Демоны Луффи

Да, я чувствовал себя, мягко говоря, неуютно в компании столь колоритных персонажей… Какой-то странный парень, стоял рядом с Королевой Оккам. У него и волосы, и очки, и одежда, были странных цветов. Нет, конечно, в мире всякого хватало, но такое я видел впервые, чтобы одна половина пальто человека была окрашена в ярко-оранжевый, а другая — в белый. То же самое было с волосами, и с очками, только у последних были другие цвета. В принципе, ничего особенного, но рядом с очень… специфичным персонажем в розовом женском купальнике, сетчатых чулках, розовых же перчатках и сапожках, с жутко вульгарным макияжем на лице, а так же в фиолетовом афро, которое венчала смесь корон королевы и короля, это смотрелось жутко контрастно и дико. Как сказал дед? Чокнутые подчинённые папаши?! О, это мягко сказано! И как-то я уже резко начал жалеть о том, что не внял завуалированному предупреждению, и вообще решил связаться с этими… извращенцами. Правда, отступать было поздно, ведь они были напротив. Да и мне нужен был хаос, а договориться с подчинёнными отца теоритически было проще, чем со всеми остальными местными обитателями, иначе дед их не упомянул бы. — Так, как ты говоришь, тебя звать, мальчик? — игриво по-женски, но басовито по-мужски переспросило меня ЭТО. Я невольно гулко сглотнул, собрался с мыслями, и, чтобы меня не превратили в нечто подобное, сиплым голосом перехватил инициативу: — Инадзума и Эмпорио Иванков? — О, так ты знаешь нас… — вскинуло нарисованные брови чудище. Я прокашлялся: — Вы революционеры, — кивнул я, и прежде чем приступить к попытке договориться, стоило их проверить. Так что хитро прищурился: — Но верны ли вы Драгону, лидеру революционной армии?! — Результат не разочаровал, потому что оба именитых революционера мгновенно возмущённо вскинулись: — Да как ты смеешь сомневаться?! Драгон-сама великий человек, ищущий справедливости для всех! — Тогда почему, раз вы бежали из камер, всё ещё не свалили к своему лидеру, чтобы помочь ему? — скептично выгнул бровь я. — Когда Драгон-сама свергнет Мировое Правительство, тогда… — Я засмеялся на это так искренне, как не смеялся уже давно. — Вы так говорите, будто это произойдёт завтра! — воскликнул я, отсмеявшись. — Да кто ты вообще такой?! — в один голос воскликнули эти чокнутые. Я усмехнулся, встал с подставленного мне стула, оправил шмотки, сделал вид, что скинул с плеча несуществующую пылинку, и, приложив руку к сердцу, слегка поклонился так, как это делала знать. — О, прошу прощения за это маленькое упущение, — наигранно почтительно произнёс я, выпрямляясь. В общем-то, эти странные «чокнутые подчинённые папаши» убедили меня в своей верности ему. Просто я видел в глазах преданность делу, и человеку, который это самое дело начал. А значит, и я мог им доверять. Так что я решил выдать всё, как есть: — Моё имя Монки Д Луффи. Я капитан пиратов Соломенной шляпы, родной сын Монки Д Драгона, лидера революционной армии, внук героя дозора, вице-адмирала Монки Д Гарпа, а так же племянник Сильверса Рейли, Гол Д Роджера, и Рыжеволосого Шанкса. Думаю, эти имена вам знакомы. Но главное для вас, это то, что я враг Мирового Правительства. В связи с последними событиями в мире, с которыми вы наверняка ознакомлены, я проник в Импел Даун с одной единственной целью, разрушить планы Дозора и Мирового правительства, — тут я понизил голос, и менее высокопарно признался: — Моего брата Портгаса Д Эйса собираются казнить, и с помощью казни развязать кровопролитную войну. Война будет в любом случае, но если Белоус её не выиграет, то наступят поистине страшные времена, как для пиратов, так и для революции, — я замолчал, ожидая реакции. И если Инадзума был в шоке уже некоторое время, то Иванков глупо хлопал длиннющими накладными ресницами, пока переваривал сказанное. А потом вдруг моргнул, что-то сверкнуло, ослепляя меня, и проморгавшись я обнаружил, что извращенец влетел спиной в стенку. Как — хрен знает, но сделано это было явно от шока. Несколько минут он корчил удивление различными способами, пока вдруг не подскочил ко мне, не схватил за грудки, и не поднял над полом, на высоту своих глаз. Ну, то есть, чтобы в мои глаза заглянуть. А, это нечто, должен заметить, было достаточно высоким, так что ножки мои болтались в метре от пола. — Ты сын Драгона?! — вскричал он. — Откуда ты родом? — Это, я так понял, было проверкой. Так что, насколько позволяло положение, я пожал плечами, и честно ответил: — Понятия не имею. Но впервые осознал себя я в Ист-Блю, в маленькой деревеньке Фуша, что в королевстве Гоа. Возможно, я там и родился. Мне об этом не рассказывали. — Меня осторожно поставили на пол, и снова со всей дури (не иначе), врезались в каменную стену. Это что, способ бороться с эмоциями? Типа: «боль отрезвляет»? Или попытка проявления артистизма, рассчитанная на аплодисменты со стороны зрителей? Нет, всё-таки подчинённые у отца действительно были странные. Впрочем, о чём это я? Мои накама в странностях не уступали ничем. Однако адекватной реакции на меня мне пришлось добиваться не меньше получаса. И, в конце концов, я её добился: — Как ты собираешься отсюда, — Инадзума выразительно обвёл взглядом каменные стены старинной подводной крепости, — повлиять на войну? — У вас есть доступ к газетам? — поинтересовался я. — Да. Охране тюрьмы поставляют всё необходимое для комфортной жизни, а они, сами того не ведая, предоставляют этот комфорт и нам. — Тогда вам должно быть известно, что Эйса, моего брата, в тюрьме нет, а в газете напечатано, что он тут. — Революционеры переглянулись и кивнули, согласно. По их взгляду я понял, что они и сами удивлялись этому несовпадению. — Это ловушка, и предназначена она в основном для меня. Согласитесь, родственники у меня именитые, и кровь, в общем-то, дурная по наследству. Сенгоку знает о моих родственных связях, и с Эйсом в том числе. Также он знает, что «Д» своих в беде не бросают, а значит я, или кто ещё из семьи, но за Эйсом придём. Он и решил воспользоваться ситуацией, чтобы убрать и меня, как опасного пирата. — Да я читал о твоих подвигах, — кивнул Инадзума. Его товарищ, похоже, тоже кое-что припомнил, и преисполнился наигранной гордости: — Истинный сын своего отца. Да, я вижу его образ в тебе… — Нет, он определённо работал на публику. Я так понял, что к этому просто следовало привыкнуть, и более не обращать внимания. — Так вот, о ловушке я узнал, — продолжил я. — Но меня разозлил сам её факт. Я вам поверю, потому что однажды видел вас издали на корабле отца. — И это правда. Он же навещал меня в детстве. Редко, но всё же… И меня хоть и не знакомили с другими революционерами, но издали я видел силуэты на корабле. А фиолетовое афро вещь очень запоминающаяся. — Мне нужна помощь. Я хочу устроить массовый побег из Импел Даун, и отсюда, через врата правосудия, прямиком в Маринфорд. Здесь ведь полно отличных бойцов, которые ещё не забыли о значении слова честь. — Ты хочешь этим воспользоваться? — Да, — усмехнулся я, и, прищурившись, спросил: — Вы мне поможете? — Это мой долг помочь сыну Шефа! — Я скептично хмыкнул, но промолчал. Тем более что деятельный извращенец, грубовато сцапав меня за запястье, уже тащил куда-то за собой. Как позже выяснилось, за дверь, у которой подслушивали… другие извращенцы, которые, как я понял, и были таинственно пропавшими заключёнными. Вообще-то, я чувствовал, что за углом где-то полно народу, и даже время от времени слышал их возгласы, но мне и мысли в голову не пришло, что на таком расстоянии можно что-то услышать. Однако извращенцы уже явно были в курсе того, кто я такой, чего хотел, и что из себя представлял, что они могли услышать, только подслушав разговор. А ну и ладно, пофиг уже. Семьёй я гордился, так что если кто-то из местных и разболтал бы мои семейные тайны, то мне это было бы лишь на руку: их слава могла мне пригодиться. Впрочем, я сам тоже уже был достаточно знаменит, и выходкой в Эниес Лобби многим нервы попортил. — Итак, слушаем меня… — командовало, тем временем, нечто извращённое в фиолетовом афро. Я как услышал, так и понял, что это существо неопределённого пола решило, что я прошу помощи в том, чтобы выбраться из тюрьмы. А значит, оно собиралось выполнить побег на своих условиях, что меня категорически не устраивало, ведь в этом хаосе я должен был быть главной фигурой, то есть возглавлять его. В противном случае, некоторые могли посчитать, что меня спасли из сетей Сенгоку, и это, в свою очередь, подмочило бы мою репутацию. Хотя, с другой стороны, может, не стоило афишировать мои тактико-стратегические способности мозга?! Правда гордость всё равно не терпела, когда мною кто-то пытался командовать, так что не возмутиться я просто не смог: — Ну, уж нет! Я не маленький мальчик, и в опеке не нуждаюсь. У меня есть план, и если вы хотите мне помочь, вы будете следовать ему! — пришлось быстро посвятить в план Иванкова, и уже потом пояснять его отдельные части остальным. Впрочем, события всё равно начали закручиваться быстро… Сначала Иванков приказал своей пастве готовиться к побегу, а двадцать минут спустя мы, то есть я, и лидеры местных извращенцев, всё те же Король Оккам, и его бело-оранжевый друг, уже спускались на шестой уровень тюрьмы, после того, как я предварительно отключил там Ден-Ден-Муши наблюдения. Было неприятно слушать вой сирены. Он заставлял поторопиться. На шестом уровне не было ничего особенного. Просто клетки камер. Думалось мне, это потому, что тем, кто был заключён там, ничего уже было не страшно. Правда, общество здесь было столь колоритным, и состояло из чудищ с наградой за головы свыше двухсот миллионов белли, или послужным списком из многих преступлений против морали и человечности, что находиться в обществе друг друга они спокойно не могли. На уровне была жуткая ругань. Так же я заметил, что многие местные были скованы кайросеки по рукам и ногам, и цепи были короткими, позволявшими лишь есть, примитивно умываться, и справлять естественные нужды. Да, именно заключённых с шестого уровня боялись больше всех, а потому всеми правдами и неправдами лишали их даже самых малейших шансов даже не на побег, а просто на свободу движения. У многих из тех, кто сидел здесь уже несколько лет, была очень заметна атрофия мышц. Зрелище — печальное. Пришлось постараться, чтобы найти Шичибукая-рыбочеловека, во-первых, из-за полутьмы помещений, а во-вторых, потому что все отказывались указывать направление, если их не освободят. Ответственности за их поступки на свободе я нести не хотел, поэтому на такие предложения (свобода за информацию), я не вёлся. Однако, в конце концов, рыбочеловек, Шичибукай, и капитан Пиратов Солнца был найден. Он был в точности, как на старой листовке, только немного побит. Да, гремучая смесь человека и китовой акулы смотрелась… внушительно. Несмотря на то, что был скован больше других, ведь был прикован цепями к стене ещё и торсом. Голова его была низко печально опущена, и, в отличие от других, он прекрасно слышал шум, но не удосужился взглянуть на его источник, то есть на нас. Иванков, было, хотел подать голос, и начать договариваться в обход меня, но мой взгляд его отчего-то остановил. Не знаю, от чего, но меня это устраивало. — Джимбей? — обратился я, наверное, уже к бывшему Шичибукаю. Он дёрнулся, и очень медленно приподнял голову. Заметив в первую очередь моих ярких спутников, он немного удивился, а когда нашёл взглядом меня — прищурился: — Меня зовут Монки Д Луффи… — Ты от листовки своей ничем не отличаешься, — безразличным голосом перебили меня, как бы намекая на то, что я был узнан. Я усмехнулся, выдохнул, и, прямо как на духу, выдал: — Портгас Д Эйс мой брат. Я хочу помочь Белоусу вытащить его, а заодно, хочу не позволить Мировому Правительству торжествовать в этой войне. Мой дед, Гарп, сказал мне, что вы здесь, потому что отказались сражаться против Белоуса. Быть может, тогда вы согласитесь сразиться за него? — Вице-адмирал Гарп — твой дед, и сказал тебе?! — удивлённо и скептично посмотрели на меня мудрые глаза. Я в ответ лишь усмехнулся: — Он чтит семью больше, чем присягу. — Рыбочеловек задумался, слегка шевеля маленькими ушками. Несколько минут он молчал, пока мы терпеливо ждали. И дождались: — Хочешь привести помощь, откуда дозор её точно не ждёт? — Да, — просто ответил я. Тот хмыкнул, и вдруг улыбнулся немного: — Эйс-сан человек достойный, думаю, что и брат у него не хуже. Выпускай меня, и я пойду с тобой. — Я облегчённо выдохнул: одну силу заполучить мне удалось. Ключи у нас с собой были, иначе и сирена не выла бы. Ведь отключение части улиток-наблюдения не достаточный повод для того, чтобы подозревать проникновение врагов. Хотя… обслуживающий персонал тюрьмы был в полной боеготовности, а им наверняка было предписано реагировать на любое необычное событие. Но это не важно, важно, что грозный на вид рыбочеловек, с удовольствием растирал запястья, и потягивался, будучи ещё не свободным, но уже не заключённым. Мы собрались уже покидать уровень, как вдруг из одного из тёмных углов услышали знакомый голос: — Эй, Мугивара, позволь и мне присоединиться. — Я заинтересованно подошёл к камере, уже почти по привычке игнорируя мольбы о свободе и пустые угрозы от других заключённых. Из темноты ме-едленно, ухмыляясь и посмеиваясь гордой ленивой походкой победителя, вышел сам сэр Крокодайл! И вроде он совсем не изменился. Но без плаща с меховым воротником, костюма с иголочки, и шёлкового платка на шее, а так же без сигары и в тюремной робе, он выглядел в какой-то мере даже смешно и жалко. Если бы я его не знал, подумал бы, что этот человек не внушает ни опасений, ни доверия. Но я его знал, и сила его могла пригодиться. Так что…: — С одним условием: на этой войне третьей стороны существовать не должно. И ты не будешь выступать против Белоуса на своей стороне. — Я могу рассказать миру о том, что ты не человек, — усмехнулся он. По выражению лица бывшего противника пробежала тень, то ли от воспоминаний о моей победе, то ли от нехватки сигаретного дыма. Было не понять. — У заключённых шестого уровня есть право просить помилование в обмен на стоящую информацию, или договор о сотрудничестве. — Я могу немедленно тебя убить, — ответил на усмешку и я, чувствуя немое удивление спутников за спиной от такого диалога. — Ты знаешь, кто я, и какой силой обладаю. Твой песок против меня — ничто. Что песок, против настоящего морского шторма? Тебе ведь повезло, что жив остался, понимаешь? — Бывший враг сильно сбледнул с лица, но решимости меня уломать не потерял. Причин не выпускать его я не видел особо серьёзных, кроме того факта, что нельзя было доверять этому человеку. Но и предупредить его стоило: — Если я выпущу тебя отсюда, то фактически буду ответственен за все твои поступки в дальнейшем. Если ты совершишь что-либо, из-за чего я пожалею о том, что тебя выпустил… Нигде от меня не спрячешься, понял? — я скорчил рожу повнушительнее, и добавил угрозы в голос. — Понял-понял. Выпускай! — сглотнув, справившись с собой, и ухмыльнувшись, почти приказал Крокодайл, бывший Шичибукай. И я его выпустил. А потом — опять же, закрутилось. С шестого уровня, (Вечного Ада, как мне пояснили), мы поднялись на пятый уровень, в Холодный Ад без препятствий, и там, совместно с извращенцами, волной хлынули на четвёртый, попутно освобождая не всех, но кое-кого. Северные волки пятого уровня увязались за мной, и покидать меня отказывались. Препятствовали нам только несколько отрядов охраны, но мы их просто смели. На четвёртом уровне, то есть в Пылающем Аде, нас поджидали некоторые полуразумные твари во главе… с начальством тюрьмы, кои относились к неизвестной мне расе. Изображали из себя демонов, наверное, потому что были с маленькими смешными, на мой взгляд, крылышками за спиной, и рогами, венчавшими головы. Противники на уровне нашлись для всех сильнейших. Так, например, Король-извращенец сражался с какой-то садисткой с плетью, которая была в розовом кожаном обтягивающем комбинезоне. Она управляла тремя особо сильными и не убиваемыми тварями, и явно наслаждалась, слыша крики боли и ужаса, и возбуждённо кричала, как ослица, доставляя боль кому-либо. Извращенцы нашли друг друга… Порадовался за них. Джимбей сражался с заместителем начальника Тюрьмы. Кроки — с неким Салдесом, главным охранником, похоже. Остальные — мутузили зверьё. Ну, а мне, как зачинщику, достался Магеллан, начальник. Он, обладал Дьявольским фруктом, и являлся парамецией ядов. То есть человек-яд. Магеллан, как меня увидал, так сразу радостно воскликнул, мол, только меня и ждали, и тут же стал ярко-сиреневого цвета. Касаться в таком положении его было нельзя, ибо это грозило смертельным отравлением ядами мгновенно. Но он ведь нападал… В общем, я не стал скрываться и размениваться на нежности, так же как и не стал оценивать силу противника, а просто использовал Виенто, сделав его нагинатой, и укрепив волей, а после молниеносно рассёк начальника тюрьмы надвое. Тот этого явно не ожидал, и защититься не успел. Сила Дьявольского Фрукта его не спасла. Выжил, или нет — не знаю, не проверял, но под ногами он больше не путался. Да и остальные с противниками справились без особого труда. С четвёртого уровня мы прихватили уже большее количество заключённых. Кроки даже своего подельника из Арабасты, Мистера Первого Даса Бонса нашёл… Так что на уровень Три, в Голодный Ад, мы ворвались ещё большей волной. Тут нас попыталось остановить подразделение базучников, но шансов у них не было. Чуть больше их было у зверья, которое, видимо, приползло на уровень со второго. Василиск, мантикоры, сфинкс, блугари, гигантские скорпионы и крысы… Кое-кого из заключённых они даже укокошить умудрились. Но, в конце концов, мы одолели и их. На третьем уровне я нашёл приятеля, Мистера Второго, Бон Клая. Радовались встрече, и даже слёзы счастья от оной пустили. А больше освобождать на уровне было почти некого, потому что все кто в Голодном Аду был жив — едва дышали. А вот на втором уровне, этаже Адских Тварей, освобождали всех подряд. Опасным особо никто из местных заключённых не был. Так что для массовости гребли всех. Тут, (кто бы мог подумать!), внезапно нашёлся Мистер Три. А когда ворвались на Первый Уровень, в Багровый Ад, называемый так из-за стального леса, обагрённого кровью, я вдруг понял, что мы, фактически я, невольно штурмом изнутри взяли древнюю неприступную тюрьму строгого режима, потому что не осталось тех, кто мог нам сопротивляться. Багги Клоун, известный в Ист-Блю Капитан пиратов, и юнга на корабле самого Золотого Роджера долго возмущённо орал на меня за то, что я обломал его с эпичным побегом, тем самым сорвав план о том, чтобы прославиться как пират Золотой Лев Шикки, соперник Роджера за звание Короля и пиратов, и единственный до сего дня человек, которому удалось из Импел Даун сбежать. Да, хаос я устроил знатный. Потому что открыть Врата Правосудия, — единственный доступный выход из тюрьмы, если у тебя нет хорошего корабля, но есть погоня, — было делом техники. Конечно, дозорные убрали мост и пристань, которая погружалась под воду, ведь сирены выли давно. Да и сами линкоры, на всякий случай, немного отвели в сторону от тюрьмы. Но Джимбей позвал, как-то по-рыбьи, родичей, стаю китовых акул, и мы по их спинам быстро добрались до ближайшего линкора, так же стремительно захватив его. Если бы корабль был один — большее количество ныне бывших заключённых наверняка направили бы корабль через Калм-Белт в один из океанов, и мне не удалось бы их переубедить. Но, нас преследовало и обстреливало пятнадцать военных линкоров как раз с той стороны. Так что путь действительно был один, через врата, по гигантскому водовороту, в Маринфорд, штаб дозора, прямиком на войну. Которая, по моим временным расчётам, вот-вот должна была начаться. До врат мы едва отбивались от шквального пушечного огня, и прошли сквозь них, а потом, чудом сработавшее вовремя, оставленное кем-то из извращенцев-оккам, взрывное устройство, уничтожило пульт управления гигантскими вратами, и те закрылись, отрезая нас от наших преследователей. Теперь уже можно было сказать, что мы — свободны. Её особым вкусом, вкусом солёного ветра, я и наслаждался. Почёсывая перья Каре, которые были немного потрёпаны, после того, как она едва прорвалась ко мне сквозь шквальный огонь. Она сидела на плече у меня, и тоже наслаждалась необычайно приятным ветром. А у ног моих сидели северные волки, избавиться от которых я так и не смог… И всё бы хорошо, но без «но» — никак. Среди освобождённых преступников, революционеров и пиратов дураков и идиотов было немного. И они поняли, куда сильнейшие, фактически начальство, то есть я, Иванков, и бывшие Шичибукаи, направили корабль. Не знаю откуда, но многие знали, что там намечалась война, а кто не знал — просто, только-только почувствовав вкус свободы, и вспомнив какое по цвету небо над головой, не желали плыть в генеральный штаб морского дозора. Я их понимал, ведь это было логично. Но в мои планы это не входило. Однако этих пиратов слабыми тоже было не назвать, и они подняли бунт, пытаясь повернуть корабль. Те, кто поумнее пытались их урезонить, но бестолку. Толпу умело подзуживал мастер лжи и интриг… всё тот же Багги Клоун, который просто трусил, а заодно и не желал кому-либо подчиняться. А я ошибся, они всё-таки были идиотами, потому что выбора у нас, после того, как Врата Правосудия закрылись, не осталось совсем. Так что я послушал шум, послушал, попытался его вытерпеть, да и не смог. Разозлили так, что я взобрался повыше, чтобы меня всем было видно, совсем немного ослабив браслет, который глушил ауру демона. Гул стих мгновенно, почуяв угрозу от хрупкого на вид, по сравнению с остальными, меня. Но я всё равно заорал командным, угрожающим голосом: — Заткнулись все! Из Импел Дауна только один выход, и он через Врата Правосудия. Вы хотели свободы, но не хотели на войну? Хорошо. Но после того как прошёл через врата, у человека только три выхода из этого дьявольского водоворота: город суда Эниес Лобби, главный штаб дозора Маринфорд, или обратно в тюрьму Импел Даун. В Эниес Лобби из-за моих выходок врата закрыты. Вернуться обратно я думаю, никто не хочет. А потому у нас есть шанс только в Маринфорде, — пытался урезонить преступников и я. — Или вы желаете крутиться здесь, пока не сдохнете от жажды или голода? Слушайте, — внимание привлёк, заставил заткнуться, браслет — затянул, и спокойнее продолжил речь, чтобы убедить весь собравшийся сброд пойти за мной: — Я освобождал вас не потому, что так, всем вместе, проще выбраться из тюрьмы, нет. Я освобождал вас, потому что вы пираты. Наш Чёрный Флаг когда-то был знаменем свободы… Но вы лишь кучка трусов, — презрительно сплюнул я. — Да я освободил вас, и хочу на войну из-за брата, то есть из-за личных интересов. Да. Я знаю, что среди вас много врагов старика-Йонко. Да и сами мы друг другу не друзья. Но в этой заварушке всё дело вовсе не в личных интересах. Дело всё в том, что Мировое Правительство использует и моего брата, и Белоуса, и многих прочих для того, что показать всему миру свою силу, и обратить в бегство от страха зарвавшихся преступников. И прежде всего пиратов. То есть нас с вами. Они придумали хитрый план, чтобы сразу избавиться от всех, кто им мешает править. Начнут с пиратов, а вдохновившись одной победой, и осмелев, прижмут и революционеров, и прочих противников режима. Услышьте меня, они, наши злейшие враги, хотят обратить нас, НАС в бегство! И что вы? — я снова скривился. — Вы так и хотите поступить, просто убежать, трусливо поджав хвост. Они хотят показать миру, что нас не стоит бояться, что мы не представляем из себя угрозы. Неужели это не задевает вашу гордость? — речь лилась из моих уст как отрепетированная, но слова сами приходили, потому что я так чувствовал. И я видел отклик на мои чувства во взглядах, обращённых на меня. — Неужели вы спустите с рук им такое обращение к себе? Я не спущу, потому что знаю, мы и поодиночке можем сражаться, но когда мы, хоть и преступное, но сообщество пиратов, революционеров, прочих людей нашего сорта, готовых друг другу глотки перегрызть, объединяемся — становимся такой силой, с которой никакие иные силы мира сравниться не могут. И мы, даже злейшие соперники, противники, против общего врага действительно можем объединиться! — воскликнул я, уверенно, и… вдохновенно. — Мы только что это сделали, совершив самый массовый побег из тюрьмы, из которой, как считалось, невозможно убежать. Таких прецедентов в истории ещё не случалось! Да, однажды из неё сбежал Золотой Лев Шики, но он был один, его силу сравнивали с силой Золотого Роджера, и он всё равно дорого заплатил, ведь для побега ему пришлось отрубить себе ноги. А мы, МЫ сбежали. Сбежали, объединившись, и никто не мог нас остановить, даже несмотря на то, что в тюрьме был режим полной боеготовности, даже несмотря на повышенный контроль, на впятеро увеличенное количество охраны, и прочее-прочее. Мы сбежали, — тут я заговорил немного тише: — Говорю прямо: Белоус силён, как и его флот. Но победить в этой войне он не сможет. Возможно, он спасёт моего брата, но за это отдадут жизни многие его подчинённые. Он ослабнет настолько, что, скорее всего, потеряет влияние. Знаю, многим из вас это на руку. Но на руку ли вам, что дозор осмелеет? Обратив в бегство и заставив затаиться людей великого пирата, они почуют силу и возгордятся победой. В том, что так и будет — можно не сомневаться. Они почувствуют себя всемогущими, и многие пиратские лидеры дрогнут под их натиском. Да, они завалят нас мясом, телами рядовых, но завалят. И вы хотите, чтобы чёртовы маринеры обратили нас в бегство? Или стоит на время объединить усилия, и показать всему миру, что нас, НАС, А НЕ ИХ, стоит бояться, потому что даже мы способны объединиться в единый фронт, в единую силу, и лавиной накрыть их так, что живыми им не уйти? Способны ли мы собрать мужество в кулак, и постоять за себя, сразиться за пиратскую гордость и честь? — вопрошал я. — Или же мы предпочтём всему бегать до конца своих дней как портовые крысы, и сдохнуть на плахе, или в канаве с помоями? Для меня это не вопрос. Я лучше объединюсь с врагом, чем позволю над собой потешаться, — я замолчал, продышался, и совсем уж негромко, сообщил внимавшей толпе: — Я плыву в Маринфорд, собираясь вмешаться в войну на стороне Белоуса, и не допустить торжества Морского Дозора. Вы со мной? — спросил я, гордо вздёргивая подбородок, и ожидая ответа. Несколько мгновений тишины, и мои барабанные перепонки чуть не взорвались от громогласного «ДА». Я был настолько оглушён и шокирован тем, какой эффект дала моя экспромтная речь, что лишь что-то буркнул, приказал обыскать трюмы, и найти оружие для сражения, и тихонечно буквально сполз с каких-то ящиков, большими глазами глядя на восторженную, воодушевлённую толпу преступников. Да, такого эффекта я не ожидал… — А он опаснее, чем я думал. Впрочем, и достойнее, чем я полагал, тоже. Этот лидер, пиратский капитан, за которым готовы последовать многие уже сейчас, сможет забраться очень высоко, если раньше не сдохнет от безрассудства, — услышал я не то ошеломлённое, не то язвительное от Крокодайла, что стоял неподалёку. Иванков, кажется, рыдал, лепеча что-то вроде: «как он на тебя похож, Драгон». — Да-а, с такими лидерскими качествами только моря и покорять, — усмехался чему-то Джимбей. И я вдруг подумал: а может и правда, захватить мир? Ну, нет. Я хотел стать самым свободным, а не самым занятым. К тому же, править это скучно. До Маринфорда предстояло плыть ещё несколько часов, но я уже понимал, что планы Сенгоку и Мирового Правительства умудрился сорвать напрочь уже к настоящему моменту. Маринерам оставалось только сочувствовать…