Демоны Луффи

      А всё-таки поражало, что на морском дне, в воздушном кармане-пузыре, где деревья заменяли актинии, а птиц — рыбы, внутренняя отделка замка была деревянной. Но, пожалуй, только здесь она могла выглядеть настолько… богатой. Чёрные, красные, серые, светлые, порой даже белые — породы в отделке участвовали разные. В общем-то, замок внутри действительно почти не отличался от моего в Ист-Блю, кроме вот отделки и освещения: вместо прожилин в камне и грибов, тут были в колбах с водой и живые водоросли, растущие в виде деревьев на воздухе из специальных кадок.              Впечатляло. Это действительно чертовски впечатляло.              Особенно накама.              — Демоны были очень развитой расой, верно? — спросила мельком Робин, осматривая техническое решение с освещением. Я пожал плечами:              — Все или почти все расы людей, существующие в нашем мире, созданы демонами. Скрестить рыбу и человека, чтобы были рабы, способные обслуживать интересы демонов даже на глубине десять тысяч метров — это как раз в их духе.              — И эта раса вымерла? — недоверчиво переспросила Бонни, поёжившись: она рассматривала картины.              — Меня скорее удивляет, что они так долго друг друга терпели, ещё и короля имея, раньше не передравшись на смерть, — фыркнул я.              В замке быстро нашлась, конечно, сокровищница, из гор золота в которой мы втроём силком вытаскивали Нами…              Кстати, там я прихватил себе приглянувшийся браслет. Он был из неизвестного белого металла, похож на перекрученный канат, только тоньше, в виде незамкнутого кольца. Хорошо смотрелся на предплечье, дополняя ранее вытащенные в основном девчонками из разных золотых и серебряных куч цацки.              На складах со всякой всячиной, мы чуть с концами не потеряли Френки с Усоппом, которые с удовольствием и любопытством зарылись в хлам.              А потом добрались и до библиотеки, которой, как маленькая девочка, радовалась Робин… Но недолго, быстро выяснив, что язык, на котором были книги и свитки, ей не знаком. Конечно, она обратилась с вопросами ко мне, ну а когда я подтвердил, что язык понимал, попросила научить.              — Я ведь не учитель, — вздохнул я с неохотой и сомнением. — Пусть я помню, как учили меня, но язык… — Стоило мне лишь представить, как придётся объяснять всю структуру языка, вспоминать слова, хотя бы используемые, как почувствовал прилив дурноты. — Нас с Эйсом травили какой-то бурдой, позволявший в кратчайшие сроки поглощать огромные объёмы информации, без заучивания, даже без объяснений. Боюсь, с людьми да без бурды это не сработает, а как иначе… я не знаю.              — То есть… ты… начитанный? — обомлел, едва не выронив сигарету изо рта, Санджи: я им говорил про обучение, но без подробностей. А тут… сразу вспомнилось, как целых три года почти не вылезал из библиотеки, кроме книг занимаясь разве что делами бандитов Дадан.              — Пришлось, — лаконично и в какой-то мере уклончиво ответил я, демонстративно скривившись.              — Сколько ещё тайн ты хранишь, капитан? — насмешливо поинтересовался Зоро.              — Не меньше, чем вы, — хохотнул я весело.              Робин пришлось смириться, хотя, думалось мне, её рвение к знаниям предпримет ещё попытки.              Но, должен заметить, меня в библиотеке на удивление привлекло несколько корешков, которые я засунул в клеть до скучных времён.              Нашли мы и арсенал с оружием, где, в отличие от моего замка, для всех нашлись кинжалы из непонятного чёрного блестящего материала, похожего одновременно на стекло и на наше с Эйсом оружие. Только эти ножики не меняли форму и количество, но их ножны тоже сами липли к коже и исчезали по воле хозяина. Свойство мгновенно оценили все, понимая, что теперь не останутся без оружия, даже попав в плен и лишившись привычного, и это был лишний шанс на выживание. А ведь они и сталь резали не без усилий, но почти легко.              Ещё были спальни, гостиные, кабинеты… Ничего особенного. Моё внимание привлекло лишь одно помещение, располагавшееся почти на самом верху уже даже не замка, а… башни? Это был кабинет, видимо, хозяина и замка, и селения, и он занимал весь этаж. Большие окна с потолка до пола, круговой балкон, хороший вид на город во все стороны — светлое, просторное, не ограничивающее меня, как привычные стены, место.              И вот в нём-то я и обосновался, сходу зарывшись в оставшуюся отчётную документацию, валявшуюся свитками на столе. Сразу возникло ощущение, что отчёты составляли не демоны, а люди, по манере, стилю… И ведь действительно, зачем хозяевам заниматься такой скучной черновой работой, когда можно было занять этим рабов, просто проверяя их? Да и ничего по-настоящему важного в макулатуре не было. Так, про суда, которые доставляли в город различные товары через порт (находившийся с противоположной стороны от причала, к которому пристали мы), описание и численность грузов… Но ни слова о том, каким же способом корабли попадали в порт.              С другой стороны, раз там находился порт, да ещё и основной, судя по всему, то были и врата наподобие тех, через которые мы прошли. И, быть может, достаточно было пройти через них, чтобы понять, как выбраться. Конечно, мы рискнём и так и поступим, если информацию не найдём. Но всё же, если был шанс её отыскать, почему бы не попытаться, верно?              Однако, видимо, мысли не всех в команде занимали демоны или поиск выхода.              — Луффи, а если бы ты там умер… — окликнул меня вдруг Усопп, отрывая от штудирования документов — от этого вопрос я осознал не сразу. Накама как один подняли на меня взгляды — к тому времени они разбрелись по кабинету, что-то изучая или ожидая, когда я отзовусь.              Я вздохнул с досадой, откладывая бесполезную бумажку в сторону: так и знал, что, если узнают — вопросов не избежать. И вот надо же было Бонни ляпнуть!              Вспомнился Мэри…              — Усопп, в чём дело? Ещё боишься, что я брошу накама? — прямо спросил я, поймав его взгляд. Он дёрнулся, уставившись мне в глаза с неясной агрессией, за которой… чувствовался страх. И тут я подумал, а чего это он вообще так… болезненно реагировал на ситуации, когда кто-то кого-то бросал? Нет, оно было ясно, бросать друзей, да ещё и в беде — грешно. Вот только в его случае это выглядело, как что-то личное, а не просто убеждённость.              Пришлось поломать над этим голову, но, стоило припомнить его прошлое, как всё встало на свои места: его отец бросил ради моря и пиратства, которыми жил, из-за чего мать заболела и умерла, оставив Усоппа одного. А в деревне его и любили, понимая, что он стал лгуном из-за мамы, которой хотел продлить жизнь обманом, сообщая, что отец вернулся. Да, я помнил сочувственные взгляды и вздохи жителей деревни Сироп, направленные на него. Но и то, что его сторонились и недолюбливая, считая, что он слишком заврался. А Усопп всего лишь подбадривал себя, спасая от одиночества. Долгие годы он был один, вынужденный рассчитывать лишь на себя, но мечтая о друзьях, которых, конечно, ни Кая, ни деревенские дети не могли заменить. Было естественным, что он, наконец, найдя друзей, боялся, что они его бросят. И не важно, через предательство или через смерть.              С такой позиции, кстати, было даже удивительно, что он не возненавидел отца, а хотел найти и сравниться с ним.              — Одиночества боишься? — спросил я, хотя и без его волчьего взгляда уже знал ответ. Мы с командой переглянулись, одинаково понимающе, но и неприятно усмехаясь. Кто-то даже низко опустил голову. А Санджи влепил Усоппу затрещину, чтобы, когда тот, удивлённый и возмущённый, обернулся, заметить:              — Оглянись, болван, здесь все такие.              И на лицах действительно проявились тени прошлого. У каждого из нас: в разных формах, но одиночество познал каждый из нас.              На меня глянул Зоро, выражая… несогласие, что ли? Но нет, он соглашался. Просто знал, что среди нас были те, кого одиночество сделало одиночками.              Я улыбнулся ему.              Однако страх требовал, что его хотя бы приглушили. Я ведь должен был успокоить накама как капитан?              — Усопп, я не мог сдохнуть там, — покачал я головой, тонко улыбаясь.              — Почему ты так уверен? — резковато вместо Усоппа спросил Санджи.              — Мы ведь договорились друг другу верить, да у меня, как у капитана, это долг, — я пожал плечами. — Зоро с Санджи знали о моём состоянии и о том, что от меня помощи ждать не придётся, а я знал, что они из кожи вылезут, но сделают, что нужно, как и вы.              Накама переглянулись, но отчего-то поёжились.              — Ты тогда говорил, что страшно… — припомнил Санджи. Он отошёл к одному из окон, вглядываясь во что-то. Я хмыкнул: словно на лжи пытался меня поймать.              — Потому что бессилие — это страшно, согласен? — риторически спросил я, улыбнувшись, когда он обернулся. — Стоит ли мне упоминать, насколько меня бесит быть зависимым, не важно, от людей или обстоятельств? Или… знать, что накама придётся сражаться, рискуя жизнью, что, возможно, они будут ждать меня, рассчитывая на мою помощь, а я, как бы ни рвался, не смогу даже задницы от пола оторвать? — в тон голоса прорвались раздражение и досада, вызванные воспоминаниями о гадком чувстве.              — Извини, — тихо выдохнул мой кок, понимая и мои эмоции, и этот чёртов страх, как я думал. Кивнул ему.              Но напряжение команды не ушло. Смотрели на меня или нет, но ждали чего-то. А может, не ждали, и мне это мерещилось. Но ведь, по сути, вопрос остался без ответа, а моего накама он волновал…              — Ладно, слушайте, — я вздохнул в очередной раз, массируя висок. Накама мгновенно вернули внимание ко мне, кто успел отвлечься на мысли. — Никто из нас не бессмертен, и вера друг в друга бессмертными нас не делает — мы это знаем, даже если гоним от себя эти мысли. Трагедия может произойти в любой момент с любым из нас, это правда, — кивнул я Усоппу, лицо которого снова исказилось от страха. — Но вместо того, чтобы думать об этом, давайте просто каждый из нас будет делать всё, чтобы выбить у смерти ещё хоть час жизни и отсрочить трагедию для всех настолько, насколько это возможно и невозможно. Договорились? — больше риторически спросил я — ответа ведь не требовалось — оглядывая команду. Говорил внятно, с расстановкой, спокойно. И улыбнулся: — Мы ведь так и поступали всё это время. Будем и впредь. И когда придёт смертный час — нам не о чем будет жалеть: мы ведь сделали всё, что могли, и даже больше, а погибли за то, во что верили.              Ребята, в принципе, уже к середине моей короткой речи разулыбались, а к концу так и вовсе качали головами:              — Умеешь же ты и успокоить, и вдохновить, капитан, — с улыбкой до ушей выдохнула моя личная Рыжая Ведьма.              — Я ведь капитан, — лукаво подмигнул я ей.              Больше меня вопросами в тот день не тревожили. По крайней мере, такими… сложными, что ли? Ну я и занимался поиском выхода на поверхность океана. И, в конце концов, перебрав уйму всего, нашёл упоминания о проблемах, возникших у одного из отбывавших кораблей, с «обволакиванием защитным пузырём». В документике была куча технической информации с незнакомыми мне терминами, но продираясь сквозь них, я понял, что субстанция пузыря, которая и удерживала на дне под толщей воды воздух, каким-то образом обволакивала суда, благодаря чему они могли подниматься на поверхность океана, как надутые воздухом шарики. Проходили мол, корабли сквозь врата и оказывались в таком же пузыре, в каком был город, с достаточным количеством воздуха, чтобы его хватило и людям, и демонам на время подъёма.              Как это было возможно я не понимал, но, главное, оно работало — проблемы у одного из кораблей были вызваны особенностями его строения, которых у Санни, если я правильно понял документ, совершенно точно не было.              Другое дело, что не было ясно, как же корабли на остров вообще попадали. А выяснить это было едва ли не более важно, чем найти выход. Нет, конечно, мы могли попасть на остров с помощью перстней-ключей, но… только без Санни. А чтобы использовать селение в качестве штаба, нужно было подумать и о перемещении кораблей, не одного — многих. Тем более что это явно было возможно.              Вскоре я понял, что в кабинете ничего толкового не найду, и логичнее было искать информацию в порту, куда и направился. Накама с удовольствием опять поплелись за мной.              Сначала я проверил уже найденные сведения, отыскав что-то вроде шлюпки, которую течением отправил на выход с острова. Сам на крыльях последовал за ней, чтоб проследить. Информация подтвердилась: лодочка прошла сквозь пузырь, и, как и было написано, сама оказалась в том же пузыре, только размером меньше. При этом пустое пространство, наполненное воздухом, было только над бортом, а под килем была плотно прижатая, будто натянутая на древесину, субстанция пузыря. Осадка была обычной, какой была бы на поверхности океана, но давление толщи воды ни пузырь не деформировало, ни лодочку. Её только подхватило течение прям за вратами — а это я видел уже смутно, больше ощущал — и под углом понесло куда-то вверх, видимо, к небу.              То есть, выход был найден.              Пока я проверял, накама всё-таки занялись делом. Френки, несмотря на интерес к порту, решил подогнать Санни «поближе к выходу», Робин что-то исследовала… Ну, в общем, кто мог, занялись делом, остальные болтались. Ну а я что? Я порадовал команду находкой, а сам открыл новые поиски, уже в главном здании или конторе, откуда руководили непосредственно портом. На этот раз я искал какие-то инструкции или что-то такое, что поведало бы мне о методе, благодаря которому корабли на остров вообще попадали.              И… мне почти сразу повезло найти именно то, что нужно, причём в очень подробно изложенном виде. Выяснилось, что погружение на дно осуществлялось почти так же, как подъём на поверхность. То есть нужно было корабль провести через проход в шхерах, которые играли роль врат, «натягивающих» на судно субстанцию, создающую пузырь. На выходе из шхер корабль подхватывало течение и вуаля, начинался спуск. Нюанс был в том, что для погружения к килю цепляли особую конструкцию, которую поначалу я принял за балластный груз — тяжесть, что и тянула бы ко дну. Но нет, разобравшись, понял, что это было больше похоже на дикого вида водозаборник, ударяя в который, сильное течение начинало тянуть судно вниз, преодолевая «нежелание» дерева и воздушного пузыря «тонуть».              Вчитывался я, вчитывался в документы, и заподозрил, что без стихий там фокус с кораблями не обошёлся.              Тем не менее теоретически путь обратно на остров без карусельки в водовороте у нас тоже имелся.              Чертежи конструкции, кстати, нашлись тут же и, конечно, я передал их Френки, как только тот вернулся.              Ну а потом — это было уже вечером — мы отдыхали, расслабляясь. Хотелось бы, конечно, на воздухе, скажем, у озера, но скелеты мешали морально: из-за них всё время мысли возвращались к войне и смерти. Поэтому мы решили, раз уж замок мы присвоили, просто поваляться на огроменной кровати, видимо, хозяина замка. Нашли, главное, постельное бельё, сменили его — гарпии побрезговали существующим — и устроились. Спального места, больше похожего на небольшую городскую трибуну, только мягкую, вполне хватало, чтоб с удобством устроиться вдесятером.              И даже пятки у лиц никого не смущали.              Обсуждали, как ни странно, кораблестроение. Френки рассказывал о том, что нашёл разницу между судами времён правления демонов и теми, что строились ныне. Поддакивала ему Робин, мол, встречала упоминания необычных кораблей, схожих с теми, которые описывал наш плотник.              А потом говорили ещё о куче всего. О впечатлениях, например. Или философствовали о бытии — обстановка навевала такие мысли всё же: когда-то населённый город, большой даже по современным меркам, ныне был пуст, только скелеты и напоминали о жизни, да не тронутые временем, будто застывшие в нём, строения. Селение было ныне и могилой, и памятником древности. И это в то время, как другие города, города людей, могли строиться и разрушаться до основания меньше, чем за столетие, просто бесследно исчезая, будто и не было. И как тут не думать об иронии жизни?              Я кое-что новенькое тоже рассказал. О демонах. Команду ведь поначалу больше волновала моя история и причины лжи, а потом они привыкали, не до любопытства было. Но время пришло, оно проснулось. И не то чтобы я многим мог поделиться, но вот… О тех же стихиях, на примере работы перстней — которые раздал и тоже поучил пользоваться, или кинжалов. Для меня всё ещё оставалось загадкой то, как демоны привязывали техники стихий к предметам — Иренея этому не учила, а сам информации не нашёл. Однако было очевидным, что ножики, например, возвращались к владельцу ножен с помощью стихии пространства, возможно, с её помощью и скрываясь, но, может, и благодаря стихиям воды и воздуха, создающим какие-нибудь оптические иллюзии.              Было жаль, что такого я не умел. Ни того, ни другого.              Но я надеялся это изменить.              На той кровати мы, после ужина, в кучке и ночевали. Нет, ребята побродили по комнатам, сначала подумывая «вкусить роскошной жизни» и устроиться спать каждый в отдельной комнате. Но… они были чересчур просторными, непривычными морякам, жившим в весьма ограниченном пространстве корабля — на Санни, конечно, было относительно свободно, и всё же он не был замком — и в итоге команда потихоньку собралась вокруг меня.              Я, разумеется, был этому рад: мне тоже было… пусто. Без них.              Так мы и проснулись… вместе, совершенно не смущаясь друг друга. И было в этом что-то… по-настоящему семейное.              С утра я подумал о том, что надо было бы найти дело для Бонни. Всё же у накама были какие-то личные обязанности, как Чоппер был врачом, Френки — плотником, Санджи — коком, а Зоро — старпомом. И не то чтобы это было нужным в команде, да и занятие могло само собой найтись со временем, но… я посчитал, что без него Бонни банально заскучает.              Сам ничего придумать, ровным счётом ничего не зная о новой накама, разумеется, не смог. Ну и пришёл с этим к ней. А она — возмущаться, мол, она воин. Меня так это умилило, что я даже не стал объяснять, что мы как бы все, да и вообще пираты априори поголовно бойцы: иначе нам не выжить. Вместо этого посмеялся и предложил напасть. Ну, она — новенький кинжал мгновенно в руку и понеслась на меня. Ме-е-едненно. Я одним слитным движением и клинок выбил, и руку заломил. Бонни рассерженно шипела и вырывалась, но даже шевельнуть меня силёнок не хватало — впрочем, для этого мне пришлось напрячься, что само по себе говорило о многом. Конечно, она снова попыталась использовать на мне силу Дьявольского Фрукта, но по какой-то причине на мне та снова не сработала. Так что Бонни была побеждена фактически без боя.              Бесилась, гарпия.              Но, судя по румянцу на щеках, ей даже нравилось это отчасти. Проигрывать.              Возможно поэтому она пообещала подумать над пользой, которую могла дать команде помимо силы. А пока не придумает, я решил назначить её ответственной за мировые новости — то есть собирать информацию о происходящем в мире, почитывая газетки. Этим Робин обычно занималась, но… Разделят, — решил я.              А потом Зоро, наблюдавший за нашей с Бонни разминкой, напомнил мне:              — Луффи, ты и мне бой обещал.              Я глянул на него, на тлеющий огонёк азарта в глазах, и вдруг задумался: а что будет потом, после боя? Зоро был сильным, очень сильным, а потенциально ещё сильнее, но всё же со мной посоперничать он пока не мог. Значит, что? Значит, победа будет за мной. Нет, конечно, был вариант, в котором я бы сдерживался. Но… разве это не оскорбит моего старпома? Я бы воспринял это унизительным, если бы кто-то более сильный сдерживался в драке со мной, словно считая слабым, не способным отразить атаки… щенком. Уверен был, что Зоро отреагирует так же. А после моей победы, разве он не захочет реванша? И что, он будет продолжать бросать мне вызов до тех пор, пока не победит? Победит меня, демона? Нет, человек, обладая силой, опытом, выдумкой мог одолеть демона, это безусловно. И Зоро со временем, скорее всего, смог бы попытаться, но…              А ведь у него была своя мечта, цель, что двигала им, очень даже связанная с победой в поединке…              И… тут я понял, насколько сглупил, когда давал Зоро обещание сразиться с ним. Даже почувствовал, как у меня лицо вытянулось от осознания глубины собственной ошибки и масштабных последствий, которые она за собой могла принести.              Чёрт, я не должен был этого делать. Просто не должен был.              И сражаться с Зоро тоже.              Он прищурился. Я усилием воли вернул себе лицо.              — Зоро, я не против с тобой сразиться. Но уверен ли ты, что хочешь этого? — спросил я и легкомысленно, и серьёзно одновременно, судорожно обдумывая, как выкрутиться, потому что, по сути, идеальным решением возникшей загвоздки был отказ моего старпома от желания драться. — Ведь, если я одолею тебя сейчас, то в будущем, когда ты сразишь Михоука, для того чтобы стать величайшим фехтовальщиком, тебе нужно будет победить меня.              На лице Зоро отобразился мыслительный процесс. Кажется, он понял, что я о чём-то серьёзном говорил, но о чём именно — не понял.              — Думаешь, человек не сможет демона победить? — с осторожным вызовом, но и с попыткой разобраться, уточнил он.              Я вздохнул: может, мне мерещилось? Может, после боя у него не появится жажда отыграться, и я не встану на пути к его мечты просто сразившись с ним?              Возможно. Но возможно и нет.              Проверять не хотелось.              — Я так не думаю, просто не хочу становиться на пути к твоей мечте, — осторожно подбирая слова, но не пытаясь лгать, прямо говорил я. — Мы ведь оба знаем, что ты хоть и очень серьёзный противник, победа будет за мною всё равно. Потом ты станешь ещё сильнее, но и я учусь, развиваюсь. Проиграв, разве ты не захочешь реванша? — спросил я, заметив скепсис и недоверие на лице накама. — Подумай, это может превратиться в череду сражений, которые от раза к разу будут становиться всё более жестокими, смертельными.              Зоро осёкся, задумался, сморщив лоб. И видимо начал понимать о чём я говорил, судя по тому, как на глазах помрачнел.              — А если я так и не сражусь с тобой, разве буду иметь право называться лучшим? — с сомнением протянул он. — Ты, как ОН, одним взмахом разрубивший линкор Крейга, сразил Морию, с которым мы бились безрезультатно не один час. Мне хватает опыта, чтобы видеть в тебе искусного фехтовальщика, а то и мастера. Так как мне называть себя лучшим, если с одним из лучших, с собственным капитаном, я так и не сражусь? — взывал он ко мне с некоей досадой. Мы смотрели друг другу в глаза и понимали, что это… ну не тупик, но сложность, и, кажется, одним фактом разговора мы её усугубляли.              — Звание лучшего в мире фехтовальщика в любом случае будет фиктивным, — покачал я головой. — Когда ты одолеешь и меня, и Михоука, на другом конце моря, быть может, будет существовать человек, который сильнее тебя, но он не пожелает с тобой или со мной сразиться, да и вообще не станет заявлять о себе как о лучшем. Это звание — всего лишь признание таланта и силы людьми.              Я грустно улыбнулся.              А ведь Зоро было проще, потому что ему, чтоб стать Лучшим, достаточно было победить одного — теперь фактически двоих. Мне же, чтобы стать Королём Пиратов, нужно было именно, что заслужить признания друзьями, врагами, всеми, в том числе Йонко и, возможно, даже Мировым Правительством. Всё-таки, Королём Пиратов не назначали, на этот трон не короновали, да и предыдущий король был давным-давно казнён — ещё до моего рождения!              — Хм, я никогда не задумывался об этом, — согласился Зоро действительно задумчиво. — Но, тогда бессмысленно противиться бою, раз признание зависит не от нас.              — Это было бы так, — кивнул я, — если бы нам не требовалось ещё и в собственных глазах стать теми, кем стать наша мечта. — Зоро вздохнул, скривился в досаде, но, кажется, понял. — Я готов исполнить обещание в любой момент, когда бы ты ни попросил, — уверил я собственного старпома, и правда готовый. — Но всё же я прошу тебя не торопиться, а отложить бой до тех пор, когда хотя бы половина сложностей перестанет иметь для нас значение. К тому же, — я лукаво и азартно улыбнулся, — ожидание лишь подстегнёт интерес, согласен?              Зоро некоторое время размышлял, исподлобья испытующим взглядом глядя на меня. И явно был с чем-то не согласен, что-то в этом в моём ответе и желании ускользнуть ему не нравилось.              Хотя ясно было что именно, сам-то тоже не радовался.              Но потом, вздохнув, он всё же согласился.              — Чтож, в этом ты прав, кэп. Я согласен подождать.              Я выдохнул, но облегчения не чувствовал: что-то напрягающее поселилось в мыслях, на самом краю сознания, неприятно напоминая о себе.              И всё же… Всё же пока вопрос отпал сам собой.              Сутки спустя мы покинули подводное селение демонов: очень уж заскучали по небу, да и на Сабаоди попасть не терпелось. Например, мне, предвкушавшему встречу с Ло, а ещё с дядей Рейли — старпомом Гол Д Роджера, которого собирался отыскать. А Бонни, думая, что никто не замечает, сжимала кулаки, надеясь, что кому-то из её команды удалось сбежать от Кумы.              Мы, переглядываясь, сомневались, но тему поднять не решились.              Усопп до последнего боялся, что нас всё же раздавит давлением, но всё обошлось. Корабль, как и было задумано, на выходе из врат оказался в пузыре и на немалой скорости стал подниматься с помощью течения к поверхности Гранд-Лайн.              И вообще-то подниматься к небу было неинтересно, ибо на больших глубинах, эти самые глубины было не видать от слова «совсем». Путь, то есть подъёмное течение, было едва-едва, совсем тускло, подсвечено редкими светящимися водорослями. В этом свете да ореоле бортовых огней мы изредка видели силуэты рыб, один раз — морского короля, но это всё. Лучи солнца на такие глубины не проникали, так что полдня мы будто в ночи шли по морю.              Хотя, конечно, я ощущал и течения, и рельеф дна, и живность… Но не особо это давало мне преимуществ по преодолению скуки.              А потом, когда свет забрезжил, мы натурально сходили с ума от нетерпения и грустного понимания, что всё равно вдохнём свежего воздуха (в пузыре быстро становилось душно) только к вечеру.              Где-то уже совсем недалеко от поверхности, когда все накама более-менее могли видеть рыбные косяки, на нас напала рыба-заяц — морской король или что-то вроде того, размером с Санни. Он едва не прокусил пузырь, дававший нам воздух! Но… подобраться так близко, да ещё и недалеко от поверхности, было его ошибкой, ведь так нашим атакам не грозило давление.              Короче, я воспользовался ситуацией и вдарил рыбине как следует, из-за чего она выплюнула в нашу сторону что-то, видимо, проглоченное ранее. Это что-то благополучно продырявило пузырь, который, к счастью, неведомым образом восстановился, и приземлилось прямо на Санджи. На поверку, это что-то оказалось… комком мяса или… рыбы, или… морепродуктов, состоящим из живой русалки и говорящей морской звезды.              Состоялось знакомство.              Ну то есть как знакомство? Дурная рыбина с человеческими на вид торсом и головой сначала шокировалась людям, потом тому, что люди оказались пиратами, а потом пришёл наш поющий скелет и…              В общем, она, русалка по имени Кейми, постоянно орала от удивления, но оставалась спокойной.              Ага, зато мне на нервы действовала.              И если можно было допустить, что она никогда не встречала пиратов, будучи о них лишь наслышанной, и даже, с малой долей вероятности, не видела в глаза людей, то всё равно её удивление было странным: море кишело человеческими кораблями, а она вела себя так, будто это мы были редкими диковинками. В то же время, если её так пугали людьми и пиратами, почему она не боялась нас, чувствуя себя на корабле более чем комфортно? А, между прочим, было редкостью даже среди людей, никогда не бывавших на борту.              Иными словами, нам опять повезло встретить престранную, вызывавшую вопросы, личность.              Хотя нужно было отдать русалке с питомцем должное: с ними от скуки и следа не осталось.              Кейми была искренне благодарна за спасение. Даже на праздное любопытство и вопрос, какает ли она, я получил, помимо затрещины от Нами, положительный ответ.              А вот на её питомца (говорящую морскую звезду) никто внимания не обращал. Почему? Ну она лопотала что-то о том, какая это честь, нам не только познакомиться с ней, но и спасти. Мол, он звезда в мире рыболюдей, его имя знают все… Звезданутая, в общем, звезда какая-то. И я думал: ну звезда, ну говорящая, что такого? У нас, вон, скелет живым был, и ничего. А тут была не затыкающийся звезда-мужик, самовлюблённый и эгоистичный похлеще меня. Она бы ещё перья надел. Пф-ф…              Но, кстати, благодарность за спасение голословной не была: Кейми приглашала нас отведать токояки в ресторане её друга.              И мы уж было без задней мысли согласились, как вдруг русалке позвонили по Ден-Ден-Муши. Оказалось, что того самого друга, владельца ресторана и тоже рыбочеловека, схватила шайка одной из банд работорговцев и требовала за спасение явиться русалке к ним.              Подозрительно знакомый голос был у «друга», к слову. Я как услышал, сразу заподозрил неладное. Да и не только я: Зоро с Нами тоже прищурились.              А ситуация была явно западнёй для русалки. Я знал от Эйса, что на Сабаоди торговали рабами, и что корольки различных государств, но в особенности мировая знать, Тенерьюбито, любили приобрести себе в рабы что-нибудь диковинное. Русалок, как редкость, ценили особенно сильно. То есть бандиты наверняка хотели продать и нашу новую знакомую, и её друга, и получить за них весьма и весьма приличные деньги.              Новая знакомая просила помочь спасти её друга, и мы… согласились.              Разумеется, исключительно ради токояки!              Хотя мысль о рабах задела всех моих накама. Пройти мимо мы бы не смогли: дело касалось того, что бесило нас, а меня в особенности, больше всего: Тенерьюбито.              Затылком чуял: что-то серьёзное намечалось.              Но пока оно было лишь где-то за горизонтом и в моей привычке ждать пакости, а потом меркло и бледнело в сравнение с первым глотком свежего, чистого, чуть прохладного воздуха, который мы вдохнули, когда защитный пузырь на поверхности океана, наконец, лопнул; с синевой предзакатного неба, высокого-высокого, немного водянистого, как будто бы бесконечного; со слепящим светом отражавшегося бликами на воде жаркого солнца…              Нам всем, после длительного и утомительного скучно-душного подъёма резко стало так хорошо, что на новую знакомую со всеми её проблемами мы едва не наплевали. Потому что… ну как думать о чьём-то там спасении, когда хотелось разлечься на специальной травке палубы Санни и подставиться ласковому солнышку?              К несчастью, помочь мы уже согласились.              А потом выяснилось, что работорговцы не просто работорговцы, но ещё и «всадники летучих рыб» — люди, приручившие рыб, способных на длительное время выпрыгивать из воды, пролетая приличные расстояния. И друг Кейми оказался в действительности знаком и нам: это был тот самый Хаччи, человек-осьминог, которого когда-то в Ист-Блю победил Зоро, когда мы освобождали родной архипелаг Нами от пиратов-рыболюдей Арлонга.              То есть дело приняло специфичный для нас оборот: Хаччи был врагом. Он, под командованием Арлонга, но по собственной воле творил ужасные вещи на родном для Нами архипелаге. Спасать его? С одной стороны, даже враг не заслуживал рабства, и мы согласились помочь другу Кейми. С другой стороны…              — Нами, — недолго думая, обратился я к мрачной подруге, — они использовали тебя, как рабыню, и я не скомандую начало спасательной операции, если ты имеешь хоть что-то против. Да, Кейми надеется на нашу помощь, но мы не давали ей обещания. А ты волнуешь меня гораздо больше, чем она, и тем более бывший враг.              Накама приподняла уголки губ в благодарности, и, вздохнув, уставилась на человека-осьминога в клетке. Минут пять она думала. Мы ей не мешали и не давали Кейми мешать. Но потом Нами вздохнула:              — Никто не заслуживает такой участи, даже враг. Я не прощаю его, но не хочу становиться такой же, какими были они.              И это было решение.              Я кивнул Зоро. Через мгновение прутья решётки были срезаны, а сам Хаччи — свободен.              Его пленителям это, конечно, не понравилось, и они напали на нас уже откровенно враждебно: выпрыгивая на рыбах из засады, устроенной под водой — впрочем, я их прекрасно чувствовал, предупредив накама, что противников больше, чем побеждённая Зоро парочка. Драться пришлось.              Хотя я больше развлекался, скинув из седла одной из рыб всадника, чтобы самому и поплавать, и полетать. Весело было. Особенно плавать на высоких скоростях: летать-то на своих двоих было интереснее.              Ну а пока я изучал искусство наездника рыб, накама раскидали противников. И только тогда выяснилось, что встреча наша была не очень-то случайна: у всадников была личная причина ненавидеть нас, Мугивар, в целом, и Санджи в частности. Дело в том, что ту злополучную листовку, на которой мой кок был сам на себя не похож, и которую я просил деда переделать, всё-таки успели пустить в тираж на отдалённых и труднодоступных островах, куда, чтоб избежать опозданий, газеты отпечатывались и рассылались раньше. А лидер «всадников», Дюваль, был точной копией человека с той листовки. Естественно, что постоянное преследование охотников за головами и дозора, искренне считавших, что ловят настоящего пиратского кока Санджи по прозвищу Чёрная Нога, вынудила его бежать из родных мест. А слава наша росла, как и сила его противников. Ему даже пришлось носить маску на лице, чтоб прекратить преследования. Ну он и жаждал мести.              А сколько трагедии и драмы было в этой истории! Всадники летучих рыб, да и сами рыбы, рыдали в голос, слушая о страданиях собственного лидера.              Я плакал. Честно.              От смеха, конечно.              Но пообещал себе рассказать деду, каким ужасом обернулась оплошность его любимых дозорных. Был ли бандитом и работорговцем Дюваль до всей этой истории — я не знал, но выжить ему действительно повезло. А ведь, быть может, он и в бандиты подался, чтоб спастись.              Санджи, которого выводил из себя сам факт существования розыскной листовки не с его лицом, не выдержал слезливой истории и разобрался с Дювалем по-своему: просто перекроил ему лицо. Буквально. Ломая скулы, лоб и челюсть ударами ног, он сделал из уродливого страдальца настоящего красавчика. Да такого, что сам Дюваль был в восторге.              Ещё не понимая, что вскоре опухнет и посинеет, и непонятно как будет питаться ближайшие несколько недель, пока переломы костей будут срастаться.              Но это нас уже не волновало. Мы просто принимали благодарности: и за спасение, и за косметическую хирургию.              После, уже на закате, мы всё же отведали токояки, благополучно добравшись до плавучего ресторана Хаччи.              Идею-то, к слову, наверняка в Ист-Блю, у шеф-повара и капитана Баратти Зеффа Красной Ноги подхватил.              И я всё смотрел на бывшего врага, уплетавшего токояки вместе с нами, и думал о том, что он — каннибал. Он же был человеком-осьминогом и готовил он осьминогов, то есть, собратьев, в каком-то смысле. Каннибал же!              Почему-то никто из команды больше об этом не подумал, но у меня сложилось предвзятое мнение о нём. Решил не доверять ему на всякий случай и приглядывать…              Зато стало ясно, почему Кейми чувствовала себя на Санни комфортно: ресторан её друга-то был самым что ни на есть кораблём.              Ну а главное было то, что наши новые и старые знакомые согласились помочь своим спасителям попасть на остров рыболюдей. И, к счастью, для этого явка на Сабаоди, как я и слышал, действительно была обязательной. Так что, вдоволь наевшись осьминогов в рисе, насмотревшись на краски закатного неба, а потом и на звёзды, нагревшись у ресторанного очага, но неторопливо продвигаясь к цели пути, к утру следующего дня мы причалили к одному из островов архипелага.              Прямо «под носом» у Мирового Правительства.