Левиафан, или Взгляд из тени

Закатные лучи освещали здание. Левиафан решил не заделывать дыру и теперь стоял у выхода, прямо напротив солнца. В кроваво-красных отблесках его тёмный силуэт со скрещенными на груди руками смотрелся зловеще, и только редкий глухой кашель несколько портил картину. Впрочем, зрителей всё равно не было, если не считать таковым Марка. Голем молча двигался по помещению, слушая приказы, и выдалбливал на каменном полу узоры – точь-в-точь по уже начерченным меловым схемам. Рука у него была твёрдая, мышцы сильные, а мозги принадлежали только Левиафану, так что за безупречность можно было не беспокоиться. Особое внимание демон уделил жертвенному алтарю, под который они создали огромный камень с двумя ступеньками у подножия. По-хорошему, следовало бы выдолбить выемки и под свечи, чтобы не ставить их на гладком камне, но Левиафан торопился. Жизнь утекала, капля по капле, даже когда он не делал абсолютно ничего, и увы, Левиафан понятия не имел, как заткнуть этот кран. Так что хватит и того, что свечи были выбраны высокие, толстые и самые устойчивые. Что самое скотское, впервые за всю жизнь хотелось спать. Как человеку. И Левиафан так увлёкся борьбой с капризами тела, что чуть не прозевал – буквально – возвращение Билли. А Билли вернулся эпично. С двоедушником, которого он, как показалось в первое мгновение, зашвырнул в здание чуть ли не пинком. Левиафан даже растерялся: двоедушники существовали как бы посередке между двумя плоскостями, и по идее Билл не должен быть способен его касаться, – но потом заметил у призрака в руках пистолет и всё понял. Под дулом куда угодно зайдёшь, да и на ногах устоять бывает трудновато. – Товар доставлен! – довольно оскалился Билли, продолжая держать оборотня на мушке. Тот сидел на полу и в ужасе таращился на стоящего против солнца Левиафана. Даже с такого расстояния было заметно, что парня трясёт. Левиафан медленно опустился на камни, обхватив голову руками. Великолепно. Только успокаивать пленника ему сейчас и не хватало. А успокаивать придётся – напуганные люди в работе бесполезны, как бы ни форсили этот приём суперзлодеи из книг и кино. Впрочем... какой из него, к чертям, суперзлодей? Весь Ад бы ухохатывался, предположи кто вслух такое. – Вот скажи мне, Билли, – Левиафан хотел произнести это зло, но получилось как-то тоскливо. – Ты же вроде как призрак, так что на проблемы со слухом не спишешь. В каком месте я просил тебя играть в мафию и заложников? – Да вам не угодишь! – возмутился Билли. – Привёл же, в чём проблема? – Нельзя было нормально? Я же велел просто сказать правду. – Я и сказал, – Билли недобро зыркнул на двоедушника. – Он не послушал. Сам виноват. Левиафан вздрогнул. Отвратительная фраза. И в этом году он её определённо уже слышал. – А это ещё чё? – Билли вытянул шею, плавно подлетая к жертвеннику, и Левиафан тут же сотворил из воздуха покрывало – почему-то алое – и накрыл камень: – Ничего. И не трогай. Многовато суёшь нос туда, куда не просят. Билли подозрительно прищурился, и на миг его взгляд стал почти таким же недоверчивым, каким был в Аду. Но Левиафан отвернулся. Плевать на капризы, дипломатию и всё остальное. Чтобы Билли не испортил игру, пусть не знает ничего до последнего момента. Все они терпеть не могут правду. Левиафан поднялся, возвращая на лицо маску спокойствия, и посмотрел на двоедушника. Вблизи тот почему-то казался ещё моложе, чем на фотографии, а болезненной бледностью и кругами под глазами мог потягаться с самим Левиафаном. Демон глубоко вздохнул. Ладно. Последний раз. Последний раз он поиграет в искусителя. – Добрый вечер. Прошу прощения за моего... друга, он плохо слушал, и, видимо, перегнул палку, – Левиафан медленно приблизился к двоедушнику. На улыбку сил не хватало, но хотя бы получилось спокойно говорить. Сзади обиженно фыркнул Билли. – Вставайте, дорогуша. Тут прохладно, почки можно застудить. Оле так однажды простудился. После того, как они целый день просидели на гранитном постаменте, играя в шашки. Как он тогда долго болел, как они оба испугались... Левиафан с непроницаемым лицом наблюдал за тем, как двоедушник поднимался, дрожащими руками отряхивая брюки. Они с демоном оказались одного роста. А ещё парень явно умел носить костюмы – ни одной лишней складки или соринки, даже сейчас. У Левиафана так никогда не получалось. – Как вас зовут? В общем-то Левиафан это и так уже знал, но надо же с чего-то начинать. – Г... Григорий. – Приятно познакомиться, Григорий, – Левиафан протянул ему руку. – Кто я, вам сказали, верно? Отказаться от рукопожатия двоедушник не осмелился, хоть и попытался отодвинуться поскорее. – В об-бщих чертах, – он покосился на парящего рядом Билли, который плавно провёл пальцем по горлу. – Вы Ле-Левиафан, демон, Падший ангел и всё так-к-кое... – Билли, сгинь, – устало сказал Левиафан. – Иди лучше за мальчишками проследи, близко не подлетай, чтоб не заметили, просто следи. Снова попытаются покинуть местность – не давай. – Останетесь один на один вот с этим? – Не один, со мной Марк. Лети уже, не переживай. Последнее слово вырвалось само собой и безмерно его удивило – переживать? С чего бы? Ещё удивительней было то, что Билли даже не фыркнул, просто пробормотал что-то и растаял в воздухе. Григорий шумно выдохнул. – Не стоит его бояться, – Левиафан закашлялся, быстро отвернулся и прикрыл рот платком. Двоедушник не должен видеть крови. – Билли любит угрожать, но ничего не сделает, если не нападать первым. А вы же не собираетесь нападать, не так ли? На измождённом лице парня мелькнула невесёлая улыбка: – О, я никогда не собирался, знаете ли. Но скоро ночь, и... – он бросил взгляд на закатные лучи, – рано или поздно я засну. А потом проснусь, и... это буду уже не я. Ага. Отлично. Ему не нравится. За сотни лет Левиафану попадались разные двоедушники, и некоторые своим положением скорее наслаждались, чем мучились от него. Они, правда, и умирали быстрее, но перед этим успевали так навредить ближним своим, что любой демон обзавидуется. Впрочем, будь этот Григорий таким же, его труп уже разлагался бы в какой-нибудь канаве. А так... человеком с чувством вины проще управлять. – Присядьте, – Левиафан щёлкнул пальцами, надеясь, что это простое заклинание не уложит его в обморок. – Вы – всегда вы, дорогуша, не стоит об этом забывать. У каждого внутри прячется чудовище. Просто ваше проявляется физически. Кто у вас, кстати? Волк? Григорий с опаской покосился на возникшие на полу креслица, но, поколебавшись, сел. – А что, бывает кто-то, кроме волка? – осторожно спросил он. Левиафан кашлянул и опёрся о спинку второго кресла. – Ну конечно. Медведи, свиньи. В Японии лисы, по слухам. – Свиньи?! – поперхнулся Григорий. – О да. Огромная чёрная свинья, уничтожающая урожай и сносящая заборы. Человека она тоже сожрать способна, сам видел. Григорий передёрнул плечами и потянул пуговицу пиджака так сильно, словно сейчас оторвёт. Нервничать он не переставал, кресло не помогло, а вкалывать успокоительное рано. Чем бы его... – П-послушайте, – Григорий умоляюще сложил руки. – Пожалуйста, отпустите меня. Зачем бы я вам ни понадобился, толку не будет, поймите, я не контролирую себя во время превращения. Я не хочу никому навредить, пожалуйста, мне нужно... – И тебе нравится такая жизнь? – резко спросил Левиафан. – Скрываться? Переезжать? Подвергать опасностей других – маму, сестру, девушку, кто там у тебя есть? Мучиться, в конце концов? Это ведь больно. Чувствовать, как трещат твои кости каждую ночь. Чувствовать, как сходит с ума сердце. Умирать. Ты такой трус, что даже не попытаешься ничего изменить? Григорий замер, глядя на него широко раскрытыми глазами и вжимаясь в спинку кресла. Перебор. Левиафан медленно вдохнул и выдохнул. Контролировать себя было сложно, но крики Григория скорее отпугнут, чем мотивируют. Он не Билли. И не Оле, который в такие моменты всегда кидался демона успокаивать, и не отбегал, даже если так действительно было безопаснее... Левиафан прижал руку ко лбу, стараясь, чтобы пальцы не дрожали. Надо успокоиться – и ему, и, в первую очередь, Григорию. Должен быть способ. Что там обычно делают люди?.. Наплевав на всё, Левиафан зачерпнул силу из Ада – ну не вычислят же они его по бутылке вина и двум бокалам? Еще один простой жест, и второй бокал влетел двоедушнику в руку. – Выпьете? Бутылка, по-прежнему оставаясь на весу, наклонилась, и красноватая жидкость полилась в прозрачный сосуд. Григорий посмотрел на вино с таким ужасом, словно был уверен, что демон подсыпал туда мышьяк. – С-с-спасибо, я бы не хотел... – Ну а я, – Левиафан нагнулся к нему так близко, чтобы можно было увидеть отблески пламени в зрачках, – вынужден настоять. Пей. А потом поговорим по-человечески.