You are my euphoria

Чонгук слишком в дерьме, чтобы заметить. Но он также слишком умен, чтобы не заметь. Он не идиот, просто слишком погряз в болоте внутри себя. Они в первые встречаются пятнадцатого октября, и его психолог не выглядит таким же фальшивым как многие до него. У него бледная кожа и красные глаза, будто он плакал и не спал всю ночь, но он говорит ровно и четко, по делу без всяких привычных заигрываний психологов. Его голос глубокий и одновременно завораживающий, без тени сомнения или намека на жалость. Чонгук ему не то, чтобы доверяет. Просто тот впечатлил. Их встречи не являются настолько обязательными, коими были у прошлых врачей, лишь, чтобы Чонгука не нашли с перерезанными венами где-нибудь, но Гук не жалуется особо. Тэхен ему симпатичен, хотя бы из-за нормального к нему, Чону, отношения. На их сеансах на Чонгука не вешают ярлыка жертвы, на них он просто подросток. С Тэхеном они говорят на разные темы, иногда касаясь и изнасилования, но очень редко. Врач не особо любит затрагивать эту тему со своим пациентом и спрашивает, если это имеет отношению к их разговору. « — Ты резал себя раньше? — спросил врач. — Наверное, плохо помню из-за травмы. — Он тебя настолько сильно ударил о пол, да? Просто в твоей карте повреждение головы не было обозначено.» С Тэхеном Чонгуку уютно, в его кабинете тепло, секретарь покупает пациенту горячий шоколад и зефирки, внутри много пастельных нежных тонов и мягкие подушки. Удобно и уютно. — Чонгук, мы можем поговорить о том дне? — спросил сегодня Ким Тэхен, привычно ставя перед подростком чашки с горячим шоколадом. — Я хожу к вам семь месяцев, и вы только сейчас захотели об этом поговорить? — ответил Чонгук, отпивая из своей кружки с Железным Человеком. — Мы можем подождать еще семь месяцев. — пожал плечами Тэхен. — Но я не против и сейчас об этом поговорить. — Тогда расскажешь мне про тот день? — Конечно. — Это произошло год и пять месяцев назад. В пятницу? Не помню точно. Мой запах еще толком не проявился, когда он прижал меня грубо к полу. Но он вдыхал его и смеялся. Я уже тогда понял, что он окончательно обезумел. Мы лежали на полу, он был сверху. И я чувствовал, как его член, твердый, упирается мне в поясницу. Но он этого будто не замечал. Просто вдыхал мой запах и смеялся. Потом он начал злиться, ведь запах только-только начал проявляться и был слабым. Он достал со стола мою ручку, я делал домашнее задание, и начал ею пытаться разрезать мою кожу. Но быстро оставил попытки. До это идиота дошло, что это тупо. Поэтому он встал с меня и пошел на кухню? Наверное. А я убежал в свою спальню, где закрылся и начал звонить хенам, Сокджину и его мужу Намджуну, и в полицию. Потом он просто выломал дверь в мою комнату, а я собирался выпрыгнуть в окно. И он просто вытащил меня. И потащил в зал? Кажется. По дороге я ударился… или он меня ударил. И он резал мою кожу, когда мы достигли нужного ему места. Он слизывал ее, я помню его язык. Потом он раздел меня и начал резать опять. Потом он начал входить в меня, то есть членов в мою задницу, кажется. Сам процесс я помню плохо. Просто было больно. И все. Я проснулся в больнице. — Ты надеялся, что это кошмар? — спросил врач. — Нет. — ответил Чонгук, попивая горячий шоколад. — У меня болело все тело, я был в больнице. Это точно не было сном. — А твой брат, он… — Господин Ким, можно мне тоже задать вам вопрос? — Да, конечно. — Почему вы тоже разбиты?