Сборник всего, что трогает душу

      Молчаливая гладь озера, ласковый шёпот ветвей деревьев, шевелящихся на ветру, и запах цветов, дурманящих рассудок. Намджун любит это место, любит приезжать сюда, чтобы отдохнуть от городского шума и вечных гонок без победителей и проигравших. Он приезжает сюда один. Хотя по логике друзей, должен быть вместе с Юнги.       Хотя Сокджин как-то признался, что понимает, почему Намджун предпочитает отдыхать в одиночестве… У Юнги характер несносный, он на всё в этой жизни реагирует с агрессией и желанием отстаивать свою точку зрения при любом раскладе. Неважно — прав он или нет. — Я не говорю, что вы неправы, просто вы неправильно думаете, — Юнги постоянно говорит такие обидные вещи и не только людям, которых знает недолго. В этот список входят родные Мина, друзья и Намджун. Намджун, который, увидев в один день матерящуюся белобрысую макушку, выглядывающую из окна машины, просто потерял способность видеть кого-либо, кроме Юнги.       Помешательство. Потеря контроля и непрерывные попытки познакомится. Намджун так себе сталкер, он хоть и ехал за ним следом, боясь потерять из виду, но дальнейших действий не предпринимал. Позиция наблюдателя его более чем устраивала, наверное, его останавливала мысль, что своим напором он может спугнуть этого парня. Так, он узнал адрес проживания симпатичного, но ужасно злого предмета воздыхания. Бывало, Намджун встанет где-нибудь неподалеку, привалится к дереву и ждёт чего-то… Может, Юнги мусор пойдёт выносить или на работу выйдет, хотя, судя по всему, парень этот если и работал, то только на дому. В итоге, Намджун дождался.       Он цеплялся взглядом за небрежно накинутую чёрную куртку, кепку, грязную маску, прикрывающую пол лица и потёртые джинсы, которые еле держались на костлявом теле и чувствовал — вот оно. Само совершенство. — Чё пялишься? — Юнги тогда сам к Намджуну и подошёл, ударил под дых, а потом еле дождался от задыхающегося Намджуна объяснений. Слава Богу, что не догадался пнуть… Так сказать, для ускорения мыслительного процесса.       Видимо Юнги на тот момент в Намджуново «ты мне очень нравишься, хотел просто познакомиться» не поверил, поэтому и ударил второй раз, но уже в челюсть.        Очнулся Намджун уже в больнице. Оказалось, что Юнги сам вызвал ему скорую и не отходил от его постели ни на минуту, пока Ким «не соизволил проснуться». Мин сухо представился, разумеется, даже не подумал извиниться. Это же не он косплеил того маниакального чувака из «Убить сталкера».       Они весьма культурно пожали друг другу руки. А затем Намджун сделал повторную попытку признаться, решив, что его повреждённая челюсть и сотрясение магическим образом повлияют на миротворческий настрой Юнги. — Ты внатуре влюбился, что ли? — Мин, казалось, по-настоящему удивился, и выглядел таким растерянным, будто до этого ему никто никогда не признавался в любви. Это Намджуна безусловно смутило. И пусть его тело саднило, говорить приходилось с трудом, ему хотелось подняться на постели и обнять этого уязвимого, но фантастического парня с тяжёлой рукой. Благо, остатки самосохранения наконец-то начали работать и заставили откинуть эту навязчивую мысль куда подальше. По крайней мере, пока тело полностью не восстановится. — Капец, мне тебя жаль, конечно. Не вопрос, давай попробуем, — сказал Юнги тогда, пожав плечами, словно соглашался на участие в какой-то авантюре.       Намджун только улыбнулся и наконец-то задышал куда свободнее. Ему вдруг стало так хорошо, что все синяки и травмы резко перестали его беспокоить. А может, ему просто нужно особое белобрысое и ужасно грубое лекарство? По прошествию времени так в общем-то и оказалось. Вся их совместная жизнь напоминала со стороны одну сплошную авантюру. Как Намджун умудрялся выживать, находясь с Юнги под одной крышей, оставалось загадкой для всех друзей Кима, особенно для Чимина, которого Юнги почему-то терпеть не мог. — Смазливый. На гея похож, не думаешь? — спрашивает невозмутимо Юнги, указывая кончиком сигареты на смеющегося и уже пьяного Пака, организатора этой вечеринки. Чимин позвал Юнги исключительно из-за Намджуна и сразу предупредил всех приглашённых гостей об аптечках. Ну, мало ли… Травмы там, разбитые носы… Всякое бывает, понимаете ли.       Намджун на сказанное хмыкает, тоже смотрит на Чимина. Да, красивый. У Пака идеальные пухлые губы, блестящие от бальзама, идеальное тело, которое безумно нравится девушкам, потому что Чимин — натуральный натурал. У него есть горячо любимая Гён Хи, о которой очевидно Юнги не знает, потому и говорит всякое.       То ли Намджун слишком увлекается внешностью своего друга, то ли просто задумывается, но он в любом случае не ожидает того, что бледные, практически прозрачные руки схватят его за шею и потянут на себя. Юнги целует его жадно, до крови кусает нижнюю губу, смотрит пристально в глаза… Намджуну в этот миг становится плохо и хорошо одновременно. Он в чужом взгляде замечает смесь эмоций: гнев, обиду и нечто похожее на ревность… Наверное, именно от неё у Мина дрожат губы, и глаза блестят странно, намного ярче бальзама Пака…       А потом Мин вдруг срывается с места, игнорируя окрики Намджуна и просто так пихает Чимина локтём в живот, отчего тот скручивается и неловко заваливается набок. На этом вечеринка заканчивается. — Ну, чё, извиняться заставишь? — спрашивает Юнги, докуривая третью по счёту сигарету и смотря на запыхавшегося Намджуна снизу вверх. Мин бежал по улице минут десять, пока у него не осталось воздуха в лёгких. В груди болело сильно. Тянуло. Ныло. Как это чувство называется? Перед ним всё ещё мелькает этот чёртов Пак с гигантскими бёдрами и Намджун, который не отрывал от него взгляда. Больно до одури. Ощущения незнакомые, но неприятные настолько, что порез от ножа — сущая мелочь по сравнению с этим.       Он сидит на траве, вытянув ноги и дрожа от ледяного ветра. Картина маслом «летняя ночь после нокаута именинника». — Ты куртку забыл, — только это слышит Юнги от Кима и усмехается грустно. Ему протягивают чёрную излюбленную куртку, которую Мин спешно накидывает на плечи и пытается выглядеть благодарным. Не получается. Улыбка похожа на оскал, но Намджун всё равно смущается, Ким же знает, что выражать чувства — сложная задача для Юнги. Его никогда не любили, больше побаивались. Друзей у него не было. Да и само общение с людьми у него не складывалось, слишком резкая реакция на слова окружающих, кулаки, которые то и дело рвались вперёд. Юнги был одиночкой, несчастным парнем, без друзей и хотя бы одного человека, который мог бы его поддержать.       Может, поэтому Намджун и не обвиняет его в показательной ревности, в желании сделать больно человеку, который мог понравиться Намджуну. Мин не умеет говорить, что он чувствует, ему и остаётся только показывать это так, как он может… — Живой? — Юнги спрашивает как можно более равнодушно. Будто его не беспокоит мысль о самочувствии ни в чём не повинного человека. Лишь только крепко сжатые кулаки на коленях выдают его волнение и нервозность. — Да, он быстро оклемался. — Не повезло. — Юнги, — укоризненно качает головой Намджун, но не осуждающее, Ким лишь акцентирует его внимание на сути проблемы, над которой следует размышлять и разрешать как можно скорее. Он смотрит ввысь, на тёмное небо с крупицами звёзд и задыхается от потрясающей атмосферы вечера. От Юнги, в чьих глазах небо выглядит намного красивее. — Он на тебя не в обиде. Чимин — хороший человек… И неплохо разбирается в людях, — Намджун хмыкает, ловя то, с каким облегчением выдыхает Юнги, естественно незаметно для других, но не для Намджуна, чьё внимание намертво приковано к нему. — Он зовёт тебя завтра в кафе, сходи с ним, ладно? Хочет, чтобы драться его научил. — Этап с демонстрацией умений не нужен, да? — Я думаю, ему уже хватило, — Намджун блаженно улыбается, слыша хриплый, булькающий смех, который записывать на диктофон — настоящее кощунство. Его надо слышать только вживую и близко, настолько близко, что Юнгиева ладонь постоянно подкрадывается к телу Кима, но не решается нарушить чужое личное пространство. Так они и сидят, дыша одним воздухом, и наблюдая за неподвижными звёздами.       Неприятное чувство наконец оставляет Юнги. Он почему-то радуется, что где-то там гости суетятся вокруг именинника, допивают оставшиеся алкогольные напитки и собирают мусор по углам… А Намджуна там нет. Общительный и любящий веселье, вопреки здравому смыслу и многолетней дружбе Намджун выбрал его. А ещё холодный, взъерошенный и очевидно злой Юнги держит дома огромного кота по кличке «Пузон». И это нисколько не удивляет. Мин действительно обожает животных, тратит всю зарплату на игрушки, корм, лишь бы его полосатому любимцу было комфортно. Для Намджуна это было показателем того, каким Юнги был внутри. Что он тоже, как и все, жаждал тепла, но получал его только от контакта с питомцем, у которого напрочь отсутствует злоба, ненависть… Если животные любят, то любят без остатка и отвечают преданностью. А люди не такие… Они же жёсткие, о других не думают, да и незачем. — Пузона сильно не корми. А то… Ну, у него уже ожирение, короче, — Юнги гладит своё сокровище между ушей и счастливо жмурится, получая в ответ не менее радостное мурлыканье. Намджун от такого Юнги теряется, потому что Мин, как по щелчку, вдруг становится таким ласковым и безобидным. Тут даже не подумаешь, что эта милота на ножках и в худи Кима может в мгновение ока уложить на лопатки. — Это опасно? А если кота так и кормить, что будет? — Сердце заглючит и всё… Будем покупать мне кроссовки ради новенькой и красивой коробки. Ветеринар сказала, что скоро он… Уйдёт, — говорит Юнги, но уже тише. Его голова мягко опускается на грудь, и Намджун замирает на месте. Мин снова прячет свои эмоции даже перед Намджуном, который одним чудом смог попасть в список избранных (тех, кому позволено знать, что Юнги умеет чувствовать хоть что-то).       Видеть смерть тех, кто был рядом, к кому ты спешил домой после работы — это больно. Понимать, что это рано или поздно произойдёт — просто болезненно, поэтому Ким никогда не держал дома животных. Привязываешься, оберегаешь, а потом прощаешься… Тяжело это. А такому, как Юнги, вдвойне. — Я куплю тебе самые дорогие кроссовки, Юнги, — вдруг серьёзно заявляет Намджун, уже прикидывая во сколько это ему обойдётся. Да и не важно это. Надо — попросит у друзей денег, скажет, что «срочно». — Ты отдашь Пузону коробку? — Юнги ожидаемо не волнуют ни кроссовки, ни их стоимость. Он думает о вечном домике для любимого друга. — Обещаю.       И Юнги впервые на своей памяти говорит кому-то «спасибо», не сталкиваясь с внутренним барьером. Слово вырывается так просто, подобно птице, которая всю свою жизнь жила в клетке, а потом вылетела наружу.       Когда Намджуну приходит в голову охренительно гениальная идея позвать Чимина к ним домой, он сталкивается сразу с двумя трудностями: Юнги и его непонятное отношение к Чимину. Нет, по логике они уже нормально ладят. Не так давно встретились в кафе, обменялись номерами телефонов, Пак научился давать сдачи, благодаря урокам Мина по самообороне. Всё круто. Но, где гарантия, что ревность снова не взыграет? Оставлять Чимина наедине с нестабильным в эмоциональном плане Юнги крайне рискованно, и Намджун это прекрасно понимает. Но также он осознаёт, что всё равно доверяет Юнги, как бы часто тот не зверел, каким бы жестоким со стороны не казался.       Однако, всё прошло куда лучше, чем просто благополучно. Потому что Чимин, этот гейский, по мнению Юнги, Чимин с радужной татуировкой на груди привёл с собой девушку. Маленькую, пухленькую леди в очаровательном розовом платьице, чьё круглое личико Чимин покрывал поцелуями на протяжении всего вечера. Гён Хи смущалась, шутливо отталкивала его от себя и по-доброму улыбалась озадаченному Юнги, который чувствовал себя виноватым перед Паком. Обвинить натурала в совращении гея? Молодец. Ничего не скажешь. Убийственно просто. Но Чимин на него не злился, он уже давно простил…       Может, сразу же после того, как увидел их, сидящими на траве в тот вечер? Когда Юнги, не подозревая, что за ними наблюдают, по-детски поцеловал Намджуна в щёку, и тут же отвернулся, явно застеснявшись своего порыва. Пак тогда умилился. Забыл про свой пострадавший живот и подумал, что судьба — забавная штука. Казалось бы только вчера Намджун шатался по городу от одного друга к другому, а уже сегодня ежеминутно влюбляется в парня, не умеющего толком общаться, у которого из ценностей только кот, у которого ревность не знает границ и даже любовь у него — отличается от любви обычных людей. Она у него другая, для других незаметная, а для Намджуна — это отдельный мир. Любовь у Юнги в деталях… В желании выражаться, но иным способом.       И когда Чимин как-то интересуется, как Намджун понимает, что Юнги его любит, а не просто разделяет тепло постели, завтраки-обеды-ужины, совместный просмотр кино… Да что угодно. Намджун рассказывает о том, что раз в месяц он стабильно уезжает на природу, чтобы насладиться покоем и подарить этот покой Юнги. Мин же за долгие годы своего одиночества привык к тишине, к эху пустоты картиры… Привык целовать своего кота и нежиться с ним, пока никто не видит. Это его свобода. И Намджун эту свободу ему даёт, уезжая на неделю из дома.       И вот сидя на раскладном стуле, прямо напротив спокойной глади озера, Намджун отвечает на телефонный звонок от Юнги, уже заранее предвидя, каким бы был его первый вопрос: — Намджун? — Я уже на месте. Доехал нормально, — Намджун лыбится как Пузон, который наконец-то спустя долгое время изнурительных диет и пробежки на беговой дорожке (подарок от Кима Юнги и Пузону вместо обещанных кроссовок), получает ложку сметаны в качестве награды.       В трубке тишина. Но не пугающая, а такая, будто Юнги не знает о чём спросить. Они уже это проходили. Мин звонит, пытается выдавить из себя «Чё, как там в лесу?», что означало бы, что Намджун доехал и волноваться больше не о чем. Мин всё ещё не может выражать своё беспокойство, но в этот раз их привычный разговор проходит не по плану. — Ты кажется, забыл зубную щётку, — шепелявит Мин, и говорит это так… Ласково. Как будто у Намджуна появились полосы на спине, и он внезапно научился мяукать (и немного прибавил в весе). — Мне стоит за ней вернуться? — Намджун спрашивает, уже складывая вещи в багажник. — Я думаю да. Очень даже стоит, — Юнги произносит это тоном, в котором явно чувствуется его тоска по Намджуну, а они ведь только часа три назад попрощались.       Намджун уверен, что его любят. Он замечает в сумке ту самую щётку, но намеренно закрывает на это глаза под давлением тёплого всё ещё не сказанного, но осязаемого Юнгиева «скучаю».