God is my only hope

      Проснулся с ужасной головной болью и еле поднялся с кровати, учуяв какой-то сладкий и приятный запах. С трудом нацепил на себя одежду, немного холодную из-за приоткрытого на ночь окна, потянулся и размял затёкшую шею по дороге на кухню. Джи снова стоял там в своём любимом фартуке и переворачивал блинчики на сковородке. Я потёр сонные глаза и подошёл к нему, переминаясь с ноги на ногу, пол был чистым и оставлял приятные ощущения на голых ступнях, ведь из комнаты я вышел босиком. Он слегка вздрогнул от неожиданности, заметив меня боковым зрением, выключил плиту и развернулся ко мне, осторожно притягивая за талию.       -Моя утренняя птичка проснулась. Как себя чувствуешь?       -Голова побаливает и замёрз немного.       -Иди почисти зубы перед завтраком и умойся, если голова не пройдет, дам тебе таблеточку, ладно? Ну что за милашка тут передо мной? — Джи поцеловал в уголок губ и подтолкнул меня в сторону ванной.       Я послушно поплёлся к раковине и достал с полки свою зубную щётку, выдавил на неё немного пасты и поднёс ко рту. Медленно водил её, будто нехотя, в руках чувствовалась необъяснимая слабость, скорее не мышечная, а сознательная. Взгляд упал на отражение в идеально вымытом зеркале. Готов признать, что меня начало подташнивать, глядя на это. Лохматые неаккуратные волосы, торчащие в разные стороны, щёки, исполосованные в нескольких местах, маленькие синяки под глазами, худая, даже тощая, шея, и эти дрожащие конечности. Жалкий вид жалкого человека, загнанного в угол зверёнка, беспомощного и немощного. Я с силой надавил на щётку, повреждая дёсны и вскрывая старые раны, быстро сплёвывая вместе с остатками пасты сгустки алой крови, вытирая рот. Слёзы пробежались от боли прозрачной дорожкой по моей коже. Вернулся на кухню лишь через пятнадцать минут, когда смог успокоиться и подобрать все свои сопли и слюни с пола.       -Фрэнк, ты долго… Боже, ты что, плакал? — Джи обеспокоенно подбежал ко мне, заглядывая в глаза.       -Совсем чуть-чуть… Потому что я вовсе не милый, ты врёшь, когда говоришь это.       -Я не люблю врать, тем более своему родному человеку, Фрэнк, пожалуйста, тебе сейчас тяжело и мысли путаются, но ты для меня навсегда остаёшься самым красивым и чудесным. Садись за стол, ладно? Нам нужно скоро выезжать, так что покушай поплотнее, не знаю, сколько мы там пробудем.       Чувство вины больно ужалило меня, не хотелось его ни в чём упрекать, да и не за что было. Это лишь моя проблема, что я не мог верить до конца и что везде ищу подвох. Но он сидит здесь, со мной, после всего, что случилось. И он любит меня, печёт блинчики по утрам и смотрит очарованным взглядом, смущённо улыбаясь, когда я в этот момент оборачиваюсь к нему лицом.       Я аккуратно кусал блинчики с малиновым вареньем и запивал свежесваренным кофе со сливками. Джи положил голову мне на плечо и поглаживал по свободной руке, иногда целуя в щёку или шею. От него излучалось нечто трепетное и чистое, словно светлая аура. Кажется, он в какой-то момент даже задремал, но быстро очнулся, когда я повернулся к нему, непроизвольно дёрнув плечом.       -Всё, поехали? Оставь тарелку на столе, займёмся посудой потом. Твоя теплая одежда висит в шкафу, не сильно укутывайся, в отделе довольно душно.       Я натянул слегка потёртые чёрные джинсы, свои любимые, но немного великоватые, ведь со всей этой нервотрёпкой тело знатно похудело. Сверху накинул кофту на молнии, чуть не прищемив железкой подбородок. Джи был одет в широкие брюки и свободную рубашку, и вот снова на его фоне я выглядел крайне нелепо, словно какой-то бедняк с улицы зашёл в дорогой ресторан по совершенной случайности.       -Джерард, можешь мне синяки замазать? — опустил взгляд, поджимая губы, почему-то было стыдно об этом просить.       -Да, конечно, — он вернулся с косметичкой, усаживая меня на диван. — Так, только не вертись.       Он редко красился, лишь иногда подводил глаза или замазывал что-то, но всё равно в запасе хранил целую сумочку с различной косметикой, название которой я не знал и вряд ли когда-то запомню. Я чихнул от пудры, которую Джи наносил пушистой кисточкой, потом он выдавил немного светлой жидкости и нанёс под глаза.       -Ну как-то так, теперь поменьше заметно синяки и царапины, надеюсь, тебе станет комфортнее, — он всё убрал и чмокнул в макушку, когда пошёл относить косметичку обратно в комнату.       Сегодня я сел на переднее сиденье и всю дорогу смотрел на Джерарда, который, хоть и пытался это скрыть, заметно нервничал. Он попивал кофе из большого пластикового стаканчика, который взял на заправке, видимо, утренней дозы ему не хватило. Я осторожно поправил несколько его прядок на затылке, стараясь сильно не отвлекать от дороги.       -Спасибо, Фрэнки, кажется, мне не помешает причесаться, — он неловко хихикнул и замолчал, больше не произнеся ни слова до конца поездки.       Джи укутал меня в шарф так, чтобы он прикрывал лицо и плотно обматывал шею, боялся, что простужусь или заболею. А ещё на мне была странная шапка, от которой кололо кожу на лбу, и чесалась голова. Он крепко взял меня за руку и остановил перед входом в отдел.       -Фрэнк, послушай меня, пожалуйста, никуда не отходи, не делай ничего необдуманного, сохраняй спокойствие, если это возможно, — я утвердительно помотал головой и пожмурился.       Работники обернулись на меня, как только мы вошли, но быстро вернулись к своим делам, совершенно не вникая в то, что это за очередной человек, который сюда попал. Интересно, дома они такие же серьезные, как на работе? Профессиональные деформации наверняка уже проникли в их головы. Мы прошли по узкому коридору, чуть не сбив с ног даму с кофе, которая неожиданно появилась из-за угла. Перед лицом возникла огромная дверь с табличкой «комната допроса», где нас уже ждал офицер, приходивший в больницу. Он услужливо пригласил нас внутрь, а Джи вцепился в меня мёртвой хваткой, словно я должен был на что-то сорваться.       На небольшом расстоянии стояла женщина с тёмными волосами, нервно поправляющая их, на ней было надето что-то элегантное и, скорее всего, дорогое. Мужчина в форме что-то объяснял ей, а она неловко улыбалась и разводила руками, и даже от чего-то отнекивалась с полным возмущением. На миг она повернулась ко мне лицом, и я окаменел, словно статуя. Моё лицо то краснело, то бледнело за считанные сотые и доли секунды, сердце, если не исчезло вовсе, то упало куда-то в ядро планеты, закопавшись в километровые слои земли.       -Мама! Джи, отпусти! — я крикнул, находясь не в себе, пытаясь вырвать руку.       -Фрэнк, не надо, пожалуйста, — он умоляюще смотрел на меня, пока женщина уставилась на нас двоих.       -Да отпусти же! Там же мама! — через неимоверную боль и усилия мне удалось выдернуть своё запястье из его цепких пальцев, я споткнулся и чуть не упал, но рванул со всех ног, преодолевая эти несколько метров буквально за мгновение.       -Миссис Уокман, вы узнаёте своего сына?       -Уокман..? — я непонимающе глядел на эту фигуру, оставленную ещё в далёком детстве.       -Да, это мой сын. Я вышла замуж, Фрэнк, — женщина показала блестящее кольцо на пальце, на котором точно красовался бриллиант.       -Мама, ты вернулась… Скажи, что вернулась за мной! — я был готов вцепиться в неё всеми частями тела, но пока лишь приблизился, начиная судорожно плакать и трясти её за плечи, на что офицер пригрозил мне и отлепил от неё.       -Она не вернулась за тобой, — Джи с сожалением вздохнул, но я не хотел слушать никого из здесь присутствующих.       -Мам, почему ты так надолго уехала? Мне было плохо. Папа делал мне очень больно, как тебе… Я ждал, когда ты заберёшь меня с собой, но ты не оставила даже номера. Тебе уже сказали, какие плохие вещи они сотворили..? А ещё у меня появился парень, он помогает следствию, мы хотели с ним тебя найти, когда я вырасту, и приехать в гости. Он помог мне поступить в архитектурный и учит рисовать. Мам, почему ты молчишь? Ты скучала по мне? Я скучал, мамочка, я хранил все твои вещи, вот, смотри, этот крестик ты забыла в моей комнате, — с гордостью вынул из-под кофты слегка почерневшую цепочку, держа её дрожащими пальцами. — Мам, посмотри, я так вырос, я вырос хорошим мальчиком, добрым и отзывчивым, как ты и воспитывала. Мам, ты гордишься мной?       Жгучие слёзы текли по щекам и затекали даже в рот, их солёный вкус оставался на языке. Голова взрывалась от напряжения и усилий, которые я прилагал, выдавливая и выговаривая каждое слово, каждую буковку. У женщины подрагивали губы и скулы, она молча смотрела на меня, пока я никак не мог замолкнуть, а полицейские ждали, когда всё успокоится.       -Мам, после того, как следствие закончится, поужинаем вместе? Джи очень вкусно готовит, он знает блюда из разных кухонь мира, даже может что-то из итальянского. Помнишь, мы читали книгу про Италию, и ты хотела туда попасть?       -Да, помню, но Фрэнк…       -Может Джи даже нарисует нас с тобой! Знаешь, как у него хорошо получается? Думаю, он станет великим художником! Представляешь, я встречаюсь с таким талантливым и чудесным человеком! Он никогда меня не обижает.       -Это, эм… Круто? — она замялась, потирая ладони.       -Ты за меня не рада..?       -Конечно рада! Но полиция пригласила меня на допрос, я не собиралась тебя забирать, прости… — в её взгляде не было искреннего сожаления, лишь какая-то фальшь, вынужденная мера, чтобы заставить меня думать, будто ей хоть капельку не всё равно.       -Почему, мама..? Я тебя любил и так сильно ждал… А ты… Не за мной приехала, да? Почему? — мои руки резко ослабели, падая словно плети вниз, мне хотелось сбежать от всего этого, сесть в уголочек и свернуться в маленький комок, защититься и спрятаться где-то в темноте.       -Фрэнк, пойдём, пожалуйста, — Джи взял меня за плечи, у меня не было сил сопротивляться, тело следовало за ним, ноги подкашивались, и я лишь бросал взгляд через плечо на этот женский материнский силуэт, пока меня уводили в соседнюю комнату с прозрачным стеклом.       -Ты знал! Знал и ничего не сказал! — я попытался толкнуть его в грудь, но после единственной неудачной попытки сильнее прижался, неразборчиво всхлипывая и скуля.       -Они сказали, что нашли её, но я не мог быть уверен, что это она, нужны были подтверждения. Полиция даже до конца не знает её причастность к случившемуся и пытается разобраться, — он шептал мне это твердым и слегка сбивчивым голосом, потому что мои руки обхватывали его, не давая дышать.       Спустя минуту мне принесли целый стакан воды и несколько таблеток успокоительного, а также пригласили врача, на случай, если снова станет плохо.       -Фрэнк, — офицер обратился ко мне. — Тот, кто будет по ту сторону стекла, не сможет тебя видеть. Мы будем проводить допрос твоей…матери и мисс Хантер, о которой ты рассказывал нам в больнице. Нам очень важно проследить их полную взаимосвязь. Я останусь с вами в этой комнате.       Сквозь прозрачный материал показалось несколько фигур — мать, Эрин Хантер, друг Джерарда — мой адвокат, и мужчина в костюме, который, судя по всему, и будет проводить допрос.       -Ты узнаешь её? — офицер явно говорил про Эрин.       -Да, это она, — ничего, кроме утвердительного ответа, тут нельзя было дать, потому что её скользкий и холодный взгляд не спутаешь ни с чем.       Все они сели за стол, разглядывая и изучая друг друга в абсолютной тишине.       -Итак, — мужчина прервал молчание строгим голосом. — Мы начинаем, прошу отвечать честно и содействовать следствию, если не хотите получить еще большее наказание. Мисс Хантер, вы знакомы с этой женщиной?       -Конечно, это та ещё сучка, грех забыть, — по лицу расползалась гадкая ухмылка.       -Из переписок мы получили данные о том, что миссис Уокман и мистер Айеро вели диалог о неком долге. Вы как-то связаны с этим? — он выложил несколько распечаток с сообщениями.       -А вы молодцы, копаете в самую суть. Мне нет смысла что-то скрывать, когда одной ногой уже в капкане. У меня был муж иностранец, он посвятил меня в эту секту, а потом мы развелись и разъехались. Но я нашла нового дурачка, знаете, а Айеро был очень даже ничего в молодости, и он был таким податливым, не смог устоять перед моей харизмой и обаянием. Только как потом оказалось, у него уже была жена и никчёмный сынок Фрэнки, ужасно надоедливый и болтливый. Однако, эти две маленькие пешки не могли помешать моим планам, я всегда иду до конца и добиваюсь поставленных целей. Сдвинуть их оказалось тяжелее, чем я думала. Айеро никак не мог расстаться с этой семейкой, хотя Линда прекрасно знала о его похождениях. Но она была такой же глупой, и считала, что это временно, что он одумается. Ужасная истеричка, неуравновешенная и помешанная на хорошей жизни. Хотя, кто из нас не мечтает о домике в Италии, правда, не все его получают, но она смогла. Она считала меня причиной всех проблем, но ведь настоящим кобелем был её муженёк. Как там говорят… Не захочет — не вскочет? Я терпела её выходки, потому что Айеро был мне нужен, хрупкая марионетка и несправедливая вера, которую я хотела возглавить — вот, что мной двигало. Скажу одну вещь — бойтесь не мужчин, кричащих о силе направо и налево, а молчащих женщин. Но в какой-то момент эта сучка меня доконала, слишком много мешалась под ногами. А Айеро начал слетать с катушек, временами избивая любимую жёнушку и своего отпрыска. И тогда я предложила ей помощь — дам в долг, лишь бы она свалила. Условие было простым — вернуть деньги, не обязательно сразу и даже не в тот же год, только с каждым месяцем процентики будут капать. Однако денег я так не увидела, впрочем, она вам лучше обо всем расскажет, да? — повернулась лицом к матери.       -Её предложение было моим единственным шансом ухватиться за что-то стоящее, за лучшую жизнь, к тому же, честно признаться, я тогда начала общаться с другим мужчиной.       -Говорила же, что она настоящая сучка, хах.       -Он жил в Италии, в стране моей мечты, ждал, пока я перееду. Он знал про моего сына, что являлось препятствием к переезду. «Приезжай сюда навсегда, только без него, и мы поженимся тут, будем богато жить, у меня есть все средства». Нужны были лишь деньги на то, чтобы добраться туда. Некий залог для комфортной и новой жизни. И она дала мне его. Я слишком хотела избавиться от этого ненавистного города и не менее ненавистного мужа. Пыталась быть хорошей матерью, заботиться о сыне, видела в нем спасение, а потом поняла, что это слишком тяжело, что это не то счастье, к которому стремилась.       -Меркантильная дура, оставившая маленького ребёнка на съедение тиранам. Что может быть трагичнее? Сломанная жизнь ради дорогой машины и колец с алмазиками.       -Не тебе меня осуждать, Эрин, у самой руки по локоть в крови.       -Они сами шли со мной, вступая в секту, сами жаждали обрядов и избиений, чокнутые фанатики, восхваляющие меня. А Фрэнк не выбирал страдания и не выбирал рождаться на этом свете.       -Прошу прекратить ваши рассуждения, никто здесь не лучше и не хуже. Мисс Хантер, расскажите, как это непосредственно связано с нашим открытым уголовным делом.       -Её долг копился много лет, она скрывалась и таилась по углам, постоянно уползала, как крыса. Ещё и этот отпрыск, по образу и подобию своей мамаши, сбежал из дома. Как оказалось, также по делам любовным, к тому же к смазливому парню. «Ебаный педик» — так сказал его отец. Ему хотелось его покалечить, но не просто так. И тогда мы всё связали воедино. К тому же, Айеро хотел отомстить Линде за то что та его бросила. Отличный шанс, не так ли? И мы начали её провоцировать. Не возвращаешь долг — страдает сынок. Она прекрасно знала, что в наших кругах не бывает обычных избиений, всё гораздо серьёзнее.       -У меня не было денег на это.       -Да? Конечно, ведь прошло столько лет, думала, я забыла? Уверена, что у тебя есть все средства, ты лишь не хотела связываться с прошлой жизнью, не хотела расставаться с купюрами своего нового муженька. И даже жизнь ребенка ты ценила меньше, чем коллекционные платья и украшения.       -Да, я променяла его на лучшее будущее! Но его жизнь уже была обречена, почему я должна страдать из-за этого, почему должна оставаться тут и гнить.       -Миссис Уокман, мы должны изъять ваши родительские права в связи со всем случившимся.       -У меня нет детей от второго мужа.       -Родительские права на Фрэнка, вы не сможете участвовать в наследии имущества своего сына, если что-то случится.       -Не велика потеря… Мне жаль мальчика, жаль, что он страдает, но если бы я осталась, страдали все. К тому же у него сейчас есть парень, хоть это и не особо приемлемо в моём понимании, но мне ли ему в чем-то указывать и говорить, как правильно жить.       Она подписала какие-то бумаги, и вышла из кабинета в сопровождении охраны. Скорее всего, это был последний раз, когда я видел маму. Каждое её слово резало, словно тупой нож, выкраивая внутренности и вырывая их по кусочкам, словно это лезвие задевало каждый нерв. Мне не стоило ждать столько лет и верить в материнскую любовь все это время, ведь как можно верить в то, что совершенно точно в моей жизни не существовало. Она бросила меня, ни разу не пожалев. Она катается на дорогих машинах, посещает выставки в своих роскошных вечерних нарядах. Ей нет дела до истязаний маленького мальчика, чьё сердечко много лет назад билось внутри неё, чьи розовые губки произносили первое в жизни слово — «мама».       -Мисс Хантер, вы знаете, где сейчас находится отец мальчика?       -Конечно знаю, он же моя собачка, только вот не слишком аккуратная, и поэтому поплатится за свою глупость. Не мне одной тут стареть, — она готова была выдать любого, лишь бы скоротать свой срок, такая же предательница, как и моя мать.       -Говорите конкретнее, — мужчина нахмурился, не желая испытывать своё терпение.       -Фрэнки, я знаю, что ты сидишь там и видишь меня, — она начала смотреть прямо мне в глаза и сверлить взглядом, даже не зная моё точное положение. — Подумай, хочешь ли ты, чтобы твоего папочку посадили? Верное ли это решение? Знаешь, что бывает, когда у голодного волка отбирают кусок еды? Он потом сгрызает этот кусок вместе с рукой. Природа берёт верх над некоторыми людьми, тебе ли не знать? И пусть твой парень не забывает, насколько ты низок и грязен, жалкая, мелкая шлюха. Совет вам да любовь, голубки. Не забудь поплакаться о мамочке кому-нибудь в жилетку.       -Почему она всё это говорит, почему она так смотрит, — мои руки затряслись, я стиснул зубы и заревел.       -Фрэнк, — Джи бережно обхватил мое лицо. — Она холодная и бесчувственная тварь, безжалостный манипулятор, её загнали в угол, она уже без пяти минут окажется за решеткой, но даже в таком положении её цель — это обидеть тебя. Всё, что она говорит сейчас — уловка, тупая и бесчеловечная, это не правда, не надо её слушать. Она сумасшедшая, совершенно поехавшая женщина, хочет насладиться последними моментами на свободе.       -Мисс Хантер! — мужчина ударил по столу, заставляя всех вздрогнуть. — Приказываю прекратить этот произвол. Вы можете считать себя хоть центром вселенной, но сейчас вы здесь, в отделении полиции, и после переговоров отправитесь в изолятор до начала суда, а там вас ждёт решетка и исправительные работы.       -Ладно, не кричите, и так голова болит от этих разборок, — она равнодушно махнула рукой, записывая что-то на листочке. — Его отец на съемной квартире, вот адрес, он может выйти только в магазин, всё остальное время находится там.       -С этого и надо было начинать. Теперь расскажите о других девушках. Фрэнк сказал, что встретил одну из них в больнице, — он протянул фото той воспитательницы, что забирала Марка.       -А, эта рыжая бестия, да, она работает в детском доме, не повезло детишкам.       -Где ещё три девушки?       -Уехали за город, как и я, — Эрин выхватила ручку и сделала ещё одну короткую пометку. — Все, офицер? Или ещё что-то хотите у меня выпытать?       -Нет, всей информации более, чем достаточно. Если нужно, мы спросим ещё раз, не переживайте, — мужчина без сожаления завёл её руки за спину и сковал наручниками, толкая в сторону двери и уводя, судя по всему, в изолятор.       Джи поднял меня, взяв за руку, но я практически ничего не видел, перед глазами стояла пелена, мутная и блеклая, как утренний туман, желание раствориться в котором увлекало меня всё больше.       -Мистер Уэй, полагаю, что в следующий раз мы встретимся уже в суде, я рад, что нам удалось вывести всех на чистую воду. Ждите повестку и постарайтесь позаботиться о мальчике, ему сейчас становится с каждым днём всё тяжелее и тяжелее.       Я в беспамятстве дошел до машины, автоматически нацепив ремень, и уставился в окно, наблюдая за прохожими и работниками, курившими у входа.       -Фрэнк, хочешь, мы заедем и купим какой-нибудь тортик?       -Будем праздновать моё разочарование в матери? — я горько усмехнулся, находясь на грани срыва. — Джи, отвези меня домой, пожалуйста.       Мы ехали молча, хоть Джерард и оборачивался ко мне каждые пять секунд, я сейчас словно отсутствовал, взгляд замыливался, а то, что происходило снаружи, сливалось в одно большое пятно. Удары о стекло уже и не были такими неприятными, даже в какой-то степени возвращали меня к настоящему, напоминая, что моя жизнь — это лишь череда страданий с маленькими проблесками счастья.       Я зашёл в прихожую, с трудом снимая обувь, оставляя её безобразно валяться, куртку повесил на крючок, но она, кажется, тут же свалилась, как только я успел отойти буквально на метр. Мне не хотелось возвращаться и наводить порядок, потому что даже не знал, что это такое, этот ваш порядок.       -Фрэнк, пойдем пообедаем? — Джи поднял куртку и с надеждой смотрел мне в спину.       -Прости, покушай без меня, хочу побыть в комнате.       Я, шаркая по полу и медленно переставляя ноги, добрел, куда хотел, запирая дверь на замок изнутри, сползая по ней, словно склизкие потоки грязи во время обвала. Мой мир рушился и рассыпался с каждым днём до всё большей неузнаваемости. Я обнял колени, больно покусывая их до такой степени, что зубы оставляли на коже глубокие следы. Эта угрюмая осень опрокинула на меня проливной дождь, смывающий даже то, что всегда казалось непоколебимым.