Десять разговоров с лидером

- Я думаю, уже поздно просить прощения. Кюхен боялся открыть глаза и проснуться на самом деле, поэтому просто вслушивался в голос, который так упорно тащил его вверх все это время. Он знал, что никогда не услышит этих слов в реальности. - Я много раз хотел, чтобы ты исчез. Я тоже, хотел сказать Кюхен. Но промолчал. Этот человек даже во сне мог принципиально перестать говорить что-то важное из-за одной лишь подколки. - Иногда мне кажется, что я до сих пор этого хочу. Иногда я думаю, что ты все еще замена для кого-нибудь из нас. Иногда я уверен, что ты все еще опасен для нас. Все сейчас ведут себя так, будто никогда не считали тебя чужаком. На самом деле я думаю, что для них это повод больше не бояться показывать, что ты им небезразличен. Кюхен снова оставил свой сарказм при себе. Он, в отличие от других, демонстрировать свое «небезразличие» не стеснялся. - Ты был живым напоминанием того, что мое время кончается. Что все, ради чего я работал пять лет, вот-вот исчезнет из-за какого-то мальчишки, который умеет только петь. Из-за того, что ты был такой маленькой скотиной, тебя было намного легче ненавидеть. Но в то же время ты помогал мне понять, что если я позволю этому закончиться вот так, то сам буду виноват. Я тебя все еще ненавижу, но ты сделал меня сильнее. Ты сделал меня лучше, чем я мог бы когда-либо стать самостоятельно. Я не буду просить прощения, потому что уже поздно, но… Кюхен почувствовал, как вспотели ладони, отчего зажатая в них простынь стала влажной. - Ты достоин уважения. Поэтому… Боль в груди резко усилилась. Стало тяжело дышать. Кюхен снова услышал тот голос, другой, далекий. Умоляющий выжить. Благодарящий небо за каждый вырванный вдох. - Поэтому просыпайся скорее. Мы ждем тебя, Чо Кюхен. Открыв глаза, Кюхен впервые заметил, что потолок в палате не был таким уж белым, как он думал все это время. От углов к центру тянулись сеточки мелких трещин, едва различимых с первого взгляда. За окном лил дождь, и Кюхен невольно вспомнил тот тайфун, который пришел на побережье, когда он приехал сюда в первый раз. Это случилось в последнюю ночь перед отъездом, и он просто не мог заснуть из-за шума, поэтому просидел на своей кровати до рассвета, завернувшись в одеяло. Никакой боли не было. Кюхен на всякий случай пощупал ребра, прислушиваясь к ощущениям, после чего осторожно сел. В последнее время он просыпался намного чаще и даже съедал все, что приносили ему медсестры, чьих лиц и имен он никак не мог запомнить. Вкус еды тоже не ощущался. И слабость никуда не исчезала. Но отсутствие боли уже само по себе много значило. Повернув голову вбок, Кюхен обнаружил спавшую на диване мумию, с головой завернувшуюся в уже знакомый темно-синий плед. Благодаря темной макушке распознав в мумии лидера, Кюхен усмехнулся. И осознал, что по-своему привязался к этому. По крайней мере, если бы рядом не было Итука, он давно бы сошел с ума от одиночества. - Зачем ты здесь, хен? Итук зашевелился и уже через несколько мгновений отодвинул плед с лица, но только для того, чтобы одарить Кюхена раздраженным взглядом. - Потому что я хороший лидер. - Ты похож на хорошую собаку, хен. Итук раздраженно фыркнул, но никуда не ушел. Просто отвернулся к спинке дивана, всем своим видом показав, что не настроен разговаривать. - Почему ты не в своей палате, хен? - Она угловая. Там шумно. Кюхен пожал плечами и лег, тоже повернувшись к нему спиной. Он посмотрел на вазу с пионами, которые все еще не завяли и пахли так же приятно. Этот запах был единственным, что он ощущал четко и ярко. Кроме боли. - Почему ты рядом со мной, хен? - Потому что мое место рядом с группой. А из группы здесь только ты. Кюхен порадовался, что никто сейчас не видел его лица. Пожалуй, так старательно он старался не улыбнуться только тогда, когда Реук и Йесон впервые позвали его поесть с ними. - Значит, твое место рядом со мной, хен? Ты и правда похож на собаку. - Заткнись и спи. Кюхен перевернулся на спину и, повернув голову вбок, снова посмотрел на мумию. Сегодня победил не он. И не лидер. Сегодня победила улыбка, которая, как уверен был Кюхен, в этот момент появилась на лицах обоих.