Сборник всего, что трогает душу

Идея того, что им нужно прийти на приём к семейному психологу, кажется Юнги не такой хорошей. Он не понимает проблесков надежды в словах Чимина, когда тот ему сообщает о записи на вторник. Они даже не обсуждали сам факт того, что им нужен специалист. Нет, Юнги понимает, что у них есть проблемы, просто они и сами могут во всём разобраться. Если бы у Чимина не было загонов, а у Юнги появилось хотя бы немного свободного времени, они бы этот поход к психологу даже не рассматривали. Самое худшее, что только может быть в этой ситуации — это то, что психологом оказывается лучший друг Чимина — Сокджин. Наверняка, он будет делать акцент на том, что проблема заключается не в ворчливом Чимине, который вообще не может прожить без скандала ни дня, а в Юнги — работяге, нанимающим себе в помощники только симпатичных парней и девушек, красивее Чимина в шесть раз, стройнее него в два раза, и так до бесконечности. — Итак… Мин Юнги и Пак Чимин. Могу я узнать, в чём заключается ваша проблема? — Сокджин откладывает анкету, заполненную рукой Пака, в сторону и заинтересованно всматривается в их лица, отмечая про себя повисшее в кабинете напряжение. Они сидят перед ним, примерно в двух метрах друг от друга. Чимин нервно облизывает губы, но всё же пытается улыбаться, чего нельзя сказать о мрачном Юнги, закинувшем ногу на ногу и скрестившем пальцы на своём колене. — Сокджин, перестань ломать комедию. Чимин тебе каждый день звонит и жалуется на меня, так что можешь не утруждаться и не тратить своё и наше время на ненужные формальности, — Юнги не реагирует на тихие возмущения Чимина, продолжая спокойно смотреть в глаза Сокджина. — Ну, во-первых, господин Мин, это вовсе не «ненужные формальности», а часть моей работы, за которую вы платите деньги, причём, прошу заметить, сумма отнюдь не маленькая, — Ким ставит локти на стол и подпирает руками подбородок. Он замечает неловкость Чимина, то, с каким усилием он сдерживает себя, чтобы не наорать на непутёвого мужа за его бестактность. Пак стискивает ручки стула и вслушивается в каждое слово, слетающее с пухлых губ психолога. И пока… всё идёт не так уж и плохо, его муж пока ещё не сорвался и не пригрозил Киму конфискацией приставки, подаренной их семьёй на его день Рождения. — Во-вторых, мне нужно знать позицию обеих сторон, чтобы рассмотреть ситуацию и дать вам точный ответ: стоит вам разводиться или всё ещё можно найти способ сохранить отношения. — Что? В смысле развод? — Юнги поворачивает голову к Чимину, не веря в услышанное. Почему Чимин ему ничего не сказал? Неужели всё настолько далеко зашло? И когда он впервые об этом задумался? — А что? Ты думаешь я всю жизнь буду терпеть твои выходки? Юнги, так не делается, я же не каменный, я — человек, мать твою! — Пак кричит. Вся его кожа, начиная с участков на шее, постепенно покрывается красными пятнами. Он вскакивает с места и показывает на обескураженного Юнги пальцем. — А я тебя разве унижал, ограничивал? Это ты начал устраивать мне истерики на ровном месте. Не изменял я тебе, сколько мне это ещё повторять! В кабинете резко становится жарко. Двое некогда любящих людей смотрят друг на друга и всё кричат, срывая голос. Они стоят так близко, а их руки практически сжимаются для нанесения предположительных телесных повреждений, что Сокджин уже и сам поднимается со стула и со всего размаху ударяет по деревянной поверхности стола кулаком: — А ну успокоились! У вас сеанс, попрошу сесть на места и продолжить нашу терапию. Чимин тяжело дышит. Если бы Мин только знал, как все эти ссоры выматывают его… Так нет же, ему нужно наглядно продемонстрировать окружающим свой невыносимый характер. Пак первым опускается на своё место, продолжая искоса наблюдать за Юнги. Блондин всё ещё не может прийти в себя, опираясь рукой о край стола. — Юнги? — Сокджин щёлкает пальцами, вынуждая Мина обратить на себя внимание — Всё в порядке? Едва заметный кивок, и второй пациент уже через минуту тоже сидит на стуле. Чимин поджимает губы, но уговаривает себя не подорваться к мужу и не уточнить, всё ли у него хорошо. Однако беспокойство за здоровье Юнги снова и снова возвращает мысли Пака в это русло, мешая сосредоточиться на цели визита. — Что ж… Сначала нам необходимо определить, что каждого из вас не устраивает в браке. И, пожалуйста, давайте спокойно всё решим, не впадая в бешенство. Выясняйте свои отношения после нашего сеанса, ваша задача сейчас — спокойно поговорить под присмотром профессионала, чтобы не пришлось потом занимать место в травмпункте. — Ким достаёт свой маленький розовый блокнот из кармана пиджака и делает в нём несколько заметок, а затем говорит: — Для начала, Пак Чимин, не могли бы вы сказать нам, что именно вам не нравится в вашем супруге. Будьте предельно откровенны, уверяю вас, это в ваших же интересах. Что его не устраивает? Чимин любит Юнги до боли на всё ещё саднящих запястьях. Ради него он режет себе руки, ради него и опускается до сцен ревности. Раньше они ссорились редко, больше по пустякам, и решали вопросы вместе. А потом всё изменилось, когда Юнги повысили, показали лучшие возможности, открыли перед ним все дороги, ведущие в Рай. Для Чимина там места нет, потому что Юнги ступает по этому пути один, не посвещая супруга в свои дела, делая вид, что муж вообще ничего не понимает. Он тонет в этом один, оставляя на берегу Чимина смотреть на его попытки спастись. Так не поступают люди, решившие идти рука об руку, если уж и тонуть, так вместе. Пака не устраивает то, что Мина вообще нет в его жизни. Он видит его сменные рубашки, висящие на спинке кресла, когда он просыпается, как всегда в одиночестве, прикасается губами к краям кружки, из которой он пил чай — это заменяет ему утренний поцелуй от Юнги. — Мне не нравится, что его нет со мной рядом… Я вижу следы его пребывания в квартире, вроде носков, раскиданных по полу, но даже это для меня радость. Я не ругаюсь с ним из-за разбросанных вещей, потому что это, чёрт возьми, чуть ли не единственный признак того, что он бывает дома, — Чимин чувствует на себе взгляд Юнги, который впервые слушает его, вникает в суть, а не мотает головой, погрузившись в свои мысли. Он придает голосу твёрдость, сдерживая слёзы, что так и просятся наружу. — Я просто… Скучаю по нему, скучаю по тем дням, когда у меня был муж… — Почему ты говоришь обо мне так, будто я умер, Чимин? — Юнги хмурит брови и чуть наклоняется к Чимину. Да, у него было много работы, но это от него не зависело, ему сказали делать — он делал. Отказаться он не мог, им нужно было платить чем-то за квартиру. Чимин посвящает свою жизнь танцам, а Юнги хотел накопить сколько-то, лишь бы перед осуществлением его мечты не было преград. Мин хотел подарить ему место в Раю. — Я устал любить призрака, Юнги. Сокджин не уверен, нужна ли им его помощь на самом деле. Их случай не похож на все остальные. Здесь прослеживается чёткая линия заботы со стороны Чимина, его жадный блеск в глазах, когда лицо Юнги исказилось гримасой боли, буквально кричал о том, что он скучал, он жаждал любого проявления эмоций со стороны Мина. Это несвойственный обычным парочкам пример того, когда любовь, спустя такое долгое время, смогла сохранится. Только тут она застыла, умолкла на время, а разбудить её никак не получается. Они делают небольшой перерыв, за время которого Чимин успевает пройтись по кабинету, украдкой утирая влажные от слёз глаза. Он поворачивается к мужу спиной, когда чувствует это невесомое лёгкое прикосновение к рукаву пиджака. Это всего лишь ткань, но, кажется, где-то на периферии сознания он ощущает мягкость любимой кожи. Чимин удивляется тому, что всё ещё помнит, какова она на ощупь. Юнги заглядывает ему в лицо, при этом выглядя таким смущённым и виноватым, что у дрожащего от мимолётной ласки Чимина невольно щемит сердце. Он хочет ему что-то сказать, уже приоткрывая губы, как Сокджин просит их снова вернуться к начатому разговору. — Что ж, спасибо, Чимин, что ты нашёл в себе силы и поделился с нами своими чувствами. Как насчёт тебя, Юнги? Тебе есть что сказать Чимину? Мин не смотрит на Сокджина, который наверняка уже строит его психологический портрет, исходя из его агрессии, припадочных состояний или ещё чего-нибудь подобного. Юнги говорит, не отводя взгляда от любимого лица с самыми красивыми пухлыми губами. Его Чимин до сих пор любит его… даже если бы он в конце-концов обратился бы в призрака, его чувства к нему так и не смогли бы угаснуть. — Я очень сильно злился на него, когда он врывался ко мне на работу и обвинял меня в изменах. Но я не изменял и даже не думал об этом… Признаюсь, меня поглотила работа, которой я уделял много времени. — А почему ты уделял ей так много времени? — Сокджин его перебивает, ухмыльнувшись реакции Юнги. Мин отворачивается от Пака и обращает внимание на лёгкую улыбку Кима. Он внутренне напрягается и отвечает на вопрос, ни раздумывая: — Чимин всегда любил танцевать. Я согласился на повышение, потому что это позволило бы ему заниматься любимым делом без каких-либо ограничений. Возможно, мне следовало обговорить с ним всё это… Юнги вздрагивает от того, как сильно сжимают его ладонь, переплетая пальцы. Он наблюдает за тем, как Чимин, наклонившись целует его костяшки и прижимается к ним щёкой, не заботясь, в каком положении их видит Сокджин. — Я бы помог тебе со всем этим, ты же знаешь. Моя мечта, чтобы рядом был ты, а только потом — танцы. Если бы ты сказал мне об этом сразу… И не было бы кровавых ванн, не было бы ссор и ночных рыданий в подушку. Пак знал, что Юнги ему не изменял, но он намеренно продолжал его выводить из себя, чтобы снова увидеть на этом красивом лице хоть каплю эмоций, искры жизни на дне родного взгляда. Сокджин кашляет. Он, разумеется, не позволил бы им просто так расстаться. Особенно им. Они даже не представляют, сколько любви в них таится. С самой первой встречи в той библиотеке, где работал Чимин. Если бы не это дерзкое юнгиево «помочь достать книгу, малявка?», они бы никогда и не обратили друг на друга внимания. К слову, начали встречаться они ровно после этой фразы, когда нахальный Юнги оттолкнул Чимина в сторону и потянулся за выбранной книгой, но… так и не дотянулся. Они тогда долго смеялись, но в конце концов согласились встретиться ещё раз, а потом… во встречах уже не было надобности. Юнги уже жил с Чимином. — Как думаешь, почему Чимин устраивал тебе сцены ревности? — Это решающий вопрос, на который Сокджин упорно делает ставку. Юнги должен понять чувства Пака, тогда исчезнут мысли о лезвиях, желание обвинить его во всех прегрешениях. Чимин уже вовсю прижимается к Юнги, уже пододвинув свой стул поближе к Мину, сжимая его руку, словно прося его больше никогда не отпускать от себя, позволить остаться, сняв с него оковы, мешающие ему приблизится к Раю. К Юнги. — Он… Считал, что я уделяю внимание другим людям… Больше, чем ему. Это было и наказание, и утешение для него одновременно. Наверное, легче осознавать, что человек тебе изменяет, чем полностью замыкается в себе и торчит на работе. У Юнги намокает рубашка. Чимин дрожит в его руках, оттого, что душу вывернули наружу, показали то, что он так старательно прятал в себе, смирившись с потерей любого мужа, со своей причиной жить. Юнги целует Пака в губы, бережно сжимая его в своих объятиях, как бы говоря, как он ему дорог. Чимин к нему льнёт, боится оторваться, чтобы снова почувствовать остриё на запястьях и вздрогнуть от равнодушного «я ещё работаю» в голосовом сообщении. — Сокджин, спасибо тебе огромное, ты так нас выручил, — Юнги в коридоре благодарит психолога, уже было открывая свой кошелёк, как тут же видит руку Кима, убирающего кошелёк обратно в сумку Юнги — Что? — Юнги, какой слоган у моей клиники? — «Если любовь исчезла из вашей семьи, мы постараемся её вернуть». Так? Но к чему ты это спрашиваешь? — Вам ничего не требовалось возвращать. Иногда бывают такие случаи, когда помощь психолога и вправду не требуется. Это Сокджин понимает сейчас, смотря на смущённого Чимина, которого Юнги за руку держит, и ласково к нему обращается, не переставая касаться него. Ради мужа Мин с работы уйдёт обязательно, зачем ему прокладывать куда-то дорогу, если Рай всегда был у него перед глазами.