Левиафан, или Взгляд из тени

– М-можно ещё разок повторить? Григорий нервничал. За сегодняшнее утро он успел пережить целую гамму эмоций: от шока и восхищения, когда проснулся почти отдохнувшим, до явного дискомфорта при осознании того, где именно и в чьей компании он проснулся. Парень перешёл в человеческую ипостась, не пробуждаясь, и Левиафан дал ему поспать до восьми, прежде чем прогнать из организма остатки транквилизатора и плеснуть в лицо водой – гуманные способы пробуждения никогда не были его сильной стороной. Но даже этого краткого отдыха оказалось достаточно, чтобы круги под глазами двоедушника уменьшились чуть ли не вдвое. В этом-то и состояла ещё одна проблема превращений – страшный недостаток сна. Какой-то жалкий час ночью да урывки днём... сложно прожить долго в подобном режиме. – Да ну, и где ж твой волчий слух? Ночью таких проблем не было! Билли попытался пихнуть Григория, но рука прошла насквозь, что, кажется, напугало двоедушника ещё больше: он отскочил и чуть не растянулся на полу. Ещё не хватало порвать брюки... На второй комплект одежды Левиафану уж точно сил не хватит. Сегодня он был как никогда рад, что ночью решил сберечь хотя бы пиджак. – Господи, да ты ледяной! – пробормотал Григорий, потирая плечо. – Как полярный воздух или... – Как сме-ерть, бу! – Билли плотоядно оскалился, потянувшись растопыренными пальцами к лицу Григория. Тот снова отпрянул, случайно сдвинул покрывало с жертвенника и тут же замер, уставившись на знаки. Вряд ли смертному могли что-то сказать переплетения углублений в виде звёзд, крестов и кругов, которые вчера добросовестно выбил на камне Марк, но, видимо, какая-то ассоциация всё же прошла. – Это же... это... – А это всё-ё, – Билли хлопнул его по запястьям бесплотной холодной ладонью. – Ты коснулся камня смерти, и теперь твоя плоть начнёт гнить. Хочешь, отрубим пальцы сразу? Левиафан поперхнулся. Какая богатая фантазия пропадает! – Чего?.. – Григорий чуть не упал. – Ну не хочешь, не верь, – призрак провёл пальцем по узору и снизил голос до таинственного шёпота. – Когда-то на этом камне жестоко укокошили ребёнка, и с тех пор проклятье... Глаза Григория расширились, и Левиафан решил, что шоу завернуло куда-то не туда. Мало того, что «дружеские» подколы Билла кого угодно до нервного срыва доведут, так ещё и сама шутка... – Бил-ли, – раздельно проговорил он. – Ещё слово, и на этом камне жестоко укокошат тебя, и то, что ты уже мёртвый, меня не остановит. – Понял, принял, сваливаю, – Билли подмигнул двоедушнику и отлетел, развалившись в воздухе, как на подушке. Неплохо. Уже совсем опытный призрак. – Что ты хотел, Гриша? – Левиафан провёл рукой по лбу, борясь с желанием наколдовать себе веер или начать обмахиваться схемами ритуала. Почему-то было очень душно. Солнце сегодня палило вовсю, и даже сквозняк, гуляющий тут благодаря двум выходам, не помогал. Чёртов юг. И чёртова иссякающая сила, которая больше не защищает от погодных перемен. Григорий встрепенулся, прекращая буравить призрака подозрительным взглядом. Конечно, ему сложновато увязать в голове вчерашнюю агрессию Билли и сегодняшнее вполне себе дружелюбное поведение, но... это Билли. Просто Билли. – Я... Да я просто уточнить. Насчёт плана, – Григорий облизнул сухие губы. – То есть я спускаюсь, там мальчики, Билл нападает, а... – Так-так, не тараторь, – Левиафан достал две бутылки воды, одну кинул Григорию, а из другой отхлебнул сам. – Давай по порядку. Шаг первый: вы с Биллом спускаетесь в город. Шаг второй: Билл ищет мальчишек, показывает тебе их. Шаг третий: вы разыгрываете сцену нападения с его стороны и защиты с твоей. Будет неплохо, Билли, если ты сделаешь вид, что очень испугался горстки соли... и не начнёшь ржать в кульминационный момент. – Обижаете, – фыркнул призрак. – Ну а дальше что? – перебил Григорий. – Нет, я помню, что мне надо подружиться, покормить их, выслушать... – И не верить ни одному слову. – Д... да. Но что именно я должен говорить? Как? Левиафан закатил глаза: – Ради дьявола, ты же читаешь книги. В конце концов, тебе что, незнакома творческая импровизация? – Я актёр, а не режиссёр, и уж тем более не писатель, – обиделся Григорий. – Какие-то базовые реплики же должны быть! Левиафан чуть не застонал. Ну почему все просто не могут оставить его в покое? Почему никто... ладно, кроме Билли время от времени... вообще не способен что-то предложить и сделать сам? – Дай сюда телефон, – отрывисто произнёс, протягивая руку. Двоедушник виновато покачал головой: – У меня нет. Я вчера пытался позвонить в полицию, ну, с перепугу, так он, – Григорий кивнул на Билла, – выбил его и кинул на шоссе. Вместе с портфелем. – Крыса ты, а не волк, – буркнул Билли. Поймал красноречивый взгляд Левиафана и поднял ладони: – Нет, ну а чё мне оставалось? Нам не нужны проблемы с копами! Левиафан даже комментировать это не стал. Он пошарил по карманам в поисках ручки и бумажки – свалиться с приступом из-за создания такой мелочи совсем не хотелось. Ручка нашлась, а вот бумажка... Подумав, Левиафан выудил листок из стопки ритуальных схем. В конце концов, они почти перенесены на пол, а значит, ему уже не нужны. Во всяком случае, не все. Он присел на сотворённое вчера кресло, пару минут подумал, а потом стал быстро писать. Каждый искуситель немного драматург, так что выдать стандартные фразы ему не составляло никакого труда. За сотни лет в голове формируется что-то вроде справочника с шаблонами «Как завоевать доверие». А уж дальше пусть Григорий включает свой актёрский талант. Готово. Левиафан быстро пробежал глазами по тексту, щёлкнул ручкой, пряча её в карман. Посмотрел на Григория и Билли – призрак продолжал цеплять двоедушника, а тот смотрел на него уже не с подозрением, а так, словно вот-вот улыбнётся. Позади маячила высокая фигура Марка, которого Билли то и дело хлопал по плечу, словно и он участвовал в разговоре, и внезапно они все показались Левиафану такими... нереальными. Эфемерными. Словно... мёртвые. Или словно это Левиафан был мёртвым, а они все – живыми. В сущности, есть ли разница? Точно во сне, он встал и протянул Григорию листок. Очень хотелось пойти и окунуть голову в воду, пока его совсем не затянуло, но... не при них же! Григорий уткнулся в листок, чуть прикусив губу и время от времени косясь на демона. – Давайте, солнце уже высоко, – Левиафан быстро вытряхнул одну из сумок, кинул в неё сотворённый из воздуха кошелёк с суммой денег, ровно такой, чтоб хватило на еду и гостиницу, если компашка решит поспать ночь на кроватях. Потом добавил шприц и три ампулы транквилизатора – хватит на следующую ночь. Если Григорий захочет, он, конечно, может рассказать мальчишкам о проклятии, это его дело. Массовая культура уже достаточно обелила оборотней, чтобы детишки прониклись к нему сочувствием, а не страхом. Но превращаться лучше во сне. – Э, дедушка босс, – Билл осторожно коснулся его плеча. – Можно поговорить? Наедине. Он выразительно мотнул головой в сторону двоедушника. Левиафан слегка удивился, но кивнул. Они вышли к морю, и демон очертил в воздухе купол тишины. – Ну что? Только скорее. – Этот волчара... он мутный. Пялится на всё, вопросы задаёт, подозревает. – И? К чему ты клонишь? – Он вас предаст, – прямо заявил Билли. – Я знаю. Левиафан действительно знал. Звери не любят Падших, и в Григории этого зверя ровно половина. А вот ангелов очень даже любят, так что... Мальчишки ведь будут говорить, и Филипп наверняка больше, чем Феликс. Расскажут страшную историю о том, как трое убийц ворвались в их дом, застрелили дядю... И если Левиафан всё правильно рассчитал, то двоедушник протянет до последнего – всё-таки демон внушал ему определённый страх, да и награда была больно уж лакомой. Но потом... до того, чтобы вести в ловушку доверяющих тебе детей, надо ещё дорасти. Григорий – не дорос. Одноразовый, так сказать, агент. За миг до конца передумает. И, честно говоря, Левиафан даже особого сожаления при этой мысли не чувствовал. Однако услышать предупреждение от Билли... почти приятно. – Поэтому ты и полетишь с ним. Следи издалека, если заметишь сомнения – осторожно надави. Только осторожно, ладно? Ты... молодец. Главное, чтобы он подвёл их как можно ближе к этому месту. Билли кивнул и вдруг стал очень серьёзным. Почти как в тот день, когда обещал Левиафану защитить его от Вика. – Слушайте, а... может, ну их всех нафиг? Пацаны, оборотни, ангелы... Вам оно надо? Всё с самого начала пошло по... дерьмово, короче, пошло, и предчувствие насчёт конца у меня тоже отстойное. Знаю, план, всё такое, но, может, есть другой способ, без этого, без пацанов? Честное слово, со святой водой в Германии было проще! Вот, значит, как... Левиафан медленно вытянул руку и упёрся в камень, не глядя на призрака. Внутри что-то вздрогнуло и со звоном оборвалось, и честное слово, он всё надеялся, что однажды привыкнет к этому ощущению. – Не заставляй меня сомневаться ещё и в тебе, Билли, – тихо ответил он и, развернувшись, пошёл назад. Наверное, следовало добавить ещё хоть парочку угроз, но в ушах назойливо звенело, и мысли не желали облекаться в слова. Опять. Снова. Каждый раз один и тот же финал. Может, это бонус к проклятью Падших? Он не запомнил, как ушли Билли и Григорий, не помнил, что сказал им напоследок и что они ответили, не помнил даже, что делал потом. Внутри было пусто, как в космосе, и разум заполняло ясное, беспощадное понимание того, что будет дальше. Григорий его предаст. И Билли предаст тоже. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что обычно следует за подобными разговорами. «Может, не надо, может, остановимся...» Это всё. Так сказать, последний шанс бывшему союзнику дан, совесть очищена, моральное разрешение на предательство получено. Нет, конечно, Билли не будет убегать под покровом ночи – не тот характер, скорее уж встанет против демона прямо и в открытую. Он, может, и сам ещё не знает, что всё кончено, зато знает Левиафан. Оле ведь начал с того же – тогда, дома, на кухне... Билли не тронул Феликса в Штутгарте – не тронет и теперь. И у Левиафана совершенно нет сил на разговоры и убеждения. Он просто их убьёт – каждого, кто встанет поперёк дороги. И жалеть не будет. Они его не пожалеют. И они – не Оле. «Я от тебя не отказывался», – так он, кажется, сказал. Не отказывался... А как это тогда называется? Но ведь не тронул. Даже после формулы, всех этих «дыши – не дыши» – мог не за руки хватать, а сразу за горло. Но не стал. До последнего видел что-то хорошее – в нём, в демоне. И всегда всё прощал. А вот Левиафан его простить не смог... Да пусть бы Оле был тысячу раз предателем, главное – живым! Левиафан снова зажмурился. И его накрыло.