Вера и Террор. Подлинная история "Черных драконов"

      Мужество есть лишь у тех,       Кто ощутил сердцем страх,       Кто смотрит в пропасть,       Но смотрит с гордостью в глазах!       Группа «Ария» «Беги за солнцем»       Герман Блейд добровольно ушел в отставку сразу после завершения операции по освобождению Статен-Айленда. Его пост занял майор Джексон Бриггс. Соня Блейд проводила время в интенсивных тренировках, практикуясь в рукопашном и ножевом бою, в стрельбе и совершенствуя общую физическую подготовку. Ее охота продолжалась. Она не отрекалась от своей клятвы, что ее миссия будет выполнена лишь тогда, когда бессердечный и беспринципный убийца Кэно будет мертв.       С поддержкой Джакса лейтенант Блейд упорно продолжала расследование. Ей удалось арестовать Горца в Квинсе и Джеффа Картера в Детройте. Однако, несмотря на применение самых жестких методов, оба не сдали Кэно. Впрочем, шотландец клялся, что ничего не знает, якобы он простой бармен, которого никогда не посвящали в дела анархистов. К тому же, их дела в Детройте были преимущественно до него, а дела в Статен-Айленде — без него. Горец утверждал, что хотя «Черные драконы» и дали ему средства на переезд и открытие нового заведения в Квинсе, он никогда ничего не значил для их организации. Он был готов рассказать, что едят и пьют анархисты, если это как-то поможет следствию. Шотландец не изменил показаний даже после самых жестоких допросов, и агенты были вынуждены признать, что ему нечего было предъявить. Коннора отпустили, и он поспешил навсегда уехать на родину. Конечно, соглашаясь намеренно подставиться, чтобы сбить со следа Разведывательное агентство, он говорил Кэно, что настало время и ему, Горцу, побыть Храбрым Сердцем. И он храбро выдержал все, но не был готов пережить нечто подобное еще раз. Джефф Картер же ни на одном допросе не сказал ничего. В итоге для него все кончилось казнью без суда. В ходе очередной попытки дознания Джакс избил его до смерти.       Соня не поддавалась отчаянию. Она повторяла, что найдет Кэно, во что бы то ни стало и пройдет ради этого все круги ада. Сослуживцам казалось, что в своей одержимости она становилась женщиной из литой стали, совершенно бесчувственной и беспощадной, но одной ей было известно, что привело ее понурым майским вечером на могилу Векслера — одиночество.       — Этот грязный головорез за все заплатит! — с желчной злобой причитала лейтенант Блейд. — Я знаю: эта смерть не вернет мне тебя, но таких, как этот Кэно, нужно отстреливать, как бездомных собак, чтоб на людей не бросались!       — И что ты сделаешь? Где будешь искать? Не будешь же вышибать ногой каждую дверь в надежде увидеть за ней Кэно и пристрелить его?       Соня вздрогнула и обернулась — за ее спиной стоял человек в темной камуфляжной одежде и высоких черных боевых ботинках. На его лицо легла тень черного капюшона. Он дышал громко и хрипло, и это рычащее дыхание вселяло тревогу.       — Кто ты? — спросила Соня, вынимая из кобуры Desert Eagle.       — Теперь простой бродяга, — ответил странник и, хрипло вздохнув, скинул капюшон. В сумерках блеснули стекла респиратора.       — Кабал, — с облегчением узнала скитальца лейтенант Блейд.       — Я тоже ненавижу Кэно и желаю его смерти, как ты понимаешь, — шепотом заговорил Кабал. — Позволь предложить тебе свою помощь в последний раз.       Соню пробрал озноб, ее сердце вздрогнуло.       — Почему ты говоришь: «В последний раз»? — запинаясь, спросила она.       Кабал понурил голову:       — За двойное предательство «Черный дракон» захочет найти меня. Почему бы нам не позволить им сделать это?       Соня Блейд схватила Кабала за запястья и с тревогой взглянула на его лицо, но увидела только свое отражение в линзах его железной маски и слезы на собственных глазах.       — Нет! — выкрикнула она с надрывом. — Этот паршивый гад столько лет забирал у меня тех, кто мне дорог! Ты мне дорог! Ты уже столько сделал! Сдал «Черных драконов» Мавадо, а потом дал мне повод арестовать «Красных драконов», сообщив, что они не убили Кэно. Дал нам новые координаты базы террористов, провел нас на базу, самоотверженно сражался плечом к плечу с нами! Ты дорог мне как соратник и друг! Слышишь? Дорог! Я не хочу терять тебя!       Кабал молчал.       — Я не хочу терять тебя! — слезно повторила женщина.       — Чего стоит жизнь одного, когда погибнут миллионы? — мрачно проговорил бродяга. — Да ничего! Этот сучий сын не остановится на достигнутом! Погибнут еще люди! Больше! Именно поэтому ублюдок Кэно не должен оставаться в живых! Верь мне, Соня, другого шанса у тебя не будет. Это добровольная жертва. Прими же ее. * * *       Кобра отрабатывал в зале для тренировок стойки и удары синъицюань. Он босиком переступал по блестящему паркетному полу, его черное кимоно было влажным от пота и прилипало к телу, сквозь плотную ткань проступали контуры весьма развитых мускулов. Кира, облаченная в черную майку и рваные красные джинсы, отдыхала после собственной тренировки и с усмешкой наблюдала за ним, присев на маты и потягивая холодную колу. Кобра старался изо всех сил, вкладывал усилие в каждое отточенное движение, но Кира все равно находила его попытки упражняться забавными.       — А-а, все тренируешься, — окликнул его Кэно, когда он и Джарек вошли в спортзал. — Может, сразишься с реальным противником, салага?       — Не хочу еще раз доломать тебе ребра, мастер! — огрызнулся Кобра. Главарь зловеще ухмыльнулся.       — А может, боишься сам получить пару переломов? — ехидно спросил он, хотя и не собирался драться. После сурового противостояния с Джаксом Кэно фактически остался с одной рукой — левая рука практически не действовала, и при каждом напряжении она просто взрывалась болью. Кобра замер.       — Сколько еще ты будешь смеяться надо мной?! — закричал ученик. — Молодой орел в первый раз вылетел из гнезда, пробует едва окрепшие крылья, наслаждается первым полетом, а старый уже сразу упрекает его: «Ты не так держишь крылья! Как ты планируешь? Как поворачиваешь? Все не так! Все не то!»! Что, старый орел, совсем забыл, как сам учился летать?! Или тебе надо на ком-то отыграться, до сих пор?! Но почему тогда на мне?!       Глаза Кобры покраснели. Неудачные попытки стать своим среди бывалых террористов доводили его до отчаяния. Ему казалось, что он уже достаточно хлебнул вместе с ними, особенно на Статен-Айленде, к тому же он пытался совершенствовать свои навыки, а также наводить хоть какой-то порядок на базе «Красных драконов», где они осели, чтобы для главаря и его соратников хоть что-то было по-старому. Он закрашивал гербы клана Мавадо на стенах, он принес шкуру койота и накинул ее на кресло в кабинете лидера, он повесил на стене черный флаг вместо «Смерти тореадора», он приносил хороший виски из запасов бара «Valhalla», но никто словно и не замечал его усилий.       — Я докажу, что у меня есть яйца! — швырнул Кобра, глядя на Кэно блестящими, полными отчаяния и гнева глазами. — Знаешь, как? Я покончу с собой! И в этот раз мне хватит духу сделать все правильно.       Лидер «Черных драконов» смотрел на русого бойца с каменным лицом.       — Хорошо, что ты к этому готов, — кивнул он. — Но пока такого приказа не было.       Кира едва не уронила жестяную банку:       — А что, будет? — вопросила она с ужасом в свинцовых глазах. Она всей душой надеялась, что вожак просто нелепо пошутил.       — Я еще не решил, — ответил Кэно без тени иронии. — Смыться отсюда мы не можем: ни о Биннаке, ни о Корсаре ничего не слышно.       — Но мы же сотрудничали не только с ними… — не могла поверить женщина.       — Знаешь, что говорят другие? — вмешался Джарек, разозленный и угрюмый. — «Вы раньше были нормальные ребята, пусть и долбанутые со своей анархией. А теперь вы политические — нам такая херня не надо»!       Кира сжала кулаки и со сдержанной яростью выдохнула. Положение их действительно было бедственным, и от этой правды некуда было бежать.       — Шайтан! Так что же нам делать?! — проронила она отрешенно.       — Может, заложим под пол взрывчатку и будем как-то жить тут дальше, — огласил единственный вариант Кэно, — а если нагрянет Разведывательное агентство — сюрприз, суки! Но в любом случае, прежде чем пробьет наш час, мы должны захватить на тот свет одну траханую мразь. Кобра, если ты хочешь быть полезным, я дам тебе это задание: разыщи и приведи сюда этого гребаного предателя Кабала!       — С удовольствием! — кровожадно ответил анархист, едва не брызжа слюной от ярости. — В преступном мире ходят слухи, что он наведывается в наш бар в Квинсе. То ли ловит ностальгию, то ли вот так пытается станцевать на вражеских костях, типа как мы сейчас.       Кира встала и выбросила красную банку из-под колы в угол зала.       — Я тоже пойду! — заявила она. — Уже давно горю желанием начистить харю этому выродку!       Вдруг Джарек подошел к Кэно вплотную и жестом отозвал его в сторону. Главарь обернулся и внимательно посмотрел на лицо друга: он был бледен, как мертвец, его правая рука была в крови, которую он отер с лица.       — Что такое? Болен? — спросил Кэно. — Давление, что у тебя кровь из носа идет?       — Не в этом дело, ты давно это знаешь, — хрипло прошептал Джарек, щуря глаза от сильной головной боли. — Чувствую, все это закончится плохо. Кабал не так прост…       — Тогда молись своему богу! — огрызнулся на него Кэно. — Но мы сделаем это, он должен заплатить!       — Да послушай ты меня хоть раз! — разозленно закричал Джарек. — Я чувствую… Такое ощущение, что мы все обречены.       — Ты помнишь, мудак, что ты сам сказал мне на это?! — кровь в жилах Кэно вскипела от ярости. — Тогда, после Статен-Айленда. После всего… Ты охренел?!       — Да хер знает. Как скажешь, — обессиленно прошептал Джарек, на паркет сорвалось несколько капель его крови.       Он взглянул на лицо главаря сквозь пелену стоявшего перед глазами тумана. Что-то было не так, как прежде. Головная боль усилилась, по всему телу пробежала крупная дрожь, мышцы были будто налиты свинцом, Джарек с трудом стоял на ногах. Он почти ничего не видел перед собой, только фигура Кэно обозначилась перед его взором темным силуэтом, когда кровь с неистовой силой ударила в виски. Боль немного прошла, глаза отчетливо различали все, что находилось вокруг, но черты лица Кэно почему-то покрывала тень.       — Ты умрешь, — проговорил, глядя в одну точку, Джарек. — Этой ночью.       — Знаете, теперь, когда мы прошли точку невозврата, — заявил Кэно оставшимся товарищам, — если нам и суждено уйти, то мы уйдем достойно.       Джарек развернулся и нетвердым шагом направился в ванную. Открыв холодную воду, он принялся смывать с лица кровь, но кровотечение из носа не прекращалось. Головная боль внезапно вернулась с прежней силой. Джарек поднял голову и взглянул на свое отражение в зеркале: на его лицо легла та же тень смерти. Его снова пробрала дрожь, душа стонала от боли и безнадеги. Когда-то в такие моменты с ним действительно была вера, но после Статен-Айленда он перестал молиться.       — Погибнем, — обреченно прошептал Джарек. — Все погибнем. Гребаная точка невозврата. * * *       Кобра и Кира пришли в бар «Valhalla», такой знакомый и родной до боли. В помещение стояла траурная тишина, столики покрылись тонким слоем пыли, у стойки не было знакомого рыжебородого лица забулдыги Горца. Кира села за липкий от грязи столик с вырезанными похабными надписями и рисунками и смахнула с него ладонью в черной перчатке пыль. Когда-то ее несколько раздражала чрезвычайно шумная обстановка в баре, но теперь… Она понимала, что тоскует. Тоскует по звону пивных кружек, по матерщине соратников, даже по дыму их в большинстве своем дешевых сигарет.       Кобра зашел за барную стойку и взял с полки приглянувшуюся ему бутылку сухого вина и два бокала.       — Теперь же здесь все на халяву: бери — не хочу! — улыбаясь, проговорил он. — Не удивительно, что Кабал сюда зачастил…       — Поставь бутылку туда, откуда взял, — сердито приказала Кира. — Пойдем отсюда. Теперь здесь все веет духом смерти.       Она вышла из бара, не оборачиваясь. Кобра совестно глядел ей вслед. Кира не реагировала ни на что: ни на его попытки извиниться, ни на безуспешные старания немного подбодрить ее. Она кулаком дала ему знак замолчать, когда они остановились за углом заведения, чтобы наблюдать за входом и ждать согласно наводке одних старых друзей, которые едва ли заслуживали теперь такого наименования, появления предателя, сколько бы ни пришлось.       — А кто это мимо идет? — указал Кобра на человека в камуфляже с длинными черными волосами, говорившего с кем-то по мобильному телефону. — У меня галлюцинации, или это Кабал?       — Сейчас подойдем и спросим, — ответила Кира.       Кобра подбежал к мужчине и вцепился рукой ему в плечо.       — Эй, бродяга! — крикнул он. — Припоминаешь старых друзей? Зарою тебя живьем, Иуда!       Кабал бросил телефон и выхватил из-за спины два меча, клинки которых оканчивались стальными крючьями. Правая рука Кобры стиснула рукоять мачете. Кира подобрала мобильный телефон предателя, сунула его в карман красной кожаной жилетки и выхватила из ботинок ножи.       Кабал полоснул Кобру мечом по руке, и парень отпрыгнул в сторону. Предатель подбежал к Кире с немыслимой быстротой, свалив ее с ног. Кира подняла голову и прищурила глаза. Кабал продолжал бегать вокруг нее с нечеловеческой скоростью, у нее начала кружиться голова. Кира сосредоточилась, сконцентрировала все внимание на враге и метнула нож. Лезвие вошло в ногу Кабала чуть выше правого колена. Предатель хромая попятился назад.       — Э-э, не так скоро! — преградил ему дорогу Кобра. — Искренне сожалею, что Кэно приказал брать тебя живым — я бы с радостью познакомил твою голову с мачете! А твои кишки — с твоими же гадскими крючьями!       Кабал с размаху начертил в воздухе крест сверкающими крючковатыми клинками, но Кобра ушел от лезвий красивым движением, будто нырнул под воду. Он ухватился за рукоять ножа, который Кира всадила в ногу предателя, и резко провернул его. Кабал, как раненый зверь, хрипло взвыл от боли. Кобра отошел, взял разгон и в прыжке ударил Кабала ногой в висок. Предатель упал без сознания, выронив крючковатые мечи. Кобра подошел к Кире и подал ей руку.       — Спасибо, — вполне искренне произнесла женщина. — Кэно будет доволен тобой.       Кобра смутился.       — Не стоит благодарности, — ответил он, забрасывая Кабала на мотоцикл. — Покатили отсюда, пока еще шумиха не началась. * * *       Кабал опомнился и открыл глаза. Туман перед взором медленно рассеялся: перед ним стояли «Черные драконы», четверо озлобленных анархистов — те, с кем он когда-то сражался плечом к плечу и кого он смог дважды предать.       Кабал осознал, что он находится в сыром подвальном помещении. С него сняли респиратор, скрывавший его обезображенное лицо, оставив только подсоединенную к горлу трубку дыхательного аппарата. Его привязали к железному стулу и теперь готовились пытать самыми жестокими методами. Однако Кабал был готов ко всему. Раздраконенные террористы вселяли ему безотчетный страх, но он мужественно смирился со своей участью. Он знал: так было надо.       — Твою мать! — произнес Джарек, глядя на лицо Кабала. — Поправьте меня, если ошибаюсь, но ты сдал всех нас, сраный Фредди Крюгер!       — Напомнить, по чьей воле я стал таким?! — съязвил Кабал, яростно впиваясь глазами в Кэно.       Однако Кэно сделал вид, что не слышал этих слов, а только харкнул в его сторону на пол.       — Ну говори, Иуда, — разминая руки, заговорил лидер «Черного дракона», — как давно ты под нас копаешь?! На кого ты работал все это время? Лучше скажи все сразу. Иначе придется еще подразукрасить твою хамскую рожу!       Кэно ударил Кабала по лицу, сломав ему левую скулу.       — Ну что, — спросил он, пока предатель сплевывал кровь, — сам все расскажешь, или тебя пытать?       — А ты сам адрес знаешь, или тебя послать?! — нервно выкрикнул Кабал.       Кэно собирался снова ударить его, но Кобра положил руку ему на плечо и попросил не торопиться.       — У меня есть идея, — шепотом сказал он, отведя главаря в сторону. — Он ведь на наркоте сидит. Когда начнется ломка, он выдаст нам все за дозу. А доза у меня есть, на золотой укол, и я покажу ему ее.       Высказавшись, молодой боец нервно сглотнул слюну, ощущая опасения, что сейчас главарь спросит, зачем ему понадобилась золотая доза — он не хотел более возвращаться к тому разговору в спортзале, в котором в очередной раз проявил несдержанность и малодушие. Но, к его облегчению, никаких вопросов не последовало.       — А идея хороша. Что ж, делай, — Кэно похлопал Кобру по плечу и удалился. * * *       Как и ожидалось, в страшной ломке Кабал рассказал все. Он перешел на сторону «Красных драконов» и рассказал им то, что он знал об анархистах. К счастью, он знал далеко не все. Мавадо объединил силы с Разведывательным агентством, и вместе им почти удалось разгромить «Черных драконов». Тогда Кабала впечатлила решительность Сони Блейд, а ее цель, как выяснилось, совпадала с его собственной, и он решил помогать именно ей. С его легкой руки месяц спустя агенты предали «Красных драконов», много гангстеров и наемников Мавадо погибло, остальных арестовали. Мавадо осудили за эксперименты над людьми, поскольку Соне Блейд стало известно о его цели создать универсальных солдат — настоящих драконов, гибриды людей и рептилий. С такими обвинениями даже старые друзья-политики не смогли помочь лидеру «Красных драконов» — ему был вынесен смертный приговор. После этого Кабал вернулся к анархистам как ни в чем не бывало, но в глубине души продолжал лелеять свой план мести. И он привел на базу спецагентов.       — Выходит, ты тогда помешал мне прикончить вожака «Красных драконов»! — Кира злобно впилась глазами в предателя. — Чтобы это сделала твоя любимая Соня?       — Нет, — простонал со слезами Кабал. — Мавадо еще жив, он ждет исполнения своего приговора.       — И все же… — задумался Джарек, складывая на груди руки с напряженными мускулами. — Я по-прежнему не отказываюсь от своих слов. Мавадо предначертано умереть от руки одного из «Черных драконов».       Кэно взглянул на друга с некоторым удивлением:       — Знаешь, от чьей именно? Если не от моей, и не от ее…       Джарек растерянно вздохнул:       — Увы, но нет.       — Что ж, — заключил Кэно, выслушав все это, — я так и подозревал. А теперь, — он протянул Кобре шприц и указал на Кабала, — коли его.       — Он же пустой! — удивился Кобра, глядя на шприц.       — Он не пустой. Пусти небо по венам! Знаешь, что будет? Мучительно загнется, а то золотой укол — это слишком красивая смерть. А потом кинем труп этого выродка в метро под поезд — и никто не узнает, где могилка твоя, Кабал! А найдут останки, проведут экспертизу — в крови следы наркотиков. Конченый обдолбыш в невыносимой ломке прыгнул под поезд. Не первый случай.       Кобра уже закатил предателю рукав его грязной тактической кофты, готовясь ввести иглу в вену.       — Не надо, — часто и громко дыша, прохрипел Кабал.       Кобра вколол и ввел воздух в кровеносный сосуд. Из горла предателя вырвался нелепый хрип, он резко запрокинул голову, а его глаза будто остекленели. Кобра выдернул иглу из его вены и пнул ногой бьющееся в агонии тело. Кэно молча наблюдал за происходящим. Он просмотрел списки вызовов на телефоне Кабала: перед тем, как его взяли, он звонил всего на один номер. Кэно мучило подозрение, что Кабал сознался не во всем.       Ночью к одной из станций метро на окраине города подъехали двое мужчин на мотоциклах. Труп Кабала был перекинут через заднее сиденье мотоцикла Кэно. Анархист встал, отвязал веревки и попросил Кобру помочь перенести мертвое тело. Спустившись в метро, где не было совершенно никого, они оставили труп на рельсах. Поезд промчался мимо без остановки.       — Получи свет в конце тоннеля, крыса! — прорычал Кэно, когда раздался хруст костей.       — Кишкодеры у него интересные, — восхитился Кобра, вспоминая оставленную на базе пару крючковатых мечей, принадлежавших ранее Кабалу. — Я бы попробовал такими поработать.       — Как хочешь, мне по хер, — сухо ответил Кэно. — Уходим.       Кэно не зря мучили подозрения. По пустующей станции разнесся эхом марш решительных шагов. Кобра обернулся и увидел, что их преследует Соня Блейд. Парень неистово закричал:       — Дьявол, как эта сучка нас нашла?!       — Кабал! — крикнул в ответ Кэно.       Кобра бросил взгляд на раздавленное тело Кабала на рельсах: на запястье посиневшей мертвой руки блестел разбитый экран передатчика. Очевидно, Кабал прятал его под перчаткой, и спецагенты следили за его передвижениями.       — Сукин сын! — гневно прокричал Кобра, почесав отросшую на щеке щетину. Кэно ударил его по плечу, заставляя бежать быстрее.       Они выбежали из метро и вскочили на мотоциклы. Соня видела, как Кэно показал ей средний палец и покатил прочь на черно-красном «Харлее» с номерами: «Fuck U!». Лейтенант Блейд подбежала к черному автомобилю Ford LTD Victoria Crown, который принадлежал ее отцу, села за руль и на полной скорости помчалась за террористами через заросшее высокой травой поле на месте давно снесенных старых нефтехранилищ. Она опустила стекло и крепко взяла Desert Eagle. Надпись «Fuck U!» на номерах мотоцикла Кэно перед ее глазами ввергала ее во все большую ярость с каждой секундой. Адреналин бушевал в крови — до цели было рукой подать.       Кобра достал телефон и, не глядя, куда ведет мотоцикл, набрал номер Джарека.       — У нас на хвосте психованная сука! Нам срочно нужна подмога!       Он сообщил Джареку координаты и начал прибавлять скорость.       — Уходим в разные стороны! — закричал Кэно. Кобра моментально свернул направо.       Кэно повернулся и попытался выстрелить лазером в Соню Блейд. Выстрел прошел мимо. Лейтенант уже выставила руку с пистолетом вперед…       Кэно прибавил скорость, начал петлять, но это мало помогло. Он слышал за спиной выстрелы, семь выстрелов. Последние два были удачными. Кэно почувствовал, как пули вошли в тело, и на секунду закрыл глаза. Перед взором вновь ожил столько лет мучивший его кошмар: холодный лунный свет озарял бездонную пропасть, ожидавшую его падения, его тело уже ударялось об острые черные камни, зубцы которых кинжалами входили в его грудную клетку и хребет, а издалека будто эхом доносился голос Морихея Уехибы:       — Помни: падать с вершины будет очень больно!       И Кэно упал с мотоцикла, чувствуя слева под ребрами и в области бедра неописуемо острую боль. Он лег на влажную колючую траву, бросил взор на свою рану и ужаснулся — пули оказались разрывными. Кэно расстегнул штаны, осмотрел вторую рану и понял, что идти он не сможет — ему раздробило кости. Он также знал, что у него разодраны внутренности, что далеко не все осколки вышли из тела, кашлял кровью, понимая, что они задели и легкое, но сдаваться не собирался. Кэно достал нож.       Кобра видел, как Кэно упал с мотоцикла. Он мигом развернулся и поехал навстречу Соне Блейд. Кобра развернул мотоцикл перед приближающимся с огромной скоростью автомобилем и резко затормозил. Руки Сони сжали руль мертвой хваткой, пальцы закоченели. Ее глаза расширились от страха, с криком она в последнюю секунду успела нажать на тормоз. Столкновение оказалось не таким сильным, как могло быть. Соня слышала звон стекла, когда у нее начало темнеть в глазах. Когда автомобиль врезался в мотоцикл, Кобра прыгнул прямо на капот. Встав во весь рост, анархист снял с себя верхнюю часть кимоно.       — Возьми, — он бросил кимоно лидеру «Черных драконов», — закрой рану, чтобы не истечь кровью.       Кэно поднял руку и схватил в воздухе черную ткань с разноцветными нашивками. Закрыв рану, он осторожно опустил голову на холодную мокрую траву и сомкнул отяжелевшие веки. Кэно стиснул зубы: боли он уже не ощущал, в душу закрадывалось чувство кровной обиды. «Все должно было кончиться так, ты знал», — пронеслось в его мыслях. Его сердце захлестнула гнетущая печаль. Главарю «Черных драконов» казалось, что его путь был пройден впустую, а былые мимолетные удачи являлись лишь случайным сбегом обстоятельств. Но Кэно тут же заставил себя опомниться и понять, что иначе быть не могло. Он был из тех, кто смог найти себя, из тех, кого смогли понять и за кем пошли. В таком случае, его смерть — еще не конец.       Соня Блейд выскочила из разбитой машины, закрывая рукой кровавую ссадину на лбу.       — Че вылупилась, дура?! — спрыгивая с капота машины прямо перед ней, выкрикнул Кобра. — Помнишь, мы за равноправие — сейчас будешь отгребать по полной, курица!       Соня собрала силы и замахнулась на него кулаком. Кобра свободным движением уклонился от ее удара и перехватил в воздухе ее руку. Заломив руку ей за спину, боец в кимоно дважды двинул ей ногой по почкам. Лейтенант Блейд закричала от боли, но тут же попыталась нанести ему удар ногой с разворота. Кобра подпрыгнул, сделал в воздухе сальто и оказался прямо перед ней, когда она проводила удар назад. Обескураженная таким уходом от атаки, женщина встала на руки и, обхватив ногами шею анархиста прямо таки стальным захватом, свалила его с ног. Хватка не ослабевала. Чувствуя нехватку воздуха пересохшим сдавленным горлом, Кобра со всей силы ударил лейтенанта Блейд локтем по колену. Он высвободился, но она тут же вскочила и саданула его кулаком по плечу. Слегка поморщившись от боли, Кобра резко вцепился в руку Сони и вывернул ее. Не давая ей даже вскрикнуть от неописуемой боли, он два раза подряд врезал ей ногой в живот, а когда она упала на колени с безумным стоном, нанес резкий удар локтем по позвоночнику. Боец в кимоно отошел на несколько шагов, готовясь с разбегу в прыжке прикончить агента, переломив ей шею ударом ноги в челюсть. Соня подняла голову. Пятна, стоявшие от боли перед глазами, мешали ей собраться с мыслями. Но она все же смогла нажать нужную кнопку на раструбе перчатки. Совершая прыжок, Кобра упал на землю, чувствуя сильное удушье. В воздухе над ним медленно рассеивались клубы ядовитого черно-фиолетового газа. Вся кровь приливала к его голове, все плыло перед глазами, сдавливающая тупая боль в груди усиливалась с каждым вдохом. Он согнулся над землей, стоя на коленях, его тело несколько раз пробрала сильная судорога, после чего мужчину начало рвать. Когда он выблевал все остатки пищи, началась рвота желчью, а затем густой темной кровью, все его внутренности будто были изрезаны, боль пронизывала все тело до мозга костей. Увидев муки Кобры, Соня Блейд встала и направилась к нему, сжимая кулаки. Она готовилась прикончить врага.       Резкий порыв ветра растрепал волосы молодого террориста. Кобра поднял голову и вздохнул с облегчением: слева от него остановился черный фургон Джарека. Прибывший на подмогу анархист открыл дверцу машины и пустил по Соне очередь из АК-47.       — Чтоб ты сдохла, безмозглая блондинка! Тупая тварь! — во всю глотку закричал он, его лицо исказила страшная, полная гнева гримаса.       Отбежав в сторону и укрывшись за машиной, Соня Блейд попыталась выровнять дыхание. Очередь стихла. По ее правой руке от плеча стекала кровь — одна пуля все же зацепила ее. Но сейчас ничто не могло ее остановить. Соня перезарядила пистолет.       Джарек вышел из машины и направился к Кобре. У молодого анархиста дико болела голова и ныли, словно медленно рвались на куски, все внутренности, но хотя бы мучительная рвота закончилась.       — Пей! — Джарек протянул ему блестящую флягу.       Кобра сделал несколько глотков и сморщился, как от зубной боли.       — Что это? — резко мотнув головой, спросил он.       — Водка. Сейчас немного опомнишься. Держи автомат. Увидишь ведьму — стреляй.       Джарек подбежал к Кэно. Главарь открыл глаза, закашлялся и сплюнул на траву сгусток вязкой крови. Джарек отдал флягу раненому другу. Кэно вырвал флягу из его рук, жадно припал к ней губами и выпил залпом все ее содержимое, как воду.       — Встать сможешь? — спросил Джарек, осматривая раны.       — Нет, — чуть слышно проговорил Кэно.       Кровный брат взял его под руки и осторожно затащил в фургон. Он снял свою потертую жилетку, свернул ее и положил под голову вожаку.       — Я знал, что ты приедешь, — хрипло прошептал главарь. — Ты всегда был за меня горой, брат. Но ты должен понять — уже слишком поздно.       — Мы сделаем все возможное, и ты это знаешь! — закричал в отчаянии Джарек.       — Ты врешь самому себе. Твои предчувствия тебя не обманули. Позаботься о Кире. Не хочу, чтобы мою детку постигла моя участь. Очень не хочу…       Джарек сел за руль, не ответив ни слова. У него звенело в ушах от звука очередей, пущенных Коброй из его АК-47. Соня пыталась отстреливаться, но Кобра уже пришел в себя после действия отравляющего газа и мастерски уворачивался от ее выстрелов. У нее быстро кончились патроны, и лейтенанту Блейд вновь пришлось укрываться за разбитой машиной.       — Че, настрелялась, сука?! — драл глотку Кобра, поливая автомобиль очередью. — Ты сортиры зубной щеткой будешь драить, шестерка ниггерская! Крыса штабная! Шлюха белобрысая, надо было у меня отсосать, чтоб я тебя пощадил! В задницу себе засунь свой Desert Eagle сраный! Подстилка шизанутого Мавады!       — Кобра, заткнись! Твоя матерщина хрена с два нам поможет! — прикрикнул на него Джарек. — Быстро садись в машину.       Кобра запрыгнул в кабину, и Джарек резко нажал на газ. Черный фургон скрылся в ночной мгле бесследно.       Соня Блейд сидела за разбитой и расстрелянной отцовской машиной, обхватив руками голову. Обе ее руки были в крови, также Кобра попал ей в правую ногу.       — Ночной Ястреб вызывает Кардинала! — попыталась она выйти на связь с Джаксом. — Прием! Ночной Ястреб вызывает Кардинала! Джакс, ты слышишь? Прием! Мне нужна помощь!       Очевидно, во время драки Кобра разбил ее передатчик — связи не было. В ярости лейтенант Блейд несколько раз со всей силы ударила кулаком в землю. В который раз «Черные драконы» пришли на помощь своим, и она вновь упустила Кэно.       Сзади послышался рев мотора. Соня вздрогнула всем телом, но тут же ее лицо озарила чуть заметная улыбка, когда она увидела синий автомобиль Mazzda 3, принадлежавший Джаксу.       — Соня, ты жива! — обрадовался он, выходя из машины. — Девочка, мы думали тебе каюк.       — Не тут-то было! — ехидно ответила Соня Блейд. — Как ты сам говорил, Джакс, это жизнь: если упал — встань, отряхнись и иди дальше, — женщина умолкла и в бешенстве ударила кулаком по дверце автомобиля. — Я его упустила! Дайте мне перевязочный пакет — и я продолжаю охоту!       — Радуйся, что ты жива, — заметил, выходя из машины, лейтенант Беран. — Я с трудом смог запеленговать сигнал твоего разбитого передатчика.       Соня прищурила глаза и насторожилась.       — А Кабал? — спросила она, глядя на ноутбук Джейка. — Ему еще можно помочь?       — Связь с ним оборвалась в этом месте, — лейтенант поправил очки и развернул ноутбук так, чтобы Соня видела карту. Он указал на станцию метро, где она пыталась после скрытного преследования перехватить Кэно. — Мы не проверяли, но, думаю, ты сама понимаешь, зачем они могли его сюда вывезти.       Лейтенанта Блейд до костей пробрала дрожь. На лице агента появилась тень траурной грусти. Кончено же, она все понимала, таков и был план, который столь самоотверженно предложил Кабал, и все же даже после всего никогда нельзя было привыкнуть к смерти.       — Что будем делать? — тихо проговорила лейтенант.       — Возьмем группу и будем следовать по его маршруту, — решительно ответил Джакс. — Здесь же записаны все передвижения Кабала, — он указал на красную линию на карте. Его палец переместился по линии к выделенному красным цветом маленькому прямоугольнику: — Это здание вызывает у меня наибольшие подозрения — здесь он пробыл дольше всего. Это якобы пустующая база «Красных драконов» в Бруклине. Так что не нервничай. Далеко он, твой горячо любимый Кэно, не уйдет и сопротивления не окажет, если уж ты всадила в него разрывные пули пятидесятого калибра.       — Выходит, мы найдем эту хитрую тварь Кэно и его мерзких недобитых «Драконов»? — с отвращением высказала Соня Блейд. Джакс развел руками:       — Если я уж пообещал, то, поверь, мы их из-под земли достанем!       Агент коварно улыбнулась и, чувствуя, как волнующе заколотилось ее сердце, провела рукой по массивному, все еще теплому стволу Desert Eagle’а. * * *       Джарек припарковал фургон у входа на базу «Красных драконов». Он выскочил из машины, снял номера и прикрепил на их место другие.       — Кобра, помоги мне! — крикнул он, вынимая из машины автомат и закидывая его на плечо. — Похоже, у Кэно дела совсем плохи.       Кобра подошел к главарю. Кэно лежал на полу фургона, закрыв глаза, на его губах и в уголках рта запеклась кровь, но он ни на секунду не терял сознания. Джарек вышел на проезжую часть, отодвинул крышку канализационного люка и выбросил поддельные номера и автомат. Закрыв люк, он вернулся к фургону и спешно снял свою темно-серую рубашку с короткими рукавами.       — Что тут? — спросил Джарек Кобру. — Ну, убери кимоно.       — Не могу, — пробормотал молодой мужчина дрожащим голосом, он чувствовал, как трясутся его колени.       Джарек присел возле Кэно и начал осторожно убирать с раны насквозь мокрое кимоно Кобры.       — В мясо. Разрывные пули, — тяжело дыша, прошептал он, глядя на огромные рваные раны.       У Кобры от испуга встал ком поперек горла, по телу волной пробежала дрожь, когда он взглянул на клочья истерзанной плоти и осколки костей. Из раны под ребрами обильно лилась темная и густая, практически черная кровь. Джарек закрыл раны своей рубашкой и жестом подозвал Кобру к себе.       — Держи. Плотно прижми ткань к ране. Когда пропитается кровью — скажешь.       Кобра положил руки на ткань и придавил. Кэно вздрогнул и застонал, медленно открыл глаза и снова захаркал кровью.       — Я гильзу нашел, можешь сказать что-нибудь? — Кобра протянул Джареку стрелянную гильзу. Джарек поднес к глазам медный цилиндр, подавленно глядя на него.       — О, Боже! — проговорил он, сдвинув брови. — Двенадцать и семь десятых миллиметра!       — Я видел его мотоцикл, — заговорил Кобра дрожащим сиплым голосом, его глаза покраснели от подступивших слез, которые он сдерживал с огромным трудом, — там на сиденье, на бензобаке и даже на спидометре… — он запнулся и резко протер глаза, — брызги крови и… куски мяса.       — Не хнычь, сопляк, лучше помоги мне! — прикрикнул на него Джарек.       Кобра и Джарек провели под руки обессилившего Кэно на базу. Он закрывал рукой свои раны и волок левую раненную ногу по земле. Лидер клана кусал губы до крови, чтобы отвлечься от невыносимой жгучей боли.       — Хорошо, что Кобра позвонил сразу, как только началось преследование, — говорил ему Джарек. — Явись я минутой позже, мы бы уже не разговаривали. Кобра молодец!       Они провели Кэно в кабинет с красными стенами, понимая, что главарь, даже если бы мог идти, ни за что не спустился бы в лабораторию «Красных драконов». В кабинете Джарек помог ему лечь на диван и попробовал немного перевязать его раны. Впрочем, вскоре он отказался от попытки, видя, что доставляет этим Кэно только лишние мучения, и лишь закрыл раны стерильными хирургическими салфетками.       — Кобра, иди, вымой фургон от крови. И везде, где остались следы крови: на земле, на траве, на асфальте — вытри или присыпь землей. Понял?       Кобра кивнул и кинулся выполнять приказ Джарека. Тем временем лучший друг главаря позвал Киру и сообщил ей о случившемся. Несмотря на шок от услышанного, женщина готова была решительно сделать все возможное, чтобы хоть как-то помочь Кэно. Она предпочла действовать вместо того, чтобы поддаться эмоциям, и сразу принесла ему воды.       — Любовь моя, все будет хорошо, — взволнованно прошептала она, поднося ему питье.       — Нет, — осипшим от кашля голосом ответил Кэно. — С такими ранениями не живут.       — Брат! — Джарек схватил Кэно за руку. — Мы привыкли идти до конца! Держись! Все будет хорошо!       — Не будет, Джарек, — холодно отвечал Кэно, по-прежнему кашляя кровью. — Они найдут нас.       — Брось, Кэно! Что эта белобрысая сука видела? Паленые номера? Мы с Коброй все улики уничтожили. Кто нас додумается здесь искать?       — Найдут, — резко отрезал главарь. — Кабал настучал. Какой ты на хер пророк, если не можешь знать всей правды?! Он же, сука, поклялся отомстить мне за то, что с ним сделали «Черные драконы». И для достижения своей цели он был согласен на все. Кабал приведет сюда агентов, мать его. У него был передатчик, и они фиксировали все его передвижения, а мы сами затащили его на базу, как гребаного Троянского коня! Соня знала, где встретить нас, сможет найти и теперь! Война проиграна… Да уж, Соня, обломала ты меня…       — Вломить бы этой суке с разворота ногой в зубы! — войдя в помещение, гневно выкрикнул Кобра и закурил сигарету.       — Соня, конечно, стерва последняя, но слово сдержала. Сказала, что найдет меня и убьет — нашла и убила. Только посмотрим, какую песню она запоет, когда увидит мой труп. Гонялась за мной столько лет, но так и не поймала! Я остался свободным.       — Остался свободным?! — пораженно воскликнула Кира. — Кэно, ты о чем? Тебе же никогда не нравилась эта херня, что якобы только мертвые свободны!       — Как посмотреть, детка, — проговорил он, скаля зубы от боли, которой ему теперь стоило каждое слово. — Я же умираю на свободе, среди своих единомышленников и друзей. Среди своих, а не в тюрьме! Я так и не сдался этим ушлепкам, мать их! Они смогут забрать мое тело, но мою душу… они сами отпустили на свободу. Хер им всем! Они не подчинили, не взяли меня! Я хотел именно такой смерти. Like so many before me I'll die with honor and pride. The right of a warrior — Forever to fight by your side, — хрипло и напряженно шептал главарь, пытаясь скрыть свои страдания. — Send a sign, raise the sail, Wave a last goodbye. Destiny is calling Immortality be mine…       Кира положила руку ему на грудь, склонилась над диваном и прикоснулась губами к горячему лбу мужчины.       — Ты бредишь, — с болью и досадой произнесла она.       — Сильный жар? — настороженно спросил Джарек. Кира кивнула ему в ответ. Он взял главаря за левую руку, снял часы и толстый золотой браслет и положил два пальца на его запястье: — Пульс сильно учащен. Все из-за потери крови. Кира, дай ему еще воды.       Женщина поспешно выполнила поручение. Кэно почувствовал некоторое облегчение — боль в пересохшем горле немного отпустила. Кобра принес в кабинет мечи с крючьями, принадлежавшие Кабалу, и поставил их у стола.       — Когда эта психованная ведьма явится — сам лично ее прикончу! — прошипел он сквозь зубы со слезами на глазах. — Медленно выну всю требуху, чтобы мучительно было адски, сука!       — На что вы еще уповаете? — прохрипел Кэно. — Джарек, ты сам предсказал эту смерть.       — Хер тебе! Ты не умрешь! — закричал Джарек, но Кэно его не слушал.       Джарек принес из лаборатории медицинские инструменты, разложил их на столе и достал зажигалку. Он долго дезинфицировал инструменты в огне, после убрал пропитанные кровью марлевые салфетки и внимательно осмотрел раны.       — Что ты собрался делать? — с волнением спросил Кобра.       — Вытащу осколки, попытаюсь остановить кровотечение. Надеюсь, знания, полученные в армии, сгодятся…       — Проклятье! Да вам нужно уносить ноги отсюда, — тихо заговорил Кэно. — Кабал — предатель — следил за нами, а потом выдавал всю информацию агентам, че не ясно? Все кончено. Здесь вы обречены. Сматывайтесь, пока не поздно. Меня лучше оставьте здесь. Вам меня не спасти, а Соня, сука, пусть получает то, что хотела. Джарек продолжит мое дело, но уже в другом месте. «Черный дракон» выживет…       Кира испуганно схватила его за руку.       — Кэно, о каком деле может идти речь?! Ты при смерти!       Но Кэно оставался принципиален:       — Вам нельзя медлить. Собирайте вещи и идите, пока сюда не явились спецагенты…       Главарь стиснул зубы и хрипло застонал от неистовой боли. Джарек напряженно склонился над его ранами. Рассудок Кэно ослабевал. Перед глазами вновь стояли серые стены сырого темного подвала, который кишел пауками, сотнями тысяч черных пауков…       — Две разрывные пули, мать их! — будто издалека доносился до него голос Джарека. — Херова куча осколков, в том числе его собственных костей! Боюсь, это безнадежно — у него разорвана селезенка, повреждены кишки и левая почка, задето легкое. Он теряет неимоверное количество крови — я не могу с этим ничего сделать!       — Кэно! Держись, прошу тебя! — дрожащим сорванным голосом шептала Кира, приглаживая его мокрые взъерошенные волосы. — Аллах, молю, дай ему немного сил, чтобы выжить!       — Эх, неужели у тебя еще осталось вера, детка? — проговорил Кэно, немного опомнившись. — Думаешь, кто-то из нас пройдет по узкому расшатанному мосту над Преисподней? Спасай свою жизнь, ведь после жизни уже ничего не будет.       Он закрыл глаза. Ему виделся огромный зал с невообразимо высокими колоннами. Между колоннами горел огонь. Приглушенный черно-белыми и зелено-синими витражами лунный свет проникал в помещение серебряной паутиной. Откуда-то из пустоты слышалась знакомая мелодия:       Use your might! Kano, fight!       The world is at your feet.       Fight! Use you might!       I'm on your side.       Посреди зала в полумраке стоял огромный дубовый стол. Он, Кэно, восседал во главе стола, по правую руку от него сидел его лучший друг и кровный брат Джарек, а по левую руку — Кира, его верная любимая женщина и, возможно, единственный человек, к которому он был нерушимо привязан. И все, абсолютно все «Черные драконы», воины свободы, сидели перед ними, за этим столом, и пировали, произнося одни и те же тосты: «За свободу!», «За Черных драконов!», «За Кэно!»…       Но в один момент этот придуманный им самим славный зал Вальхаллы исчез, вокруг сгустился кромешный мрак. Тьма покрыла все, она въедалась в глаза, а изнурительная жара медленно вытягивала из тела последние силы. Над головой клубились черно-красные тучи едкого и колючего, несущего вонью ядовитой серы тумана, сквозь них в никуда прорывались колонны, выложенные из почерневших человеческих костей. Под ногами рдела старая кровь и гниющая плоть, между которой сетью тонких ручьев протекала ярко-оранжевая кипящая лава. Ее брызги горели во тьме, как трассеры. Сквозь мрак к главарю анархистов уверенным, отчеканенным шагом направлялась высокая худощавая фигура. Черный дым окутывал темнеющий впереди силуэт. Он приближался. Окутывающая фигуру мгла начала рассеиваться, взору Кэно предстали красные с сине-зеленым длинные одежды, расшитые золотом. Таинственный и зловещий некто подошел к Кэно вплотную, из темноты на террориста гневно взглянуло тощее, бледное лицо с серо-синеватой кожей и горящими холодным зеленым светом глазами…       Iron will, Iron fist.       How could it have come to this?       Кэно очнулся оттого, что Кира крепко сжала его руку. Он взглянул в ее глаза и впервые за долгое время увидел ее слезы. Главарь еще раз сорвался на кашель и прикусил губы, чувствуя, как усилилась боль в раненом боку.       — Мы ни за что тебя не бросим! — воскликнула Кира. — Мы не дадим тебе умереть! Ты нам нужен, Кэно! Слышишь? Ты нам нужен!       Но Кэно знал, что умирает. Он стиснул зубы от боли, которую причинял ему каждый вдох.       Анархиста одолевала болезненная тоска, тоска за чем-то сокровенным, чему он принадлежал весь, всей своей сущностью, частью чего он являлся, ради чего жил. Ему хотелось снова поверить в манящие идеалы «Черных драконов», отдать им всю свою сущность до последней капли, бороться за них на смерть — только бы избежать такого нелепого конца.       Он жил. Он с презрением смотрел в глаза смерти. И теперь, здраво осознавая, что все должно было рано или поздно так завершиться, что весь путь, пройденный «Черным драконом» — пустая затея, он не хотел мириться с мыслью, что это — настоящее начало конца, конца без малейшего шанса на новое начало.       Если бы Кэно знал, что все кончится этим, что для него все непременно, со стопроцентной вероятностью сложится именно так… Если бы даже он знал, навряд ли он жил бы иначе. Впервые за свою долгую, еще недавно беспечную жизнь старый матерый террорист жалел о чем-то упущенном. Но его судьба, как и участь других «Черных драконов», была такой, какой была, и она никак не могла быть лучше. Для любого из них такая жизнь была лучшей из возможных — такой уж была сама их сущность. Даже с таким закономерным концом. И ради призрачной попытки избежать его едва ли стоило предавать самого себя.       Кэно улыбнулся и взглянул в пронзительные свинцовые глаза Киры.       — Прощай, детка, — с горестной улыбкой прошептал он совсем сорванным голосом, закрыл левый глаз и спокойно опустил голову на подушку. И последнее, что видел Кэно, прежде чем мир в его глазах навсегда опрокинулся во тьму, были ясные глаза Киры, полные слез. Эти глаза будто отражали высокое небо, и ему хотелось одного: пусть ее душа навсегда останется такой, как небеса, — чистой, недосягаемой для всякого зла и вечной. После его хриплое дыхание оборвалось, с лица исчезло всякое выражение. Джарек встал и проверил у Кэно пульс на запястье, а потом и на шее, и обессилено опустил руки. Он отвернулся, закрыл глаза испачканными кровью друга ладонями, и, сделав над собой усилие, тихо прошептал сквозь зубы:       — Все… Все кончено. Он умер.       Воцарилась тишина. Нервы дрожали, как задетые струны. Подступающие слезы перекрывали дыхание и речь. Время остановилось. Часы, брошенные на столе, показывали четыре утра, но мучительная ночь не завершалась.       Джарек заплакал. Отчаянная борьба за жизнь кровного брата оказалась тщетной — и он, конечно же, знал, что надеяться было не на что. Он сделал, что мог, только потому, что обязан был что-то сделать — и все равно в его сердце вгрызалось с каждым вдохом все глубже чувство невыносимой, непомерной вины. Джарек чувствовал боль, которую испытывал Кэно, чувствовал до последнего мгновения его жизни. Теперь же в его разгромленной чередой многих бедствий душе осталась только пустота. Он перестал чувствовать — словно вместе с лучшим другом погибла часть его самого.       Кира в последний раз обняла Кэно, изо всех сил прижавшись к его разгоряченному, но уже бездыханному телу, и упала на колени. Ее самый кошмарный страх сбылся в эту роковую ночь. Ее любимого мужчины больше не было на этом свете. Она сожалела, что не была рядом, когда это случилось, что не заслонила его собой, хотя и понимала, что это противоестественно, что так не должно было быть.       Кобра рыдал, но все же нашел в себе силы на то, что всем сердцем желал сделать. Он стал на одно колено и приклонился, отдавая дань уважения лидеру клана и учителю. После Кобра обессиленно упал в кресло и начал курить, утирая слезы. Он жалел об одном — он не успел выучиться всему у этого человека, не успел до конца, всецело понять его.       Теперь ученик главаря сквозь пелену слез смотрел, как, стоя на коленях, плачет Кира. Он не слышал ее плача, но видел ее слезы, впервые за все время, которое Кобра знал ее. «Ты воин, — подумал он. — Истинный воин. Но это сломило даже тебя…».       Джарек не смотрел на лица соратников, не видел их отчаянья и осознания того, что теперь все действительно было кончено. «Черные драконы» родились и перестали существовать вместе с Кэно. Они никогда не сомневались друг в друге, они никогда не искали предателей среди своих. И они расплатились за это сегодня ночью.       Скрывая нарастающую боль, Джарек вышел из кабинета в коридор, и, глядя в окно, не своим голосом, будто напевом, начал произносить бессмертные слова:       — Господь — Пастырь мой! Я ни в чем не буду нуждаться…