You are my euphoria

Хосоку одиноко. Очень Ему очень хочется сбежать как можно дальше, когда он видит Юнги и Чимина вместе. То есть Без него Он теряется, стоя у дверей в кафе, которое посоветовал друг, и ему трудно прийти в себя прямо сейчас, чтобы дать бете в зеленом свитере выйти. Но тот поливает его матом, на который поворачиваются все находящиеся внутри. Ну и Юнги с Чимином. Они смотрят удивленно, оглядывая омегу с ног до головы, но сидят, даже когда бета грубо толкает Чона на улицу. Хосок падает на асфальт, но бета просто плюет в его лицо, уходя и одергивая свой зеленый свитер. И за Хосоком кстати никто не выбегает. Чон поэтому просто лежит на асфальте, пытаясь прийти в себя, когда его поднимают и задают какие-то вопросы. Но он не реагирует, оказываясь в конечном итоге на сиденье машины того прохожего, который все еще пытался разобраться в происходящем. Они едут молча, пока незнакомый альфа вздыхает каждые три минуты обреченно. Они могли не узнать его. Вздох. Они просто пили кофе в свой перерыв. Вздох. Они все же соулмейты и имеют право сходить на обед вдвоем. Вздох. Без Вздох. Хосока. Все не так плохо, просто необходимо успокоиться и отойти от шока и боли в районе локтя и ладоней. Видимо он упал на них и повредил. Видимо ему придется это обработать и… где он?

***

— Все не так плохо, как может показаться вам, исходя из моих слов ранее. — говорит молодой человек, откидываясь на спинку кресла, таки нарушая свою идеально ровную конструкцию. — Но и не хорошо, чтобы позволить дать себе повод для радости? — изгибает бровь Намджун. Они не могут. — Он не идет на контакт в той степени, которая мне нужна. — вздыхает психолог, убирая руки от своего лица. — Я говорил, что его проблема может быть ним всю жизнь. Но он не дает мне определить свои показатели даже для этого. Я могу лишь полагаться на тесты, которые мы делаем, и надеяться, что Чонгук не врет. Намджун устало вздыхает. Часы в этом кабинете размеренно тикают, а дождь немного усиливается за зашторенным окном. «Что мне делать?» — Как поживает господин Ким? — прерывает ход мыслей психолог. — Может, если вы вдвоем замените в его глазах родителей, он станет мягче? — Вы думаете, что ласка и любовь поможет ему? — выдыхает Джун. — Весьма возможно. Но в любом случае, он закрыт, открывая мне лишь часть себя. И я не знаю, как его расслабить, чтобы работать полноценно. Они замолкают под тиканье часов и звон капель за окном. — Так, как там Сокджин-щи? Я давно его не видел. Намджун вздыхает тяжелее, чем ранее. Это сложнее Чонгука. — Он отстранился. Почти не разговаривает, предпочитает уходить далеко и надолго в себя. — Такое случается в большинстве случаев после выкидыша. — психолог тоже глубоко и тяжело вздыхает. — Он не видит или не слышит больше младенцев? — Нет. — отвечает Намджун. «он больше никого и ничего не слышит» — Попробуйте снова уговорить его на сеансы со мной. Мы можем помочь и ему, и Чонгуку, если заменим им недостающие элементы. Альфа нахмурился, глядя на врача. — Вы имеете ввиду, что Джину дадут ребенка, а Чонгуку — родителя? И они будут выполнять эти роли для друг друга? — Я могу так сделать. И Сокджин-щи это может помочь. — психолог замолчал. — Но я не могу давать гарантию насчет Чонгука. Намджун кивает, соглашаясь. Это звучит хорошо, и, учитывая все дерьмо, произошедшее в последний год их совместной жизни, вариант врача выглядит лучом в кромешной тьме. Если это не поможет Чонгуку, то может спасти Джина. И это в приоритете у альфы. — Спасибо, доктор Ким. — улыбается наконец Намджун. — Просто Тэхен.