«Высоко целомудрие одинокой хризантемы, зеленая сосна в снегу хранит в себе верность на тысячу лет. Я, как зеленая сосна, а мой любимый, как желтая хризантема» «Верная Чхун Хян» 1960, 101Ólafur Arnalds – Near Light
Снятся ли тебе луга, что покрыты апрельским светом? Снятся ли тебе горы, что протыкают своими вершинами небо? Снится ли тебе жизнь, в которой ни грамма волнений? Снится ли тебе то, где могу быть я? Стоит ли стыдиться времени, когда необходима тёплая рука, которая ляжет на горячий лоб, и шёпот, едва касаясь губами уха, прошелестит, что всё хорошо? Что рядом. Заставь меня видеть чётче, заставь меня дышать свободнее, наполни меня мечтами. Я хочу воспарить. Ведь я так сломлен. Будет ли эгоистично просить забрать все мои кошмары, оставив меня опустошенным, забрать все мои страхи? Оставь меня пустым. Сны носят характер настоящей фобии, а ночи пугают не хуже паука в сливе душевой кабины. Душа так болит, будто под её кожей бьётся самый настоящий пульс. Как бы я хотел не чувствовать. Я хочу научиться жить свободным. Подари мне крылья. Помолись за меня. Это было около полудня или даже ещё позже. Тело затекло, а ноги ощущались сгустком белого шума. Со стоном всемирной усталости юноше всё-таки удалось немного переместить своё тело подальше от выпирающей пружины матраса. Влажные прядки неприятно липли к вискам. Нужно было срочно вставать. И сменить наконец-то матрас. Небольшой вентилятор с короткой ножкой, пристроившийся на прикроватной тумбочке, медленно двигал своей круглой головой, разгоняя воздух просторной спальни на двоих. Чимин любил ветер, тот заставлял его чувствовать себя таким же свободным, особенно на берегу закатного моря. Я хотел бы быть пеной морской на острых скалах. Чимин никогда не любил засыпать повторно, если ночь уже смогла подарить его разуму отдых и долгожданное спокойствие, ведь уснув второй раз он тонул. Но он не мог не попытать своего счастья. «Я буду внизу, хорошо? Не бойся, спи», – совсем тихо, чуть слышно. Спадающий край одеяла подоткнули под тёплый бок.***
Повсюду был туман, такой густой, словно его можно было откусить, как кусочек сахарной ваты, такой, казалось, тёплый. Он давил на лёгкие, сделать вдох становилось всё сложнее. Зеленовато-серое небо, сотканное из одного большого перистого облака, дрожало, грозясь пролиться. Старая лодка с острым носом и тупой задней частью медленно покачивалась на маленьких серебристых волнах на середине бескрайнего тихого озера в полном одиночестве. Немного укачивало, но это было терпимо. Становилось всё более душно. Чимин навалился на левый борт лодки, чуть переваливаясь. Он коснулся вытянутой рукой поверхности воды, та в свою очередь пошла мелкой рябью. Чимин поглаживал её, как животное, которое хотят приручить. Секунда за секундой всё вокруг окрашивалось в мутные тёмные и серые тона. Показалось, чуть ощутимый порыв воздуха смог поднять собой чуть вьющиеся пряди. На руках волоски стали дыбом, кожа покрылась мурашками. – Ты знал, что раз коснувшись крыла бабочки, она больше не взлетит, мой мальчик? – как раскат грома в этой тишине послышался вкрадчивый голос. Чимин оторвался от своего занятия и сел ровно, вскидывая голову. – Я не люблю бабочек. Раздался смешок. – Чем твоя жизнь, мой мальчик, ценнее, чем жизнь этих божьих созданий? – это был пожилой мужчина с пустыми, настолько светлыми глазами, что они больно резали взгляд. Они были лишними в этом опускающимся на плечи мраке. Чимин упёрся руками в деревяшку в подобии скамьи, на которой сидел, и вытянул ноги. Его губы скривились. – Что, если кто-то будет не любить тебя так же, как ты не любишь прекрасных бабочек? – спокойно спросил светлоглазый. Он опустил свои сухие руки на вёсла, которые располагались по обеим сторонам от пассажиров. Мужчина медленно отцеплял каждое из их, и одно бросил в тёмную воду. – Мне не страшно от этого. – Это не значит, что ты не можешь коснуться их крыла, – мужчина, что сидел напротив, направил свой взгляд на начинающую волноваться гладь воды. Его голос излучал спокойствие. – Это была твоя самая любимая бабочка, правда, мой мальчик? Чимин снова перегнулся через деревянный край, посадив несколько заноз себе в ладонь, и отшатнулся, от чего лодка закачалась. – Нет! – воскликнул он. Ветер начал усиливаться, футболка задралась на спине юноши, оголяя чистую кожу. – Почему ты позволил коснуться крыла? – вкрадчиво продолжал спрашивать голос. Он был не в силах отшатнуться – всё смотрел на поверхность воды, под которой, поглощенный различными пышными цветами, проглядывался до боли знакомый силуэт. Он утопал в цветах. Взгляд погасших лазурных глаз был направлен прямо на взъерошенного Чимина, который до проступивших первых капель крови от заноз в пальцах вцепился в край лодки. Она раскачивалась всё сильнее, юноше пришлось встать, чтобы не опрокинуться в воду. Взгляд, казалось, проходил мимо него. – Теперь тебе страшно, мой мальчик? Волосы, струящиеся нежными кудрями, касались такого белого благородного лица, попадали на некогда сочные алые губы, путались в лепестках бутонов пионов и хризантем. Волна, шедшая от лодки, заставила этот образ пойти рябью. Чимин, утерев руками взмокшее от страха лицо, потянулся к такому знакомому образу. Хотелось ударить эту лживую картинку, ведь его не напугать. Ведь он всегда готов отдать за него свою никчемную жизнь. – Что ты сделал с ним? – закричал юноша не своим голосом, перебивая порывы ветра. Воздух вокруг испуганно завибрировал. – Это должен быть я! Это должен бы- Мужчина, до этого момента безучастно следивший за разворачивающимся представлением, поднялся, перехватывая одно весло так, словно хотел прибить назойливую помойную муху. Широко замахнувшись, он прервал бурную речь мальца точным и быстрым ударом чуть ниже затылка. Пенящиеся на загривке волны с радостью приняли в свои объятия такой дар. Пузыри, что следом оставил Чимин, шлейфом рассыпались по водной поверхности. Это был самый настоящий ураган. Тяжёлая рука уперлась в мокрый лоб, показавшийся из-под багряного облака воды. На секунду Чимин испытал облегчение. Он никого не почувствовал рядом с собой. Он был один. Судорожно хватая воздух, юноша пытался ухватиться за утопающую его руку. Глаза заливала вода, а в ушах свистел ветер, волны попадали в нос и в рот, не давая нормально вздохнуть. Рука усилила своё давление, погружая юношу почти полностью под воду. Хватка на руке становилась всё слабее, в один момент полностью пропадая. Волна коснулась гладкой поверхности. Чимин очнулся, давясь вздохом. Ему пришлось перевернуться на живот, чтобы откашляться, уперевшись локтями в кровать. Как только дыхание хоть немного выровнялось, он рухнул головой в подушку, зарываясь в неё, и громко завыл, словно ему снова десять. Он сжал края подушки, прижимая их к своим ушам. Вентилятор повернулся к лежащему Чимину своей круглой головой, обдувая влажные волосы.***
Stuck with U – Ariana Grande
– Я хотел бы застрять в этой Вселенной с тобой. – Ты сделал в слове «дерьме» аж... девять ошибок. На секунду даже обидевшись, с надутыми щеками Чимин потёрся носом о ткань свитшота младшего брата между лопаток, втянул носом любимый аромат стирального порошка и отстранился от тёплой спины. – Что ты готовишь? – спросил Чимин. Омега явил себя миру в флисовой пижаме в шотландскую клетку, кинув своё бренное тельце на высокий стул за кухонным островом. Нога предательски соскочила с перекладины, почти давая парню проехаться копчиком о край сиденья. Младший омега обернулся от плиты, услышав резкий скрипящий звук ножки стула о пол, и смерил брата смешливым взглядом, поиграв бровями. Вода в кастрюле как раз начинала закипать. – Макароны с сыром, Минни, – пропел омега. – Ты козёл, – пропыхтел Чимин. – Заткнись и пей, – брюнет поставил перед старшим омегой стакан с апельсиновым соком и закинул туда бумажную трубочку. – Там много сахара, как раз для твоего маленького обезвоженного тела. – Я тебя ненавижу. Чимин зыркнул из-под всё ещё влажной чёлки на своего брата, злостно выдувая воздух через трубочку в стакан, заставляя сок наполняться пузырьками воздуха и булькать. Но бумажная трубочка всё-таки немного отогрела его сердце, как говорится, природу надо беречь. Главный ингредиент уже доваривался до нужного времени, когда перед старшим опустилась бамбуковая разделочная доска с луковицей и ножом. – Взаимно, – сказал Тэ и подмигнул, возвращаясь к приготовлению бекона, что задорно шипел на сковородке. – Сегодня только четверг, а ты уже блещешь своим кулинарным мастерством. Так трудно отходить свою школьную пятидневку? – Я в курсе, – младший вооружился лопаточкой, помешивая нарезанный лук с беконом и посыпая паприкой. – Лучше заткнись и помоги мне, дуршлаг сам себя в раковину не поставит. Чимин сполз с нагретого места, бурча под нос, но всё-таки выполняя незамысловатую просьбу. – Ты не ответил. Тэ пожевал губу и отложил лопаточку. Он накрыл сковородку крышкой, немного убавляя огонь. Мысли не хотели становиться словами. Омега вытащил руки из карманов красного фартука с вышитым яблочком, осторожно касаясь виска брата. Младший надавил подушечкой пальца на чуть побелевший сухой солёный след – нежные порозовевшие веки Чимина чуть припухли от недавно пролитых слёз, отчего тёмные реснички подгибались. Я застряну с тобой во всех ебанных вселённых. – Знаешь, говорят, чтобы проверить готовность макарон, их нужно кинуть на какую-то вертикальную поверхность, – с трудом взглотнув, в растянувшейся квадратной улыбке выдавил младший омега. – Фарфалле*, это фарфалле, а не макароны, – поморщился Чимин. – Например, сюда, – с видом серьёзного учёного омега подхватил несчастную макаронину и ловким движением кинул её в брата. Фарфалле метко прилепилось к чистому лбу, словно детский лизун, распустив свои «крылья». – Тебе идёт, – кивнул младший, еле сдержав смешок. – Готовы. Они в четыре руки справились и с приготовлением соуса Ру, который лопался пузырьками в глубокой сковородке. В основу требуемого соуса бешамель входили растопленное сливочное масло и мука. Конечно для завершения потребовалось влить молоко и хорошенько перемешать венчиком, чтобы не осталось ни единого комочка. Да и приправить солью, перцем и мускатным орехом, вмешав тертый сыр чеддер. И даже умудрившись чудом не разбить стеклянную банку с мукой, омеги водрузили на кухонный островок керамическую глубокую форму для выпекания. Пыхтя от усердия и высунув кончик языка, старший омега вернулся на своё некогда нагретое место, обнимая большую чашу, где уже лежали обжаренный бекон с луком и макароны, залитые соусом. Оставалось только перемешать специальной лопаточкой. – Ещё сыр! Мы забыли! – вскрикнул старший, утирая лоб рукавом. – Ай, – отдёрнул руку от тёрки младший, сразу же обхватывая поврежденный палец губами; он снова взглянул на лицо Чимина, резко выдав: – Ты снова плакал! Вытряся всё из чаши в керамическую форму, Чимин перегнулся через столешницу острова, злым рывком забирая из рук брата тёрку и кусок сыра. Он чувствовал себя чертовски виноватым, злость начинала закипать в теле. Чимин поджал губы и с бóльшим усердием, чем требовалось, начал натирать сыр над слоем макарон в форме. – Я могу как-то игнорировать это? Человек, знающий название макарон, не может быть таким тупым, – повысил голос младший, в обвинении тыча указательным пальцем в старшего. – Фарфалле, – передразнил Тэ, распахивая дверь заранее разогретой духовки. На всякий случай надев специальные варежки, Чимин осторожно поставил потяжелевшую форму в духовку, громко захлопывая дверцу. Всё ещё поджимая губы, он стянул варежки, кинув их на рабочую поверхность. – У тебя мало своих подростковых проблем? Тэ нахмурился, занесся руку назад, он подтащил к себе раскрытую банку с мукой. Оглянувшись на шум из прихожей, омега опрокинул содержимое банки на голову старшего брата. Сегодня он это заслужил. Громкую возню, что сопровождалась разбитой злосчастной банкой, рассыпанной мукой и приправами, парой синяков на боках, прервал усталый голос папы. Райский омега явился на кухню явно не в лучшем расположении духа. Верхние пуговицы белой рубашки были расстегнуты, а на переносице остались красные точки от очков. На секунду младшие омеги даже почувствовали себя виноватыми за не лучшее поведение. Райский помахал перед своим лицом ладонью в попытке развеять облако от разбитых специй. Джин стянул очки с кончика носа и упёр руку в бок. – Молодые люди. Младшие омеги дёрнулись от голоса. Тэ задвинул старшего брата себе за спину, в тот же момент громко чихнув, и Джин поморщился от громкого чиха. – Будь здоров, – кивнув себе омега и, обведя взглядом причиненный «ущерб», вышёл из кухни, напоследок всё же заглянув к детям ещё раз. Он смерил их достаточно суровым родительский взглядом, жестом показав «я наблюдаю за вами». Из прихожей раздавались тихие и короткие разговоры, кто-то из родителей успел кинуть ключи в тарелочку, от чего те звонко звякнули. Омега с альфой о чем-то тихо перешёптывались, склоняясь чуть ближе друг к другу. Сегодня они пришли раньше обычного. – У тебя руки растут из одного места, – прошипел Чимин, отталкивая младшего от осколков разбитой злополучной банки. – Это у тебя руки оттуда растут, – младший опустился на корточки, в свою очередь отталкивая старшего. – Я накосячил – я и уберу. А ты вообще босой, не хочу твои кровавые следы убирать. – Да какая муха тебя сегодня укусила? – взвизгнул Чимин, ударяя совком, который тот достал из ящика под раковиной, прямо по колену брата. Тот зашипел. – Я жутко обижен на тебя, потому что ты не можешь мне рассказать элементарных вещей! Я что, должен клещами всё вытаскивать из твоей маленькой черепушки? – уже громче спросил младший омега. Чимин поднялся, и совок, который он собрался запустить в лоб младшего, так и остался в руках. Судя по тяжёлым шагам, в кухню вошёл отец. – Чим, за мной, пожалуйста. И отряхнись. Тэ, – альфа кивнул в приветствии. В альфей душе царил детский восторг, он до зажмуренных от удовольствия глаз, любил готовку своих домашних. Сам же альфа позволил себе только улыбнуться уголками губ от этих мыслей и открывающегося перед ним. Альфа он в конце концов или нет? Джун любил своих домашних до беспамятства. Довольно захихикав, поднявшийся следом за братом Тэ, кивнул в ответ на приветствие. Омега сложил руки на груди и самодовольно победно улыбнулся, крикнув вслед покидающему кухню брату: – Удачи! – и показал Чимину кончик языка. Чимин запыхтел от злости, но в ответ язык показал тоже. Это какое-то ребячество. – Молодой человек! – воскликнул голос папы.***
От кого: papa' Мне звонили со школы сегодня. Он снова не явился на занятия.Кому: papa'
Только не говори отцу. Я постараюсь с ним поговорить
От кого: papa' Поговори. Я не собираюсь являться в школу на разбор полётов. Пару мгновений спустя телефон снова издал равномерный писк. Чимин вытащил его из кармана брюк и разблокировал.От кого: papa'
❤️
Папа никогда не умел обижаться.
Fucked My Way Up to the Top – Lana Del Rey
Серый седан, чей номер смутно походил на верный, что был указан в сообщении, уже стоял припаркованный у обочины дороги. Салон такси пах приторной вишней и немного – дешёвым сигаретным дымом. «Спасибо, что воспользовались нашей фирмой». Чимин расслабленно откинулся на спинку сиденья, прикрывая глаза. Машина медленно двинулась, мигая поворотником, чтобы с трудом встроиться в поток машин. Утром всегда было более комфортно. «Просим Вас в целях безопасности пристегнуть ремни. Напоминаем, что для нас важны Ваша безопасность и комфорт». Автоматический голос, раздавшийся из динамика телефона водителя с открытым приложением, затих. Омега бросил взгляд в зеркало заднего вида, изучая лицо мужчины-беты. Он занимал место сразу за водителем. Было заметно, что ремень безопасности так и остался висеть слева ненужным куском синтетики. Омега хмыкнул. Улицы в это время наполнялись шумом, что так не любил Чимин. Ему не нравилось чувствовать себя одним из муравьёв в этом огромном, как он считал, бессмысленном гудящем муравейнике. Чимин объяснял это своим согласием с законом Парето**. Ему всегда казалось, что соотношение 20/80 полностью оправдывает себя. Чимин старался следовать этому правилу. Машина мягко остановилась на пешеходном переходе, прилежно ожидая, когда красные цифры изменят число на ноль. Юноша лениво перевёл взгляд на остановившиеся рядом автомобили, улыбнувшись от вида рыжеватого в лучах вечернего солнца пушистого померанского шпица, который сидел на коленях пассажира рядом стоящей машины. Омега, вытащил телефон, чтобы сфотографировать маленького пса и отправить в диалог 4xkim – не каждый день встретишь пса в панамке на резинке. Взгляд омеги зацепился за встречный направленный на него заинтересованный взгляд мужчины через зеркало заднего вида. Губы светловолосого тронула ухмылка. Это даже интересно. До места прибытия оставалось не так и долго, если судить по мимо проносившимся мазкам зданий и деревьев. Страх давно не окутывал, только редко мог подразнить, показав лишь кончик хвоста. Пустующее место этого леденящего чувства занимал азарт. Чимин был очень азартным омегой, он походил на бурлящий вулкан, что заставлял яйца поджиматься то ли от зарождающегося чувства возбуждения от происходящего, то ли от липкого страха, показавшего свой роскошный лоснящийся от блеска первоклассного меха кончик хвоста. В медовых глазах заживо сгорали бесы. И даже сам дьявол мог подпалить свой красный зад. Он любил чувствовать власть. Создавать её. Улыбнувшись своим мыслям, омега приподнял бёдра, вытаскивая из заднего кармана другой телефон, тот, что с дерзким нежно-розовым чехлом, где красовалась мордашка хэллоу китти с красным бантом. Оставшись удовлетворенным реакцией со стороны беты от такого незатейливого движения, Чимин разблокировал телефон, сдувая мешающую чёлку с глаз.peachy
У вас 1 новое уведомление
Аккуратный ноготь щёлкнул по защитному стеклу экрана.«4/5
Было грязно, обрати внимание на это в следующий раз»
Омега хмыкнул. Сегодня было действительно грязновато, он иногда становился таким рассеянным. Аромат розового дерева медленно подавлял пошлую ноту вишни, дурманящим облаком обволакивая собой весь салон. Этот терпкий пряный запах заставлял вдыхать воздух глубже, до боли в рёбрах. Руки мужчины сжались на руле, а зубы заскрипели. Даже для беты, что был глух к ароматическому миру, этот сладко-древесный аромат производил удушающее действие. Дрожь бежала вниз по позвоночнику. Поворот налево, прямо и ещё два поворота направо. Как же он любил опасность вседозволенности. Задорно улыбаясь, омега кончиком языка прошёлся по пухлым покрасневшим губам, убирая телефон обратно в карман. Сегодня он был умничкой. Дорога, по которой мчалось такси, выходила за пределы города, машинопоток был минимальный. Можно было немного поиграть. Юноша шумно выдохнул и запустил руку в волосы, пропуская пряди через пальцы. Взгляд, направленный в зеркало заднего вида, ласкал лицо молчаливого, но явно заинтересованного водителя. Его ноздри широко раздувались, с упоением втягивая пряный необычный аромат. Омега скользнул ладонью ниже вдоль шеи на линию ключиц, забираясь под свободный ворот хлопковой футболки. Ногой уперевшись в выступ, который располагался между двумя передними сиденьями и доходил до заднего, Чимин спустился бёдрами чуть ниже. Убедившись, что обзор на него открывается удобный, юноша продвинулся рукой ближе к плечу. Ворот футболки натянулся, оголяя острые ключицы. – Здесь так душно, – капризно, почти хныкая, протянул он. Ещё один поворот. Водитель засуетился, включая кондиционер. Всё чаще ловя взглядом омежью фигурку, он пару раз наехал на довольно глубокие проплешины в асфальте, отвлекаясь от дороги. Серая футболка мужчины слегка потемнела, он начинал потеть, как буйвол в знойный день. То, как облизывал свои пересохшие губы бета, приводило Чимина в отвращение. Омега ещё раз хныкнул, чуть прогибаясь в спине. Тонкие аккуратные бровки были жалобно состроены домиком. Казалось, аромат розового дерева мог выдавить эти чёртовы грязные стекла машины. Чего только не видели эти окна за свою карьеру. Машина плавно остановилась около автобусной остановки, спрятанной в высоких, казалось, доходящих до самого неба, соснах. Приложение такси отозвалось сообщением о прибытии. Водитель обернулся, двери щёлкнули блокировкой. – Ты не хуже девочек с Ривьеры***, малыш. Чимин рассмеялся заливисто и звонко. Звук отдавался звоном в ушах. Утирая выступившие от смеха слезы, омега выпорхнул из машины. – Грязный ебучий извращенец, – сказал омега, перед тем как громко захлопнуть за собой дверь такси, оставляя за ней водителя в недоумении.***
Знакомый велосипед с плетёной корзинкой прислонили к чуть шершавой стене дома не удосужившись завести в гараж. Даже подножку не поставили. Если бы один из братьев зашёл за ворота чуть раньше, он мог бы поймать ускользнувший силуэт, что схватил стопку газет из велосипедной корзинки и скрылся за входной, отделанной светлым деревом, дверью. Вечер лизал лица тёплыми уходящими лучами солнца. Создавалось ощущение слепого счастья, хотелось остаться в этом моменте тепла и покоя, умиротворения. Хотелось ластиться под изнеженными ласками тепла похлеще самого избалованного кота. Чимин застал брата сидящем на полу за низким квадратным столом, располагавшегося перед панорамным окнами. Спальня, что делили братья, находилась в западной части дома, это позволяло тонуть в персиковых закатных цветах каждый раз, когда природа благоволила. Лёгкие хлопковые шторы пышно развивались от порывов теплого ветра из открытой двери, выходящей на террасу. Чимин даже остановился на пороге и, схватив телефон, быстро запечатлел момент, как ему казалось, сказанного блаженства. Он был счастлив. Если доминантной аромата старшего из братьев была грасская роза, то доминантой младшего служила пудровая красная роза. Тэхён пах экзотическим востоком, спелыми краснобокими грушами и цветочным букетом из фрезий, переплетенными с благородными нотами красных ягод ежевики. Омега был подобен красной вуали, окутывающей, интригующей, приглашающей. Тэхён пах неповторимой страстью. Казалось, касание красной невесомой вуали можно сравнить лишь с благословением, омега пленил собой. Осторожно ступая босыми ногами, чтобы не помешать брату, Чимин уселся у противоположной стороны стола, вытянув ноги. Ступня коснулась внутренней стороны бедра младшего, от чего тот легко улыбнулся, отрываясь от своего занятия. На столе в хаотичном порядке были разложены несколько разворотов газет, в каждом из которых лежало по аккуратно сломанной веточке кустарников с несколькими листами, а иногда бутоном цветка или цветков. – Ты сегодня такой счастливый, – кивнул Тэ, улыбаясь, – ты заставляешь улыбаться меня без причины. Лицо младшего озарило квадратной улыбкой, от чего волоски на руках старшего встали дыбом. Фигура младшего ласкалась светом, как если бы она была самым вкусным леденцом. – Мне кажется, если я открою свой рот, то испорчу весь момент. – На долгую секунду Тэхён засмотрелся, как ажурным, почти кудрявым нимбом подсвечивались рыжеватым солнцем волосы брата. Он нашёл в этом что-то эстетическое прекрасное, хотелось запечатлеть это маслом на холсте, как икону. Младший склонился над столом ниже, аккуратным почерком старательно выводя названия растений на обычном белом листе бумаги, которым после накрывал растения и закрывал, как книгу. Он не мог перестать улыбаться, он мог это делать до боли в челюсти. Бывали моменты, когда казалось, что от своего счастья он мог взлететь. Чимин молча наблюдал за движениями брата, иногда помогая хорошенько проглаживать сложенную вместе с будущим гербарием газету. Они делили всё на двоих, даже такие незамысловатые увлечения. Они находили в них отдушину. Комната наполнялась терпкими и тяжелыми ароматами кофе и фиалок. Молчание между ними всегда приобретало оттенок уюта, его не хотелось свести на нет, им хотелось наслаждаться. Хотелось, чтобы это молчание лилось самым сладким медовым нектаром по венам, превращаясь в жгучее тепло. Оно пьянило не хуже сладкого персикового вина, оно опьяняло. Чимин ласкал взглядом руки с музыкальными длинными пальцами, со следами виднеющихся зеленых вен под тронутой загаром кожей, а во рту под языком собиралась горячая слюна. Пустив ногу дальше по бедру и чуть продвинувшись вперёд, чтобы упереться локтями в столешницу, Чимин облокотился, чуть поведя плечами. Омега уже мог почувствовать, как стал влажным, ударяя одурманивающим запахом по рецепторам. В голубых глазах напротив играло приглашение. Ноты кофе в насыщенном омежьем аромате врывались в распустившие свои набухшие бутоны цветочный букет. Ароматы сливались в тяжелое и сладкое, что оставляло во рту приторный осадок, проникало под кожу. Хотелось вылизать этот запах до базовых нот, пока последним размашистым движением языка не коснутся дна. Кто он такой, чтобы противится этому. Закусив губу, Чимин опустил небольшую аккуратную ступню на пах сидящего напротив юноши. Он сжал пальцы ноги, вместе с этим сминая ткань светло-коричневых брюк. Чимин почти издал стон, когда его взгляд встретился с лазурными глазами напротив. Он повиновался. Движения становились всё грубее, удерживая медленный с оттяжкой темп. Ткань брюк больно впивалась в нежную кожу, особенно остро ощущалось давление металла молнии. Комната наполнялись громким тяжёлым дыханием. Младший омега дышал через рот, не отрывая взгляда от таявшего напротив брата, хоть тот не получал и капли ласки. Тэхён вжал ладони в столешницу, чуть нагибаясь над ней, чтобы скрыть дрожь. Ноги предательски разъезжались, упираясь острыми коленками в столешницу. Нектар вскипал в венах. Запретный плод всегда сладок. Его вкушение – это причина, чтобы быть изгнанным из рая. Ему повиновались. Тэхён схватил брата за футболку на груди и с силой потянул на себя, заставляя старшего проехаться и упасть оголившимся животом на стол. Тот упёрся коленом в край стола и приподнялся на подрагивающих руках, доверчиво прижимаясь к плечу брата, запрокинул голову. Роза всегда пахла слишком одурманивающе. Она была опиумом. Он слишком пристрастился к этому. Раскрасневшиеся влажные губы слепо тыкались в поисках ласки, старший широко лизнул линию челюсти брата. Чимин заходился горячими обжигающими вздохами, опаляя прохладную кожу. Он почти скулил, словно дворняга. Ради такого плода Тэхён был готов покинуть рай, даже не оглянувшись. Сильная рука сжала светлые пряди волос чуть ниже затылка, заставляя сильнее запрокинуть голову до боли в шейных позвонках. Младший склонился над такими послушно приоткрытым ртом, мазнув подобием поцелуя по подбородку, едва задевая губами чуть высунутый приглашающий к себе розовый язык. – Разложи меня сегодня, как девочек с Ривьеры, – мольба сорвалась с губ Чимина вперемешку с горячими громкими вздохами, он едва не прикусил себе язык. – Пожалуйста. В его глазах заживо сгорали бесы. _______________________ *Фарфалле – (итал. farfalle – бабочки) – макаронные изделия в форме бабочек, изготавливаемые из твёрдых сортов пшеницы. **Закон Парето – эмпирическое правило, названное в честь экономиста и социолога Вильфредо Парето, в наиболее общем виде формулируется как «20 % усилий дают 80 % результата, а остальные 80 % усилий — лишь 20 % результата».Пример: 20% прочитанных книг, как правило, приносят 80% пользы для развития человека. Остальные 80% попусту отнимают время и ухудшают зрение.***«девочек с Ривьеры» – The Riv's Crazy Girls – стрип-шоу, в котором девушки должны использовать свою привлекательность, чтобы добраться до вершины.