Michael Jackson — Ben
Юнги был в бешенстве. Его парень лежал на кровати в их квартире белый как снег, хмурил брови, иногда мычал и шумно дышал, отчего его грудь высоко и часто вздымалась. Прошло уже несколько часов, как Чимин уснул, и за это время Юнги успел стереть в порошок всех, кто попадался ему под руку. Тэхёна, которого старший отчитал по полной программе и едва не придушил, пришлось выпинывать из квартиры перед приходом доктора Чона, с которым Юнги знатно поругался из-за бредовой идеи с прогулкой по магазинам, а ещё... Чонгука. Который прямо сейчас сидел рядом с кроватью на коленях и с грустью во взгляде смотрел на Чимина. Он вздрагивал каждый раз, стоило его отцу и Юнги начать обмениваться гневными репликами. И как только тишина застывала на несколько минут, всё начиналось по новой: – Довольны, Юнхо?! — выплёвывал Юнги, борясь с желанием распустить руки. Настолько сильно он не злился, пожалуй, никогда. – Из-за ваших дурацких методик к Чимину вернулись кошмары! – С чего вы это взяли? — парировал доктор, не смотря на своего оппонента, вместо этого прожигая глазами своего сына. – С того, блять! – Не ругайтесь, пожалуйста. – Не ругайтесь?! Нет уж, я буду ругаться так, как мне вздумается! – Не думаете о вашем парне, который может проснуться от ваших криков, подумайте хотя бы о моём сыне. Он боится громких звуков. Юнги вспыхнул щеками и стрельнул раздражённым взглядом на второго своего гостя. – Тогда пусть проваливает! — говорит тем же тоном, не снижая громкости. – Чимин не проснётся от моих криков, потому что проснётся разве что к вечеру! – На наших прошлых встречах вы казались мне порядочным человеком, Мин Юнги. – На наших прошлых встречах вы казались мне вменяемым, Чон Юнхо! Снова тишина. Но на этот раз спустя минуты две её разрушает уже доктор, говоря спокойно и устало: – Вы полагаете, что всё это время Чимину снится кошмар? Мин жуёт губу, но всё же отвечает, пусть и с неприкрытой злобой: – Ему снились кошмары до того, как мы переехали. Если он спит с ними, то больше десяти часов. И его очень сложно разбудить в это время. – А если его попробовать разбудить? – Он всегда просил меня не делать этого. Говорил, что так ему становится ещё хуже. Юнги как будто собирался закончить, но вместо этого вдохнул побольше воздуха и продолжал возмущаться: – Как вам только в голову могла прийти настолько абсурдная идея? Вы сами говорили, что нужно двигаться постепенно и медленно, так какого, спрашивается, хуя?! Я плачу вам деньги не для того, чтобы вы гробили жизнь моего парня, понимаете вы это или нет?! И... — сгорая от ярости, Юнги не смог удержать порыв развернуть доктора лицом к себе. – Смотрите на меня, когда я с вами разговариваю! – Вот когда вы успокоитесь, — пониженным тоном проговорил Юнхо, с силой скидывая руки Юнги со своих плеч, – тогда и поговорим. – Да знаете, что? Нам не о чем больше разговаривать. Мы в ваших услугах больше не нуждаемся! Вопреки ожиданиям Мина, на эту реплику куда более живо отреагировал Чонгук. Он поднялся на ноги и замычал, хмурясь так сильно, что начал краснеть. – Н-н! Ч-ч... – Не волнуйся, Чонгук, — подошёл к нему отец и приобнял за плечи. – Ты ещё побудешь с Чимином, я обещаю. И, как бы Юнги ни хотелось возразить, он встретился взглядом с широкими от волнения глазами мальчишки и проглотил очередную колкость в его отношении. Но только в его. – Верно, — согласился, едко посмеиваясь. – Чонгук не виноват, что его отец не справляется со своими обязанностями. – Вы переходите границы, юноша. – Правда, что ли? А вы не перешли границы, когда отправили человека с фобией, который только-только привык к новому человеку, в магазин к куче незнакомцев? – Я уже объяснял вам, что не предполагал, что ваш друг может спровоцировать приступ у пациента, так как обычно люди, подвергшиеся изнасилованию видят защиту в более... – Как красиво вы говорите, Юнхо, слушал бы целый день. Кого вы пытаетесь убедить в своих словах, а? Как вы можете так уверенно говорить, что там чувствуют изнасилованные, когда вы ни черта в этом не понимаете?! – Я понимаю в этом куда больше, пожалуй, чем вы, — тяжело вздохнул доктор и посмотрел на Чонгука так, что от этого взгляда у Юнги побежали мурашки. И наводящие мысли полезли сами собой. – То есть... – Чонгук раньше мог говорить намного больше. Но страшные обстоятельства заставили его практически полностью замолчать. В любой другой день Юнги вежливо кивнул бы и сто раз извинился за то, что полез не своё дело. Однако сегодня он не узнавал сам себя. – Что вы имеете в виду? – Боюсь, что вас это не касается. – И всё же я хотел бы знать. Доктор Чон отправил Чонгука на кухню и закрыл дверь, прислоняясь затылком к холодной поверхности. Юнги терпеливо ждал, слабо надеясь получить ответ. Но встрепенулся, как только Юнхо обратился к нему: – Я уже просил у вас прощения, Юнги, и попрошу ещё раз. Опираясь на свой недавний весьма удачный опыт, я подумал, что и с вашим Чимином подобные методики подействуют. Мне следовало быть более осторожным и взвесить столь дерзкое решение. Мне очень перед вами стыдно. Клянусь, я не желал вам зла. Хотел помочь, только и всего. Спичка внутри Юнги потихоньку угасала, оставляя вместе с пеплом сожаление о раннее сказанном, осознание и принятие извинений. – Мы все можем совершать ошибки, — сказал он наконец прежним спокойным голосом, – и вы в том числе, доктор Чон. Извинение за хамское поведение висело на языке, но так и не нашло трансформации в слова. Но доктор, кажется, его и не ждал. – Если вы не хотите работать со мной дальше, то... – Мне следовало больше думать, прежде чем говорить. Больше они не говорили. Каждый из них понял, что другой пытается донести, и остались удовлетворены. По крайней мере, Юнги так думал. Чонгук немного напугал их, когда застенчиво постучал в дверь, после чего просунул каштановую макушку. – Мы тогда пойдём. Стоило этим словам соскользнуть в воздух, как самый младший обиженно глянул на своего отца и протестующе замотал головой. – Чонгук, — протянул Юнхо и взял сопротивляющегося мальчишку за руку. – Пусть останется ненадолго. Два Чона удивлённо повернули головы, и младший восторженно хлопнул в ладоши, тут же кинувшись к постели и не дожидаясь вердикта отца. Доктор Чон благодарно улыбнулся. – Я заберу его вечером. – Как вам будет угодно. Проводив гостя до прихожей, Мин собирался вернуться, но услышал тихое «Юнги» и обернулся. – Спасибо, — услышал он перед тем, как доктор ушёл. – Это вам спасибо, — сказал уже в пустоту.* * *
Чонгук вызывал странные чувства. Одновременно жалость и восхищение, печаль и радость, тоску и безграничное тепло. Пока Юнги готовил ужин и занимался другими делами по учёбе, мальчишка всё сидел и сидел на полу перед кроватью и что-то рассказывал по-прежнему спящему Чимину, но вот что именно он рассказывал, Юнги, к сожалению, не мог разобрать. Его раздирали противоречивые предположения, касаемые Чонгука, но он не хотел докапываться до истины. И всё же с грустью усмехнулся, подумав о том, как мир тесен, раз постоянно сводит людей с похожими проблемами. Или же сводит тех, кто может помочь, и тех, кто сам нуждается в помощи. Юнги уже не удивлялся тому, что его парень притягивает к себе людей, словно магнитом. И ребёнок в лице Чон Чонгука не был исключением. Он не знал, что скажет, когда Чимин проснётся. Не знал, как сможет заставить себя признаться в своей маленькой лжи, переросшей в нечто большее, что уже точно не пройдёт бесследно. Не знал, сможет ли смотреть на такого Чимина: вновь печального, апатичного, хмурого и подавленного. Юнги хотел бы злиться на Тэхёна, да понимал, что в случившемся нет его вины. Никто не может предугадать абсолютно всего, и, конечно, хоть доктор Чон и предполагал, но не мог знать наверняка, как отреагирует Чимин на новую обстановку и стрессовое положение. Но слишком яркие картинки, отпечатавшиеся в памяти слезами и криками, сделали своё дело: Чимин увидел в Тэхёне угрозу, очередного подростка, желающего причинить ему боль. Такое случалось в первые месяцы их отношений. Чимину часто снились ужасные сны, напоминающее о том, чего никогда бы не хотелось вспоминать, он много плакал, глуша всхлипы в складках чужой толстовки, и почти ничего не рассказывал, страшаясь одного упоминания о родителях или школе. Юнги считал этот этап пройденным ровно до того самого злосчастного дня, перевернувшего его внутренности вверх дном. Ему иногда и сейчас могли привидеться красные полосы на шее младшего, давно сошедшие с тела, но до сих пор стоящие перед глазами напоминанием о произошедшем. Больше всего Юнги боялся того, что Чимин не выдержит этого снова. Ведь теперь придётся начинать всё с самого начала, вновь обжигаться, раскрываться и ворошить прошлое, уходя в поглощающую бездну страхов. Юнги не уверен, смог бы он сам вынести это. Но Чимин был способен на многое. Уже сделал многое. И мог не бояться оступиться, потому что Юнги всегда был рядом, чтобы его поймать. – Ю-Юнги?.. Едва слышимый шёпот пустил по телу долгожданное облегчение. Старший рванул в спальню и, увидев, как на бледном лице начинает расцветать румянец, абсолютно счастливо улыбнулся. – Я здесь, малыш, — присел рядом на кровати и обхватил горячую ладонь, поднося к губам. «Как ты себя чувствуешь?» так и осталось невысказанным, потому что внешний вид младшего говорил сам за себя: Чимин выглядел разнеженным, выспавшимся, пускай на лице и мелькала тень беспокойства, она была незначительной по сравнению с общей блаженностью. Юнги не знал, кого благодарить за то, что всё обошлось. Блондин жмурился, пытаясь отогнать остатки сна, и облизывал высохшие губы. Заметив на полу Чонгука, он протянул к нему руку, которую тот незамедлительно заключил в кольцо тонких пальцев. – Здравствуй, Чонгук. Я рад тебя видеть. Каштановолосый словно засветился от этих слов и замычал слоги так протяжно и живо, что возлюбленные невольно начали хихикать. – А где Тэхён? — спросил Чимин, оглядывая комнату. У Юнги пересохло в горле. – Мы с ним немного повздорили... Но я обещал позвонить ему, как только ты придёшь в себя. Чимин кивнул и нежно попросил: – Не злись на него, Юнги. Такому младшему было невозможно сопротивляться. Впрочем, Юнги и не хотел. Он отошёл за телефоном и написал сухое сообщение, хоть и собирался в скором времени уладить небольшой конфликт между ними. Когда вернулся, то застал двоих младших за оживлённым разговором, в котором никто не ощущал себя лишним или обделённым. Юнги поражался тому, что Чимин так свободно общался с Чонгуком, очевидно, понимая поток его нечленораздельных звуков или, по крайней мере, улавливал общую суть, чтобы поддерживать диалог. От Чонгука же сочило неуёмной энергией, которой он спешил поделиться, и впечатлительностью, присущей людям его характера. Он активно жестикулировал, почти задыхался от взбудораженности и порой выкрикивал что-то с такой моськой, что Чимин заливался громким и заливистым смехом. Юнги смотрел на них долго, пытаясь уловить, сам не зная что. Но что-то определённо не давало ему покоя. Он ни на день не забывал о мальчишке, про которого говорил ему Тэхён, и собирался начать поиски, как только закроет сессию. И узнает имя, для начала. Но сегодняшние слова Юнхо стрелой вонзились в его голову, и ему казалось, что не хватает каких-то мелких деталей, чтобы сложить всё в одну картину. И тогда он расставил имеющие данные ещё раз: 1. Мальчишка на четыре года младше Тэхёна, а значит, сейчас ему шестнадцать. Как и Чонгуку. 2. Мальчишка имеет проблемы с речью и развитием, но похож, цитата: «на грёбаное солнце». Как и Чонгук. (Хотя второй пункт весьма субъективный) 3. Мальчишку изнасиловали (один или несколько раз) и позже усыновили. А у Чонгука, по словам Юнхо, были страшные обстоятельства, после которых он почти перестал говорить. Вывод напрашивался сам собой, но Юнги отказывался принимать его. Это ведь могут быть просто совпадения, правда?.. Только вот Юнги казалось, что всё куда проще, чем кажется. Его мысли прервал Чимин, поющий с закрытыми глазами что-то из любимого репертуара под искрящийся взгляд и умилительный писк Чонгука и укутывающий своим красивым, высоким голосом, словно плотным одеялом. – Ben, most people would turn you away, I don't listen to a word they say, They don't see you as I do... Тихо, осторожно, чтобы не сбить младшего, Юнги подошёл ближе, натыкаясь на взволнованный взгляд Чонгука. Он смотрел на Чимина, почти не моргая и сдерживая слёзы, которые всё равно тоненькими дорожками катились по его щекам. Если вывод, сделанный Юнги, был верным, тогда получается, что... Чонгук прошёл через настоящий ад и смог остаться таким же светлым, немного наивным и робким мальчишкой, продолжал бороться со своим прошлым, несмотря на отклонения и проблемы. И... Сумел обрести семью в лице доктора Чона, опору и поддержку, отцовское плечо, на которое мог опереться. – I wish they would try to, I'm sure they'd think again If they had a friend like Ben... Чимин встретился взглядом с Юнги и смущённо улыбнулся. А Юнги подумал, что не только его парень помогает Чонгуку в поиске друзей. Чонгук тоже помогает Чимину, даже если они оба ещё этого не осознают. – Like Ben... Дверной звонок разрушил идиллию, неприятно барабаня в ушах после сладкого пения. Юнги хотел поворчать на Тэхёна за то, что тот постоянно забывал про запасные ключи, отданные ему ещё после первого визита, но замер, как только услышал скрежет замка. Тэхён ввалился в прихожую, запинаясь о порог и матерясь себе под нос. – Если ты хочешь поорать на меня, неженка, то прямо сейчас я вынужден послать тебя нахуй, потому что я чуть не откинулся, пока ждал хоть одного ебаного звонка от тебя после того, как ты выпнул меня отсюда. Я могу извиниться попозже, с поклоном в ноги и дифирамбами тебе великому, но сейчас, хочешь ты того или нет, я иду к Мин-и, ясно? – Я тебе за этим и написал, еблан, — ответил Юнги, прикусывая губу, чтобы скрыть растущую улыбку. – Ты стал слишком много материться, неженка, тебе не идёт. – У тебя забыл спросить. – Моё общество плохо на тебя влияет. Уставившись друг на друга, Юнги и Тэхён коротко посмеялись, и первый отошёл от дверного косяка, пропуская Тэхёна, и напоследок сжал его руку, выражая глазами огромную благодарность, которую пока был не в силах высказать. Тэхён его понял и кивнул, проходя наконец к Чимину, которого ещё не видел после произошедшего. – Привет, де... Тэхён оборвал себя на полуслове, во все глаза таращась на второго присутствующего в комнате. Чонгук оторопело поднялся с колен, открывая рот в немом удивлении. Чимин с непониманием смотрел то на одного, то на другого, и в конечном итоге вопрошающе посмотрел на своего парня, но тот не смел нарушить воссоединение. Теперь сомнений не оставалось. Чонгук и был тем самым мальчиком. Видя, как Чонгук с усилием пытается что-то выдавить из себя, Юнги с трудом держал себя в руках, чтобы не вмешиваться. Нельзя было им мешать. – Ч-Чонгук? Это... Это правда ты? Вместо ответа младший в два шага преодолел разделявшее их расстояние и налетел на Тэхёна с объятиями, едва не снёсшими того с ног. Когда Тэхён более менее отошёл от шока, то сомкнул руки на чужой спине с силой, не обращая внимания на задушенные хрипы Чонгука. А тот, сумев выбраться из кольца, поднял свои и без того заплаканные глаза и зашептал что-то едва слышное, но понятное для Тэхёна, смотревшего растроганно и слегка неверяще. – Я не могу поверить, что это ты, — сказал Тэхён, лохматя каштановые волосы. – Хотя ты совсем не изменился. – Т! А.. П-...! — отвечал Чонгук, чуть ли не подпрыгивая. – Правда? Когда он вернётся? Как бы всё это ни радовало Юнги, он видел, что Чимин слишком умоляюще смотрит большими глазами прямо ему в душу, поэтому, кашлянув в кулак, проговорил: – Успеете ещё пообниматься, голубки, — чем заставил обоих густо покраснеть, — может, посвятите Чимина в вашу историю? Опасения Юнги относительно того, что они откажутся, были напрасны. Усевшись своеобразным полукругом, они принялись, перебивая друг друга, описывать в подробностях своё пребывание в детском доме, запинаясь только на моменте, разлучившем их. По ходу повествования взгляд Чимина отражал разные эмоции: от умиления и изумления, до печали и испуга. Чимин молчал, погружаясь в какие-то свои мысли, и Юнги списал это на обдумывание всего сказанного, так как осмыслить столько всего сразу невозможно. Между тем он с трепетом смотрел на двоих разлучённых друзей, что не отлипали друг от друга, рассматривая и трогая, будто стараясь восполнить жажду до долгожданных прикосновений. Улыбка не сходила с их лиц и была как никогда яркой и ослепляющей. – Как ты оказался здесь, Чонгук-и? — спросил Тэхён между делом, стоило им закончить обсуждать разделённые вдвоём счастливые моменты. Хотя Юнги едва ли понимал, о чём они разговаривали. Чёрт, такое ощущение, что один Юнги не способен был понимать речь Чонгука, и ему стало от этого очень неловко. Из-за него Чонгук мог чувствовать себя неуютно. – П..! Ч..! Ч! Л-л! – Ничего себе. Мин-и мой лучший друг тоже, — горделиво расправил плечи и кивнул на задумчивого Чимина. – М... М? – Да, я его так называю. Надувшись, Чонгук толкнул Тэхёна в грудь и приподнял бровь. – А? К-к-к...? Глухие звуки давались Чону заметно тяжелее... Что, тем не менее, ни капли не мешало ему с усердием их произносить. – Это долгая история, Гук-и. Я тебе потом как-нибудь расскажу. Обиды не последовало, вместо этого Чонгук воодушевился, вероятно, вспомнив о чём-то. – Т-т... Р-? – Там, где и хотел. В университете около Дома Культуры. Помнишь такой? Вопросы от Чонгука сыпались один за другим, а Тэхёну оставалось только успевать на них отвечать. Юнги не было скучно слушать, и он не предпринимал попыток включиться в разговор, так как был немножечко лишним в данный момент. Он захотел переглянуться с Чимином, ожидая увидеть в его глазах такой же трепет. Однако взгляд Чимина становился мрачнее с каждой секундой, и Юнги не успел спросить, что его тревожит. Юнги понял, что Чимин обо всём догадался. И, как в подтверждение, Чимин скинул одеяло со своих ног и спрыгнул с кровати, чем сильно напугал болтающих Чонгука и Тэхёна, погружённых в некий пузырь, что тут же лопнул. – Мин-и... — позвал Тэхён, но был заткнут строгим взглядом Чимина. Строгим и разочарованным. Преданным. – Так значит, ты врал мне? — вопрос звучал больше как утверждение, словно Чимин хотел послушать жалкие оправдания и поглумиться над их глупостью. Или, может, над своей глупостью?.. Глаза Тэхёна распахнулись, а щёки налились красным от пристыженности. Он также уловил, с каким тоном говорил Чимин, и потому не стал оправдываться. Не было смысла. Да и желания врать давно не осталось. – Весело тебе было? Конечно, весело. Чимин же такой доверчивый и наивный, им можно вертеть, как угодно. Юнги невольно вспомнил разговор по телефону в туалете, который теперь казался таким далёким и почти забытым. И вот уж что, а ранимым Чимин был безумно, и старший не раз в этом убеждался. А ещё Чимин любил преувеличивать и, хоть и не был вспыльчивым по своей натуре, мог быстро завести себя, напридумывав себе невесть чего. И всё это вкупе совсем не играло Юнги и Тэхёну на руку. – Чимин, — сказал уже Юнги, – давай успокоимся и поговорим, как взрослые люди. От этих слов взгляд Чимина потемнел ещё больше. – Вы же не считаете меня за взрослого человека, так с чего бы? Я всё ещё несамостоятельный и бестолковый ребёнок, разве нет? – Прекрати! — прикрикнул Юнги, понимая, что поговорить спокойно у них всё равно не выйдет, и раздражение, будто уснувшее на время, снова начало расцветать уже с новой силой. – Мы соврали тебе только в том, что Тэхён учится на юридическом вместе со мной. – Мы?.. Так ты... Тоже участвовал в этом? Юнги, я думал, что ты обещал, что больше не будешь врать мне! Внутренний голос умолял Юнги угомониться и дать младшему выговориться, чтобы позже попросить прощения. Но взвинченное состояние не давало ему покоя. А копившиеся маленькие обиды готовы были взорваться, как дремлющий столетия вулкан. Как же Юнги устал от всего этого... – И, если что, — продолжал Чимин, подливая масла в огонь, – вы соврали ещё и про возраст! Юнги знал, что он пожалеет об этом. Но его терпение тоже не железное. – Да неужели это так важно для тебя?! Только факт вранья, которое не такое уж глобальное?! – Что значит «не такое уж глобальное»? Ложь есть ложь, Юнги! – А ты, хочешь сказать, никогда не врал мне, солнышко? – Какое это имеет... – Большое, Чимин! Если ты требуешь от меня кристальной правды, то почему я не могу требовать того же?! Они никогда не повышали голос в общении друг с другом, даже когда возникали небольшие конфликты. Но сейчас оба были напряжены до предела, и никто из них не знал, чем это закончится. Тэхён и Чонгук молча переглядывались и старались не дышать. Первый пребывал в большем шоке от того, что также впервые видел, чтобы походящие на слащавую парочку из стареньких комедий парни ругались сейчас так сильно, что между ними искрил воздух. – Я понимаю, что ты не можешь быть во всём со мной честным, потому что у тебя могут быть мысли, которыми сложно делиться даже со мной. И я не давлю на тебя. Так какого хуя ты не можешь понять, что и мне иногда приходится скрывать что-то от тебя?! – Это совсем другое, Юнги! – Правда? И в чём же разница, малыш? Всегда ласковые обращения звучали так едко, что Чимин зажмурился и прикусил губу, чтобы сдержать позорные слёзы. Такого Юнги он не узнавал. – Да, я соврал тебе, Чимин. Соврал, чтобы попробовать методику, которая могла помочь тебе с фобией и действительно помогла. Я сделал это, чтобы помочь тебе. Я только и делаю, что задницу рву, чтобы найти способы помочь тебе. И что я получаю от тебя взамен?! Молчание Чимина красноречиво ответило ему. – Твои обиды. Чимин опустил голову, сжимая руки в кулаки. Юнги усмехнулся, складывая руки на груди. – Но я продолжаю делать это, потому что люблю тебя. Казалось, буря потихоньку стихала, если бы не... – Но вот любишь ли ты меня, я уже не уверен. На этот раз ответом послужила горящая кожа. Звенящий удар заставил всех вздрогнуть. Юнги в неверии приложил руку к щеке и будто очнулся. Чимин стоял перед ним, потирая вмиг покрасневшую ладонь, и часто всхлипывал, глотая текущие слёзы. Его плечи тряслись вместе с головой, а всё остальное тело дрожало, как от морозного ветра. – Надеюсь, всё именно так, как ты говоришь, — сиплым голосом сказал Чимин, отворачиваясь. – Тогда мне не должно быть так больно сейчас. Не долго думая, Чимин выбежал в прихожую и стал греметь полками в поисках ботинок. Юнги настолько окаменел от увиденного, что не мог сделать и шага. Щека всё же пульсировала от неслабой пощёчины, а глаза защипало от навалившегося осознания. – Придурок, — всё, что смог выдавить из себя Тэхён, хотя вены на его шее вздулись от негодования и едва скрываемой ярости. Юнги, уже забывший, что у него дома есть другие люди, посмотрел на Тэхёна, рванувшего за Чимином, и мысленно поблагодарил его за это. Самому бежать за возлюбленным у него не хватало духа. Он физически не смог бы услышать слова о расставании. Чужие маленькие руки на его плечах немного напугали его. Чонгук положил следом и голову, обволакивая своим теплом и пытаясь успокоить. И шепнул что-то, что Юнги впервые сумел расшифровать. «Не бойся» Юнги дал волю слезам, коря себя за вылетевшие в гневе слова. Он точно не считал их правдой. Так почему же они дались ему так просто, будто только и ждали своего часа?.. Организм, утомлённый донельзя, просил об отдыхе, и Юнги заставил себя заснуть, надеясь, что сегодняшний день окажется одним большим сном. Но в глубине души он молил лишь о том, чтобы этот день поскорее закончился. Бен, большинство людей отвергли бы тебя, Но я не обращаю внимания на их слова, Они видят тебя не так, как я... А мне хотелось бы, чтобы они взглянули на тебя по-новому, Я уверен, они бы сто раз передумали, Будь у них такой друг, как Бен... Как Бен...