Фортепиано без оркестра

      Ресторан «Край Света» представлял из себя огромный зал, украшенный в стиле барокко, со сценой в дальнем углу. То, что не блестело золотом, отливало серебром. Потолки были настолько высокими, что огромные люстры даже не казались слегка громоздкими. Дополняли картину, разумеется, расфуфыренные официанты в дорогих костюмах и не менее расфуфыренные посетители. В общем, создавалось ощущение, что ты трапезничаешь не в ресторане в одном из современнейших зданий в небольшом городке, а, как минимум, на приёме у императрицы.       Такое впечатление сложилось у меня после того, как я мельком побывал там однажды и пулей вылетел оттуда, удушаемый приступом агора- и аурофобии. Или просто огромной зелёной жабой из-за того, что представил, сколько там может стоить просто чашечка кофе.       Выбор семейством Блиммов именно этого ресторана в качестве «хаты на Новый Год» я не одобрял. Но аристократы, едрить их растудыть, люди непредсказуемые, и, вероятно, таким замысловатым образом они просто спускают «лишние накопления». С жиру бесятся, проще говоря.        Всё это я обдумывал, пока шёл от автобусной остановки до Тёмной Стороны, утопая в старой доброй новогодней грязюке, состоящей, как правило, из песка, которым трудолюбивые дворники каждое утро посыпают несуществующий лёд, остатков абсолютно растаявшего снега двухнедельной давности и свежих капель ледяного колючего моросящего дождя. Тесно прижимая к себе громоздкий чехол с инструментом и подарочные пакеты, я шлёпал по лужам и проклинал чёртову восточноевропейскую зиму. Хорошо хоть додумался взять сменную одежду, а то бы вообще нехорошо вышло бы.       Автоматические двери Тёмной Стороны разъехались передо мной, словно по велению джедайской Силы. На ресепшене у входа скучал мой монохромный (ах, как жаль, что так редко удаётся видеть его таким!) друг Мелифаро. Умилившись его в кои-то веки невырвиглазному наряду, я прошествовал до стойки и поставил перед его носом большой цветастый пакет. — Привет пингвинам! — хохотнул я, доставая из пакета две коробки. — С Новым Годом! — пододвинул я к нему первую, более маленькую. — И с днём рождения! Я знаю, что он завтра, но, сдаётся мне, тогда я буду уже не в состоянии кого-либо с чем-либо поздравлять! — Сам пингвин, — буркнул Миха, пряча подарки в стол. — Ой, да не за что, дорогой друг! — съехидничал я. — Всегда мечтал тебе угодить! — Вот прямо-таки мечтал? — Ночами грезил, представлял твою счастливую улыбку! Ладно, чего там, пианист пришёл? — Давно ещё, вместе с Блиммами. — И как он? — мне было ужасно интересно узнать, с кем мне сегодня придётся делить сцену. — При мне не разыгрывался, — Мелифаро устало закатил глаза в надежде, что я от него отстану и дам наконец умереть ему спокойной тоскливой смертью. — Ну, хотя бы какое первое впечатление он о себе оставил? — не унимался я. — До оскомины культурный двухметровый дядька с носом в три моих и с незапоминающейся фамилией. Когда я к нему обратился, перепутав несколько букв, посмотрел на меня таким убийственным взглядом, будто я на его глазах с десяток недельных котят утопил. В общем, стандартный интеллигент. — Неплохо. Могло быть и хуже. Мог, например, попасться мутный хмырь с такой вот необаятельной рожей, как у тебя сейчас. — Прости, Макс, я с удовольствием порадовался бы сейчас вместе с тобой, но вместо этого вынужден работать. В Новый Год. И в день рождения. Сам понимаешь, настроение — говно. — Не кисни, именинник, я попытаюсь решить твою проблему с минимальными потерями для нас обоих, — хитро подмигнул ему я и направился в сторону клозета, дабы переэкипироваться перед выходом в свет.       По пути настрочил смс Джуффину, начальнику Тёмной Стороны, нашему общему шефу, и, о боже, какое совпадение, моему крёстному отцу, о чём никто, кроме нас двоих, к счастью, не знает.

Джуффин, пришли кого-нибудь на замену Мелифаро. А то он совсем зачахнет. Макс.

А в глаз тебе не плюнуть жёванной морковкой? ДХ

Ну что тебе стоит? Побудь добрым Дедом Морозом хоть раз в году. С меня магар. Макс.

Ладно. Но я придумаю, что ты будешь мне должен немного позже. ДХ

Пугаешь? Макс.

Пытаюсь сохранять авторитет. ДХ

Проникся и благоговейно трепещу ушами! Макс.

       Джуффин вышел из сети.       Эх, нечестно, конечно, иметь такой козырь в рукаве, но кому от этого хуже? Разве что тому несчастному, что придёт Михе на замену.        Распахнув двери «Края Света» и войдя внутрь, я, стараясь заглушить внутреннего еврея, сетующего на дороговизну всего в этом помещении, с лицом важного гостя и хозяина положения направился к тому месту, где в прошлый раз видел сцену. «Персон» было и вправду «немаленькое количество». Аншлаг, проще говоря. И все при этом выглядели, как отпрыски королевских семей разной степени коронованности. Прежде всего хорошо было бы разыскать Маришку, но что мне мешает найти её глазами в толпе, пока я буду пробираться к сцене?        Вот Лойсо Пондохва, бизнес-партнёр Блиммов, вот Рогро Жииль, главный редактор крупной местной газеты, о чём-то воркует с Гуригом, мэром города и по совместительству редакторским любовником. Вот три совершенно одинаковые сестры, подруги Меламори из модельного агенства: Хейлах, Хелви и Кенлех Исноури. О, а вот, прямо возле сцены, и Меламори… Рядом с…       Сердце пропустило удар и застучало втрое быстрее, чем до этого. Ноги внезапно перестали слушаться и захотели развернуть тело на сто восемьдесят градусов и унести меня к чертям отсюда. Я им этого не позволил.        Что ж, Макс. Убегать сейчас явно не вариант.        Более того, мой возликовавший разум жаждал не просто наслаждаться видом Шурфа издалека, он вознамерился с ним поговорить, как минимум. — Шурф! — воскликнул я, пробираясь ближе. Мужчина оцепенел, но, несмотря на эту реакцию, я приблизился к беседовавшим почти вплотную и снова окликнул его. — Шурф Лонли-Локли! Не чаял тебя здесь увидеть!       Наконец он обернулся. И, о господи, он улыбался! Довольно искренней улыбкой, прошу заметить, нисколько не натянутой и вполне дружелюбной. — Макс! Я тоже рад тебя видеть, — он наклонил голову и протянул руку в белоснежной шёлковой перчатке для рукопожатия. Я схватился за неё, как за спасательный круг, слегка вздрогнув, мимолётом вспомнив, что находилось под слоем ткани. — Вы знакомы? — скептично произнесла Меламори, напомнив о своём существовании и мгновенно возвращая меня в реальность, из которой я не понял, когда выпал, утонув в омутах улыбающихся серых глаз. — О, да! Мы познакомились в Питере… — В поезде до Питера, — поправил меня Шурф. — И хорошо проводили время… — Он спас мне жизнь на краю крыши.       Лицо Маришки от этого заявления сделалось немного озадаченным, а после просветлело, как от внезапно накатившего озарения. Но, тем не менее, говорить она ничего не стала. Довольно странно для неё. — Ну, тогда позвольте мне вас оставить, всё равно я уже сказала всё, что хотела… — Не позволю! — хихикнул я, вручая ей пакет с подарком. — С наступающим!       Меламори коротко поблагодарила меня и скрылась в неизвестном направлении. А я остался один на один со своим наваждением, не зная, куда себя деть от неловкости. Я столько раз представлял себе наш разговор по душам, высказал ему там, в своём больном воображении, вообще всё, что я думаю о нём и его поступках, что сейчас не было ни малейшего желания выяснять отношения. Я прятал глаза и неловко перекладывал чехол с инструментом из руки в руку. — Прости, что не звонил, — сказал он наконец. — Просто, представляешь, я где-то на вокзале потерял ту бумажку, на которой ты написал свой номер. Непростительная оплошность для меня. — О, ничего страшного, — смущённо буркнул я, наконец посмотрев на него открыто. — Я сам идиот, что не спросил тогда твой на всякий случай… Ты сюда приезжал… Ну, за эти полгода? — Два раза. — И как тебе… У нас? — Всё изменилось с тех пор, когда я бывал здесь в юности. — Так ты?.. — Мы учились вместе с Атиссой Блимм. Я навещаю её здесь периодически. А, позволь поинтересоваться, что связывает вас с Меламори? — Не поверишь, — я глупо хихикнул. — Мы с ней тоже учились вместе!       Мы помолчали. К нам подошёл официант и предложил шампанского. Я отказался, Шурф взял фужер. — Блиммы всегда были невозможно расточительны, — заметил Шурф, провожая взглядом официанта в элегантном фраке. Сам он, конечно, одет был не менее элегантно: как всегда в белоснежный костюм, накрахмаленную рубашку и белый галстук-бабочку. — За те деньги, что они потратили на этот вечер, можно было все праздники гулять в менее пафосном ресторане. — Вчера я говорил Меламори то же самое! — Видимо, мы с тобой похожи несколько больше, чем мне казалось, — задумчиво произнёс он, глядя в пустоту. — Можно ли поинтересоваться, почему ты здесь? — Я здесь играю, — я потряс футляром, — на саксофоне. Мне, кстати, ещё обещали пианиста. Судя по комментариям очевидцев, просто «вах!» какого. Мечту всех женщин и мужчин. Прям аж завидовал этим очевидцам, они, понимаешь ли, это «вах!» видели, а я нет… И я его здесь так пока и не нашёл, какая жалость. — Отчего же, — усмехнулся мой друг. — Нашёл. — Что? — Сдаётся мне, сегодня я буду тебе аккомпонировать. Ты не рад? — он скользнул взглядом по моему лицу.       «Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт-чёрт! Всё-таки вчера надо было дольше репетировать! Если я перед ним налажаю, я этого натурально не переживу!» — вопил Макс-паникёр, метаясь из угла в угол внутри моей черепной коробки. Ну, конечно же, Шурф достоин того, чтобы при его упоминании разные леди вдохновенно улыбались и закатывали глаза. И вообще, судя по моей «везучести», кто, как не он, мог играть со мною сегодня на одной сцене. — Конечно, рад! Не знал, что ты… — Я уже упоминал, что я музыкант, — заметил Шурф.       Память услужливо подбросила мне кадр: Лонли-Локли в свете луны разглядывающий свои обожжённые пальцы и рассказывающий о своём прошлом. — Но не говорил, что играешь на фортепиано! — Что ж, сейчас говорю. И могу показать в скором будущем. Тебе не нужна настройка? — Нет, всё выверено ещё дома. — Замечательно. Тогда через десять минут. Предлагаю начать с чего-нибудь подвижного. Можешь посмотреть ноты в этой папке, — он протянул мне её, материализовав будто из воздуха. — Может, найдёшь то, что тебе нравится.        Он ушёл за сцену, оставив меня разбираться с нотными листами. Пока Шурфа не было на горизонте, появилась Меламори. — Совсем забыла сказать! Играем до полуночи, — я поднял бровь в непонимании. Нанимать музыкантов на три часа? А не жирно ли? — С перерывами, конечно. Потом все уже наклюкаются до такой степени, что инструментальная музыка просто не будет усваиваться в их нетрезвых рассудках. Будут требовать играть Аллегрову, Сердючку и «Зеленоглазое такси»… В общем, ты знаешь. Наше дело — предоставить им требуемое. Всё, играйте, ребята, я побежала!       Я обернулся на сцену. Шурф уже устроился за роялем и ждал меня. Я взлетел на помосток, расчехлил саксофон и приготовился встречать Новый год в компании этого невозможно любимого мною парня.