Сборник всего, что трогает душу

— Если человеку становится неприятно в обществе людей своего возраста, его можно считать социофобом или это относится к обществу в целом? Не сказать, что Тэхён считает себя человеком, которому в обществе делать нечего, но, кажется, чем больше он проводит время со своими одногруппниками, тем чаще у него возникает желание исчезнуть. Они все какие-то одинаковые и до ужаса предсказуемые. Отличница никогда не придёт на занятие будучи неподготовленной, а крутой спортсмен обязательно завалит самый серьёзный экзамен, потом будет молить о помощи скромную девчонку, которая никогда не пропускает пары, обещая взамен стать её… Парнем, бойфрендом. Есть, разумеется, и другие типы студентов… Но вот это «типы»… Это же уже странно, уже что-то не так. Где же те самые индивидуальности, коими все и должны являться? А есть Тэхён. Обычный, на первый взгляд, парень с пушистыми светлыми волосами, с родинкой на кончике носа. У него неплохое такое телосложение, а лицо — божество да и только. Но за ним девчонки не бегают толпами, не толкают ему в сумку свои послания с одинаковыми признаниями в любви. А всё потому что Тэхёну всего этого не нужно, он и сам не знает чего хочет. Вечно один бродит по коридору, смотрит на всех исподлобья. К нему и не подойти спокойно, иначе оскорбит да так, что настроение испортится быстро. А к чему тогда понапрасну расстраиваться? Вот его и избегают по возможности, а одногруппники так и вовсе считают, что родина парня не Земля точно… Странный он… Но, кажется, сейчас он понимает что ему нужно. Точнее кто. Парень, сидящий с книгой на подоконнике. — В любом случае твои одногруппники закончат институт, пойдут работать, а значит найдут себе ещё единомышленников, это в любом случае отразится на обществе в целом, — Юнги понятия не имеет, чего этот парень к нему прицепился, и зачем он ему вообще отвечает. Они друг друга впервые видят, а он уже лезет к нему со странными вопросами. — Почему ты спрашиваешь? Юнги Тэхёну нравится. В смысле — сразу нравится и без всякого «простого интереса», желания «подружиться» и прочей ерунды. Его даже сейчас внешний вид Мина очаровывает, и пусть на нём рваные белые джинсы, кеды и ярко-розовый свитер. Юнги сочиняет песни, читает рэп на конкурсах (именно поэтому весь институт его и знает), но это не повод не носить милые вещи. Тэхён определённо влюблён в человека старше него на три года. — Я на книгу посмотрел, подумал, что ты в этом разбираешься, — Тэхён мило улыбается растерянному Юнги, а потом опускает взгляд на длинные, просто идеальнейшие пальцы, скользящие по названию обложки. — «Мысли и разум экстраверта»… Интересная? — Это просто обложка, чтобы учителя были спокойны и уверены, что не всё потеряно, и я всё ещё хочу измениться, — у крутого андерграунд-рэпера Юнги в розовом свитере очень усталый голос. Он на Тэхёна-то смотрит с лёгким раздражением. Наверняка, не один Тэхён лезет к нему с расспросами, а может в этом образовательном заведении таких много, кто желает познакомиться с ним поближе. — Измениться? Ты изгой, что ли? — Не изгой, я просто не хочу быть частью этого безликого стада, вечно выжидающего блеянья самой главной овцы. Не хочу думать, подхожу ли я под их критерии или нет. — Всё-таки изгой, — Тэхёну смешно. Матерится Юнги отменно, так, как должны вести себя настоящие рэперы, ну по крайней мере в представлении Тэхёна. — Если это просто обложка, тогда… Что же ты на самом деле читаешь? Юнги снова раздражённо выдыхает, он уже собирался вернуться к чтиву, но этот надоедливый пацан видимо никуда уходить и не планирует. Мин молча снимает обложку и показывает обычный блокнот в твёрдом переплёте. Вроде ничего необычного… До тех пор, пока Юнги не поясняет: — Личный дневник сестры. Тэхён чуть ли не падает с подоконника от смеха. В уголках его глаз уже показываются слёзы, а он всё ещё не может успокоиться: — Расскажешь, чем закончится? Юнги — одно из самых необыкновенных созданий. Как вообще можно сказать такое с каменный лицом? Но Юнги может, пусть и сейчас он тоже улыбается, хлопая Тэхёна по спине, потому как тот кашляет, пытается вдохнуть, и ему требуется целая минута на восстановление дыхания. Тогда он снова присаживается рядом, на край подоконника. У Юнги в глазах не должно быть беспокойства, но оно у него на самом дне тёмных глаз поблёскивает. Тэхёну такое до одури нравится. Серый мрачный коридор института с начищенным до блеска полом всегда заставлял Тэхёна чувствовать себя не в своей тарелке. Много всего успело случится за эти два года. Были и драки, ругань… Светлого практически ничего и не было. Был Юнги. Ему остаётся всего год, чтобы выпуститься, и больше ничего прекрасного здесь не останется. Это осознание наваливается на Тэхёна неподъёмным грузом, он весь сутулится, сжимает ладонь Юнги совершенно на автомате, а тот и понять ничего не может. Но ладонь не убирает, хотя должен. Непредсказуемость, чтоб её… — У тебя такое лицо, будто что-то болит, — Юнги интересуется, делает вид, что ему всё равно, но вот буквально пару минут назад этот странный парень веселился, а сейчас у него сплошная печаль на лице. Конечно, эти американские горки с настроением слегка настораживают, но по крайней мере это уже что-то, а не просто «привет-пока». — Спина. — А что с ней? — Стрела Купидона попала. — Купидон с завязанными глазами… Это что-то новенькое, — Юнги усмехается, но порыв Тэхёна подкатом не называет. Тэхёну кажется, вот оно то самое. Чтобы звёзды были даже днём, чтобы эйфория наступала от простого разговора. Он к нему даже не прикасается, а уже знает, что целовать Юнги будет по-особенному, что запах его духов будет самым любимым ароматом. Да что тут говорить, весь Юнги — долбанная Вселенная внутри головы Тэхёна. Мин Юнги — разрыв шаблона, самое лучшее, что вообще могло произойти в жизни человека, который никогда не влюблялся. Тэхён, словно с разбегу, называет ему своё имя и тут же выпаливает: — Пойдём ко мне? У меня есть чай из хризантем. Но звенит звонок, студенты тут же наперебой бросаются к аудиториям, а на них никто внимание не обращает. Два странных чувака — это нормально, бывает. Учебник оказывается в сумке Юнги, а сам Мин вдруг улыбается ему ярко-ярко. А Тэхён замирает. Он вдруг видит, что стены здания — не просто серые, на них полоски с закорючками, что в углах помещения стоят горшки с зелёными растениями, что некоторые люди, выходящие из кабинета, носят яркую одежду, цепи, и волосы у них разноцветные. — Назови мне ещё две причины, и я соглашусь. Чай из хризантем и у меня тоже есть, — Юнги принимает правила игры, пальцами одёргивает задравшийся на боку край свитера. Тэхён может поклясться, что видел на бледной коже рисунок. Татуировка. У Мин Юнги есть татуировка. Тэхёну жизненно необходимо её увидеть. — В моей комнате стоит огромный аквариум без рыб, я там храню свои камни. — Ты был на пляже, подумал, что бедные камешки на берегу страдают без воды и решил поместить их в аквариум? — Я думаю Купидону не завязывали глаза. — Это правда, что ли? Тэхён молчит. А у Юнги внезапно появляется желание согласиться на его предложение. Интроверту сложно заводить знакомства, это правда. А разговаривать так, чтобы тебе лично было с человеком интересно — ещё сложнее. С Тэхёном общение похоже на прогулку в парке в разгар весны. Где каждый шаг — совершенно новые эмоции, новые цветы и пахнет там по-разному. Юнги не помнит, когда ему было так хорошо, как сейчас… — Я коллекционирую статуэтки ежей, — говорит Тэхён, уже надевая на себя куртку и нерешительно кивая Юнги на выход. Мин уверен — у Купидона явно была стрела с самонаведением. Без шанса на промах. Иначе как объяснить то, насколько сильно у него бьётся сердце, насколько правильно смотрится его ладонь в цепких Тэхёновых пальцах, пока они выбираются наружу? Юнги всегда стеснялся своего хобби, ему приходилось хранить всех своих ёжиков в коробке, потому что он весь — это сплошной андерграунд, а рэперы и ежи — нечто несовместимое. Непредсказуемый Тэхён хотел бы сказать Юнги сейчас что-то ужасно предсказуемое, что-то, что заставляет его второй месяц звать Мина на свидания. Заваривать ему чай из хризантем по утрам, когда Мин соглашается на переезд. Брать с собой на побережье, чтобы спасти ещё нескольких малышей и подарить им возможность жить в воде. А потом он видит Юнги, сидящего в его рубашке на диване и протирающего всех их ежей влажной тряпкой. Они — уже семья. Стоит ли говорить очевидное?