды, при этом почти не рискуя своим флотом и репутацией. Вот только о новеньком оружии Мирового Правительства он, похоже, не знал ничерта. Знал бы — как сухопутная крыса, не сунулся бы в гибельную для него авантюру. Тем не менее то ли благодаря моей демонстрации сил, то ли потому, что и сам Тич не был так глуп, как мы порой преступно позволяли себе о нём думать, но наша с Сенгоку цель была более-менее достигнута. То есть участие в плане Тича и Ко предполагалось не слишком существенное, терпимое, как для дозора, так и для пиратов. Меня «разбудили», когда пришло время оговаривать и моё участие в плане, который… они изменили без уведомления так, что я даже запаниковал: время, всё упиралось в него. И оно стоило дорого, способное обернуться тысячами жертв. Рисковали одинаково все. Кроме Горосэи и Тенерьюбито, которые, видимо, рассчитывали остаться «на коне» да ещё и чистенькими. И война чужими руками, и уничтожение несогласных, и сплошные выгоды именно им. Судя по всему, они и присутствовали лишь затем, чтобы убедиться в этом. А я удивлялся, почему они так спокойно реагировали на мои провокации? Так верили в свою «святость», что «тявканье пиратского пса» их лишь забавляло, как бунт игрушки? Я ведь прямо насмехался, оскорблял, подвергал сомнению их власть, а они… Хм, и ведь лиц этих я прежде не видел. Не встречались. Не то чтобы я многих видел, но… получалось, что я их недооценивал, считая просто зазнавшимися корольками, возомнившими себя богами и считающими, что все должны им в ноги падать, как рабы хозяевам. Думал, они крикливые, истеричные… А они… забавлялись, будто представление кукольное смотрели. Было ли это самообладанием? Они ведь обещали, что я буду им пятки лизать. Значило ли это, что я их всё-таки задел, но, по какой-то причине, они сдержали гнев? Не нравилось мне это. Чертовски не нравилось. Даже не то, что меня, МЕНЯ не воспринимали всерьёз, а то, что… я не понимал их. Такой враг… Он опаснее обычного вдесятеро. Понимал ли, как они опасны, Луффи? Об этом я и думал, пока линкор дозора неторопливо вёз меня обратно к искусственному острову подле большой стройки. Кстати, на этот раз я был в тепле, протирая штаны в кают-компании вместе с Сенгоку и Дампиром — не стал отказываться, когда предложили. Старик разбирал бумаги, Ксанд ему то ли помогал, то ли по каким-то другим причинам отирался вблизи, ну и я лениво размышлял о… всяком. Компания у меня была, конечно, так себе, состояла из зануд, но всё равно могла быть и хуже. По крайней мере, я мог позволить себе расслабиться в очередном глубоком удобном кресле… На Санни бы такое. Хотя бы одно. Мне. Конечно мы обсуждали и давешние события. И короля пиратов со всеми его выкрутасами, и Смокера, и, конечно же, Тича и выкрутасы уже мои. Я видел, что старику очень хотелось узнать, что же такое произошло на переговорах, но, почему-то, а может, без причин, сразу прямо спросить он не мог. Сначала завёл разговор о Белом Охотнике. В общем-то, он даже не со мной о нём говорил, а с Дампиром. Они прикидывали, как далеко бывшего адмирала могли завести его амбиции под покровительством короля пиратов. Даже рискнули при мне рассуждать о том, как на мировой баланс сил повлияет создание нового дозора. И… не скрывали, что оба рады этому так, что я поинтересовался, не смущала ли их вероятность необходимости сражаться с бывшими товарищами. Смущала. И ещё как смущала. Но понял я это по лицам, потому что ответа так и не дождался. Мне же ни о чём по теме не задали. Если не считать одного вопроса: — Я понимаю, ваша команда с самого Ист-Блю имела с ним связь, — говорил Дампир, имея в виду, конечно же, Смокера. — Но всё же, не в его характере подчиняться, тем более добровольно, тем более тому, кого ещё совсем недавно врагом считал. Почему Смокер-сан присоединился к вашей команде? — Думаешь, гордый, принципиальный, свободолюбивый ублюдок с обострённым чувством справедливости, своеобразными понятиями о чести и долге, а ещё с самоубийственными наклонностями не впишется в команду Мугивар? — с откровенной иронией глянул я на Ксанда под смешок Сенгоку. — К тому же Лу трудно отказать, если он чего-то хочет. Чертовски трудно. Умеет, чёрт, аргументы подбирать да на больные места и слабости давить. Думаю, Белый Охотник всего лишь жертва, — задумчиво протянул я, сомневаясь, что тот просился в команду сам. Скорее уж хитрожопый демон воспользовался обстоятельствами, как обычно по-пиратски присваивая себе всё, что плохо лежит, проигнорировав в очередной раз, что новая игрушка живая, и могла иметь свои планы. — Как и я, кстати, — добавил я после паузы со смешком, припомнив обстоятельства своего внезапного становления пиратом. — В каком смысле? — живо заинтересовался Дампир. Глаза у него блестели, как… у сумасшедшего, да. Знать хотел больше… о нас. Я мельком глянул на Главнокомандующего, но… скрывать-то мне, в общем-то, было нечего, так что я пожал плечами: — В прямом. Помнится, я однажды в свою бытность Охотника на Пиратов рискнул поверить честному слову дозорного, — я сделал интригующую паузу, дожидаясь, когда и старик заинтересуется беседой, а потом констатировал: — И чуть не сдох из-за этого. — Сенгоку, явно приготовившегося услышать совсем другое, тут же демонстративно перекосило. Я хохотнул, но продолжил со вздохом: — Лу, оказавшийся рядом, этим воспользовался. Он дал мне выбор: умереть от рук дозора или стать пиратом — его первым накама. Из чувства долга я не мог позволить себе умереть, — про обещание я умолчал, больно уж не хотелось говорить им о Куине, — так что выбора у меня фактически не было. Я выбил себе лишь условие: мой капитан обязан меня стоить, но быть при этом лучше. Луффи это устроило. Так я и вляпался, — я хмыкнул: почему-то, чем больше проходило времени, тем больше я был этим горд. — В команде добровольцы считаны по пальцам одной руки — те, кто сами просились. — И всё равно вы преданы, — не спросил, задумчиво констатировал Дампир таким тоном, будто это было величайшей из загадок. Но ни он, ни Сенгоку тему развивать не стали, переключившись на рассуждения о преданности среди дозора. Много прошло времени, прежде чем они вернулись к обсуждению переговоров. И вот тогда-то старик всё же решился заметить то, что по-настоящему его волновало: — Тот рисунок, что был на твоей коже… Его сложно не узнать тому, кто хоть раз видел подобное. Догадывался, что ты «тёмная лошадка», но не знал, что настолько. Он исподлобья смотрел на меня, подпирая подбородок кулаком. И слова подбирал очень осторожно, скользко даже, что ли? Будто опасался, что на контакт я не пойду, если он брякнет что-то не то. — Понимаю, старик, ты хочешь знать, — хмыкнул я удовлетворённо: ждал ведь вопросов. — Но тебе придётся смириться: эту тайну я сохраню при себе. Хотя бы потому, что и сам мало знаю. Вообще жалею, что не сдержался, — признался я, но это было ложью: да, потерял тактическое преимущество и туз в рукаве, но унижение Тича того стоило. Ну а учитывая, что противники ничерта не знали о том, что это было… Они просто будут меньше меня недооценивать и больше бояться, готовиться к моему бунту, но вряд ли предупредят мои действия. — Красиво ты Тича… — хмыкнул Ксанд, кажется, и не ждавший от меня признаний, а просто сообщивший, что представление ему понравилось. — Заслужил, — фыркнул я. Ксанд отчего-то захохотал, весело так, качая головой: — Ты практически в плену у дозора, а всё равно говоришь что хочешь, делаешь что хочешь, хамишь кому хочешь. И плевать тебе на законы, правила, субординацию, чьё-то мнение, — он снова хохотнул. А потом тяжело, печально, но с улыбкой вздохнул, признаваясь: — Я завидую. Свободе. Теперь фыркнул, тут же тяжело вздыхая уже Главнокомандующий. А я… молчал. Из-за внезапно накативших мыслей. Понимал ведь его, хотя и никогда не был на его месте — гордыня не позволяла. И всё же… я ведь тоже был другим. Да, всё равно делал что хотел, стремился к собственным целям, плевал на обстоятельства, нормы приличия, предрассудки, чины и прочая-прочая, перечислять можно долго. И всё же… — Меня этому Лу научил, — тихо констатировал я, изгибая губы в усмешке то ли горькой, то ли неприятной, то ли вообще застывшей, искусственной. Понимал… Понял, может быть, даже когда ушёл, чем на самом деле ему был обязан. Верил ли я в себя? В свою силу? В мечту? Нет. Я не задумывался об этом даже. Просто была цель, и я шёл к ней напрямик, так, как видел путь. Был ли я свободен, несмотря на тысячи «плевать»? Нет. Так мне лишь казалось. Потому что чёрта с два я бы прыгал в бездны, летел выше облаков, напивался до галлюцинаций, да и вообще тратил время на «бессмысленные и бесполезные» мимолётные желания и чувства, отвлекающие от цели, если бы не он. По сути, у меня бы даже не было мотивации, чтобы становиться сильнее и… выживать, если бы не Луффи. А всё потому, что, даже сидя в уютном кресле в тепле кают-компании, я чувствовал её — чужую веру в меня. Тремором собственных рук, на которые смотрел, фантомным ощущением старого, давно не беспокоящего шрама на торсе от меча главного противника, шевелением волосков на коже… И как никогда чётко осознавал, а может, мне так казалось, но… Мальчишка из Ист-Блю, мечтающий стать лучшим фехтовальщиков в мире только потому, что дал обещание подруге незадолго до её кончины, скорее всего, сдох бы, нарвавшись на противника сильнее, так и не добравшись до Гранд-Лайн. Я ведь даже не думал, как достигнуть мечты, считая, что готов сразиться с любым. Услышал в своей деревне, что лучшим фехтовальщиком был некто, кого называли Соколиным Глазом, и сразу начал его искать, не представляя ни кто он, ни какой силой обладал. Думал, сражусь и всё. Либо стану лучшим, либо сдохну. И сдох бы. Проиграл ведь, считал это честью… Если бы не почувствовал впервые непоколебимую веру едва знакомого парня. Никто до него не верил в меня ТАК, даже я сам. И знал ведь, знал, что проиграю! Но не сомневался, что выживу и однажды всё же исполню мечту, чтобы соответствовать капитану, Королю Пиратов. Я знал — Михоук говорил — что только из-за веры капитана он и дал мне шанс выжить после того «добивающего» удара. И я выжил, потому что невозможно было перестать бороться за жизнь, когда в тебя так верят. И поклялся, рыдая, как мальчишка, что больше не проиграю, а заодно признал капитаном того, кому с того момента и принадлежала сохранённая не мною жизнь. По телу прошла волна дрожи, вызванная воспоминаниями об урагане чувств, испытанных мною в тот день. Воля Д… Нет, Воля Луффи — вот что держало нас всех с первого дня знакомства. Не позволяла отчаяться, опустить руки, незримо оберегала — особенно до того, как он признался команде в своей природе. Это он двигал нас, заставлял бороться, подниматься, становиться сильнее. Может, невольно, но… У каждого члена команды своё тёмное прошлое, которое сделало нас такими, какими мы были — отчаянными одиночками, порой не доверявшими самим себе, не то что другим. И я не думал, что кто-то из нас до встречи с ним всерьёз рассчитывал достигнуть мечты. Кто-то стремился, да, как я. Но… Это он научил нас доверять, верить, жить… Показал свободу. Он сделал каждого из команды королями собственных жизней, и за это… Я вздохнул, глянув на притихших дозорных, слишком уж внимательно смотревших на меня. То ли ждали продолжения, то ли пояснения, то ли просто увидели что-то во мне. А я смотрел на них и думал, что всю глубину вороха чувств и отношения членов команды Луффи к нему самому невозможно было понять, не прочувствовав на себе. Да и прочувствовав… Но, а что или кто сделало самого Лу таким? Не сам же он вырос с этими проклятыми убеждениями, верой, стержнем внутри, крепким настолько, что был способен удержать на себе всех. Семья, кровь — это понятно. Но ведь не все Д были такими. Взять того же Эйса. А ведь жили и взрослели они в одинаковых условиях, но брат Лу не стал таким… Шанкс? Всё дело в нём? Возможно. За непродолжительное общение с этим представителем клана я успел понять, что он тоже особенный… пират, но всё же не Луффи. Должны же быть причины! Хотя, может, и не было. Просто судьба. Просто… Я помотал головой, вытряхивая мысли о паскуде… А ещё долге и верности, щекотавших что-то внутри: мы друг друга стоили, и не было меж нами иных долгов, кроме невыполненных обещаний. С обеих сторон. Так что я имел право требовать. — Ай, Ророноа, ну прекрати дразнить! — окончательно вырвал из мыслей голос Дампира. — Ты так ответил, что сразу ясно: за этим стоит не одна интересная история… Но ты молчишь! — Я понимаю, что тут все условно «свои», но ты бы хоть пытался притворяться дозорным, а? — едко, но и насмешливо отреагировал я, скептично глядя на любопытство, отразившееся не только на лице, но и в глазах. Сенгоку, не отрываясь от чтения какого-то документа, хрюкнул. Но, тут же, чему-то сокрушённо вздохнув, с неким… пониманием в голосе заметил: — Д, как зарубцевавшиеся раны на теле: оставляют след, который не исчезает. Я удивлённо вскинул брови, глянув на старика, но он всё так же был увлечён документами. А ведь он знал об этом не понаслышке… И лично знаком со многими Д, если не со всеми, и воевал против большинства из них, и лучшим и единственным другом его был представитель клана. — А ведь вредный старикашка наверняка сейчас как никогда горд внуком… — вслух подумал я, с усмешкой глядя на Главнокомандующего. — И за то, что очередной король в родне, но больше за то, что тот новый дозор организовал. Наверняка с энтузиазмом предложил помощь, ну или Лу сам подключил своего старика — тот скучал, коротая время за рыбалкой в компании Зеффа, а то и без него. И вот тут уж Сенгоку не выдержал, отбросил и перо, и явно ненавистные документы, грузно выдохнул, помассировал, уже ставшим привычным для меня, жестом переносицу и сокрушённо буркнул: — Герой Дозора в компании пиратов… — Да ладно, старик, — фыркнул я, с прищуром отслеживая мимику Главнокомандующего и кое-что замечая… — Ты же вот сейчас в моей компании, и ничего, не заметил, чтоб ты шибко против был. К тому же это Гарп в семейке белый ворон. — Да среди Д что ни птица, то белка, — снова буркнул Сенгоку. Я захохотал: — Ты просто завидуешь другу, но и чертовски за него рад, признай, а? — лукаво подначил я. Теперь фыркнул уже старик, но промолчал. Через пару часов такой вот болтовни мы и вернулись на искусственный остров. Ташиги тренировалась, когда мы с Дампиром нарисовались в её поле зрения. На её лице проступили облегчение и радость, стоило ей нас заметить, но упражнений не бросила. Так что мы могли полюбоваться движениями и вообще грацией, пусть спрятанного в тряпки, но красивого женского тела. Проследить за рукой, делающей сильный, резкий, но от того не менее изящный взмах; за линией талии, красиво изгибающейся при повороте крепких роскошных бёдер; за осанкой, гордой, статной, даже в согнутом виде. Хорошее, будоражащее кровь зрелище. Вот только я заметил, что силы рук не хватало, чтоб замахнуться как следует и ударить, не потеряв в скорости и мощи атаки. Видел, как меч замедлялся в движении тогда, когда по одной лишь инерции должен ускоряться, усиливая выход энергии. Потребовалось некоторое время, чтоб разобраться, что не так и как это исправить. — Женщина, не делай такой длинный замах, — посоветовал я, внимательно отслеживая движения, уже не чтоб полюбоваться, а понять. — Короче, от плеча… — Не учи меня! — мгновенно огрызнулась она. И… пошутить бы, но это было совершенно не смешно. Так что я не поленился спрыгнуть с камня, в несколько шагов оказаться на траектории её атаки и… поймать клинок голой рукой, зажав между большим и согнутым указательным пальцами. Ташиги дёрнула катаной несколько раз, пытаясь освободить из моей хватки. Но у меня не было никакого желания лишаться пальцев, так что я держал крепко. — Ты тратишь на атаку время, которое может стоить тебе жизни. А силы удару это не добавляет всё равно, — глядя в злые глаза, абсолютно серьёзно напомнил я, осторожно отпуская клинок и внушительно проговаривая: — Я не издеваюсь. Попробуй сделать, как я сказал, сама убедишься. Ташиги зашипела, смешно сморщив нос, и… вместо продолжения тренировки напала, вообще-то, на безоружного. Стремительно, резко, она плела вокруг меня смертельный узор движений клинка. Прыгала, как гибкая хищная кошка на зазевавшуюся добычу, быстро разжигая боевой азарт и во мне: приходилось ведь уклоняться от атак. А потом мне в руки прилетел простой прямой клинок со странной гардой. Я высвободил его из ножен, не глядя ни на него, ни на того, кто его кинул: некогда было. Девчонка, чёртова горячая женщина, не давала мне продохнуть. Но и не то чтобы мне это было нужно. Заблокировав очередную атаку мечом, я предвкушающе оскалился и… вот мы танцевали уже вместе. Шаг. Ещё шаг. Выпад. Наклон. Взмах. Шаг. Поддаваться так, чтоб это было заметно, злить. Насмехаться, когда эмоции играли против неё. И подбадривающе кивать, когда она возвращала хладнокровие и сосредоточенность. На ходу, в живом, пусть и тренировочном бою показывать слабые места её защиты и атак. Собственным примером показывать, как можно их «прикрыть»… Камни летели из-под ног, искрили сталкивающиеся клинки. То и дело раздавался азартный рык… Весело было. Пока я случайно не выбил клинок из рук Ташиги и не приставил свой к её горлу. Раскрасневшаяся, тяжело дышавшая, с растрёпанными волосами и волчьим взглядом человека готового дальше и без клинка выгрызать себе победу… Я не мог не поймать себя на том, что она снова меня завела, взволновала. — Я этого так не оставлю! — сжимая кулачки, упрямо заявила она. — Я в твоём распоряжении, женщина, если захочешь снова проиграть, — ухмыльнулся я, подначивая. Она фыркнула и гордо куда-то удалилась. Я подобрал ножны, скрыл в них меч и кинул хозяину. Дампир картинно поаплодировал и сказал что-то насмешливое. Я проигнорировал, забираясь на камень и прямо в шмотках прыгая с него в океан: смыть пыль и пот, а заодно остыть. Девчонка покидать мысли отказывалась почти так же настырно, как один чёрт. Я быстро вернул себе самообладание, дрейфуя на волнах у берега. Но ненадолго. Потому что ночью, когда я уже дремал, женщина, тёплая, как подогретое до нужной температуры сакэ, опять юркнула в мою кровать, ко мне. А ведь весь вечер где-то её носило так, что я уж думал не вернётся, а если и вернётся — не сунется в мои объятия. Ошибся. И честно пытался контролировать инстинкты. Считал про себя, пытался отрешиться, отвлечься. А потом подумал: зачем мне это? И через мгновение уже прижимал пискнувшую от удивления девчонку к кровати. — Считай, что нарвалась, — усмехнулся я, глядя в растерянные глаза. — Я ведь обещал, что завалю… Прозрение, едва заметное в свете свечи, мелькнуло в её взгляде, быстро сменившись смущением и паникой. — Эй! — возмутился Дампир из соседней комнатушки, которую не отделяла даже дверь, лишь проём. — А мне что делать? Я спать хочу! — А что хочешь. Нам плевать, — хохотнул я, удерживая дёрнувшуюся девчонку, недвусмысленно давая понять, что упускать её намерен не был. Мы ведь оба знали, что она и сама этого хотела. И, в общем-то, ничего интересного в последующие дни не происходило. Я ел, спал, тренировался, болтался в компании дозорных и в море… То трепался с Дампиром, то лениво проводил время со стариком Главнокомандующим, пока он шуршал перьями и документами (в его руках или в зубах его козы) — заниматься которыми в одиночестве он, видимо, не шибко любил. Бывало и с рядовыми удавалось словом перемолвиться... Ташиги? С ней особо не о чем было говорить. Она, конечно, много по ушам ездила, сыпала ненужной мне информацией о мечах, их создателях и историях, читала нотации о пиратстве и… боялась задеть тему отношения ко мне. Да и вообще стала меня смущаться порой. Нет-нет, а краска заливала лицо. Но стоило мне обратить на это внимание — тут же взгляд прятала. Я не знал, что было у неё на уме, не знал, чего она хотела или не хотела, в том числе и от меня. Только на шутку Дампира о том, что я обязан на ней жениться, отреагировала нервно. Смешная. Читалась, как открытая книга — всё на лице. Отношения? Их не было. И не только для меня, но и для неё. Луффи посмеялся бы вдоволь (хотя, может, ещё насмеётся). Пират и дозорная. Банальная до отвращения история. Нам было не по пути. Не должно было быть. И всё же… Но о том, что с этим делать, я не думал. Зачем? Пираты не просто так жили одним днём, не загадывая на будущее, которого у них не было. И такая жизнь была мне по душе. В общем, время текло медленно и лениво; растягивалось, как резина, из которой когда-то, не столь уж давно, состоял один чёрт; казалось бесконечной чередой пролетающих в безделье вроде бы немногочисленных, а считанных по пальцам дней. Дозор ждал, когда Лу и пираты начнут вторую фазу своего плана, а может, просто заканчивал подготовку. И мир ждал тоже. Нервно, напряжённо, но в то же время пытаясь урвать каждое мгновение затишья. Я тоже пытался. Из всех событий за прошедшее время — а дни я не считал — запомнилось только возобновление выпуска газет мирового издания, приносимого чайками. Их не было достаточно долго для того, чтобы даже дозорные беспокойно перешёптывались об этом. Так что появление нового, да ещё и увеличенного выпуска, стало сенсацией само по себе. Ну а уж события, которые в газетёнке освещались… Перечислить-то и правда было что! Каждая отдельная новость способна была шокировать общественность, а уж все разом… Сразу становилось понятно, что мир, минимум, рушится, и уже никогда не будет прежним. Внеплановое собрание королей, посвящённое противостоянию с пиратами; появление на нём самого разыскиваемого пирата и объявление войны; выход из состава совета многих уважаемых королей, в том числе «короля торговли» Морна; захват пиратами Маринфорда, по каким-то, неведомым журналистам, причинам решившим отпустить дозорных живыми; бунт Огненного Кулака против брата и новое сражение Йонко, одно, а потом и второе, но уже с Рыжеволосым Шанксом, за которым последовало официальное признание пиратами нового короля… И всё было расписано сочно, в подробностях, которые мог знать только свидетель событий. Интересно было читать точку зрения корреспондента, который и боялся Короля Пиратов, судя по всему, и восхищался им. Лу таких не любил: привирали, выставляя в таком свете, что складывалось неверное впечатление. Но этот… старался. Паршивца он выставил по-настоящему опасным врагом Мирового Правительства, но, в то же время, как неоднозначную и даже благородную личность, которая и шкуры за накама не пожалеет, и врагов пощадит. Ничего нового. Разве что описание расстрелянной спины Лу проняло даже меня. Чёрт. Стоило лишь представить, каково было нашим стоять там, сдерживаемыми прямым приказом, и смотреть, как убивают… Ублюдок! Никогда не щадил наших чувств, не думал, что мы будем делать без него, как жить дальше. Но! Получалось, что мы… были квиты? И не зря он — точнее моя пьяная галлюцинация — говорил, что поступил бы так же? Ещё я узнал из газет подробности того, что мне не сказали Сенгоку и Ко, но сообщил Дампир: новые совет королей и дозор. Ну и почему так долго не было газет, конечно же. Об этом они красиво и пафосно написали в самом начале, на передовице:

«…Как известно, профессия журналиста всегда связана с определёнными рисками. Честное освещение происходящих в мире событий может быть не выгодно их участникам. Правда бывает неприятна. И нередко случаются такие сенсации, когда свободу слова пытаются подавить, мешая работе преданных делу профессионалов. Как многие из вас, наверное, уже поняли, именно это произошло с нашим изданием. Под угрозой жизни редакции пришлось в срочном порядке эвакуироваться из опасного региона, когда мы отказались печатать лживую информацию и скрывать от вас, дорогие читатели, факты…»

В общем, по намёкам, я так понял, Мировое Правительство пыталось на владельцев издания надавить. Но те решили спасаться бегством, то ли оказавшись неподкупными и действительно преданными делу, то ли им мало предлагали за ложь, то ли события были такого масштаба, что у них руки не поднялись их трактовать в выгодном кому-то свете, а не как есть — пиратов в кои-то веки не выставляли кровожадными монстрами. Дампир сказал, что некий Морганс (владелец издания и главный его редактор в одном лице) любил взятки, но события, которые восхищали и будоражили, он предпочитал освещать как есть, в том виде, в котором новости поразили его самого. И… это подтверждало одну из моих версий. После выхода газетёнки меня вызвал Сенгоку, давая прослушать со звуковой ракуши запись… признания Лу о хитром плане выведения пиратов из кризиса, когда Эйс взбунтовался. Уж не знал, где и как шпионы дозора достали запись, потому что такие откровения от этого существа были редкостью даже перед командой, но… в её подлинности сомневаться не приходилось: паршивец узнавался в каждом слове. Старик опять, в очередной раз, снова в присутствии Вудса, просил прокомментировать и спрашивал, что я об этом думал. А я что? Я знал, что у Лу почти всегда всё под контролем, и что не были такими уж спонтанными его действия — именно его, такового вот, лживого, хитрожопого, но чертовски надёжного всё равно, я и признал своим капитаном. Об этом офицерам дозора и сообщил, добавив, что они получили прямое и неоспоримое доказательство расчётливости короля пиратов. — Каждое его действие — я подчёркиваю — каждое, результат вот таких мыслительных процессов, — ехидно скалился я, почти угрожая, но и испытывая гордость. — Даже поддаваясь наитию, мимолётным желаниям или эмоциям, он для себя обосновывает все решения, извлекая из них максимум выгоды. Представляете, сколько плюсов в том, что большинство врагов его сильно недооценивает? — Немногие понимают, что пиратов глупец возглавить не смог бы, — согласно кивнул Сенгоку. Он не выглядел ни удивлённым, ни мрачным. Видимо, понимал, кому противостоит. А вот Вудс был непривычно молчалив и задумчив. Мне даже казалось, что меня он прослушал, витая где-то в собственных мыслях. А дальше снова было скучное существование, в которое я радовался даже проливному тропическому дождю: хоть какое-то развлечение, напоминание о… доме, что ли? Да. О доме. О качке под ногами, шквалах, норовивших сбить с ног… О шторме там, посреди старого друга — океана. На суше было чертовски тоскливо. И, похоже, это было болезнью, передающейся воздушно-капельным путём, ведь раньше, когда-то, кажется, в другой жизни, я ею не страдал. Но Мугивары, частью которых я был слишком долго, не могли физически долго тухнуть без дела и происшествий — сама жизнь или судьба, подкидывала им истории. Внезапно, невероятно, почти необъяснимо события сваливались на нас, как корабли с неба посреди открытого моря. И происходило это так часто, что мы не только привыкли, но и приноровились мгновенно подстраиваться под ситуацию и реагировать. Вот и я стал свидетелем явления фантастического то ли везения, то ли невезения, но… В один из дней, уже вечером, прогуливаясь по острову в компании Дампира, но с разрешения Сенгоку, я наблюдал настоящий конвой… понурых и чертовски знакомых пиратов в рабских цепях. Их вели дозорные, до сих пор не попадавшиеся мне на глаза. Вели целенаправленно на более-менее отстроенную пристань, куда подходили корабли Горосэи. Вообще-то такие процессии дважды я уже встречал, но чаще то были просто какие-то люди, а не пираты. И тут возникали вопросы: поставки рабов через остров — это одно, но проводить тут пиратов, врагов, тех, кто в случае побега мог доложить о строительстве прохода через Ред-Лайн… Или они настолько верили в свою силу и невозможность сбежать? — Зоро-сан?! — легко признавая меня, завопил Дзиро. Он дёрнулся было в мою сторону, но цепи помешали, и мальчишка буквально повис на них. Процессия тут же остановилась. Я вздохнул, прикрывая глаза, и хохотнул, понимая, что пропустить их не мог из принципов, из собственного и пиратского кодекса чести. Не мог. Позволить поработить тех, кого считал братьями? Вот уж нет. И дорогу конвою я перегородил, разрываясь от раздражения и желания рассмеяться: вот так часто и рушились планы… — Пазл, какого дьявола?! — рыкнул я на капитана идиотов. Тот смотрел на меня и обрадованно, и облегчённо, и виновато: понимал, чёрт, сколько проблем доставлял порой своим невезением. Но неопределённо пожал плечами в ответ, которого, в общем-то, и не требовалось: они всегда попадались случайно. Дозорные сразу смекнули, зачем я встал поперёк дороги, да и не намерены были позволять нам болтать. Дампир тоже обеспокоенно смотрел на меня. Обстановка накалялась от одних только напряжённых взглядов. — Ророноа Зоро, — обратился ко мне вице-адмирал, конвоировавший бывшего командира Лу с командой, — не знаю, что ты тут делаешь, да ещё и не закованный в кандалы, но не вставай у нас на пути. — А то что? — насмешливо и с вызовом поинтересовался я, бегло осматривая толпу: ключи от кандалов были у вице-адмирала, оружие пленников несли рядовые. Видно было, что захватили их неподалёку от острова. Может быть, даже в охраняемой акватории. И нужно было для освобождения братьев не так уж много: напасть на превосходящее число противников… Ага, находясь на секретной территории в окружении тысяч врагов, способных подоспеть на подмогу в считанные минуты. И что потом? Ну освобожу я их, куда бежать? Захватывать корабль дозора? Как вариант. Но команда у Пазла была небольшая, в то время как у дозора были линкоры, справиться с которыми нам просто не хватило бы рук. А ведь ещё придётся обороняться от преследования. Всех ведь не положим. Как ни крути, ситуация паршивая. Особенно тем, что стоило мне лишь вступиться за неудачников, как придётся уходить вместе с ними. Не пройдут ведь оцепление сами, не хватит ни сил, ни удачи. Да и не получится остаться, вступившись, ведь дозорные, даже Сенгоку, не станут разбираться в том, почему я встал на защиту. Плевать им будет, что быть другом на стороне друзей это не то же самое, что быть пиратом на стороне пиратов, подвластных королю пиратов. И какой идиот считал, что Мугиварам везло? Хотя с Сенгоку-то как раз можно было попытаться договориться… По схеме всё того же Лу. — Ророноа, не стой на пути… — повторил вице-адмирал, в шапке со смешными собачьими ушами. Я фыркнул угрожающе: — Ну обойди. — Оружия у меня не было, но он не мог не понимать, что я опасен, что, скорее всего, в одиночку он со мной не справится. Возможно, именно потому он не торопился продолжать конвоировать пиратов. Он и его люди напряглись, готовые отбиваться или атаковать. И это помимо того, что столпотворение привлекало внимание и других дозорных, местных. Патрульные и постовые — они все уж разнесли по острову информацию о происходящем. К нам подтягивались вооружённые отряды. Не то что были причины ожидать конфликта, но, видимо, они действительно нас знали, раз понимали, что просто так это не могло пройти. А ребята беспокойно оглядывали количество пребывавших врагов и с надеждой смотрели на меня. И, чёрт бы побрал всё, мне было плевать на все планы и последствия. Уйти с дороги я не мог. Решать нужно было что-то быстро. Прямо там, прямо в тот момент, пока не успели собраться силы, с которыми мне будет не совладать. И что делать, когда ты стоишь, практически один, свободный, но почти безоружный, в окружении десятков, многих десятков врагов, глядя на скованных друзей? Я вздохнул, решаясь пойти привычным для нас путём, не думая ни о будущем, ни о последствиях. Дозор волками смотрели на меня исподлобья, не убирая рук с оружия, и, кажется, не дышали. Я расслабленно посмотрел в небо. — И что же мне делать? Я не могу позволить пленить этих придурков, — признался я, пиная мелкие камушки под ногами. Один… Так медленно, как бы невзначай, будто просто от скуки. Второй. Пазл поймал мой взгляд, едва заметно моргая согласно и натягивая цепи, которыми был скован с накама. Те опускали головы и взгляды, будто повинные или обречённые. Мальчишка Дзиро широко улыбнулся… Время замерло, остановилось. От напряжения звенело в ушах или то была тишина, повисшая над островом. Казалось, слышно было каждый нервный вздох. И море шумело оглушительно, как-то неизбежно, фатально. — Схватить Ророноа! — нетерпеливо повелел чей-то знакомый голос из-за спин дозорных, разрывая тишину, словно занавес реальности. Маринеры шатнулись ко мне, высвобождая мечи и пистолеты, но… Но было поздно: третий камешек вылетел у меня из-под ноги, со свистом пролетая расстояние до конвоя и вдавливаясь в одну из рук, удерживающих цепи. В тот же миг не своим голосом зарычал Пазл Феникс, наваливаясь всей тушей на вторую цепь и вырывая из другой руки. Его накама прыгали на конвоиров, повалив их с ног и почти буквально выгрызая себе мгновения свободы. Я кулаком сломал челюсть ближайшему дозорному, вырывая у него из рук готовый выстрелить в Пазла пистолет и тут же приседая — уклоняясь от выстрелов уже в меня и высвобождая Королевскую Волю во всю мощь, на которую только был способен. Часть врагов рухнули как подкошенные, но оставшиеся были опытными офицерами. Стансен отобрал у кого-то до боли знакомый меч из рук и кинул его мне, потом второй, и вот я уже был во главе пиратов, а они — у меня за спиной, всё ещё скованные, но стремительно освобождавшиеся вырванными у вице-адмирала ключами под моим прикрытием. Я сбивал пули с траекторий полётов, располовинивал их, отбивал атаки мечей… Но не торопился применять смертоносные техники, будто ещё надеясь, что планы удастся сохранить. Мы навалились разом, неожиданно, напористо, стремительно завладевая оружием и прорываясь к… к морю. Оглушённые Волей дозорные приходили в себя, но не могли сражаться — их место занимали другие. Отряд приходил за отрядом, грозясь задавить нас числом. А мы старались не убивать по немой договорённости, то ли отдавая долг далёкому от поля боя вождю, то ли понимая, что враг действовал по приказу и тоже, в общем-то, не пытался убить, а только захватить. Вот какая к чёрту жалось, когда мы пытались выжить? Это должно было быть сражение насмерть, но… Должно было перерасти в бойню рано или поздно, потому что никто из нас не мог позволить себе уступить, но… Не успело. Мы прорвались не к кораблям, но к морю. Там нас и зажали, загнали в явно придуманную только что ловушку стратегии известного противного старикашки. И вырваться живыми из окружения, когда со всех сторон, кроме моря, на тебя направлены десятки готовых немедленно выстрелить ружей, было уже совсем не так просто. И прислоняясь спиной к спине Пазла, с его людьми за нами, загнанными по колено в море, мы были вынуждены остановиться. — Как это понимать, Ророноа? — холодно процедил сквозь зубы Сенгоку, выходя из-за спин подчинённых. — Я пират. И как пират я не могу позволить поработить братьев-пиратов, — глядя ему в глаза и всё же надеясь договориться, напоминал я. — Ты знаешь это. — У тебя, кажется, была цель… Ты готов отказаться от неё? — не меняясь в лице снова спросил Главнокомандующий, уточняя, действительно ли я собираюсь нарушить все договорённости и фактически опровергнуть собственные слова. Я выпрямился, опуская меч Дампира — а именно у него, по иронии, Стансен, видимо, пользуясь эффектом неожиданности, отобрал оружие для меня. — Их не касаются мои тёрки с Луффи. С вами или без вас я с ним разберусь, — уверенно фыркнул я, потому что никакие личные планы не стоили жизней и свободы друзей. Но кто-то за спиной удивлённо спросил: «разборки?» — А у них мало шансов спастись без моего вмешательства, — игнорируя пиратов Феникса и их возмущение, констатировал я факт, обращаясь только к Сенгоку: — Оглянись, до сих пор мы старались не убивать вас, но, если потребуется, мы вырежем тут всех. Ты знаешь, я смогу положить многих и всё равно уйду, ведь мы не из тех, кто сдаётся, — откровенно угрожал и предупреждал я. — Говоришь, как Мугивара, — фыркнул подошедший Вудс. Как Лу, значит? Я хмыкнул. — Хочешь, чтобы я позволил им уйти, — не спрашивал, утверждал, кивая самому себе, Сенгоку, качая головой: — Я не могу их отпустить. Они видели Рэд-Лайн. Мы не намеревались сообщать пиратам о стройке. — Луффи уже знает, — захохотал я, скалясь. — Я ему сообщил. С твоего разрешения. Старик помрачнел: понял, что речь шла о моём сообщении, переданным через Дампира. И ведь договорённости я блюл, ни слова не сообщив о планах, тогда как о Рэд-Лайн разговора не было. Да и… он ведь наверняка и сам этого хотел, просто теперь, перед огромным количеством дозорных, среди которых наверняка были агенты Мирового Правительства, он не мог не возмутиться. Наверное в тот миг — судя по лицу — он вообще ненавидел себя, свою должность, начальство, работу, мир, но больше всех — меня, даже не Луффи. И я невольно сочувствовал старику, в тоже время не намереваясь его жалеть: это был его выбор. И не добавило ему радости то, что Ташиги, чёртова женщина, пробившись через заслон, с катаной наголо встала плечом к плечу со мной. — Дура, — не удержался я, хотя знал, что так и будет: слишком уж идеалистка разочаровалась в дозоре и уверовала… Не знал во что, но чуть не с самого прибытия на остров она практически полностью игнорировала и обязанности, и отчёты. Которых, впрочем, с неё никто и не требовал. — Значит, ты тоже выбрала сторону, девочка? — Я — дозорная! — бойко возмутилась Ташиги. — Но не стану защищать интересы тех, кто культивирует рабство! И если Смокер-сан создал Новый Дозор, который не будет прикрывать грязные делишки ублюдков в скафандрах — я предпочту встать на его сторону, даже если он договорился с пиратами. Пазл, толкнув меня в бок, вопрошал взглядом, мол, она серьёзно? Или — она точно на нашей стороне? Я фыркнул, картинно закатил глаза и кивнул. Феникс весело хохотнул: на странных, боевых, но наивных баб, нам везло. Мы — в смысле Мугивары — даже славились этим. И вот ещё одна… И как-то уже не чувствовалось, что нам грозила опасность. Нет, десятки ружей всё ещё смотрели в нашу сторону, вокруг были сотни дозорных, среди которых два вице-адмирала, адмирал и сам Главнокомандующий, и все мы ещё готовы были к бою, напряжённо ждали неожиданностей. И всё же обстановка изменилась. — Вы в окружении… — словно мысли читая, напомнил единственный адмирал. Но… это уже не имело значения. Может, потому что я знал — справимся, или, потому что впервые за долгое время вокруг были друзья, но… — Вудс, не будь наивен… — фыркнул я, ухмыльнувшись и слегка надавив плечом на спину Пазла, чтобы тут же синхронно с ним начать двигаться. Взмах меча в сторону камней под ногами у стрелков — и воздушная струя выбила каменную крошку, брызнувшую волной в сторону дозорных, вынужденных защищать лица и руки. Так что цепь с грузиком на конце, уже летевшую в них от Феникса, они не заметили. А та с лязгом лихо выбивала из рук ружья, очерчивая полукруг… — Мы тебе не рядовые пираты, с которыми ты привык сражаться, — продолжил я мысль, кровожадно осклабившись так же, как Пазл. И я знал, что его накама за нашими спинами тоже ухмылялись и скалились, весело, угрожающе, предвкушающе, готовые драться с нами и за нас до конца. Сенгоку прикрыл глаза в досаде, раздражении, смирении, понимая, что, продолжив бой, проблему не решит: мы не сдадимся. — Чёрт бы вас побрал, новое поколение, — он ругнулся себе под нос, но всё равно громко, несмотря на кашель отплёвывавшихся от песка и пыли дозорных. И возмущался, обвиняя меня: — Ты ставишь меня в безвыходное положение, Ророноа! — Не я приволок сюда пиратов Феникса, — пожал я плечами в ответ. — А ты знал, что я вступлюсь за них. И лучше уж я, чем ОН. Главнокомандующий помрачнел ещё сильнее, не хуже меня понимая, что Лу за своим бывшим командиром не только лично явился бы, но и приволок всю свою армию пиратов. И это действительно было гораздо, гораздо хуже, чем мой маленький, почти безобидный бунт и его уступка, пусть даже и добавлявшая ему подозрений перед Тенерьюбито. — Хорошо, — вздохнул он, почти не мучаясь размышлениями и сомнениями. — Я верну вам корабль, и убирайтесь с глаз моих как можно быстрее: свободный проход я обеспечу. — Это он практически выплюнул, со всей ненавистью, которую к нам, в общем-то, и не испытывал, наверное. — Сенгоку-сан, это уже слишком! — возмутился Вудс, не скрывая недовольства таким решением на лице. Но старик раздражённо и устало прикрикнул на него: — Молчать! У нас действительно нет выбора… Спорить больше не посмел никто. На этом, в общем-то, конфликт и кончился. Снова был конвой, но теперь уже свободных пиратов по направлению к малой временной пристани, то есть обратно: давать пиратам время разгуливать по острову, да и вообще спускать с нас глаз никто не намеревался. Команду Феникса практически затолкали на их корабль, отобрав оружие дозорных, всучив несколько ящиков провизии и бочек питьевой воды на несколько дней. И требовали немедленно отбытия. — Ташиги, ты отправишься с Пазлом, — толкнул я женщину на трап, когда всё было готово. И смотрел в глаза: это ведь была отличная возможность вернуть её Смокеру, вытащить из дерьма, в которое она невольно вляпалась, да и вообще… защитить. — Они редкостные неудачники, нужно, чтобы кто-то присмотрел за ними. Заодно сама быстрее встретишься со своим Смокером. Я снова игнорировал привычное возмущение пренебрежением этой команды. Ташиги непонимающе и чуть не оскорблённо смотрела на меня: — Что?! Я не оставлю!.. — Ты мне веришь? — серьёзно и внимательно глядя девчонке в глаза, требовательно спросил я. Она несколько мгновений вглядывалась в моё лицо, прежде чем уверенно кивнуть. — Тогда не спорь, уходи. Мне будет проще позаботиться о себе и выбраться из передряги, если ты не будешь путаться под ногами. Смокеру ты сейчас нужнее, думаю. — Я не соглашался отпускать её… — проворчал Сенгоку поблизости. Я с иронией взглянул на него: — Я не собираюсь оставлять тебе лишний рычаг давления на меня. — Старик снова вздохнул. Я попросил Дампира притащить её шмотки из домика и, когда он это сделал, повелел Пазлу доставить мою женщину Луффи. — А ты?.. — растерянно спросил он, кажется, удивлённый тем, что я оставался с дозором. — У меня с этими ребятами есть дела, — неопределённо передёрнул плечами я. — Ему что-нибудь передать? — Я отрицательно качнул головой. — Тогда удачи тебе, брат, — пожелал Пазл искренне, пожимая мою руку и чуть не силком затаскивая на борт Ташиги, сквозь очки большими глазами неуверенно смотревшую на меня через плечо. — Не попадайтесь впредь, — посоветовал я, хмыкнув. Больше ведь ничего сказать было нельзя: слишком много чужих ушей было вокруг. Вскоре корабль уже скрылся в ночи. И к тому времени я уже был предупреждён, что последствия этого моего поступка придётся разгребать всем. Обратно в домик меня тоже притащили с внушительным конвоем, но, несмотря на мои опасения, всё же оставили наедине с Дампиром и с… тремя моими катанами, подброшенными кем-то, может быть, даже и Ташиги, на моей кровати. — Ты ведь командовал ими как-то, без слов, — заметил Ксанд, поймав свой, более не нужный мне, меч. — По крайней мере, атаковать приказал. Я пожал плечами: лень было рассказывать о том, как после победы над Линлин, во флоте Лу, постоянно попадавшем в переделки, возникла идея создания систему сигналов и знаков, позволявших действовать сообща без предварительной договорённости. Парни Орлумба и Идео тогда в окружение попали и не имели возможности договориться словами, а когда выбрались — напрягли всех задачкой. Итогом стал список движений, обозначавших примитивные и самые распространённые команды, вроде «нападаем сейчас», «ждём», «врассыпную» или «прикрой, отвлеки внимание». Для понимания достаточно было знать систему, а для передачи сигналов — иметь хотя бы одну свободную конечность. Впрочем, и моргание тоже годилось. Луффи тогда, очнувшись и разобравшись с делами новоявленного Йонко, долго ходил надутым от гордости за смекалку своих людей… Я вздохнул: шумных ублюдков не хватало. Особенно остро после всего нескольких часов общения с одними из них. Всё же среди дозора было тоскливо: другие люди, другие взгляды, другие шутки, даже глаза — и те совершенно другие. Глаза людей, скованных субординацией перед начальством, долгом по службе и ответственностью. Их бы всех в нашу среду на несколько дней — они бы вспомнили, что значит жить и радоваться жизни. — Почему они подчинялись тебе? Ни вопроса не задали о твоём уходе… — видимо, осознавая, что я не отвечу, с непонимающим вздохом опустился на теперь точно свободную кровать Ксанд (до этого она, по идее, принадлежала Ташиги). Я иронично взглянул на него. — Ты прекрасно знаешь ответ, — фыркнул я, проверяя катаны: легко ли высвобождались из ножен, не затупились ли без дела и ухода. Но всё было в порядке. — Значит, я прав, и ты мог бы и сам возглавить пиратов — они действительно тебе доверяют и уважают, — самодовольно ухмыльнулся Дампир так, будто в каком-то споре выиграл. — Мог бы, — не стал спросить я. Не видел смысла. — Но это не по мне. Ухмылка Ксанда тут же увяла. — Почему? — серьёзно спросил он. — Мороки много, — пожал я плечами, передёргиваясь. Сразу ведь вспоминался те долгие недели, когда фактически именно я возглавлял флот Мугивар, пока Лу валялся в отключке. Слишком много тогда приходилось держать в уме, учитывать, контролировать… А от ошибок ведь действительно зависели жизни друзей. Не для каждого эта работа была, далеко не для каждого. Мне было проще одному. Ну или, максимум, приглядывать за небольшой командой… Или за тем же флотом, но со второго плана, из тени действительного лидера, лишь помогая ему, разделяя заботы и ответственность. А Дампиру, видимо, очень хотелось видеть меня именно боссом. Не зря же он Сенгоку заявлял о желании следовать за мной и всё подлизывался, мол, и я бы смог. Этой мысли я снова фыркнул. И снова. Потому что смог бы, но совершенно не хотел. — Не уверен, нравится мне твоё желание следовать за мной или нет, — продолжил мысль я вслух. — Не хочу, чтоб кто-то путался под ногами. Но, возможно, ты можешь быть полезен, — и задумчиво протянул, возвращая взгляд к своему «надзирателю». Вовремя. Чтобы увидеть неподдельное изумление на лице. И я не сразу сообразил, что, вообще-то, не должен был знать об этом. — Да, некоторые из ваших со стариком бесед я подслушивал, — признал я со смешком, осознавая, что теперь придётся раскрыть новые способности и Ксанду. Не хотелось, конечно, но… лучше было подстраховаться заранее: — Раз Ташиги свалила, прикрывать меня теперь придётся тебе. Вот и посмотрим, насколько ты мне пригодишься… — Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил он тут же. Но я не стал сразу пояснять: в конце концов, могло и не понадобиться. Хотя попросил, конечно, сообщить мне, когда к Сенгоку нагрянет вышестоящее начальство: в том, что это случится после моей выходки, можно было не сомневаться, не зря же старик уточнял, что пиратов Феникса купил кто-то из Тенерьюбито. И я был прав. Случилось. К утру на островок прибыли сразу двое Горосэи — об этом донёс мне всё тот же Ксанд. Я не стал ни о чём расспрашивать, ничего объяснять, тут же подскакивая с постели, и, попросив прикрыть, развоплотился. Несколькими минутами позже я уже был тенью в славной компании злых представителей Мирового Правительства (главы и старикашки с дредами) и их Главнокомандующего войсками. Первые сидели в уютных креслах, второй — отчитывался перед ними, как-то… унизительно? Так мне показалось, когда увидел его стоящим на ковре, как нашкодивший мальчишка перед взрослыми тиранами. Нет, сам дозорный не производил такого впечатления, но в обстановке он смотрелся именно так. — Ты ведь понимаешь, Сенгоку, ты давно под подозрением, но теперь и доверия лишён?! — гневно рычал глава Горосэи, явно уже в ответ на что-то. Он даже раскраснелся от ярости так, что у меня в голове голос Лу пошутил на тему «сейчас лопнет». И жаль, но к началу разговора я, похоже, опоздал. — Понимаю, — из последних сил сдерживая рвущиеся эмоции, едва не шипел Главнокомандующий. — Понимаю, что я на должности лишь потому, что так проще следить за мной, посвящённым в слишком многие ваши тайны, и потому, что сложно найти кого-то эффективнее. Однако вы заблуждаетесь: я всем сердцем предан дозору, на который, если вы вдруг забыли, жизнь положил, — выплюнул он оскорблённо, но с гордостью. — Это не изменится до последнего моего вздоха. Главе Горосэи ответ не понравился, раз он аж вскочил, шваркнув кулаком по столешнице: — ТОГДА КАКОГО ЧЁРТА ТЫ ОТПУСТИЛ ПИРАТОВ? КАКОГО ЧЁРТА ПОЗВОЛИЛ РОРОНОА СВЯЗАТЬСЯ С МУГИВАРОЙ? КАКОГО ЧЁРТА ИДЁШЬ У НЕГО НА ПОВОДУ?! — А ВЫ ХОТЕЛИ, ЧТОБЫ ВЕСЬ АЛЬЯНС ЧЁРТОВА КОРОЛЯ ЭТИХ УБЛЮДКОВ ПРИТАЩИЛСЯ ВЫРУЧАТЬ ИХ ЗАДНИЦЫ? ПРИТАЩИЛСЯ СЮДА? — уже не сдерживаясь, гневно, но и нервно орал в ответ Сенгоку. — Мугивара узнал бы. И без Ророноа узнал бы — не было ни шанса это скрыть! А он не из тех, кто позволит красть его людей — он доказывал это не раз. Доказывал разгромными победами над нами! — шипел Главнокомандующий на непосредственное начальство, чуть не брызжа слюной. И видно было, что Горосэи разговаривали с ним в подобном тоне далеко не впервые, а он привык отвечать, но всё равно, очередной наезд стал последней каплей, когда он больше не мог «держать лицо». — Нам не нужно сейчас его провоцировать. Совсем не нужно. А то велик риск что он лично сравняет вашу обожаемую Мариджои с землёй. — Это прозвучало… мстительно? Будто тоном голоса он хотел сказать, что и так им и надо бы. Хах! Я был согласен. От скольких проблем бы избавился мир сразу бы? Но Горосэи пропустили это мимо ушей. Мысль о Короле Пиратов, сравнивающего Мариджои с землёй или хотя бы просто притащившего под стены Рэд-Лайн всю свою армию, отрезвила их, похоже, потому что они как-то, переглянувшись между собой, замолчали. — Да, стоит признать, эти… — старик с дредами поморщился, подбирая приличное определение нам, — пираты раздражают навязчивостью. Вместо того, чтоб спасать свои шкуры, суют свои носы куда не следует, словно сами бессмертные и им по зубам оплоты, которые столетиями не удавалось взять никому. Я мысленно хохотнул: не удавалось — не значит, что не получится и впредь. А пираты, о которых шла речь, как раз славились тем, что совершали чудеса… Понимал это и Сенгоку. Тяжело вздыхая, он исподлобья мрачно, почти презрительно смотрел на начальство и едва не шипел: — Сколько раз вы утверждали, что с очередной нашей силой им не совладать? Но они раз за разом оказывались сильнее, втаптывая нашу репутацию и авторитет в грязь, — и сокрушённо, и болезненно, но и обвинительно выдохнул Главнокомандующий. — И опять, новый план и ваша уверенность, что в этот раз всё пройдёт гладко. — Ага, то есть сам он в этом сомневался? Или… планировал сорвать планы сам? — Отказываясь признавать ошибки, вы совершаете ещё большую, вместо того чтобы учесть предыдущий опыт и понять: обычная тактика в случае Мугивары не работает. Ошибки ведут к потерям, не только имущества, но и людей! А я хочу сохранить и жизни, и уважение к дозору, и преданность идее Мирового Правительства среди людей, — рыкнул Сенгоку, бесцеремонно, позабыв о субординации, тыча пальцев в сторону Горосэи. Те жесты, кажется, игнорировали, как и эмоции, и… намёки на обвинения. А вот я заметил… что дозорный говорил о преданности идее Мирового Правительства, а не самому Мировому Правительству. Ма-аленькая оговорка, но сколько в ней было смысла! И ведь прямо, глядя в глаза… Невольно зауважал его. — Вы своим контролем мешаете дозору работать и более того грозитесь спровоцировать врага на действия, которые станут фатальными для нас всех. Вот я и выкручиваюсь, — буркнув, закончил он. Но, как я и думал, Горосэи прослушали все доводы рассудка… Ну или, по крайней мере, сделали такой вид. Стоило Сенгоку замолчать, как они тут же напомнили о своей претензии: — И потакаешь пирату, который, судя по всему, очень крепко завязан с врагами не только убеждениями, но и кровью. Я прищурился: что это под кровью глава этих ублюдков имел в виду? — Но это по вашему приказу я притащил его под стены Мариджои! — воскликнул, возражая, Главнокомандующий. Чем немало удивил меня: я был почти уверен, что это была его идея, возможно, чтоб показать мне работы в Рэд-Лайн. А оказалось… Но для чего тогда Горосэи решили меня привезти именно на этот остров? Не просто же так, верно? — Если бы ты исполнял приказы — мы бы давно казнили и Мугивару, и его старпома! — фыркнул глава старикашек. Словно продолжая его мысль, но более сдержанно и нейтрально, Горосэи с Дредами уверенно констатировал: — Ты постарел и ослеп, если не видишь, что Ророноа предаст. Он уж передал нам все сведения, которые мог. В дальнейшем он становится опасен. Я мысленно хмыкнул, понимая, что, в общем-то, на этом маленьком совете решалась моя судьба. — Он нужен, чтобы заманить Мугивару, — парировал, напоминая, Сенгоку. — Ты не думал о том, что это он нас заманивает в ловушку Мугивары? — степенно, видимо, совсем успокоившись, поинтересовался старик с дредами. Главнокомандующий вздохнул тяжело, грузно. И отвечать явно не хотел, но… тоже успокоенно признал: — Ророноа явно не желает вреда ни пиратам, ни их королю. Только свести с ним какие-то счёты. И безусловно он верит, что поодиночке или сообща, но и он, и Мугивара справятся с нашими планами. — Я хмыкнул снова: Горосэи это тоже не могли не понимать. — И, вероятно, так и будет. Так Монки Д Луффи не уничтожить, — покачал головой Сенгоку, недовольно поджимая губы. — Завалим его людьми, списанными вами, — он произнёс это так, будто у Мирового Правительства существовала армия смертников, которых отправляли в бой на врага, вместо плахи. — Возможно, вместе с Ророноа. Но если он действительно демон, то сожрёт наших людей, как мясо, и не подавится. В ином случае, конечно, победа будет за нами. Я улыбнулся, потому что выходило, что Главнокомандующий верил в своего главного врага, верил в его силу. — Даже ему не справиться с армией в одиночку. Хорошо обученной армией, — уверенно возразил Горосэи с дредами. Сенгоку аж цыкнул с досады: — Снова недооцениваете! — вздохнул он. — Как недооценили Ророноа, оказавшегося сильнее Тича. — Я мысленно фыркнул, хотя и был польщён, но понимал, что, если бы Тич ждал серьёзного отпора, так легко я бы его не уложил, а может, не уложил бы вообще. Он всё-таки был Д, и нам не было известно, на что он способен. По иронии, мою мысль повторил и Главнокомандующий, только о другом представителе клана: — А ведь пределов способностей Мугивары мы и не знаем… И поплатимся за это, чувствую. Но… — он снова вздохнул тяжело, а потом, собравшись, уверенно заявил: — Комбинация должна сработать. Ослабим мы их значительно, если не фатально, когда нанесём удар. — Я прищурился, потому что речь, похоже, шла о той части плана, в которую меня не посвятили. Часть, связанную с оружием, одно из которых уничтожил Лу не так давно. И о, как же нервировало отсутствие знания! Я ведь ещё тогда, договариваясь с Горосэи, понял — это то, что не предотвратить после начала, не остановить, не защититься. Только заранее разузнав подробности, можно было попытаться повлиять. Однако… несмотря на предпринятые попытки, ничерта мне выяснить не удалось. Документов или не существовало, или их не было на острове и при Сенгоку, а говорить… они ни с кем об этом не говорили и меж собой не обсуждали. Паршиво. Очень паршиво. Я надеялся, что вот сейчас кто-то из них хоть что-то скажет об этом, но… Главнокомандующий лишь настойчиво повторил: — Нужно лишь, чтобы ничего существенно не изменилось в раскладке мировых сил до тех пор. Поэтому вам придётся смириться с тем, что я иду на поводу у Ророноа! Горосэи переглянулись, кажется, договариваясь о чём-то взглядами, потому что и молчали они немало. И, видимо, учли аргументы Сенгоку, соглашаясь с ними, но не без условий: — Мы подсадим к нему наших людей, — уведомили они в голос. Я присмотрелся к ним, потому что… похоже было, что они действительно как-то общались… Как? Никаких приспособлений, артефактов или чего-то, что хотя бы теоретически могло бы использоваться в качестве передатчика, у них в руках не было, да и на них самих не видать. Какие-то способности? Тоже бы выяснить, по-хорошему. — Тем более велик риск, что он один из Д, отказавшийся от предка или скрывающий связь с ним, как Монки Д Рейли, — снова подал голос старик с дредами почти через пять минут — судя по часам — тишины спустя. Я поперхнулся, всерьёз беспокоясь, что меня могли услышать. Нет, Лу тоже не раз высказывал такие подозрения. Даже приводил аргументы, мол, не любой человек, а только носители крови Д с достаточными амбициями способны были пробудить Королевскую Волю. И теперь ещё и новые способности… Я не мог знать, достаточно ли было обмена кровью тем способом, который у нас случился, чтоб пробудилась такая сила. Но всё же… даже едва зная собственную родословную — никогда ею не интересовался — я был убеждён, что Д среди предков не было. Мог ли я заблуждаться? Мог. Потому что надо было интересоваться семьёй раньше. Потому что Лу не знал всей своей родни, не говоря уже о проклятой ветви. Хотя мне было плевать, почему всё сложилось так, как сложилось. Не было смысла тратить время на размышления об этом, вместо того чтобы учиться жить с тем, что есть. — Тич может оказаться прав, и это просто Монки Д Луффи возродил клановые эксперименты над людьми, — с сомнением предположил Сенгоку. Но видно было, что этот вариант, хоть и неприятный ему, а нравился он всё же больше, чем тот, в котором я потомок клана. — Это открывает перспективы и нам, — кивнул глава Горосэи, тут же скривившись: — Хотя тогда Мугивару нельзя казнить — его кровь может пригодиться. Главнокомандующий потемнел лицом… Как и я, наверное, если бы не скрывался в тени. Потому что то, что сказал этот… этот… Использовать как материал для экспериментов в собственных интересах? Кровь живого существа, пусть и врага? Вот они, цинизм и расчётливость, до которых даже демону было далеко. — Полагаю, мы поняли друг друга, Сенгоку? — с намёком в голосе, внушительно и угрожающе исподлобья глянул на Главнокомандующего глава Горосэи. Тот выдохнул, помрачнел совсем, но прикрыл глаза, слабо кивая в знак согласия. Представители Мирового Правительства переглянулись и почти синхронно поднялись из кресел, обходя Сенгоку и отправляясь на выход. Я подождал, прежде чем следовать за ними — они явно могли сказать что-то ещё, обсуждая это между собой. Сам Главнокомандующий, оставшись почти в одиночестве — но обо мне он и не знал — вернулся за собственный рабочий стол, практически упал в кресло, тихо-тихо, совсем себе поднос выдыхая: — А ты всё же прав, старый друг, и если кто-то и может изменить всё, то только твой внук. Был бы только он не столь самонадеян. Покидал я помещение с улыбкой — если она могла быть у тени — потому что не могло не радовать, что даже на другой стороне были люди, которые боролись за то же, за что и мы. Горосэи я нагнал по дороге к их покоям или кабинету в главном здании… штаба? Базы? Они хоть и явно прибыли лишь за тем, чтоб отчитать Сенгоку, тем не менее быстро покидать остров не намеревались. Неудобно их было подслушивать, во-первых, в движении, во-вторых, в узком коридоре, где теней как таковых и не было — он был хорошо освещён — а сливаться с тенями людей и тем более Мирового Правительства было опасно: могли почувствовать, заметить, заподозрить. Но тем не менее, прыгая из тени в тень, от каких-то коробок, предметов искусства, я, напрягая слух (говорили они очень тихо), услышал интересное: — Мы ведь не рассматриваем Ророноа наследником клана? — неуверенно уточнил старик с дредами у своего главы. Он производил впечатление в тот момент, будто был удивлён сказанному ранее. — Рассматриваем, — непреклонно констатировал глава. — До сих пор только носители инициала сохраняли в себе достаточно демонических сил, чтобы они могли пробудиться. А если бы обменом крови действительно можно было открывать способности, гораздо больше людей сейчас обладали бы силой клана. — Может быть, и обладают, — напомнил старик с дредами. Ни эмоций, ни хоть какого-то выражения на их лицах не было. Они будто продолжали старую беседу, хладнокровно, никак лично к этом не относясь, размышляя. А я ловил каждое слово, не потому что речь шла обо мне, а потому что они говорили прямо о том, что им было известно. — Мы не знаем. Вегапанку так и не удалось установить связь между теми же Волями и необходимым для их пробуждения процентом крови клана. Собранные образцы крови представителей клана и эксперименты с ними тоже дали мало результатов. Но то, что кровь является ключевым фактором, неоспоримо. Собранные образцы? Они что, охотились на Д не только с целью уничтожения? Исследования в то время, когда мы рассуждали о том, что тайны Лу и его семьи стоило бы и поберечь? Нет, конечно, сомнений в том, что сведения о клане Мировое Правительство собирало тщательнейшим образом. Но никто, НИКТО, даже сам Лу ни разу не задумался — по крайней мере, я об этом не знал — о том, что Горосэи могли вполне серьёзно искать возможность противостоять демонам или использовать их. Чёрт! Мы были так наивны… А ведь это грозило в перспективе и потенциале огромными проблемами не только клану. Вот первая мысль: а что, если свои исследования они пустят в дело, попытаются увеличивать искусственно концентрацию крови клана в обычных, но преданных Мировому Правительству, людях, чтоб пробуждать у них способности? Это же была бы армия, сравнимая с армией пользователей Дьявольских Плодов! А ведь они закупали искусственные фрукты производства Дофламинго… И оплачивали частично исследования Цезаря, касающиеся не только Плодов, но и возможности изменения человеческих тел с целью увеличения их боеспособности. Теперь ещё и кровь… — Нашим специалистам так и не удалось чётко определить влияние крови клана на кровь и способности носителя, — возразил глава Горосэи, мол, говорить о связи невозможно, пока не установлено точно, на что влияет, на что не влияет принадлежность к Д. Но… получалось, что какие-то данные о влиянии были? Ну да, конечно. Воля только у потомков, Королевская Воля у тех, у кого в роду отметились Д относительно недавно — Лу говорил что-то такое об этом. Опять же, стихии. Раз уж ими обладали все дядюшки и папаша паршивца — у Мирового Правительства об этом наверняка были сведения. Однако… могло ли быть что-то, чего не знали даже в клане? Могло ведь. — Да, образцы крови чистокровного демона серьёзно упростили бы решение проблемы, — кивнул Горосэи с дредами, задумчиво. — И то, что нам почти мистическим образом не удаётся их добыть, плохо. Нужно усилить работу в этом направлении. Глава Мирового Правительства тоже кивнул, но всё же уточнил: — Возможно, не придётся. Вегапанк докладывал, что исследования так называемой «окаменевшей слезы» почти завершены… — А это означает, что вскоре мы сможем получить чистые образцы крови демонов. — Только нужно раньше решить проблему с этим… возрождённым демоном, — добавил глава. Они как раз подошли к дверям, ведущим то ли в их кабинет, то ли в покои. Пришлось юркнуть следом за ними за дверь, чтобы слушать разговор дальше. — Шум вокруг него нужно как можно быстрее подавить. Лишившись поддержки союзников, сторонников и просто сочувствующих после демонстрации нашей силы, он уже не сможет снова собрать армию для войны, — уверенно заявил глава Горосэи, самодовольно сверкая обесцветившимися от старости глазами. — В словах Сенгоку есть доля правды — мальчишка на многое способен и в одиночку, слишком на многое, — заметил второй старик, усаживаясь в кресло, но не наваливаясь на спинку, а опираясь двумя руками на странного вида трость. Я мельком подумал, что в креслах они и жили, только перемещались из одного в другое, и хохотнул мысленно. — Его сила и слабость эмоции и вера в себя. Достаточно их пошатнуть, чтобы он начал совершать непоправимые ошибки, — возразил глава, старик с Дредами его мысль продолжил: — Вряд ли для него действительно имеют значение те, кого он называет своими накама, но и на них, как на слабости, нужно сыграть. — Да, их нельзя не учитывать, — кивнул глава Мирового Правительства, присаживаясь на диван в позу лотоса. Я думал, надеялся скажут что-то ещё, но… они молчали. А когда заговорили снова — обсуждали уже какие-то далёкие королевства в Норд-Блю и семейства Тенерьюбито. Ничего значимого в их разговоре уже не было. Хотя я честно вслушивался, но ни с войной, ни с пиратами, ни со мной, планами, оружием или хоть чем-то ещё, информация о чём могла быть хоть сколько-то полезна, дальнейшая беседа связана не была. И торчать там я больше не видел смысла, тем более что в любой момент кто угодно мог заявиться в домик и обнаружить там лишь Дампира. А по пути, уже неторопливом, я размышлял об услышанном. Смешанные чувства оставил после себя разговор. До того момента Горосэи создавали впечатление опасных, умных, но чрезмерно уверенных в своей и Мирового Правительства неуязвимости, непобедимости, а потому ошибающихся. И в простых смертных, и в балансе сил, да и вообще во многом. Но между собой они вели диалог иначе. Будто для того же Сенгоку они просто играли какую-то роль, в то же время хладнокровно анализируя происходящее и людей, с которыми вели переговоры. Они всё ещё были убеждены во всесильности Мирового Правительства, но уже по-другому, будто бы даже здраво оценивали и ситуацию, и противника. Напрягло меня упоминание слабостей Лу — они ведь не ошиблись. Сомнения в самом себе и своей силе, своей способности её контролировать не просто грызли чёртова демона, а значительно ограничивали его способности. В то же время я заметил — и не только я, судя по всему — что, поддаваясь эмоциям, он становился сильнее значительно, однако они, как и любому человеку, мешали здраво мыслить. До сих пор Лу везло, и критических ошибок он не совершал под воздействием чувств, но ошибался всё же. И на этом на всё действительно можно было сыграть, достаточно было вызвать у него что-то вроде смятения, и он уже будет медлить, атаковать не в полную силу… Горосэи ошиблись насчёт накама. Нет, люди, принявшие его демоном, признавшие своим капитаном, были ему дороги. Но эта ошибка не имела значения, потому что они всё равно не списывали нас со счетов и собирались использовать как его слабость. И плохо, что о плане я не узнал ничерта. Он ведь, похоже, как раз на слабости Лу и был рассчитан. Вот что они имели в виду под «лишить союзников, сторонников»? Как они собирались отвадить от Короля Пиратов… всех? Воспользуются оружием и «демонстрацией сил» запугают? Залюби их крабики, как же… бесило и нервировало неведенье. Несмотря на то, что я был уверен — справимся — нервировало. И окаменевшая слеза… Что они имели в виду? Это звучало чертовски знакомо, будто я уже слышал такое название. Вообще, похоже, всё упиралось во время. Даже исход войны. Тянуть его было преступно: враг зря его не терял, с каждым днём уменьшая шансы пиратов. Оружие… Исследования… Планы… И почему-то в тот момент меня меньше всего заботил вопрос собственной крови и причины появления новых способностей. Вернувшись в домик, я застал нервничавшего Ксанда. Ему пришлось объяснить способности, хотя ничего толкового я не сказал. Только, что появились не столь давно и связаны с Луффи, а также, что с их помощью я подслушал далеко не один разговор. Но ни того, что возможности появились после обмена кровью, ни того, что учился на ходу, я не упомянул. Ещё успокоил тем, что Сенгоку умудрился выкрутиться, ну и сообщил, что ждём новых подселенцев — шпионов Горосэи. Я их, кстати, терпеть не планировал. Думал, оценю, и, если не понравятся — изведу или убью, пригрозив, чтоб новых не подсылали. Всё же как бы Мировому Правительству не хотелось бы видеть меня пленником, а я им не был. Скорее уж временный союзник… И в такой роли имел право кое-что требовать. Даже если они меня со счетов уже списали. Новые надзиратели и правда явились быстро, в количестве двух штук. И не скрывали своей принадлежности к агентам Мирового Правительства — судя по форме. Зато личности свои показывать не спешили. Безликие, серые, ничем не примечательные. В сравнение даже Ксанд в первое время знакомства казался теперь гораздо более ярким… персонажем. По этим двоим же сразу было ясно: шпионы. Сначала я надеялся, что с ними есть шанс наладить контакт. Пытался после знакомства развести на разговор в лучших традициях Лу, да ещё и при помощи Ксанда. Не вышло. Если на вопросы и отвечали, то сухо, а чаще не отвечали вообще. В разговор вливаться не желали. Только наблюдали. Потом я попытался их спровоцировать, чтоб по выражению лица и глаз понять отношение ко мне, к пиратам, к ситуации, к начальству с их приказом… Провоцировал, понося дозор, Горосэи, Тенерьюбито… Ксанд наблюдал со стороны, и, понимая, что наблюдают и за ним — делал вид, что едва сдерживается, чтобы не прервать меня, а то и врезать. Особенно хорошо сыграл, когда я Сенгоку задел. Но… новые надзиратели остались безучастны. Явно запоминали всё, что я сказал, отслеживая каждый мой и Дампира жест, и не реагировали. Мне даже пришла в голову мысль, что они были как-то… зомбированы, что ли? Потому что… реальна ли была такая выучка, когда не меняется даже выражение глаз? А когда я бросил гиблое дело и просто решил выйти, прогуляться до полюбившегося камня, подумать, а мне преградили дорогу эти двое соглядатаев, со словами: «не положено», — я понял, что дважды как с Ксандом мне повести не могло. Откладывать решение в долгий ящик не стал, тут же требуя встречи с «хозяевами» служивых, аргументируя это тем, что вспомнил важные сведения, требующие срочного донесения. И передавать через них, когда мне предложили, разумеется, отказался. Ну меня и повели к Горосэи, и вошли в их кабинет вместе со мной… Чего я и желал. Заломить им, сразу двоим, руки труда не составило — они ведь «окружили, чтоб не рыпался», оказавшись слишком близко, но не ожидая такого нападения. Перестарался я только от раздражения, поглотившего меня — чужие руки влажно хрустнули в суставах под дружные вопли боли. Мне оставалось перед Мировым Правительством сделать вид, что так и планировал, прежде чем с угрозой в голосе напомнить, что я не пленник, что мириться с надзирателями не намерен, что, если мне пришлют ещё хоть кого-то — убью всех, до кого дотянусь, и сотрудничать в дальнейшем откажусь, и вообще свалю к пиратам, чтобы рассказать им обо всём что видел и слышал. Мне, конечно, пытались угрожать в ответ, но… Я напомнил о фокусе с наручниками и кинжалом. Горосэи злились. Очень злились — хотя я уже не был так в этом уверен, убедившись, что они играли эмоции, когда им это было нужно. И в какой-то момент я думал, что меня точно попытаются убить или заковать, но… Проверить, смогли бы они это сделать или нет, мне не удалось, потому что очень уж вовремя старикам сообщили, что Луффи начал второй этап своего плана — об этом доложили с одного из фортов дозора, который практически без жертв стремительно захватывали пираты. И… вопрос моего пленения и шпионажа за мной же снялся сам собой, потому что с начала действий Лу должны были начать действовать и мы. Ещё сутки мы просидели на острове: сначала агенты дозора и Мирового Правительства собирали информацию о происходящем — а заодно проверяли, не обманул ли я — а потом полученные сведения анализировали и укладывали в план. Ну а на второй день все действующие лица со стороны Горосэи и дозора уже направлялись на достаточно отдалённый остров. И вот в этой суете, спешке и нервозности, царящих вокруг — я-то был спокоен — мне и удалось, наконец, выяснить те самые подробности планов, которые от меня скрывали. Видимо, осторожность подвела от осознания значимости предстоящих событий. И как бы мне ни хотелось в тот момент наплевать на все свои принципы, а я стискивал зубы и кулаки, делая вид, что мне безразлично, и инструктировал Дампира, чтобы имел возможность выжить. А ещё я с трудом унимал в теле дрожь предвкушения, ведь всего через несколько дней у меня должен был появиться шанс сразиться с противником, от одной мысли о котором шерсть вставала дыбом и сердце начинало бухать где-то в пятках. Я ждал этого долго, так долго, что, кажется, прошли годы. Тренировался, учился, стремился за ним, а он всё ускользал и отмахивался от меня, как от неразумного мальчишки или, хуже того, настырной мошки — хотя таковым я для него, конечно же, не был. И час почти пришёл, и шанс я не собирался упускать. Шанс сразиться с собственным капитаном.

***