Лекарство от страха, или Тайный номер

Юнги не знает, как так получилось, что Ким Тэхён слишком быстро стал неотъемлемой частью их с Чимином повседневной рутины. И из-за этого порой в их квартире становилось очень шумно. Это было в какой-то степени дико и непривычно, но, конечно, видеть искрящиеся от неподдельной радости глаза Чимина ему нравилось куда больше, чем пугающие холодность и пустоту. А в связи с этим чувство вины за, вроде как, невинную ложь душило Мина всё больше... И он не мог найти в себе силы разрушить тот хрупкий мирок между Чимином и Тэхёном, который те успели построить за ежедневные походы Кима к ним в гости, чтобы «поработать над совместным проектом», но, на самом-то деле, Тэхён занимался своими долгами и моментально закрывал тетрадные листы руками, стоило Чимину только показаться на горизонте. И, Юнги знал, Тэхёна раздражало это всё ничуть не меньше него. А учитывая болтливый язык Тэхёна, поддерживать иллюзию правды становилось всё труднее. Даже представлять было страшно, какую печаль они увидят в глазах Чимина после признания в этой клоунской постановке, а младший напридумывает себе несуществующего и воспримет всё по-своему... Чимин неоднократно говорил, что ненавидит, когда Юнги скрывает от него что-либо. Поэтому Юнги боялся. Боялся последствий своей лжи. – А вот и я! — раздался громкий выкрик в прихожей, следом за которым последовал хлопок входной двери. – Чимин-а, я купил тот самый рожок за сорок шесть рублей, как ты и просил! Юнги скрыл улыбку за экраном ноутбука и покачал головой. Больше ни один день не мог считаться полноценным, если под вечер не заваливался Ким Тэхён. – С малиновым сиропом? — отозвался Чимин с кухни, пытаясь перекричать работающий телевизор. – С малиновым сиропом и орешками, да. Ты где там застрял? Я жду своих законных обнимашек! В следующую же секунду Юнги услышал заливистый смех Чимина и наблюдал перед собой картину, которую и не надеялся увидеть. Точно не так скоро. А картина была такая: Чимин повис на брюнете, утыкаясь лицом тому в плечо, а Тэхён, держа упаковку мороженого в одной руке, другой приобнял Чимина. Они говорили о чём-то, шутливо толкая друг друга локтями, пока Пак не выхватил свою любимую вкусняшку и не унёсся обратно на кухню. Тэхён, приглушая хихиканье ладошкой, прошёл в комнату, приземлился рядом с Юнги и цокнул: – Оторвись ты от своего проекта хоть в вечер пятницы, неженка. – Напомню тебе, что я должен работать над ним в паре. А так как я типа работаю с тобой, то нихера не успеваю. – Так я ещё и виноват? Ты оскорбил меня до глубины души. – Тэхён-а, ты будешь мясо или овощи? Чимин показался из-за перегородки за диваном настолько внезапно, что Тэхён почти подпрыгнул. Но виду, конечно, не подал. – И то, и то, детка. – Я действительно не понимаю, почему мой парень не разрешает мне называть его «деткой», зато позволяет это тебе. Тэхён на пару с Чимином рассмеялись, и последний подошёл к Юнги, чтобы положить руки на плечи и оставить поцелуй на макушке. – Потому что «детка» из твоих уст звучит слишком смущающе, — бормочет Чимин, моментально краснея. – Всё равно это нечестно, — наигранно возмущается Юнги. – Я бы даже ревновал, если бы Тэхён не был так безнадёжен. – Не понял, — отозвался брюнет. – Да я самый горячий парень в этой комнате. Правда, детка? Самый младший, задыхаясь от смеха, прожестикулировал что-то непонятное и ушёл по своим делам. – Знаешь, а ведь кто-нибудь, взглянув на наш тандем, может решить, что у нас отношения втроём... – Захлопнись, Тэхён.

* * *

Тэхён никогда бы не подумал, что способен привязаться к кому-то настолько сильно за такой короткий срок. В своё оправдание он мог сказать лишь то, что... Ну, это был Чимин. Наивный и нежный во всех отношениях, разговаривающий с фиалками на подоконнике во время полива цветов, очаровательно хмурящийся на брызги масла в сковородке и постоянно поправляющий съезжающие с переносицы очки. Чимин пробудил надолго уснувшую в Тэхёне любовь к классическим произведениям, читать которые у того раньше не было ни возможности, ни времени, поднимал настроение парой простых пожеланий доброго утра в утренних сообщениях и творил своей солнечной улыбкой что-то невероятное. А ещё Чимин совершенно не возражал против того, чтобы Тэхён подымил прямо в квартире. Не парень, а просто мечта. Но из-за фобии Чимина им всё же пришлось установить несколько правил по совету психолога: обычно Чимин первым проявлял инициативу тактильного контакта, но если Тэхён хотел сделать первый шаг, то должен был сначала спросить его об этом, чтобы Чимин подготовился; чтобы Чимин не ощущал себя неуверенно и несколько ущемлённо перед габаритным Тэхёном, они старались находиться в таком положении при разговоре, чтобы их лица оставались на одном уровне; по большей части они должны были находиться на расстоянии друг от друга, чтобы у Чимина было много личного пространства и чтобы он чувствовал себя в безопасности, а также Тэхёну не рекомендовалось повышать голос. Несоблюдение вышеперечисленного могло привести к всплеску страха, некомфорту или, куда хуже, к приступу. Однако, даже с таким количеством предписаний и осторожности Тэхёна, не самые приятные вещи в голове Чимина брали верх рано или поздно, так что Киму пришлось научиться справляться с подобным и успокаивать младшего, не разжигая ещё больший страх при этом. Но за всё это время, проведённое Чимином с его новым другом, не случилось ни одной серьёзной панической атаки, которой очень опасался доктор Чон. Так как это был первый контакт пациента с другим человеком за продолжительное время, доктор предполагал, что адаптация Чимина к новой личности пройдёт куда более болезненно и повлечёт за собой сначала первый приступ, а потом, с большой вероятностью, и второй, и третий... Но Чимин ограничился лишь не сильными эмоциональными потрясениями, с которыми даже Тэхён был в состоянии справиться. Про Юнги и говорить нечего. Исходя из всего этого, одним прекрасным утром, когда Тэхён взял больничный и был затащен Чимином к ним домой, доктор Чон написал Тэхёну, чтобы тот попытался вывести Чимина на улицу. И, видимо, совсем обрадовавшись результатам и полагая, что ничего сверхъестественного не должно случиться, попросил сводить не просто на улицу, а в продуктовый магазин. Чтоб уж наверняка. Ожидаемо, Тэхён был не в восторге от этой идеи. Но попытка отговорить психолога не удалась, и Тэхёну ничего не оставалось, кроме как попробовать воплотить затею в жизнь. Написав Юнги короткое сообщение и не получив ответа спустя два часа, Тэхён будничным тоном поинтересовался у Чимина: – Не хочешь прогуляться за пивом? Замешательство, проступившее на лице Чимина, выглядело настолько комично, что Тэхён, может, посмеялся бы, если бы ему было до смеха сейчас. – А... К-куда? – В круглосуточный, здесь недалеко. Младший замолчал, хмуро уставившись в стену. Тэхён, как всегда сидя на полу перед диваном, мог практически ощущать ворох мыслей, что начал кружиться в чиминовой голове. На что он вообще надеялся, когда предлагал такую глупость? Чем вообще думал психолог, когда решил, что это сработает? Нет, серьёзно, какого вообще... – Д-давай, — выдохнул Чимин, заставляя глаза старшего в шоке распахнуться. – Заодно сигареты к-купишь. Ты, вроде, говорил, что з-закончились... – Ты уверен, Мин-и? Это я так, чушь сморозил, не обращай внимания. Зная всю запущенность ситуации, Тэхён не мог отделаться от мысли, что Чимин говорит это просто из вежливости и находится в ужасе от перспективы встречи с людьми. И ему было страшно представить, к чему эта вежливость может привести. Но Чимин стоял на своём: – Нет, я правда... Я думал об этом. Я не знаю, готов ли я, но хочу попробовать... – Могу я? — прервал брюнет, раскрывая руки в приглашающем жесте. Чимин, не долго думая, уткнулся носом в любимое местечко на плече старшего, и по всему телу Тэхёна разлилось уже такое родное тепло от объятий, которые до недавнего времени не представляли для него большой ценности. – Я тут думал недавно, — сказал спустя некоторое время Чимин, чуть отстраняясь, — о твоей девушке. Тэхён фыркнул. – И что ты о ней думал? – Она ведь, наверно, сильно ревнует, да? Ты столько времени проводишь у нас с Юнги дома и... – Эй, нет, Мин-и, даже не начинай. Я сам хочу проводить здесь столько времени, и, поверь мне, Сохён не ревнует, это я тебе точно говорю. – Но это... – Она сама уже сгорает от желания познакомиться с тобой. – Правда? Недоверие на лице Чимина потихоньку угасает, и он, шумно выдыхая, идёт в направлении к вешалкам в прихожей, давая тем самым негласный сигнал Тэхёну начать одеваться. – Иногда я чувствую себя виноватым за то, что как будто краду у неё тебя, — шепчет Чимин, завязывая шнурки на ботинках и прожигая взглядом напольное покрытие. – Не говори глупостей, Мин-и. – Тэхён... – Цыц, я сказал. Глаза Чимина горят возмущением, когда он поднимает голову и выпрямляется. – Ты не можешь каждый раз говорить мне «цыц», когда хочешь, чтобы я замолчал! Глаза же Тэхёна в тот же миг вспыхивают озорством. – Ты так думаешь, мм? Цыц, детка, — голос наполняется игривыми нотками, а рука тянется к стене напротив. Щёки Чимина наливаются красным, и дыхание сбивается от столь дерзкого поведения, но голос звучит твёрдо: – Ты этого не говорил... – Цыц, кому говорю! — откровенно забавляется, приближая корпус почти вплотную. – Ты... Ты... Нехороший человек! — предательский писк всё же вырывается на последнем слове, отчего Чимин спешит спрятать лицо в ладошках. Сжалившись, Тэхён убирает руку, но по-прежнему находится слишком близко, когда чуть опускает голову, чтобы прошептать: – Цыц. Спустя секунду он остаётся в квартире один и слышит топот ног, что эхом отдаётся по всей лестничной площадке. Догнав младшего и получив чуть позже кулаками в плечо, Тэхён, с разрешения, кладёт чужую дрожащую от несильного ветра руку в карман своей ветровки, и, опять же с разрешения, (хотя Чимин сто раз говорил, чтобы тот прекратил спрашивать) закуривает последнюю одинокую сигарету не самой любимой марки, но довольствуется тем, что есть. Они идут медленно, максимально отдалённо от прохожих, и Тэхён всеми силами старается абстрагировать Чимина от неприятной для него обстановки. И, судя по оживлённым чертам лица и активном участии младшего в разговоре, пока что у него неплохо получается. – Кстати, я никогда не спрашивал. На кого учится Сохён? — интересуется Чимин, когда они заканчивают обсуждать недавнно прочитанного «Человека-амфибию». Тэхён, ко всему прочему, делает вывод о том, что младшему определённо нравится научная фантастика. Ну, или Чимин фанатит Беляева. – На юриста, — без задней мысли отвечает Тэхён. – Правда? — блондин, по видимому, настолько удивляется, что даже приостанавливается, чтобы посмотреть на старшего. – Так это же значит, что вы все учитесь вместе? До Тэхёна не сразу доходит, что Чимин имеет в виду. А когда доходит, он хочет прижечь себе язык. – Эмм, ну да. Здорово, ага? – Поверить не могу, что Юнги мне ничего про тебя не говорил так долго! И даже не говорил, что и твоя девушка учится вместе с вами! – Вот засранец этот Юнги, — бормочет Тэхён, не зная, куда себя деть от противно скребущего чувства. Сложно сказать, почему, но Чимин создаёт своим поведением образ ранимого и одновременно очень чуткого человека, тяжело воспринимающего любые действия в свою сторону. И дело здесь не только в фобии. Одних опущенных в грусти век достаточно, чтобы почувствовать себя последней мразью, хотя ты, вроде бы, ничего такого и не сделал. Тэхён не знает всех подробностей о жизни Чимина до знакомства с Юнги, но готов благодарить Судьбу за то, что такому человеку, как Чимин, повезло встретить на своём пути того, кто закроет собой от всех бед и не позволит потонуть в пучине страхов. А потому, зная, насколько Чимин доверяет теперь и ему тоже, Киму было физически больно произносить очередные слова лжи, пускай и звучащие, как сущий пустяк. Вот только для Чимина это будет не пустяк, а предательство. Он вдруг задумывается о том, что не заслуживает находиться сейчас рядом в такой ответственный момент. Здесь должен быть Юнги. Юнги, который заставил Чимина бороться за себя, найти причины для пути к свету и освобождения от призраков недавнего прошлого. Тот, кто показал Чимину, что такое «любовь» и «забота». Тот, кто доказал на словах и действиях, что не все окружающие люди хотят Чимину зла. Тот, кто отдал своё сердце в обмен на чужое, пообещав ванильное «долго и счастливо», и был готов на всё, чтобы это «долго и счастливо» из фантазии превратилось в правду. А что Тэхён? Сделал ли Тэхён и долю того, что Юнги? По отношению к Сохён? К мальчишке в детском доме? Тэхён, что потерял надежду на счастливое будущее, стоило его настоящему с треском разбиться. Так внезапно, что он не успел толком осознать новую действительность, как оказался в месте, которое не приснилось бы ему и в страшном сне. Тогда он понял, что самое страшное всегда ходит где-то рядом. Только и ждёт, чтобы нанести удар, заставить упасть с неокрепших ног и снова распластаться на земле, захлёбываться в собственных слезах от безысходности. От беспомощности. Может ли кто-то вызывать больше жалости, чем сирота? Тэхён не верил и в приходящую каждый день улыбчивую девчонку, которая всё говорила, говорила, говорила и ничего не спрашивала, только смотрела отчего-то долго и пронзительно, хихикая над чем-то своим, и убегала почти на закате, оставляя рисунки-каракули в его блокноте. Он не верил в реальность даже тогда, когда Сохён поцеловала его совсем робко и неуверенно, но выглядела при этом так, будто получила подарок на День рождения. Спустя пару дней Тэхён узнал, что так оно и было. Но в те злосчастные пару дней Тэхён разбился снова, на этот раз ещё сильнее, окончательно растоптав хрупкую надежду на то, что всё ещё наладится. Растоптав и похоронив рядом с воспоминаниями о родителях. Потому что события тех дней преследуют его до сих пор. Крик, застывший на чужих губах, проносится стрелой во снах так отчётливо и ярко, будто он слышал его только вчера. Слёзы в глазах, блестящие в лунном свете ненавистной ночи, текут безостановочно, перекликаясь во тьме с тихим шёпотом, напевающим колыбель, давно ставшую для Тэхёна личным проклятием. Строчки, которые, как бы ни хотелось, намертво засели в голове и никогда, никогда не покинут её. «Уходи, рогатый месяц, Не смотри в кровать! Мальчик мой глаза закроет, Тоже будет спать!» Не смог защитить дорогого сердцу человека тогда... Так разве способен он хоть на что-то сейчас? Как скоро Сохён посмотрит на него, как на труса? Как скоро Юнги поймёт, насколько он на самом деле жалок? Как скоро Чимин раскроет обман и... – Тэхён-а! Брюнет ощущает ладони на своих щеках и осознаёт, что, кажется, напугал Чимина, пока находился в некой прострации. – Что, детка? – У тебя точно не кружится голова? — встревоженно спрашивает Пак, и Тэхён невольно улыбается, вспоминая, как блондин весь день ходил вокруг него и причитал о том, как можно было сразу после контрастного душа выбегать на улицу, да ещё и без куртки. Ожидаемо, на следующий же день Тэхён заболел, но ему не было так уж плохо. Впрочем, Чимина его слова мало убеждали. – Я в порядке, — и прежде, чем младший успевает возразить, Тэхён добавляет: – Ты о чём-то меня спрашивал, мм? Чимин надувает губы, но спешит повторить свой вопрос: – Ты закрыл дверь? На ключ, я имею в виду. – Закрыл. Закрыл на ключ и повернул три раза для надёжности. Чимин на это высказывание закатывает глаза. Подходя непосредственно к магазину, Тэхён всматривается в окна, чтобы определить, много ли народу. К их счастью, в магазинчике прогуливается всего пара человек, поэтому Тэхён, сжав ладонь младшего, решительно толкает дверь и сразу тянет за ближайший стеллаж. Чимин жмётся к нему, как липучка, но старается обуздать свои негативные эмоции. – У тебя когда первый экзамен? — спрашивает Ким, пробираясь к алкоголю. – Через месяц. Какой-то ребёнок проезжает мимо на тележке, здорово пугая этим обоих парней. Чимин взвизгивает и бросается Тэхёну за спину. Тот хочет уже развернуться и успокоить, но внезапно слышит приглушённое хихиканье, и напряжённое до предела тело мигом расслабляется. Младший не пьёт спиртного, поэтому терпеливо ждёт, пока Тэхён придирчиво рассматривает этикетки и ценники, попутно с этим рассказывая, как случайно протащил телефон в аудиторию и до усрачки боялся того, что тот решит включить будильник или ему не вовремя кто-нибудь позвонит. Но всё прошло благополучно, и никто не пострадал. (И, слава Богу, никто из присутствующих не накатал апелляцию). – Бля, нормального тёмного нет, — цокает Тэхён и поворачивается к своему спутнику, мнущемуся у соседних стеллажей. – Пойди, шоколадку себе посмотри, что ли, Мин-и. Стоишь тут, как не родной. – Я ничего не хочу, — отмахивается Чимин. В его глазах Тэхён читает немую просьбу, поэтому не давит и не собирается заставлять. Сегодня Чимин и так сделал большой шаг. – Тогда пойдём на кассу за сигаретами. – А как же пиво? – Да тут дерьмо одно. Закушенная в нерешительности губа выдаёт желание Чимина что-то ему сказать. Но вместо слов Пак подходит ближе к выставленным в ряд пластиковым бутылкам и старательно выискивает что-то среди них. Ким даже не успевает отреагировать, как Чимин уже протягивает ему бутылку, которую Тэхён привык называть «по ноль пять». Но только далеко не пива. – Квас? — недоумевает Тэхён. – Читай внимательнее, — дуется Чимин, поворачивая бутылку этикеткой к себе. – Написано же, что алкогольный. Два процента. – Детка, два процента — это очень мало, — посмеивается старший и треплет блондинистые волосы. – Но спасибо. Может, пропустишь тогда со мной дома стаканчик, а? – Я... Не знаю. Я никогда не пил алкоголь. – Если не хочешь, не надо. Но квас слабоалкогольный, Мин-и, эти два процента моментально выветрятся. – М-можно попробовать. Удовлетворённо хмыкнув и подхватив Чимина под локоть, Тэ направился к кассе, так и не взглянув на ценник этого кваса (а зря). По невероятному стечению обстоятельств очередь состоит всего из одного человека, да и тот уже складывает покупочки в пакет, так что Тэхён смело посылает Чимина постоять у шкафчиков недалеко от кассы. Добавив к пиву три пачки недешёвеньких сигарет, Тэхён готовится расплатиться, но распахивает глаза, видя конечную стоимость. – Вы меня, конечно, извините, я знаю, что сигареты немало стоят, но всё же не столько, — с трудом сдерживая раздражение, говорит брюнет. Девушка за кассой с сонливостью в голосе отвечает: – Это и не сигареты, молодой человек. – А что тогда? – Квас стоит шестьдесят рублей, девяносто девять копеек. – Чего?! Шестьдесят? За пол-литра? Вы все здесь совсем, блять, с дуба рухнули? – Вы будете платить, или мне позвать охрану? Тэхён не сразу заметил, что Чимин уже стоял справа от него и держал его руку, а в его глазах блестело беспокойство. – Что-то случилось? — спросил он тихо, перебирая чужие длинные пальцы. Сердце Тэхёна защемило от этого жеста. – Нет, детка. Всё в порядке. – Вам отменить квас, может быть? — спрашивает девушка, внезапно решившая помочь. – Нет, оставьте. Девушка пожимает плечами, мол, «как хочешь». Тэхён с тяжёлым вздохом достаёт из кошелька несколько купюр и замечает взгляд младшего, что буквально прилип к баночке кока-колы, что выставлена на витрину, как товар по акции. Ну что за ребёнок. – Пробейте эту банку, — говорит Тэ, указывая на красную жестянку и улыбаясь тому, что своей внимательностью поднимет блондину настроение. Только вот Чимин, кажется, не разделяет его радости. Его глаза слишком резко распахиваются, и он медленно отходит от Тэхёна, стоит девушке вернуться с банкой. Старший списывает эту заметную нервозность на присутствие другого человека рядом, поэтому спешит расплатиться, чтобы поскорее вывести Чимина на улицу. Брюнет выбрасывает в мусорное ведро только что полученный чек, достаёт из новенькой белой пачки сигарету, попутно чиркая повидавшей виды зажигалкой, и блаженно закуривает, мгновенно получая возмущённые возгласы от кассирши. Закрепляя сигарету меж зубов, Тэхён протягивает баночку кока-колы Чимину, который отчего-то прожигает его пристальным взглядом и вообще не двигается. – Бери, детка. Чего встал, мм? Чимин отшатывается от него, как ужаленный. И это пугает Тэхёна до чёртиков. – Н-не подходи к-ко мне, — глаза младшего начинают поблёскивать, а голос ломается на первом же слове. Тэхён отходит на несколько шагов назад и с ужасом осознаёт, что совершенно не знает, что ему делать. Ещё никогда не доходило до того, чтобы Чимин намеренно отталкивал его. – Я не подхожу, Чимин. Я стою здесь, видишь? Всё хорошо. Младший медленно пятится к стене на заметно дрожащих ногах и хватается за голову, начиная что-то неразборчиво мычать. В голове Тэхёна воют сирены, и он разрывается от противоречивых мыслей. Подойти? Вызвать скорую? Позвонить Юнги? Не просто же стоять столбом! – Не надо... Я не хочу! Не трогайте меня! Слёзы на глазах блондина и его пустой взгляд просто вдребезги разбивают Тэхёну сердце. Но что ему сейчас делать? Как помочь, чтобы не навредить ещё больше? Он понимает, что его метания тратят время. Время, которого потом может не хватить. У Чимина приступ. Первый приступ. И, очевидно, из-за него. Он ловит краем глаза, как девушка в шоке бросается в сторону Чимина, но Тэхён делает рывок и буквально отшвыривает её обратно. – К нему нельзя подходить, ясно? — он совершенно не заботится о вежливости, когда толкает девушку и начинает рыться в карманах в поисках телефона. – Иди позвони в скорую, ну! Быстрее, мать твою! – Отпустите меня! Я не хочу! — Чимин кричит так отчаянно, потерянно, разбито. Тэхён невольно догадывается, какие именно события проносятся у того перед глазами. И от этого осознания его руки сами сжимаются в кулаки. Когда Тэхён наконец находит телефон, то видит десятки пропущенных сообщений от Юнги, но не успевает их открыть. Потому что Юнги звонит ему прямо сейчас. – Юнги... – Тэхён, какого хрена ты не отвечаешь на мои сообщения? — недовольство так и сквозит в голосе Юнги, а на фоне отдаётся шум университетского коридора. – Я не мог тебе позвонить, потому что был на паре. Но это сейчас неважно. Скажи мне, будь добр, какого ебаного хуя вы попёрлись в магазин? Ты не мог хотя бы дождаться моего ответа, а? Тэхён хочет сказать, что ждал ответа почти два часа, что вообще не думал, что Чимин согласится, что ему становится в разы хуже от слов старшего, потому что Юнги матерится только в очень редких случаях. Но он не может заставить себя говорить. – Чего ты молчишь, как партизан? Где Чимин? Он с тобой, я надеюсь? Он в порядке? Тэхён! – Чимин...он...у него... Щеку обжигает скатывающейся каплей. Сигарета давно забыта и потухает на полу. Он смотрит на Чимина: бледного, напуганного, дрожащего от судорог по всему телу, рыдающего и уже сидящего на полу от слабости в ногах. И шепчет севшим голосом: – У него приступ, Юнги. – Что? – У него приступ, блять! Тащи сюда свою задницу или скажи мне, что делать! – Блять. Блять, Тэхён, ты... Ты скорую вызвал? – Попросил вызвать... – Жди там и не подходи к нему! Я скоро буду, — и вешает трубку, не дожидаясь ответа. Тэхён слушает гудки и понимает, что плачет. И снова видит перед глазами старую комнатку детского дома. Снова слёзы. Снова крик. – Прости меня, Мин-и... И снова его вина.