Michael Jackson — Smile
– Я убью тебя, Пак Чимин. Дверь университетского туалета с силой захлопывается за спиной Юнги, и он переводит взгляд на зеркало, замечая, что выглядит сейчас действительно жутко. Но, на самом деле, он ни капельки не злится. Ну, почти... На том конце слышится тихое хихиканье, и Юнги непроизвольно улыбается, наблюдая за поднимающимися уголками губ через большое стекло. Это первый раз за всю историю его учёбы, когда он попросился выйти в туалет. Надо было видеть лицо преподавателя и всех вокруг, когда тихий голос Юнги прозвучал на всю аудиторию. Профессор, кажется, даже споткнулся. Когда он выходил, его провожали удивлёнными и взволнованными взглядами, а сам Юнги едва сдерживал себя. То ли от бранного словечка, то ли от смеха. А всё потому, что его телефон вибрировал каждые пять минут, а на экране высвечивались бесконечные сообщения от «клиента». И только Юнги перестал обращать на это внимание, как этот самый клиент стал названивать ему. Звук-то был выключен, но Юнги начал беспокоиться за мобильный счёт этого ребёнка. Так что старший тяжко вздохнул и поспешил надавать мальцу по рукам. Образно говоря. Скорее даже, по губам. – Мне было так скучно, Юнги, – потянул голос в трубке. – Поэтому я решил подоставать тебя. Юнги усмехнулся, закатывая глаза. Какой же он всё-таки ребёнок. – У тебя разве выходной сегодня? – Если бы, – хмыкнул Чимин. – У меня сейчас перемена. Я думал, что ты тоже свободен, – Юнги мог чувствовать, как он дует губы. – Если у тебя перемена, не означает, что у меня тоже перерыв, школьник, – по-доброму ругался Юнги. – У меня так-то пара по философии сейчас. – Ну, и чёрт с ней, – снова хихикнул Чимин. Судя по всему, тот тоже находился в туалете, потому что Юнги не слышал постороннего шума. Зато прекрасно слышал льющуюся воду. Зачем только Чимин включил её, непонятно. – Я думал, ты отличник. А ты, оказывается, прогульщик. – Я-то как раз не прогульщик. – Зато из-за тебя я прогульщик. – Ах, какая жалость. Это был мой коварный план, – Юнги чуть не выронил телефон от внезапного шёпота. Динамик очень хорошо передал хриплый и тягучий голос Чимина. Юнги сглотнул и помотал головой, сосредотачиваясь на разговоре. – Решил испортить меня, Пак Чимин? – не остался в долгу Юнги, зная, что парнишку очень легко смутить. – Ещё чего, – буркнул тот, и Юнги победно хмыкнул. Сколько прошло с их первого разговора? Несколько недель? Месяц? Юнги не помнит, если честно. Но с того самого дня Чимин звонил по несколько раз на дню и рассказывал обо всём подряд, но не затрагивал темы, на которые Юнги бы очень хотел поговорить. А именно: родители и одноклассники. Когда Юнги подводил к этому, Чимин быстро сливался. Либо поспешно отключался, либо переводил тему, не отвечая на вопросы. Впрочем, и Юнги был не без греха, ведь тоже до сих пор не признался, что является обычным студентом. Но и их разговор совсем не был похож на разговор клиента и рабочего. Вот совсем. Каждое утро Юнги просыпался с мыслями о Чимине и даже не пытался отогнать их. Он стал чаще улыбаться, что заметили и родители, полагая, что их сын либо нашёл друга, либо возлюбленного. Юнги же мог отнести Чимина в «что-то между». Это казалось таким глупым, но Юнги влюблялся в человека на том конце телефонной линии. Они ни разу не видели друг друга и знали, кто как выглядит, только по описанию. А перекидываться фотками было бы чем-то совсем странным. Но разве это важно? Юнги нравился голос младшего, нравилось, как тот смеётся, иногда задыхаясь, и непременно бьёт при этом об стену или стол. Знал, что Чимин является русым пареньком с большими карими глазами, спрятанными за толстыми стёклами очков. Знал, что Чимин обожает естественные науки и хочет стать каким-нибудь врачом, хоть и боится крови до жути. Знал, что Чимин любит петь и ненавидит физкультуру. Знал, что Чимин любит собак и читать драматические пьесы. Юнги знал о нём очень многое. И если перечислять, список вышел бы длинноватый. И Чимин, в свою очередь, знал о Юнги не меньше. Вместе с тем, как Юнги влюблялся в этот голос всё больше и больше, он безумно переживал. Из редких рассказов Чимина о своей жизни, он понял, что Чимин живёт с пьющими родителями, что ест далеко не каждый день, что никогда не был в кино, что над ним переодически издеваются... Ужасно было осознавать это, когда Чимин разговаривал с ним. У Юнги сердце сжималось от вселенской несправедливости. Он предлагал помочь, но Чимин умолял его ничего не делать. Почему? Неужели ему не хочется вылезти из всего этого? Да даже из того, что Юнги уже услышал, родителей и одноклассников можно было подогнать под несколько статей. Как вообще можно терпеть такое отношение к себе?! Юнги откровенно не понимал. Но пока Чимин говорит ему всякие глупости и смеётся с тупых шуток, всё будет хорошо. Юнги даже подумывал позвать его погулять... Но почему-то медлил. Подумав об этом накануне, Юнги решил подождать осенних каникул, чтобы осуществить все свои планы. Пригласить Пак Чимина* * *
По дороге домой Юнги не оставлял попыток дозвониться до Чимина, но всё было без толку. Когда родители застали его в таком состоянии, то попросили сказать, что случилось, и у Юнги не осталось сил на то, чтобы придумывать оправдание и отмазаться. Он выложил всё подчистую, включая сегодняшний разговор. И упомянул то, в каком положении живёт Чимин. Мама напоила его успокаивающим чаем и давала советы, как можно попросить прощения. Юнги готов был заплакать от того, каким безнадёжным казалось его положение. Чимин ведь очень ранимый, он опять не станет его слушать. А самое отвратительное то, что Юнги растоптал его хрупкие чувства, хотя сам тоже испытывает к младшему нереальную симпатию, и это только через то немногое, что их связывало. Как быстро всё можно испортить одной случайно брошенной фразой... Как и ожидал Юнги, Чимин не отвечал ни на следующий день, ни через три дня, ни через неделю. Юнги совсем извёл себя, но всё же надеялся, что Чимин не звонит только потому, что обижается. Лишь бы с ним ничего не случилось... Ведь теперь Чимину некому выговариваться. Кто знает, что могло случиться за эту неделю. Отец, в свою очередь, настоял на том, что, если Юнги выйдет с ним на связь, они должны наведаться к нему с органами опеки. А потом и в школу заглянуть. Юнги почему-то был уверен, что младший точно не будет рад такому исходу событий. Но это всё для его же блага. В очередной субботний вечер Юнги не терял надежду на то, что его телефон зазвонит. И на экране высветится одно конкретное имя. До Юнги медленно доходило, что то, что он видит сейчас, не его фантазии. Телефон действительно звонит. А на дисплее горит то самое имя. Юнги хватает телефон липкими от волнения пальцами и принимает вызов. – Чимин, прости, прости меня, пожалуйста. Прошу, выслушай меня. – Ю-Юнги... Знакомые звуки слёз останавливают поток бессвязных извинений Юнги. – Что произошло, Чимин-а? Скажи мне, – такими темпами Юнги заработает себе нервный срыв, это точно. – Ты никогда не хотел умереть? – Что? Чимин, не пугай меня, пожалуйста, – дыхание старшего стало нервным, и он начал ходить по комнате кругами, готовясь сорваться с места в любую минуту. Только вот куда? – Тут так красиво. Холодно только... – Ты где? Не молчи, Чимин. – На набережной, – Юнги запереживал ещё сильнее, опасаясь того, что Чимин решил... – Рукам холодно уже. Не могу держаться больше... Юнги слышал непрекращающийся плач Чимина, прерываемый словами о том, что ему холодно. В городе не слишком много мест, где расположена набережная. Но если он ошибётся, это будет стоить очень дорого. – Чимин-а... На какой именно ты набережной? – Зачем тебе? Хочешь прийти и снять меня с моста, да? Не надо, Юнги... Я так решил, и я сделаю это сегодня. Сам не знаю, зачем позвонил тебе... А мне всё равно некому больше звонить. – Не отключайся только, ладно? – Юнги судорожно соображал, как можно потянуть время, и принял решение заболтать Чимина до того, как объедет все набережные города. Другого пути не было. Если только не удастся вытянуть адрес. – Хочешь слышать мои предсмертные крики? – Чимин. Неужели ты... Ты действительно хочешь этого? – Не хочу. Но и жить я больше не хочу. Я не знаю, Юнги. Я так запутался. Ну, вот скажи, кому я нужен здесь? Кому?! Родители не обращают на меня никакого внимания. Я им нужен только для того, чтобы в магазин за бухлом сгонять. А парни из класса? Ты знаешь, что один из них резанул мне ножом под ключицей? Они хотят моей смерти. Им нравится, когда я страдаю. Нравится издеваться надо мной. Вот будет им подарочек перед каникулами. Хотел бы Юнги, чтобы Чимин прекратил говорить это всё, но если Чимин заткнётся, это будет означать конец. Поэтому Юнги сжимал зубы и терпел, мысленно уже убивая тех имбицилов, что издевались над его беззащитным Чимином. Как назло, в городе была пробка. Как будто сама жизнь хотела смерти Чимина. Но Юнги не готов сдаваться так просто. – Ты любишь петь, Чимин. Не хочешь спеть что-нибудь? – Зачем? – Просто так. Ты говорил, что любишь петь, поэтому я подумал, что... – Ладно. Будем считать это моим подарком тебе. А то все остаются с подарками, а ты нет. Несправедливо. Какую песню ты хочешь, чтобы я спел? – «Smile». – Не думаю, что это... – Пожалуйста, Чимин. Спой её для меня. Последняя надежда Юнги была на то, что песня задержит Чимина ещё чуть-чуть. Да и песню он выбрал не просто так. В своё время эта песня ему очень понравилась. И, в какой-то степени, помогла. – Хорошо, – Юнги слышит довольно сильный порыв ветра, отчего он с силой вцепляется в кресло сидения автобуса, молясь, чтобы Чимин удержался. Погода сегодня была на редкость ужасная: был штормовой ветер, такой, что деревья склонялись почти до самой земли, на небе собирались тучи, готовясь сбросить накопленную влагу. Лишь бы успеть... – Smile, though your heart is aching... Юнги замирает, когда слышит знакомые строчки. Надо признать, у Чимина неплохой английский. Все мысли вылетают из головы, потому что звучит младший очень хорошо. Не зря он любит петь... С таким голосом он смог бы многого достичь. – Smile, if you know it's breaking... – единственное, что портит чудесное пение, так это всхлипы, но Юнги готов закрыть на это глаза. Не пропустить бы остановку... – When there are clouds in the sky... You'll get by... – дверь старого автобуса оглушающе хлопает, и Юнги выходит на первом пункте в своём списке. Он начинает бежать изо всех сил, потому что набережная очень длинная. Он не позволит Чимину уйти. Не тогда, когда Юнги так сильно нуждается в нём. Не сегодня. Никогда. – If you smile... With your fear and sorrow... – Юнги не замечает, как сам начинает плакать. Он прикладывает пальцы к лицу и чувствует горячие дорожки. Он должен успеть. Время близится к ночи, и луна восходит над морем. Очень красиво. Сегодня ночью они будут любоваться луной вместе. Да. Звучит прекрасно. – Smile and may be tomorrow... – Юнги чуть не врезается в кого-то, но вовремя маневрирует в сторону. Нельзя опоздать. Ни в коем случае нельзя. Юнги ещё в автобусе догадался посмотреть телефон Чимина по геолокации, поэтому сомнений не оставалось. Он здесь. – You'll find that life is still worthwhile... – становится слишком темно, но хорошо, что фонари освещают дорожку асфальта, по которой несётся Юнги. Внезапно всё стихает. Юнги хмурится и видит, что Чимин сбросил звонок. – Нет... Юнги ускоряется и с подступающей истерикой подбегает к нужному месту. Он судорожно ищет глазами силуэт и всё же находит какого-то парня, стоящего по ту сторону изгороди. Неведомые силы подсказывают ему, что это тот самый. Он подходит к изгороди и разворачивает худощавого паренька, который дрожит, как осенний лист на ветру, и заливается слезами. Он вглядывается в черты лица, толстые очки, карие заплаканные глаза, переводит взгляд на бледные русые волосы и понимает... Чимин стоит перед ним. – If you just... Smile... – шепчет Чимин. Юнги смотрит на него так, словно видит в последний раз. И замечает на чужих губах широкую улыбку. – Стою тут и улыбаюсь, как идиот. Юнги ничего не понимает. Пока тот не передумал, он подхватывает лёгкое тело и переставляет на свою сторону. Чимину холодно, поэтому он жмётся ещё ближе и не отпускает. – Я тут подумал... – Чимин смотрит прямо в глаза, а Юнги готов потеряться в этих глазах навсегда. Он успел. Теперь всё точно будет хорошо. – Ты нужен мне. – А ты нужен мне, Чимин. Нужен. Юнги хочет вдолбить в эту маленькую голову, что Чимин стал для него таким необходимым, чем-то нереальным, неизведанным и манящим. Хочет пообещать счастливой жизни и избавления от страхов прошлого. Но Юнги не может сказать ни слова, потому что эмоции переполняют его, и долгожданное спокойствие разливается по телу. – Ещё раз выкинешь что-то подобное, я точно убью тебя, Пак Чимин. – Теперь ты будешь моим личным психологом, Мин Юнги. Да. Они друг друга почти не знают и вместе с этим знают друг о друге всё. Юнги ещё успеет рассказать о том, что наврал Чимину про свою профессию и получит порцию колотушек за это. Чимин ещё успеет показать все свои шрамы, которые Юнги будет аккуратно целовать, обещая, что больше его никто не тронет. Отец Юнги ещё успеет навестить семью Чимина, но под потерянный взгляд младшего оставит всё, как есть. Почти. Чимин ещё переедет к Юнги и окончит школу с красным дипломом. И неважно, что домой он с того дня больше не вернётся, и этот дом заменит ему Юнги. Всё ещё будет. А сейчас можно украсть такой желанный первый поцелуй и прижимать младшего к себе, обещая откормить и привести волосы в порядок. – А дыру на ухе зашивать не будем, – проводя по тонкой железяке в ухе Чимина, скажет Юнги. – Она мне нравится. Чимин тогда только хмыкнет, а Юнги поднимет того в воздух, шепча слова благодарности за то, что дождался. За то, что решился начать сначала. Чимин нашёл своё лекарство. И не только от страха. Улыбнись, даже если твоё сердце болит. Улыбнись, даже если оно разбито. Если тучи на небе... Ты справишься. Если ты улыбнёшься... Когда страшно и грустно... Улыбнись, и, может быть, завтра... Ты поймёшь, что жизнь всё ещё имеет смысл. Если ты просто...улыбнёшься...