Демоны Луффи

      Меня со всей дури трясли за шкирку, пытаясь, то ли пиратство вытрясти, то ли мозги, но в любом случае, уже укачивало. И это было странно, потому что состояние моё было где-то между «сейчас дам сдачи» и «сейчас распрощаюсь с завтраком». Последнее демону Шторма было очень несвойственно.              — Луффи, да ты хоть понимаешь, что вообще натворил?! — с досадой, с отчаянием, чуть не ужасом, но и… с гордостью вопил деда.              — Отпусти! — рычал в ответ я, пытаясь оцепить его умелые пальцы от моих новых шмоток, портить которые совсем не хотелось. Он продолжал бухтеть что-то нравоучительное, подозрительным тоном:              — Ты, чёртов глупый мальчишка, ты же навлёк…              — ДЕД, ХВАТИТ! — не выдержав, рявкнул я во всё горло хорошо поставленным им же командным голосом, просто чтоб избавиться от тряски. И он… то ли от неожиданности, то ли услышав, а всё-таки выпустил. Накама, тут же оттащили меня от старика на пару шагов и встали рядом, готовые защищаться, видимо, несмотря на то что имели дело с моим родственником. — Хватит. Мы оба знаем, что мне поздно читать нотации, и я всё равно их не послушаю! — воинственно набычился я, с трудом преодолевая желание стушеваться под возмущённым взглядом деда. Но я ведь вырос! Я теперь был капитаном! И не мог молча терпеть нотации на глазах у накама — да я и никогда их не терпел. — Я живу полной жизнью и ни о чём не сожалею, как ты и учил, — усилил напор я. Деда побагровел и сделал шаг ко мне:              — В то время, когда ты должен был вырасти человеком на смену мне и служить на благо мира в морском дозоре, ты служишь источником хаоса и разрушений мирового масштаба! — он сделал ещё шаг и ещё, пока не навис надо мной, над нами, грозной тенью — а хоть я уже и не был мелким, а он всё равно был выше.              — Я не один такой в семье! — фыркнул я, глядя деду в глаза, неожиданно для самого себя вызов бросая. Хотя меня чуть не потряхивало — видимо, по старой памяти. Но от возмущения, что он меня всё ещё как ребёнка смел отчитывать, кипела кровь. Звенела в голове обида, ведь он лет с четырнадцати ни разу не навестил, а стоило натворить дел… Явился! Ещё больше распаляло осознание, что уж теперь-то я точно мог дать ему отпор, мог! И не собирался шанса упускать! — Это ты у нас какой-то неправильный. А у меня все дядюшки и братья — пираты. Отец — глава революционной армии. Нас испокон веков, от самого Д, только свобода и манила. А ты…              — И мы всегда считались преступниками! — отрезал дед, и мгновенно, молниеносно, так, что едва успел почувствовать Волей Наблюдения, попытался ударить своим накачанным Волей Вооружения «Кулаком Любви». Но я успел, я смог заблокировать удар! Две Воли с электрическим треском столкнулись в воздухе, ударная волна отбросила накама от меня, сбивая лёгкие предметы на пол, выбивая стёкла. Деревянный настил пола треснул под моими ногами, но я… Я стоял крепко. Дед давил-давил-давил, а мне хватало мощи, чтобы даже не дрогнуть.              Внезапное понимание, что я сильнее деда, действительно сильнее — раньше это были просто слова, в которые никто не верил — «окрыляло». Я зарычал от напряжения, потому что впервые сталкивался с атакой такой мощи, но сделал шаг вперёд, перенёс вес на другую ногу и надавил уже сам. Дед стоял тоже крепко, но всё же дрогнул. Всего на миг, на краткий миг, видимо, не ожидая отпора. Но этого мне хватило, чтоб воспользоваться слабиной и оттолкнуть старика на несколько шагов назад, внутренне ликуя. Потому что это было заявление о том, что мог позаботиться о себе и уже о ком-то ещё сам, что дед мне не указ, что я больше не ребёнок. И я оскалился, вставая в боевую стойку и глядя деду в глаза, мол, нападай, больше не боюсь.              Но дед пару мгновений неверяще осматривал меня с ног до головы, а потом внезапно хмыкнул чему-то и резко успокоился, присаживаясь прямо на пол в позу лотоса. Я с долей разочарования понял, что больше нападать он не собирался, и… тоже расслабился, выпрямился, чтобы плюхнуться на ближайшую кровать и, скорчив жуткую рожу, повернулся к ошеломлённым накама:              — Знакомьтесь. Это мой дед — тот самый Гарп. — Ребята дружно то ли сглотнули, то ли хмыкнули. А может, и то, и то.              Деду я тоже команду представил, кивая на друзей.              — Да знаю уже! — отмахнулся он с досадой: не они его волновали. — Вы с Эйсом идиоты, Луффи, — констатировал он, — но ты больший! Эйсу хватило ума не слишком сильно высовываться, а из-за твоих выходок…              — Я бы и не высовывался, — раздражённо оборвал его я, опасно прищурившись. — Но твои обожаемые дозорные и Мировое Правительство сами высовываются и нарываются. Не трогали бы меня и мою команду — я бы тоже к ним не лез, — мрачно, но и решительно констатировал я. Плевать мне было бы на Эниес Лобби, если бы не Робин. — Мы ведь не грабим мирных жителей и живём их благодарностью за спасение от высшей власти! От «мудрого правления» твоих обожаемых Горосэи! — рыкнул я с укором недовольно, потому что не понимал, как дед мог им служить. Он поморщился: знал, чего стоил миру один только пакт с Шичибукаями. — Они, СП-9, обманом увели у меня мою накама. И что, я, по-твоему, должен был бросить её только потому, что она нужна Мировому Правительству, а её спасение могло стоить жизней всей команды?! Не бывать этому никогда! — я и рычал, и клялся. Злился до сих пор, до сих пор готов был вынести кого угодно, даже деда, если бы он только посмел…              Дед вздохнул, прикрывая в новой досаде глаза — я знал, что он понимал меня — и вздохнул:              — Хорошо, хоть крыльями додумался не светить. — Я хмыкнул, припомнив сколько раз был на грани того, чтоб выдать себя. И ведь выдал бы, сложись обстоятельства не в мою пользу. Но… говорить деду об этом не стоило. А он серьёзно, гораздо серьёзнее, чем когда пытался нотации читать, взглянул на меня, вынуждая невольно напрячься: — Луффи, я больше не могу прикрывать тебя от дозора. Нам с Сенгоку удалось отвлечь внимание Горосэи от твоей победы над Крокодайлом, или, по крайней мере, не придать ей значения, как существенной, чтобы они не восприняли тебя угрозой им. Но теперь… Вам всем дали награду и серьёзную. — Дед щёлкнул пальцами, тут же в разгромленное помещение влетел ещё один дозорный и сунул старику в руки какие-то бумаги. А он кинул их на пол так, что они разлетелись: — Вот, полюбуйтесь на свои преступные рожи. Это ещё не вышло в массовую печать, но завтра выйдет. И тогда за вами начнётся охота. Агенты Мирового Правительства, Дозор, Охотники за головами… — он усмехнулся невесело и не скрывал беспокойства. Я фыркнул, глядя на розыскные листовки с лицами моей команды.              И какие листовки! Вся команда была на них, включая Френки и Усоппа. А награды-то, награды-то какие! Самая малая давалась за Чоппера: всего пятнадцать миллионов белли. Следующим шёл Усопп, а точнее Согекинг, ибо фотка была с маской. Стоимость его головушки составила сорок миллионов белли. Красотка Нами вышла на листовке такой, что полмира будет пускать на неё слюни. Правда, к девушке с наградой в пятьдесят пять миллионов подойти решится далеко не каждый, но это только повышало цену её красоте. За Френки давали семьдесят пять миллионов, а за Робин теперь девяносто пять. За «Чёрную Ногу» Санджи давали сто двадцать лямов, вот только… на листовке был изображён не он, и вообще какой-то другой человек. Фотки не было, только рисунок непонятного мужика. Мой кок… плакал, ибо мужик красотой не блистал. За Зоро давали двести пятьдесят, вполне справедливо. А вот за меня… четыреста пятьдесят миллионов. Общая награда превышала миллиард белли. Я был на седьмом небе от восторга!              — Трое! — тем временем сокрушался дед. — Слышишь, Луффи? ТРОЕ в одной команде, чья награда превышает сто миллионов! Да вы же обошли даже… — Но я его не слушал. Я взял листовку Санджи и сунул деду:              — Исправь! — потребовал я. — Этого человека у меня в команде нет, но Чёрная Нога — мой накама. Будь любезен, разберись с этим!              — Ты вообще меня слушаешь? — возмутился он, но листовку взял и что-то шепнул всё ещё стоявшему рядом маринеру.              — Да ладно тебе, деда. Наверняка ведь за нас больше хотели дать, всё-таки команда, всего трое членов которой стоят более ста миллионов белли, не могли разгромить один из столпов Мирового Правосудия, — покачал я головой, мол, неправдоподобно. — Так что я почти не сомневаюсь — ты постарался, чтобы мы не слишком «выделялись».              — То есть нас лишили наград? — закуривая сигарету наигранно безразлично спросил Санджи.              — Эй, это нечестно! — поддержал его и Зоро. Я усмехнулся, глядя на деда, но качнув головой в сторону друзей снова:              — Они правы…              — Тебе-то плевать, Луффи, а команде твоей? — всё-так же серьёзно глядя на меня, риторически, но с намёком спросил дед. Я скривился, но прикрыл глаза, признавая, что награды накама были как раз по их… уровню возможностей. Не по потенциалу, не по уровню угрозы для Мирового Правительства, но по силам. — Вы сильные, но не будь безрассудным, признай, недостаточно сильные.              — Тебе ли не знать, что в бою учишься гораздо быстрее, — чисто из упрямства — между прочим, семейного — возразил я, но всё равно признавал.              — Да, но какой ценой… — снова с намёком парировал дед.              — Тебя это не волновало, когда ты воспитывал меня, — фыркнул я, в очередной раз припоминая все его «уроки». Деда с печалью вздохнул:              — Я хотел, чтобы ты умел выживать — на мирную жизнь у Д, тем более у сына самого разыскиваемого преступника в мире, не было шансов. — И столько в его голосе было сожалений, что он не мог дать своим потомкам другой жизни… Я невольно умерил пыл: старик, стоило признать и правда старался. Даже в том, чтоб отдать нас с Эйсом горным бандитам на воспитание, теперь я видел смысл: жизнь с ними не казалась сладкой, мы с ними выживали, а потому не выросли изнеженными, да и это действительно многому нас научило. Но вслух я этого не признал:              — Ну вот и не жалуйся на то, что я сдерживаться не умею.              — Да ты даже близко не представляешь, как мне приходится вертеться из-за вас, сопляки! — возмутился дед, цокая языком, мол, совсем не ценят.              Странное было чувство. Я до сих пор побаивался деда, хоть ныне понимал, что существовали вещи и пострашнее. И этот разговор… Будто бы даже первый такой, спокойный, вызывал ощущение, что старик меня всё же понимал. А я понимал его. Такого прежде ещё не было.              — Тебя никто не просил защищать нас, — я вздохнул, отвлекаясь от мыслей и возвращаясь к теме. — Выбрал судьбу дозорного — всё! Ты должен бороться с нами, пиратами, — и снова я мотнул головой в сторону, где кучковались накама, — а не прикрывать. Сам виноват, что пытаешься совместить примерного семьянина и героя дозора, защитника справедливости. Так что даже не удивительно, что ты всех родственников отвадил от служения Мировому Правительству, — констатировал я, хотя мы оба знали, что иначе и быть не могло: не деда был виноват в том, что у нас чувство справедливости и жажда свободы были врождёнными. Но меня уже несло от желания высказаться, раз уж теперь я мог говорить со стариком ТАК: — Думал, твои побои и адские тренировки смогли бы выбить из нас с Эйсом пиратство? Не-е-ет, — фыркал я. — Нет. Зато они внушили нам панический страх перед родным дедом, которого мы боялись больше чего бы то ни было. Ты действительно считаешь это нормальным?!              — Да ты вообще представляешь, сколько жалоб приходило в дозор на вас троих от жителей Гоа?! — вскричал дед, шваркнув кулаком по полу так, что оставил в нём очередную вмятину. — Вы же натурально терроризировали целое чёртово королевство! — сокрушался он. У Зоро в этот момент красиво взлетела в немом вопросе бровь на лоб, мол, с такой точки зрения он мои рассказы не рассматривал, но ведь действительно. Я пожал плечами и задорно ухмыльнулся, мол, да, было всё именно так. Ну а что? Пиратство у меня в крови. А то, что терроризировали мы не всех жителей, а только тех, кто и сам жил узаконенным террором — знать — так то никого не волновало. Ну, кроме меня. Дед продолжал: — Скольких усилий мне стоило каждый раз уговаривать Сенгоку, этого старого, вредного…              — Твоего друга, я помню, — закатив глаза, сократил я количество эпитетов для адмирала флота дозора и по совместительству лучшего и чуть не единственного друга деды, а то перечисление заняло бы ещё кучу времени. Старик сбился, раздражённо фыркнул поднимаясь на ноги, чтоб нависнуть грозной тенью надо мной снова и грубо ткнуть меня в грудь пальцем:              — Не мне тебе говорить о том, какая судьба ждала бы вас с Эйсом, если бы у вас не было любимого дедушки. — Я поджал губы недовольно: на это нечего было ответить.              Старик, отпрянув, усмехнулся самодовольно, посмотрев мне в глаза. А потом отправился разглядывать внимательно моих накама, нависая над ними так же, как надо мной. Ребята не тушевались, показывали, что, если что — готовы защищаться. Деду это, кажется, нравилось, раз он усмехался удовлетворённо каждый раз, находя в моих друзьях, может быть, даже то, что и я в них нашёл. Даже в Робин, в глаза которой он вглядывался дольше всего. А Зоро под его взглядом даже не дрогнул, только вскинул бровь вопросительно, мол, его не волновало мнение и оценка какого-то старика.              — Вы сами-то понимаете, сопляки, во что влезли? — поинтересовался он, непривычно гнусно усмехнувшись. Накама переглянулись, Зоро фыркнул:              — Плевать. Я стану лучшим фехтовальщиком в мире. И идти к этой цели плечом к плечу с будущим Королём Пиратов меня устраивает, — категорично заявил он, складывая руки на груди. Дед поперхнулся воздухом, глянул на меня, но наткнулся лишь на мой оскал.              — А я нарисую карту мира для короля, — показала деду язык Нами.              — Узнаю истинную историю для него, — лукаво улыбнулась и Робин.              — И приготовлю пир из обитателей Олл Блю, — серьёзно кивнул Санджи. Френки где-то в фоне что-то восторженно лепетал о том, как мы ему су-у-упер нравимся. Я весело разводил руками, глядя на деда.              — Мы не будем жалеть о своём выборе, даже не мечтай, — качал головой я. — Ты ведь знаешь это не хуже меня: кровь не позволит дать заднюю.              Деда усмехнулся, вздохнул и без комментариев отправился раздавать распоряжение, чтоб начать починку повреждённого нами дома, принадлежащего Галлей-Ла — вечно он что-то рушил, но хоть чинить не отказывался. Так что мы на какое-то время остались одни.              — Кажется, я понимаю, от кого у нашего капитана его столь яркие… качества, — тут же прокомментировала знакомство Робин.              — Ага, это семейное, — счастливо и гордо подтвердил я, невольно вильнув хвостом, но, вспомнив о Френки (который был пока не в курсе, да и частью команды не являлся ещё) скрыл его. — Это вы ещё с Шанксом не знакомы… Он потрясающий! — выдохнул я, припоминая настоящего пирата, свободного, как само море…              — Не горю желанием знакомиться с Йонко сейчас, Лу, — фыркнул Зоро.              Мой слух остро отреагировал на сокращение собственного имени, впервые озвученного кем-то из накама. Эйс-то всё время так меня называл, а вот друзья… Вызывало это от чего-то прилив странных чувств, затопивших сознание в мгновение. Счастье — вот что я снова ощущал.              Но с Френки нужно было что-то решать, пока, как говорится, он был под впечатлением от знакомства с Героем Дозора.              — Уф, всё это нужно ещё уложить в голове, — пожаловалась Нами, видимо, припомнив, о каком Шанксе мы с Зоро говорили — я ведь им рассказывал. Ребята согласно кивнули. Но я не обращал на них внимания, а подобрал розыскную листовку Френки, сунул ему под нос и, хитро-хитро прищурившись, спросил:              — Ты прочитал что здесь написано?              Новый друг растерялся от неожиданности, явно ещё пытаясь переварить то, что услышал от нас с дедой, но всё же ответил:              — Да.              Накама замолчали, обратили на нас внимание, прислушиваясь.              — Хорошо прочитал, по буквам? — уточнил я, растягивая губы в ухмылке.              — Да, — повторил плотник, недоумевая.              — Читай вслух, — не попросил, приказал я. Он смерил меня скептичным взглядом, но всё же отчего-то послушался, зачитывая:              — Френки, он же Катти Флам, член пиратской банды Соломенной шляпы…              — Стой! Этого достаточно, — остановил его я, краем глаз замечая ухмылки команды и совсем уж по-лисьи улыбнувшись, спросил: — Понимаешь ли ты, что это означает? — Френки смотрел на меня и моргал, не понимая. Я хихикнул: — Тут написано, что ты член моей команды. Так что строишь нам корабль, пакуешь шмотки, прощаешься с близкими и отправляешься в море с нами, потому что отныне миру ты известен как мой накама. — Зрачки плотника под хихиканье команды немедленно расширились, он оторопел и почти минуту пытался осознать, что я сказал, прежде чем до него дошло:              — Это что? Предложение присоединиться?! — воскликнул он.              — Тут написано, что ты уже наш накама, так что не предложение, а прямой приказ капитана, — осклабился я весело. Френки отшатнулся, волком глядя и на меня, и на членов команды, ухмылявшихся абсолютно одинаково: приглашающе, поддерживающе и… коварно.              — Я не могу! — выпалил он и зачастил: — Вы славные ребята, и пришлись мне по душе. Я хотел бы, очень хотел, но не могу…              — Мне не хватает убедительности? — повернулся я к Зоро, склоняя вопросительно голову к плечу. Он хохотнул аж, но кивнул. Я вернул внимание к плотнику: — Ну чтож, тогда добавим аргументов. Френк, подумай сам: ты собираешься строить корабль мечты для команды сорвиголов, но, как думаешь, с нашим темпом жизни и приключениями, долго он сможет прожить без ремонта? — риторически спросил я, но тут же с печалью ответил: — Не думаю. Среди нас нет плотников и никогда не было, а кто лучше позаботится о корабле, если не его создатель? — снова я задал риторический вопрос. И сделал паузу, дал плотнику вспомнить о том, что мы творили на острове Вечного Дня, и осознать то, о чём я говорил. Но, конечно, это был не единственный мой аргумент. Я понизил голос и серьёзно заметил и ещё одну немаловажную деталь: — К тому же за нами теперь, как и сказал деда, начнётся охота. А ты — один из нас, — я тряхнул листовкой. — Дозор, Мировое Правительство, охотники за головами — они не станут слушать твоих оправданий, мол, ты не был нам накама. Так что, оставаясь здесь, ты подвергаешь опасности и собственный клан, и Айсберга, и весь остров. Ты ведь понимаешь, Эниес Лобби нам не простят, а если не сумеют поймать — отыграются на тех, кто так или иначе нам способствовал, — с грустью заключил я, ведь так всегда и бывало.              — Луффи прав, — закуривая сигарету, подтвердил Санджи. Да Френки и сам это понимал, судя по тоске во взгляде. Только, видимо, ответственность лидера не давала ему согласиться легко. Но и на это у меня было решение:              — Айсберг хороший человек, прекрасный мэр. Вы выросли вместе, так что он знает тебя, а потому не сможет оставить твоих людей без присмотра. Он позаботится о них, я не сомневаюсь. Но тебе, сыну пирата, пирату, судя по этой листовке, — сунул я оную в руки плотнику, — на берегу не место. Там, за горизонтом, — мотнул я в окно, в море, — среди кровавых сражений за что-то по-настоящему ценное, среди приключений, от которых кровь кипит в жилах, от которых вырастают крылья за спиной, — я понизил голос и говорил то, что вело меня самого, озвучивая собственные чувства. И от собственного проникновенного, мечтательного, почти безумного шёпота у меня по телу ползли мурашки холодком предвкушения новых приключений. — Там, — с придыханием говорил я, как о сокровенном, — где океан бушует штормами, способными уничтожить острова, где люди, которые не боятся бросить вызов миру, а то и самой судьбе, просто чтобы испытать себя или потому, что не могут иначе — там наше место.              — Чёрт, — выдохнул Санджи, большими глазами глядя на меня. Он тоже был покрыт «гусиной кожей». — А ты умеешь задеть за живое…              Накама все смотрели на меня как-то по-новому. Я снова чувствовал их смятение, бурю чувств, вызванных моими словами. Они… зацепили что-то в них.              А я смотрел на Френки, прямо ему в глаза. Ждал ответа, почти физически чувствуя его колебания.              — Дай мне время подумать, — осипло выдохнул он, в голосе звучала почти мольба. Я поразмыслил немного над этим, но решил, что никуда он от меня не денется, так что разрешение дал:              — Хорошо, можешь подумать над своим согласием, — хохотнул я. Плотник дёрнулся, но кивнул благодарно, прежде чем стремительно покинуть строение, видимо, торопясь скрыться от меня.              — Знала бы я раньше, какой ты хитрожопый ублюдок…              — То, что? — перебил я Нами, невинно моргая. Моя Штурман нервно хихикнула, передёргиваясь всем телом, но не ответила.              Накама потихоньку изучали меня.              А потом снова объявился дед, притащив с собой строительные материалы и кучу дозорных. Тут же выяснилось, что прибыл он не по приказу генштаба, а потому что кто-то желал со мной встретиться. Тут-то на сцену и вышли двое совершенно незнакомых мне парней, со странно смутно-знакомым запахом. Сначала эти двое попытались напасть на меня и, почему-то, на Зоро, но оба были с позором прижаты к полу. Оба называли нас по именам и обижались на то, что мы их не помнили. А потом один из парней признался, что его имя Коби. И мне вдруг вспомнилось одно карликовое недоразумение, которое повстречал в самом начале путешествия к мечте. Этот парень с розовыми волосами и сообщил, что он — тот самый плакса-неудачник Коби.              Я аж сел, когда до меня это дошло. А уж когда я понял, что второй парень никто иной, как Хельмепо, сынок Моргана, едва не казнивший Зоро… В общем, давно меня так никто не удивлял, чтоб я некоторое время тупо не мог осмыслить реальность.              — Дед, да ты прямо волшебник, — констатировал я, всё ещё не веря глазам. — Когда я просил тебя попытаться сделать из них людей — я не рассчитывал на такой результат!              Коби тут же залился слезами, когда понял, что в какой-то мере обязан мне за свой… «рост» моральный и физический. Деда горделиво ухмыльнулся:              — Пришлось потрудиться над ними, но результат того стоил, а? — самодовольно поинтересовался он, покосившись на меня. Я уважительно покивал в знак согласия, оценивая и крепкие фигуры старых знакомых, и оружие в руках, которым они, в общем-то, умело орудовали, нападая. В общем, не зря я просил за них, а деда — не зря взялся. Но… это было отличным поводом осадить старика, и я не мог им не воспользоваться:              — Вот их и расти «людьми на смену себе», — поддел я его, — а от меня, пирата, отстань.              Деда фыркнул, снова попытавшись стукнуть меня своим знаменитым кулаком, укреплённым Волей Вооружения, но я уклонился.              Потом я беседовал со старыми знакомыми. И хотя ничего особо нового они мне не сказали, зато, сами того не ведая, фактически обрисовали мне, что представлял из себя главный штаб морского дозора, перечислили офицеров и вообще многое рассказали из того, что пиратам было знать не положено.              И благодарили. За возможность стать людьми достойными.              А я что? Мне было приятно смотреть на то, какими они стали. Коби, всё тот же плакса, но уже со стальным стержнем каких-то убеждённостей внутри — не сомневался, его ждало в дозоре большое будущее. Да и Хельмепо явно не собирался идти по стопам папаши, тем более что уже достиг его звания.              Он всё смотрел на Зоро виновато, смешной такой, стыдился своих поступков. Но мой старпом улыбался, говорил, что рад видеть его таким.              В общем, прощались мы действительно по-приятельски, даже дружески пожимая друг другу руки и желая удачи в начинаниях.              Можно было сказать, что они стали нашими первыми друзьями из дозора. По идее, мы должны были этого стыдиться, но… не делили мир на чёрное и белое, так что нам было плевать на то, кто они, главное, что людьми они были достойными.              Отремонтировав разрушенный дом, дозорные отчалили во главе с дедушкой. Тот даже на прощание ничего не сказал, только посоветовал не высовываться в ближайшее время.              И плевать ему было, что, по идее, он должен был нас арестовать.              Ну а мы остались в Вотер-7 дожидаться спуска на воду нового дома.              Ответа Френки я так и не услышал, но он был занят строительством корабля. Я решил, что разберусь с этим позже. Пока же решил, что первая по-настоящему серьёзная победа над нашим главным врагом стоила того, чтоб её отпраздновать. И отпраздновать так, чтобы запомнилась вечеринка надолго! И не важно, сколько белли на это уйдёт.              Мою идею поддержала даже Нами, более не волновавшаяся о деньгах вообще.              Ну и… откладывать в долгий ящик мы это не стали. Закатили пирушку тут же, у центрального фонтана. Сначала праздновали только командой, потом, заслышав о пиратской вечеринке, к нам присоединились плотники Галлей-Ла и клан Френки (а они действительно спаслись на Свистящем Томе), а потом стали робко подтягиваться и остальные жители города, для которых моя пиратская шайка были «героями, спасшими от смерти драгоценного мэра, Айсберг-сана, и бросившими вызов самой Аквалагуне».              А мы что? Мы не препятствовали, тем более что они не только пили и ели сами, но и тащили что-то своё.              Море еды, шумная весёлая компания, выпивка, песни и пляски, дурацкие споры… Кто больше выпьет, к примеру. Мы гуляли всем островом, так, что ноги гудели от танцев, так, что мир кружился вокруг нас от выпивки, так, что челюсти болели от пережёвывания вкусной еды, так, что связки в горле хрипели от пения. Веселились, пока не падали на землю от усталости, но и тогда продолжали.              В общем, отлично по-пиратски проводили время.              Правда, где-то в середине пьянки я почувствовал присутствие кого-то сильного, и, не без оснований опасаясь, решил разведать, чтобы обнаружить… Аокидзи, о чём-то разговаривавшего с моей Робин…              Я было напрягся, но… моя накама почти сразу ушла от адмирала дозора гордая и довольная, отправившись праздновать. А вот сам Аокидзи мрачнел, что заставило меня успокоиться: значит, всё было в порядке.              Но сам вышел к адмиралу всё равно. С двумя кружками эля, одну из которых ему и всучил.              — Не слишком ли сильно ты празднуешь свою маленькую победу? — спросил он, прикладываясь к выпивке, даже не озаботившись тем, что пират мог и яда налить врагу.              — Пираты живут одним днём, а потому и проживают каждый день как последний, — пожал плечами я и усмехнулся: — Говорил же, что не позволю увести у меня Робин…              — Ты можешь ещё пожалеть о том, что не избавился от неё, пока была возможность, — ответили мне. — Она привыкла предавать. А человеческая сущность такова, что всегда будет стремиться к выгоде. И она не станет исключением.              — Человек, который доверил спусковой крючок Вызова Пяти властолюбивому идиоту, и тем самым фактически уничтожил несколько тысяч младших по званию, раненых, но ещё живых товарищей — посмел рассуждать о человеческой сущности. А ведь ты ещё и о справедливости рассуждал… Недорого же стоили твои слова, — ядовито фыркнул я, припоминая наш давешний разговор и принюхиваясь к, в общем-то, гадкому пойлу. — Сегодня я пью за ПИРАТСКУЮ справедливость, когда жизнь товарища ценится гораздо больше, чем все богатства мира, собственные мечты и жизнь. — Я отсалютовал то ли дозорному, то ли пирующим, и залпом осушил кружку. А потом искренне пожелал Аокидзи доброго здравия и долгих лет жизни, прежде чем вернуться на пиратский пир. И гулял ещё долго… Пока не рухнул замертво от приятной, не боевой, усталости, тогда, когда на ногах уже оставались единицы. Пираты, плотники, горожане — все уже отдыхали вповалку, чуть не в обнимку, улыбаясь во сне прям там, на площади возле главного фонтана.              Вот так и братались с пиратами…              Но хорошо было.              А на утро вышла газета с розыскными листовками. Нас это уже не впечатлило, а вот город воды жужжал на все голоса как растревоженный улей от удивления и даже от шока: как же, пираты-то оказались не просто мелкой шайкой, а способными уничтожить один из оплотов правосудия Мирового Правительства!              Санджи на листовке, кстати, уже был сам собою, чему никак не мог не нарадоваться. Правда, никто из команды не мог вспомнить, когда его успели сфоткать… Но это мелочи жизни.              Однако после того как местные получили газеты, к нам примчался клан Френки в полном составе за исключением лидера и упал в ножки, умоляя забрать с собой их «Френки-аники», потому что в Вотер-7 его обязательно достанут охотники за головами, а они не смогут его защитить. Просили если что и силой забрать его.              Я усмотрел в этой просьбе некую долю эгоизма: наверняка они боялись, что вместе с Френки загребут и их, как пиратов или пособников пиратов…              Хотя зря я так о них, конечно, ведь они не побоялись за своим лидером сунуться в Эниес Лобби, хоть и знали, что шанса выбраться оттуда нет. И нам, незнакомым пиратам, избившим их, рискнули поверить. А это всё о многом говорило… О том, что людьми они были минимум преданными.              В общем, я сказал им не париться, так как Френки в любом случае отправится с нами. И… этого хватило, чтобы члены клана поголовно облегчённо выдохнули, а потом куда-то убрались.              А спустя несколько мгновений объявилась старуха Кокора с малявками и фоном самого киборга — с этими близняшками. Они сообщили нам, что корабль готов.              Ну мы быстренько собрали шмотки и двинули на нижние улицы. По дороге бабка рассказала, что она действительно русалка, а следующий по Логу остров и есть остров-рыболюдей. Но на пути нам следовало пересечь Флорианский треугольник, в котором часто пропадали корабли…              Старушка, конечно, хотела нас попугать, но я всё списал на последствия деятельности демонов и решил, что это было бы интересно: туда попасть.              Однако, в общем, выходило, что мы находились неподалёку от Сабаоди, острова, на который я давно хотел попасть и на котором мы должны были встретить Траффи.              Я был в нетерпении.              Корабль нам презентовал… почему-то мэр города и президент корабельно-строительной компании Галлей-Ла в одном лице, то есть Айсберг. Он, как выяснилось, помогал Френки, который куда-то свалил.              Вещи собирать, как я, хихикая, предполагал.              О, корабль был бесподобен! Устрашающ, горд и велик! Не было дерзкого барашка на носу корабля, но был гордый лев! Точнее его голова, вырезанная из дерева столь виртуозно, что лев смотрелся как настоящий, и, казалось, он вот-вот должен был встать на лапы и грозно зарычать. Один взгляд на него пробирал мурашками от макушки до пят, и обратно. Правда, у него была странноватая грива, будто его током шмальнуло, отчего шерсть встала дыбом. Грозный и яростный… но всё равно не враждебный.              — Потрясающе, — выдохнул я, восхищённо глядя на него.              Вместо привычных, стандартных якорей, были зацепы, сделанные в виде львиных лап со стальными когтями. Мощные мачты и большие паруса. Вроде и бригантина, но способная поспорить в мощи с фрегатами (тем более что и мачты у нас было три, а не две), а то и с линкорами дозора, а в манёвренности она уж точно превосходила их, возможно, даже в десятки раз.              Я всё-таки не так хорошо разбирался в кораблях, чтобы знать это точно. Однако он наверняка подчинялся малейшему пожеланию штурмана и мгновенно мог сменить курс.              Что и говорить корабль… впечатлял, мягко говоря! И снаружи, и внутри. Просто отель какой-то для элитных постояльцев. Марс — как смотровая башня, крытая, утеплённая, что позволяло наблюдать из неё за горизонтом комфортно даже в самую стужу. Газон на палубе и два дерева, наверняка особых, служивших и украшением, и дополнительной живой опорой для снастей корабля. В мужской каюте были двухъярусные подвесные кровати, чтобы качка не мешала спать, и небольшое место отдыха. Женская каюта была шикарнее, там и кресла, и столик, и шкаф для кучи шмоток были. И даже девчачье трюмо с большим зеркалом, где дамы могли пудрить свои носики — хотя не замечал за своими тяги к косметике. Кровати у них большими были, правда, с минусом: прикручены к полу и с совсем невысоким бортиком, что означало, что женщинам сон в шторм не грозил, хах. Камбуз, совмещённый со столовой, напоминали мне смесь ресторана и бара. Там были диванчики вдоль переборок, основательный стол с лавками вдоль него и настоящим капитанским креслом во главе. А ещё там была барная стойка, отделявшая кухню от столовой зоны. Был даже лазарет, с койкой, кучей шкафчиков и рабочим столом.              Чоппер был в восторге, и клялся, что вылечит нам любую рану или болезнь.              А ещё была кают-компания с огромным аквариумом, полукругом заменяющим переборки, в котором плавали живые и вполне съедобные рыбки. Вдоль аквариума располагались удобные диванчики, а по помещению — несколько столиков, с креслами вокруг них. Идеальное место для ленивого совместного времяпрепровождения! Про гальюн и ванную ничего не скажу, потому что мне было всё равно, но женщины были счастливы. А ещё отныне у нас даже библиотека имелась! Правда, книг в ней было немного: те, что были у Нами и Робин, те, что пожертвовал я, как маловажные для себя, и те, что посчитали нужными Френки с Айсбергом — они были подарком. Ещё были помещение-лаборатория для Усоппа и мастерская… для самого плотника и создателя корабля.              Это я воспринял, как согласие вступить в шайку пиратов Соломенной Шляпы.              Конечно же, на корабле не обошлось и без штурманской рубки, с удобным чертёжным столом, видимо, для рисования карт — для моей Нами. На марсе, как ни странно, решением конструктора был предусмотрен и небольшой тренировочный зал для Зоро…              Почему именно там? Разве разумно было тягать тяжести на высоте грота-мачты? Но Френки решил так, а я его мастерству доверял.              Ну а над марсом было небольшое, но вроде бы уютное гнездо для Кары — ей понравилось.              А у меня… своя, небольшая, может, чуть больше лазарета, каюта капитана! Какое-никакое, но личное пространство. В нём тоже была подвесная кровать чуть большего размера и мягче, чем в мужской комнате, с нормальными бортиками, позволявшими не свалиться даже в сильную качку. Также стоял небольшой стол, прикрученный к полу, стеллаж под книги, рундук под шмотки и маленькие полочки на стенках, как я понял, под трофеи.              Френки я готов был задушить в объятьях за такой роскошный во всех смыслах подарок, с которым, быть может, не каждый корабль самих Тенерьюбито мог сравниться. Без вычурности, достаточно просто, практично, но в то же время предусмотрено было всё, и не шло ни в какое сравнение с привычными нам местами обитания.              Но, кстати, поговорив с командой, решил, что большую часть ночей буду спать в мужской комнате. В этом не было необходимости, ведь у всех были личные помещения, где каждый из накама мог заночевать. Но только вместе мы были командой.              Ещё в корабле были особенности. Я не нашёл на нём пушек, что означало, что Френки, который был неравнодушен к этому оружию, придумал нечто особенное. Так же на корабле отсутствовали петли для вёсел, но позже, осматривая судно, я наткнулся на систему солдатских доков, где были в разных отсеках: гребные колёса, нечто похожее на подводную лодку, что-то вроде шлюпки, почему-то с головой барана напоминавшей Мэри, волновик Нами и ещё какая-то хрень. Я было задумался над тем, на чём всё это работало, потому что, насколько мне было известно, так же как подводным лодкам, системе солдатских доков, а тем более гребным колёсам нужно было топливо — не руками же команды их приводили в движение. Но и на этот вопрос ответ нашёлся быстро, и был он в виде странного вида устройства, труб, расходящихся от него по всему кораблю, но, главное, целого склада бочек с… колой — любимым напитком Френки, на котором работали его собственные механизмы киборга.              У меня были ОЧЕНЬ странные накама, да…              Но я был в восторге, который вряд ли смог бы передать словами. К Айсбергу я вышел, чтоб поблагодарить, едва способный связать два слова — настолько меня проняло.              Мы ведь даже мечтать не смели о подобном!              Но вот оно, было перед глазами, было нашим.              От благодарности мэр Вотер-7 отмахнулся, уверяя, что корабль — меньшее, что он мог сделать для меня и моей команды за его и Френки спасение. На просьбу позаботиться о клане нашего плотника он только усмехнулся, мол, иначе и не смог бы — как я и думал.              Айсберг спросил меня о названии для корабля. Но решать это нужно было всей командой, так что сразу ответить я не мог. А он всё равно предложил свой вариант, который пришёлся мне очень даже по душе — очень уж подходил кораблю и… ЗВУЧАЛ.              Солнце Тысячи Морей.              Отличный вариант!              А потом провожать нас вышел весь город. Френки всё не было, но я отчего-то совсем не волновался: его мастерская ждала хозяина. И он не подвёл. Пришёл с вещами, всю дорогу до корабля утирая нос и глаза: его клан и его город желали ему и нам счастливого пути и попутного ветра…              Печально получалось с Усоппом. За всё время он так и не объявился, хотя прекрасно слышал, что я от него ждал. Среди провожавших его тоже не было. Это нервировало и Нами, и Санджи, и Чоппера. Они молчали, но по их бегавшим по берегу взглядам, явно кого-то высматривавших, мне было ясно, о чём они думали, чему цыкали и вздыхали. Поделать я с этим ничего не мог, да и сам… надеялся. Не хотелось всё же терять такого снайпера, тем боле сына человека, которого я считал другом — легендарного стрелка Ясоппа. И заставить ведь не мог, не после того, что он сделал.              И минуты текли часами ожидания, противно растягиваясь в годы.              И вот, когда на горизонте из-за острова появился корабль деды, который грозился меня поймать (видимо, получив прямой приказ), ОН всё-таки услышал молчаливые мольбы Нами и пришёл. И упал на колени, позабыв о гордости, и умолял простить (по иронии, как и я, когда каялся в обмане). Я, как и обещал Навигатору, молча вытянул руку, пока не отошли далеко, и втащил его на борт. Прощая, но, не доверяя, как прежде. А он понимал, что виноват, и не возникал…              Невольно, но я выдохнул в тот момент с облегчением.              Потом мы всё-таки выбрали название для корабля, которое посоветовал нам Айсберг, с ласковым сокращением «Санни». И… сбежали от дедушки с помощью одной из тайных хитростей Френки, так называемого «скачка», позволявшему, благодаря коле, взмыть над поверхностью воды, пролетая приличное расстояние на немалой высоте, прежде чем «приводниться» снова. И вряд ли хоть один корабль мог нас нагнать в тот момент.              Мы летели. Ветер бил в лицо, свистел в ушах, трепал одежду, волосы, паруса, снасти. Мы были снова посреди великого океана на новом прекрасном корабле, а очередное опасное приключение было позади. Но сколько всего ещё нас ждало!              Вопрос вставал лишь о выборе маршрута…