Сборник всего, что трогает душу

— А ещё раз? — Не-а, не работает. — Хреново, чувак, — Тэхён поддерживать не умеет, курит вторую по счёту сигарету и мрачно смотрит на друга. — Сколько у тебя говоришь IQ? Сто сорок с чем-то? — Ну да, а ты уже в этом сомневаешься? — спрашивает с нажимом Намджун и снова возвращается к своему занятию, из-за которого он плохо спит по ночам, ест да и вообще выглядит как трезвый Хосок. Не очень, в общем. Возможно, Сокджину, их местному красавчику-гению-другу, не стоило дарить Намджуну кубик Рубика, а потом ещё и ляпнуть «ну ты же у нас дофига умный, тебе эту головоломку решить, как мне получить первое место в конкурсе красоты. Просто, в общем.» Намджун тоже думал, что сложностей с каким-то там кубиком у него не возникнет. Но да, идёт пятый день, а Тэхён уже сомневается в его IQ. Дожили. — Да забей, — продолжает Тэхён, поглядывая на сгорбившегося над головоломкой Намджуна. — Если какой-то там Мин Юнги справился с этим за четыре минуты, да ещё и с закрытыми глазами, и попивая пиво между делом, то это ещё не значит… Тэхён не умеет утешать. И не какой-то там Мин Юнги, а… Человек, которого Намджун безмерно уважает, для него Юнги не просто хён, а пример для подражания, вдохновение и своего рода некая планка, тот самый уровень, до которого Намджуну нужно дотянуться. Но вот что удивительно, Юнги — особенный только для Намджуна, остальные считают его обычным зазнавшимся коротышкой с самооценкой величиной с рост Намджуна. Но опять же… Это странно, потому что хён играет в баскетбол с двенадцати лет, читает толстенные и умные книги, а самое главное — любит обсуждать их содержание, проблематику, затрагивает посыл, и иногда некоторые цитаты из прочитанного то и дело всплывают в его рэпе. О да. Рэп. Намджун не признаётся, но он выступает в подпольном клубе, чтобы его заметили. Заметил парень, у которого голос хриплый и будто прожжёный жизнью, а читка быстрая настолько, что даже спрашивается, мол, а когда он дышать-то успевает. Просто Юнги — гений. Намджун как бы тоже, но… Он не сможет собрать кубик даже если будет пристально на него смотреть. О пиве и говорить нечего. — Может, ну его, а? Не забивай себе этим голову, — Тэхёну с одной стороны нужно сейчас быть в другом месте, у Чонгука, например, то есть у своего парня, который по всей видимости обладает неиссякаемым запасом терпения, иначе он не стал бы отпускать своего ненаглядного Тэ настолько часто. У Намджуна депрессия, значит Тэхён будет вне зоны доступа, потому что «ну друг же, другу нужно помочь, он страдает из-за Юнги, с которым боится лишний раз заговорить, потому что считает себя недостаточно умным. Да-да, всё настолько плохо». — Давай прогуляемся, на улице вон как тепло. — Ночь на дворе, куда мы с тобой пойдём? Может, если у меня получится, я смогу удивить Юнги-хёна, — Намджун крутит несчастную головоломку, тщетно пытаясь понять её принцип, а Тэхён… Тэхён от безысходности опирается о столешницу лбом, причём стоя. Неудобно. Но боже… От такого пессимистичного настроя друга остаётся только верёвку на шею набрасывать. — Твой Юнги-хён нихера в этой жизни не умеет, кроме твоего куба, конечно, ну вот если совсем честно, и прекрати на меня так смотреть. — Ты слышал его рэп? Я ему в подмётки не гожусь со своими текстами… — Намджун гневно смотрит на Тэхёна исподлобья, точно просит, чтобы тот забрал свои слова назад, потому что от них ему больно. Хотя не должно же, а в душе саднит, пульсирует. Если бы на этой кухне сидел Юнги, он бы точно расстроился. — Песни у него с искрой, кажется, будто он вот только что вытащил лист, набросал слова и тут же взял в руки микрофон, чтобы его мысли были услышаны. За маской гения скрывается маленький и ранимый Юнги. Ты не видел его после неудачного выступления, ну, когда он случайно уронил микрофон? Он реально плакал, чувак. Сел на пол, накинул капюшон на голову и зарыдал. Я, чёрт возьми, так жалею, что не подошёл к нему, не сказал, что что бы ни случилось, один фанат у него точно будет. Тэхёну от такого Намджуна страшно, от такого Намджуна по телу бегают мурашки. Удивительно, но он так напоминает ему Чонгука. Чон в самом начале их отношений говорил ему о любви, о том, что он видит Тэхёна не просто красивым парнем, готовым соблазнить хоть первого встречного, он видит его уязвимость и то, насколько легко его ранить. Сначала Тэхён разозлился и даже накричал на наглеца, но парень его прервал: — Все вокруг тебя думают, что ты сильный и весь такой уверенный в себе — брехня это, Тэ. Я-то знаю, как тебе бывает больно, вспомни себя после ссор с родными, ты же выжатый как лимон. Я буду рядом, Тэ, можешь кричать на меня сколько душе угодно, но мне важно знать, что ты в порядке, что я могу всегда помочь. Намджун не просто считает Юнги талантливым, умным, безупречным, он знает о его слабостях, но при этом продолжает восхищаться. Да, Тэхён слышал о том инциденте с микрофоном, знает о слезах и о смехе якобы преданных слушателей, увидевших своего кумира зажавшимся в углу клуба. Намджун не смеялся. Намджун боролся с самим собой, чтобы не закрыть Юнги от всех, чтобы не утащить в свою грязную квартиру и не напоить горячим чаем. А ещё Намджун по-настоящему влюблён. Это Тэхён осознаёт только сейчас, когда смущённый от собственной откровенности Ким чуть ли не сбегает с кухни в комнату, потому что неловко. Оставшийся же в одиночестве Тэхён крутит в руках всё ещё тёплый кубик, даже не замечая как его губы изгибаются в улыбке. Он думает о Юнги, которого на самом деле не знает и о Намджуне, который знает о Юнги, если не всё, то многое. Тэхёну хочется, чтобы они были счастливы, чтобы ямочки Намджуна были видны за километр, чтобы вечно мрачный в своей музыке и во внешнем виде Юнги наконец-то показал себя таким, каким его видит один из его преданных фанатов — искрящимся, живым, наполненным смыслом своих же текстов. И желание Тэхёна действительно сбывается, правда, не совсем так, как он планировал, но Намджун признаётся Юнги в любви, сразу после того, как просит его о помощи с головоломкой. — Ты просишь меня помочь тебе с кубиком? — у Юнги немного заплетается язык и немного дрожат коленки, потому что умный-хороший-потрясающий Намджун, чью музыку Юнги боготворит и тайком слушает под одеялом в наушниках, стоит сейчас перед ним и, очевидно, ждёт от него ответа. Но Господи, это же Намджун… Юнги нельзя выставлять себя перед ним идиотом, только не перед ним. Кажется, облажаться перед толпой — не так страшно, как перед самим Ким Намджуном. — Да, хён, но если что… Если ты занят, то… О, боже, ты же наверняка занят сейчас… То есть, я понимаю, что мы в гримёрке, и через пять минут тебе надо выходить на сцену, но… Кубик и… Эм, только такой гений, как ты, может помочь мне… — Намджун паникует, он чувствует, как жар стремительно распространяется по телу при виде замершего Юнги, который, кажется, не дышит. — Гений? — еле выдавливает и себя Юнги, не прекращая царапать заусенцы на пальцах. — Ты правда считаешь меня гением? Намджун только кивает и улыбается так широко, что весь такой андерграундный Юнги ловит себя на мысли написать сопливую песню о любви, о ямочках в уголках губ, о человеке, под чью музыку он засыпает и просыпается. Чтобы она была самой красивой, чтобы она была о Намджуне. И да, он берёт в руки кубик и перемещает цвета под пристальным взглядом Кима, наблюдающим за движениями бледных пальцев с таким восхищением, что Юнги становится не по себе, потому что он этого точно не заслуживает… Он, мать вашу, уронил микрофон во время вступления, а потом ещё и разрыдался. Какой он, к чёрту, гений?! — Ты потрясающий, хён, урони ты хоть тысячу раз микрофон, это не изменит качество твоих текстов, не повлияет на уровень моего уважения к тебе и не заставит меня перестать видеть в тебе всё самое лучшее, что только есть в этой Вселенной, — Намджун не успевает остановить поток льющихся наружу, слов… Он кажется себе таким крохотным по сравнению с великим Юнги, и при мысли, что он только что опозорился, выложив всё, что лежало у него на душе… Намджун начинает себя ненавидеть. А потом сталкивается с пьянящей нежностью напротив, когда длинные пальцы смыкаются на его запястье, потянув на себя. Тогда маленький кубик падает на пол. И вся гениальность сосредотачивается в еле слышном совсем не андерграундном «спасибо тебе, Намджун» и последующем соприкосновении губ. Мин Юнги опаздывает на собственное выступление и появляется на сцене в полурасстегнутой рубашке с чуть припухшими губами, потому что плевать. Плевать что подумают, что скажут. Даже если в мире есть хотя бы один человек, который будет считать тебя особенным, это уже много. Этого уже достаточно.