Michael Jackson — Smile
Многие думают, что жизнь студента, который поступил в университет только благодаря богатеньким родителям, до смешного простая. Да, смешно. Потому что это не совсем так. Очевидно, что она не такая сложная, как у бюджетного студента из обычной семьи, но это не значит, что она лишена любых трудностей. Юнги поступил на юридический факультет в престижный вуз четыре года назад на очное, то есть, дневное. В этом году ему предстоит закончить ступень, именуемую бакалавриатом. Юнги бы и рад закончить на этом, но родители настояли на получении магистратуры. А это ещё 2 года обучения и только потом стажировка. Не то чтобы Юнги был беспросветным идиотом или неблагодарной свиньёй, чтобы устраивать скандал по поводу того, что становиться адвокатом не входило в его планы, но парень действительно сильно устал. Но мозгами понимает, что грех отказываться от возможности получить высшее юридическое образование и работать по специальности. А там уж как звёзды сойдутся. На самом деле, Юнги никогда не задумывался об альтернативе своей профессии. У Юнги в школе было очень хорошо с обществознанием и историей, да и язык не страдал. Он был достаточно стрессоустойчив, молчалив, собран, ответственен и никогда не доставлял проблем. Юнги с детства был спокойным ребёнком и не влезал в конфликты. В тот день, когда родители объявили ему о том, что собираются отправить на поступление в университет, в котором учился ещё его отец, Юнги даже не стал возражать. Его отец — судья Верховного областного суда, а мать работает нотариусом в той же в компании. К слову, его родители и познакомились на своей работе, когда мужчина был ещё городским прокурором. Семья у Юнги была, что называют «идеальной». Мать и отец любили друг друга и прожили вместе почти 25 лет. Юнги никогда ни в чём не нуждался, потому что к тому моменту, как родители решили завести ребёнка, они уже занимали довольно высокие должности. Они растили малыша вместе и всегда были рядом, потому Юнги с уверенностью может сказать, что любит своих родителей. Любит и безмерно уважает. Дедушка Юнги по папиной стороне тоже был судьёй, только военного суда, потому в своё время помог отцу Юнги. Но на одном добром слове далеко не уедешь, а отец Юнги добился таких высот своим трудом и знаниями. Юнги гордился своим отцом и хотел быть похожим на него. Мама же приехала в большой город совсем одна, и ей в своё время пришлось не очень сладко. Но и она смогла получить желанную должность, усердно работая. В совокупности всех этих причин и любви к родителям, Юнги не захотел подводить их и последовал по их стопам. Однако он не думал, что обучение будет таким сложным. То, что он поступил на платной основе, нисколько не умаляло размер проектов и числа пар, которые он должен посещать, да и объём работы, казалось, был только больше, чем у других. Все на потоке знали, чьим сыном является Юнги. И если студенты искали возможности пообщаться с ним в различных целях, то преподаватели видели в нём едва ли не следующего Верховного судью и возлагали большие надежды. Юнги выжимал из себя все соки и действительно очень старался, чтобы соответствовать ожиданиям других людей. Нельзя сказать, что он совсем уж ненавидел это. Просто это очень сильно давило. Но отступать уже давно было поздно. Юнги часто появлялся у отца на работе и выполнял различные поручения, что старший Мин обещал записать в его резюме, как «стаж работы». Как бы Юнги ни хотелось верить, что это не взятка, всё это выглядело именно так. По этой причине многие считали, что Юнги всего лишь избалованный парень, которому всё принесли на блюдечке с золотой каёмочкой. Вот только отец Юнги никогда не делал чего-то сверх меры, чтобы помочь сыну. Они в семье считали это просто родственной помощью, ведь в жизни нужно пользоваться всем, что дают. Юнги действительно начал разбираться в том, что делал, и в какой-то степени превосходил других ребят с курса. Но те, естественно, скидывали успехи однокурсника на «папочкину помощь». Несмотря на это, Юнги не имел ни с кем вражды. По причине же того, что его немного опасались, а вернее, не его самого, а именно отца, или же просто боялись сказать ему в лицо свои претензии. Иногда у Юнги просили помощи, и он никогда никому не отказывал, потому что привык к дружеским чувствам. Спустя четыре года многие изменили своё мнение об Юнги, пусть и не предлагали открытой дружбы. И тем не менее, Юнги мог назвать несколько действительно классных ребят, с которыми мог посидеть в библиотеке или сходить в кино. И такие люди были. В целом, Юнги не жаловался. Общения ему хватало, родители по-прежнему заботились о нём, стремительный путь по карьерной лестнице был ему обеспечен, доучиться осталось совсем немного. Были и взлёты, и падения, но Юнги мог назвать свою жизнь размеренной и стабильной. А, как известно, стабильность — залог успеха, и Юнги был согласен с этим. И отношения у него были, и с девушками, и с парнями, но отчего-то надолго они не задерживались. Но Юнги всегда расходился мирно, благодаря за чудесное время, проведённое вместе. Наверное, просто не было того самого человека, который смог бы действительно плотно засесть у Юнги в сердце. Впрочем, он не переживал об этом. Студенческая любовь всё равно долго бы не прожила.* * *
Сегодня был действительно тяжёлый день. Как всё-таки хорошо, что сегодня пятница, и, по крайней мере до завтрашнего вечера, Юнги мог поваляться в кровати и, как следует, отдохнуть от бесконечной горы заданий и работы. Так ещё и дополнительная подработка в суде отца сильно выматывала. Юнги упал на широкую кровать, разбрасывая конечности широко в стороны и немного потягиваясь. Непонятно, почему, но тело ныло, как будто он бегал без остановки несколько километров. На деле же он почти три часа проторчал в библиотеке, выписывая нужные ему строчки под светом настольной лампы. Вдобавок затекла ещё и шея. Юнги решил не раздеваться. Он лишь ослабил тугой чёрный галстук и кинул его на стул в другом углу комнаты. Он оставался чуть ли не единственным, кто носил настолько официальный стиль на пары, но ему самому нравилось выглядеть презентабельно, да и привести себя с утра в порядок не занимало так уж много времени. Глаза грозились отвалиться от длительного ношения линз, потому что он забыл сменить их из-за того, что настолько сильно погрузился в работу. Доставая телефон из заднего кармана брюк, он взглянул на себя на экране и увидел красноту под глазами. Приняв решение о том, что ему стоит спасти свои глаза от смерти, он нехотя поплёлся в ванную. По пути он встретил отца, что только что вышел из душа. Юнги показалось, что отец его не заметил, но в следующую секунду мужчина в широком халате повернулся к нему с лёгкой улыбкой. – Привет, Юнги-я, – отец выставил руки, и Юнги со смешком заключил его в недолгие объятия. – Здравствуй, как ты себя чувствуешь? – сегодня отец остался дома, потому что с утра ему нездоровилось. – Сейчас мне уже лучше, сынок. Как дела у Гены? – мужчина положил руку на плечо своему сыну, и они начали продвигаться в сторону кухни. – Говорит, что без тебя всё из рук валится, – приглушённо, чтобы не разбудить маму, смеётся Юнги и получает такую же улыбку в ответ. – Ничего этот дурачок без меня не может, – по-доброму ругается старший Мин. – Что-то ты сегодня поздно. – Твой начальник слишком нагрузил меня сегодня. Сказал, что я так усердно работаю, что он надумывает выдать мне премию, – не сумев сдержать горделивые нотки, Юнги слегка выпячивает грудь. – Мой сын, – хлопает Юнги по спине и отходит к холодильнику. – Ещё не выпустился, а уже премии получаешь. Дальше меня уйдёшь. Они оба смеются, но потом Юнги вспоминает, зачем, собственно, спустился со второго этажа, и двигается к выходу из кухни. – Я, пожалуй, сниму линзы и лягу спать, – зевает Юнги. – Очень устал сегодня. – Ох, так ты не будешь ужинать? – уже собираясь разогревать запечённый картофель с овощами, хмурится мужчина. – Я не голоден, пап, – говорит Юнги и чмокает отца в щёку под бурчание того. – Как тебя отучить от этих нежностей? Весь в мать, – закатывает глаза. – Спокойной ночи, Юнги. – Спокойной ночи. Поборов порыв лени, Юнги не только ухаживает за своими глазами, но и принимает полноценный душ, чувствуя приятное освежающее послевкусие. Переодевшись в ночные шорты, он наконец устраивается на мягкой подушке и уже вкушает тягучую негу сна, когда... Раздаётся телефонный звонок Юнги очень редко матерится, но сейчас слова сами слетают с языка. Ему очень часто звонят и по работе, и с университета, так что, на самом деле, этого следовало ожидать. Но не в два же ебанных часа ночи! Это просто верх наглости. Юнги понимает, что сам виноват, следовало выключить звук или вообще вырубить телефон. Но поздно пить Боржоми, когда почки отвалились, поэтому он тянется к телефону и пытается разглядеть, кто звонит. Незнакомый номер Внезапно приходит мысль о том, что это может быть что-то важное, поэтому Юнги проводит пальцем вправо и прижимает телефон к уху, на автомате выдавая: – Доброй ночи, Мин Юнги слушает. Тишина. Юнги окончательно просыпается и садится на кровати, пытаясь расслышать хоть что-нибудь. На том проводе слышится тихий всхлип, и вот тогда Юнги впадает в крайнюю степень недоумения. Он хочет сказать что-то, но рот сам затыкается, когда он слышит едва различимое: – Уже м-можно г-овор-рить? Теперь тяжёлое дыхание в трубке становится более отчётливым, и Юнги различает шмыгание носом. Очевидно, что человек по ту сторону связи плачет. Но при чём тут Юнги? Может, этот бедный мальчик ошибся номером? Но Юнги опять не успевает вставить слово, потому что... – Меня... Меня изнасиловали с-сегодня. Столько отчаяния в голосе Юнги ещё не слышал. Пока он пытается переварить услышанное, мальчик продолжает: – Т-то есть... Не совсем, но... Они.. Они вставляли в м-меня п-пальцы и... Они сказали, что... Что это р-растяжка... Завывания на фоне Юнги принимает за плач. Он уже давно мог сбросить трубку, потому что способность мыслить вернулась к нему. Но отчего-то Юнги не мог вот так вот взять и отключить этого несчастного. Навеянное с детства сострадание не позволяет ему. Юнги решает позволить этому мальчику выговориться, ведь сам понимает, что иногда так хочется это сделать. А довериться незнакомому человеку намного проще, чем кому-либо другому. – Было так б-больно... До Юнги доходит, что парнишку изнасиловали. Или, как утверждает он же, растягивали. От этого на душе становится противно. Не от мальчишки, а от тех, кто сделал это. Почему-то Юнги думает, что никто не заслуживает быть опороченным таким образом. Что такого сделал этот мальчик, что с ним обошлись так жестоко? Пальцы непроизвольно сжимаются в кулак и комкают простыни. – До сих пор п-пахнет клубникой... Наверное, он говорит о смазке. Юнги не был девственником и прекрасно знал, для чего она нужна. Вот только снизу Юнги ни разу не был, но знал со слов своих бывших парней, что это не очень-то приятно. – Я чувствую себя таким грязным, использованным... Почему все думают, что мной можно пользоваться, как какой-то игрушкой?! Находясь в собственных мыслях, Юнги пропустил добрую часть душеизлияний мальчишки и не совсем припоминает, когда дыхание того успокоилось, и тот перешёл на крик? – И родители, и одноклассники... Все считают меня ничтожеством, над которым можно издеваться! Как я устал от всего этого... Зачем вообще жить, если никто меня за человека не считает?! Да если я пойду и с моста спрыгну, никто, блять, даже не заметит! Вот теперь Юнги начал паниковать. Тут буквально человек собрался с моста прыгать, а он продолжает молчать в тряпочку. Нужно что-то сказать... Но Юнги понятия не имеет, что следует сказать. Он ни капельки не психолог и сейчас может всё только испортить. Но если по вине его бездействия погибнет человек, он себе этого не простит. Ему ли не знать, что бездействие — жестокое преступление. – Эй, эй, парень, – Юнги пытается сохранять спокойный тон, чтобы не пугать мальчика и дать ему понять, что он на его стороне, – парень, дыши. Дыши, слышишь меня? Отстранённо Юнги думает, что ничего банальнее придумать просто невозможно. – Слышу, – буркает голос на том конце. – Хорошо, хорошо, – Юнги судорожно соображает, что говорить дальше. – Как тебя зовут? – Чимин. – Меня зовут Юнги. Приятно познакомиться, Чимин, – Юнги будет нести любой бред, чтобы отвлечь этого парнишку, имя которого узнал только что. – Боже, я сказал Вам своё имя, – вдруг голос Чимина снова стал беспокойным. – Теперь Вы расскажете об этом. И будете смеяться надо мной. – Эй, никто не будет смеяться над тобой. И я никому не расскажу. – А если Вы врёте? Как я могу верить Вам? – Много ли в городе парней с именем Чимин? – Много... – И не обращайся ко мне на Вы, мне всего 21. – Правда? Мне в октябре будет 16. Стоп. А разве Вам.. Тебе разрешено спрашивать личную информацию о клиентах? – Я лучше знаю, что можно, а что нельзя, мелочь, – Юнги решил не травмировать мальчика ещё больше и не говорить, что, на самом деле, никаким психологом он не является. – С чего ты взял, что я низкий? – Я этого и не говорил. Ты мелочь, потому что я старше, – Юнги начал улыбаться, а сон будто отошёл на другой план. – Так значит, ты низкий? – Я этого и не говорил, – передразнил Чимин. – Значит, низкий. – Вот и нет. – Вспомни, кому ты врёшь. – Какие у тебя детективные способности, шёл бы в полицию работать. – Я почти там и работаю. – Что? Как это? – Эм, – Юнги прикусил себя за язык, потому что чуть не спалился. – Знаешь, психологи часто помогают полиции. Выпытывают у непослушных детей их тайны и секреты. – Ха-ха, это немного жестоко. Их разговор клеился так легко. Казалось, будто Чимин не говорил ни о суициде, ни об изнасиловании, а просто позвонил, чтобы найти собеседника. Юнги был очень доволен собой, раз смог отвлечь этого ребёнка от ужасных мыслей. – Погоди-ка, ты сказал, что тебе 21. Как ты можешь работать? – Ты прав, я ещё учусь. И подрабатываю психологом, – Юнги и не знал о своих актёрских способностях. По крайней мере, он врёт лишь наполовину. – Ясно, мне попался какой-то неуч. Даже тут не повезло, – Юнги услышал мрачные нотки в голосе и поспешил подбодрить его. – Эй, следи за языком. Хотел себе дядьку за сорок, который бы показывал тебе картинки с чёрной ересью и просил разглядеть, птица там или слон? – Как бы он показывал мне картинки через звонок? – Ты понял, что я имею в виду, мелочь. – Да, да, я понял. И, да, я бы не хотел такого. И, да, не называй меня мелочью! – Как скажешь, Чимин-а, – Юнги почти уверен, что слышал смущённый писк. – И дразнить своего клиента входит в новую методику? – Скажем так, индивидуальный подход. – Как в воду глядишь. Мне и без тебя издевательств хватает. – Прости, я... – Да всё нормально. Я уже привык. Просто сегодня меня прорвало. Знаешь, некому выговориться. Ты прости, что я ебу тебе мозг в два часа ночи. – Да всё нормально. Я уже привык. Они оба тихо смеются, и Юнги вдруг понимает, что давно вот так ни с кем не общался. Просто так. Не чтобы позаниматься вместе уроками или сходить на фильм, потому что вы единственные, кто смотрит ужастики. Это так приятно. Слушать чей-то голос, очень приятный, к слову. Шутить. Смеяться. Дразнить. Потрясающие ощущения. – И что, ты не будешь спрашивать меня ни о чём? – снова раздаётся голос Чимина. – О чём, например? – Ну, откуда ж я знаю, что у вас, психологов, принято спрашивать. – Нет, если хочешь, я, конечно, могу... – Только не «что ты видишь на картинке», – Юнги признаётся себе, что ему безумно нравится смех Чимина. Вот без шуток. Ему очень приятно щекочет ухо, когда он слышит этот звук. – Хорошо. Какого цвета у тебя глаза? – Карие. Я уверен, что никто из одноклассников даже не знает об этом. – Почему? – Я ношу очки уже давно. А они такие толстые, знаешь. Мои глаза в них, как у рыбы. – А я ношу линзы, – решая проигнорировать часть с одноклассниками, говорит Юнги. – Но я бы поносил очки. – Что в них хорошего? – Ну, в линзах глаза устают. А с очками можно выглядеть сексуальным. Видел, как классно смотрится взгляд из-под очков? – Боже, ты меня кадрить пытаешься? – Как самоуверенно, Чимин-а. Я всего лишь сказал тебе о плюсах такой вещи, как очки. – Ага, ага. Просто скажи, что ты не по мальчикам. – Я думаю, мне не важен пол. Я пробовал и с мальчиками, и с девочками. – Ах, ты говоришь, как педофил. – Заткнись. Я задаю следующий вопрос. Какое твоё любимое мороженое? – Я уже не помню, когда в последний раз ел его, – голос Чимина становится тише. – Ты задаёшь мне эти вопросы, чтобы отвлечь, да? – Чимин... – Я ценю это, правда. Не знаю, что бы я делал, если бы не позвонил тебе. Ты действительно помог мне. Куда можно написать благодарность, чтобы тебе дали премию? – Я был рад помочь, Чимин. Премию мне обещали в следующем месяце, – Юнги бы хотел сказать кое-что ещё, но не был уверен, как Чимин отреагирует на это. – Ты хочешь спросить, что произошло, да? – Если ты не хочешь, не стоит. – Нет, я, правда, хочу. – Хорошо, я слушаю. – Как я и говорил, меня... Растягивали мои одноклассники. – Хочу отрезать им пальцы. – Ха, я тоже хочу уже давно. Они всю жизнь издеваются надо мной. Каждый раз я гадаю, как далеко они зайдут. Это было самым отвратительным, что они делали со мной. Потому я сорвался... – А родители? Ты говорил им об этом? Повисло долгое молчание, и Юнги испугался, что спросил лишнее. – Им... Им плевать на меня, Юнги... Они никогда- В трубке слышится какой-то шум, и Юнги может расслышать ещё один голос, от которого у него всё внутри переворачивается. – Мне нужно помочь отцу, – прерывисто шепчет Чимин. – Пока, Юнги. Спасибо, что выслушал меня. – Стой! Звони мне в любое время, ладно? Я всегда выслушаю тебя. – Ладно. Гудки раздаются в трубке, и Юнги наконец может отпустить телефон в свободное падение на кровать. Он приземляется следом, но даже не думает смыкать глаза. Уснуть уже всё равно не получится. Последние слова Чимина об его отце не дают ему покоя...