Белое солнце пустыни

«Оказалось, это Фай захныкал. Испугался, глупыш, что я отдам Клеси этим бандитам. Мальчишки впервые увидели взрослых альф (меня можно не брать в расчет, я мужал у них на глазах), и эти животные довели их до паники. - Они просто ужасны, лохматые, грязные, - делились впечатлениями омежки. - А Энатису наверное понравился его женишок, - съехидничал Фай. Энатис злобно сверкнул на него своими красивыми глазами и отвернулся. Мне-то, дураку, показалось, что он напуган, я подошел к нему и хотел руку на плечо положить. Ох, как он отшатнулся от меня, как от ящера, взгляд в сто раз злее, чем он на мальцов смотрел. Глаза у нашего красавчика необыкновенные; в детстве были большие, круглые, а потом вытянулись к вискам, как глаза ильвара или хисса (это родня ильвара, тоже хитрый и ловкий хищник), и такие же зеленые. Ресницы, как стрелы, он и пронзает своим взглядом, ну, тех, кто почувствительней. Меня взглядами не проймёшь. Вот и сейчас, полоснул по моему лицу зенками своими раскосыми, думает, я испугаюсь и отстану. - Ты чего взбрыкиваешь, детеныш цокцока, - говорю, - я успокоить тебя хотел. - Себя успокаивай, - шипит он в ответ, - не смей меня касаться. Вот дрянь, не простил мне своих волос! Он меня сторониться стал, смотрит с ненавистью, как на врага. А мне от такой неблагодарности хочется ремнем его отодрать. А может, зря я себя сдерживаю? Его ж избаловали до крайности, в нем ни к альфе, ни к старшим омегам уважения нет. Кому будет нужен такой строптивый омега? Думаю я так про себя, а рука уже сама поднялась затрещину ему хорошую отвесить. И тут чувствую, что-то запах от него… изменился, или просто усилился. Вот черт, да у него течка приближается, этого ещё не хватало! Когда у нашего цветочка веселые деньки начинаются, всем вокруг вешаться впору. Ну не может ему одному быть плохо, и всё тут! Потёк мальчишка рано, ему и четырнадцати не было. И если у других омег течки бывают раз в три-четыре месяца (а то и раз в полгода), то у этого два месяца перерыва – максимум. И начинается тогда! Истерики, жалобы: и плохо ему, и больно, и никто его не понимает. Ага, откуда в нашей компании кому-то ещё знать, что такое течка?! Энатиса на этот период от меня подальше прячут, чтоб я не сорвался и не побил его. Или, того хуже, не изнасиловал. Трей, видать, прочувствовал обстановку, подбежал к нам, на Энатиса ругается, а меня уговаривает ласково не обращать на сопляка внимания. - Вот, полюбуйся на ваши с Клеси старания! – накинулся я на него, - кого вы воспитали? Жирок неблагодарный, ни совести у него, ни манер. Кому такой бракованный нужен? Тут этот гадёныш заявляет: - Раз тебе не нужен, что ж ты другому не отдал? Предлагали же. Или тебе опреснители лишние с цокцоком в придачу? У меня чё-то от возмущения язык к нёбу присох. А Трей скинул карабин, отстегнул заплечный ремень, и давай стегать им мальчишку по чему придется. Меня его вопли немного успокоили. Всё равно, мало ему!» «Ох, довёл меня этот малец. И без его капризов забот хватает. Я не думаю, что словам этих бандитов можно верить. Как это – нет кланов? И кто, интересно, управляет племенами? Есть ли Совет Племён, или что-то в этом роде? Клеси подошёл, смотрит на меня тревожно и спрашивает: - Дис, о каких торговцах он говорил, как думаешь? - Надо думать, о тех, кто омег продаёт. - Кто может продать омегу, кроме семьи? - Клеси, вот ты же умный, что ты дурачком прикидываешься? Воруют они омег, отбирают у слабых племен. Кланов нет, значит нет ни старост, ни надзорной службы. После больших войн всегда появляются бандиты и мародеры, мне Джон рассказывал. Клеси весь ссутулился, маленьким таким стал, жалким. - Дис, что нам делать теперь, куда идти? Даже если мы обойдем торговцев, дальше первого племени нас не пустят. Получается, я никогда своих ребят не увижу? Неужели и наших малышей распродадут кому ни попадя, как скот? Я смотрю, все прислушиваются к нашему разговору и вот-вот в слёзы ударятся. Встал я поровнее, голову повыше поднял и говорю: - Врут они. Может, многие города и разрушены, но Столица-то нет! Кто будет бомбить Столицу? Там музеи, информационный центр, космопорт. Значит, и Дом Клановых союзов на месте. Там наверняка миротворческие силы землян, они не допустят над вами насилия и помогут отыскать родных. - Всё так, - говорит Уни, - но где мы, а где Столица? А вокруг одни одичавшие альфы. - Ребята, мы же вооружены, - встрял тут Фай, - мы не позволим захватить себя, как стадо диких тубуров. Лично я лучше умру, чем такому пугалу небритому достанусь. Я посмотрел на него: глазёнки сверкают, спинку ровно держит, рука карабин сжала плотно. Солдат, а не омега. Кажется, я новую породу вывел, и не так уж она плоха, раз может постоять за себя. - Мы найдем антигравную станцию, думаю, тот маяк как раз на неё и указывал, - сказал я. Такая версия только что пришла мне в голову, как самая вероятная. - Мы уже три недели идём, а не заметно, чтобы хоть сколько к маяку приблизились. - Ах, Уни, да помолчи ты, - сказало сразу несколько голосов, - это ж маяк, его сигналы и с орбиты и с расстояния в десяток миль одинаково видны. Я смотрю, у ребят в глазах надежда появилась. А ведь никто и не ждал, что в мире все по-прежнему, они ко всему готовы были». «19 ливеня. За нами слежка, я чувствую. Кто-то идет по нашим следам, и я думаю, это те же всадники. Хотя, всю толпу я бы услышал. Неет, это один, тот самый Хагг. Как он выцепил глазами Энатиса, неужели почувствовал приближение течки? Да нет, вряд ли, я ж и сам только тогда понял, когда совсем рядом стоял. На вид, как я уже говорил, все омеги как высушенные, упакованные в тряпицы мумии. Что ж делать, путь им нелегко даётся, просто удивительно, что все ещё на ногах. Как же этот Хагг угадал нашего красавчика? Вот чувствую, что альфа по его душу за нами крадется. Я велел омегам выстроиться в колонну, во главе поставил Трея, он держал под уздцы цокцока с Клеси в седле. Сам пошел в хвост колонны. И кто, вы думаете, в самом конце уже маячил? Энатис, чтоб его! Пинком погнал его к Клеси и велел держаться за хвост цокцока». «20 ливеня. Видно глючит меня, но я слышу запах воды. Омеги ничего не чувствуют, кругом все те же пески. Если верить Бруму, до воды ещё сутки пути. А мне уже видятся зеленые берега вокруг голубого озера. И почему-то этот мираж манит к себе больше, чем десятки ему подобных. Зато другое видение вполне реально. Как только мы остановились на дневной отдых, на вершине бархана в полумиле от нас показался всадник. Постоял ровно столько, чтобы все кому надо его заметили, и скрылся в песках. Но я знаю, что недалеко ушел. Я сам взялся лагерь охранять, а омег разогнал по палаткам. Там они и перекусили размоченным в воде концентратом (гадость редкостная, но силы поддерживает). Я засел в тени палатки, прислушиваюсь и принюхиваюсь. Омеги, намаявшись в пути, быстро отключились. Только вдруг одна палатка зашуршала, маленькая мумия выползла из неё и шмыгнула за бархан. И шлейф запаха за ней. Ох, матерь божья, начинается! Я думал, он сразу в пустыню рванет. Нет, отошел подальше от лагеря, сел на песочек и играется с ним, пересыпает с руки на руку. Я подошел, но не близко. Запах его ноздри мне дразнит, сладкий такой. Но в руках вполне себя держу и говорю так спокойненько: - Энатис, возвращайся в лагерь. И он мне так же спокойно отвечает: - Да пошёл ты. Маленькое отступление позволите? Когда я ещё в дядькиной семье жил, я иногда брал посмотреть учебники моих кузенов-омежек. Там были тонюсенькие учебники по бытовой химии и физике, основы математики. И толстенные книги с заумной билибердой и мутными названиями, типа «Поведенческая психология альф», «Психолингвистика альф», «Психоанализ социального сознания альф пубертатного периода». Так вот, сдается мне, что в этих книгах обязательно было написано, что омега не должен говорить альфе «да пошёл ты». Наши омежки, конечно, необразованные, учебников у них не было, но Клеси и Трей – эталоны омежьего поведения, и они просто не могли не вбить в головенки мальцов основные правила общения с альфой. Как же этот сопляк покатился вниз по песочку от моей пощечины! Подскочил, и как шнырок, что есть духу в лагерь припустил. Я за ним, так как воспитание моё ещё только началось. Он это почувствовал и заорал дурниной. Первыми из палаток выскочили Клеси с Треем, и спросили, что происходит. - Он меня бьёт, он меня до смерти забить хочет! – визжал Энатис. - Он за лагерем околачивался, дружка своего бандита поджидал! – выпалил я. Про то, что этот ящер послал меня (меня, альфу!), мне даже совестно сказать было. Клеси повел успокаивающе рукой и говорит мне мягко, как только он умеет: - Дис, миленький, ты иди отдохни, ты же вымотался, а мы сами тут разберемся. – И отстегивает ремень от карабина. И Трей то же самое делает. Я решил послушаться их, развернулся уже, и тут Энатис закричал: - Ненавижу тебя, Дис! Ты не альфа, ты бета стерилизованная! Евнух, надсмотрщик, тебе самому любви не надо, и нас хочешь до старости девственниками держать. А я любить хочу, детей рожать… Свист ремней заглушил его голос. Я, не оборачиваясь, нырнул в оставленную омегами палатку, закутал голову, чтоб не слышать ничего, не знать, не чувствовать. Ничего не хочу, ни любви, ни детей, ни омег этих неблагодарных! Спать хочу, спать». «21 ливеня. Вчера я проспал до самого вечера. Клеси меня разбудил и покормил. А мне ничего в горло не лезет, но заставил себя все съесть. Омеги лагерь уже свернули, дозорные доложили, что всё тихо, никто рядом с лагерем не появлялся. Когда стали выходить, я увидел, что Клеси, чуток прихрамывая, пошел пешком, а на цокцоке лежит тельце Энатиса, не шевелится, только пальцы крепко цепляются за кудлатую шерсть на цокцоковой шее. Меня холодом обдало. Спрашиваю у Клеси: - Вы что с ним сделали? - Ничего, успокойся. Ему плохо, потому что течка, ты же знаешь, как она у него тяжело проходит. – Он вздохнул и глаза отвел. – Дис, мы не столько его, сколько песок стегали. Знал бы ты, мальчик, какая у омег кожа чувствительная в такие дни. Не знаю почему, но мне стыдно стало. Вроде бы, я во всем прав… А может, и не прав где-то. Только я не хочу боли для моих омег. Злость моя прошла, и я вновь ощутил, как они мне дороги, как я боюсь за жизнь каждого из них. И никто, кроме меня, не защитит их. Бедный малец сейчас сам себя не помнит, он может стать легкой добычей для того лиходея. Тот же надругается над ним и родичам своим отдаст на забаву. Я так крепко задумался, что не сразу заметил, что омеги сбились с шага и прислушиваются к чему-то. Опять всадники, не много, трое-четверо. Пока не понятно, старые ли наши знакомцы, или новых пустынные ветра принесли. Я быстро построил омег кругом. В предзакатной дымке видно хуже, чем при свете лун, звуки в пустыне могут обмануть, поэтому врага можно ожидать с любой стороны. Очень скоро нас нагнали три всадника. Это были другие альфы, не такие заросшие, и одеты в добротные куртки и брюки. Значит, не все одичали на Серпее. Но карабины омеги опускать не собирались. Всадники подъехали совсем близко и спешились. Один из них, альфа в годах, в легкой серой куртке и с платком на лице сделал к нам несколько шагов и поднял руку. - Опустите оружие, - сказал он, - мы не замышляем дурного. - Кто вы? – крикнул я. - Парень, сказал же, мы люди мирные. А ты кто? Почему эти омеги вооружены? Откуда их столько у тебя? - Слишком много вопросов, - зарычал я. Не знаю почему, но альфа не казался мне безобидным, он был силен, и сила эта была темной и давящей. У него был голос лидера, привыкший отдавать приказы. - Ты торговец? – не унимался он. - Нет. Но эти омеги – мои, и я никому не позволю их обидеть. - Да кто их обижает-то? - ухмыльнулся он. – Вот что, мы не от желания развлечься вышли на вас. Я ищу своего мужа. Он с нашим ребенком три дня назад вышел из дому прогуляться и пропал. Я боюсь, что его захватили торговцы. Но возможно, он просто слишком далеко зашел в пески и заплутал. - Здесь нет твоего омеги. Мы никого не встречали и, тем более, не похищали, - сказал я. Он поднял руки, призывая меня к спокойствию. - Не горячись. Но ты должен меня понять – пропали мой муж и ребёнок, это такое горе. Я не успокоюсь, пока не найду их. Если тебе нечего скрывать, покажи своих омег. Коли моего среди них не окажется, я принесу тебе свои извинения, - при этих словах он низко склонил голову. Я задумался на какое-то время. Моя неприязнь к альфе не ослабла. - Хорошо, ты можешь подойти поближе. Омегам незачем разматывать свои лица, думаю, ты легко можешь определить своего мужа по запаху. Альфа криво усмехнулся, но кивнул и подошел поближе. Он долго и внимательно приглядывался и принюхивался к омегам, кого-то даже захотел пощупать и протянул было руку, но наткнулся на наведенный на него карабин. - Ух, какие они у тебя строптивые, - со смешком сказал он. - Ты убедился, что мы никого не прячем? - жестко спросил я. - Да. И прошу простить мне мою настойчивость, но ты сам понимаешь, я потерял самое дорогое. Слушай, парень, все мы уважаемые люди, из достойного племени. Я-то верну своего омегу любыми путями, а мои помощники одиноки. Не продашь ли нам парочку омег? В цене, уверен, мы сойдемся. Что скажешь, если я предложу тебе за них перелётку? На этот раз никто не испугался и не захныкал. Стараясь сдерживаться, я отказал альфе. Он стал уговаривать, настойчиво повышая цену. Но стоило мне зарычать (опять непроизвольно вышло), как он отступил. Молчком вернулся к своим, вскочил в седло, и вскоре только пыль вилась по барханам, отмечая их путь. А под утро, когда ноги уже заплетались от усталости, когда омеги начали потихоньку рассеиваться по барханам и спотыкаться на каждом шагу, в лицо мне ударил свежий ветерок, пахнуло водой. За очередным песчаным гребнем нас ждала удивительная и отрадная картина. Первые солнечные лучи осветили прекрасное озеро с поросшими изумрудной зеленью берегами. Высокие деревья с раскидистой кроной образовывали небольшую рощу. Впервые за много дней мы слышали живые звуки, вместо шелеста подгоняемого ветром песка: сонно и лениво перекликались птицы, гортанно кричали синие ящеры. Я даже услышал монотонное гудение цверков: куда ж без них, где вода, там и эти кровопийцы. Омеги дружно и радостно закричали. Куда девалась их усталость? Чуть ли не бегом припустили к оазису, обгоняя меня. Я только крикнул им, чтоб стереглись змей. - Смотри, Дис, тут целая цепочка озер, - сказал Клеси. Лицо его было радостным и словно помолодело. В бинокль я рассмотрел, что оазис простирается на несколько миль и действительно состоит из отдельных озер. Растительность здесь была не та, что в сельве, но всё же довольно разнообразная. Видно, последние силы омежек ушли на то, чтобы добраться до озера. Они просто попадали в прохладную воду, подняв тучу брызг, да так и остались лежать в ней распластанные, как утопленники. Я и сам зашел в воду, быстро ополоснул лицо, смывая с него песок. Расслабиться полностью, как омежки, я не мог. Кто-то должен был смотреть за местностью, чтобы не пропустить врагов. Я видел, например, песчаную кошку, довольно крупную. Она пришла на водопой, но застыла на берегу, завидев нашу компанию. Мелкие пятнистые лазки бесшумно скользили среди зарослей дикой горечницы. Но для нас эти хищники были неопасны. Гораздо больше я опасался разумного зверья, что преследует нас, и, возможно, обосновалось в соседнем оазисе. Подойдя к первому попавшемуся «утопленнику», я за рубашку поднял его из воды. Это оказался Рю, он с блаженной улыбкой смотрел на меня. - Рю, я на разведку. Поднять всех из воды, расставить наблюдателей по периметру. Пока одни купаются, другие пусть держат нос по ветру. Не расслабляться, слышишь, не разбредаться. Вернусь, если что не так, всыплю каждому! Он мигом подобрался, сделал серьезное лицо и кивнул. Я решил обойти оазис. Черт, здесь мы уязвимее, чем в песках. В этих зарослях злоумышленникам легче прятаться, дожидаясь удобного момента. Обилие звуков и запахов затруднит распознавание врага. Я спешил обойти озеро, но при этом не пропускал ни одной мелочи. Нашел подходящую для лагеря полянку, закрытую со стороны воды плотным кустарником. Слушал, нюхал, высмотрел множество следов, но человеческих среди них не было. Обойдя озеро кругом, я приближался к лагерю, как вдруг в кустах послышалась возня и юный омежий голосок завопил: «Жирок, жирок!» Из кустарника вылетел небольшой жирок, он тяжело сопел и издавал своим хоботком хлюпающие звуки. Черные крохотные глазки его округлились от ужаса. Не успел я ничего предпринять, как из тех же кустов вылетел Глени, весь красный от возбуждения, с горящим охотничьим азартом взглядом. Он высоко и далеко прыгнул, и точнехонько накрыл тушку жирка своим телом. Оба покатились по траве, издавая хрипы и бульканье. Я выхватил нож, ухватил жирка за морду и перерезал ему горло. Кровь из артерий хлынула на лицо омеги. - Фу! – воскликнул Глени, но лицо его не потеряло радостного выражения. - Вот это охота! – одобрил я его. – Похоже, сегодня нас ждет праздничный обед. Я жадно вдыхал запах разделываемой тушки. Хотелось отхватить кусочек сырого мяса, по глазам омег было видно, что они тоже не против. Вырезав сердце, я протянул его Клеси. Он благодарно улыбнулся мне, а потом закрутил головой, кого-то высматривая. - А где Энатис? – спросил он.