Демоны Луффи

— Довольно! — поморщившись, прикрикнул я раздражённо на толпу. — Король выйдет тогда, когда посчитает нужным, и скажет то, что сочтёт должным. Не вам указывать ему, что делать! — А ты кто такой, чтобы нами командовать? — раздался из толпы нахальный голос, хотя его обладатель не спешил появляться на глазах. — Ты ещё не доказал, что не предатель! Толпа замолкла почти сразу: тема была для них всё ещё остра, но реакции моей побаивались. Я пробежался взглядом по пиратам, кажется, отыскав того, кто усомнился в моём праве говорить. Полной уверенности не было, но… У него было такое выражение лица, будто он в Маринфорде потерял кого-то близкого и теперь злился, искал, на кого бы эмоции спустить. Ожидаемо. Но они бесили. Все они. То ли Луффи повлиял с его отношением к толпам, то ли сам… Внутри рождалось раздражение, захватывавшее сознание. А кто ОНИ такие, чтоб с меня что-то требовать? Чтоб я перед ними должен был оправдываться, что-то доказывая, будто я им что-то должен, чем-то обязан? Сама мысль об этом, при виде возмущённых лиц, вызывала злость и смех одновременно. Трусоватые, не имевшие ни чести, ни достоинства, пусть и лучше многих, но чудовищно далёкие до лучших… Я выпрямился гордо, сверху вниз посмотрел на окруживших меня людей и прочеканил: — Я Правая Рука Короля! Его представитель, его голос, его… меч. — Сомнения в том, что так и было, отсутствовали как таковые. Только спокойная уверенность. — И раз уж вы неосторожно напомнили об этом, то команде и ему самому я должен за веру и… — я сделал паузу, лишь за тем, чтобы прищуриться и прошипеть, — за пять пуль в спину. — Я шагнул к сомневающимся, скалясь. Собственная аура, более не сдерживаемая, заставила народ инстинктивно отпрянуть, чуя угрозу. — И, кстати, вы ведь в курсе, что, в отличие от прочих, я приказа «не мстить» не получал? И, честно говоря, очень хотел бы, чтобы вы дали мне повод… — с намёком сообщил я, чувствуя возбуждение пока ещё чужеродной силы, словно внутренним голосом, обещавшее славную охоту, если только… Провоцировал? О да! Зачем? Ответа на этот вопрос у меня толком не было. Хотелось. Рукоятки мечей как никогда прежде легко и органично обхватывались ладонями, сталь клинков, даже не извлечённая из ножен, мелодично пела в ушах, напоминая недавний звон… Что-то во мне изменилось. Я понимал это краем сознания — оно казалось неважным, пустячным, не несущим последствий, потому что была уверенность: так правильно. Да и испытывал я… свободу. Другого слова было не подобрать, потому что будто пали оковы, долго сдерживавшие меня. И острее всего я почувствовал это, оказавшись посреди толпы. Нет, она меня раздражала, злила, обступала со всех сторон, будто стена, но была не властна надо мной. Несмотря на то что был повязан с ней через своего короля чуть ли не насмерть; несмотря на обязанность сохранять собственную, команды и капитана репутацию и авторитет; несмотря на туеву кучу причин не чувствовать себя комфортно — не властна. Никогда бы не подумал, что такое однажды могло произойти. Но, если быть честным, я о многом даже и помыслить не мог до известного давнего события. А вообще у меня были причины, чтоб стоять посреди толпы. Даже несколько причин: мне нужно было как-то снизить накал страстей среди пиратов, после произошедшего срывавшихся на эмоции, а заодно выбить время для Луффи, давая возможность решить мелкие проблемы и обдумать будущее. Ну и… сменить отношение альянса к самому себе — это было приказом Короля. То есть, я не только поддавался настроению, но и делал всё для того, чтобы банально быть услышанным. А для этого можно было и пошалить. — Не зарывайся, Ророноа, служение старпомом сильнейшему из нас не делает сильнейшим тебя, — «предупреждал» меня в ответ один из капитанов, что посмелее, посильнее, погонористее. Повёлся. — Неужели? — иронично хмыкнул я, довольно растягивая губы в оскале снова и чувствуя прилив азарта и ярости. Холодок пробежал по коже, я закрыл глаза с наслаждением и предвкушением, чтобы в следующий миг накрыть остров собственной Королевской Волей. И взглянув на толпу вновь, чувствуя иррациональное самодовольство, я уже знал, что большинство крикливых капитанов стояли передо мной на коленях, а их подчинённые и вовсе лежали. Моя же кожа в тот же миг была покрыта чёрным рисунком. — Согласен, мой капитан сильнее, — насмешливо улыбнулся я ошарашенным пиратам, — но именно поэтому капитан — он, а я — лишь его тень. Что? — не дождавшись иной реакции, риторически переспросил я у нервно сглотнувшего наглеца, ранее уверявшего, что я «зарывался». — Придавить вас сильнее? Не уверен, что моей Воли хватит, чтоб выдавить из вас жизнь, но поддать я могу существенно. Хотите? Ребята, наши, свои, кое-кто из которых едва стоял на ногах от давления Воли рядом, смотрел на меня с удивлением и гордостью, а на пиратов — с насмешкой и высокомерием. Потому что мы знали, чего стоили. Каждый из нас. И, чего уж греха таить, гордились собой и друг другом. Не удивительным было моё желание показать — или применить — Волю на ком-то… На ком угодно, но показательно и демонстративно, чтобы… понимали, с кем имели дело? Тщеславие? Да. И что? На лицах и… будто бы в воздухе остро читались эмоции толпы. И, судя по осознанию во взглядах, до них дошло, почему старпомом Лу был я, несмотря на таких именитых личностей в команде, как Марко и Джимбей. Но… я их бесил. Пиратов. Силой, заносчивостью, тем, что снова унизил их в какой-то мере. Я думал, что однажды это нам с Лу могло выйти боком. Но пока… Пока это всё же играло нам на руку, хотя бы уважением, если не к нам самим, то к нашей силе, с которой они не могли не считаться. Хотя, конечно, это чувство, ощущение, что они боятся меня, приятными мурашками по шее, льстило моему самолюбию. Но… — Ладно, мужики, — с сожалением вздохнул я, прекращая давить Волей. Тяжёлые недовольные взгляды, направленные на себя, я игнорировал, пытаясь совладать с собственным желанием… доминировать и дальше — делу, по которому я и вышел к толпе, это мешало. — Мы можем долго меряться силой и гонором, но это бессмысленно. Вы ведь не стадо баранов, а опытные пираты и воины, и прекрасно понимаете, что, чтобы обмозговать произошедшее и полученную (в том числе и с моей помощью) информацию, нужно время, которого прошло мало. И лидеру, кем бы он ни был, говорить или делать сейчас что-то необдуманно — глупо, и это вы тоже знаете. — Скепсис в голосе едва удалось сдержать, потому что, знать-то, они, может, и знали, но позволяли себе забывать под напором эмоций. — Как не хуже нас знаете, что на войне без жертв не бывает, да и не состоит война только из побед — даже у такого удачливого засранца, как наш Король. Да-да, у нас тоже случались неудачи, расскажу, может, в другой раз, — заметив иронию на отдельных лицах, покивал я, усмехаясь, но и вздыхая. Вспомнил, как тяжело было, например, после победы Лу над Большой Мамочкой, когда и победа была, и новый Йонко — наш Йонко — валялся без сознания, а Чоппер только копытцами разводил и ревел. И конечно мой вздох не остался незамеченным, но это мне и было нужно: чтоб верили и понимали. — Сейчас речь не об этом. Мертвецов уже не вернуть, а вы сидите в безопасности, тепле и сытости. Так чего вам ещё надо? — прямо спросил я о том, какого хрена они дёргались и наезжали на Лу, да и вообще, куда торопились. — Вы ведь знали об оружии? — проницательно поинтересовался старик Наварро, с кряхтением поднимаясь с колен, на которые рухнул под давлением моей Воли: он был одним из тех, кто и удивлён не был, и недовольства не испытал. Настолько проникся Лу и командой? Почему-то это меня радовало. — Хоть мы этого не понимали, но Король неплохо подготовил нас к возможному удару. Расслабляться не давал, склады с припасами велел обчистить так, будто действительно не собирался там задерживаться, и с ремонтом кораблей торопил, чтоб все готовы были отчалить быстро. А ведь разумнее, казалось, было ожидать блокады, то есть и готовиться любой другой начал бы к обороне, при которой глупо было тяжело нагружать корабли припасами — враг уничтожил бы их и всё. Я уважительно посмотрел на старика: анализировал, аргументировал, выводы делал и сообщал их, делая паузы, будто специально, чтоб пираты слышали и задумывались. Многие из них после замечания старика и впрямь широко раскрывали глаза в осознании, а кто-то кивал, согласный. Но, главное, слушали. — Да, знали, — вместо меня ответил Момонга, вынуждая обернуться, чтоб увидеть его лежавшим на лавке неподалёку и флегматично покачивавшим свисавшими ногой и рукой. Слушал он явно внимательно. — Но узнали уже после нападения на Маринфорд из особо секретного архива — его удалось спасти полностью, — он с размаху сел, мельком подмигнув мне и хитро глянув на толпу. Я в первый момент напрягся: всё-таки не информация, которую можно было необдуманно озвучивать. Но вспомнил, что Луффи говорил о его… специализации в дозоре, и расслабился: вероятно, Момо не только знал, что делал, но и имел разрешение на полную свободу действий от кэпа. Пираты его, кстати, услышали, распахивая рты в немом удивлении и возмущении — ну, те, кто об архиве знал, видимо. — Поверхностное изучение секретных сведений дало нам много поводов для опасений, и мы не рискнули их обнародовать, ожидая… паники и бунтов, — выразительно да с намёком на дальнейшие события — бунт Эйса — весело сообщил бывший дозорный, а ныне… лихо ухмылявшийся пират.. Ропщущие мгновенно заткнулись, волками уставившись на нас, Мугивар, вызывая у нас же ухмылки. — Честно говоря, информации об оружии мы тогда не придали значения, — признался Джимбей, тоже обнаружившийся рядом. — Только Луффи и беспокоился. Он говорил сразу, что крепость сыграла свою роль, и нет смысла рисковать жизнями для её обороны, даже с учётом стратегического местоположения и контроля торговых путей, — пожал плечами и бывший Шичибукай команды. — Верно, — мягко и ласково улыбнувшись, подхватила мысль Джимбея Моне, — у нас ведь сам король торговли ожидал аудиенции у кэпа в штабе. Зачем бы нам торговые пути? — лукаво и насмешливо спросила она у толпы. Я выдохнул, снова удивляясь и чувствуя гордость за капитана, так безошибочно выбиравшего себе накама, что мы и правда были одним. И когда единство, братство проявлялось вот в таких вот моментах — это по-настоящему кружило голову, переполняя эмоциями, пьянило сильнее выпивки. Быть в стороне в такие мгновения казалось невозможным. Поэтому и я подхватил рассказ: — Мы этого не озвучивали, но одной из главных целей нападения на Маринфорд было отнюдь не завоевание важной крепости, а информация из архивов дозора, предназначенная для высшего руководства, — признал я, что от совета пиратов Луффи кое-что всё же утаил, чтобы и не подрывать хрупкий союз соблазнами, но и подготовиться. — Всё же шпионские сети у нас в разы слабее, чем у Мирового Правительства, осведомители есть, но их мало и у них нет возможности получать секретные данные. А как вести войну толком ничего не зная о планах противника? — риторически спрашивал я. Старик Наварро присвистнул от такой наглости, но и продуманности, по сути, двойной игры. Да и на лицах многих из тех, что поумнее, стало проступать настоящее понимание того, что происходило за их спинами, и, главное, почему их оставляли в неведении. — Луффи за оружие зацепился. Но толком разобрать весь секретный архив нам не позволил ваш бунт, подстёгиваемый Эйсом, — холодно заявила, как отрезала, Ведьма, тряхнув рыжими лохмами, чем выказывая пренебрежение и к толпе, и к их недавним поступкам. — Ну а покинув Маринфорд после бунта, Лу отправился на разведку и, к слову, так и попал в G-5, — ввернул и Смокер, усмехнувшись. Но деталь уточнил важную. — Он шёл по моим следам. Хотел выяснить, каким образом Мировое Правительство намеревалось использовать меня, — кивнул ему я, получая и ответный кивок, и поясняя действия нашего капитана толпе. — И нам повезло, потому что прямиком из Маринфорда меня доставили на секретную базу дозора, где как раз и достраивалось одно из орудий, подобные которому и нанесли нам урон. Я тогда не думал, что Лу дойдёт до базы, потому подсмотрел немало сведений, которые нам не могли не пригодиться. Шпионил, если вам угодно, — издевательски скривился я, глядя на тех, что ещё несколько минут назад, пытались сказать мне, что говорить у меня нет права. — Но капитан дошёл до базы, где какое-то время меня держали, и орудие уничтожил, с помощью Монги и Смокера свистнув его документацию. К тому времени меня перевезли уже в другое место. Ну а Лу решил дальше за мной не ходить, а вернуться в Маринфорд и начать готовиться к удару, верно? — поинтересовался я у накама, но, в основном у непосредственных участников нападения на секретную базу дозора, то есть у Монги и Смокера. Они подтвердили мои выводы кивками. — Чуть позже, уже после пира в честь нового короля пиратов, разведка революции донесла нам информацию о существовании шестнадцати орудий у Мирового Правительства. Одно из них Луффи как раз уничтожил, — ввернул Сабо задумчиво, тоже кивая мне. — А ещё позже, незадолго до воссоединения с капитаном, я выяснил, что для осуществления выстрела необходимо четыре пушки. То есть шестнадцать пушек позволяло им наносить четыре удара одновременно. — О-о, так вот почему удара было три? — вроде и удивился, но и в то же время, будто услышал подтверждение каким-то своим подозрениям, воскликнул новый глава Революции. — Да. Уничтожь хоть одну — остальные три будут бесполезны, — подтвердил я. — Цели, как понимаете, были выбраны не случайно: места скопления пиратов и штабы. То есть захваченный Маринфорд, наш тайный штаб в Новом Мире и штаб Революции. Но точных координат нашего штаба не знали, лишь предполагали. Нас тоже предали, Сабо, — в очередной раз кивнул я, морщась, когда блондинчик вскинул голову. — Но, видимо, неохотно предали, раз Мировое Правительство промахнулось. И, судя по всему, какая-то из пушек либо не была достроена, либо просто не сработала как надо, поэтому вы, Революция, всё ещё существуете. Убежать вы бы просто не успели, — покачал я головой. — Да. На месте Маринфорда ныне глубокая морская впадина, — согласился Джимбей, — только шхеры остались, не попавшие под удар. И вообще-то это впечатляло. — К сожалению, я узнал это уже на пути… В общем, на пути к острову, где мы с Лу воссоединились, — повторился я, пытаясь подобрать определение так, чтоб не выдать того, что должно было остаться в тайне хотя бы до поры. — Точного времени нападения я не знал, да и вообще не был уверен, собиралось ли Мировое Правительство нанести удар, пока мы с капитаном разбирались с нашими делами, — признался я, вздыхая. — Но это казалось разумнее всего: напасть, пока те, кто способен хоть что-то сделать, были заняты. Предупредить я не мог — не было возможности связаться. Надеялся только на то, что достаточно хорошо знаю Лу, чтоб быть уверенным: он подготовился, тем более раз об орудии знал. Честно говоря, до сих пор не понимаю, почему они не ударили сразу? — задумчиво спросил я и у самого себя, и у пространства, но не у окружавших людей. — Это действительно чудо, что мы с кэпом успели попасть в Маринфорд. Если бы не его сила — вы-то точно были бы мертвы, — констатировал я, качая головой такому… везению. Сдавалось мне, что это Сенгоку воду мутил, позволяя нам с Лу хотя бы вернуться в форт, чтоб попытаться кого-то спасти. Возможно даже, когда мы начали побеждать «мясо», и стало очевидно, что так нас не убить, старик воспользовался этим, чтоб отсрочить нанесение удара. Скажем, убедил Горосэи, что, если подгадать время и ударить тогда, когда мы окажемся в штабе или в Маринфорде, то есть шанс уничтожить нас с остальными пиратами. А что? Вполне могло быть. Да и с координатами он же мог… помочь промазать. Почему-то я был уверен, что он хотя бы попытался бы. — Ты хочешь сказать, Ророноа, что удачливость твоего капитана спасла всех нас? — задумчиво и недоверчиво спросил давешний пират, который требовал доказательств моей преданности Лу. — Если бы вы не требовали у Марко, и потом и у Короля, объяснений, а сразу поторопились бы выйти в море, как только мы начали к этому призывать — спаслись бы все, — проворчал Момонга. — Согласитесь, совпадений, выгодных нам, много, — я пожал плечами, отвечая на вопрос. — В любом случае, мужики, прежде чем ломиться к Луффи с обвинениями, поразмыслите о том, что живы благодаря ему. И, серьёзно, не давайте мне, то есть нам, — поправился я, словив тяжёлый взгляд Смокера, — повода. Мы столько раз должны друг другу за жизнь и то, что нам дорого, что никаких ваших аргументов не услышим и за любого из своих — порвём. — Я не предупреждал, не угрожал, только констатировал. А накама кивали, подтверждая. И, наверное, что-то такое было в выражениях наших лиц, что пираты, судя по взглядам, наконец слышали и, быть может, переоценивали историю нашей команды. По крайней мере, так хотелось думать. — Так почему ты отправился с дозором? Шпионить? — уже осторожно спросили меня. — Я не отвечу, — хитро ухмыльнулся я, однако показывая всем своим видом, что пытаться выяснить бесполезно. Пираты зафыркали, зашипели, явно рассчитывая, что раз уж мы разоткровенничались, то ответим и на этот вопрос. Ха! Наши с Лу личные дела касались только нас. Ну и команды. И, кажется, на этом вопросы и требования толпы были временно исчерпаны. Что странно: уж по оружию-то или по сокрытию важной информации должны были претензии предъявлять, — сомневался, что они так уж хорошо поняли наши мотивы. Но, может быть, им просто требовалось время, чтобы, наконец-то, обдумать ситуацию, в которую добровольно впутались? И всё же с минимальной задачей я успешно справился. Это вызывало… самодовольство, да и настроение уверенно поползло в гору. Прекрасно, как ни крути! А ведь «утро» — если глубоко под водой такое понятие вообще существовало — началось неважно: меня грубо ногой спихнули с кровати на каменный пол, заявив, что во сне я кричал. Пол был холодным, тело болело, но не было сомнений в том, что крик был, потому что в покоях замка Лу (которые Чоппер застолбил под медицинские и которые я не сразу опознал), собралась команда в полном составе, а для этого нужна была причина. Кэп ещё посмеялся, что, мол, я спал так крепко, что меня не могли добудиться, а Завитушка даже предлагал бросить меня в воду и не спасать, если пойду ко дну. Обещал ему это припомнить. Причину собственных воплей же я понимал смутно: что-то тревожное снилось, вроде. Я куда-то бежал, отчаянно не успевая, что-то действительно кричал кому-то, надрывая голос, но… Ничего конкретного не помнил, несмотря на то что подспудное беспокойство ощущал и ныне. Накама не расспрашивали. Но и не расходились, другого ждали: моих оправданий. Едва я успел осознать, где находился, и размять непослушные, больные, замотанные в бинты конечности, дополнительно пострадавшие от падения с высоты кровати, капитан заявил по новой мысленной связи, что, учитывая беснующуюся под стенами замка толпу, было бы неплохо, если бы его Первый Помощник сразу разобрался с накама. Успели ли они обсудить меня или нет, я не понял, но, по крайней мере, сразу стало ясно: Лу дал понять команде, что место его Правой Руки занято мною. Ну а мне что делать? Я и сам не хотел это откладывать, разобраться сразу и жить спокойно, без оглядок на тянущие чувства долгов. Так что с кряхтением встал с пола, глядя на смурные лица, и, понимая, что своими действиями подставил не только пиратов и всю затею с войной, но и капитана, и команду, поставив под вопрос сам факт существования Мугивар, попытался последовать примеру Лу: встать на колени. Ну вот нашло на меня что-то в тот момент, вспомнились чёртовы пять пуль, проблемы с Эйсом и… В общем, чувствовал в тот момент всю глубину своей вины, такой эгоистичной, что… Тем более я уже так делал. Для них. Чтобы соответствовать. Потому что перед теми, кто дорог, да тогда, когда действительно виноват, или ради того, что ценно, не стыдно и унизиться. И не только перед братьями и сёстрами по команде и духу, но и перед главным противником, ради них. Ради них это и унижением не казалось и не было им. Я знал это. Потому и не сомневался. И вот опускаюсь я на колени под выразительное шипение Эро-кока… А в следующий момент лечу в стену от его же удара ногой в челюсть. Я не пропустил. Я не стал уклоняться. А их в то мгновение… прорвало. Орали, истерили, обвиняли… В основном Гарпии, конечно. Но мужики им поддакивали, раздражённо шипя ругательства, выражая всё, что думали… не только обо мне, но и о Луффи. Впрочем, ему «прилетало» лишь заодно. Подозревал, так было потому, что ему всё высказали раньше. Поток не обвинений даже, а накопившихся эмоций оглушал, и, обалдело внимая ему, я не сразу осознал, что все крики сводились всего лишь к страху. Страху за меня «беспутного». И даже не за то, что со мной могло что-то где-то случиться, а за то, что из-за гордыни по глупости я мог натворить дел, которых они не смогли бы мне простить. Луффи, довольный, ржал по мысленной связи как умалишённый. Я улыбался: чёртовы придурки, умели же… Но ещё прежде, чем я успел извиниться, нам с Лу поставили ультиматум: чёртов Завитушка заявил, что если хоть кого-то из нас двоих ещё раз увидит на коленях, то перестанет кормить. И чёртовы придурки качали головами, делая надменный вид и, несмотря на серьёзность угрозы, весело сверкали взглядами. — Да-а, хотелось бы, конечно, командиров понадёжнее, — с постным выражением лица кивнул Джимбей в тот момент. — Менее эгоистичных… — согласилась Зануда-Виви. — …Самовлюблённых, — поддакнула подруге Стерва, высокомерно вздёрнув подбородок и стиснув в объятиях меня. — …Заносчивых ублюдков, — мрачно согласился с ними Момонга. Луффи совсем уж захлёбывался смехом вслух, рухнув спиной в подушки кровати. От счастья его, что называется, «колбасило». А я… и сам улыбался, с облегчением выдыхая, потому что… был дома, в окружении людей, которых по-настоящему считал своими, привычными, даже родными, которых… Да, любил, — я не Драгон, мог это признать. И снова грудную клетку распирало, теперь уже от этого всепоглощающего чувства единства с чем-то. Даже у одиночки могут быть сородичи, с которыми время проводить хочется и ради которых стоит возвращаться. Даже с того света. — Капитан, а ты не смейся, тебя это тоже касается, — прикрикнул Марко наигранно серьёзно тогда, но тоже не сдерживая улыбки. Кэп перестал ржать, сел, икая, демонстративно обвёл взглядом собственную команду, красиво приподнял бровь, выражая иронию, и поинтересовался: — Где я вам таких возьму, чтоб без вот этого всего перечисленного, да в моей команде, м? Хоть одного покажите, — попросил он. Команда переглянулась и покатилась со смеху: среди нас таких и впрямь не было, зато все, как на подбор, заносчивые, эгоистичные, самовлюблённые. — Знали бы вы, как я чертовски рад быть снова среди вас, засранцы, — выдохнул я, не выдержав, когда отдышался, и признался: — Без вас пусто и скучно. Будто исчезает смысл… всего. Команда замолчала, уставившись на меня взглядами такими, будто у меня ещё одна голова выросла. — Да ты, я смотрю, головой неслабо стукнулся… — покачал головой Завитушка, выдыхая дым очередной сигареты. — Тут бессилен даже Чоппер, — захохотал Усопп в голос. Я был дома. И это было такое чувство… Я даже не был уверен, отчего у меня кружилась в тот момент голова: от последствий боя, от объятий Стервы или от собственных, так позорно не желавших подчиняться хозяину чувств. Но не всё было так просто. Разумеется, как бы меня ни ждали, как бы ни волновались, как бы рады возвращению ни были, а, даже прощая, совсем уж без внимания оставить поступок не могли. Когда чувства были всё же взяты под контроль, Второй Помощник, от лица команды, серьёзно, хладнокровно и даже жёстко выдвинул мне единственное условие моего возвращения в команду на прежнюю должность. Я должен был стать достойной Правой Рукой Короля. В пояснениях требование, в общем-то, не нуждалось, но мне их всё равно дали. И я понимал, что в условиях, когда проблемы создавали братья Лу, буквально намереваясь ударить в спину, кто-то должен был эту самую спину — получившую пять пуль за меня и едва не убитую, о чём и я сам, и мир вокруг напоминали мне постоянно — прикрывать, взваливая часть немалого груза проблем на себя, и нести его, потому что больше некому. Тем более что наш капитан многое доверял команде, но ответственность за неё бессовестно тащил один, не позволяя даже, как и полагается, отвечать за собственного капитана. Мне объяснили, что меня заменить пытались, но из затеи ничего не вышло, хоть Луффи и не был против. Так уж повелось в команде с самого начала её существования, с двух первых её членов, что личными проблемами и заморочками, пусть не скрывая их от накама, а он делился всё же только со мной. И ведь был необычным капитаном, во многих вещах плевал на субординацию, разделяя с командой что-то, что не каждый просто смог бы. Но слишком привык незримо оберегать всех нас в те времена, когда был демоном среди талантливых, но слабаков-людей, и опираться лишь на меня, потому что я понимал, как он мыслил. Я слушал в тот момент Марко и команду, но смотрел на Луффи. А он демонстративно не вмешивался, как часто делал, позволяя нам самим, каждому из нас, решать между собой любые возникавшие межличностные вопросы, даже если они касались его. Я по взгляду, по выражению глаз, видел, что выбор у меня имелся и кэп готов был, в отличие от накама, обеспечить им меня (достаточно было подать знак, чтоб вмешался), но он знал, что я возможностью не воспользуюсь. Мы были слишком крепко друг с другом повязаны, хотя бы вот чувством долга. Да и правы были друзья: я слишком засиделся в его тени, раз уж заявлял о себе, как о Правой Руке, и по факту меньшим не удовлетворился бы. Статус нужно было подтверждать делом, а не нагло пользоваться особым расположением власть имущего капитана. Короче говоря, на условия я согласился без вопросов и сомнений, даже без размышлений о первопричинах. Просто, стиснутый Стервой, обнимая прилипших Принцессу и Чоппера, принял, как данность, не обещая и не клянясь — в этом не было нужды, мы и так слишком многое друг другу наобещали. И вроде на этом вопрос моего ухода и возвращения был решён. Зато разговор зашёл о произошедшем. Тут-то и выяснилось, что дрыхли мы с Лу больше суток, в которые команда маялась решением главного вопроса: как отмыть нас от кровищи, чтоб Чоппер мог позаботиться о ранах. И, судя по ворчанию гарпий, их это волновало действительно больше чего-либо другого. Они даже уведомили нас о ритуальном сожжении окровавленного шмотья… В общем, отвлекались от страхов и беспокойств, как могли. Но относительно серьёзных повреждений у нас не было — не считая контузии и раны груди у капитана, лопатки — у меня, и по одной ране ног и плеч на каждого из нас — поэтому и очнулись мы быстро, к облегчению команды. Лу, собственно, пришёл в себя от моих воплей, ненамного опередив, и к обязанностям приступить не успел. Даже от доклада отмахался. Его-то мы и слушали. И накама было что рассказать. Так, например, выяснилось, что мы потеряли около полутора тысяч пиратов в Маринфорде, больше сотни людей — в штабе. Сабо говорил, что и Революция потеряла около трёх сотен — офицеров штаба! Но точных цифр, понятное дело, никто не знал. И вот вроде немного, да и вообще легко отделались — это была по количеству даже не пятая часть первого состава нашего флота — и не сильнейших, которые, в основном, по словам Лу, отправились дальше план альянса воплощать. Но всё равно, разом потерять столько… Да, восполнить их было не так уж сложно, и всё же… Всё же, это были потери. Не фатальные, даже не катастрофичные, но показательные. Потому что против нас воевали многие сотни тысяч с возможностью привлечения ещё миллионов, а нас… хорошо, если полторы сотни тысяч набралось бы. Не стоило допускать таких ошибок в будущем. Ребята уточнили, верно ли они поняли, что Революция отныне была с нами, и, получив подтверждение, отчитались, что их пришлось обеспечить едой и вообще припасами, но в целом все уже были сыты. Всем всего хватало. Команда мрачно и неловко переглядывалась, когда разговор шёл о революционерах. Ясно было: про гибель Драгона уже знали, но осторожничали при Лу, сдерживая и вопросы, и сочувствие, чтоб не бередить лишний раз. Хотя как позже выяснилось, это я думал, что они из-за Драгона. А ребята не из-за него, а из-за старика Гарпа. Тот… сердечный приступ схватил, когда младший сынок с ним прощался. А его ещё и нашли Джимбей с Боши не сразу — не один час ведь прошёл, прежде чем я через Марко их отправил в наш штаб. Чоппер привёл его в чувства, конечно, но приступы такие бесследно не проходили. И команда, зная, что кэп папашу потерял, долго маялась, не зная, как сказать о дедушке. И вот уж о ком Лу действительно обеспокоился! Только услышал — сразу сел, напряжённый, готовый тут же бежать. И побежал бы, если бы врач не успокоил. — Почему сразу не сказали? — мрачно спрашивал кэп, по очереди глядя команде в глаза. Тут-то они и замялись, неохотно признаваясь: — Он запретил говорить тебе, — поморщившись, выдохнул Монга, — потому что, цитирую, «внуку сейчас и без меня тяжело». — Запретил говорить, значит? Капитан я вам или нет? — медленно промораживающе-ледяным тоном переспросил Лу, поглядывая на команду исподлобья недовольно. И поделом, вообще-то: не дело было утаивать такую информацию, какие бы ни были причины. — Было бы лучше, если бы он сдох в тот же день, что и папаша, а я об этом и не узнал бы? — Команда понимала свою неправоту, виновато глядя на кэпа или склоняя перед ним головы. Луффи цыкнул и завалился на спину, снова расслабляясь, прикрыв глаза ладонью. — Чёртов старик, нашёл время давать волю слабостям, — проворчал он. А голос дрогнул. Я хмыкнул, опуская голову низко — шею размять: дед был ближе отца, да? Хотя это сразу было ясно. Подать голос снова, особенно с сочувствием или поддержкой, никто не решился, отчего в команде долго ощущались напряжение и неловкость. А больше докладывать было и нечего. Ну, кроме того, что притащенного нами Дампира и без того оглушённого Королевскими Волями, Чоппер погрузил в «целительный сон», решив, что лучше будет, если он очнётся при нас. Я про него к тому времени совсем забыл, так что команде был благодарен. Ну и ещё среди успевших очухаться пиратов зрел конфликт. Часть из них, наиболее активная и, судя по всему, наименее умная, так и прозванная нами «крикуны», жаждала, чтоб кто-то ответил за произошедшее, как за… ошибку командования или что-то вроде того. И под «кем-то, кто ответит» подразумевали, разумеется, Короля. Мол, его план, его решения… И вот они, крикуны, уже ворчали и требовали, чтоб этот самый король вышел к ним и, грубо говоря, покаялся, или хотя бы объяснил произошедшее. Я, да и ребята тоже, думали, что пираты сами не знали, чего хотели. Зато знали мы: выплеснуть эмоции, те же страхи — а было бы странно, если бы столь масштабное оружие никого не напугало — и снова почувствовать уверенность в будущем. Ну, чтоб их убедили, что всё под контролем и вообще так и задумано. Вся команда, даже Принцесса, как один морщились от такого отношения к жизни. Но пока ничего поделать с этим не могли. И ладно бы это, крикуны нам не очень мешали, хоть и вопрос с ними требовал решения. Так был среди пиратов и другой «лагерь», в основном состоящий из «наших», который от крикунов требовал терпения и сознательности. Просили подождать, войти в положение, дать Королю прийти в себя, а кто-то даже давил на то, что Лу только что папашу потерял, а потому имел право на отдых. В этом месте кривился уже сам Луффи, ругаясь за то, что из него «соплю делали». Но я не был настроен так категорично: — Луффи, помнишь, почему я вмешался в твой бой с матерью? — с намёком спросил я в тот момент. — Так-так, а вот это уже интересно, — навострила ушки Язва. Я прикусил язык, чувствуя насмешливый взгляд Лу. — Ну уж нет, капитана я не выдам даже вам, — фыркнул я, отмахиваясь, и снова глянул на этого самого капитана. Тот меня, разумеется, верно понял: — Хочешь сказать, что будет лучше, если пираты будут видеть во мне человеческие слабости? — уточнил он. — Слабости не слабости, но хотя бы то, что смерть папаши тебе не безразлична, им неплохо бы показать, — кивнул я, усмехаясь. — Это им будет понятнее и ближе, чем твоя стойкость и философия, которые они наверняка посчитают безразличием и бессердечностью. Пока, по крайней мере. И забавно было то, как команда в тот момент затихла, слушая нас. — Видали, каков коварный подлец, а? — хохотнув, мотнул Лу головой в мою сторону, обращаясь к накама. Ребята хмыкали. Капитан, снова ухнув в подушки и глядя в потолок, отвечая мне, выдохнул: — Вот сам и покажи. Я лгать не стану. Тут уж усмехнулся я, опуская голову и кивая: это было справедливо. Никаких иных новостей, проблем или задач, требующих срочных решений, не нашлось. Луффи хотел поручить команде необходимость оповестить капитанов альянса о произошедшем, а также о том, что большинство из тех, кто был в Маринфорде живы. Но ребята решили, что союзники должны знать, чтоб враг не мог смутить умы дезинформацией, да и чтоб сами не нервничали, если прознают, а потому большую часть уже оповестили. Луффи безмерно гордился своей командой. Да и все мы друг другом гордились. А потом они вспомнили, из-за чего вообще был сыр-бор. — Кто победил-то хоть?.. — с живейшим интересом спросил у нас Смокер. Накама тут же подняли на нас взгляды, полные волнения, тревоги, даже опасений. Я посмотрел на капитана, то ли спрашивая, что сказать, то ли… — Будешь готов — скажи, найдём Михоука, — выдохнул он, обращаясь ко мне. Смотрел на меня с гордостью, улыбался… Я вдруг вспомнил, что видел не так давно схожую улыбку и взгляд — так Драгон смотрел на родного сына. Теперь сам Луффи смотрел также на брата и старпома — на меня. Чёртов капитан. Приятно было. — Да ну нет, не может быть. Вы же не серьёзно?! — недоверчиво и требовательно переспрашивала Стерва. Её лицо, как и лица команды, вытянулись, приобретая едва ли осмысленное выражение. И уложить новую информацию в голове у них явно не получалось сразу. Ну да, замечание Лу можно было трактовать только однозначно. А то, что мне удалось… Это удивляло даже меня, поэтому я чертовски их понимал. Мы с кэпом молчали, глядя друг на друга, вспоминая всё, что пережили в тот день, разделяя его. Пояснять что-то не хотелось. Но… команда жаждала подробностей — И ты… всё ещё наш капитан?.. — осторожно, но с надеждой спросил Усопп у Лу. Тот, не отрывая взгляда от меня, мотнул головой в сторону накама, мол, рассказывай, давай, свою байку. Я хмыкнул, низко опустил голову, припоминая подробности, и не выдержал, засмеялся. И рассказал, конечно, с весельем, о шутках судьбы, в которую действительно верил. Потому что в момент по-настоящему смертельной опасности только она во спасение протягивает руку нелепого мальчишки с удивительно пронзительным взглядом, который зовёт за собой море. Потому что только она подставляет камень под повреждённую ногу, чем и спасает двух больных на голову придурков, не способных вовремя остановиться. Накама юмор вселенной оценили. Только им было совсем не смешно — наверное, от понимания того, на сколь тонком волоске висело само существование команды. Но мы-то с Лу знали, что это Судьба. Знали, как нечто непреложное, сопоставимый пример чему я даже не мог сразу найти. И иронично, что это перестало меня тревожить, как бывало по началу: теперь-то я точно знал, что и путь, и его выбор был передо мной, в моей власти, он и становился судьбой, соединяясь с выбором людей, что меня окружали. — Зато Первый Помощник доказал себе, что стоит своего капитана, не так ли? — с хитрецой, лукаво, проницательно глядя на меня, заметил тогда Джимбей. — Да уж, быть частью этой команды не так уж и просто: приходится соответствовать, снова и снова подтверждая, что своего места заслуживаешь, — вздохнул Брук, улыбаясь во всю челюсть. — А учитывая, что доказывать это приходится самим себе — сделать это очень нелегко. Но если уж удалось… — улыбнулась Язва. И вскоре улыбались друг другу уже все, потому что понимали… Тем выразительнее прозвучал выдох украдкой Момонги. Тем острее чувствовался пристальный взгляд Смокера исподлобья. А потом кончилось время разговоров, потому что пришло время действовать. Накама свои дела знали, ими и собирались продолжить заниматься, а вот от нас Лу требовалось кое-что решить. И капитан посмотрел на меня взглядом лукавым, насмешливым, бросающим вызов, словно спрашивал его вечное: «уверен, что готов?» То есть он предлагал мне поучаствовать. Учитывая, что первоочередных вопросов перед Лу стояло три, среди которых один был связан с дедом, где я не мог помочь, а второй — вопрос Дампира — мы договорились решить вместе, оставалось лишь одно: толпа пиратов и революционеров. И вообще-то я не слишком хорошо ладил с людьми, не умел управлять массами и тем более разрешать конфликты, сглаживать напряжённости или ещё что-то подобное. Нет, я занимался этим и не раз, и даже успешно. Понимал как, чем, зачем. Но навыка не имел. Особенно потому, что это нелегко мне давалось: приходилось ведь сдерживать раздражение, силу и желание плюнуть на это безнадёжное дело. Впрочем, Луффи было ещё тяжелее, но он неподражаемо справлялся. А я поклялся его стоить даже в этом. Я вздохнул, склоняя голову перед своим королём и уточняя: — Приступить к исполнению прямо сейчас? Хотел я или нет — какая разница? Да и… Хотел. И не просто хотел, а прямо-таки жаждал испытать себя и в таком хитром и тонком деле — после общения с Тенерьюбито, Горосэи и Тичем-то грех было от этого уклоняться. А Луффи прищурился, ощерился, черты лица заострились, рисунок проявился на коже под глазами, на лбу и поперёк губ, полосками подчёркивая что-то звериное в выражении. Взгляд безразличный, но острый, видящий, кажется, все страхи, сомнения, страсти и самые потаённые желания. Он не обернулся демоном, но был им больше, чем когда-либо раньше — не лгал мне, когда говорил, что принял себя. И вот этот демон, властный и хищный в каждом жесте, настоящий повелитель — король, одним своим видом вызывающий желание преклониться, низким рычащим голосом, пробиравшим до мурашек, до шерсти, вставшей дыбом, приказывал, чеканя: — Зоро, я хочу, чтобы каждая последняя крыса в этом мире знала, не смея позволить себе и тени сомнений, что ты стоишь своего короля, стоишь того, чтобы я за тебя готов был собственную шкуру отдать, достоин быть подле и говорить не только от своего, но и от моего имени, потому что твоё слово стоит моего. Хочу, чтоб каждый это знал как то, что вода мокрая. Кто плохо понимает поступки — объясни, кто не понимает слова — вбей силой. Мне плевать, как ты это сделаешь. Просто сделай. — Тут губы Луффи растянулись в коварную ухмылку победителя, не меньше: — Тем более что и команда поставила тебе такое условие. Я выдохнул невольно, буквально кожей ощущая властность чёртового капитана. Но неприятия не было, отторжения чувство не вызывало. Напротив, мне нравилось видеть его таким — это чертовски шло ему, помимо того, что тешило моё эго, ведь только этому ублюдку я готов был подчиняться, а сам этот ублюдок по-настоящему ценил меня. И то, что он приказывал… О, я знал, что это будет сложно, да и вообще несло за собой дополнительные проблемы и обязанности, но… Но я снова склонил голову, чтобы выдохнуть лишь одно: — Слушаюсь, мой король. У Лу дрогнули уголки губ: в ответе он не сомневался. Так я и оказался среди толпы с единственной — условно — целью: угомонить крикунов и унять энтузиазм «наших», напоминая и почему мы оказались в подводном штабе, и почему были вместе. Часть команды увязалась за мною: «посмотреть шоу». Но даже было жаль их разочаровывать: пираты достаточно быстро угомонились, да и предъявить им было больше нечего. Пока. Пока им было досадно, но они понимали, почему Луффи медлил с заявлениями. А на меня наезжать не рвались вовсе: Король Пиратов здорово им объяснил во время бунта Эйса, что за него они вопросы такого уровня решать не могли — в смысле, уровня его личной команды. Но о доверии мне речи, конечно, идти не могло, не говоря уже признании кем-то, кто мог замещать Лу. Над этим предстояло поработать. Пираты постояли, отчасти с разочарованием поглядывая на нас, снова открутившихся, но, в конце концов, поняли, что больше ничего не дождутся, и решили вернуться к своим делам: кто обсуждал что-то, кто лагерь командный организовывал, кто с кораблём возился — дел у моряков всегда хватало. Ко мне подошёл лишь Сабо. И вот уж кто как будто бы даже поверил мне, потому что не проявлял ни малейшей настороженности! — Я рад, что вы в порядке, — осмотрев меня с головы до ног, произнёс он. — Надеюсь, Луффи понимает, что, из-за нового оружия Мирового Правительства, не только у пиратов, но и у революции появились проблемы, которые мы решать без лидера не привыкли? — спросил Сабо, прищурившись, но, не дожидаясь ответа, пояснил: — Я предупредил, кого нужно. Но остаётся открытым вопрос, что делать с враждебными Тенерьюбито королевствами, целиком зависимыми от Революции: их могут уничтожить так же, как пытались нас. Это ведь уже не «Вызов Пяти», который мы могли сдерживать. Я вздохнул: он был прав, время у нас хоть и имелось, но и его совершенно не было. Что-то решать нужно было. И как можно быстрее. — Всё он понимает, в конце концов, у нас тоже есть такие королевства. Или вон, бывший G-5, — мотнул я головой в сторону весело махнувшего рукой Смокера. — Хорошо, — кивнул блондинчик. — Мы ждём. Я подумал, что, возможно, ему о Гарпе тоже стоило сказать. Но… припомнив его реакцию на гибель человека, которого почитал отцом, решил не тревожить его ещё и этим: мало ли чего удумает. Ну он и ушёл, а я… внезапно остался без дела. Надо было бы найти Марко, узнать о проблемах команды более мелочных, заняться чем-то… Однако меня неумолимо тянуло вернуться к капитану. Ныло что-то внутри, не давая покоя и заняться другими делами. Внимание было приковано к нему — поэтому я даже знал, что он покидал штаб в Рае, а вернулся вскоре и не один — с дедом. Ну и ноги несли сами: я не сопротивлялся — зачем бы?! Уже в замке наткнулся у подножья лестницы на Эро-кока с подносом в руках, на котором стояло несколько кружек и термос. Он глянул на меня, осматривая с головы до ног и обратно — как делали, кажется, все, будто проверяя, я или не я был перед ними — усмехнулся чему-то своему, а потом всучил поднос мне. — На, отнеси им, — повелел он практически, таким тоном, будто делал одолжение или… давал повод вторгнуться в семейные, наверняка личные, посиделки. Пф-ф, как будто мне нужен был повод. Но поднос я всё равно прихватил и пришёл, повинуясь Воле Наблюдения и ощущению пространства, в один из просторных залов с на редкость большими окнами. Лу любил чертовски это место… Ну как чертовски? Больше других интересных мест острова. Нравились ему высота, простор, большие окна с круговым балконом и вид на селение во все стороны. Зал располагался почти под самым шпилем, поэтому занимал целый этаж. Когда мы его нашли, он был завален массивной мебелью, являясь чем-то вроде кабинета хозяина. Но после войны Белоуса, когда команда, после разлуки, снова собралась вместе, обнаружили зал уже изменённым: мебели не осталось, кроме низеньких столиков, а пол полностью был заложен всевозможными шкурами, матрасами и подушками. Стало удобно и посидеть, и поваляться, и даже дрыхнуть всем составом. Луффи тогда обмолвился, что то была идея Ло, но это было не важно — удобство оценили все. И вот там-то я и нашёл капитана с дедом. Оба сидели у одного из окон, привалившись к раме с разных сторон, оба смотрели куда-то за невидимую под водой линию горизонта. Только лицо Лу было спокойным, чуть отрешённым, но расчерченным полосками серебристого рисунка под глазами и через губы, а у Гарпа по непривычно бледным болезненно-желтоватым щекам текли слёзы. И они даже не повернулись в мою сторону, ни когда я поднялся, ни когда поставил на столик между ними поднос, ни когда сам с облегчением позволил ватным ногам и непослушному, ещё не отошедшему от боёв, телу завалиться рядом с кэпом, зарываясь в подушки. — Пей, — только настойчиво произнёс Луффи, протягивая деду кружку, куда прежде налил из термоса пряно пахнувшей бурды. Гарп напиток взял, но в рот тянуть не торопился. Жмурился, вздыхал, то и дело утирая кулаком влагу, сочившуюся из глаз, кажется, раздражавшую его. «Думаю, трое суток у тебя есть в запасе, но проявлять недовольство снова они начнут раньше», — отчитался я. Кэп поблагодарил. — Я думал, что, отправившись служить дозору, смогу изменить систему изнутри, но главное, изменю судьбу клана, — вдруг признался Гарп как-то… сокрушённо, видимо, продолжая разговор с внуком. — А в итоге был вынужден со стороны наблюдать за тем, как семья гибнет. Дядья, братья, сёстры, — медленно перечислял он, судорожно сгибая и разгибая пальцы, будто считая, но так быстро, что количество понять было невозможно — много, — племянники и племянницы, их дети. Теперь и сын. Знали бы вы, сопляки… Ага, обратился к двоим, что тоже льстило: моё присутствие не только учли, но и принимали своим. — Дед, — перебил Лу резковато, но уверенно, глядя Гарпу в глаза, — скажи, был ли среди них хоть один, кто не знал бы о своей судьбе, а зная, хотел бы иного, не для родни, для самих себя? Старик шмыгнул носом, хмыкнул, опуская взгляд в кружку. Молчал. А когда заговорил, голос его был полон такой горечи, какую я слышал только от собственного мастера после смерти Куины, в момент, когда просил её меч. — Твой папаша мечтал о семье и мирной обычной жизни. Мы не верили, что он смог бы, что кровь ему позволила бы, — Гарп усмехнулся неприятно, — но он мечтал. Им ведь с Рейли доставалось в детстве от моих врагов, но спрятать, как вас с Эйсом, я их не мог. А защитить… не всегда успевал. — Старик говорил спокойно, но чувствовалось, что за словами стояло нешуточное чувство вины и искреннее сожаление. — Мать Рейя погибла у них на руках, и это сильно сказалось: Рей взял её фамилию, отчасти, чтоб защитить тогда ещё мелкого Драга, и отказался иметь собственную семью, а Драг… — тут он снова судорожно вздохнул, наконец, приложившись к кружке и, кажется, отпивая половину — я не видел, зарывшись в подушки. — У них было много разных женщин, знаешь же, Луффи, они падки на наш семейный шарм. Но Рейли выбирал лишь тех, кто способен был сам себя защитить, а твой папаша, кажется, искал особенную. И ведь нашёл, — усмехнулся старик невесело, — пожалуй, самую пылкую пиратку Гранд-Лайн того времени: после Лау у него не было женщин. — Я хмыкнул: это было понятно ещё по прощальной исповеди Драгона сыну, несмотря на то что главного он так и не произнёс. Почему-то это вызывало у меня улыбку, но и неприятные липкие мысли о том, насколько трагичными были судьбы семей пиратов в целом и клана Д в частности. Думать об этом не хотелось, но всё же думалось. Только выводов я не делал, для себя зная: пирату не место на берегу, а семья для него обуза, как он для неё — угроза. Так глупить я не собирался. А Гарп продолжал отвечать внуку: — Так что твой отец жаждал другой жизни, Луффи. И я знаю, что он многое отдал бы за то, чтоб жить с твоей матерью и растить тебя вдали от войн и политики. — Удивительно слышать это о человеке, который уж кем-кем, а семьянином не был, — ввернул я под недоверчивый смешок капитана. Старик было открыл рот, то ли возмутиться, то ли просто возразить, но я поспешил оправдаться: — Он не был слаб, мог и сам о сыне позаботиться, даже в окружении врагов. Просто что-то оказалось для него важнее, не так ли? Гарп тяжело шумно вздохнул. И тем самым дал понять, что был согласен, пусть ему это и не нравилось. — Он так отчаянно не желал втягивать тебя в Революцию, но всё же взвалил на тебя это бремя, — как-то растерянно произнёс он, будто отвечая на мои слова, но и не понимая, почему. Луффи пожал плечами: — Я король пиратов, осознанно объявивший войну Мировому Правительству. Думаешь, мне есть разница, кого из бунтарей возглавлять? — с ироничным смешком риторически спросил у деда кэп. — Пиратов, как не крути, больше, воюем мы нахрапистее, не слишком углубляясь в нюансы политики, себя меньше щадим (что всегда сдерживало отца). Неудивительно, что при отсутствии иных кандидатов на должность лидера организации, ставшей его жизнью, он передал власть мне, родному сыну, которого любил, которым гордился, но, главное, с которым у него были общие цели. — Луффи вздохнул, зарываясь пальцами в собственные волосы, чтобы то ли почесаться, то ли убрать пряди, вечно соскальзывавшие на лицо, то ли просто в задумчивости. Я поймал себя на мысли, что было в этом жесте что-то домашнее, простое, человеческое, а при чужаках он редко так делал. И мне не было известно, намеренно или случайно. — Возможно, это в какой-то степени было его попыткой скомпенсировать мне собственное отсутствие, — вздохнув и усмехнувшись, предположил он внезапно. Дед резко посмотрел на Лу, и он снова пожал плечами: — Ну, Революцией он жил, она ему была дороже всего, и он отдал её мне. Гарп хмыкнул, коротко кивнув, и, хотя Луффи снова устремил взгляд куда-то вдаль за окном, продолжал смотреть на внука, так внимательно, цепко. — Сбежать хочешь? — проницательно и спросил, и констатировал старик, склоняя голову к плечу. — Хочу, — просто ответил кэп, не скрывая очевидного. — Но, как и он, не могу. — Дед смотрел на него исподлобья чуть ли не испытующе. Луффи молчал, игнорируя взгляд. Лишь когда старик отвлёкся, признался глухо: — Не думал никогда, что придётся пройти через это, прежде чем достигну мечты. Да и потом — тоже. Просто не думал, — фыркнул он не нам, а своим мыслям. Снова помолчал, а потом посмотрел на деда спокойно, чуть отрешённо и даже безразлично: — Я всегда верил в судьбу, и она вела меня к нужным людям, — он хлопнул меня по плечу показательно, мол, вот он, нужный, — на нужные острова. Я сам выбираю свой путь и цели, но и ей доверяю всецело, а потому часто отпускаю ситуацию из-под контроля. Может, не понимаю, зачем, но, видимо, мне и миру нужно, чтобы я взвалил на себя всю эту мороку с пиратами, революцией и войнушкой. «Слабое утешение», — насмешливо заметил я. — Я бы бросил всё это к морскому дьяволу, но ты ведь понимаешь, дед, так я перестану уважать самого себя, и борьба, риск, слова, сама жизнь станут напрасными. Это страшно, согласен? — риторически поинтересовался Лу, но Гарп всё равно кивнул, усмехаясь. А ведь это был ещё и ответ мне. «А вот это уже аргумент», — я тяжело вздохнул, думая о том, что свою свободу ограничивали мы всегда сами. А раз так — достижима ли была цель Луффи стать самым свободным? Тяжёлая рука капитана хлопнула меня снова, на этот раз по лопатке. — Жаль, что отец выбрал смерть ныне, но это тоже была судьба, — продолжил он собственную мысль, на этот раз обращаясь только к деду. — И я рад ей. — Гарп глянул на внука… остро, на его лице мелькнули и исчезли какие-то эмоции, но Лу не позволил ему сделать выводы и даже сформулировать вопросы или претензии, а жёстко сказал, как отрезал: — Было бы хуже, если бы его уничтожили враги. Старик расслабился, но низко опустил голову так, что даже снизу, всё-таки высунувшись из-за подушек, я не видел эмоций у него на лице. — Судьба, значит, да? — задумчиво, словно пробуя слово на вкус, произнёс он, медленно поднимая голову, чтобы снова с затаённой нежностью и ностальгией посмотреть на внука: — А знаешь, я впервые воочию увидел её на твоём лице. Судьбу. — Мы с капитаном как услышали, так дружно подняли головы, недоумённо и вопросительно, но с нескрываемым интересом глядя на старика. Тот усмехнулся, снова отпивая из кружки. — Ты родился на корабле посреди великого океана в Новом Мире. Ночью, в сильнейший шторм. Символично до смешного, потому что в ту ночь родился Демон Шторма, — и он действительно посмеялся, качая головой. И вдруг тон его голоса стал серьёзным: — Не человек, Луффи, демон. Этот рисунок, — Гарп протянул руку к кэпу, чтобы смазанно задеть пальцем одну из полосок, пересекающих скулы, — я его видел уже в ночь твоего рождения на твоём же лице. Да, я не лгу, — взмахнул рукой старик, когда Лу прищурился недоверчиво. — Ты здорово тогда перепугал нас с твоим папашей, — вздохнул он, тут же, в очередной раз, усмехаясь: — Мамаша только гордилась, всё восклицала, что тебе судьбой уготовано стать великим. И не ошиблась же! — отсалютовал он кружкой… Королю Пиратов. — Рисунок быстро исчез, ты стал обычным младенцем на глазах. Но увиденного нам хватило, чтоб не сомневаться в твоей природе и… судьбе, — и снова он усмехнулся, только смешок звучал неприятно, горько. Капитан, судя по лицу, пытался уложить новую информацию в голове: у него от нервного тика дёргался глаз, а выражение было недоверчивым и даже ошеломлённым. И вопросы если и были, то сформулировать их у него пока не получалось. А вот мне вдруг припомнилась беседа с ещё одним представителем Д, и возникло ощущение, что картинка-то складывалась. — Рейли говорил, что ты, старик, договорился с Мировым Правительством, чтоб позволили Луффи жить… — я и уточнял, и спрашивал: меня-то такие подробности не удивляли. — Мне со многими пришлось договориться, чтоб родной внук не стал разменной монетой или жертвой древней вражды, — Гарп важно кивнул мне, но, кажется неохотно и даже с досадой. Не желал, чтоб об этом кто-то знал? — И со мной тебе действительно было безопаснее: я смог бы объяснить появление у тебя особенностей расы предков, если бы это потребовалось, а то и вовсе скрыть, — объяснил он уже Луффи. — Со мной всегда были проверенные люди, которых я лично выбирал. В то же время твой отец был вынужден доверять кому попало, бегая от преследования: баз у него тогда ещё немного было. — Теперь замолчал уже Гарп, что-то судорожно обдумывая, но немного прошло времени, прежде чем он заговорил, снова обращаясь лишь к Лу: — Ты обвинял меня в том, что я тебя в пропасть бросал или на шариках в небо отправлял, не замечая, что с Эйсом я так не поступал. А я, честно признаться, проверял, — тут он скривился от досады, кажется, злясь за что-то на самого себя, — не проявится ли твоя особенность в стрессовых ситуациях, заодно закаляя, чтоб они перестали быть для тебя стрессовыми. Сам понимаешь, Мировое Правительство предпочитало отслеживать каждого оставшегося члена клана, и мы не могли раньше времени показать им демона. Старик, пристально смотревший на Лу исподлобья, замолчал, вызывая у кэпа усмешку. Он запрокинул голову, всматриваясь куда-то в потолок, и выдохнул, кажется, собственным мыслям: — А я всё думал, почему ты так спокойно отреагировал на то, что мы с Эйсом стали демонами… Значит, обучение королевой и впрямь было спасением, и ты это понимал. — Гарп кивнул, Луффи резко перевёл взгляд на него. — Мне непонятно только одно: почему ты молчал все эти годы? Уже после обучения ты мог сказать! Не доверял мне, да? Сомневался в моей реакции? — горько не спрашивал, констатировал Лу. Его дед виновато вздохнул снова. — Ты хоть понимаешь, сколько вот эта информация сэкономила бы мне сил и нервов? Я ведь боролся с самим собой, думал, что кровь предков меняет меня, затмевая разум, поглощая человечность! — воскликнул Луффи. Звучало отчаянно. Но, вспоминая, как он изводил себя самобичеванием и сомнениями в мотивах собственных действий, я удивлялся, что он ещё не пылал яростью. — Я уже понял, что ошибся, — спокойно признал вину Гарп и искренне попросил: — Прости меня, Луффи, прости старика. Капитан вздохнул опять, хлопнув ладонью по колену деда, мол, прощает, чтоб не брал в голову. Но уставился снова вдаль невидящим взором. — Демон, значит… — протянул он. Я напрягся невольно: было что-то в тоне его голоса такого… далёкого, что ли? Тоскливого, но в то же время безразличного. — Чтож, стоит признать, я всегда это знал. Это сродни инстинкту, который, как Робин говорит, в генах заложено, а передалось от предков: разумное существо всегда знает, кто оно и что оно. И можно сколько угодно это отрицать, лгать себе и окружающим, бороться с самим собой и миром вокруг, пытаясь доказать, годами носить маски чужих личин и играть чужие роли, выбранные самостоятельно или кем-то навязанные, но в глубине души мы всегда знаем, кем являемся. Гарп усмехнулся невесело, прикладываясь к кружке. А вот я задумался. Про кэпа-то было всё понятно: он действительно с самого начала… ощущался «не таким». Может, информация и была для него нова, но ничего в действительности не меняла: был или не был при рождении, а сейчас он демоном являлся. А я… Кем был я? Сколько себя помнил, я всегда противопоставлял себя миру. Неосознанно. Родителей не знал, даже не задумывался о них. Но сиротой себя никогда не воспринимал: в деревне Симоцуки таких было много, нас и растили все местные жители. Я не считал это ни нормальным, ни ненормальным, в то время просто мало о чём задумываясь. В додзё только ходил с малолетства, да ничего кроме тренировок не знал. Силён был по местным меркам уже тогда, в детстве, ведь побеждал даже взрослых фехтовальщиков, снова и снова ломая дешёвые, не способные выдержать силы моих ударов, мечи. Только Куину победить не мог. Потом я, конечно, вырос, многое понял, но собственным происхождением по-прежнему не интересовался: просто оно не имело для меня значения. В этом мы с Лу тоже были похожи: он гордился своей роднёй, но в сути, ему было без разницы, кто они и где, и даже были ли они. Просто он ценил, что имел, раз уж имел. А я… Какое знание о себе самом было всегда со мной? Что я другой? Ну, честно признаваясь себе, может, и было — я не придавал этому значения, опять же, ведь все люди были уникальны. Пожалуй, было и знание того, что в Симоцуки я не задержусь, и что будущее меня ждёт великое. Знал. Отмахивался, думал, глупые и бесполезные мысли, которые не помогут делу. Я усмехнулся: а ведь Лу и в этом был прав — мы являлись гордыми самовлюблёнными кретинами. Вот только не беспочвенно, а? Я посмотрел на короля всех пиратов, своего лучшего друга. Был ли я демоном? Не чувствовал этого. Но его сила ощущалась не чужеродной, а собственной, и, приобретённая или нет, она многое объясняла. — Зато теперь тайна твоего рождения, наконец, полностью раскрыта, — хохотнув, лукаво констатировал я, обращаясь к Лу: думалось, нам предстояло ещё немало открытий о самих себе. Кэп тонко улыбнулся мне. Но тут я опомнился, неожиданно для самого себя вспомнив ещё об одном… демоне: — А Эйс?.. Гарп понял вопрос без лишних пояснений и покачал головой в отрицание. Мы с Луффи переглянулись, тоже без слов понимая и ответ. Помолчали, думая, каждый о своём. Старик жмурился, то ли какие-то мысли отгоняя, то ли воспоминания, может быть, и о ныне покойном сыне. Но в конце концов, он встряхнулся и вдруг ухмыльнулся: — А Сенгоку тебе так и не заплатил за то, чтоб ты своего Цербера, — он мотнул головой в мою сторону, сверкая лукавством во взгляде, — на цепи держал, да? Я оторвал голову от подушки, понимая, что речь-то обо мне. Тем более что и кэп, глядя на меня, оскалился весело: — Заплатил. Нервами и кровью, — уточнил он в ответ. Гарп вскинул брови в немом вопросе. Пришлось пояснять: — Акаину мёртв. — Знал, что амбиции этого мальчишки до добра его не доведут, — понимающе вдохнул старик. — Я чего-то не знаю? — подал я голос, выражая недовольство непониманием, о какой плате шла речь. Потому что звучало так, будто мой временный уход был частью не моего плана. Это вряд ли было так, но самолюбие-то задевало. Тем более что уж кто-кто, а капитан мог. Однако Гарп захохотал весело, поясняя: — Я был уверен, что Правая Рука моего внучка доведёт старпёров Мариджои до такого состояния, что они будут готовы на всё, лишь бы тебя сплавить обратно. Луффи вполне мог потребовать плату за твоё возвращение, — почти хихикал старик. Меня проняло. Проняло так, что я и сам захохотал, особенно, припомнив выражение лица Главнокомандующего на утро после моей попойки с дозором в честь Короля Пиратов. Чёрт, это тоже приятно было. — Цербер, значит? — «попробовал на вкус» я очередное прозвище, на которые разные дозорные меня в последнее время баловали. — А мне нравится, — решил я, не чувствуя неприятия, что меня фактически назвали «цепным псом», который по легендам и сам был демоном, да не простым, а единственным другом дьявола, взявшим на себя обязанность верно служить ему и хранить его покой. Да и, как мастеру трёхмечевого стиля, образ трёхголового демона-пса мне подходил. Так мы и сидели. Луффи как мог отвлекал деда, тот то предавался воспоминаниям, то пытался шутить и подкалывать, то вздыхал о чём-то, о чём вздыхать было бессмысленно. Я просто был с ними, время от времени комментируя что-то. Пока в зал не ввалился невменяемый Усопп. На лице потерянность, отчаяние, руки, да и ноги тоже, мелко подрагивают и глаза покрасневшие, на слезах… — Что произошло? — встали мы с Луффи к нему, кажется, одновременно, но спросить он первым успел. У Усоппа задрожали ещё и губы. Сознание обожгло чувство, что произошло что-то страшное для него. Почему я так решил? А что ещё могло ввергнуть его в такое состояние? — Кайя, — выдохнул он, подтверждая подозрения. Голос подвёл, дрогнул. И, учитывая, где проживала его девчонка, и случившееся, осознание мгновенно сложилось в голове, ещё до того как Усопп закончил: — Я не нашёл её в штабе, а в последний раз её видели в… Луффи выдохнул печально, на миг прикрывая глаза, шагнул к Усоппу, и… тот почти рухнул в объятия нашего капитана — видимо, поднимаясь к нам бегом, держался из последних сил. Не скулил, вопреки ожиданиям, ни одной слезинки себе не позволил, но так вцепился в ткань рубашки Лу, что та трещала по швам. А он всё сжимал её в пальцах и тянул, тянул, беззвучно воя, не осознанно закусывая болтавшийся воротник, как делали от невыносимой боли, сжимая зубы просто так или на первом, что попадало под нос. Я тоже стиснул пальцами ему плечо. Усоппу. Не мог молча смотреть на такие эмоции друга, но понимал, что помочь не смогу, разве что поддержкой. И больно уж многие нуждались в ней в последние… часы даже. А это бесило. Собственным бессилием, ведь ничего больше я попросту не мог. Хотелось отодрать нашего канонира от капитана, встряхнуть хорошенько, расспросить. С чего он взял, что Кайя погибла? Почему бы не поискать её, наверняка ведь кому-то помогала, когда уже родилось понимание о приближавшейся опасности? Вот только это было глупо. Усопп не впал бы в отчаяние, не перепроверив всё и всех. К тому же он прекрасно владел Волей Наблюдения, а потому на приличном расстоянии мог чувствовать людей и различать их. И если он говорил, что в штабе девчонки не было, значит, её не было. А куда она оттуда могла деться? «Чёрт, чувствовал, что там их тоже достанут. Но это было самое безопасное для них место», — выдохнул Лу, обращаясь ко мне. «Рано или поздно что-то подобное всё равно случилось бы. Мы не всесильны», — ответил я. Мы это оба, да что там, мы всей командой это знали. Но напоминал я это не Лу, а самому себе. Остро хотелось пойти и сделать хоть что-то. Вот хотя бы и поддаться желанию отомстить за женщину друга. Но кому? Тем, с кем мы воевали? Тем, кто отдал приказ стрелять? Или кто нажал на спусковой крючок или кнопку, что там было? Или тем, кто сдал… И тут я похолодел, потому что вспомнил одну маленькую деталь, которую узнал незадолго до высадки на Остров Крови (как уже называл его Лу) и которая напрочь вылетела у меня из головы. И ведь столько раз за эти дни вслух и не только было произнесено слово «предательство», а я… «Капитан, нас предал Тощий», — отчасти даже виновато сообщил я, жалея, что не вспомнил раньше. Лу дёрнулся, потемневшим взглядом уставившись на меня с единственным приказом, читавшимся в глазах: продолжать или заверить, что это шутка. Но это не было шуткой. «Почему?» — задал он вопрос. «Я не знаю, — с досадой прикрыл я глаза. — Знаю лишь, что им были недовольны: он сообщал о наших передвижениях, численности, планах, но не всё, а как-то частично, будто мстил, но конкретно…» «Мне?» — закончил за меня Лу. «Возможно, — не стал отрицать я. — Но почти уверен, что местоположение нашего штаба сообщил он». У капитана нервно дёрнулся глаз, но помимо этого — ни мускул не дрогнул на лице. «Пазл сложился», — констатировал он. Я склонил голову к плечу: он что-то об этом знал? — Усопп, — позвал капитан уже вслух, — зато её не настигнет судьба твоей матери. — Наш канонир резко отпрянул от Лу, уставившись на него, как загнанный волк. Кэп смотрел спокойно, прямо, с долей печали, но в какой-то мере жёстко. — Это жестоко и неправильно, но ты знаешь не хуже меня, что не смог бы остаться с ней так же, как не смог твой отец остаться с твоей матерью. — Усопп, прикрывая глаза в досаде и понимании, задышал глубоко и стал успокаиваться на глазах. Я усмехнулся: и впрямь жестоко, но как всегда действенно. И сам устал себе это повторять, но… Луффи был отличным капитаном. — Я не хотел этого… Не хотел так… — прерывистым голосом признался Усопп в том, что и так было понятно. И, похоже, считал себя виноватым. Луффи поймал мой взгляд, мотнул головой на нашего накама. Я понял, ухватил его за плечи, чувствуя, как не твёрд он в ногах. Кэп метнулся за кружкой, в которую налил бадяги из термоса, а потом всучил Усоппу. — Пей, — повелел он нетерпящим возражений тоном. Судя по всему, в термосе была какая-то успокаивающая бурда. Почему я так решил? Потому что Лу прежде настойчиво накачивал ею деда, и… у того достаточно быстро высохли глаза. Гарп, кстати, с нескрываемой болью смотрел на Усоппа, будто и его считал внуком, а потому разделял страдание, как члена семьи. Или устал от последствий войн, а потому всех жертв воспринимал близко к сердцу. Или… Или понимал, что, в отличие от всех нас, Луффи практически не имел права даже на личную скорбь, потому что должен быть сильным для всех, кому так или иначе являлся лидером. Ну и переживал за родного внука, которому требовалось быть всё более стойким. И, видимо, об этом подумал не только я, раз Усопп, покачнувшись (а я ослабил хватку), осушив кружку, осипло выдохнул: — Прости, капитан, за слабость. — Он поднял взгляд на Луффи, мрачный, болезненный, полный решимости и… принятия. — Тебе сейчас тяжело и без меня. Кэп, поначалу недоумённый, скривился: — Смотрю, моя утренняя лекция на эту тему прошла мимо твоих ушей. Я ведь на то и капитан, верно? И, смею надеяться, друг. Мне легче, когда я знаю о том, что тебя тревожит, когда ещё не поздно хотя бы поддержать, понимаешь? — риторически спросил он и смотрел на Усоппа, но и на меня кинул быстрый взгляд. Я хмыкнул: да, этот урок мы оба тоже хорошо усвоили. О том, что лучше разговаривать друг с другом, чем утаивать мысли, чтобы потом они выливались… например, в уход одного из нас, интриги за спиной и манипуляции. Усопп судорожно вздохнул, но согласно кивнул. — Ты только, пожалуйста, не вини себя, ладно? — внушительно просил Лу, внимательно заглядывая в глаза нашему канониру. — Если бы не ты — она погибла бы ещё в вашей родной деревне от рук того ублюдка… Как его? — Судя по лицу, имя Куро он и впрямь забыл. Но и это не удивляло: таких пиратов мы презирали больше всех. — А не от его рук — так от болезней скончалась бы. Ты выбил ей несколько лет жизни. Дважды, Усопп, помнишь? — Луффи тряхнул Усоппа за плечи осторожно. — Мы выбивали ей право на жизнь дважды. Дружба с тобой подняла её из постели на ноги, подарила возможность увидеть мир хоть немного, понимаешь? — Усопп усмехнулся не весело, не горько, кивнул снова. — Но и судьбу не вини за то, что всё же забрала её у тебя. — Не буду, Луффи, — всё ещё сипло выдохнул наш канонир, качнув головой, и прочистил горло, чтоб пояснить: — Я видел, как без отца умирала от одиночества мать. Спасибо, что напомнил об этом. — Теперь кивнул слегка и медленно уже капитан. — Ты прав, это жестоко и неправильно по отношению к Кайе, но так действительно легче. Только чувствую себя… — Усопп замялся, но нужного слова так и не подобрал, скривился лишь. А нам и так понятно было, о чём он говорил. Мы с Лу переглянулись. — Добро пожаловать в мой мир! — ухмыльнулся он. Усопп отзеркалил это выражение. Жизнь всё же нас многому научила. А ведь, помнится, когда Кэп принял решение оставить Мэри, Усопп был совсем иного мнения об этом. Гарп с горечью посмотрел в спину внуку. — Не та участь, которую желаешь своим детям или внукам, не так ли, Луффи? — вздохнул он с иронией. — Ты ведь тоже, как и Рей, и Шанкс, не собираешься обзаводиться семьёй, да? — Вопрос звучал риторически, но требовал ответа. Луффи прикрыл глаза и, не оборачиваясь, подтвердил: — Прости, дед, но проклятье моей крови умрёт со мной. И ради этого я готов пойти и на нечеловеческие крайности, — он всё же глянул через плечо на предка острым взглядом, в котором мелькнуло нечто сродное безумию. Гарп посмотрел на свои руки. Понимал или нет — я не знал, но признавал право на этот выбор точно. Иначе сказал бы хоть что-то в ответ. А мы… И я, и Усопп, разделяли мнение нашего капитана. Семья? Дети? Мы слишком породнились с океаном, чтоб выползать на сушу. Слишком не желали, чтоб наше потомство страдало без отцов, постоянно находясь в опасности от тени и славы пиратов, по-настоящему преданных лишь морю и самим себе; обрекать на одиночество подруг или случайных женщин, которых не могли взять с собой, в пекло, в бездну, в нашу жизнь. Довольно было примеров перед глазами, повторений судьбы которых для собственных детей не хотелось. Да и дети… Наверное, мы должны были задумываться о продолжении рода. Луффи точно должен был. И всё же по многим причинам, моральным и физическим, детей мы не хотели. Даже воспринимали их чем-то вроде балласта, помех. Неправильно? Может быть. Но неправильнее гораздо было бы заводить детей, а, если точнее, допускать их появления на свет, с таким-то к ним отношением папаш. Мы только не знали, что наши женщины думали по этому поводу. В мужской-то каюте разговоры велись, а гарпии… Возможно, мы не хотели их разочаровывать? Впрочем, что-то мне подсказывало, что и они не слишком жаждали обзаводиться семьями. С их-то опытом личным да с обещаниями, которые мы давали друг другу. Невесёлая горькая разносторонняя правда жизни повисла над нами, как пресловутый дамоклов меч, ощущавшийся почти физически. Пиратская доля, судьба воина, которому не суждено вернуться со своей войны. Не физически, морально. И тишина в зале от понимания этого воцарилась вязкая, неприятная, давящая на уши и вызывающая желание встряхнуться, потому что незачем было думать о пути, который выбрал для себя сам, полностью осознавая возможные последствия. Хотя это была лишь обратная сторона золотой монетки… То ли пиратства, то ли свободы. А потом, целые часы спустя, к нам заползла уставшая от учётов всего и вся Стерва, напомнившая о Дампире. Я понял, что должен хоть кто-то из нас с Лу вернуться к обязанностям, ну и, вздохнув, уныло поплёлся к Чопперу. Чтобы тот почти сразу вколол в бессознательное тело какую-то бурду, оставив меня дожидаться пробуждения «пленника» — так обозвал его Боши. Сидел возле койки, смотрел на него и, снова вспомнив о предательстве Тощего, думал как-то тоскливо, что мы действительно слишком многое ставили на удачу. Даже с учётом умений Лу ловко выкручиваться из опасных и щекотливых ситуаций с выгодой для себя — много. Вот только изменить это сейчас — означает сделать бессмысленным всё то, что мы делали до этого, предать себя, струсить. Нет, на этом пути отступать было некуда. Только вперёд! — отмахивался я от мыслей. Дампир очнулся внезапно. Резко, будто от кошмара, открыл глаза, хватанув воздуха, с размаху садясь на койке. Чоппер тут же прибежал на шум, профессионально — с таким-то опытом укрощения нерадивых подопечных, как мы — уложил обратно пациента до того, как тот осознал, кто он и где он, осмотрел, используя какие-то хитроумные приборы, а потом кивнул мне, мол, делайте, что хотите. Ну и смылся, оставляя нас. Хотя на мордочке оленьей хорошо читалось любопытство… Но да, видимо, дела были. — Ну и как оно? Крыша не поехала, паруса не сорвало? — вместо приветствия хохотнул я, глядя на ошеломлённое лицо ещё не друга, но, пожалуй, уже приятеля. Дампир медленно повернул голову в мою сторону и, кажется, с облегчением выдохнул, узнавая. И тут же начал открывать рот… — Предвосхищая: ты в нашем тайном убежище, живой. Мы с Лу тоже живы, а вот мясо, которое твои бывшие хозяева пригнали, чтоб уничтожить нас — нет. Включая Акаину, — я осклабился. Дозорный некоторое время смотрел на меня неосмысленным взглядом, видимо, силясь сообразить, о чём я говорил. А потом его зрачки расширились — вспомнил, что наверняка видел в последние моменты перед тем, как отключиться. Он открыл было рот снова, чтобы что-то спросить, но тут же его закрыл. На лице отразилась бурная мыслительная деятельность. Я не мешал. — То есть всё прошло именно так, — просипел он, сглотнув, после чего заговорил нормальным голосом, — как ты планировал? Я не стал отвечать на очевидное, но усмехнулся. Тянуть не хотелось. Как и отвечать на вопросы одному. Конечно, Дампиру наверняка требовалось время, чтоб осмыслить, а может, даже подготовиться морально. Но… враги таких шансов обычно не давали. Я тоже не стал. — Идём, — позвал я, поднявшись на ноги и мотнув головой к выходу, — он ждёт. Ну и зашагал прочь из помещения, не оглядываясь. То ли от резкого движения, то ли потому, что не успел восстановиться, повреждённая нога отозвалась болью. Я её игнорировал. И всё же Дампир, спохватившись, когда я уже скрылся за дверьми, с трудом нагнал и едва поспевал за мною хромавшим. Краем зрения я видел, как он озирался, как открывал рот для вопросов, но озвучить их долго не решался. Так было, пока винтовая лестница не привела нас практически к тупику — к единственным дверям, за которыми скрывались ступени, уже являвшиеся частью любимого Лу зала. Там Ксанд, видимо, осознал, как близко находился к цели, и сделал рывок ко мне, чтоб перехватить за руку, притормаживая. — Да подожди ты!.. — тихонько, видимо, чтоб не услышали, воскликнул он, и выглядел взволнованным, и предвкушающим, и выражавшим опасения. Я иронично и насмешливо приподнял бровь: — Струсил? Лицо Дампира мгновенного стало той непроницаемой маской, которую я увидел при знакомстве с ним, а взгляд — острым, не надменным, но предупреждающим. Интересная… способность. — Ты не понимаешь! — выдохнул он сквозь сжатые зубы, прикрывая глаза и шумно вдыхая, кажется, чтоб взять под контроль чувства. И явно сознавал, что объясниться ему нужно, но не хотел этого. Я не требовал, понимал, что, наверное, Лу для мира стал уже подобным небожителям — легендой слишком далёкой, возможно, даже нереальной. Даже для дозорных, особенно штабных, у которых было мало шансов попасть на поле боя. И предстоящая встреча, вероятно, должна была вызывать трепет. Минимум ужаса — после всего вранья-то о нас, Мугиварах. Впрочем, людей, у которых был доступ к правде, как у Дампира, враньё не смутило бы. И всё же… решиться сделать шаг навстречу, наверное, нужно было и ему? Я и думал, что Ксанд решался. Но он вдруг быстро заговорил, свистящим шёпотом объясняя, почему медлил и почему для него это было так важно. — Мой дед был пиратом, — огорошил он сходу. — Оставил семью и отправился в море, когда отец был ещё маленьким. Папа на него злился за это, даже когда тот, раскаиваясь, вернулся много лет спустя домой. Пусть и, по словам отца, невменяемым. — Тут Ксанд открыл глаза и с какой-то горькой, ироничной усмешкой, поведал: — Он помешался на мысли о том, что вот-вот в мир должен вернуться истинный король пиратов, повелитель морей, которому мы, дети моря, должны служить. — Я снова вскинул брови в удивлении. Звучало как бред. Но по лицу, по сдерживаемым, но явно сильным эмоциям, было ясно, что Дампир верил в то, о чём говорил, а не выдумал это. Мог красиво играть, чтоб я поверил? Теоретически — мог. Но взгляд, тот самый, из-за которого я рискнул поступить как Лу, когда-то поверившего мне, говорил, что это не так. Кажется, собираясь рассказать свою историю — а это давалось ему нелегко — он не лгал. Истинный король пиратов… Не лучше ли было рассказывать это при Лу? Он должен был услышать. — Отцу не нравилось, что я много времени проводил с дедом, помешанным преступником, он даже запрещал мне это. А я… был пленён рассказами о море и дальних странах, о приключениях и свободе, и, главное, о короле. Я вырос на байках деда. — Дампир смотрел на меня взглядом осторожным, вопросительным и требовательным, мол, ты ведь понимаешь? Я понимал, хотя на себе действие «пиратских баек» не испытывал. А вот на примере того же Лу — вполне. — Но дед часто заговаривался, менял содержимое одних и тех же историй, рассказывая их снова и снова. И король… В какой-то момент мне стало казаться, что дед действительно помешался, а чёртов не существовавший король ему дороже семьи. И отец этим воспользовался, быстро настроив меня против деда и мотивировав отправиться в академию морского дозора. «Вот у кого деду бы поучиться… Ему ведь этот фокус провернуть не удалось ни разу, — хохотнул внезапно в голове Лу. — Это твой дозорный, да?» «Давно слушаешь?» — почти не удивился я, что чёртов капитан уже и моими ушами пользовался. «С твоей мысли о том, что я должен это слышать, — признался кэп, задумчиво предположив: — Похоже, нужно разрешение или приглашение для обмена мыслями». Я с его выводами согласился, с одной стороны, радуясь, что всё-таки какие-то границы существовали. А с другой… да и не было бы их, мне было бы плевать. Может, появись эта странная, ещё не исследованная, но удивлявшая связь с кем другим, я и был бы против. Но не с Лу: он был своим уже и в моей собственной голове. И во взаимности этого сомневаться не приходилось. — В дозоре я быстро поднялся, — продолжал тем временем Дампир, — по иронии, благодаря знаниям моря и пиратов, полученным от деда. Но я отказывался это признавать — это означало бы, что дед не столь уж помешанный, а я был на него в обиде. Его смерть я пропустил, занятый собственным повышением в должности. Но отец передал его последние слова, предназначенные мне. А он просил только об одном: узнать короля пиратов, когда повстречаюсь с ним, и не упустить. — Ксанд усмехнулся невесело, вздохнул и вдруг посмотрел мне в глаза снова: — А годы спустя, когда я успел разочароваться и в Мировом Правительстве, и в дозоре, и начал сожалеть о том, что не поддержал деда, когда был ему нужен, что даже просто отказывался ему верить, как и должен был, мне поручили вас. Я читал вашу историю и, разом вспоминая всё, что говорил дед, видел того самого истинного короля пиратов. Это горько, знаешь, понимать, что ошибся в выборе стороны, — посмотрел он на меня с иронией, кривя губы в горькой ухмылке. — Но тем сильнее моя решимость всё исправить. — Взгляд его и впрямь полнился решимостью, был твёрд, он им мне почти вызов бросал. — Я долго ждал этой встречи, слишком долго, а ещё дольше шёл к ней. И сложно оставаться спокойным и быть готовым так просто и внезапно… — А если ты ошибся и в этот раз? — перебил я его. — Если Лу не тот, о ком говорил твой дед? — Потому мне и нужно время, чтобы уложить происходящее в голове, и быть к нему готовым. — То есть он трусил. Я мысленно хохотнул. — Но я ведь аналитик, многое понял по общению с тобой, того, что в ваших досье не написано. И всё говорит о том, что он именно таков, каким видишь его ты, и кого ждал мой дед. «Вопросы, возникающие вокруг моего рождения и предназначения, мне не нравятся», — прокомментировал капитан. Я хмыкнул: и правда, многовато для одного. Неспроста это всё. И даже не объяснялось демоническим происхождением. «Разберёмся», — пообещал я, и словно в подтверждение слов, спросил вслух: — Откуда у него информация о короле? Это может быть важно. Если кто-то или что-то обладает или обладал знанием будущего… — Дед никогда не говорил, — пожал плечами Дампир. — Я искал, откуда он мог узнать. Но ничего толком не нашёл, кроме одного Дьявольского Плода, дающего способность видеть будущее. Сомневаюсь, правда, что дед услышал о короле от предыдущего владельца фрукта. — Ксанд снова посмотрел на меня с долей досады и со вздохом признался: — Информация об этом стала ценой помощи Главнокомандующего Сенгоку мне. Я прикрыл глаза на миг, потому что это было… действительно досадно. Если Лу и команда были правы в подозрениях, то, например, о нашем возвращении из пропасти Края Мира дозор узнал именно с помощью фрукта. А это ничем хорошим не пахло. И если Дампир был причастен, пусть косвенно, к тому, что враг получил доступ к информации из будущего… Я оценивающе глянул на него: он не был похож на человека, из эгоистичного желания встретиться с Королём, способного сдать потенциальному врагу нечто столь ценное. Значит, договорённость между ним и Сенгоку была куда глубже. Или я в нём всё же ошибся. «Посмотрим», — подслушал Лу, а может, сделал те же выводы. Но, как и я, не спешил обвинять. — Твой дед с Революцией связан не был? — уточнил я, зарываясь пальцами в волосы и дёргая себя за них в задумчивости. Спросил только лишь для того, чтоб убедиться, что дед Ксанда никак не мог узнать о рождении именно Демона Шторма, например. — Нет, — уверенно ответил Дампир, лицом выражая немой вопрос, мол, как это связано. Я говорить не стал. И тогда он длинно выдохнул и почти повелел: — Ладно, веди уже. Незачем тянуть дольше. — Сразу бы так, — фыркнул я, с облегчением оставляя мысли на потом, открывая дверь и взглядом показывая, чтоб следовал за мной. Пока я отсутствовал, в обстановке любимого помещения кэпа ничего не изменилось. Ну, почти. Гарп сидел на том же месте, но напротив него восседал уже Усопп, которого обнимала, как плюшевую игрушку всеми четырьмя лапками, Морковка, смешно шевеля заячьими ушами. Среди вороха подушек я заметил и другие уши, не человеческие, а кошачьи — Педро как обычно сливался с местностью, делая вид, что его тут нет. Луффи подпирал собой уже косяк другого окна, которое открыли — наверное, хотел бы выйти на балкон, но опасался, что толпа внизу заметит, так что дышал воздухом издали. Ну а рядом с ним, приобнимая одной рукой, стояла Стерва-Бонни и заглядывала в глаза с едва скрываемой тревогой и немым вопросом. Но стоило войти, как взгляды, конечно же, устремились к нам. — А вот и трофей, — оборачиваясь и лукаво щурясь, констатировал Лу, с любопытством глядя на Дампира. Тот, быстро и профессионально оценил обстановку, приметив и Гарпа, и Обжору с Морковкой, и Усоппа, но, кажется, забыл как дышать, когда его взгляд остановился на кэпе. Есть человек и нет человека — он стал памятником самому себе. Я хохотнул. Луффи тоже хмыкнул такой, почти привычной, реакции, отделился от косяка и подошёл к замершему Ксанду. Мгновение — и перед нами был уже не просто Лу, плутоватый, капризный хитрозадый капитан пиратской команды, перед нами был король. Ни тени высокомерия или снисхождения на лице, всё тот же человек, с рисунком на коже, говорящим о принадлежности к расе демонов, и всё же что-то было в нём того, чего не было раньше. Я не мог сформулировать этого — своих ощущений. Но понимал, что лучший друг изменился, одолев Шанкса, и, конечно, гордился им. Гордился, что он не только не подводил моих ожиданий, честно блюдя заключённый когда-то со мной договор, но и по-хорошему удивлял. Усмехнувшись мыслям, я прикрыл глаза, слегка в уважении склоняя голову, прежде чем скользнуть к нему, потому что был на его стороне, и, даже отвечая за Дампира, представляя его, принял бы любой вердикт собственного короля. Ксанд, кстати, тоже прочувствовал властность Лу, а потому так глупо шмякнулся перед ним на колени, что поморщились мы оба. — Зоро, ты говорил о нём, как об адекватном дозорном, — даже обратился ко мне кэп насмешливо, — но какой же адекватный дозорный будет добровольно на колени падать перед пиратом? — Не перед пиратом, перед своим королём, встречи с которым ждал с детства, — осипло уточнил Дампир с пола. Головы он не поднял, но в выражении лица мелькнуло что-то хитрое. Дерзил, засранец, вызывая у меня невольную улыбку. Не всё так просто, да? — Если ты ждал, готовился, имея возможность изучать моё дело, то должен знать, что я не люблю видеть людей на коленях, — оценил Луффи. Положительно. Но не ответить в тон не мог. — Вы периодически грозитесь всех вокруг поставить на колени и иногда даже угрозу исполняете, искренне этим упиваясь, — не сдержавшись, бесстрашно буквально хрюкнул Ксанд. А вместе с ним не сдержали смешков и мы. Луффи осмотрел всех присутствовавших обиженно. Наигранно, конечно. Но отвечать не стал. — Дерзишь Королю Пиратов… Неплохо, — хмыкнув, в общем-то, согласно, констатировал он. Но всё равно так привычно хитрожопо пояснил: — Одно дело, когда силой на колени окружающих поставил, и совсем другое — когда они сами падают перед тобой ниц. Разницу чуешь? — лукаво спросил он. Ксанд, наконец, поднял голову, посмотрев на Лу. — Вы хотите сказать, что, ставя людей на колени, вы не отбираете у них свободу, лишь напоминая, с кем они имеют дело, в то же время, когда они сами склоняются — отдают свою свободу вам? — с искренним недоумением спросил он. — Кэп хочет сказать, что ему не прельщает тащить на себе ответственность за жизни идиотов, готовых преклонить головы перед другим человеком, едва ли будучи с ним знакомы, — милостиво, не скрывая снисхождения, перевела Бонни, снова обнимая Лу, но на этот раз со спины. Мы с Усоппом переглянулись: ей Дампир тоже явно понравился. С другой стороны, ещё бы нет! Слишком мало ныне было в мире людей, способных беззастенчиво дерзить Луффи. Как-то вот даже среди своих таких было считано по пальцам рук. — И история с дедом не слишком хорошее оправдание твоему поступку, — согласился со Стервой Лу, продолжая её мысль и взывая: — Гордость-то нужно иметь. Хотя бы раком, — добавил он, хихикнув. Дампир то ли не понял шутки, то ли проникся ею, но аж подскочил на ноги. — Так-то лучше, — одобрил капитан, прежде чем гораздо серьёзнее спросить: — Итак, Дампир Ксанд, ты помог моему старпому. Чего ты хочешь в награду для себя? Мои возможности не безграничны, но кое-что я могу, — уверил он, практически обещая награду. Дампир открыл было рот. Чтобы что-то сказать, но Лу, красиво и властно взмахнув рукой, заставил замолчать и слушать: — Я понимаю, что ты действовал, исходя из собственных интересов, к тому же помогая старому хитрожопому хрычу Сенгоку… — Эй! — возмутился Гарп из-за наших спин, но вряд ли серьёзно. Лу его проигнорировал: — Тем не менее благодарности ты заслуживаешь. Но думай хорошо, потому что второй раз я не спрошу, и не поддавайся скромности — она в рядах пиратов неуместна, — предупредил капитан жёстко. И правильно. Однако Дампир замешкался. Лицо у него было бесстрастным, как и взгляд, но неловкость я будто бы… чуял? — Раз вам известно о моём дедушке — вы знаете и о моём желании, — осторожно произнёс он, когда понял, что с реакцией затянул. Луффи фыркнул, складывая руки на груди и вскидывая в иронии бровь: — Не думаешь же ты, что Король Пиратов согласится исполнять желание, которое тебе решимости не хватает озвучить? Дампир посмотрел на меня взглядом полным досады, будто пытался сказать, что мой капитан издевается, или просил подсобить. Я усмехнулся, но качнул головой в отрицании, мол, решать ему, иначе желаемого не получит. И тогда Ксанд закрыл глаза, закусывая нервно губы: собирался с духом, видимо. И молчал. Минуту, другую, третью… Нервировал. Пока, в конце концов, не вдохнул шумно воздуха полную грудь и не выдохнул судорожно: — Я хочу следовать за вами, в идеале — быть частью вашей команды. — Ого! — воскликнул удивлённый Усопп. Дампир открыл глаза, неуверенно глядя на кэпа, но, решившись, горячо продолжил: — Понимаю, как это выглядит, но действительно этого хочу! Луффи помолчал, то ли прислушиваясь к ощущениям, то ли что-то выискивая в Ксанде. — Я могу лишь повторить вопрос моего старпома: а если я окажусь не таким, каким ты себе меня вообразил? — склонив голову к плечу в интересе, спросил он наконец, игнорируя мой смешок. Дампир снова глянул на меня, потом на Лу, и снова на меня. Я так подумал, что, раз он был аналитиком, мог и сообразить о связи между мною и кэпом, потому что если о дедушке можно было узнать от того же Гарпа, то о моём вопросе, который я задал перед самым входом в башню, Луффи никак не узнал бы. Почему-то мне очень хотелось, чтобы это было всего лишь моими домыслами. — Я хочу верить, — выдохнул Ксанд свой ответ тихо. Взгляд его в тот момент блестел так, что напомнил мне Усоппа в моменты, когда он очень боялся чего-то, но, сжимая кулаки, зубы, игнорируя дрожь в ногах, делал, потому что был убеждён, что должен делать. Луффи так глянул на меня, что я понял мгновенно: решение о судьбе Ксанда уже принято. — В моей команде самые сильные, самые умные, самые лучшие люди мира. И ты решил, что ты достоин стать одним из нас? — без тени лукавства и насмешки, сумев сохранить серьёзное, даже надменное лицо — хотя явно издевался — не удержался от каверзного вопроса Лу. Дампир сглотнул, повесив голову, вздохнул, но ответил удивительно уверенно и в то же время по-пиратски хитро: — Достоин я или нет — решать вам. Но я клянусь, что сделаю всё для того, чтобы быть достойным. Ушёл от прямого ответа, засранец. Капитан улыбнулся, глянул весело на меня, на Стерву, обернулся к Усоппу, Морковке, Педро… Он не сомневался, но, кажется, хотел убедиться, что мы все увидели в нём то, что уже видели мы с ним. Ребята смеялись взглядами и сочувствовали новичку лицами, пока Лу с наигранным пафосом констатировал: — Чтож. Добро пожаловать в команду Мугивар, Дампир Ксанд. Посмотрим, на что ты годишься. У Ксанда от удивления глаза округлились, он отступил на шаг и кажется не верил: — И всё? Никаких проверок, испытаний? Даже вопросов?.. — А тебе хочется? — скептично, но и неохотно, лениво поинтересовался кэп, будто бы, приняв решение, утратил всякий интерес. — Я верю Зоро, Зоро верит тебе, следовательно — я верю тебе. Логично? Логично, — кивнул он себе, синхронно со своей любимой командой и даже Дампиром — он тоже повторил жест, машинально. — Что тебя не устраивает? — Вы ведь понимаете, разумным такой подход не кажется, — недоверчиво покачал головой Ксанд, снова переводя взгляд с одного члена Мугивар на другого, и не находя сомнений в таком капитанском решении. Луффи задумался на пару мгновений. И вдруг его взгляд замерцал привычным коварно-луковым блеском: что-то придумал. — Ну хорошо, если ты так этого хочешь, то будет тебе испытание. Не справишься — дорога в команду будет закрыта для тебя навсегда, имей в виду. Но ты сам этого просил… — убийственно серьёзным тоном уведомил Лу. Дампир, заметив мою реакцию — а я ухмылялся, предвкушая шоу — настороженно кивнул. — Итак, тебе нужно достать… языком до уха, — не забывая про интригующую паузу, огорошил он. Дампир сначала не поверил, что капитан это заявил серьёзно, даже засмеялся, но осёкся, когда понял, что мы давим лыбы, но не ржём. И… запаниковал. Конечно, языком до уха достать было невозможно, если ты не представитель одной из странных рас и не обладатель силы Дьявольского Плода. Однако сделать это было всё же возможно: идея о том, как это сделал бы я, пришла мгновенною. Но Ксанд взглядом бегал по комнате, растерянный, удивлённый, судорожно искавший как выкрутиться: терять шанс-то не хотелось. Мы ждали. Предвкушали. И, наконец, дождались: Дампир остановил внимание на Обжоре, приобретая осмысленное выражение. — Прошу прощения, Джевелри, — неловко извинился он, неожиданно прихватывая её за локоток и привлекая к себе, чтобы затем, пока она не опомнилась, языком коснуться её уха. Стерва чисто инстинктивно тут же вывернулась, ловко роняя Ксанда обратно на колени, оттягивая голову за волосы и приставляя к горлу кинжал. Я… гоготал в голос, почти орал, ничуть не тише Гарпа. Хихикала Морковка, улыбался Усопп, Педро издавал странные звуки, нечто среднее между хрюканьем и фырканьем — тоже смеялся. — Ты принят, — констатировал Луффи, хлопнув Дампира по плечу и весело добавив: — А вот из захвата нашей Бонни сам выбирайся и вину перед ней тоже заглаживай сам. — Разве капитан не должен защищать своих накама? — гулко сглотнув, отчего движение кадыка приблизило кожу к лезвию кинжала, осипло поинтересовался Дампир. — Луффи вмешивается в разборки между членами команды лишь в крайнем случае, — весело «утешил» Усопп. Но, жаль, а шоу, на которое мы почти рассчитывали, не состоялось. Стерва наклонилась к уху новенького накама, предупредила его, что он будет ей должен, очень много должен, немного надавливая лезвием на кожу, тем самым оставляя порез. А затем выпустила добычу из рук демонстративно, будто теряя к ней интерес. Выделившаяся алая капля медленно сползла по горлу к ключицам, где её стёр сам Ксанд. Капитан выдал новому члену команды наши, мугиварские, полезные мелочи, вроде того же демонического кинжала, медальона связи и порталов — или как там они назывались? Осталось у него этого добра, к слову, всего несколько штук: команда была почти сформирована. Возня с Дампиром, конечно же, была благополучно скинута на меня. Мол, раз уж именно я его притащил, то мне и отвечать. Пфф, это и так было понятно. Он ещё удивился, что у него никто из нас не пытался вызнать секретную информацию, которой он совершенно точно владел в немалом количестве. Но у нас было непринято задавать вопросы, оставляя друг другу право на тайны, порой даже когда они напрямую касались команды. Таковой была наша вера друг в друга. Это мы и объяснили новичку. А он, хмыкнув, стал рассказывать о том, что планировало Мировое Правительство для ведения войны против не столь пиратов, сколь против представителя семейки Д, грозившего не только восстановить клан, но и вернуть власть демонам — именно так. И мы действительно узнали немало нового, в том числе и про строительство канала через Рэд-Лайн, и про оружие, созданное на основе древних чертежей, за которыми охотился, например, Спандам, глава разгромленного нами СП-9. Узнали мы и о требованиях к королям, выдвинутым на совете после появления там Лу, и о том, чем планировали заняться Тенерьюбито, после удара по нам. Конкретики в этом, вообще-то не было. Ксанд сказал, что Сенгоку и его людям не очень-то Горосэи доверяли, но держали его под боком как лучшего организатора и стратега, лучшего Главнокомандующего, закрывая глаза на его своеволие. Ведь Конг — предыдущий Главком — и эксперимент с Акаину на посту адмирала флота дозора показали, что альтернатив лучшему другу Гарпа попросту нет. Успешно способных сдерживать нас, по крайней мере. А сам старик… Он и правда делал всё, чтобы было как можно меньше жертв, в первую очередь, среди дозорных, которые для Тенерьюбито были не более, чем мясом, но и среди пиратов и революционеров тоже. Не зря он был лучшим другом деда Лу. Кэп слушал Дампира молча, не комментируя, не уточняя, в отличие от нас. Расселся на балконе, спиной к нам, и… Я думал, что так ему было проще укладывать информацию в голове. А может, он и не слушал, думая о чём-то своём? Когда Ксанд замолчал, после получаса напряжённой тишины, именно Луффи первым и единственным подал голос. — Судьба или воля королевы, а может, мой эгоизм, но войну людей и демонов, длящуюся вот уже тысячи лет, я закончу, — выдохнул он, просто констатируя. Этим же тоном он когда-то говорил о том, что станет Королём Пиратов. Мы с Усоппом и Стервой переглянулись (с теми, кто застал время, когда мы были ещё просто сильными пиратами): сомневаться в том, что так и будет, как сказал капитан, не приходилось. — Путь перед нами ясен и чёток, — усмехнулся я. — Осталось его пройти. Луффи обернулся и улыбнулся мне одними уголками губ ни весело, ни грустно. Просто отметив, что знает: мы — с ним. Оставшееся до вечера время занимался тем, что знакомил новичка с командой, объясняя, кто за что у нас отвечал, просвещая во внутренний распорядок. Ксанд, конечно, знал о должностях из наших досье, но не знал того, что у нас было негласным. Например, что за небритую морду можно было получить в челюсть от Ведьмы, потому что именно она практически следила за командной чистоплотностью. Дампир, кажется, много-о-огое переосмысливал, получая такие подробности о нашей жизни. Впрочем, вяло почёсывая трёхдневную щетину, которой пока как-то некогда было озаботиться, я в очередной раз уныло признавал, что женщинам всё-таки благодарен за то, что гоняли нас. Без них мы бы и впрямь заросли грязью и выглядели бы бомжами, а не «лощёными ублюдками — хозяевами жизни». А быть последними нам всем чертовски нравилось — красоваться-то, чего уж греха таить, любили. Научил я Ксанда, конечно, и порталами пользоваться. Он долго восхищался демонами древности за изобретательность и возможности, что она дарила, и ругался, плевался на нас, потому что его аналитическое подразделение совместно с разведкой завалили задание выяснить, каким образом мы так быстро перемещались на большие расстояния. Мол, возможную силу неизвестного Дьявольского Плода отмели, ведь перемещались разные члены команды в спонтанном порядке, а потому такая сила не могла принадлежать одному. Лу не всегда в этом участвовал, потому и его способности не годились. И, в общем, они так и не смогли построить хотя бы одной более-менее терпящей критики теории. А оказалось всё просто: технологии демонов. В общем, наши цацки, включая переговорный амулет и скрытый кинжал, который невозможно ни отнять, ни потерять, а также доспех, сшитый из шкур тварей, обитавших в подземелье Края Мира, отчасти благодаря которому мы с Лу выжили в недавней бойне, Дампир оценил по достоинству. Он буквально держал вещи, не заслуженно пока, но уже принадлежавшие ему, дрожащими руками. Хотя, по-моему, он и осознать, что его желание исполнилось, и он отныне являлся одним из Мугивар, не успел. Вздохнуть свободно — в том числе, а где-то даже в основном от нового накама — я смог только после ужина. Ксанд нашёл более интересного собеседника — Язву, кэп заданий не выдал, накама моя помощь не требовалась, пираты и революционеры пока не доставали, занятые освоением и устройством жизни на новом месте, ну и… Сначала я думал пойти покемарить. Всё-таки тело не успело восстановиться, а потому быстрее уставало, требовало отдыха, а то и вовсе сна. Лу, вон, практически из положения лёжа не поднимался, делая вид, что просто ленится, и дело вовсе не в том, что не было сил даже сидеть, не то что шевелиться — тушка-то ныла, особенно там, где были уже затянувшиеся тонкой кожицей раны. Но потом из окна одного из помещений замка я заметил внизу полулежавшего расслабленно на лавке Смокера. Он исподлобья наблюдал за пиратами в одиночестве, будто осознавал, где очутился или размышлял о том, как повернулась его жизнь. Ну я и решил спуститься к нему и, может быть, впервые поговорить как с накама. Вопросы-то имелись. Ну я и подсел. Он ни шевельнулся, никак не показывая, рад был моей компании или не очень, — вероятно, ему это было безразлично. Помолчали. За спиной, удобно защищая от подслушиваний, шумел, но как-то приглушённо, водопад, обдавая свежестью и влажностью, но не сыростью. Перед глазами сверкал величием замок, суетились пираты на площади перед ним и в видимой с лавки части города, будто бы обычного, хорошо населённого, такого же как тысячи на поверхности океана. И «зеваки», с удивлением рассматривающие диковинки местного ландшафта — коралловые деревья и рыбоптиц — выдавали тот факт, что ещё совсем недавно в этом месте совсем никто не жил. Смокер и наблюдал за кучкой придурков, обступивших «куст» и азартно обсуждавших, кажется, именно его. — Я не хотел, чтобы он звал тебя, — лениво заметил я, решив, что не было смысла затягивать с разговором. — Упрекаешь? — хмыкнул Смокер, покосившись на меня. Спрашивал безо всякого интереса, а будто ожидая именно этих моих слов. Я пожал плечами: — Разрываться — не дело. Он помолчал с каким-то внутренним напряжением, а потом вдруг легко улыбнулся. — Знаешь, что было самым удивительным после того, как я стал частью команды? — спросил он. Во взгляде сверкнуло непривычное лукавство — Лу заразил, не иначе. Я покачал головой. — Обнаружить, что оказался среди подобных себе. Думал ведь, что это вы, Мугивары, не типичные, неправильные, ненормальные, а оказалось, что это я, сразу после академии вернувшись домой в Ист-Блю, не успел узнать настоящих пиратов. — Я хохотнул весело. Прекрасно ведь его понимал: тоже когда-то, будучи привязанным к столбу, воспринял чушью слова нелепого парня. Но… — А я всю жизнь был таким же как вы. Игнорировал преступные приказы, действовал по своему усмотрению, рисковал, не своими людьми, но собой больше, чем мне было положено по званию, взваливал на себя то, что не должен был, лез не в своё дело… — Смокер вздохнул, дёргая себя за волосы. — Сижу и не могу избавиться от ощущения упущенного, потраченного в пустую из-за глупого упрямства, малодушия и узколобости, времени. Меня ведь ещё Роджер заворожил, — признался он вдруг, повернувшись ко мне лицом. — Но понял я это только сейчас. Я усмехнулся: значит, после казни Короля Пиратов не рискнул стать одним из них, хотя думал об этом? Или даже не думал о морской профессии, пока Роджера не привезли на плаху в родной город? Узколобость? В чём? В том, что увидел для себя тогда лишь один путь — путь дозорного? Малодушие, потому что не стал пиратом? Но ведь теперь стал. — Какой смысл думать об этом, если ты всё равно не жалеешь о прошедших летах службы и не считаешь этот выбор глупым? — поинтересовался я серьёзно, пытаясь сказать, что он попусту тратил время. — Никакого, — хмыкнув снова, кивнул Смокер. Вздохнул, закидывая лодыжку одной ноги на колено другой, закрыл глаза и снова признался, заодно поясняя: — Ты прав, разрываться не дело. Но Лу, кажется, просто дал мне выбор, на который я сам не решился бы. Теперь же… — Имеем то, что имеем, — согласился я: о прошлом действительно не было смысла думать и тем более говорить, ведь все решения были давно приняты, а время вспять не воротилось. И всё же, наверное, мне хотелось оправдать Луффи, объяснить, почему он поступил отчасти даже жестоко, предложив Смокеру стать пиратом. Причина-то была, да непростая. Ею он часто оправдывал свою… пожалуй, даже жалость и снисходительное отношение к «людям подневольным». О ней я и рассказал: — У него одно из самых ярких воспоминаний детства о дозоре — то, как Гарп и его люди скрипели зубами, снова и снова делая то, что должны, а не то, чего жаждали их сердца. — Да, он говорил, — кивнул Смокер, открывая глаза и снова глядя на меня. — Думаешь, поэтому он решил… «освободить» меня? — Вопрос прозвучал серьёзно, как действительно волновавший. — Ты нам нравился с момента знакомства, — теперь улыбнулся уже я, отвечая издалека. — Лу упоминал, что ещё в Логтауне чутьё указывало ему на тебя. Он хотел заполучить тебя, — уверил я, усмехаясь, щурясь довольно, потому что команда и впрямь заполучила отличного товарища, — мы были «за». И я рад, что ты с нами. Действительно рад. Кто, если не ты? — риторически спросил я. Смокер иронично выгнул бровь, кивая в сторону пиратов. Смеялся. Ну да, звучало и впрямь пафосно, а у Лу кандидатов было, без преувеличения, целый мир. Но ведь связь дружеская, духовная у нас возникала с единицами. — А кэп… у него всегда много мотивов решениям и поступкам. — В том числе и контроль за формированием нового дозора? — больше констатировал, чем уточнил Белый Охотник. И его этот факт ничуть не задевал — понимал, что так всем было проще и выгоднее. — Да, — просто подтвердил я. Снова помолчали, прислушиваясь к перепалке проходивших мимо революционеров, споривших о том, расформирует ли их новый главнокомандующий Революцию как таковую или позволит организации сохранить себя в изначальном виде. Нас оба спорщика не заметили, слишком увлечённые темой обсуждений. И это забавно было слушать, потому что один из них утверждал, что у него «имелись сведения» о том, что Мугивара не терпел дисциплину и «слепое подчинение», потому на сохранение внутренней структуры власти и должностей, можно было не рассчитывать. Второй утверждал, что король пиратов наоборот всегда с уважением относился к чужим законам и понятиям и не спешил навязывать свои. В качестве примера он использовал флот Кайдо, которому позволил жить по законам почившего Йонко с некоторыми оговорками, касавшимися самого Лу. Забавно это было. Они были так уверены в своей правоте… Но на самом деле всего лишь беспокоились о собственном будущем, которое было пока слишком неопределённо для них. Потому и нервничали, злились, что-то требовали в нетерпении. — Не думал, что возжелаю чего-то столь страстно, но… Хочу остаться с командой, а не метаться туда-сюда, — снова внезапно признался Смокер, когда парочка революционеров удалилась. — Останешься. Когда придёт время, — фыркнул я, ничуть не сомневаясь, но напоминая: — Нужно позаботиться о том, кто сменит тебя на посту в дозоре. — Ха! — аж воскликнул Охотник наигранно весело. — А вот это как раз самое сложное! Я не гожусь на должность Главнокомандующего, но больше кандидатур просто не имею, — покачал он головой, на этот раз вздыхая сокрушённо. Я фыркнул: да более годного лидера дозора, чем Смокер, вряд ли вообще можно было отыскать. — Драгон ведь передал Революцию сыночку по той же причине? — с интересом проницательно спросил он. Я усмехнулся, кивнул. В голову забралась мысль о том, что вот был же Белый Охотник, далёкий от дел Революции, Драгона, Луффи, всех внутриклановых и не только заморочек, и сразу просёк, почему революцию возглавил не Сабо, например. А самим революционерам и тому же Блондинчику, погружённым в эту «кухню», мозгов не хватило. Однако вопрос с передачей власти в новом дозоре действительно был интересен. Главнокомандующий… Это что-то мне напоминало, что-то смутное, давнее. Пришлось напрячь память, потому что было ощущение, что был среди знакомых кто-то, кто мечтал об этой незавидной участи. И вдруг перед внутренним взором возник образ трусливого, плаксивого нытика в очках. — Знаешь, есть у нас с Лу один друг, пообещавший, что однажды станет Главнокомандующим дозора, — я аж хохотнул, когда вспомнил: ведь так всё отлично складывалось. Но и прикинул: — Учить его, конечно, ещё многому придётся. И быстро это не будет. Но… — Смокер повернулся ко мне всем корпусом, выражением лица требуя ответа на всего один вопрос. — Коби, слышал про такого? — Один из последних учеников Гарпа? — вскинул брови Белый Охотник удивлённо. — Он мечтал стать дозорным, — лукаво улыбнулся я. — Но Луффи, как всегда, взорвал его мир к чертям, мотивировав на гораздо более амбициозные мечты. Смокер отвернулся, прекрасно понимая, как много этот маленький факт биографии значил. По себе знал, что наш капитан в людях не ошибался, и раз уж он надоумил вольно или невольно и получил обещание, то и в человеке, который его дал, и в том, что он сделает всё, чтоб клятву исполнить, можно было не сомневаться. — Звучит многообещающе, — воодушевлённо и даже с неким облегчением выдохнул он, видимо, обрадовавшись тому, что вариант-то имелся более-менее достойный. Хотя наверняка были ещё и немало. Мы просто были с ними незнакомы или не успели рассмотреть. — Покумекаем об этом на досуге, — пообещал я помочь разобраться с проблемой. Лу или Гарп ведь наверняка знали, как с Коби связаться или где его найти. — Пока не к спеху. — отмахнулся Смокер тем не менее. — Есть проблема масштабнее, — он мотнул головой в сторону скопления пиратов. — Не думаю, что стоит снова оставлять Лу на растерзание им. — Гложет ощущение долга? — подколол я. Белый охотник, не моргнув глазом, кивнул. И снова я чертовски хорошо его понимал: меня ведь тоже царапало чувство, что должен помочь. Тем более что и команде это обещал, и соответствующий прямой приказ капитана получил. Не имел, правда, пока представлений о том, как изменить сложившуюся ситуацию в выгодную нам сторону. Даже с чего подступиться к вопросу не знал. Однако, раз об этом заговорил Смокер, значит… — Есть идеи? Он пожал плечами: — Большинство из них нашего засранца не знают. Силу — да, но не ум, не нрав, не принципы. Момо верно говорит: тут репутация хитрожопого, но не слишком серьёзного болтуна играет против него. Вот если бы они узнали Лу таким, каким его знаем мы… Я задумался: смысл в его словах был. Потому что во многом мы доверяли Лу не только потому, что он не раз и не два доказал, что ожиданий не подводит, но и потому, что знали его хладнокровным, расчётливым, часто циничным ублюдком, который прекрасно знал обязанности и что и кому должен. Но как пиратам показать его таким? Он был замкнут, как и многие из нас, и свободно начинал говорить… Ну разве что с накама, а то и вовсе только со мной. Да и происходило это в основном в опасных, спорных, щекотливых ситуациях, когда нужны были объяснения или план. И вот тут-то я понял, что ныне была как раз такая ситуация, а значит… — Хм, кажется, авантюрная и очень рискованная идея у меня есть, — осознал я, обдумывая пришедшую на ум мысль, уже перерождавшуюся в полноценный план очень даже в стиле Лу. — Идём, — подскочив с лавки, позвал я Смокера, решив, что незачем откладывать. Вместе мы быстро нашли Френки, как обычно вертевшегося в доках, позвали Момо и Марко. И Усоппа — ему не помешало бы отвлечься. Когда все собрались, идею я озвучил. Друзьям потребовалось время, чтоб её осмыслить. — Рискованно, — оценил её Френк. — Кэп не одобрит, даже если всё пройдёт удачно. — Да, рискованно. Мы не сможем контролировать происходящее в процессе, — потирая подбородок, задумчиво протянул Момо, соглашаясь. — Но… Но вообще-то это отличная идея. Тут даже провал можно будет обернуть победой. Мы сэкономим Луффи кучу нервов и времени и решим несколько задач сразу. — Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — ввернул Усопп, ёжась. — Это в любом случае лучше, чем стоять и смотреть как ему в спину стреляют, согласись, — иронично хмыкнул Марко. Я посмеивался, потому что видел: команда идеей вдохновилась, несмотря на все риски и возможное негодование Луффи. Конечно, можно было бы и с ним поговорить, но… тогда, даже в случае одобрения, план не сработает так, как должен. Не-е-ет. Только так, в тайне, это имело смысл. — Ответственность за последствия беру на себя… — заикнулся уж было я, но Френки меня перебил: — Ну уж нет! Если уж отвечать, то всем вместе. Мы переглянулись, подавляя смешки и азарт, и решили ввязаться в мною задуманную авантюру. И пусть первые залпы войны уже отзвучали, всё только начиналось!

***