— Но что-то иногда забывается? — Да, ты забудешь то, что хочешь помнить, и будешь помнить то, что хотел бы забыть. К. Маккарти «Дорога»
— Сынок, проснись, — мягкий женский голос, полностью обволакивающий сознание, заставляет шатена открыть глаза. Абсолютно белое пустое помещение вокруг и почему-то нечёткий, но до боли знакомый силуэт женщины. Как бы Дазай ни щурился и ни пытался понять, кто это, разум был будто в тумане. Неожиданно до шатена доходит. «Сынок?.. Неужели…». В один миг пелена рассеивается, и перед Дазаем стоит не кто иной, как… — Мама… — слова застревают где-то глубоко внутри, а глаза наполняются «детскими» слезами. Нет, шатен не позволит им выйти наружу и показать свою слабость, но держать эту тяжесть глубоко внутри очень тяжело. Она одета в белоснежное платье в пол, с распущенными волосами и мягкой доброй улыбкой на лице. Ничего не изменилось с тех давних времён, и она осталась такой же прекрасной и загадочной. Дазай очень долго вглядывается в её лицо, пытаясь понять, что это — сон или явь. — Да, Осаму, это я, — никто так не умел произносить его имя, как мать. Из её уст слышать «Осаму» подобно сказке. — Это… Сон? — первое, что пришло в голову спросить. — Я просто сплю? — У нас очень мало времени, мальчик мой, — она немного погрустнела. Пусть мама и не ответила на вопрос, но Осаму и сам всё понял. Он сделал шаг ей навстречу и протянул ладони к её будто мраморному лицу. Боясь развеять этот прекрасный образ, он с болью в сердце отдёрнул ладони, но мать успела взять их в свои. Они были настоящие. Настолько реальные, что было ещё хуже от мысли, что это просто работа воображения. Шатен очень аккуратно приложил родные ладони к своим щекам и закрыл глаза. Они даже сейчас были очень тёплые и нежные. Его ледяная кожа покрылась мурашками от былых чувств. Из глаз так и просились вылиться слёзы, но мужчины ведь не плачут. Если он сейчас заплачет, то образ «безжалостного и бессердечного» будет разрушен окончательно. Хочется выть от мысли, что он связан по рукам и ногам какими-то бессмысленными для него самого обязательствами и правилами. — Мама… Прости меня… Пожалуйста… Сколько себя помнил, Дазай никогда не плакал, разве что в далёком детстве. Он просто не позволял себе такой глупой слабости. Он уже забыл это чувство, когда по щекам льётся солёная жидкость, а глаза застилает прозрачная пелена воды. Как бы он ни сопротивлялся, одинокая слеза всё-таки скатывается по щеке, оставаясь на бледной коже изящной руки матери. — Тише, не плачь, — она подходит совсем близко и обнимает сына за шею, слегка гладя по голове. Дазай наклоняется и обнимает в ответ, уткнувшись носом в плечо самого близкого и родного человека. Приятный цветочный запах, который за столько лет совсем не изменился, мгновенно попадает в нос, и на душе становится очень тепло. — Ты так вырос… Стал ещё более красивым и сильным человеком. Осаму лишь отрицательно качает головой, не отпуская мать ни на секунду. — Нет, мам… Я слишком слабый человек. Я не смог спасти тебя, отца, нашу семью… Я очень подвёл тебя… Прости… — прерывисто дыша, шептал он. — Мне так тебя не хватает… — Дазай, я бы хотела быть с тобой всегда, но, увы, это уже невозможно… Это мне нужно перед тобой извиняться, сынок… — она сама давно плачет, но так умело это скрывает, что лишь белые стены помещения могут это подтвердить. — Ты ни в чём не виноват… Так решила судьба, а ты лишь жертва обстоятельств… — Мам, что мне делать? — от безысходности спрашивает Осаму. — Быть счастливым, — она отпрянула от сына и смахнула ладонями остатки слёз с его щеки, улыбнувшись. Её улыбка — такая мягкая, нежная и добрая — всегда грела душу даже в самый ужасный день. Вот и сейчас шатен не смог сдержать слабой, но именно той искренней и настоящей, улыбки. — Но как? — Просто. Ты заслуживаешь счастья, так почему же отказываешь себе в нём так, словно это какая-то привилегия? — Я боюсь, — честно признался он, опустив взгляд. — Всё против меня. Отец не отпустит, и разрушить её жизнь я тоже не могу и не хочу, — Дазай даже не задумывался над тем, знает ли мать, о чём идёт речь. — Посмотри на меня, пожалуйста, — мягко попросила она. Дазай поднял взгляд и посмотрел в глаза напротив. — В жизни ты встретишь ещё очень много преград и трудностей, поверь мне, но… Если ты чувствуешь, что в твоей ночи появился свет, — она снова слабо улыбнулась, — то попробуй сделать хотя бы сумерки, — почему-то её силуэт снова стал размываться. — Что? Что это значит? — не понял Дазай и почувствовал, как перестаёт ощущать в своих ладонях руки матери. — Нет… Подожди! — Мне пора, дорогой. Ты просто должен послушать своё сердце и сделать так, как оно велит, — вот уже исчез подол белого платья, и начали размываться шелковистые русые волосы. — Нет! Я же могу сломать чью-то жизнь! — Дазай пытается ухватить исчезающий образ, но всё тщетно. — Поверь мне, ты сломаешь только свою жизнь, если отпустишь её… — уже эхом слышится мягкий и заботливый голос матери. — Нет! Постой… Дазай резко садится на кровати, протягивая руки куда-то в пустоту. За окном уже начинает выглядывать из-за горизонта яркое утреннее солнце. В лесу, который совсем рядом, звонко поют птицы, а верхушки деревьев слегка колышутся от лёгкого ветерка. Он проснулся. Да, это был всего лишь сон. Слёзы были настоящие — щека оказалась мокрой. В комнате тепло, но отчего-то по телу бегают мурашки. Шатен долго сидит на кровати, обнимая одно колено и смотря на кромку леса. — Если ты чувствуешь, что в твоей ночи появился свет… попробуй сделать хотя бы сумерки… — будто мантру повторяет шёпотом он. Больно. Ужасно больно осознавать, что мать видит его и то, что он делает. Не такого сына она воспитывала… Чувство времени напрочь потеряно. На ватных ногах Дазай доходит до ванной. Голова ничего не соображает, а сегодня это как никогда важно, поэтому ничего лучше холодного душа в голову не приходит. Прозрачные капли воды быстро бегут по лицу и телу, оставляя за собой прохладный мокрый след. Прижавшись к холодной кафельной стене, Осаму долго стоит так, над чем-то думая. Поверхность буквально ледяная, отчего холод неприятно обжигает кожу, но почему-то ему совершенно всё равно. Сумерки. Что же это такое? Это некая граница между дневным светом и ночной тьмой. Дазай не сможет полностью выйти из тьмы, но Чуя станет тем последним лучом света, который озаряет горизонт перед наступлением ночи. Она сама свет. Свет, который разжёг ту искру жизни в душе шатена, которая давно погасла. Он не может отпустить рыжеволосую, не может оставить или бросить, забыть и жить как раньше. Ничего уже не будет как раньше… После подобной водной процедуры разум немного проясняется. Шатен спускается вниз, но не перестаёт думать о словах матери. Быть счастливым — значит признаться в своих чувствах, а признаться в своих чувствах — значит полностью обнажить душу перед другим человеком, привязаться и «прикипеть» всем нутром. Ему сложно признаться в своих чувствах даже самому себе, что уж говорить о Чуе. Подобные мысли беспрестанно крутились в голове Дазая, пока он готовил завтрак. О делах думать совершенно не получается, хотя именно это сейчас и нужно делать. Спустя некоторое время на лестнице послышались шаги. Осаму обернулся и увидел Чую. — Доброе утро, — мягко сказал он, слегка улыбнувшись. Он уже как всегда официально и опрятно одет, хотя волосы ещё слегка сырые и взъерошенные после душа. — Доброе утро, — сказала она, улыбнувшись в ответ. Вот о чём она мечтала: прекрасное летнее утро, любимый человек готовит завтрак и улыбается так, что на душе становится тепло и приятно. — Как спалось? — поинтересовался шатен, наливая чай. — После вчерашнего вечера как никогда хорошо, — Дазаю нравилась вот такая «домашняя» Чуя в слегка большой для её фигуры футболке с оголённым плечом, домашних штанах и с волосами, собранными в небрежный хвост. Хочется, чтобы так было всегда. Хочется, чтобы она была рядом до конца. Дазай лишь грустно улыбается и ставит на стол завтрак и чай. Чуя замечает, что что-то не так. Осаму, конечно, часто очень задумчив и серьёзен, но вчера всё было по-другому. — Что-то случилось? — спрашивает голубоглазая, смотря на него и садясь за стол. — Нет, с чего ты взяла? — он не встречается с ней взглядом и садится напротив. — А сегодня ты меня обманываешь, — она как никогда настойчива и взгляда отводить не собирается. — Всё хорошо. Я просто обдумываю сегодняшний вечер, — он не покажет ничего. Всё останется глубоко внутри, и он никому об этом не расскажет. Чуя опускает взгляд и теряет решительность. За ночь и вчерашний вечер она, как ни странно, забыла об этом, а сейчас… — Я понимаю, прости, — больше она ничего не спрашивает и приступает к завтраку. Осаму готовит вкусно, но сейчас кусок в горло не лезет. Мафиози всё знает и чувствует. У него самого внутри всё содрогается от страха, что что-то пойдёт не так. Страх… Это слишком неприемлемое для него чувство, но он не может его отрицать. Слова сейчас мало успокаивают, поэтому в голову приходит неожиданная идея. — Знаешь, у меня есть для тебя небольшой сюрприз, — он смотрит в упор на Чую. — Сюрприз? — она глядит в кофейные глаза шатена. — Ты и так мне слишком много сюрпризов сделал за эту неделю. — Это нечто другое, — он посмотрел на наручные часы. — У меня мало времени, поэтому разреши оторвать тебя от завтрака ненадолго, — он встаёт и берёт девушку за руку. Накахара не сопротивляется и идёт за шатеном, пока совершенно не понимая, чего он хочет. К большому удивлению рыжеволосой, они подходят к роялю. Шатен лишь улыбается и садится на небольшую скамейку напротив инструмента. — Долго стоять будешь? Садись рядом, — говорит он, открывая крышку. — Ты… серьёзно умеешь играть? — она с трепетом садится рядом, смотря на Осаму. — Нет, он у меня для красоты стоит, — усмехнулся он. — Умею. Когда-то давно, когда мы только пришли в мафию и отец ещё не был боссом, меня учил Хироцу. У Чуи слегка округлились глаза от удивления. — Такого я не ожидала от вас обоих. — Почему? — он вопросительно смотрит на девушку, хотя и сам знает ответ. — Ну… — ненадолго потерялась рыжеволосая. — Вы мафиози, а это… Я не хотела тебя обидеть, прости… — она опускает взгляд, понимая, что сказала лишнее. Дазай мягко улыбается и кладёт свою руку на ладонь Накахары. — Я не обижаюсь, не переживай. Я бы и сам удивился, — он переводит взгляд на клавиши. — Мне тебя не успокоить сейчас словами, но я подумал, что если сыграю, то тебе станет чуточку легче. Хотя… наверное, глупая затея, — он собирается закрыть лаковую крышку инструмента, но Чуя быстро останавливает его руки. — Нет! — как-то неосознанно громко сказала она. — Сыграй, прошу. Дазай несколько секунд изучает её лицо взглядом, будто подбирая мелодию, которая действительно понравится рыжеволосой. Он молча кивает и возвращает ладони к инструменту. Это было настолько давно, что, кажется, в другой жизни. После обучения он часто играл тайком от отца у Хироцу дома, ведь больше фортепиано нигде не было. У него действительно были музыкальные способности и слух, а его руки просто созданы для этого инструмента. Учение давалось ему очень легко, чему Хироцу всегда удивлялся и где-то глубоко внутри жалел, что такой талант обречён пропасть и умереть в стенах мафии. Пробежав пальцами по клавишам, шатен как-то грустно улыбнулся, вспомнив былые ощущения. Ещё немного подумав, он взял аккорд. Какая-то особенно нежная мелодия полилась по дому. Чуя зачарованно смотрела на руки Дазая. Это была, кажется, не классика и вообще что-то совершенно незнакомое. Неужели он пишет музыку? Так много вопросов и никаких ответов, но это сейчас и не важно. Наблюдать за Дазаем хотелось вечно. Сосредоточенное спокойное лицо, невероятно быстро передвигающиеся по клавишам пальцы и музыка, которая наполняла дом. В этот момент, казалось, даже время замерло и с трепетом слушало мелодию, которая плавно выходила из-под пальцев шатена. Мелодия стала замедляться и постепенно затихать, после чего Осаму, нажав на последние несколько клавиш, закончил играть. — Я жалею только об одном, — начала рыжеволосая после некоторой паузы. — И о чём же? — поинтересовался шатен, закрывая крышку инструмента и обращая взгляд на девушку. — Что я услышала это лишь сейчас, — она смотрит в ответ. Дазай грустно усмехнулся. — Неужели ты не рада, что уже завтра будешь свободна? — А ты рад? — не ответив на поставленный вопрос, спросила Чуя. Шатен отвёл взгляд и поспешил встать. — Идём обратно, Чуя, — он не стал дожидаться голубоглазую и пошёл вперёд. Накахара лишь вздохнула и догнала его. — А почему у тебя мало времени? — вспомнила она, садясь обратно за стол. — Сейчас всё расскажу и объясню, — он сделал глоток чая и тоже сел обратно. — Сейчас я уеду на работу, — он сделал небольшую паузу. — И мы увидимся только вечером. Чуя на миг замерла. Значит, его не будет рядом до самого… убийства… Значит, поддерживать её будет некому… Значит, она снова будет одна… — Я… Ты серьёзно? — подавив ком страха в горле, спросила она. — Чуя, я всё понимаю, тебе страшно, но мы должны быть уверены, что всё пройдёт хорошо и наша легенда не будет раскрыта, — у него сейчас был действительно очень мягкий и обеспокоенный голос. Он смотрел на Чую в надежде, что та справится со своими страхами и предрассудками. Чуя не может убить эту надежду… — Я в порядке, рассказывай, — попыталась успокоиться девушка. — К шести часам ты вызовешь такси и поедешь по нужному адресу, — начал шатен. — Когда он спросит, где я, ты ответишь, что задерживаюсь на работе. На тот случай, если он поинтересуется, где я работаю, ты скажешь, что у меня бизнес в области фармакологии, но дальше ты не лезешь, и лучше спросить у меня самого, — он снова взглянул на часы и закончил с завтраком. — Про нашу личную жизнь можешь придумывать на ходу, ведь он ничего не знает. На то, где работаешь ты, можешь ответить, что я тебе запрещаю, а ты благодаря этому рисуешь и продаёшь картины, — он посмотрел на девушку. — Как мы уже выяснили, эта тема его точно заинтересует. И ещё. Я думаю, вряд ли он предложит пить чай. — Хочешь сказать, будет алкоголь? — перебила его девушка. — Думаю, да. Не переживай, снотворное действует в любом напитке. И самое главное, — он на пару секунд замолчал. — Я не могу предугадать всё, поэтому сказать, когда ты сможешь подлить ему снотворное, не получится. Это придётся сделать тебе самой, — с какой-то грустью сказал он. Рыжеволосая всё время, пока он рассказывал, смотрела в свою чашку с ещё не тронутым чаем и пыталась всё это «впитать» и понять. На последнем предложении она подняла глаза. — Я понимаю… Дазай подошёл к ней и, осторожно развернув к себе, присел напротив, взяв её ладони в свои. — Чуя, я приду вовремя, — говорил он, смотря на девушку. — Тебе больше ничего не придётся делать. Он не проснётся, и ты не увидишь ничего лишнего. Мне, правда, самому всё это не нравится. Я бы мог справиться сам, если бы знал, но… раз уж так вышло, что нас заставили, то давай закончим это дело вместе, — Чуя посмотрела на него. — Ты мне веришь? — тихо спросил шатен, смотря ей в глаза. — Тебе верю, — она слабо улыбнулась. — Я всё сделаю, не переживай. Осаму улыбнулся в ответ. — Всё будет хорошо, — он встал и отпустил её ладони. — После того, как всё сделаешь, потуши свет. Это будет знаком для нас. — Хорошо. Удачи тебе, — она тоже встала, чтобы проводить его. — Тебе тоже, — Дазай надел пиджак и пошёл в прихожую. Чуя пришла вместе с ним и подала ему ключи, которые взяла с тумбочки. — Спасибо, — взяв ключи, сказал шатен. — До вечера, — он ободряюще улыбнулся и уже собрался идти, но остановился. — Ах да. Возьми с собой телефон и, когда будешь на месте, набери меня и сбрось. Постарайся сделать это незаметно. — Да, я поняла. Всё сделаю. До вечера, — девушка улыбнулась в ответ. — До вечера, — Дазай вышел из дома, и Чуя закрыла за ним дверь, прислонившись лбом к двери и прикрыв глаза. Наверное, сейчас тот самый момент, когда хотелось поцеловать его в щёку и обнять, чтобы день прошёл хорошо, но они не семья, и, более того, день его в принципе не пройдёт хорошо… Как и её…***
В пять часов Чуя уже стояла у дома и ждала такси. Её день прошёл в напряжении и тревоге, отчего она пыталась всячески отвлечься. Поскольку подъём был ранний, рыжеволосая успела прочитать целую книгу из мини-библиотеки Осаму, немного порисовать, чтобы успокоиться, и даже полить пионы в саду. Она знает, что у Дазая есть садовник, но от безделья и бесконечных плохих мыслей в голове уже хотелось выть. Знающий человек сразу поймёт, что земля в клумбах мокрая. День казался бесконечным, но, с другой стороны, чем ближе подходил час дела, тем сердце начинало стучать быстрее. Часам к четырём она уже успела сходить в душ и помыть голову. Дальше начались сборы на «чаепитие». Почему-то сегодня Чуе всё напоминает о её прошлой работе. Она одна дома, собирается куда-то идти, подбирая наряд, украшения и прочую мелочь. Несколько минут она сидела у зеркала, облокотившись о столешницу и зарывшись руками в волосы. Как и неделю назад, ей нужно будет натянуть на лицо улыбку, о чём-то мило говорить, а потом… Да, отличие есть, но от этого не легче. Всё-таки собравшись с силами и мыслями, она уложила волосы, завив их на концах, и сделала лёгкий макияж. С платьем она особо решила не заморачиваться: строгое облегающее чёрное, чуть ниже колена, с открытыми плечами, маленькая сумочка-клатч и чёрные туфли на высоком каблуке. Внешне всё прекрасно, а вот внутри всё ломается от одной мысли обо всём этом. Такси приехало быстро, и Накахара, вздохнув, села в машину. Дом Изао находился на окраине города. Он действительно был относительно маленьким даже по сравнению с домом Дазая. Белый кирпичный фасад с покатой многоуровневой тёмной крышей, французские окна и большой балкон со стеклянными бортами, который виден уже при подъезде. Чуя заплатила за такси и подошла к высокому забору. Нажав кнопку вызова на домофоне, она стала ожидать ответа, но дверь ей открыли крайне быстро, даже ничего не спросив. «Господи, пусть всё пройдёт хорошо…» — подумала она и, натянув улыбку, зашла на территорию дома. Перед домом, ко всему прочему, оказался ещё и бассейн, который красиво подсвечивался, а по краям дорожки, ведущей к дому, росли небольшие японские туи. Вообще, дом действительно красивый, а территория не меньше, поэтому причина такого интереса к этому месту была понятна. — Здравствуйте, Дазай-сан, — послышался знакомый голос, и девушка увидела на пороге дома хозяина и их вчерашнего знакомого. Он добродушно улыбнулся девушке. — Здравствуйте, Окамото-сан, — она тоже улыбнулась. — А почему ты одна? Где мужа потеряла? — когда Чуя подошла к нему, он взял её ладонь и еле ощутимо прикоснулся к ней губами. — Он задерживается на работе. Дело по бизнесу, просил его простить. Он подъедет чуть позже, — рыжеволосая решила, что лучшая защита — это нападение, поэтому решила опередить его вопросы. — Прощаю, — он снова улыбнулся. — Пойдём, — он пошёл первый, открывая Чуе дверь. — Спасибо, — поблагодарила она и прошла в дом. Внутри дом был явно намного дороже. Он резко отличался от дома Осаму. В некоторых местах на стенах висели фотографии какой-то женщины и хозяина дома. Судя по всему, это была его погибшая жена. Интерьер был не менее богат, но сложно было сказать, что здесь прослеживался какой-то стиль. Простая, но изящная мебель с бордовой обивкой была везде одинаковая, как и стены, покрашенные в приятный кофейный цвет. На второй этаж вела лестница с резными перилами. На стенах, как и у Дазая, висели картины, которые неплохо дополняют пространство вокруг. — У вас очень красиво, — подметила девушка, рассматривая помещение. — Спасибо. Этим занималась жена, поэтому я ничего не стал менять, — он как-то особенно внимательно посмотрел на девушку. — Проходите в гостиную, я сейчас всё приготовлю, — он показал ей вход в гостиную, слегка прикоснувшись к плечу. Чуя почтительно кивнула и прошла в предложенную комнату. Здесь всё было так же, как и во всём остальном доме, но из больших окон ещё и открывался прекрасный вид на сад. Необычные шкафы с какой-то невероятно красивой посудой, удобные мягкие диваны и, опять же, картины. Рыжеволосая рассматривала их как на выставке. Ей действительно нравилось это, и заинтересованность играть не пришлось. Неожиданно она вспомнила, что нужно набрать Дазая. Это пришлось делать быстро, постоянно смотря на вход в гостиную. Как и говорил шатен, она позвонила по номеру, который он дал ещё в начале их общения. — Прошу простить за дерзость, — послышался голос Изао, который заставил девушку повернуться. Она успела позвонить, что не могло не радовать. — Но мы не маленькие дети, чтобы пить чай, — он шёл с подносом, на котором стояли бутылка вина, немного фруктов и бокалы. — Вы правы, мы не маленькие дети, — она улыбнулась. — Я думаю, Осаму скоро приедет, поэтому давайте начнём без него. — Конечно, — он прошёл к дивану и поставил поднос на маленький столик рядом с ним. — Я заметил, вы уже успели рассмотреть часть моей коллекции? — он вопросительно посмотрел на девушку, открывая бутылку вина. — Да, успела. Прекрасные картины, я в восторге, — она по-девичьи села в кресло, всё ещё рассматривая стены помещения. — Я рад, что вам понравилось, — он улыбнулся и, открыв бутылку, разлил вино по бокалам. — Окамото-сан, можно у вас попросить воды? Уже который день болит голова, ничего не помогает, — она с уставшей улыбкой прикоснулась к виску. — Конечно. К врачу не пробовали? Это не шутки, — с неким беспокойством спросил он. — Нет, у меня такое бывает. Всё хорошо, не переживайте, — успокоила она его. — Пару минут, — он скрылся за стеной гостиной. Чуя слегка трясущимися от волнения руками достала из сумочки пузырёк, который ей дал Мори, и вылила в бокал, который был ближе к хозяину дома. После небольшого шипения рыжеволосая побулькала содержимое и убрала пузырёк обратно в сумочку. Сердце, кажется, повторяло каждое её действие, а в комнате казалось очень душно. Когда дело было сделано, она немного облегчённо выдохнула и приняла прежний дружелюбный вид. Изао вернулся через пару минут со стаканом воды. — Спасибо вам большое, — она достала из сумочки таблетки и, достав одну, положила в рот и запила водой. — Совершенно не за что. Знал бы, всё-таки предложил чаю. — Всё хорошо, не переживайте, — она улыбнулась, давая понять, что всё в порядке. — Тогда давайте выпьем за знакомство, — он взял бокалы и подошёл чуть ближе к Чуе. Она уже протянула руку к тому бокалу, в котором не было снотворного, но… Изао дал не его. На миг у девушки помутнело в глазах. «Нет, нет, нет… Только не это…» — подумала она, но старалась не терять прежнего спокойствия. — Всё хорошо? — Изао слегка наклонился, заглядывая в глаза девушки. — Да, всё прекрасно, — она снова улыбнулась. — За знакомство, — она встала и поднесла свой бокал к бокалу мужчины. Тот тоже улыбнулся и легонько стукнул по бокалу рыжеволосой. Чуя, почти не открывая рта, прислонила бокал к губам, сделав только вид, что выпила. Она уже собралась поставить бокал на столик, думая, что делать дальше, но её опередили и не дали сделать желаемого. — Ну, не обижайте хозяина дома, миледи, — это звучало сейчас будто гром среди ясного неба. — Выпейте хотя бы половину, — немного обиженно сказал хозяин дома, смотря на девушку. Чуя незаметно сглотнула. Внутри сейчас билась бешеная паника. Она мало того что не выполнила задание, так ещё и сама сейчас под ударом. Выхода не было. Он либо её раскусит, либо… Боже, сейчас может случиться всё, что угодно. Накахара немного подумала и снова поднесла бокал к губам. Сделав два мелких глотка, она почувствовала сладкий, с лёгкими нотами приятной горечи вкус на кончике языка и думала лишь о том, чтобы Дазай пришёл вовремя. — Совсем другое дело, — улыбнулся Изао и выпил своё вино, сев на диван. Он как-то слегка поменялся, что нельзя было не заметить. Чуя тоже села обратно, но почувствовала, что медленно теряет контроль над своим сознанием. Снотворное оказалось слишком быстродействующим… Картинка почти мгновенно поплыла перед глазами, и через пару секунд она уже рухнула без сил на спинку кресла.***
Дазай с самого утра не мог избавиться от мыслей о Чуе и сегодняшнем дне. За те дни, что его не было на работе, накопилась куча дел, поэтому пришлось разгребать завалы бумаг и отчётов. Голова совсем не думала о делах и бумагах. Как и тогда, он сидит уже, наверное, минут тридцать и, читая текст какого-то договора с другой организацией, не понимает ничего. Когда это занятие окончательно надоедает, он снимает очки и, кидая их на стол, зарывается руками в волосы. Слишком много всего навалилось на него, и он впервые не знает, как поступить. Стук в дверь заставляет немного очнуться. — Войдите. — Занят? — это был Хироцу. Он заглянул в кабинет и вопросительно посмотрел на шатена. — Заходи. Привет, — Осаму выпрямился и снова надел очки. — Привет. Я ненадолго. Мы же сегодня едем на дело, так ведь? — он подошёл к столу. — Да, ты прав. Когда мне позвонит Чуя, я тебя наберу. Возьми несколько бойцов с собой на всякий случай. — Понял, — мужчина присмотрелся к парню. — Что-то случилось? — Всё хорошо, — он не смотрел на мужчину, дабы не показывать своё состояние. — Да нет… Всё явно не хорошо… — сказал он вслух, вздохнув. Он и сам уже давно понял, в чём дело, но Дазай не признается сам, а выспрашивать сейчас некогда. — Ладно, увидимся ещё сегодня, — он пошёл обратно к двери. — До встречи. Когда Рюро ушёл, Осаму снова погрузился в свои мысли, которые не отпускали его до вечера, а точнее, до звонка Чуи. Он уже давно был готов, и лишь её звонок был толчком к тому, чтобы позвонить Хироцу и быстро побежать вниз к машине. Вот тут и начались проблемы… Причём буквально все, которые можно. Осаму понимал, что времени у него не много, поэтому ехать нужно было быстро. Нажать на педаль газа не составило труда, но он попал в пробку. Огромную пробку. Случилась какая-то авария, и абсолютно никого не пропускали. Ящерицы с Хироцу тоже не успели проскочить, и теперь они просто ничего не могут сделать. Совсем. Объездов здесь нет, а пешком это чуть ли не час ходьбы. — Нет, нет, нет! — смотря на часы, в панике говорил Дазай. Прошло уже сорок минут, а он даже сам позвонить не может. Выскочив из машины, он подбежал к машине Хироцу. — Ждать больше нельзя. Попроси кого-нибудь из бойцов сесть в мою машину. Я буду ждать вас там, постарайтесь быстрее. — А ты? — уже набирая номер одного из сотрудников, спросил мужчина. — Я пешком. Срежу через дворы, — проверяя магазин пистолета, говорил он, а сам чувствовал, как сильно бьётся в груди сердце. — Ты точно справишься? — У меня нет выбора, и я не могу её оставить, — он посмотрел на друга и, получив в ответ положительный кивок, рванул в один из дворов между многоэтажек.***
Веки такие тяжёлые, будто кто-то их склеил. В голове шум, а в теле какая-то нереальная слабость. Чуя через силу открывает глаза, держась за голову. Слегка приподнявшись, она осматривается вокруг, пытаясь понять, где она и что происходит. Светлую гостиную сменила комната с высоким потолком и плотно занавешенными шторами. — А ты хорошо подготовилась, Чуя, — с каким-то неистовым наслаждением проговорил уже знакомый голос. Чуя посмотрела в сторону и увидела Изао. Он стоял у косяка двери, которая вела из комнаты на лестницу. На нём уже не было пиджака от костюма, а на лице играла какая-то маниакальная улыбка. — О чём вы, Окамото-сан? — сердце снова застучало с двойной силой. — Это, видимо, от головной боли… — Это же надо было придумать такую легенду, — он стал подходить ближе, скрестив руки на груди. — Нашла где-то мужа, каким-то невероятным образом проникла на этот вечер, навешала огромное количество лапши на уши, — он остановился и посмотрел на девушку. — А я ведь сразу тебя узнал. — Я не понимаю, о чём вы говорите, — рыжеволосая всё больше садилась на кровати, хотя силы из неё будто выжали. — Четыре года назад. Отель «Плаза». Вечер. Господин Мацуда… Что-нибудь вспоминаешь, солнышко? — он улыбался как дьявол, а его глаза будто светились в этом полумраке комнаты. Рыжеволосая смотрела на мужчину, а в голове, словно киноплёнка, пронеслись воспоминания с того самого дня. Хотелось кричать и плакать и всё это одновременно. Паника, страх и давно забытый, но такой ужасный день душили изнутри. Девушке будто перекрыли воздух, потому что дышать и вправду стало тяжело.Четыре года назад
Пока они ехали, мужчина успел представиться и ещё больше втереться в доверие к девушке. Она смотрела за проплывающими мимо дорогими домами и уже предвкушала тот момент, когда будет жить в одном из них. Машина их остановилась совсем не там, где ожидала рыжеволосая. — Отель? — она вопросительно посмотрела на мужчину. — А зачем… — Произошли некоторые проблемы с женой, поэтому пока обитаю тут, — перебил её господин Мацуда, как она уже выяснила, и улыбнулся. В речи его на мгновение промелькнула доля безразличия и холода, что насторожило девушку, но она не придала этому значения. — Поняла, идёмте, — она вышла из машины и подняла голову, рассматривая высокое, ярко освещённое здание. Отель невероятно дорогой и шикарно обставленный. Сразу видно, что такие места не рассчитаны на таких гостей, как Чуя. Они прошли внутрь и без особых проблем оказались в лифте. Чуя с детским восторгом рассматривала здешние интерьеры и людей. Вскоре они оказались на самом последнем этаже и пошли по коридору. На этаже было тихо и даже как-то пусто. Дойдя до одного из номеров, мужчина открыл дверь и впустил девушку. — Заходи, — вот сейчас от прежней вежливости не осталось и следа, что на миг поставило Чую в тупик и заставило задуматься над своим решением. — Заходи, — уже более напористо сказал мужчина и слегка подтолкнул рыжеволосую. Она вошла внутрь, а дверь за ней закрылась. Господин Мацуда так и не зашёл вместе с ней, отчего Чуя сглотнула и быстро вернулась к двери, дёргая за ручку. Заперто! Что-либо делать было бесполезно. — Вау, какой молодой и необычный экземпляр, — как-то особенно громко прозвучало в тишине комнаты. Чуя обернулась и увидела мужчину буквально в метре от неё. — Что это значит? Господин Мацуда сказал… — Солнышко, у меня очень мало времени. Я в городе проездом, поэтому давай не будем тратить время на лишние разговоры, — слегка безразлично и даже лениво сказал он. — Спальня там, — он указал на дверь одной из комнат, а сам закурил сигарету, сделав долгую затяжку. Внутри неистово билось сердце, а голова отказывалась понимать происходящее. Чуя прижалась к двери, то и дело дёргая за ручку. — Вы… меня не за ту принимаете, — единственное, что она сейчас смогла сказать. — Я не… — Ах, ты ещё и новенькая, — он довольно улыбнулся. — Что ж, значит, будет даже веселее, — он сделал ещё одну затяжку и потушил сигарету, после чего подходя к девушке. — Я тебе помогу освоиться и буду крайне нежен, можешь не переживать. Чуя всё сильнее вжималась в дверь, а потом развернулась и стала стучать в неё. — Помогите! Кто-нибудь! — она бы продолжила кричать и просить о помощи, если бы её больно не схватили за волосы и не закрыли рот ладонью. — А вот этого не надо. Если будешь плохо себя вести, я ведь могу и передумать, — по щекам девушки побежали слёзы. Она пыталась отпихнуться, но ей всего восемнадцать, а ему явно больше тридцати. Силы не равны, а если не играть по его правилам, будет только хуже, что Чуя уже поняла. — Не плачь, солнышко, всё будет хорошо, — он довольно оскалился и, не отпуская волосы девушки, утащил в спальню…Наши дни
Голубоглазая совсем забыла про слабость и буквально подорвалась с постели. Она готова была сейчас сделать что угодно, лишь бы убежать отсюда. Естественно, ей этого сделать не дали. — Куда ты, прелесть моя, мы ведь ещё не поговорили, — он преградил ей путь и, схватив за плечи, кинул на кровать. — Нет! Не трогай меня! — крикнула она будто не своим голосом и всячески пыталась отпихнуться, когда над ней нависли, с силой сдавив ноги коленями и расставив руки по сторонам, прижав своими. — Ты решила мне отомстить? Как глупо, — улыбка всё так же не спадала с его лица. — Ты, как и тогда, слишком глупа, девочка, — он говорил это ей почти в губы, что заставило Чую отвернуть голову в сторону. Конечности, кажется, онемели, а сердце колотилось в груди слишком сильно. Это чувство невозможно описать словами. Ты задыхаешься от работы собственного сердца, тело бьёт неистовой дрожью, а слёзы начинают бежать по щекам непроизвольно. — Пожалуйста… отпустите меня… — слова застревали где-то в горле. Воздуха не хватает, а в глазах беспросветная пелена. — Ты совершила очень много ошибок, — улыбка с лица быстро спала, а остался лишь оскал зверя, жаждущего крови своей жертвы. — С самого начала я тебя узнал. Ты думаешь, так сильно изменилась? Нет, Чуя, — он провёл тыльной стороной ладони по её щеке, стирая слёзы. — Ты всё та же глупая маленькая девочка. Отличие только в том, что ты теперь настоящая шлюха, — усмехнулся он. — Нет! — кричала уже навзрыд рыжеволосая, всё ещё пытаясь вырваться. Сил не было ещё от действия снотворного, а у него их было огромное количество. — Отпустите… Он лишь сильнее сжимал её запястья. — Про снотворное я догадался ещё после того, как ты попросила воды. Не заметно было, что у тебя болит голова, было максимально неправдоподобно. А когда ты вылила мне снотворное в бокал, — он усмехнулся. — Боже, наивность высшего уровня. Думаешь, я такой дурак? Ошибаешься, сучка! — он слегка ослабил хватку ногами и, подняв руки девушки наверх, сжал их одной рукой. — Тебе ведь тогда было хорошо, правда? — он снова хищно улыбнулся. — Может, повторим? — одной рукой он стал поднимать подол платья, таким образом «гладя» девушку по внешней стороне бедра. — Нет! Я прошу вас, прекратите! — она сопротивлялась как могла, но ничего не получалось. Глаза заливали слёзы отчаяния, отчего она закрыла их и просто громко рыдала. — Пожалуйста… — тихо просит девушка, уже теряя силы и надежду на спасение. — Просишь? — он всё дальше продвигался рукой и задирал платье, иногда сжимая нежную кожу ладонью. — Плохо просишь, солнышко, — он нагло раздвинул ноги девушки, как бы та ни пыталась это предотвратить. — Ты хотела отомстить мне? Очень некрасиво с твоей стороны. А плохих девочек нужно наказывать, — полностью задрав платье наверх, он с силой шлёпнул девушку по ягодице, что заставило ту надрывно вскрикнуть, а затем перевернул её на живот. — Помогите кто-нибудь! — крикнула она изо всех оставшихся сил, но её голову приподняли за волосы, отчего она инстинктивно схватила руку мучителя своей. Он заглянул через плечо и посмотрел на девушку. — Никто тебе не поможет, девочка. К тому же ты сама виновата, а за ошибки нужно платить. Я думаю, хватит разговоров. Давай уже начнём веселье, — он отпустил её волосы и начал расстёгивать ремень брюк. Путь до дома Изао казался для Дазая вечным. Он не видел сейчас абсолютно никаких препятствий. У него была только одна цель — успеть. Он совершенно не знал, что там сейчас происходит, а в голове проецировались самые страшные предположения. Дорогу в почти час он одолел за двадцать с небольшим минут. Нарушив все правила дорожного движения, он летел на место, молясь, чтобы ничего страшного не случилось. Добежав до нужного дома, он ловко перелез через забор и осмотрелся. В комнате, где, судя по плану дома, который он сегодня изучал, располагалась гостиная, уже не было света, а вокруг дома и даже внутри было подозрительно тихо. «Это очень плохо…» — подумал он и рванул к входу. Никого не встретив по пути, он влетел внутрь и прислушался. — Помогите кто-нибудь! — когда он услышал этот крик, внутри что-то на миг треснуло, как зеркало. — Чуя… — едва слышно прошептал он и, переступая через несколько ступенек сразу, при этом на ходу снимая пистолет с предохранителя, побежал по лестнице. Найти нужную дверь не составило большого труда. Шатен выломал её с ноги и буквально залетел внутрь. Стоило увидеть, что там происходило, и его взяло такое бешенство, что он готов был лично порвать глотку этой сволочи. Он даже не целился, а Изао даже повернуться не успел. Всё произошло настолько быстро, что можно было подумать, будто Осаму промахнулся. Это опроверг лёгкий, еле слышный вскрик и то, как мужчина свалился на бок без чувств. Прямо в голову. Одним выстрелом. Буквально с ходу. — Чуя! — Дазай подлетел к ней. Единственное, что немного радовало в этой ситуации, так это то, что мужчина ничего не успел сделать с девушкой. Рыжеволосая быстро, с каким-то отвращением и стыдом одновременно одёрнула платье обратно, ещё до того, как подбежал шатен. Нехватка воздуха давала о себе знать, отчего она тщетно пыталась отдышаться. Слёзы всё так же ручьями текли по щекам, а тело пробивало дрожью. Она быстро вскочила с этой злосчастной кровати, осев на пол, закрыв руками лицо и изредка вздрагивая. — П-прости… Я… я не справилась… — еле слышно сказала она, убирая руки и смотря на Дазая. Слёзы потекли ещё сильнее. Осаму быстро обнял её, прикрыв глаза и облегчённо выдыхая. Рыжеволосая обняла в ответ, утыкаясь шатену в плечо и зарываясь одной рукой в его волосы. Кажется, вся жизнь пронеслась сейчас перед глазами Дазая. Он чувствовал, как неистово бьётся в груди сердце рыжеволосой. А может быть, это его сердце? Просидев так пару секунд, он отстранился и, сняв свой пиджак, надел на плечи рыжеволосой. Она молча укуталась в него, всё ещё пытаясь успокоиться. Осаму осторожно взял её на руки, ничего не говоря и не спрашивая. Не сейчас. Не в эту минуту. Чуя лишь мягко обняла его за шею, положив лоб на его плечо и закрыв глаза. Она не хочет видеть эту комнату, того, кто пару минут назад её чуть не изнасиловал второй раз, и тем более его труп. Она прерывисто дышит, всё ещё пытаясь успокоиться и прийти в себя, но пока это слишком сложно. Осаму быстро спускается по лестнице и выходит из дома. Спускаясь с крыльца, он видит, как к забору подъезжает несколько машин. Он сразу понял, кто это, и пошёл навстречу. Бойцы отряда быстро и умело открывают калитку и осматриваются вокруг, выставив оружие. Из своей машины выходит Хироцу и быстро подходит к Дазаю, желая узнать, что произошло, но шатен отрицательно качает головой. Мужчина всё понимает и идёт вместе с ними до машины. С неба неожиданно начинают тихо капать прозрачные капли. Ничего не предвещало этого, но начинался дождь. Осаму бережно сажает рыжеволосую на заднее сиденье своей машины и, закрыв дверь, поворачивается к Рюро. — Я там насорил на втором этаже, поэтому уберите всё, — не собираясь ничего объяснять, говорит он. Хироцу и сам уже понял, что ему не следует вникать во всё, что он увидел. — Все вещи Чуи тоже заберите и сожгите. Хироцу, всё, что может хоть как-нибудь указать на её причастность к этому делу, должно быть уничтожено, — столько решимости и какого-то особого холода Рюро не видел в нём давно. — Я всё понял. Сделаем, — он больше ничего не говорит и идёт в дом. Осаму же садится на водительское сиденье, и пару минут они сидят в абсолютной тишине. Дождь расходится, и вот уже по крыше слышен настойчивый стук тяжёлых крупных капель, заливающих лобовое стекло автомобиля. В салоне, кроме стука дождя по крыше и окнам, изредка слышны тихие всхлипы Чуи и тихое дыхание шатена. Дазай заводит машину и включает дворники, положив затем ладони на руль. Он и сам не замечает, как трясутся его руки. В таком состоянии он сам никуда далеко не уедет, поэтому нужно немного отдышаться. — Чуя, прости меня… — тихо просит он, опустив взгляд. Тишина угнетает, а недавние события заставляют зажмуриться, чтобы стереть эту ужасную картинку из памяти. — Я обещал, а сам… Чуя ничего не отвечает, смотря на залитое водой окно, ещё больше закутываясь в пиджак шатена и обнимая свои плечи. Дождь действительно разошёлся не на шутку, и уже плохо видно дорогу. Ещё немного посидев так, Осаму всё-таки разворачивается и едет в сторону дома. Сейчас ему не нужно слышать её тихое «прощаю», ведь он знает, что не заслуживает её прощения. Дорога проходит в полной тишине. Доехав до дома, Дазай заезжает в гараж. Не проронив ни слова, он выходит из машины и, открыв дверь Чуе, снова берёт её на руки. Девушка не сопротивляется, ведь у неё совершенно нет сил ни на что. Зайдя в дом, шатен несёт девушку в гостиную и осторожно сажает на диван. — Подожди минутку, я сейчас, — тихо говорит он и уходит. Накахара поднимает ноги на диван и обнимает колени, уткнувшись в них лбом. Всё внутри снова умерло. Снова надломлено то, что так отчаянно и долго она пыталась починить… Она сидит так, пока не забирают пиджак с её плеч, что заставляет девушку вздрогнуть. — Не бойся, это я, — Дазай заботливо укутывает её в мягкий плед и подаёт стакан с каким-то напитком. — Вот, выпей. Станет чуточку легче. — Что это? — спрашивает рыжеволосая, вытирая то и дело стекающие по щекам слёзы. — Виски. Выпей. Пару минут Накахара ещё думает, но потом всё же берёт стакан и почти залпом выпивает. Сморщившись от горечи, она тяжело выдыхает, прикрыв глаза. Шатен кладёт подушку к одному краю дивана и призывает девушку лечь. У Чуи совершенно нет сил, поэтому она действительно ложится на подушку, открыв глаза и смотря за действиями шатена. Тот садится на пол напротив неё и смотрит в ответ. Он ничего не спросит сам. Она это знает, ведь он сам пережил много всего в жизни. — Он оказался тем, кто меня изнасиловал в тот день, когда я стала буквально собственностью Мацуды… — слёзы снова тихо полились из глаз. Шатен смотрел на неё, совершенно не изменившись в лице, но внутри что-то действительно треснуло. Он сжал один кулак так, что ногти больно впились в кожу ладоней, но сейчас не чувствовал боли. — Когда я работала в кафе, у меня однажды появился один постоянный клиент… Он предложил мне карьеру модели, а я, дура, согласилась… — она снова зажмурилась от горечи воспоминаний и тихо всхлипнула. — Если бы я только знала… — сердце Осаму готово было разорваться в эту же секунду. Он протянул руку и почти невесомо погладил девушку по волосам, разбирая спутавшиеся рыжие пряди, а другой нежно взял её ладонь в свою. — Он увёз меня в отель, и там… — она уткнулась лицом в подушку и громко заплакала. Все эмоции сразу подкатили к горлу, и остановиться просто невозможно. — Я ненавижу себя за то, что тогда поехала с ним!.. — надрывно закричала она. — Чуя… — Дазай присел на край дивана и тихонько поднял девушку, прижимая к себе. Чуя снова уткнулась ему в плечо, сжимая его рубашку в руке, громко плача. Хочется оградить её от всего этого ужаса, который она пережила, сделать так, чтобы это ужасное прошлое к ней больше никогда не возвращалось, и он уже даже знает как. Ненависть закипает внутри, будто лава в жерле вулкана. — Я больше никому не позволю тебя обидеть, слышишь? — он гладит её по волосам, забыв к чертям о том, что раскрываться нельзя. — Он подумал, что я решила ему отомстить… Мне было так страшно… — тихо хрипит она и пару секунд молчит. — Без тебя… — Я знаю, Чуя… Я знаю… — он прижимает её всё сильнее, отчего рыжеволосая, кажется, медленно успокаивается. — Не бросай меня больше… Никогда… — Чуя не понимает сейчас, о чём говорит и чего просит. Но ей уже плевать на всё это. Она чувствует его тепло, руки, тело, и ей больше ничего не нужно. — Не брошу. Никогда, — шепчет Дазай и целует её в макушку, не выпуская из объятий. — Тебе нужно поспать. Рыжеволосая лишь кивает головой и, отстранившись, ложится обратно на подушку. Осаму снова укрывает её пледом и собирается уйти, но Чуя успевает схватить его за рукав. — Останься… со мной, — просит она, не открывая глаза и морщась от слёз и лёгкой дрожи в теле. Осаму снова садится напротив и продолжает гладить девушку по голове. Её шелковистых волос хочется касаться постоянно, а смотреть на то, как она засыпает, — вечно. Шатен думал, что он привяжется и «прикипит», если признается, но он глубоко ошибался. Он уже привязался. Он уже прикипел всем нутром. — Тебе больше никто не сделает больно, — тихо, почти себе под нос, говорит он, когда понимает, что рыжеволосая заснула. — Я всё для этого сделаю… На этот раз клянусь, — он невесомо целует девушку в губы и встаёт. — Все твои обидчики горько поплатятся, — он ни на секунду не задумывается и идёт к выходу. Не переодеваясь и не думая о последствиях. Для неё он сделает абсолютно всё…