Сборник всего, что трогает душу

Если спросить Чонгука, что он думает об Юнги… Это точно заставит его размышлять. Причём надолго. Но фишка в том, что даже после таких раздумий он не сможет дать нормального ответа. Его хёном стоит гордиться, он слишком много работал ради своей мечты, ради того, чтобы смотреть со сцены на светящиеся бомбочки в темноте и чтобы с трибун кричали его имя. Наверное, для простого парня из Тэгу быть известным значит многое… Тэхён тоже оттуда, однако его трудно назвать простым из-за его взрывчатого и абсолютно непредсказуемого характера. Тэхёну, как будто, было суждено стать звездой. Для Юнги известность… Больше, как аксессуар, наверное, своеобразный бонус. Он просто хотел писать музыку, а не отрабатывать раз за разом совершенно безумные хореографии, после которых валишься на пол и ждёшь пока кто-нибудь подаст тебе руку. Как бы это горько ни звучало, но людям, помимо глубокого текста и запоминающегося мотива, нужна картинка, нужно красивое лицо того, кто эти песни поёт. Чонгук помнит, сколько времени им всем понадобилось на принятие условий о фотосессиях, макияже, участиях в различных шоу с непонятными конкурсами, рассчитанными на привлечение внимания аудитории. А ещё фансервис… То, что девочкам особенно нравится и от чего Сокджина выворачивало наизнанку в первое время. Чимин с Тэхёном к этому пункту отнеслись с юмором. Им не привыкать. Они могут и несколько раз на дню подходить к своим хёнам или тонсену, чтобы обнять или просто прижаться. Намджун даже проводил со всеми беседу вроде «нужно попытаться и потерпеть, ребята. И тогда я обещаю вам — у нас всё получится». Намджун умеет давать обещания, такое ощущение, будто у него есть связь с Космосом, иначе как объяснить их ошеломительный успех? Интервьюеры в один голос утверждают, что фортуна их любит, боготворит и оберегает, и только они всемером, ну, ещё плюс команда и менеджер, знают, что весь секрет состоит в выматывающей и продолжительной работе над собой. Чонгук как никто другой понимает — каждый из них покорил свои собственные вершины на пути к славе и признанию. Ни один фанат не сможет назвать точную цифру сброшенных Чимином килограммов, за которыми он вынужден следить, а иначе кто-нибудь из их поклонников обязательно расстроится из-за того, что кумир позволил себе расслабится и перестал изводить своё тело тренировками и диетами. Сколько приходилось Сокджину заниматься у преподавателей по вокалу и выслушивать их недовольство вместе с упрёками, прежде чем мир впервые услышал его нежный тембр и песни, наполненные любовью к себе, Вселенной, ко всему-всему? Чонгук видел, как долго Тэхёна обходили стороной на встречах с фанатами в самом начале их карьеры, с каким пренебрежением относились к костлявому неказистому мальчику, который вот уже как два года появляется в топах самых красивых мужчин планеты. А Намджун? Его выделяющаяся внешность с этим не характерным для типичных айдолов лицом… Он всегда выходил последним из машины, ждал, пока папарацци быстренько сделают нужные и красивые фотографии для журналов, а потом уже выходил он и в большинстве случаев старался не снимать чёрных очков, боясь постоянного вопроса — «разве это айдол?». Чонгук может часами рассказывать о таланте Хосока, о том, что музыка подстраивается под его движения, а не наоборот, и это чистой воды магия, но люди снова и снова вторят про то, что он хуже, что он — что-то неопределённое, то ли рэпер, то ли певец. Но для Чонгука и остальных Хосок — вечно улыбающаяся им надежда, это неиссякаемый источник энергии и самый лучший танцор. Сам Чонгук предпочитает говорить, что да, ему было тяжело соответствовать своим хёнам, принимать на себя точно такую же ответственность и делать всё возможное, чтобы быть с ними на уровне. Но он был ребёнком и старался воспринимать происходящее, как подарок судьбы, бесконечную игру, в которой ему необходимо выиграть. Юнги же покоряет вершины постоянно, и дело вовсе не в том, что у него это получается лучше других. Ситуация совершенно обратная. Только преодолев себя, он вновь замыкается в себе, своей студии, а всё потому что все эти фотосессии, яркие наряды и милота на камеру — всё это является пропуском в мир музыки. Он действительно пересиливает себя, прежде чем пойти к Намджуну и обсудить запланированное мероприятие, где им предстоит снова корчить из себя парней, которые точно понравятся фанатам, где они снова будут молчать о боли, о том, как они устали обниматься друг с другом, потому что надо, потому что это нравится миллионам девчонок. Чонгук с Юнги на сцене взаимодействует мало, мало бывает с ним в паре на различных конкурсах или в съёмках. Наверное, ему просто не хочется делать из их отношений обычный фансервис. Чонгук любит Юнги, он серьёзно рассказывает о своей симпатии Сокджину, как самому старшему и тому, которому не страшно рассказывать. — Знаешь, Чонгук, не думаю, что твоё признание сделает ему больно. Ты для него всегда был любимым младшеньким, о котором он всегда заботился и заботится до сих пор, — ласково говорит Сокджин, подавая младшему бутылку пива и мягко подталкивая Чонгука к выходу. — Посидите вдвоём, поболтайте. С пивом вероятность взаимности твоих чувств увеличивается на двадцать процентов, так что соберись и чтоб завтра уже были вместе. Сокджин влюблённости Чонгука не удивляется, он лишь тихо смеётся, пока закрывает за младшим дверь, а ведь вот только неделю назад смущённый Юнги под градусом говорил ему о Чонгуке, как о самом красивом человеке, признавался, что хотел бы написать ему песню, достойную такого чудесного голоса. И пожалуй, в их мире, полном ограничений и условностей, наличие чувств поможет им не потеряться в лабиринте возможностей и соблазнов. Если бы Чонгука видели со стороны, то, вероятно, подумали бы, что у него лихорадка: красное от волнения лицо, дрожащие губы, пальцы, что беспрестанно крутят горлышко бутылки, и всё это происходит перед ничего не понимающим Юнги. Старший боязливо поднимается с кресла и в нерешительности протягивает руку вперёд: — Чонгук? — Хён… Тишина. В тускло-освещённой комнате Чонгук мнётся, пока Юнги борется с желанием привести парню врача и выяснить, что с ним происходит. Но Чонгук вдруг говорит: — Я… Слушал твою песню «Honsool», и подумал… Вдруг тебе сейчас тоже одиноко и хочется с кем-нибудь выпить. Она вышла давно, да, я знаю это, но я её в последнее время так часто слушаю, как и весь твой альбом, все альбомы, точнее… — Чонгук, выдохни, пожалуйста. Чонгук поднимает на Юнги взгляд и вздрагивает от того, с какой щемящей нежностью тот на него смотрит. А когда бледные пальцы наконец-то забирают у парня бутылку и ставят её на стол, Чонгук снова говорит: — Я влюблён в тебя с самого первого трека, который ты записал на старом музыкальном оборудовании, с того самого разговора с тобой в маленьком общежитии, когда у меня была бессонница, и ты был рядом, пока мне не удалось заснуть. Чонгук видит по слезящимся глазам, что Юнги его понимает, у них тогда не было стильной одежды, модных причёсок, известности, не было никаких предпосылок влюбляться, они были настоящие перед друг другом, такие простые и наивные. Чонгук помнит их в то время и так бережно хранит эти воспоминания в памяти, что лучшего признания в любви и не придумаешь. Так думает Юнги, пока разливает пиво по стаканам. Он смотрит на красного Чонгука, но уже не от волнения, а от долгих поцелуев в губы, но видит перед собой того самого очаровательного парня с блестящими глазами, только что окончившего школу, у которого ещё не было настолько развитой мускулатуры, не было толпы фанатов. В стенах Юнгиевой студии они наконец дают себе возможность побыть собой, побыть настоящими.