Bishop Briggs – River
У вас одно новое уведомление
Заглянув в зеркало заднего вида на водителя мчащегося такси, Чимин закопошился в рюкзаке, что лежал на его коленях. Звякнув молнией переднего кармашка, омега достал из вороха салфеток и фантиков вибрирующий телефон с розовым чехлом с изображением белой кошки.Peachy
Уже на месте. Спасибо?
Just chillin` killin` Спасибо.
Peachy
И всё? Знаешь ли, это был необычный заказ, мне пришлось постараться, чтобы выполнить это. Одному не выпить, мне пришлось подключать подкрепление.
Чимин вздохнул, с силой растирая озябшие ладони друг о друга, наблюдая за бесконечным потоком всплывающих окошек и раздражающей вибрации, от которой водитель начинал нервничать, сводя густые брови на переносице и постукивая пальцами по рулю, слишком резко тормозя. – Извините, – с улыбкой сказал юноша. Мужчина недовольно цокнул языком. – Всё в порядке. – Естественно, – улыбка омеги стала ещё шире и слаще. Заблокировав телефон, Чимин снова спрятал его в передний кармашек рюкзака. Омега чувствовал себя потерянным, находясь без сопровождения и страховки, от чего тело подрагивало то ли от холода, то ли от нервов, а желудок прилипал к позвоночнику под мелкую дробь стучащих зубов. По приезде на назначенное место, юноша с тенью раздражения хлопнул дверью такси, потянувшись всем телом, сжимая пальцы в кулаки. День близился к своему завершению, и солнце всё ниже склонялось к своему сну, когда юный омега, почти подпрыгивая через шаг, направился по гравийной дорожке к небольшому ухоженному аккуратному дому, но которому явно не хватало опытной руки. Гравий слегка разъехался, оголяя недавнюю колею от грузовой тачки, подобно той, на которой курьеры возят большие или тяжёлые грузы. Сейчас около входной двери стояли несколько деревянных коробок с пустой стеклянной тарой, поставленных друг на друга и обхваченных ленточкой на манер бантика, завязанного спереди. – Дурак, – фыркнув, омега подошёл ближе, и вытаскищил одну бутылку из тёмного стекла, чтобы рассмотреть этикетку, – надеюсь, твоя печень жива, Сокси. Чимин присел на корточки, проводя пальцем по шершавым коробкам, и, убедившись в правильности своего небольшого заказа, перевёл взгляд на дверь, сразу же рассмеявшись. Заботливо подготовленное место встречало омегу вырванными с проводами камерами, что свисали вдоль стен, и минималистическим рисунком полового органа на месте придверного коврика, больше походившего на детский рисунок кактуса. Снова вытащив телефон из кармашка, Чимин, разом удалив все уведомления, щёлкнул по камере, запечатлевая произведение искусства.Just chillin` killin`
Мочатся на снег, придурок
Just chillin` killin`
❤️
Поднявшись, светловолосый юноша чуть подпрыгнул, звеня рюкзаком и хлопая в ладоши. Согреться стало необходимостью. Поэтому, пройдя в гостеприимно открытый дом, омега первым делом направился на поиски кухни и баночки или хотя-бы пакетика чая, чтобы наконец-то почувствовать такое необходимое сейчас тепло. Сидя на диванчике, что находился у дальней стены гостиной, юноша вздыхал, устало откидывая голову. Время тянулось даже слишком медленно. Грязные и местами отколотые кружки, что были свалены омегой горой в раковину, уже который час ожидали прихода своего хозяина. Чимин всё чаще ловил себя на мысли о взаимопонимании с тем самым старым осыпающимся дедом, который гордо носил имя «Хосок». Когда-то давно брошенная фраза, что ночь не время для работы, ведь не существует того, что может быть важнее тёплой постели, появилась в спокойном разуме как нельзя кстати. Юный омега чувствовал себя слишком усталым и словно потрёпанным, ему бы пришлось принять пять ванн и провести сутки в любимых объятиях, только после чего можно было рассчитывать хоть на какое-то восстановление. Может, ещё рассчитывать на пару кусочков папиного пирога. Чимин покачал на указательном пальце висящий пистолет с нелепой наклейкой на корпусе, которую лично клеил своими руками тигрёнок, и откинул его, сползая по спинке дивана чуть вниз. Омега чувствовал себя истощенным физически, проделывая в ремне дополнительное отверстие однажды утром. Чимин чувствовал только себя. Пол комнаты, в которой расположился юноша, был покрыт толстым слоем битого стекла с подтеками вина или изумрудного абсента, что пах горькой хвоей, забивающей нос, и травянистым анисом с почти неслышной лакрицей. Несколько бутылок водки вносили свою острую ноту в этот тусклый алкогольный аромат. Остатки содержимого некогда целых бутылок медленно проникали в пол, впитывались и въедаясь в ворс ковра. Чимин хорошо постарался, оставляя пустым только небольшой участок около двери и собственное место, цепляя осколки носком кроссовка. Темнота медленно проникала в пространство, погружая юношу в далекие мысли, лишь когда дверь издала скрип, являя хозяина дома, Чимин выпрямился, вглядываясь в тьму. Мужчина, бросив тяжелую сумку у порога, прямиком направляясь, как предполагал омега, к стоящему массивному торшеру у окна. С этим можно было согласиться, такой приглушенный свет предпочтительнее, особенно после долгого дня. К звукам шагов всё сильнее примешивался хруст стекла, пока не исчез вовсе. Тусклый жёлтой лампы вспыхнул в комнате, озаряя улыбку юноши. – Вы припозднились, – омежий разочарованный вздох никак не отразился на лице мужчины, который лишь безразлично посмотрел себе под ноги, сразу переводя взгляд на непрошенного гостя, – спасибо, что оставили обувь, как положено, в прихожей. – Это всё? – тускло и безжизненно спросил альфа, поправляя квадратные очки на переносице. – А Вы хотите большего, Господин Хонг? – Чимин поддался вперёд, вытягивая руку, словно хотел приручить уличное животное, – подойдите. Ну же. Хмыкнув от отсутствия какой либо реакции, светловолосый упал на спинку дивана снова, вальяжно закидывая ногу на ногу. – Вы не знаете меня, я не знаю Вас, звучит чудесно, не находите? – Твою-то рожу, малыш, трудно не припомнить. Мужчина снял очки, растирая пальцами красные следы на переносице от долгого ношения. Тёмная ткань носков, что подходила под ткань брюк и изначально пряталась в кожаные туфли, сейчас медленно пропитывалась алой влагой, собираясь пузырьками между пальцами. – Мы знакомы? – омега в любопытстве склонил голову к плечу, мерно чуть помахивая ногой, и ударил пяткой о вторую ногу.- Мне кажется, Вы не мой профиль, Господин Хонг. Мой профиль – наетые свиньи. А Вы – мой перекус. Некое разочарование пробежалось вдоль позвоночника, когда ни одного рваного вздоха так и не сорвалось с губ собеседника. Ни единого скулежа. Мужчина только беспристрастно смотрел в одну точку, что находилась между бровей омеги. – Ты – любителей Господинов, малыш? – Хонг сделал шаг вперёд, с силой вдавливая осколки в пол. – Ближе, ближе, – воодушевился Чимин, улыбаясь и снова протягивая руку, призывно поманив к себе указательным пальцем, – больше всего они любят меня, а Вы – грязные сочные дырки, Господин Хонг. – Ох, малыш, – альфа хрипло рассмеялся, вызывая лёгкий испуг, что исчез за воротником яркой розовой кофты, уходящей в малиновые оттенки, – кто ты, чтобы повиноваться? Я люблю играть, спроси это у высоких обрывов. – Вы исключительное дерьмо, Господин, – собрав побольше слюны, омега выпустил себе под ноги пенистый плевок, который оторвался тонкой нитью, с громким звуком падая на пол. Как бы не был холоден и серьёзный омежий взгляд, дрожь, которая скрывалась за плотной тканью кофты, выдавала в юноше тот самый инстинктивный страх, когда мельчайшие капли пота на щетине над верхней губой альфы заблестели в тусклом свете комнаты. В этом человеке было нечто такое, заставляющее сжимать увесистую рукоять в ладони сильнее, а тело словно подбираться для будущего прыжка. – Ты думаешь, твои люди настолько глупы, чтобы заниматься подобным делами, такими простыми, как обычный изменщик? – Измены – это дико, – процедил сквозь зубы Чимин, выставляя руку вперёд и беря лоб с глубокими морщинами на прицел, – и просто бесишь. – Я не завопил. – А для кого? Щёлкнув пальцами второй руки, Чимин прищурился, всматриваясь в миг образовавшуюся темноту. Можно было назвать удачей то, как доля секунды разрезала воздух, превращаясь в выстрел с долгим и громким послевкусием. Послышался звон от падения чужого пистолета, а затем пронзительный стон, из-за которого почти не был слышен повторный щелчок пальцев. В этот раз свет казался ослепительным, заставляя омегу крепко зажмуриться и зашипеть. Злость закипала в хрупком на вид теле почти моментально, а запрятанные чувства вдруг охватили светлую голову с новой силой, от чего Чимин почти подскочил на месте от прилива ярости, сам того от себя не ожидая. Его голос стал выше. – Ты, – омега указал на мужчину слегка подрагивающим дулом пистолета, – блядский никому не нужный дилер, ты – сука, которая жрёт своё же дерьмо! И из всего избытка в твоём деле я выбрал именно это, – голос юноши низко зарычал, – что ты, кусок дерьма, успеваешь затыкать своим дряхлым концом чужие дырки! Мужчина заливисто рассмеялся, ударившись эхом от пустых стен, полностью перенося вес на здоровую ногу. Боль от осколков и простреленной коленной чашечки была настолько сильна, что, казалось, мозг просто отключил её восприятие. – Ты сам не невиннее дьявола. – Как же мне надоело, что всё сводится именно к одному. Что вы все, – юноша взмахнул рукой, – озабоченные твари, которым не нужен даже гон. – Ты себя переоцениваешь, малыш, посмотри на себя. Разве это кому-то нужно? Это не то, что хотят видеть перед собой в одинокие часы. Но, – выдохнул мужчина, подмигнув юноше, – для гона в самый раз. Хорошо быть ослепшим от собственной похоти. Сжав пухлые губы в побелевшую линию, Чимин, не сводя глаз с худого лица альфы, нажал на курок ещё раз, от чего тело завалилось почти бесшумно, сминая собой острые разноцветные осколки. – Лучше бы ты продавал своё дерьмо дальше, Господин Хонг, это тебе удаётся намного лучше. Тяжело дыша, Чимин запрокинул голову, крепко зажмурившись до танцующих пятен под веками. Перед потускневшими медовыми всё плыло, превращаясь в размытую горькую картинку. В этот первый раз, когда эмоции взяли вверх над разумом, омеге стало легче, проще. Скрытая за маской сущность мягко сверкнула глазами, оскалившись. Чимин чувствовал, как оживал. Поднявшись, юноша шагнул на усыпанный осколками пол, слегка покачиваясь с пятки на носок тяжёлых подошв под скрежет и скрип стонущего стекла. Похлопав себя по налитым румянцем щекам, юноша облегчённо выдохнул, опуская ладони на шею, чтобы растереть кожу до красных полос и щёлкнуть замком чёрного собачьего ошейника. Облегчение. Опустившись на корточки перед хрипящем альфой, юноша сжал в кулаке чужие сальные волосы, приподнимая голову с пола и заглядывая в усыпанное порезами лицо. – Привет, – выплюнул мужчина, – тебя папочка научил? – Правда, он молодец? – отложив ошейник, омега достал из заднего кармана джинс любовно сложенный прямоугольник плотного пластикового пакета. – Мне так надоело, каждый второй одно и тоже. Стоит отойти чуть в сторону, так утопаешь в одних и тех же делах. Вот если бы я к тебе пришёл из-за твоей основной деятельности, было бы намного лучше. А так я даже толком не знаю твой ассортимент, а лишь то, где побывал твой конец. Это так мерзко и так осточертело. Когда пакет остался лежать рядом с ошейником на стеклянной поверхности, Чимин расположился поудобнее, опуская ладони на чужую макушку, укладывая одну на другую. – Знаете, – продолжил омега, перенося свой вес на руки, вдавливая альфу в пол, – однажды у меня уже был некий подобный клиент. Он был так богат, так силен. А сколько власти было у него, – юноша сдул мешающую порядку волос, что упала на глаза, – но был так падок на смазливые личики и похоть, может, Вы были даже знакомы, ты, сукин сын. Удар слепо занесённым кулаком пришёлся прямиком на ушную раковину, омега поднялся, тряся занывшей рукой. – Мир не стоит на похоти, господин Хонг. Он намного больше, чем может показаться на первый взгляд. Простояв так с минуту, осматривая комнату вокруг себя в попытках привести сбившееся дыхание в норму, Чимин улыбнулся чувству некоторой лёгкости, будто бы он вернулся после затяжного отсутствия к любимому делу. Чужие руки, что были покрыты тонкой кровавой плёнкой, сжимали узкие щиколотки омеги, подтягивая к себе ближе и смеша этим юношу, от чего тот сдержанно хихикнул. Опустившись обратно на корточки, омега принялся к завершению своей работы со всем трепетом, мягко приподнимая кончики губ наподобие улыбки. Когда пакет оказался затянут ошейником на мужской шее, Чимин сжал его руками, проверяя на прохождение воздуха. Удостоверившись, что всё в порядке, юноша поднялся, аккуратно переступая обратно к дивану, забирая валяющийся пистолет. Поправив свою одежду и осмотрев себя на предмет какого либо беспорядка, Чимин удовлетворенно кивнул, потягиваясь. Весь путь до приоткрытой двери, что вела в тёмный коридор, поблескивал в теплом свете комнаты, переливаясь стеклянными разноцветными краями и блестя остриями. Недолго думая, юноша в один большой шаг оказался рядом с мужчиной, где приземлился кроссовком ровно у края запотевшего пакета, чтобы оттолкнувшись, сделать несколько шагов по обездвиженному телу, ловко спрыгивая ровно у чистого, без единого кусочка бутылок, участка пола. Развернувшись, юноша вытянул руку, чтобы хорошенько прицелится и зажмуриться на один глаз. – За ногу тигра я словлю, – Чимин легко улыбнулся, поглаживая подушечкой пальца холодный курок, – но, если крикнет – отпущу.***
Meg Myers – Desire
Как только за спиной зевающего светловолосого омеги раздался визг тормозов уезжающего такси, юноша рванул со своего места с болтающимся рюкзаком за спиной к одной знакомой фигуре, чтобы запрыгнуть на спину и обвить руками шею. – Я обиделся! – веско произнёс Чимин, сжимая в объятиях чужую крепкую шею. – Ты даже не соизволил меня встретить, Сокси! Хосок, не обращая внимание на звонкую и явно слишком громкую омежью речь, только подхватил юношу под колени, не сбиваясь с намеченного курса, продолжая идти. – Знаешь, ты мог бы уже лежать с дымящейся дырой между глаз, скажи спасибо своему плюшевому рюкзаку. У тебя, кстати, только такие или есть человеческие? – У меня есть целый человеческий череп, – зловеще зашептал Чимин, укладывая голову на плечо и наслаждаясь поездкой прямиком до работы. – Не болтай ерунды, это из сладкого набора на Хэллоуин, – фыркнул альфа, – и прекрати коверкать имена, это отвратительно. – Но я обиделся! Мне было так одиноко, Сокси, я был совсем один. А если бы он тронул меня! А если бы не только тронул! – Но нет же. – Ох, Сокси! – Чимин театрально приложил ко лбу ладонь. – уУ него такие грязные руки! – Не нуди, – мужчина забурчал, поправляя свою ношу за спиной. Ноги Чимина уже оказались цепко сжаты вокруг талии. – Я даже твоё такси оплатил. Да что там, сам вызвал. Всё сделал, как ты просил. Так что свою работу считаю вполне выполненной. Омега прищурился. – А если я расскажу отцу, что его золотого сына оставили одного с мужчиной в ужасном безвкусном свитере? – А я как раз работаю с ним сейчас, хочешь узнать сам? – Ты опять выходил курить, – омега недовольно засопел, – прекращай. Некоторые время назад, когда омега с ароматом розы был обладателем джинсового комбинезона с нашивкой в виде лягушки на колене, Чимин всей своей ещё маленькой душой любил руки. В том, чтобы оказаться в метре над землёй в чужих руках, юноша находил свою защиту и тепло. В этом было своё спокойствие и доля любви, а ощущение того, насколько сильно тело прижимали к себе, заставляло Чимина довольно жмуриться. Если бы только было возможно, он бы навсегда остался такой подобной маленькой коалой. Даже так, чувствуя чужие пальцы под коленями, юноша только вздыхал, жавшись к спине, что была обтянута тканью кожаной куртки уже согретой чужим теплом. Прикосновения рисовали для маленького Чимина мир, продолжая раскрывать его и по сей день. – Всё же прошло хорошо? Я ничего не получил от тебя, – тихо добавил Хосок. – Я забыл, – юноша наморщил нос, – прости меня. Чуть нагнувшись, чтобы омеге было удобнее спуститься со спины, Хосок выпрямился и развернулся, укладывая руки юноше на плечи, легко похлопывая. Коридоры здания были как никогда пусты, но это ничуть не отменяло того, что выглядели они до странного по-домашнему. Это было самым обманчивым, что только видел в своей жизни Чимин. – Опять вниз? Твоё самочувствие. Где оно? – Немного, – юноша поправил сползающий рюкзак, – но мне в любом случае намного лучше. Спасибо за беспокойство. Альфа выразительно фыркнул, и открыл перед омегой дверь, пропуская вперёд в пустующий кабинет. – Не заставляй меня давать тебе подзатыльник. Волноваться это естественно, так позволь старому потрёпанному альфе позаботиться о тебе, – приняв чужую куртку и рюкзак, мужчина аккуратно сложил их в кресле, что притаилось в углу комнаты за широкими листьями пальмы, – я предлагаю чай, верно? Тоже думаю, хорошая идея. Твой отец сейчас закончит кое-какие дела и поднимется к нам. Кстати. В несколько шагов оказавшись у пустующего стола старшего альфы, мужчина, не переставая улыбаться, сорвал из букета, который гордо стоял в высоком пустом кофейнике, василек* на длинной тонкой ножке. – Представляешь, – вновь заговорил альфа, подойдя к юноше, под удивлённые хлопки ресниц, и прерывая усталую тишину, принялся как можно аккуратнее продевать тонкую ножку цветка между розовыми нитями свитера со стороны сердца, – твой непутевый отец опоздал сегодня на утреннюю встречу, а знаешь из-за чего? Юноша отрицательно помотал головой. – Вот-вот, стой, не двигайся. Он такой взрослый, с такими ого-го мозгами, а опоздал из-за какого-то веника. Потом на уши всех поднял, чтобы нашли как можно быстрее что-нибудь, куда поставить, – Хосок поправил цветок на груди Чимина, – мне пришлось отдать ему свой кофейник. Представляешь, какая жертва? Целый день мучаюсь. – Но как же, – неловко протянул светловолосый, слепо поглаживая по лепесткам, – это ведь не мне предназначалось. – Твой папа не обидится, – альфа лучезарной улыбнулся, и его губы стали похожи на широкое сердечко, – да и мне кажется, тебе нравятся такие вещи. Как я мог не порадовать тебя? – Спасибо. Хосок потрепал омегу по пшеничным мягким волосам. – Прости, что подвёл тебя сегодня. Больше такого никогда не повторится. Это был первый и последний раз, когда вся ответственность лежала на твоих плечах. – Сокси, всё в порядке. Альфа издал целый спектр возмущённых нечленораздельных звуков, словно недовольный щекочущей пушинкой кот. – Забудь это имя на веки веков, пожалуйста, – мужчина надавил юноше на плечи, усаживая в мягкое кресло, – сейчас вернусь. Только чай принесу, одна нога здесь, а другая там. Не заметишь даже. Рассмеявшись, Чимин развернулся к двери. – А что с тобой сегодня? – полюбопытствовал он. – Светишься. – Один старый друг скрашивает мою жизнь на данный момент, не могу не насладиться. – Старый друг? – омега поиграл бровями. – Я плюну тебе в чай, Минни, – строго посмотрел Хосок, выходя за дверь, но тут же заглядывая обратно, – две ложки сахара, и чтобы я не видел твоё недовольное лицо. Вечер медленно тёк, создавая собой усталую негу, что наливала собой уставшее тело. Чимин резко дёрнулся, когда светлая макушка упала набок, утыкаясь в спинку кресла. Юноша выдохнул, сонно моргая. Сон на редкость легко забирал к себе, словно как в те моменты, когда на колене маленького омеги красовалась заплатка в виде круглощёкой лягушки. Голова была приятно пуста, а кабинет наполнен теплом. Некоторая время разглядывая тёмный пейзаж на окном, юноша растирал вновь озябшие ладони друг о друга в попытках проснуться. Судя по бумагам, что лежали на столе, никто не появлялся, за исключением одного альфы, принёсшего ароматный чай и колючий плед, лежавший на омежьих коленях. Поднявшись и отложив плед на подлокотник кресла, юноша взял блюдце с горячей чашкой чая в руки и направился из кабинета, чтобы пройтись по пустым коридорам, а лучше найти тех, с кем можно было бы хотя бы посидеть для комании, раз все такие оказались важные. Давя в себе зевки, омега медленно прогуливался, несколько раз замечая кончик хвоста местной кошки. Но, быстро устав от поимки пушистой хитрюги, что завела юношу в пространство из перегородок и стекла, Чимин ещё раз широко зевнул и заозирался по сторонам. Это зона принадлежала тренировкам и обучению, сколько раз это стекла сдерживали напоры злых пуль и не счесть. Лениво пройдя до первого же входа в одну из зон, омега застопорился, когда в окошке двери показался знакомый силуэт. Поставив чашку ровно на выступающие границы в середине блюдца, омега аккуратно приоткрыл дверь, боясь вдохнуть. Который день в светлой голове прокручивались разнообразные сценарии и придуманные диалоги, действия, события. Их было настолько много, что иногда Чимин ловил себя на мысли, а было ли это в реальности? А сейчас, путаясь в собственных эмоциях, как длинноногий только родившийся оленёнок, делающий свои первые шаги, юноша буквально просочился в небольшую комнату с парочкой диванов и маленьким столиком, большую площадь которой занимали горшки с бурно растущими растениями. Этот переход, служивший некой зоной отдыха, был ещё одним обманом в этом маленьком мире из бетона и стали, ведь кто мог догадаться, оказавшись здесь впервые, что за следующей дверью стены были окроплённые кровью. Чимин глубоко вдохнул, сжимая блюдце до побелевших костяшек. – Юнги, – сипло выдавил из себя юноша, прижимаясь спиной к двери, сбитый с ног оглушающим ароматом, что был так тщательно выдран из памяти, – это же ты, правда? Тот Юнги. – Хотелось бы, чтобы нет, – спокойно произнёс альфа, поворачивая голову на знакомый голос, – может, ты побежишь? – Что? – опешил омега. – Бежать, бегать, Чимин. Ринуться. Исчезнуть. Испугаться. Комнатка была совсем небольшой, альфа сидел у двери, что находилась к противоположной стены, на чёрном примятом диване. Его поза не выражала ничего, кроме апатии и некой обречённой усталости, что даже через пелену обиды, Чимин мог почувствовать себя виноватым за своё появление здесь. Но это никак не помешало выполнить задуманное. Подойдя к альфе, юноша протянул тому свою чашку. – Это мне? – Нет, поддержи, пожалуйста. Юнги только пожал плечами, переводя своё внимание на уже остывший напиток. Чем-то цвет этого крепкого разбавленного чая напоминал глаза, которые смотрели на Юнги с нескрываемой сейчас болью и обидой, на что альфа мог только немо приоткрыть рот. Глаза омеги сделались большими и блестящими, когда пойманную тонкую занесённую для удара кисть вывернули, а сам альфа поднялся, возвышаясь над юношей. – Джун опустился до таких непутевых наёмников? – Ты бросил нас! – вскрикнул Чимин, вырываясь из чужой хватки, чувствуя, как легко слова вылетают из рта и насколько бессмысленно было сдерживаться. – Как твоя блядская аллергия, Юнги? – Что с тобой? – Я чертовски зол и обижен на тебя, – юноша толкнул мужчину в грудь, – ты бросил меня, когда был так сильно нужен! Юнги сжал виски, пытаясь распутать комок информации в сочетании с оглушающим омежьим голосом. – Ты мог предупредить! Написать! Позвонить! – продолжал Чимин. – Может, я себе места не находил, как и папа! А ты торчишь здесь, какого чёрта вообще, Юнги?! Прояви уважение к нам, ко мне. Ты слишком много времени пробыл у нас, чтобы поступить так глупо. Злость, что вспыхнула в омежьем теле быстро потухла, стоило увидеть тот самый разбитый вид альфы, что сам Чимин видел неоднократно в своём отражении. На секунду омега почувствовал ощущение дома, но остервенело потряс головой. – Я виноват, – кивнул Юнги. – Это всё? Мужчина вновь отвернулся, занимая своё место на продавленном диване и прикрывая чуть опухшие веки. – Скажи что-нибудь ещё! – повысил голос Чимин. – Неужели нет ничего, что ты должен мне сказать? Его раздражало не только бездействие, а буквально всё, и даже то, насколько громким было собственное дыхание. Позволяя выпустить наружу дикого зверя, Чимин, недолго думая, смахнул с чужих рук кружку и блюдце, проливая остывший чай на пол. Эмоции брали верх над разумом. Сделав шаг, юноша встал напротив альфы, тяжело дыша. Юнги выдохнул, с трудом разлепив сухие обветренные губы. – Как сильно ты меня хочешь? – спросил альфа, поворачивая голову к возвышающемуся омеге, поднимая на того глаза с тёмными подтёками синяков под нижними веками. – Настолько, чтобы привести тебя в свой Ад. Мужчина мягко заливисто рассмеялся, поддаваясь вперёд и утыкаясь лицом в мягкую ткань розового свитера. – А я хочу ворваться в твою душу, и высосать всю твою волю до единой капли. Я так голоден, – альфа чуть простонал, – отвратно сильно. Поддавшись порыву, Чимин осторожно вплёл пальцы в тёмные, чуть запутанные на концах, волосы, не сжимая, лишь ласково поглаживая, изредка цепляя короткими ногтями кожу. – Я вкусно пахну? – Терпимо. Такой простой ответ вызвал у омеги искренний смешок, и он, сжав чужие волосы в кулак, запрокинул голову альфы, вглядываясь в блестящие омуты расширенных зрачков. – Расскажи мне, – зашептал юноша, – это проникает в твою душу, остаётся осадком на языке? – Я драл щёткой свой язык около часа, мой малыш, – широкие подрагивающие ладони с горячими суставами мимолетно скользнули по бокам Чимина, – это въедается. – Звучит так себе. – Я хочу закопать тебя в землю, – голос низкий, слегка дрожащий даже хриплый, что сочится животной угрозой. Табун мурашек прошёлся по спине светловолосого омеги, от чего тот вперил взгляд в стену перед собой. – Хочу сломать тебя, мой хороший, – Чимин лучезарно улыбнулся, прижимая к себе бледное лицо ещё раз, чувствуя кожей, что скрывалась под тканью малинового свитера, острые зубы. – Хочу, – Юнги вдохнул насыщенный и томный аромат грасской розы, что перемешался с чуть уловимым запахом средства для стирки белья, – содрать твою кожу языком. – Ты хотел сказать, попробовать меня на вкус? После кивка альфы, Чимин провёл ладонью по чужому затылку вниз, и, обводя шею, поднял голову за подбородок, ласково улыбаясь. – Твои глаза блестят так, будто ты сейчас заплачешь, – сказал Чимин. – Я чувствую твой голод, желаешь бросить меня на растерзание собакам? – Чтобы слышать, как ты кричишь? – юноша игриво щёлкнул альфу по носу. – А ты хочешь услышать, как я кричу от боли? Что-то неуловимое в миг изменилось в глазах напротив, и омегу, что хотел отпрянуть, грубо взяли за руки притягивая ближе к себе, заставляя почти опуститься покорно перед собой на колени. Горячий влажный шепот коснулся уха. – Я хочу сломить тебя, Минни. Ты будешь за мной охотиться? – Потому что я хочу убить тебя? – И закопать в землю. Чужой горячий язык прошёлся вдоль ушной раковины, пока большие ладони с трепетом обхватывали омежье лицо. Чимину чувствовалось это действие более интимным, чем любой другой поцелуй, даже тот, что с ниточкой слюны, тянущейся с подбородка. На мгновение поддавшись ласке, омега затаил дыхание, когда в живот упёрлось нечто острое, а руки, тёплые, даже слишком, исчезли с лица, забирая с собой ласку. Аромат дурманил, заводил и был как никогда насыщен всеми красками и нотами, от чего в душах просыпался тот самый зверь, что точит свои когти о сковывающие его прутья. Чимин не мог осознать до конца то, с какой лёгкостью и предательской покорностью его спина коснулась низкого столика, то, как зверь, что ластился под первые прикосновения, взбесился, превращая сладкое и ноющее мгновение в настоящий хаос. Стоило оказаться ножу в руках омеги, как медовые глаза застелила пелена мутная и непроглядная, а из горла вырвалось пугающее рычание, щекотавшее глотку. Боль не чувствовалась даже тогда, когда острие чужого лезвия прошло насколько близко, оставляя на кроме уха шипящий порез. Эти воспалённые длинные тонкие пальцы, слегка припухшие на суставах, но так уверенно сжимающие прорезиненную рукоятку были самым прекрасным и эстетичным видом, заставляя омегу лишь собой пропускать удары. Только после сильного удара о пол, от которого юноша оказался буквально брошен в вздымающиеся клубы пыли, Чимин хлопнул ресницами, всматриваясь в белый потолок, мысленно прощупывая целостность раскинутых ног и рук. Оглушенный тишиной, юноша неловко сел, осматривая беспорядок комнаты. Но зверь взбеленился только сильнее, стоило увидеть тот самый лисий взгляд, что был направлен из продолговатого окошка во второй двери, ведущий к стенам, чтобы были окропленные кровью. Он не может быть повержен. Просто не может. Его заперли, как зверя в клетке. Поднявшись на подрагивающие ноги, юноша перехватил нож удобнее, всматриваясь в ту самую ручку двери, что чуть двигалась, почти не улавливаясь взглядом. Глубоко вдохнув шлейф некогда дивного насыщенного ириса, Чимин, прикусив влажную губу, всадил острие ножа в место, где предположительно должна была оказаться чужая ладонь. Но за ударом не последовало ни одного звука, что только сильнее раззадорило омегу, и он, повернув лезвие боком, только хмыкнул, резко вытаскивая, чтобы всадить снова, легко проходя через тонкий слой дверного полотна. На лезвии не было крови. Юнги почти не дышал, когда кончик ножа, что находился точно между большим и указательным пальцем, обхватывающих ручку, провернулся ещё раз, исчезая в узкой щели удара, но чтобы явится ещё раз, почти касаясь взмокшего лба альфы. Некоторое отчаяние поселилось в душе Чимина, не найдя выход той детской обиды и злости. Из-за громкого голоса, Юнги отпрянул от двери, а ещё спустя минуту, тот знакомый голос стал ещё громче. – Сокси, – сипло выдохнул омега, отступая назад. – Вы думаете, если владеете ножами, то вам все можно? – сетовал приглушенный голос. – Бедная дверь, Юнги, кто эта свинина? Мин, у меня просто нет сил, какой-то детский сад, а мой кофейник!***
Джин всё чаще поглядывал на наручные часы, изводясь от нетерпения и волнения, усердно орудуя ножом для резки овощей. Вечер совсем затягивался, даже тигрёнок, что сидел недалеко на стульях, сонно клевал носом над салфетой с почищенными мандарнами. Хоть это и было достаточно умилительной картиной для райского омеги, но никак не перекрывало беспокойство. Ведь когда те, за которых трепещет сердце, приходят позже обещанного, так ещё и вечером, сложно успокоить свою разбушевавшуюся фантазию. Отрезая попку огурца и откладывая нож, Джин облокотился о край столешницы, глубоко вдыхая щекочущий, наполненный цитрусовым ароматом, воздух. От слишком сильного волнения начинал болезненно ныть живот. Но всё это сняло, как рукой, когда дверной звонок разразился долгожданной мелодией, а на пороге появились два человека, один из которых резво протиснулся внутрь квартиры, почти вбегая за поворот кухни. Коснувшись лёгким поцелуем холодной после улицы щеки супруга, омега замер, молча принимая согретый кашемировый шарф. Ни кожа, ни шарф совершенно не были слышны родными нотами, из которых состоял аромат, обволакивающий истинного. _______________________ *Centaurea (лат.) – Василек, род травянистых растений семейства Астровые, или Сложноцветные. На языке цветов Василек – «Не смею выразить тебе свои чувства», деликатность, изящество, простота, а также — веселость и верность, у некоторых народов — ненависть. Васильки принято дарить молодым девушкам лучше блондинкам в знак симпатии. Подарите этот цветок если хотите предложить пока просто дружбу. Название цветка происходит от мифического Кентавра Хирона знавшего лекарственные свойства всех растений.