***
Я вышел с камбуза, торопясь к прекрасной мелорин, но не выдержал, привалился к переборке спиной, выдыхая. Долго сдерживаемый ураган мыслей и чувств давал о себе знать. Я почти привык. Почти. Но не до конца. И мысли, бешено скачущие, не дающие сосредоточиться на деле, всё время возвращались к нему, к чёртовому капитану, которым обманывался, но которого не готов был покинуть, да и не хотел этого. Но и принять его такого вот, нового, просто поверить сразу — отчего-то не получалось. Нет, его истории я поверил почему-то сразу. То ли видел, то ли чувствовал — не лжёт. Да и не склонился бы он, будь это не так, потому что такие… люди, с таким нравом, стержнем стальным, которые у Луффи имелись — мы все его видели в Эниес Лобби — не склонялись лишь для оправданий или новой лжи. Эниес Лобби… Я выдохнул судорожно снова: до сих пор бросало в дрожь азарта и предвкушения… чего-то большего, чем обычная пиратская судьба, когда я вспоминал, как мы стояли там, на зубцах Башни Суда, полные уверенности, решимости. Луффи в тот момент был воплощением этих чувств, внушая собой уверенность, веру в себя, в команду. Тогда, несмотря на все вопросы к нему, я ощущал невероятную гордость за то, что был там, за то, что рядом со мной были именно эти люди — команда, моя чёртова команда, люди, которых я, кажется, ждал всю жизнь. Я тогда чувствовал гордость за капитана, бросавшего вызов Мировому Правительству не только от своего имени, но и от нас всех. И верил в нас всех. Тогда я этого не осознавал, по привычке относясь к Луффи как раньше, но позже понял, что мне на самом деле пришлось по нраву то, как он раздавал указания и ставил боевые задачи уже в Башне Правосудия. Было это как-то… по-капитански чётко, продумано. Помнится, я тогда даже констатировал, что было бы неплохо, если бы он так всегда себя вёл — чувствовалась в нём крепкая надёжная опора, как земля под ногами, которая не исчезнет, а потому, на которую можно рассчитывать. Не приходилось сомневаться в том, что Луффи был гордым свободолюбивым ублюдком, который не склонится ни перед людьми, ни перед обстоятельствами, ни даже перед самими богами. И всё же он склонился. Перед нами. На колени встал. Потому я и поверил: он мог так поступить, только имея очень и очень серьёзные на то причины. А не было в тот момент иных причин, кроме вины перед нами. Но даже вина не заставила бы его встать на колени, если бы мы не были бы ему дороги. Я в этом не сомневался. Казалось бы, что ещё нужно? Ничего. Но нет, меня грызли… сомнения. Причин было много, очевидных и не очень, тех, к которыми я сам относился с пониманием, и тех, в которых признаваться не хотелось даже самому себе. Начать хотя бы с того, что последовал я за шумным, сильным, с обострённым чувством справедливости, пиратом, который вёл себя как мальчишка, а не за хитрожопым демоном. Тот, старый Луффи, привлекал внимание и серьёзно выделялся среди всех знакомых мне людей, он был ярким, заразительным, чуть ли не солнечным. За него приходилось волноваться, ведь уверен был, что в каких-то житейских вопросах он совершенно беспомощен, что оставь его голодного в лесу одного — обязательно съест какой-нибудь ядовитый гриб и отравится насмерть. И вот теперь оказалось, что всё это… ложь. И даже не его, а моя. Это я создал себе удобный образ капитана, нуждавшегося во мне, подчиняться которому гордыня позволяла. И это я, уверовав в собственную фантазию, не замечал реальности, хотя даже скорее игнорировал все подозрительные моменты поведения. Моменты, которые даже у того же Маримо вызывали достаточно вопросов, чтоб он гораздо раньше выяснил правду. Я злился на самого себя. Раздражался, припоминая всё больше и больше деталей, подтверждавших, что Луффи и правда не так уж и тщательно скрывался. Вот сколько раз он появлялся ровно в тот момент, когда кому-то из команды нужна была какая-то уверенность? Приходил, говорил что-то незначительное или отвлекал внимание от досадных, но естественных проблем или внутренних переживаний, и мы чувствовали готовность сражаться снова. За мечту. Сколько раз он ловко разруливал конфликты на корабле, зная, что и кому сказать, чтобы решить все вопросы? Сколько раз выбирал цели или курс так, что это приносило нам выгоду? Он ведь проявил себя хитрожопым лидером ещё при нашей первой встрече. И когда договаривался со стариком о защите ресторана, в обмен за которую получал меня, и когда потом убеждал меня отправиться с ним. «Единственный шанс, который нельзя упускать»?! Я хмыкнул. Огромная масса таких моментов была за время наших приключений, когда Луффи становился как будто бы не собой, а кем-то другим. Взять хоть бы Чёрный Остров — он ведь там почти и не был «собой», хотя на самом деле именно собой и был. Как когда напоминал Нами-Суан и Усоппу о том, зачем они вообще вышли в море, чтоб убедить перестать трусить и противиться его решению. Как в Арабасте, когда он остался задержать Крокодайла, напоминая Виви-чан, что та нужна отцу, королевству и людям, потому она не имела права рисковать собой. А я всё пропустил, осознавая только… после признания, да. Что он всегда был именно что пиратом, хитрым, коварным, расчётливым. Пиратом и демоном, таким, у которого полные рукава тузов и козырей. И выделялся из людей именно поэтому. А в моей заботе или присмотре он совершенно не нуждался, и без меня мог бы обойтись. Это задевало больше всего, пожалуй. Тем более что ныне, может, не полностью, но всё же понимал, сколь велика в самом деле была между нами разница. Я-то думал, что стою… Ну, команды я стоил. А вот капитана… Маримо вынудил понять это. Разговаривали мы как-то уже на курорте. Луффи где-то болтался, а мы у одного из бассейнов торчали, ну и заговорили о «наболевшем», делясь мыслями и впечатлениями об изменениях в капитане. Мелорин и Чопперу он нравился таким, доверяли беспрекословно. Усопп, ставший молчаливым и вдумчивым после своего ухода и возвращения, только и мог говорить о том, как раскаивается и сожалеет, и о том, что действительно серьёзно ошибся насчёт капитана — он знал, что делал, и заботился о команде, решая оставить Мэри, сколь бы тяжело не далось это решение. Френки старого Луффи толком и не знал, ему нечего было сказать, кроме того, что качества капитана заставляли его уважать. Да и в глазах Головы-Травы я читал уважение и готовность идти за Луффи до конца без малейших сомнений. Эта уверенность даже напрягала, ведь он будто и впрямь решил жизнь за Луффи положить. — Тебя совсем не нервирует, что мы пошли не за тем… существом, которое сейчас является нашим капитаном? — спросил я его тогда. Он долго смотрел на меня, мне в глаза с каким-то пониманием, но и насмешкой. Я даже успел подумать, что зря спросил, а он ответит какую-нибудь гадость. Но нет, в конце концов, он вздохнул, качая головой: — Нет. На самом деле, только за ним я и пошёл с самого начала, и только его готов признать собственным капитаном. Другому — гордость не позволит подчиниться. А ты ведь и сам долго думал, почему признал капитаном именно его, а? — усмехнувшись, спросил меня тогда Маримо. И ведь был прав, я действительно первое время в команде размышлял о том, что меня в Луффи привлекло настолько, что я признал его. — Ну вот теперь знаешь, почему он. Мы все последовали за тем, что чувствовали под его маской, просто не видели этого раньше. Теперь маски нет, вот и всё, — как отрезал Маримо. — А нервирует меня лишь то, что команда-то его не стоит. Мы слишком слабы, чтобы соответствовать, — задумчиво сжимая кулаки, скривился он. И сразу вспомнился разговор Луффи с его дедом: когда речь зашла о наградах за наши головы, тот почти прямо сказал, что мы слабы, а капитан… согласился. И это тоже меня задело. Но тогда я смолчал. А на курортах, когда это признал и старпом команды — ублюдок, но тоже мою признанный — уже не мог. — Что за чушь ты несёшь?! — уязвлённо вскричал я. Маримо усмехнулся тогда снова: — А ты сядь рядом с ним или навались — поймёшь, о чём я говорю. И я понял. Позже. Когда, поскользнувшись на камнях в одном из горячих источников, не удержал равновесия и влетел в спину Луффи. И, чёрт, это проняло до самого нутра, потому что хоть я был худощавым, но не так уж мало весил, а он даже не дрогнул, будто я не в живое существо, а в скалу влетел. Я тогда почти сбежал от команды, выбравшись даже из города в снега и мороз, чтобы просто осознать, переварить, принять… Любой воин знал, сколь многое в бою зависело от того, насколько крепко человек стоит на ногах. Чёрта с два можно было нанести сильный удар, если стойка не устойчива. И силу, уровень мастерства или навыков, вполне можно было оценить по этому параметру — особенно если видел человека в бою уже. Так вот, мощь Луффи была сокрушительной. Нам с Маримо не могло показаться, мы не могли неправильно истолковать эту… устойчивость чёртового капитана. И, трезво оценивая себя, оба понимали, как нам далеко было до такого уровня. Когда вице-адмирал Гарп попытался нанести Луффи удар — мы все потеряли равновесие, нас снесло с ног ударной волной. А сам он не дрогнул. Я ведь видел — ни мускулом! И только пол под ним треснул. И это чертовски уязвляло. Потому что… Да, был стимул становиться сильнее, но было и понимание, что в какой-то мере Луффи с нами… возился. Конечно, в этом заключалась ещё одна причина, чтоб верить ему — то, что он встал на колени именно перед нами, говорило о том, что мы были ему действительно обожаемыми накама, которых он не желал менять на…хоть бы и кого-нибудь посильнее. Но как я мог следовать за ним, зная, что в какой-то мере был и обузой? Как тогда в королевстве Драм: полез с Луффи, чтобы помочь, а в итоге ему пришлось возиться не только с Нами, но и со мной. И, вроде бы, его собственные сомнения в нас, из-за которых он не доверил нам свою тайну раньше, оправдывало уже всё это. Но… «Но» — их копилось слишком много. А самым главным среди этих «но» было то, что я знал: Луффи доверять можно, на него можно полностью положиться. А вот насколько можно доверять демону… Да, Луффи и демон были одним моим капитаном, да, они оба были всегда. Но от первого я хоть знал, чего ждать, а второй… был незнакомцем, пусть и не чужаком. И вот как за ним следовать? Хотя, следом возникал вопрос: а если нет, что тогда? А ничего. Одно тоскливое и обречённое «ничего»: оставить команду я не мог, слишком привык, слишком полюбились эти ребята. Когда-то, когда ещё верил в глупости, я мечтал готовить вкусно и полезно для тех, кто мне дорог и кому дорог я. Таких людей в этой команде я и нашёл. Команде таких же мечтателей-сорвиголов, готовых рискнуть всем ради мечты, каким был я сам. Видеть их счастливые лица, когда они наслаждались — а это было видно — тем, что я приготовил, было… Я вздохнул. Нет, Луффи был прав: они были шансом, единственным за всю жизнь, который давался не каждому. Упускать его было бы верхом глупости (тем более что шанс с капитаном-демоном из семейки, в которой, в кого не плюнь, попадёшь в легенду, стоил дороже). А других таких же придурков я бы точно не нашёл. И не хотел искать. Даже Трава-Голова, этот чёртов тупой придурок, меня устраивал. Нет, прибить его хотелось, особенно когда мою гордыню задевал, да и… завидовал, что к капитану был ближе. Но всё равно признавал: он был сильнее и больше годился на роль Первого Помощника. В нём тоже чувствовался моральный стержень, на который могли опереться многие, он тоже был своеобразной почвой под ногами, внушавшей уверенность в завтрашнем дне. Но ему я об этом никогда не сказал бы. Тем более что и сам, наверняка, понимал это. Ведь пиратская команда в море, полном смертельного риска, и правда семья. И мы этой семьёй друг другу стали, а значит, знали друг друга и чувствовали. Тем сильнее резонировал тот факт, что мы не знали капитана. Но уходить я не хотел всё равно. Ведь и к новому-старому капитану можно было привыкнуть, верно? Узнать его? Да я уже привыкал! Например, раньше, не задумывался, что просьбы капитана — это своеобразные приказы в вежливой форме, а исполнял, потому что понимал необходимость или потому что приятно было видеть благодарную улыбку. Теперь же меж нами появились уважение и субординация. В этом был и недостаток — возникла дистанция между капитаном и членами команды. Но всё это было по-своему правильно: да, помимо дружбы появлялся ещё и долг, но зато так мы чувствовали, что капитан понимает ответственность за каждого члена команды. А у нас была своя ответственность и друг за друга, и за Луффи. И это уже становилось для меня нормальным, потому что было таковым всегда, просто без… столь чётких условностей. Сам Луффи, кажется, тоже прекрасно понимал, что сразу перестроиться мы не могли, и нужно время. И он нам его давал: я чувствовал на себе, ловил на накама его внимательные взгляды, и не раз, не два замечал моменты, пока мы добирались до курорта, когда он самоустранялся или молчал, чтоб не давить новой реальностью. Давал нам привыкнуть. И, чёрт, я был ему за это благодарен. Было всё ещё странным смотреть на серьёзное лицо капитана, который ставил перед нами очередную задачу, высказывал мысли насчёт чего-либо или спрашивал наше мнение. Мы по-прежнему, будто ничего и не менялось, некоторые вопросы решали вместе, а в чём-то другом капитан оставался эгоистом. Просто придурок-Луффи вдруг исчез и не раздражал больше. А новый чёртов ублюдок-Луффи был слишком убедителен, чтобы ему не внимать. Хм, а ведь паршивый старик Зефф говорил на прощание, кивая на мальчишку, звавшего меня за собой, что он совсем не так прост, как прикидывается, и что такие люди рождаются хорошо если раз в столетие. Теперь-то я понимал, что старый опытный пират почуял в мальчишке: такого же морского волка, каким был сам, только… сильнее. Да, сильнее. Короля морских волков, Короля Пиратов — а эта мечта больше не казалась столь уж недостижимой. Я снова выдохнул, прижимаясь к прохладной переборке и улыбаясь: мысли вроде бы успокоились, пришли к чему-то приятному (к мечтам) и можно было заняться делом — а с ними нужно было что-то делать, отвлекали серьёзно, что, например, в бою, да и просто так могло дорого стоить. Чертовски хотелось курить, но это пока терпело: и так потратил много времени, чтоб вернуть концентрацию внимания. Ведь кто знал, что задумала леди, пробравшись на корабль? Я должен был быть осторожным и, кем бы она ни была, воспринимать её врагом. Хотя это и разбивало мне сердце. Двинувшись дальше на пути к трюму, я усмехнулся: а ведь удивительным и непривычным было уже и то, что именно и только Луффи слежку заметил. Тот, кого я считал невнимательным. Интересно было, почему он просил привести её именно меня? С другой стороны, не мужланов же просить, не умевших обращаться с леди. А Нами-суан и Робин-чан в случае чего могли пострадать. Трюм Санни маленьким не был, несмотря на все подсобные помещения и систему солдатских доков. Так что поиски мелорин затянулись. Я осматривал отсек за отсеком, прислушиваясь и даже принюхиваясь, заглядывая за ящики и бочки, но леди так и не нашёл. Оставалось совсем немного и, я было уж думал, что Луффи ошибся, но… в предпоследнем отсеке, где мы хранили парусину, дерево для ремонта и часть провизии, заглянув за тщательно закреплённую гору ящиков, увидел её. Она с головой укуталась в пальто с меховой подстёжкой так, что могло показаться, будто это просто какие-то сваленные в кучу вещи, и, кажется, не дышала. Я улыбнулся столь наивному созданию… — Леди Бонни, уверяю вас, золото, деньги и другие ценные вещи мы храним в более надёжном месте, чем трюм корабля, — произнёс я осторожно, тихонько, чтоб не вздрогнула от неожиданности, не напугалась. Мелорин, сообразив, что её обнаружили, резко откинула пальто и с удивительно милым оскалом на личике молнией кинулась на меня с ножом. О, она могла бы задеть, если бы я не был готов к этому. Так что руку я перехватил, зажимая тонкое тело в жёстком, но осторожном, чтоб не причинить боли и не оставить синяков, захвате, а нож вывернул. Она пахла какими-то смутно знакомыми цветами и почему-то пиццей, чем восхитительно кружила голову. Я был очарован! Но Бонни дёргалась, пытаясь вырваться. — Спокойно, милая Леди, — произнёс я ей на ушко, — я не причиню вам вреда. Я всего лишь пришёл передать вам настойчивое приглашение на ужин от капитана. — Отпусти! — шёпотом, видимо, чтоб не привлекать внимание остальных членов команды, завопила она, заехав свободным локтем мне под рёбра. Я послушно выпустил её, не смея удерживать и обезоруживающе улыбаясь. — Прошу вас, леди, пройдёмте со мной на камбуз. Мой капитан приказал привести вас, а мне очень не хотелось бы тащить вас силой, — настойчиво просил я, позволяя себе немного лжи: Луффи о применении силы не говорил, только просил пригласить. Однако Бонни смерила меня скептичным изучающим взглядом и фыркнула, собираясь что-то сказать, явно язвительное. Я не позволил: — Пожалуйста, леди! Вы ведь проникли на наш корабль без разрешения, а мне не хотелось бы сражаться против столь ослепительно-красивой девушки. — Пиратка довольно хмыкнула, упёрла руки в бока и иронично спросила: — А твой капитан что, воюет с женщинами? — И женщина может оказаться врагом, хотя это разбивает мне сердце, — с печалью ответил я, пожимая плечами. Она обдумывала что-то, красиво закусив губу, несколько мгновений, но всё же решила: — Ну чтож, веди, — со снисхождением почти приказала она. Я облегчённо выдохнул: это лишало нас многих возможных проблем. А накама за время моего отсутствия и с места не двинулись и, как обычно, не встали, чтобы поприветствовать очаровательную леди. Напротив, кажется, они и не сразу поняли, что я вернулся. Каждый из них занимался своими делами: Френки что-то задумчиво чертил, Усопп заливал снаряды для пачинко табаско, Маримо полировал свои тесаки, а Нами-суан с Робин-чан о чём-то тихо беседовали. Луффи, кажется, и вовсе дремал, растянувшись на своём кресле во главе стола и прикрыв глаза шляпой. Однако стоило вслед за мной появиться гостье, как он мгновенно сел, широко зевнул, потянулся и с любопытством уставился на леди. Та, с не меньшим любопытством смотрела на него, иногда переводя взгляд на остальных, тоже отложивших свои дела. — Джевелри Бонни, — слегка склонил голову Луффи, приветствуя и насмешливым кивком предлагая сесть на свободное место. Вёл себя как хозяин, к чему я тоже уже почти успел привыкнуть. Да и… Френки корабль-то ему и подарил. Ему, а уж потом команде. Но и как капитан он имел право распоряжаться и командовать. Я напоминал себе об этом каждый раз. — Монки Д Луффи, — ответила на приветствие гостья, плюхаясь на предложенное место, совершенно не изящно, но в этом было какое-то особое очарование… И жаль, но не было времени ею любоваться: нужно было организовать новый столовый набор для леди, чтобы тоже могла поесть. Тем более она смотрела на тарелку, вскоре поставленную перед ней, весьма благосклонно, и это радовало мне сердце. — Знаешь, у тебя такой шикарный корабль, — обратилась она к капитану, — что я подумала, будто ваши трюмы ломятся от золота. И решила проверить. Но я сильно разочарована, — насмешливо заметила она. — Нахалка! — не то восхитился, не то возмутился капитан, растягивая губы в ухмылке и тут же констатируя: — А ты мне нравишься. — Нами-суан и Робин-чан прищурились, Бонни самодовольно хмыкнула, но, вряд ли понимая, что под словом «нравишься» подразумевал Луффи. — Неужели золото и деньги — то всё, что заставляло тебя вертеться поблизости от моих накама и меня в течение целой недели? Или же ты проникла на наш корабль зайцем, чтобы попасть куда-то? — иронично и тоже насмешливо вскинул бровь капитан, парируя. И вот вроде раздражал меня тем, как вёл себя с леди. Но в тоже время я не мог не признать, что мне нравилось, как Луффи вообще теперь себя… ставил. И сразу становилось понятно, что разговаривали два пиратских капитана. — Я пришла поживиться, не более, — фыркнула Бонни с непонятной наигранностью в голосе. Скрывала что-то. Причину. — Да ну? — не поверил Луффи, прищуриваясь. — А где же тогда твои накама? Или ты пришла одна? — Выражение лица Бонни дрогнуло. На миг оно стало обеспокоенным, но в следующий — уже было прежним, насмешливо-безразличным. Я сделал вывод, что у неё что-то случилось. Иначе зачем бы ей тайно пытаться проникнуть к нам, иначе не объяснить было этого выражения лица — проявления слабости. Глянув на Луффи, я убедился в том, что он это заметил и собирался прояснить, потому что не дело было оставлять леди в беде — если у неё, конечно, случилась беда. О чём думал капитан в тот миг было не разобрать, но мой взгляд он поймал и, судя по ставшему более сосредоточенным выражению лица, понял правильно. Прежде чем ответить Бонни долго молчала, кутаясь в пальто, которое так и не сняла, оглядываясь на членов команды, что-то обдумывала. — Ты же направляешься в Новый Мир, Мугивара? — спросила она, в конце концов. Луффи снова склонил голову к плечу и неопределённо ответил: — Не факт, но допустим, что тогда? — В таком случае тебе нужно сначала попасть на Сабаоди. Так? — нетерпеливо передёрнула плечами Бонни и явно к чему-то вела. — И чего ты хочешь от нас? — в лоб спросил Луффи, глядя на гостью уже просто сосредоточенно, серьёзно, без насмешки. Да и не спрашивал он фактически, а требовал ответов. Бонни поморщилась и, кажется, с досадой, почти выплюнула просьбу: — Ты не мог бы доставить меня туда? Нами-суан тут же недовольно сложила руки на груди, Маримо присвистнул. И все повернулись к Луффи, но теперь он молчал, что-то сосредоточенно обдумывая. Я ждал согласия… Меньше — отказа, но точно не того, что внезапно спросил он: — Что взамен? — Взамен? — переспросила Бонни, вопросительно изгибая точёную бровь. Я заметил, что к пище она не прикоснулась, то и дело поглядывая на неё голодно. То ли была сосредоточена на разговоре с нашим капитаном, то ли… её что-то серьёзно беспокоило. — Мы не благородные мореплаватели, — усмехнулся Луффи, качая головой. — Мы пираты. А пираты не помогают друг другу, а тем более потенциальному сопернику, за просто так и без причины. Я чуть не врезал ему за это: Бонни явно нуждалась в помощи, а он видел, но… смел что-то требовать. Пришлось сдержаться, но лишь потому, что затрещина уронила бы авторитет капитана в глазах чужака, пусть и леди, и означала бы вызовом с моей стороны — с новым амплуа капитана и конкретно в этом случае это было так (да и случай Усоппа был в памяти слишком свеж, чтоб от него отмахиваться). Даже одобрительно скалящемуся Голове-Траве было не врезать, а жаль. Впрочем, быть может, у этого были какие-то причины? Но Бонни ответу не удивилась, не возмутилась. Судя по её выражению лица, она им даже удовлетворилась. — Даже не поинтересуешься, где мой корабль и команда? — после нескольких минут размышлений спросила она. — На острове их нет, а ты вряд ли оставила бы их по своей воле, — небрежно и безразлично пожал плечами капитан. — И судя по твоей просьбе, именно на Сабаоди они тебя и дожидаются. — Лицо Бонни тут же перекосило, будто она хотела скрыть тот факт, что поддержки на острове у неё нет. Недовольство очень красило румянцем и без того прекрасное лицо, пухлые соблазнительные губки стали выглядеть ещё пухлее от того, что их обладательница сложила их бантиком. Но чёртового Луффи не проняло: он снова, вторя смешку Маримо, усмехнулся. — Можешь ничего не говорить — лицо ответило за тебя. Но я повторяю вопрос: что я получу за то, что мы доставим тебя на Сабаоди? Гостья скривилась, но, похоже, выбора у неё и впрямь не было. Она минут пять, не меньше, смотрела на ленивый интерес на лице Луффи, судорожно размышляя, но, в конце концов, с непередаваемой досадой и чуть ли не отчаянием, предложила: — Одно желание, Монки Д Луффи. Я исполню одно твоё посильное мне желание. Идёт? — Капитан удивлённо присвистнул, но покачал головой, ухмыляясь: — Три и по рукам. — Эй, не наглей! — возмутилась Бонни, сжимая кулаки и скрипнув зубами, как фурия, прекрасная в своей ярости. Я глянул на Робин-чан и Нами-суан — они были тоже прекрасны, но в недовольстве чем-то. И выбрать из них одну было бы решительно невозможно… — Хорошо, — легко согласился Луффи, вырывая меня из сладких грёз. Лица команды выражали недоумение тем, что капитан так легко сдал позиции. — Одно желание и две клятвы пирата. Иначе — никак, — развёл руками он, со смешком. — Не волнуйся, ничего не выполнимого я не попрошу. — Какие клятвы? — не без причин усомнилась Бонни в том, стоило ли с нами связываться. Я тоже подозревал, что Луффи каким-то образом хочет надуть леди, но, к сожалению, повлиять на ситуацию не мог, раз уж признал этого болвана капитаном. — Первое — ты поклянёшься в том, что какую правду не узнала бы во время плавания с нами о команде, о корабле или обо мне — ты всё сохранишь в тайне, и не будешь использовать против нас. Если хочешь — могу поклясться в том же тебе, — твёрдо не заявил, требовал Луффи. И я всё-таки выдохнул с облегчением снова: он просто защищал и нас, и себя, — секретов-то, теперь общих, у нас было немало. — Второе — ты поклянёшься в том, что ни словом, ни делом не попытаешься навредить кораблю, моей команде или мне самому. — Тоже справедливое требование, вызывало одобрение у всех. — Дашь мне эти клятвы — и отправляемся. Но без них мы на борт тебя не возьмём: понимаешь же, что я не могу тебе доверять, а значит, должен обезопасить хоть как-то команду и себя. Да, такой капитан мне и в самом деле импонировал больше, чем легкомысленный мальчишка. — Пиратская клятва — клятва на крови. Клятва честью пирата, — кивала Бонни как-то… понимающе. — Я думала, что пираты забыли о такой вещи, как пиратская честь. — Луффи хотел что-то сказать, но гостья этого не заметила, рассмеялась: — Но, неужели ты веришь в эту чушь? — Если бы не верил, и эта клятва действительно была бы чушью — я бы не просил тебя её мне дать, — веско заметил Луффи, прищуриваясь опасно. — Да брось, любой пират может… — и недоверчиво, и насмешливо фыркнула Бонни. — Пиратов в море осталось не так уж и много, — отрезал капитан с печалью в голосе. — Всё больше обычные бандиты на кораблях. Они не верят в мечты, не стремятся к свободе, не любят море. Мы не такие. Он верил в это. Это чувствовалось: больно уж горько говорил, как о чём-то личном. — Ты веришь в существование Ван Пис? — прекрасные глаза леди ошеломлённо распахнулись. — Я найду его, я это знаю. И стану Королём Пиратов, Джевелри Бонни, — Луффи не просто заявил, даже не просто поклялся, он сказал это как о неизбежном факте. Узнавая своего капитана, того, которого знал с Ист-Блю, я невольно улыбнулся: всё-таки он оставался собой. — Слышал, что в Саут-Блю вообще не осталось людей, которые верят последним словам Золотого Роджера, сказанным на плахе? — а в этом вопросе звучало любопытство. Бонни испытующе посмотрела на Луффи. — Я верю, — тихо произнесла она несколькими мгновениями позже. — Но… Кэп усмехнулся, кивнул: — Ты права, клятву пирата может нарушить любой. Вот только после этого он потеряет гордое право называться морским волком. А вот ты, похоже, пиратка, поэтому, думаю, что твоё слово имеет ценность, — задумчиво произнёс он, что-то прикидывая в уме опять. — Почему ты так решил? — полюбопытствовала гостья. Луффи пожал плечами: — Не знаю, что у вас с командой произошло, и как ты оказалась здесь, и почему не обратилась к нам раньше. Но ты торопишься к накама и готова пойти на серьёзные уступки, лишь бы быстрее к ним попасть. Это о многом говорит. — Команда, да и я, с гордостью смотрели на капитана, всё ещё непривычные даже к тому, что он вообще умел анализировать, не говоря уже о том, чтобы делать верные выводы — а лицо Бонни прямо говорило об этом. — И о клятве ты знаешь, и о чести не простой, а пиратской — этим просто так не интересуются. Не-е-ет, — протянул Луффи самодовольно, — нет, ты — настоящая пиратка, я уверен. Значит, клятву, данную на крови, не нарушишь, — действительно уверенно заявил он. И, честно признаться, даже я сомневался гораздо сильнее. — Однако свои условия я озвучил. Других не будет. Да и не многого я прошу, так что соглашайся. Бонни сомневалась, вглядываясь в бездонно-чёрные глаза капитана, но на этот раз совсем недолго. — Хорошо. Я согласна, — выдохнула она обречённо, закусывая губу. И через несколько мгновений дополнила: — Но и ты мне поклянёшься, что никто из твоей команды, включая тебя самого, не навредит мне. И ещё одно условие. — Какое? — деловито поинтересовался капитан, вскидывая бровь. — Во время пути ни ты, ни твоя команда не будет покушаться на мою честь. И твоё желание, которое я клянусь исполнить, если это будет в моих силах, не будет касаться её, — потребовала она. Френки поперхнулся чаем, закашлялся, Нами-суан презрительно глянула на гостью, Усопп спрятался за кружкой, прикрывая, кажется, румянец? А я сначала и не понял, о какой чести шла речь, но потом… Боюсь, у меня пошла кровь носом, от внезапного осознания и разыгравшейся фантазии. Пришлось спешно отворачиваться, пряча лицо от леди. — Пф, ты действительно думаешь, что имея двух прелестных… — Луффи замялся, пытаясь подобрать нужное слово, которое, совершенно возмутительно не подходящее и вообще оскорбительное тут же и выплюнул, — ведьм на корабле, мы можем заинтересоваться тобой? — Вопрос был риторический, но капитан так фыркнул показательно и насмешливо, что Робин-чан и Нами-суан довольно и польщённо хихикнули, нежно улыбаясь капитану-мужлану. Эй, но он ведь не заслужил! — Я настаиваю, — упрямо требовала Бонни, снова упирая кулачки в бока. — Ты не в том положении, чтобы условия ставить, — снова фыркнул кэп, ухмыляясь. Почему он сопротивлялся? Хотя я его понимал. Джевелри Бонни была ничуть не менее восхитительна, чем наши леди. — Значит, тебя моя честь всё-таки интересует? — довольно улыбнулась гостья, игриво вздёргивая точёную бровь, будто загнала Луффи в приготовленную ею ловушку. — А тебе, наверное, очень хочется, чтобы я ею интересовался, да? — насмешливо улыбнулся Луффи. — Жаль тебя разочаровывать, дорогуша, но моё сердце будущего Короля Пиратов уже отдано морю… Или свободе, — поправил он сам себя, — я ещё не решил. — Голова-Трава захохотал в голос, ему смешками вторил и Френки. Да и меня это, своеобразная победа капитана этой пикировке позабавила, несмотря на то даже, что он фактически унизил леди: чёртов ублюдок мне был всё же дороже. — Но, ладно. Так и быть. Я согласен на твои условия, — снизошёл Луффи, — да, мы доставим тебя до Сабаоди. Они ещё минут пять мерили друг друга подозрительными взглядами, но потом всё же вышли с камбуза, чтобы ещё спустя непродолжительное время вернуться с порезами на руках, по немому соглашению, не оставляя клятве свидетелей. Луффи, снова усаживаясь в своё капитанское кресло, со вздохом обратился к нам: — Ребят, извините, но нам придётся потерпеть на корабле ещё одну коварную ведьму. Третью, по счёту… Мы фыркали, но недовольно — только сами леди. А я так и вовсе был счастлив: три восхитительных женщины на корабле — это же рай! — Луффи! — даже возмутилась Нами-Суан, собираясь затрещину капитану всё-таки дать. Но тот перехватил её руку, задорно ухмыляясь. — О, Нами, дорогая, ты же не станешь спорить с тем, что порой бываешь невыносима? — риторически спросил он. Весь пыл нашего прекрасного навигатора как ветром сдуло, и она лишь буркнула, надувшись: — Сами виноваты, придурки. — Что правда, то правда, — хохотнул капитан, у которого явно значительно подскочило настроение. К гостье он обращался с плутоватым выражением лица: — Джевелри Бонни, добро пожаловать на борт судна пиратской шайки Мугивар, Солнце Тысячи Морей. В твоём распоряжении гостевая каюта. Санджи, — обернулся он ко мне, — проводишь? — Я кивал, чуть не сияя: мог и не спрашивать, ведь это честь обхаживать такую красотку! Кэп снова повернулся к Бонни: — Не забывай, что ты здесь всего лишь гостья, и не нарывайся. Кара, глаз с неё не спускай! — приказал он питомице, чистившей клюв в углу, и та каркнула что-то в знак согласия, наверняка на их языке демонов. — Я же поклялась! — вскинулась милая Бонни. Луффи посмотрел на неё с иронией: — Ты не клялась в том, что не будешь красть — это раз. Ты пиратка — это два. И ты женщина — это три! — загибал пальцы он так, будто это были поводы ей не доверять, несмотря на клятвы. Снова захотелось его стукнуть. — Невоспитанный грубиян! — воскликнула Бонни, сжимая кулаки от злости. — Причём тут два и три? — При том, что не ждать подвоха от пиратки себе дороже, — снова отрезал Луффи, фыркнув. Нами-суан и Робин-чан напряглись, предчувствуя, что речь пойдёт о них. И не ошиблись: — Вот, например, мои накама женского пола, — кэп указал на леди, — каждая в своё время фактически предавала и меня, и команду. Сбегали, не веря в нас, ещё и хорошо так подставляя. Нами вон даже корабль угнать умудрилась, — Луффи тонко улыбнулся нашему Штурману, но та под его взором виновато опустила взгляд, сжимая кулачки. — Ради одной из них пришлось разгромить опаснейших пиратов Ист-Блю — между прочим, банду рыболюдей. А ради второй — бросить вызов Мировому Правительству, уничтожить Эниес Лобби и выжить в Вызове Пяти. Оцени масштабы, — усмехнулся, под наши смешки и вздохи капитан. Бонни с удивлением посмотрела на наших леди, кажется, переоценивая статью в газете — там ведь не было ни слова об истинных причинах, вынудивших нас штурмом брать оплот правосудия. — Они до сих пор наши накама лишь потому, что сбегали ради нашего же спасения. Так что, как, думаю, понимаешь, у меня есть причины, чтобы вам, пираткам, не доверять. — Луффи улыбался, подставив руку под голову. Ударить его больше не хотелось: упрекал-то справедливо, да и видно было, что совсем не злится. Просто хотел бы — как и я — чтобы леди больше верили в команду. Впрочем, они сидели бледные, не глядя на нас, и, кажется, всё понимали. — Хотя, должен признать, что мы обязаны им за репутацию, которой не было бы, не соверши они своих чисто женских глупостей, — ухмыльнулся он напоследок. И тут уж и парни команды разулыбались, а наши леди рискнули поднять взгляд: мы ведь их не винили. — Думаешь все женщины такие? — насмешливо спросила Бонни, кажется, оценивая и обстановку в команде заодно. Луффи уверенно кивнул: — Пиратки, бандитки, воровки, принцесски — да, все. Ну или, по крайней мере, все кого я встречал, были именно такими. Привычка уже, быть начеку с такими как ты, Джевелри Бонни, — ухмыльнулся капитан вызывающе, припоминая, похоже, и Виви-чан, к которой тоже относился без уважения, чурбан. Бонни прищурилась, пару мгновений сидела тихо, но потом вдруг хрустнула костяшками пальцев, хватая со стола грязную тарелку и запуская в Луффи. Я дёрнулся вместе со всеми инстинктивно — на защиту капитана. Но он поймал посудину в полёте и аккуратно поставил на стол рядом с собой. — Не забывай про клятву, будь добра. Ты чуть не причинила мне и кораблю вред, — снова опасно сощурился Луффи, глядя на то, как сжимает и разжимает кулаки Бонни в бессилии. Капитан её бесил, и своим отношением — и в этом я был солидарен с гостьей — и тем, что, подначивая, загонял «в угол», не оставляя выбора. — Значит так, будешь бить посуду — вышвырну. Мой корабль, мои правила, — жёстко заметил он и, сверкнув взглядом, уточнил: — Да и… Я гарантирую тебе полную безопасность на корабле, но за его пределами — ты сама за себя, и никто из нас тебя защищать не обязан. Если ребята сами этого не пожелают, — кивнул Луффи мне, то ли разрешая, то ли затыкая мои возмущения. — И гарантируя тебе физическую целостность, я не гарантирую то же самое твоим нервам. — Тут капитан осклабился совсем уж как-то коварно. Маримо хрюкнул, Френки одобрительно улыбнулся… Чурбаны. Бонни скрипнула зубами снова, но, немного посидев в тишине и всё-таки взяв в руки вилку, остыла и заметила: — Следующая по Логу земля — Сабаоди. Других островов на пути нет! — Это, я так понял, она уточнила, каким образом может оказаться за пределами корабля, где ей ещё и защищаться нужно будет, до того, как попадёт на архипелаг — там ведь договор будет считаться исполненным. — Следующий по нашему Логу остров — королевство Рьюгу, — фыркнул Луффи. — А на пути к его координатам расположен Флорианский Треугольник. Там нередко пропадают команды, порой, вместе с кораблями. Нам обычно везёт на приключения, так что я не сомневаюсь, что мимо него мы никак не пройдём. И кто знает, что нас там ждёт, — его зрачки расширились, губы растянулись в улыбке и в целом выражение лица приобрело безумное предвкушение или даже предвкушение безумия. Усопп с Чоппером нервно сглотнули, я хмыкнул, снова мысленно улыбаясь: ещё одна знакомая черта нрава капитана, которая совсем не изменилась после признания. — Так что, если ты хотела спокойного пути до нужного места, то села не на тот корабль, — улыбка стала совсем уж каким-то нечеловеческим оскалом… Оскалом демона: — Да и… Я согласился подвезти тебя до Сабаоди, но никто из нас не оговаривал, сколько времени это займёт. Так что торопить нас не имеешь права. Что-то не устраивает — сходни там, — Луффи указал большим пальцем туда, где за несколькими переборками с палубы был закреплён трап на пристань. Некоторое время он молчал, пока мы осознавали сказанное, а прекрасная Бонни хватала ртом воздух от возмущения. Но, будто что-то вспомнив, заговорил снова: — И ещё, пока не забыл. Ты поклялась в том, что ни словом, ни делом не причинишь вреда ни кораблю, ни команде, ни мне, но временные рамки этой клятвы не уточнила. Как итог — воевать против нас ты не сможешь ни-ког-да, — со вкусом по слогам протянул он, и был в тот момент как никогда похож на демона без этого его… «воплощения», — если, конечно, не решишься переступить через собственную честь пиратки. — А… — снова хватанула ртом воздух гостья. Её зрачки тоже расширились, но от осознания, что её всё-таки… обманули. — А вот я, — не дал ей и слова сказать кэп, — временные рамки всё-таки в клятве обозначил: никто не причинит тебе вреда, пока мы не доберёмся до Сабаоди. Тупой Маримо расхохотался в голос, заливисто, неудержимо, заражающе, скалился Френки, улыбались Усопп и Нами-суан, и Робин-чан… И, честно признаться, я тоже испытывал… восхищение и гордость за капитана. Опять. Даже несмотря на то, что он посмел обмануть леди. Стыдно было за это, но с собственными чувствами я ничего не мог поделать. Такой Луффи… непривычный и привычный одновременно действительно был пиратом, чертовски хитрым и даже коварным, расчётливым… Но ведь он и ни разу не отказал в помощи нуждавшимся — Бонни не стала исключением. Просто способ… Я выдохнул. Да, чёртов Голова-Трава снова был прав: только такой капитан нас и стоил, нас всех, и только такой мог собрать в одну команду столь разных людей. Это тоже восхищало. — Ты обманул! — воскликнула Бонни запоздало. — Нет, просто я пират, а ты — дура, — ухмыльнулся Луффи самодовольно. — Кстати, я действительно советую не нарываться. Одно желание может стоить очень дорого в руках такого пирата, как я. Можно сказать, что ты в почти полной моей власти. И не дай Морской Король тебе разозлить меня, — рассмеялся он, глядя на раскрасневшуюся — и совершенно божественно прекрасную благодаря этому — от злости Бонни. Впрочем. Смех резко прекратился, кэп как бы невзначай заметил: — Ах да, я и забыл, но у тебя ещё есть шанс остаться на берегу, ведь мы отходим только утром. А пока думаешь — ешь, — кивнул он на тарелку под носом у Бонни, — ты вряд ли пробовала что-то вкуснее, несмотря на то что еда остыла. Польстил, ублюдок. Разобиженная чёрствым… одним словом, демоном, леди выглядела очень мило. И, кажется, из вредности не желала и притрагиваться к пище, чем разбивала мне сердце. Но, после громкого урчания в желудке, всё же положила себе на тарелку небольшую порцию. Луффи сказал ей что-то ехидное о манерах, и она накричала на него, пытаясь скрыть смущение. Мне не удавалось отвести взгляд от её прекрасного личика. Разве что для того, чтоб полюбоваться довольными чем-то Нами-суан и Робин-чан… Аппетиты у Джевелри Бонни, однако, оказались не меньше, чем у Луффи. Не зря её прозвищем было «Обжора» — хотя это, несомненно, слишком грубое обращение к столь чарующему существу. Когда с ужином было покончено, капитан насмешливо поинтересовался у гостьи, остаётся ли она на корабле или возвращается на остров. Та несколько мгновений размышляла, но всё-таки предпочла остаться с нами. По выражению её завораживающих фиалковых глаз было понятно, что положение у неё совсем бедственное. И это тревожило. Но, похоже, как всегда, меня одного — бесполезным кускам идиотов было преступно плевать на попавшую в неприятности леди. И жаль, что нравоучительные подзатыльники их совершенно точно не исправили бы. Особенно капитана, демона, чёрт его дери, потому что только эти твари позволяли себе извлекать выгоду из проблем нежных и хрупких существ. Однако он явно что-то задумал. Обмолвился о Флорианском Треугольнике, и условия с Бонни оговорил, при которых возможно, что ближайшей нашей целью станет действительно не остров рыболюдей, на который указывал наш Лог Пос. А раз был договор, то в плане стоял ещё Сабаоди. Думалось мне, что я уже достаточно привык к новому Луффи, чтобы утверждать: всё это было не случайно. Оставалось выяснить наши дальнейшие планы. И тут очень уж вовремя наша прелестная гостья, ссылаясь на усталость, попросилась в выделенную для неё каюту и, после разрешающего кивка Луффи, величаво удалилась в сопровождении… Френки, не меня — я мыл посуду, он вызвался, пришлось смириться, как бы досадно это ни было. И стоило ей покинуть камбуз, а шагам стихнуть за дверью, как все взгляды скрестились на кэпе. Причём он сам как-то обречённо вздохнул… В голову пришла мысль, что с таким капитаном наши приключения могли стать ещё интереснее, и это не вызывало недовольства. Да, конечно, я ещё настороженно наблюдал за Луффи, оценивал, делал какие-то выводы, и мысли об этом всё ещё отвлекали — вот даже от мытья тарелок. Но всё же жизнь не стояла на месте, тем более пиратская. Что-то менялось в ней каждый миг. Например, я, кок и ученик пирата, желавший занять его место, теперь был и сам пиратом в команде сумасшедших сорвиголов, недавно бросивших вызов всему миру и победивших в этой схватке — одной из ещё, уверен, многих. И речь о том, чтобы я жалел о таких переменах, не вставала — я был рад, что всё сложилось так. А что принесёт нам, мне, будущее, в котором капитан — демон, то — покажет лишь время. И кое-что Луффи, вроде бы, собрался нам поведать о будущем.***