Белое солнце пустыни

- Дис, хватит крутить приёмник, меня этот шум уже достал, - прикрикнул на меня Уиллард, - радиостанция не работает, всё, точка! - Джон, неужели ты не слышишь? - Что я должен слышать? Помехи в пустом эфире? - Эфир не пустой, я слышу, как иногда пробиваются чьи-то голоса. И это не помехи, кто-то специально глушит все передачи. - Это всё твоя фантазия. Если бы на Серпее сохранилась цивилизация, нас бы уже навестили! – Джон подошёл и отключил станцию. Ну и хрен с ним, вернусь сюда ночью и снова буду слушать эфир. Я понимал, почему Джон бесится. Нас тут бросили вымирать, лишили связи, средств передвижения, вроде как похоронили. Легче предположить, что вся планета вымерла, чем то, что с нами так поступили нарочно. Уже больше месяца не было новых заболевших. Правда из 1200 омег в живых осталось только тридцать пять. Жалкие остатки, по-другому не скажешь. У меня, видать, сердце совсем зачерствело, если я на них смотрел и не плакал. Омежки потеряли всю свою красоту, стали походить на тени. И лица у всех – у кого постоянный страх в глазах, у кого обречённость. Они каждую минуточку были готовы лечь и умереть. Джон их пожалел и велел мне всех собрать в одном бараке. Я посмотрел на него, как на сумасшедшего: омеги и так уже давно в один барак перебрались, где заняли всего одну спальню, и ещё свободные места остались. Пять бараков стояли пустые, только в одном из них на полу горкой лежали 1165 пакетиков с прахом. Джон к пресс-конференции (так он почему-то назвал своё выступление перед омегами) долго готовился. Помылся, побрился, вырядился в костюм. Видя такие его действия, я пошёл к омегам и велел им тоже привести себя в порядок. Ох, зря я это сделал. Омеги послушно взяли полотенца, пошли в душевые… и пропали на час, а то и больше. У них своё понятие о порядке. Так что, когда Джон с торжественной миной вплыл в барак, там только семь мальцов сидело, чистеньких и напуганных. Энатис сразу подскочил и повис у него на шее. Наконец из душевых потянулись омеги. Но присутствие Джона их не порадовало – они, видите ли, ещё не высушили и не уложили волосы. - Так! Попрошу всех сесть, - закричал Джон. – Я сделаю сообщение, вы зададите вопросы, а потом уже будете косички плести. Омеги поджали губы и расселись на кроватях. Джон выдержал паузу и объявил, что эпидемия окончена, больше никто не умрет. Все зашевелились и недоверчиво зашушукались между собой. - А ты уверен в этом, Джон? – спросил Клеси. - Уверен. Хоть мне и не удалось создать вакцину - вирус и саму болезнь я изучил. Так и осталось неясным, каким образом он сюда попал, но могу с уверенностью сказать, что заражение происходило и через кровь, и через пищу, и при кожном контакте, а также вирус передавался по воздуху. Ни одно дезинфицирующее средство не убивало его до конца. Так что вирус попадал в наши тела постоянно, мы вдыхали и выдыхали его, он и сейчас никуда не делся. Омеги с вытянутыми лицами слушали его, только Клеси решился озвучить всеобщий вопрос. - Почему мы тогда живы? - Потому что вы перенесли инфекцию и у вас появился иммунитет. - Ну, я - да, болел, - сказал Клеси, - и малыш Энатис едва не умер, бедненький. А больше никто…Ах да, ещё Фаю было плохо, у него весь день рвота была, так, маленький? И Глени говорил, что лимфоузлы опухли, и Трей жаловался… И таким макаром он перечислил половину присутствующих. Вторая половина созналась, что тоже испытывала недомогание, но кто-то сильно испугался и не пошёл умирать в барак, а кто-то списал всё на нервы. Короче, у всех выживших что-то, да было. Омеги оживились, начали переговариваться и улыбаться. - Тихо, - снова рыкнул Джон, - таким образом, я считаю, что нам всем надо вернуться к привычному образу жизни. Наведите в спальне порядок, лишние кровати перенесите в другие бараки. Встряхнитесь в конце концов, снимите с себя эти балахоны для ритуала прощания, у вас же есть приличная одежда! Да, пусть кто-нибудь приглядывает за детьми, эти сорванцы уже громят лабораторию, а сегодня утром пробили окно в перелётке. Хм, я считал, что оно непробиваемое… - У меня вопрос, - сказал Уни (теперь я помнил их всех по именам), - как долго нам ещё придётся оставаться в пустыне? Понятно, что этот вопрос интересовал всех. Но Джон не мог на него ответить. - Не знаю. Сейчас мы отрезаны от всего мира. Но наши координаты есть у людей с Земли, даже если ваши альфы по какой-то причине не могут сюда добраться, земляне нас обязательно скоро найдут. Омеги загрустили. - Ещё пара слов о прахе погибших, - продолжил Джон. – Я знаю, что их нужно хоронить по определённому ритуалу. Я просмотрел вещи покойных и у многих нашёл семена цветов. Дело за землей. Дис возьмет поиск и доставку почвы на себя, и, я думаю, к концу недели мы сможем всех достойно похоронить. Эти слова всем понравились (кроме меня, конечно). Омежки действительно встряхнулись и занялись хозяйственными делами. Клеси и Трей, как самые старые из выживших, взяли на себя заботу о детях. Теперь каждый день на несколько часов их собирали в оборудованном под школьный класс помещении и учили хорошим манерам и грамоте. Перед всеми стояли реальные задачи, и они с ними справлялись. А вот мне Уиллард загадал загадку! Ну, допустим, я не омега, и смогу уйти в пустыню на 2-3 дня. Допустим, я найду плодородную землю. А как я её сюда доставлю? На себе много не утащишь. Я всё чаще поглядывал на сломанные перелётки. В их баках было полно горючки, но двигатели не работали. Я долго копался в них, земляне залили фильтры какой-то маслянистой дрянью, в цилиндрах были пробоины. Но, даже очистив фильтры и собрав блок из уцелевших цилиндров, запустить двигатели не получалось. Джон заглядывал в движки, щурил глаза и морщил лоб, и становилось понятно, что он только биолог и ни на что кроме своей биологии не годен. Я его прогнал, разобрал оба двигателя… Прошла неделя, а прах всё так же пылился в бараке. Прошла вторая, потом третья… И однажды двигатель загудел, как надо, перелётка поднялась в воздух. Из бараков выскочили омеги и Джон. Не думая о солнечных ожогах, они прыгали и танцевали, и махали мне руками. Я опустил перелётку, спрыгнул в песок и на заплетающихся ногах подошёл к Уилларду. Глаза у меня собрались в кучку после нескольких часов работы на жаре. - Сэр, перелётка готова к эксплуатации, - несвязно отрапортовал я. – Прикажете лететь за землёй? - Я знал, я верил в тебя, мальчик!! Ты – наша надежда! Да если б не ты… эх! Я усмехнулся и свалился ему под ноги. Два дня я пролежал с дикой головной болью. Клеси забросил детей и не отходил от меня. У него были припасены сушеные травы, отвар которых облегчал последствия перегрева. Лекарствам Джона я не доверял. Когда я поправился, мы втроем (я, Джон и Клеси) полетели в том направлении, где я в бинокль заприметил бурые пятна, похожие на кусты. Но когда мы добрались туда, оказалось, что это выпирала из песка горная порода. Мы полетели дальше в том же направлении, и через пару миль наткнулись на крохотный оазис, с бьющим из-под красных камней родником. Низкорослые колючие кустики окружали родник, в их тени цвели крупные желтые цветы с приятным запахом. - Не самая удачная идея искать в песках плодородную землю, - задумчиво сказал Клеси, - как думаете, не проще ли перевезти прах сюда и похоронить всех в братской могиле? Я сорву один цветок для образца, надеюсь, он всем понравится. Мне уж точно его предложение понравилось, прорастить семена сельвы в этой скудной почве мне казалось безнадёжным занятием. Мы уже собрались взлетать, как я увидел на горизонте какие-то блики, будто сигнальный маячок работал. Клеси что-то тоже увидел, а Джон как не щурил свои черные зенки, всё равно бликов не видел. - Это же пустыня, мало ли что может почудиться, - сказал он. Когда перелётка поднялась в воздух, я развернул её носом на мерцающий свет. - Черт, там и правда что-то есть, - забеспокоился Джон, - именно, что похоже на сигналы, у них есть периодичность. Как думаете, это далеко? - Я думаю, с нашим запасом топлива не добраться. У нас смазка подтекает, и компрессор на ладан дышит, - сказал я. Джон задумался и молчал весь обратный полёт. Омеги согласились похоронить умерших в оазисе. Кроме пакетов с прахом, в кабину поздним вечером набилось трое омег, Джон сел в кресло пилота, я – рядом. Саперными лопатами в четыре руки мы вырыли приличную яму возле родника, заложили туда пакеты и засыпали песком. У подножия холмика желтые никому не известные цветы источали свой удивительный аромат, над нами сияли звёзды и серебристые спутники. Пока омеги пели бодрую песенку о том, что все мы возродимся для радости, Джон стоял с опущенной головой, и лишь по его вздрагивающим плечам было понятно, что он плачет. Я же всё поглядывал в ту сторону, где мы видели далёкое мерцание. Сейчас его почему-то не было, горизонт тонул во мраке. Но стоило нам взлететь, как свет вдруг вспыхнул и стал подавать короткие сигналы. Их периодичность отличалась от дневных. Омеги прильнули к иллюминатору. - Это маяк, без сомнения, - сказал один из них, - только не факт, что им управляют люди. Скорее, роботы, и тогда он может работать десятки лет, и его сигналы уже ничего не значат. - Судя по звездам, в том направлении лежат земли моего клана, - сказал другой. – Мы выращивали равнинных тубуров и кочевали недалеко от границ пустыни. Эх, и зачем только нас забрали в этот центр, клан ни с кем не воевал и не собирался, мы кочевники, у нас нет своих территорий. - Ты слышал о маяке на ваших землях? – спросил Джон. - Такие маяки по всей планете, - ответил я за омегу. – У них разное назначение, я не умею расшифровывать их сигналы. Возможно, этот работает только для искусственных спутников, тогда там точно роботы. Ночь похорон лишила Уилларда покоя. Сам-то я не особо заморачивался на этом маяке, ещё не известно, маяк ли это, или ещё какая таинственная пустынная хрень. Но Джон не оставлял мысли разузнать это наверняка. - Дис, мы обязаны слетать туда! – сказал он. - Даже не думай. Я залатал движок чем придётся, он горючки жрет не меряно, да и накрыться может в любой момент. Туда, может, и долетишь, а обратно? - Это же шанс, мальчик! Я не хочу ждать, пока мы тут сами песком станем. - Вона как?! А кто омегам говорил, что нас скоро найдут? - А что я им должен был сказать? Дис, послушай, ты сильный, выносливый… дьявол, ты гораздо башковитее меня! Ты должен попробовать добраться до маяка и вернуться назад. Желательно, с подмогой. Меня оторопь взяла от таких его заявлений. Джон, видать, совсем забыл, что я всё еще подросток, мне и пятнадцати нет. Когда я из дома сбежал, у меня ещё ветер в голове свободно гулял, я не понимал опасности, искал приключений. А теперь я хлебнул лиха, и на жизнь насмотрелся, и на смерть. Клеси мне стал за папу родного, да и сам Джон вместо отца… хоть и не особо заботливого. Ну как я всё это здесь оставлю? - Я не брошу омег, Джон, - твердо сказал я. - Да я же с ними останусь! - Джон, лететь лучше тебе. – А это Клеси сказал. Подошёл неслышно и встал у меня за спиной. Ещё и за плечи обнял. У меня так на сердце потеплело, что и не высказать. Джон схватил омегу за руку и потащил в сторонку, от меня подальше. Но слух у меня звериный, и я прекрасно разобрал, что он там шептал Клеси на ухо: «он сильный, он выберется… зачем ему здесь пропадать… он взрослеет, а тут двадцать молоденьких омежек… потекут, что вы делать с ним будете?» Мне обидно стало - Джон сам на течках помешан, и меня приплетает! Я подошёл к нему и сказал: - Уиллард, не гони уже, а? Пропадать я не собираюсь, и никому не позволю пропасть. Они все – моя семья, другой у меня нет. А вот у тебя есть. Одри ждёт тебя, и знать не знает, куда ты подевался. Найди землян, они нас вытащат отсюда, а ты сможешь Одри и детям весточку послать. Джон вдруг снова слезу пустил. Надо же, как его омежье общество расслабило! Обнял одной рукой меня, другой Клеси, плачет и говорит: - Я вас тоже люблю, я не спасую, через ад пройду, а вас вызволю! Дис, ты прости меня, я ж хотел, чтоб ты выбрался отсюда. А лететь и вправду лучше мне, с тобой им надёжнее будет. Неделю я готовил перелётку к длительному полёту. Рассчитать точное расстояние до маяка было тухлым делом. Его сигнал даже из космоса видно, местность здесь ровная. Возможно лететь придётся не один час. Движок с трудом набирает мощность. Я ещё раз всё прочистил и смазал, проверил горючку. Так-то не на одну тысячу миль хватит, но ведь течёт, зараза… Провожая Джона, омеги старались сдерживать слёзы. И так Энатис за всех постарался: рыдал до икоты, от Джона его еле отцепили. Джон держался молодцом, ласково шептал что-то Энатису, целовал его мокрые глазки. Обнялся с каждым омегой. В кабину был загружен значительный запас консервов и воды, омеги поделились тёплой одеждой, сплели противоцверковую сетку на случай, если Джон всё же доберётся до сельвы. Перелётка с гулким тарахтением поднялась в воздух и скоро растворилась в раскалённом белом воздухе.