Десять разговоров с лидером

Каждый раз, когда Кюхен открывал глаза, трещины на потолке казались ему более глубокими и широкими, лица приходивших медсестер – более размытыми, погода – более однообразной. Время измерялось от сна до сна, но сны почему-то становились все короче, а усталости и бессилия от этого не убавлялось. Все, что делал Кюхен – это лежал и листал книгу с пустыми страницами, пока силы совсем не заканчивались, и незаметно проваливался в новый сон. Кюхен не знал, сколько времени прошло, и после того как он понял, что его состояние не меняется, это стало совершенно неважно. С каждым пробуждением Кюхен все больше и больше убеждался в том, что его оставили в этом сумасшествии специально, чтобы он никогда отсюда не вырвался. Чтобы можно было его забыть. - Маленький гаденыш, только попробуй не очнуться. Я даже нашел время, чтобы прийти к тебе. Кюхен послушно кивал во сне и обещал себе, что обязательно припомнит этого «гаденыша». И много чего еще. А потом просыпался и понимал, что никогда отсюда не выберется. - Я буду продолжать молиться за тебя, даже когда ты выздоровеешь. Кюхен закатил бы глаза, если бы они были открыты, но оставалось только заглушать сарказмом благодарность, разлившуюся теплом по телу. - Просыпайся и больше не заставляй нас так беспокоиться о тебе. Я был плохим хеном для тебя, но я постараюсь стать лучше. Кюхен никогда не слышал нежности в голосе человека-смотрите-я-самый-сильный. Особенно по отношению к себе. Просыпаться после такого хотелось все меньше. Но пробуждение всегда приходило слишком неожиданно. Порой Кюхен не всегда успевал дослушать то, что ему говорили. - Просыпайся скорее. Ты не сможешь хорошо танцевать, если пролежишь еще дольше, чем сейчас. Хекдже плачет каждый раз, когда кто-то напоминает о тебе. Если ты не проснешься, я начну плакать вместе с ним. Чо Кюхен, проснись немедленно. Проснись, проснись, проснись, проснись, проснись, проснись. Проснись! Кюхен резко открыл глаза и сразу же зажмурился от яркого солнечного света. Он не спрашивал себя, как попал на крышу больницы, гораздо больше его сейчас волновали вернувшиеся ощущения. Воздух был пропитан морским запахом, настолько приятным, что хотелось в нем раствориться. Под босыми ногами был холодный кафельный пол на лестничной площадке перед выходом. Зато нагретая солнцем дверная ручка едва ли не плавилась под вспотевшей от волнения ладонью. Кюхен неуверенно сделал шаг вперед. Смоляная крошка, которой была покрыта крыша, больно впивалась в кожу, но это сейчас не имело никакого значения. Уверенность в собственных действиях увеличивалась с каждым шагом. Когда глаза привыкли с яркому свету, Кюхен различил впереди знакомый силуэт, и от волнения почти забыл, как дышать. Итук стоял на самом краю крыши, уперевшись руками в черные перила. На нем была та же одежда, что и в день аварии, только смятая и разорванная в нескольких местах. Но, казалось, это было последнее, что могло его взволновать. Кюхен почти подбежал к нему, но резко замер в паре шагов, заметив то, чего не увидел сразу. В некоторых местах одежда была пропитана кровью. Это еще больше походило на сумасшествие. - Я хотел, чтобы ты исчез. Кюхен промолчал. Голос Итука звучал как будто бы издалека, хотя он был совсем рядом. Но больше всего Кюхен боялся сейчас увидеть его лицо. - Ты - замена. - Кто ты? – наконец решившись, спросил Кюхен. - Поздно просить прощения. Преодолев внезапно навалившуюся слабость, Кюхен положил руку на плечо лидеру и, резко выдохнув, развернул его к себе. Итук смотрел на него с непривычной теплотой в глазах. - Кто ты? – повторил Кюхен. - Ты достоин уважения. Голос звучал, но лидер не открывал рта. Просто улыбался и качал головой. Кюхен почувствовал неожиданно сильное раздражение и сжал его плечо еще сильнее. Но тот будто бы не замечал этого. - Я тебя ненавижу, но сейчас ты – все, что у меня есть. Кюхен опустил руку и отступил на шаг. Сейчас, в этот момент, он уже был готов истерически рассмеяться, но Итук неожиданно приблизился к нему и крепко обнял. - Пора просыпаться, Чо Кюхен.